— Пойдём, — хмуро сказал Верасена. — Хорунов мы не повергнем, но вашим, может, и поможем. Хоть и мало нас.
— В самом деле мало, — буркнул Эдик. — Нурнов бы ещё позвать и Виксенов, раз уж они теперь помирились. Да и Куниц неплохо бы поднять, их много и ребята они серьёзные, а уж Побратимы их — и подавно.
— Ну так пойди и подними, — усмехнулся Максим.
— Я? — Эдик от волнения прижал руки к груди. — Почему я?
— Раз сам предложил — сам и делай, — отрезал Максим. — Пятнадцать нас там или шестнадцать — разницы никакой, а вот полсотни парней из трёх племен — это очень много. Глядишь, и сломаем хребет гадам.
— Пятнадцать? — возмутился Сашка. — А я?
— А ты, друг мой, — усмехнулся Максим, — бежишь живой ногой в Столицу. Хватит Волкам скотину разводить. Если хотят пионерами быть не на словах, а на деле — пусть вытащат голову из... ну, в общем, пусть тоже идут Хорунов бить. А то там ребята в рабстве мучаются — а они гадов морских в музей собирают...
— А если они не захотят? — нервно спросил Сашка, вспомнив надменную "Аллу Сергеевну". Такую убеждать — быстро самого мехом внутрь вывернет...
Максим усмехнулся.
— А ты постарайся. Ты парень — или где?
Сашка вздохнул.
— Постараюсь...
* * *
Очнувшись, Димка сразу пожалел об этом — голова буквально раскалывалась, а бок дёргало и жгло, словно к нему приложили раскаленный уголь. Сам он лежал на дне лодки, уткнувшись лицом в грязные связки сырого тростника, а в его тело упиралось несколько босых ног. Димка попробовал пошевелиться и сразу же понял, что его руки и ноги ещё и связаны. Он в плену.
Живот при этой мысли свело, но всё же Димка испугался не так сильно, как боялся, — дикая боль в голове не оставляла места для переживаний. Мир вокруг плыл и кружился, его тошнило, в дополнение ко всему прочему. "Были бы мозги — сотрясение было бы" — некстати вспомнилось мальчишке. Стало смешно — но вместо смеха вышел судорожный кашель...
— Очнулся, гад, — сказал кто-то над ним. Голос был низкий и хрипловатый, какой-то грубый. Чья-то твердая пятка лягнула его в ухо и Димка застонал от нового взрыва ослепительной боли. — Ты у меня ещё попляшешь, сучка. Мы вам всем руки-ноги повыдергаем, шончанскую казнь устроим.
Димка понятия не имел, что это за Шончан — но ему совсем некстати вспомнилась похожая поговорка про китайскую казнь, и это вовсе ему не понравилось. Он правда смутно представлял, что там имелось в виду, но память тут же выдала набор разных жутких вещей из арсенала гестаповцев. Воришки, конечно, не фашисты — но с них вполне сталось бы поджарить ему пятки на костре или...
Димка сжал зубы. Думать о таких вот вещах не хотелось — да и явно не стоило, если он не хотел запугать сам себя до одури.
— Димк, ты как?..
Он узнал голос Юрки, донесшийся откуда-то сзади, — но там тотчас же раздался звук удара. Димка дёрнулся — и тут же кто-то поднес остриё кремнёвого ножа к его глазу.
— Молчи, падла, не то зенки выколю, — угроза казалась вполне реальной и Димка с отвращением промолчал. Тут же его снова ударили по голове и он даже перестал дышать, пережидая очередной приступ тошноты и боли...
— ...было видно по всему гребаному миру, — донесся до него чей-то голос, когда муторная волна схлынула. — Крых совсем в корягу обурел. Нас Волки теперь вовсе со свету сживут. Я же говорил, что...
Снова глухой звук удара и чей-то возмущенный вопль.
— Заткнись, ты... — дальше последовал мат. Незнакомый, но несомненный мат. Димка постарался запомнить несколько слов — просто так, на всякий случай... — Драконова Флейта скоро будет наша. А с ней мы Волков к ногтю возьмем, и вообще всех. Понял?..
