— Давай спрячемся и переждем, — я прикинул, не будет ли ученику жирно столько много заботы за раз, но все же предложил: — Хотя бы пока твоя рана не затянется.
— Нет времени, — огрызнулся тот
Впереди показались сломанные створки, и тревога взвыла с новой силой. Груз предчувствий неудержимо повлек к земле, а все страхи разом объединились и назначили мне долгожданную встречу аккурат по ту сторону ворот.
— Эжен, подожди... — решившись, я преградил магу путь.
Ученик магистра отшатнулся, зло скривил уголок рта и ударил наотмашь.
Ах ты... Я растянулся на земле, зажимая разбитый нос, ошалев не сколько от боли, сколько от неожиданности, как свозь пелену воспринимая, как Эжен равнодушно перешагивает через меня, подходит к вратам и, не обращая внимания на изумленно вылупившуюся водяную завесу, несильно толкает их от себя.
Скрежет вырывающихся с мясом штырей... и две монолитные створки величаво падают на пристань. Ничуть не смутившись масштабом вандализма, белый маг с грохотом прошелся по гербу Ниммы и притормозил на краю причала:
— Выходи. Я вызываю тебя.
— ...мозги свои вызови, можно даже некромантией! — я попытался приподняться, но запутался в руках и ногах и шлепнулся обратно.
— Я жду. Может быть, хватит прятаться? Разве тут не достаточно воды, чтобы ты наконец перестала меня бояться?
Зверь спаси и сохрани, неужели безумие заразно? Дау меня кровь из ушей сейчас пойдет от услышанного... хм, действительно, идет...
— Бояться?— с непередаваемой интонацией прошелестело над водой. Эжен резко вскинул руку, словно хватая кого-то, и туманный силуэт, проявившийся в момент касания, сладко пропел: — Тебя?
Черные маги не прощают оскорблений. Ну... особенно когда уверены в своей победе.
— Ильда Шадде... Удивительно. Никогда не видел ничего подобного, — с восхищением произнес ученик. Нежить с глазами синими, как море, и с таким же безбрежным самомнением, польщенно подбоченилась, и он хладнокровно заключил: — Обычно колдуны не бегут от сражений.
Туманное кружево растаяло в воздухе, чтобы в следующий миг соткаться за спиной говорившего в невысокую даму в белом. Очень хмурую даму.
Ильда Шадде, порождение ниморского ионизатора воздуха и самое сильное умертвие в стране, сложила руки на груди и совершенно нормальным тоном осведомилась:
— Белый, ты что, обалдел?
— Я ищу тебя с Города-на-Границе, — отозвался Эжен, и нежить поперхнулась.
— Ты вломился в мой дом, — мрачно начала перечислять она, загибая пальцы.
— Холла Томаи национализированы государством, — заботливо напомнил ученик.
Ильда недовольно тряхнула черной гривой, с негодованием воззрившись на наглого человечка, и решила не лезть в юридические дебри. Бедняга. Откуда же ей, проведя десять лет на войне, знать, как общаться с белыми магами? Желательно, с ними вообще не общаться: им-то все равно, кому ездить по мозгам, и Великий Лес всего лишь первый попал под раздачу.
— Похитил мои глазки...
— Зачем?
Умертвие перетряхнуло, как от удара током, и кружевная перчатка изящным жестом указала в мою сторону:
— Бесценные сокровища, лучистые самоцветы, изумруды чистой воды, с цветом столь глубоким, как вода под сиянием солнца...
В смысле — как цветущий пруд на солнцепеке? Никто и никогда не говорил мне ничего подобного... Карма, спасибо тебе. Сразу видно, почему Ниморский Лес назвали в честь ниморцев. Почему, почему вместо деревьев и трав за мной гоняется мертвяк с извращенными маниями?
— ...эти прекрасные глазки принадлежат мне! — с отчетливыми скандальными нотками объявила хозяйка подземелий и коллекции банок с маринованными самоцветами.
Эжен сочувственно так покивал, проникшись поэтикой момента, и проинформировал:
— Теперь я его опекун, и я не даю на это разрешение.
