Кто-то схватил Димку за запястье и принялся деловито пилить стянувшую его руки верёвку. Это заняло куда больше времени, чем он ожидал. Похоже, что его освободитель орудовал тупым каменным ножом, но, в конце концов, верёвка всё же лопнула, и Димка плюхнулся на четвереньки, едва не вывихнув лодыжки — ноги-то его ещё оставались привязаны! Сзади пробормотали что-то извиняющее — и начали пилить и эту верёвку. Она поддалась быстрее, и мальчишка наконец поднялся на ноги, тут же схватившись за обожженный бок. Болел он просто адски. На коже уже вздувались волдыри — а в рубахе зияла выжженная дыра размером с кулак. Но, по крайней мере, это перебило боль от первой раны...
Сжав зубы, Димка осмотрелся. Слава богу, побоище уже закончилось — голова у него по-прежнему кружилась, и он чувствовал, что драться при всем желании не сможет. Победители деловито вязали побеждённых, кто-то уже побежал грабить их хижины. Девчонки помогали раненым, но не всем — на многих они смотрели с откровенной ненавистью. Рабы — бывшие рабы, поправился Димка, — освобождали пленников.
Димка осторожно подошёл к друзьям. Выглядели они неважно — Юрка был ранен стрелой в ногу, у Борьки тоже разбита голова, — но смотрели на него с уважением.
— Ну, ты даёшь, — сказал Юрка. Стоял он как-то криво, держась за пробитое бедро, но лицо у него было довольное. — Я уж думал, что этот гад живьём тебя зажарит — а ты...
— Терри где? — спросил Димка. У него имелся счёт и к вождю Буревестников, но того нигде видно не было...
— За ворота смылся, гад, — ответил Борька. — Вместе со своими.
— Так, — Димка осмотрелся в поисках оружия и подхватил брошенный кем-то лук. Потом колчан. Лук был паршивый — лишь чуть лучше его собственных школьных самоделок — но ничего больше вокруг не наблюдалось, а времени искать его не было. — Пошли.
Держась друг за друга, они выбрались за ворота. Терри с друзьями в этот миг уже отчаливал на плоту, на котором, очевидно, и приплыл. Взять лодку Воришек он то ли не осмелился, то ли просто не догадался, но, когда ребята вышли на берег, плот отплыл уже довольно далеко. Чувствуя себя в полнейшей безопасности, Терри показал им средний палец.
Сердце Димки вскипело от такой наглости — он вскинул лук, натянул тетиву и выстрелил почти не целясь. Тем не менее, он, к своему удивлению, попал — точно попал бы, долети его стрела до цели. Но лук у Воришек и впрямь оказался дрянной — стрела воткнулась в плот возле ноги Терри. Тот однако подскочил, как ужаленный. Хлипкий плот качнулся, Терри потерял равновесие, нелепо замахал руками — и шумно плюхнулся в воду.
Димка сплюнул от досады — но Терри вдруг бешено забил руками и истошно заорал:
— Тону-у-у-у!.. Спаси-и-и-ите!..
Мальчишка ошалело распахнул глазами — он и представить не мог, что вождь рыбачьего вроде бы племени не умеет плавать! — но даже спутников Терри эта новость явно удивила. Они ошалело смотрели на вождя — и лишь когда тот в самом деле скрылся под водой, бросились за ним. Буквально через полминуты кашляющий, нахлебавшийся воды Терри снова оказался на плоту, но теперь даже его дружки смотрели на него... презрительно.
Димка не знал, чем бы всё это кончилось, но тут на берег выбрался экипаж "Смелого" и Буревестники бешено заработали вёслами. Плот довольно быстро поплыл к выходу из бухты. Терри сидел на середине, икая от пережитого.
Димка подумал о погоне — но Волки тоже едва держались на ногах. Лицо Игоря по-прежнему было страшно бледным, вокруг глаз возникли черные круги, как бывает после сильного удара по голове. Почти у каждого было по несколько ран — а вот проклятые Буревестники в свалке не пострадали. Ну почти — несколько синяков они всё же заработали, а Терри тоже держался за голову, похоже, основательно отбитую горшком. Вероятно, брошенным какой-нибудь девчонкой.
Игорь вдруг сел на землю и засмеялся, а вслед за ним — и остальные Волки.
— Что это с вами? — испуганно спросил Димка. Он слышал, что от сильного удара по черепу человек мог сойти с ума.