Димка снова дёрнулся. Воришки знают о Флейте — но откуда?.. Правда, он сомневался, что Драконы будут подчиняться этой глупой шайке, если вообще станут её слушать, — но от этого ему было не легче. От разочарования Воришки наверняка просто сломают Флейту — а тогда дома им всем не видать, как своих ушей, и они застрянут тут навечно, в компании вот с этими...
— Да где та Флейта? — буркнул ещё кто-то. — Терри не сказал, где она.
— Скажет, — кто-то отчётливо сплюнул. — Крых шутить не будет. А эту падлу давно пора к ногтю. Обнаглел.
Итак, Терри, угрюмо подумал Димка. Остался и подслушал — или, что вернее, послал подслушать своих прихлебаев, которые и наплели ему невесть что. Мало ему точно не покажется — но смеяться Димке не хотелось. Обломавшись, Крых — мама родная, ну и имечко! — точно отыграется на пленных, и если за себя Димка не очень-то боялся — просто не верил, что ему станет ещё хуже, чем сейчас, — то за Юрку стало очень страшно...
— Может, причалим? — спросил ещё кто-то. — Костерок разведём и по быстрому допросим этих... — Димка снова дёрнулся. Такое вот предложение совсем ему не понравилось. — Погони-то пока не видно.
— Будет, не сомневайся, — вожак снова сплюнул за борт. — Волки теперь совсем на рога встанут. На берег придётся уходить. Всё равно, Флейта там где-то... Заодно пару Певцов поймаем и допросим хорошенько, как и что.
— Их поймаешь... — пробурчал второй голос. — Они же верткие, как мухи, — не прихлопнешь.
— Ничего, про нору их мы давно знаем, — ответил вожак. — Обложим — и никуда они не денутся. Кто-нибудь да выплывет, когда жрать захочет. Тут-то мы его и за жабры...
— Ага, а Волки рядом стоять будут и ждать.
— Посмотрим, — вожак снова сплюнул. Речь его звучала не совсем внятно, словно у него не хватало пары зубов. Передних, например. — Сами не справимся — Терри поможет. Они ж ему доверяют, придурки.
Димка опять дёрнулся. Услышанное нравилось ему всё меньше и меньше. Тут же его ткнули ножом между лопаток, причём довольно сильно — лезвие разорвало рубаху и пробороздило кожу на спине. Сразу же потекла кровь.
— Лежи тихо, ты!.. — его опять ударили по голове, а потом ещё раз, и Димка снова потерял сознание.
* * *
Очнувшись во второй раз, он снова пожалел об этом — голова по-прежнему раскалывалась, а бок жгло и дёргало ещё сильнее. Похоже, что рана от стрелы воспалилась. Ко всему этому добавилась ещё и боль от второй раны, на спине, и боль в затёкшем теле. Похоже, что на сей раз он провалялся без сознания пару часов, а то и ещё больше...
Мальчишка осторожно приподнял голову — но смог увидеть лишь чьи-то грязные босые ноги и тростниковый борт лодки. За ним равномерно плескали вёсла — Воришки гребли старательно и молча. Похоже, пока он валялся в отключке, дискуссия подошла к концу, так или иначе...
Он прислушался — но Юрки слышно не было. Наверняка, его тоже запугали и заставили молчать. Димка надеялся, что остальные спаслись...
Они плыли, наверное, ещё несколько часов — по крайней мере, Димке так казалось. Время в его положении не то, что двигалось медленно, оно, казалось, вообще стояло на месте. Больше всего мальчишку злило то, что Воришки поставили на него ноги, словно на коврик. Ему страшно хотелось вскочить и долго-долго бить каждого из них по голове — но даже не будь он сейчас связан, это у него вряд ли получилось бы. Голова по-прежнему жутко кружилась, и он сомневался, что вообще сможет встать на ноги...
Наконец, спустя целую вечность, откуда-то — наверное с берега — донеслись приветственные крики. Воришки ответили на них — и ещё через несколько минут попрыгали за борт. Кто-то перерезал веревки на ногах Димки, но идти он всё равно не мог, и двое Воришек просто потащили его, схватив за связанные руки. Это оказалось зверски больно и мальчишка сжал зубы, изо всех сил стараясь не заорать. Ноги его тащились по земле и сейчас он почти их не чувствовал...