— Чего?! — хором возмутились мы с Ильдой. А ничего так вышло, душевно...
К Эжену перешло опекунство? Свят-свят-свят! Я же еще успею попросить политического убежища в локальном штабе антиправительственных заговорщиков Холла Томаи?
— Эй ты, зеленый! Это все из-за тебя. Сам ненормальный, и приятелей таких же тащишь, — прошипела нежить.
— Это не я, это Беда его слишком сильно приложил, — сдал я приграничника. Блин, и здесь мне не рады.
— Ответь мне на один вопрос, прежде чем я тебя убью: на что ты надеялся, когда шел сюда? — медовым голоском вопросила Шадде, явно собираясь свернуть культурно-развлекательную программу досрочно. Какой смысл общаться с человеком, который в упор не желает тебя понимать? — Здесь мое царство, и твое отражение уже в моей власти.
Уболтать до развоплощения? Походу, этот вопрос всем не дает покоя.
— О, это долгая история. Для начала, я надеялся найти тебя...
Эй, а меня в ответ на вопросы он послал. Спелись.
Свет аварийных ламп, пробивающийся из коридора, мигнул и погас.
— Прошу прощения за маленькие неудобства, — извинился Эжен. Послышался плеск, и под водой вспыхнуло маленькое солнце, высвечивая пещеру до малейшей трещинки. Вот и нет больше отражения...— Взять ее!
Ильда взвыла и метнулась к ученику, на ходу рассыпаясь на водяные капли. Но водяная завеса, дотоле печальным ковриком стыдливо прикрывавшая дыру, сверкающими брызгами взметнулась вверх, смешиваясь с размытым росчерком.
— Отпусти-и-и! — извивающееся змеиное тело забилось в клетке из плоских черных обручей, сворачиваясь в самые невообразимые фигуры как бешеный белесый червяк. — Ты не можешь!
Самомнение колдунов когда-нибудь их погубит.
— У тебя нет царства, нет прав на этого человека и даже твоя сила всего лишь заемная, — со вздохом сообщил маг. — Замри.
Серебристая лента грянулась оземь и поднялась уже в человеческом облике. Разом отощавшее умертвие шатало от слабости; мокрое белое платье облепляло костлявую фигуру, а со спутанных черным косм текли потоки воды.
— Не удер-ш-ш-и... — узница ниморских лагерей захлебнулась собственными словами. Нежить таяла, растекаясь бесформенной лужей, словно потеряв контроль над формой, да и над содержанием тоже.
— Вернись к истокам, творение Шоваллы, — властно велел ученик, и ниморский герб на вратах, очень качественно отчеканенный герб, на котором четко выделялись все зубчики на шестеренках, пришел в движение, втягивая в себя верещащую на ультразвуке лужу.
Патентное право — страшная вещь. А уж если подкрепить его ментальным внушением...
— Все, концерт закончен, валим, — я подлетел к непонятно чего дожидающемуся укротителю голосистых луж, собираясь хватать в охапку и волочь до уже превратившейся в клумбу подболотной лодки. Нет, замуровать врага в стальную плиту — это круто, но что будет, если вместо модификации бури в стакане за нами будет гоняться вся вот эта махина?
Белый маг как-то странно пошатнулся и со сдавленным стоном рухнул на колени. Через повязку стремительно проступали красные пятна. Демоны скорой помощи, это не из-за меня, правда? Ученик наклонился вперед, одной рукой упираясь в металл, а второй зажимая рану; кровь струилась по пальцам, стекала на пол, заполняя линии выбитого рисунка...
— Эжен... — я растерянно схватил своего нового опекуна за плечи, с нарастающим ужасом отмечая гримасу неподдельного страдания на всегда таком спокойном лице.
— Не лезь! — зарычал он, отталкивая меня в сторону. В голове как будто вспыхнул фейерверк. Перед глазами звездочки, мысли, как конфетти — блестящие, короткие и разлетаются...
Со звуком лопнувшей струны обручи разлетелись на осколки.
— Ай-яй-яй, — мелодично пропела покрытая кровавой коркой уродливая тварь, соединенная с магом множеством пульсирующих красных нитей. — Ах, как это мило с твоей стороны — поделиться священной водой, текущей по твоим венам!
Тварь задумчиво провела ладонью по нитям и резко рванула их на себя, вырвав короткий мучительный вскрик. Я заткнул уши, не в силах больше это терпеть; проклятый приказ не позволял даже приблизиться к лежащему в нескольких шагах человеку.
— Прекрасные Небеса, даже эта никчемная шестерка бывает полезен, — расцветающая на глазах Ильда Шадде, в живом виде Кровь Тьмы, танцующим шагом приблизилась к магу и пинком перевернула его на бок, придавив голову изукрашенным сапожком. — Я тебя узнала, белый. Это ведь именно ты преградил мне дорогу в болотном городе?
И месть за такие неведомые мысленные усилия будет жестока...
— Беда? — едва слышно прохрипел ученик.
Я знал, что с этим гадом что-то не так! Специально разыграл спектакль, промазал, чтобы потом выдать нежити вместе с пунктом назначения. Он же сам сказал, что никто не знает Эжена лучше его... Спокойно, Лоза, спокойно. Беда далеко, зато Ильда близко, поэтому начнем с малого. Ты, конечно, можешь кинуть в нее нож, и он, возможно, даже долетит и, что совсем невероятно, даже попадет, но толку?
Шадде издала низкий чарующий смех:
— Глупый, беспомощный маг, у тебя с самого начала не было шансов. Мне больше не нужны ни генераторы, ни рассеиватели. Мои дети откроют глаза в новом, принадлежащем им мире, — доверительно призналась она. Нити стали гораздо толще, и я почти зримо ощущал, как по ним от Эжена к умертвию перетекает жизнь. — Все, что ты сделал — ах, оно все бесполезно! Ты ничего не способен изменить, ни ты, ни другие, вы все, кто назвался белыми... Я выцежу твою кровь по капельке, а потом возьмусь за остальных, а ты, о, а ты будешь рядом со мной, расплачиваться за годы, проведенные в отрицании своей истинной сути, за все грехи, что совершили вы, отступники...
Хм, а если к концу предложения забывать, о чем было начало, да еще не нуждаться в воздухе, то можно заворачивать такие фразы...
— Остановись, дщерь неразумная! — панически воззвал я, окончательно запутавшись в том, кто кому приходится. — Почто тебе одного Града мало?! Тьфу... хотя ладно, Шэдди, не отвлекайся, тебе уже поздно. Я бы на твоем месте не стал так злоупотреблять белой магией. Ничего странного не замечаешь? Ну там, что жизнь потеряла краски и новизну...
Несколько мгновений нежить тупо лупала на меня длинными ресницами... а потом пронзительно взвизгнула и отпрыгнула в сторону, обрывая нити.
— Вздумал обмануть меня своими лживыми речами?! — обрушилась Ильда на недавнюю жертву, вздрагивая от осознания того, чего удалось избежать. — Бездна тебе, а не посмертие!
— Беги, я его задержу! — самоотверженно предложил я.
— Хотя... у твоей энергии такой необычный привкус... — умертвие облизало окровавленные когти и перевело голодный взгляд на лежащего у ног человека.
Блин, почти получилось.
— Отпусти его.
Ильда благочестиво сомкнула в замок рваные, в бурых пятнах перчатки и снисходительно промурлыкала:
— Ах, и что же ты мне сделаешь этим жалким ножичком?
План Б. Зря, ох зря. Этот воплощенный садизм еще будет сниться ей в кошмарах всю ближайшую вечность.
Я поднял стальной клинок и направил его острием себе в глаз.
— Проверим?
— Ты это не сделаешь, — убежденно сказала нежить. — Неужели у тебя совсем нет чувства прекрасного?
Я стиснул зубы и заставил руку сдвинуться. Это ведь не больно, совсем не больно...
Шадде не выдержала первой:
— Сто-о-о-ой! — мелькнула размытая молния и, почти одновременно, Эжен крикнул:
— Стоять!