Тем не менее, он заставил себя поднять голову и осмотреться. Пираты обосновались в небольшой бухте, окружённой высоким, мрачным лесом, без малейших признаков полей — обработка земли в любом виде тут явно оказалась не в чести. В бухте стояло несколько тростниковых пирог и небольшой плот, гораздо грубее "Смелого" — просто десяток связанных вместе бревен. Между лесом и берегом лежала большая поляна, на ней громоздился неровный земляной вал высотой в рост Димки. Из него горизонтальным частоколом торчали заостренные сучья врытых в вал деревьев — даже если не считать зиявшего перед валом рва, штурмовать такое заграждение было очень трудно, если вообще возможно. За валом торчали неопрятные тростниковые крыши. Димка невольно вспомнил аккуратные каменные домики Нурнов. Те тоже были бандиты и разбойники — но сейчас они казались ему в миллион раз симпатичнее Воришек...
Ворот в валу не оказалось, просто узкий проём, но рядом с ним лежало ещё несколько превращенных в рогатины деревьев, которыми его быстро можно было перекрыть. Само селение оказалось небольшим — два кольца хижин и круглая площадка в центре. В её середине лениво дымилось большое кострище — а по периметру стояла дюжина темных деревянных столбов, как оказалось, предназначенных для пленников. Мальчишку подтащили к одному и перерезали веревку на руках. Димка сразу попробовал вырваться — но его ударили по голове, грубо скрутили руки за столбом и снова связали. Ещё одной веревкой прихватили ноги, чтобы он не смог пинаться. Веревки тоже были грубые, скрученные из каких-то явно растительных волокон, и мальчишка подумал, что сможет растянуть и разорвать их — но это явно требовало времени, которого у него, увы, не было...
Вслед за ним сюда втащили Юрку, Борьку и весь экипаж "Смелого", и сердце Димки упало: спастись никому не удалось. Все Волки тоже были ранены, у Игоря разбита голова — он был бледен, как смерть, но держался с вызовом, насколько это удавалось в таких обстоятельствах. Но десяток пиратов тоже был ранен и явно чувствовал себя не лучшим образом — они тут же расползлись по хижинам, сразу потеряв интерес к происходящему. Но здесь осталось ещё четыре десятка Воришек, если считать только парней. В селении были ещё и девчонки — но одетые в какие-то джутовые на вид мешки, без украшений и зашуганные. Они молчали и отчётливо шарахались от парней, едва те решали куда-то пройти. Это понравилось Димке ещё меньше. Ему сразу вспомнились нахальные девчонки Нурнов. Чужих парней вполне можно бить — но бить своих девчонок было действительно последним делом. Но он заметил и мальчишек, одетых в такие же мешки — несколько явно из племени Горгулий, ещё несколько — из Буревестников, но стоявший тут же Терри, казалось, вообще не замечал их. Он-то точно не был тут рабом — в руке он держал неизменную острогу, а вокруг стояло ещё четверо парней из его племени, тоже с острогами, и Димку передёрнуло. Терри был очень красив — в самом деле, юный Аполлон, ни дать, ни взять, — но теперь даже в его виде мальчишке мерещилось что-то, невыразимо мерзкое. Предательство чужаков ещё можно как-то объяснить — но равнодушно смотреть на своих, оказавшихся в рабстве!..
В центр круга вышел парень в грубой кожаной юбке до колен — тот самый, которому Димка засветил в лоб копьём. На лбу Воришки набухла здоровенная шишка, да и двигался он тоже не совсем уверенно. Мальчишка усмехнулся — но, как оказалось, зря. Парень тут же уставился на него с угрюмой злобой, и Димка как-то вдруг вспомнил, что сейчас он, привязанный к столбу, совершенно беспомощен...
— Чего лыбишься? — парень подошел к нему, хотя его шатало, как пьяного. Кто-то из Воришек попытался поддержать его — но парень, не глядя, ударил его по лицу. Похоже, что он и был тем самым Крыхом, который "всем покажет". Но сейчас лицо пиратского вождя осунулось и выглядел он откровенно неважно. Что, впрочем, только углубило его злобу. — Ты у меня кровавыми слезами плакать будешь, гнида.