С тошнотворным шмяком Ильду буквально впечатало в пол, размазало по пристани, как какое-то насекомое, пришлепнутое тапком. Я хлопнул сам себе в ладоши, радостно повернулся к магу...
Ученик стоял, высокомерно вскинув голову, еще более бледный в окружившем его черном ореоле. Сероватые губы кривились в жестокой усмешке, из уголков рта сочилась кровь, а в широко открытых глазах плескалась тьма, стекая по щекам багровыми каплями.
— Н-нет...
Давящий, полный ненависти взгляд сконцентрировался на одной точке, и Эжен... тот, кого раньше звали Эжен, шагнул ко мне. По пристани побежала сеточка разломов, словно тот, кого ей пришлось держать, был тяжел, очень тяжел.
— О, да! — синее раздувшееся существо залилось восхищенным бульканьем, и бывший белый маг не глядя поднял руку, сжав кулак, медленно и с каким-то удовольствием превращая противницу в кашу.
Я очнулся и попятился к выходу, мысленно проклиная проектировщиков тоннеля, не предусмотревших в нем ни одного угла, за которым можно было спрятаться от прущего на тебя черно-белого в процессе обращения.
Трансформация. Магическое инвертирование. Тот самый момент, когда белый маг становится равен самому сильному колдуну, но во сто крат опасней. Тот самый миг, когда вся тьма и грязь, копившаяся за крепкими замками, выплескивается наружу, требуя лишь убивать.
Я запнулся о край врат, с размаху грохнулся на бетон. Эжен не двигался с места, все еще не в состоянии совладать с собственной силой. Кожа на его лице лопалась, и выступившая кровь испарялась, превращаясь в черный дым, словно той энергии, что бушевала внутри, было тесно в человеческом теле. Ореол вырос, заполняя собой всю пещеру, касаясь потолка; камни потрескивали и крошились, с предвкушающим шорохом осыпаясь вниз.
Рядом с локтем открылась широкая трещина, и я согнулся в очередном приступе кашля, пытаясь выплюнуть ком, застрявший в горле. Сдавливающая тело тяжесть становилась все больше и больше, грозя раздавить, как Ильду, но я продолжил ползти в чисто инстинктивном порыве. Нет, нет, не хочу, чтобы это ко мне приближалось!
Как же глупо умереть именно от его руки...
— Теперь ты мой! — Ильда Шадде совершенно счастливо рассмеялась, раскрывая руки и купаясь в черном ореоле. По подземной галерее прокатилась низкая дрожь, и пол отчетливо тряхнуло.
Эжен медленно наклонил голову, через силу усмехнулся потрескавшимися губами и обернулся к умертвию:
— Хочешь мою силу? — искренне и открыто, так, как никогда раньше, улыбнулся он и протянул ей руку. — Забирай.
И свод пещеры рухнул, погребая нас под тоннами камня.
— Что ж, эта смерть была легкой, — тихий голос раздался прямо над ухом.
Каменная крошка медленно оседала. Я скорчился на пыльном полу, царапая ногтями землю и давясь беззвучными рыданиями, чувствуя, как душу рвет на куски и пожирает черная пустота.
Эжен.
Он знал все заранее. Знал, во что превращается, и знал, на что идет. Проклятый маг. Как он посмел меня бросить? Ненавижу, ненавижу, ненавижу!
— Это была прекрасная гибель, — Град сидел совсем рядом, упираясь макушкой в нависающую над нами каменную глыбу, и перебирал разноцветные камешки, нанизанные на веревку. Именно на них я уставился, пытаясь справиться с самим собой: желтый, серый, красный, синий...
Обвал полностью перекрыл врата, каким-то чудом не задев меня. Впрочем, чудо сидело рядом.
Лучше бы я умер.
— Как... как ты...
Град посмотрел на меня и улыбнулся; в пустых стеклянных глазах не отражалось ничего.
— Это часть моей магии. Ни границы, ни оковы не способны удержать меня больше.
— Ты был здесь все это время?! — дыхание перехватило от злости. — Ты бы мог помочь!
Умертвие склонил голову к плечу, словно не понимая, в чем дело:
— Он хотел умереть. Разве это не хорошо?