— Да пошёл ты, — спокойно сказал Димка. По крайней мере, он надеялся, что это прозвучало спокойно.
— Смелый, да? — вождь оглянулся, нетвёрдым шагом подошел к костру и нагнулся. При этом он потерял равновесие и едва не грохнулся лицом прямо в угли, — но всё же выпрямился и выхватил из кострища пылающую головню. Потом посмотрел на мальчишку — и у Димки вновь отчетливо свело живот. Нет, не решится же он...
Вождь помахал головнёй, чтобы она разгорелась поярче, и пошатываясь пошёл к нему. Вокруг стало очень тихо. Димке показалось, что он видит какой-то страшный сон — только вот проснуться никак не получалось. Вокруг несколько десятков людей — не может же быть, чтобы все спокойно смотрели на это!..
И, тем не менее, они смотрели. Может быть, происходящее тут было слишком жестоким, даже по меркам Воришек, судя по тому, как все затихли, — но никто не пытался помешать вождю...
— Давай, посмейся, гнида, — вождь прижал головню к его раненому боку. Рубаха задымилась, в нос ударила вонь палёной шерсти. А потом Димка ощутил боль. Сперва она показалась несильной — но очень скоро ему захотелось заорать изо всех сил. Губы вождя растянулись в отвратительной ухмылке. Он откровенно наслаждался — и Димка плюнул ему в лицо. Просто потому, что больше не было сил смотреть на него.
Крых вытер щёку, взглянул на мокрую ладонь с каким-то детским удивлением, потом его лицо исказилось от ярости.
— Ах ты!.. — он замахнулся головнёй, явно собираясь изо всех сил ударить Димку по лицу — но замах оказался слишком уж широким. Вождя повело назад и он вдруг упал, грохнувшись затылком об землю. Головня выпала из его руки, лениво откатившись в сторону.
Стало совсем тихо. Мёртво. Сначала Димке даже показалось, что вождь Воришек на месте испустил дух — но он всё-таки дышал, пусть неровно и медленно. Вероятно, от удара он снова потерял сознание, как и сам Димка недавно.
И тут раздался смех. Смеялся Игорь — но смех тут же подхватили и другие пленники, и даже многие Воришки. Похоже, что они сами не слишком-то любили своего вождя...
— Молчать!.. — заорал один из Воришек. Димка узнал голос командира пироги — но он сорвался на фальцет, как у принца Лимона из мультика, и вокруг засмеялись ещё громче. Озверев, командир бросился на кого-то из парней и принялся его дубасить — но тут же кто-то ударил его дубинкой по затылку, и он сам упал ему под ноги. Сразу несколько Воришек напали на ударившего — но на них тут же навалились со спины. Веселье мгновенно превратилось в драку. Терри оторопело смотрел на неё — пока об его голову не разбился брошенный кем-то горшок. Заорав не своим голосом, он бросился в самую гущу свалки, размахивая острогой, — а вслед за ним и остальные Буревестники. Димка никак не мог понять, кто, кого и за что лупит. Воришки молотили друг друга дубинками, резали ножами, кто-то схватился за лук и Димка видел, как в чьей-то спине мгновенно выросла стрела — но драчун, казалось, даже не заметил этого...
Вдруг со всех сторон раздался дикий, почти ультразвуковой визг, и из проходов между хижинами хлынула живая волна — девчонки, вооружившись скалками и другим хозяйственным инвентарём, набросились на парней, атакуя с неистовым остервенением. Вслед за ними появились рабы, которых тут оказалось неожиданно много. Как их ни запугивали, ненависть к поработителям никуда не делась, — и теперь она прорвалась, превратившись в ярость. Смертельную ярость — свалку разодрала белая вспышка, потом ещё — а потом побоище пошло на убыль, распадаясь на кучки. Кто-то стонал, корчась на земле, кого-то молча и сосредоточенно били. Несколько Воришек бросились в самую большую хижину, очевидно, принадлежавшую вождю — так сказать, грабить награбленное — и оттуда сразу же донесся шум драки. Похоже, что между победителями тут же возникла существенная разница во мнениях о дележе плодов победы...