— К-кто бы м-мог п-подумать, что Т-терри не умеет п... п... п-плавать! — наконец выдал Игорь, немного успокоившись.
— Они же рыбаки, — удивлённо сказал Борька. — Как он рыбу-то острогой бьет, если даже плавать не умеет?
— А он и не бьёт, — ответил Игорь, отдышавшись. — Да и никто из них не бьёт, разве что напоказ. Так-то они рыбу сетями с плотов ловят. А Терри и сетей в руки не берёт, командует только. Остроги они так таскают, для важности. Ну, ещё и соседей пугать, которые послабее. И всё.
— Ничего себе... — сказал Юрка. — А Певцы говорили, что Буревестники — лучшие тут рыбаки.
— Лучшие, — спокойно согласился Игорь. — Хвастуны. Ну и ещё секретный состав какой-то знают, чтобы рыбу приманивать. От него она дуреет и сама в сети лезет. А так-то...
— Ничего себе... — Димка хмуро посмотрел вслед исчезающему за мысом плоту. — Жаль, что ушёл, гад...
— Уж не знаю, что там у них будет, но вождем Терри больше не быть, — ответил Игорь. — Вождь рыбаков, не умеющий плавать — да над ним всё племя ржать будет! Он же говорил, что лучше всех плавает, — а что не плавает, так вождю не положено. Не царское, мол, это дело... Ну и зуб, ясное дело, на него там много у кого есть.
— А почему ж его тогда не скинули? — удивился Димка.
— А потому, что он всех, кто против него, подставляет. Возьмет чью-то вещь и подбросит, а когда её хватятся, "найдёт", да так, чтобы все видели. И поди докажи, что не вор. Или лежалую рыбу на обмен подсунет, чтоб испортилась — а менявший виноват. Или просто одному скажет, что другой про него плохое говорил, и тот его побьёт. Там все про это знают, но никто не хочет неприятностей. Трусы они, а вдобавок и жулики. До того, как сюда вот попасть, они жили в Аматоре, а там капитализм был ещё похуже, чем в Атлантиде...
Димка вздохнул. Он уже слышал, что в странном мире Союза Народных Республик Атлантида была не затонувшим мифическим материком, а большой страной за океаном, вроде Америки, где пышно загнивали прежние, буржуазные порядки. Они так глубоко въелись в плоть аматорцев, что даже здесь они остались верны им — обманывали и воровали, хорошо хоть, не угнетали никого... С этим тут справлялись и без них. Морские Воришки, например, попали сюда из какого-то рабовладельческого государства, вроде земного Карфагена. Хоруны, по слухам, и вовсе происходили из какого-то совершенно жуткого места — вроде древней Ассирии. А немцы — вообще фашисты недобитые, хотя ничего плохого про них вроде бы не говорили и давным-давно даже не видели их...
— Так, — Игорь прислушался к доносившемуся из селения шуму и вытащил из-за пояса два кремнёвых ножа. — Пока они там власть делят, давайте резать лодки. Хватит Воришкам по морю плавать, попиратствовали...
— Резать что? — спросил Димка. Получив столько ударов по башке, соображал он явно не очень хорошо.
— Лодки, — повторил Игорь. Он бросил ему второй нож — Димка едва поймал его — а своим начал пилить скрученный из волокон канат, который стягивал тростниковые связки.
— А, — Димка присоединился к нему. Нож оказался неудобный, но зазубренный клинок резал неожиданно хорошо. Канат тут же лопнул, и он сел к следующему. Лодка на глазах разваливалась, превращаясь в груду тростника. — А как они жить потом будут? Без лодок?
— А тут наши скоро будут, — Игорь замер, очевидно, пережидая приступ тошноты. — Разберемся. Да и рыбы они мало ловят. Тут, на островах, ти растёт, вроде дикой картошки — они, в основном, её и жрут. Ну и дань с соседей берут, не без этого. Ты лучше режь давай...
Димка взялся за очередной канат. Работа оказалась несложная — ломать не строить — и через несколько минут от всей пиратской флотилии осталась только груда тростника. Остальные с тревогой посматривали на селение, но его обитателям пока было не до них...
— Ну, вот, — сказал Игорь, поднимаясь. — Ещё вёсла бы сжечь, но это потом. Давайте за вещами пойдём...
Возвращаться в селение не хотелось, но оставлять свои вещи ворам Димке не хотелось и подавно. Подобрав лук, он пошел вслед за Игорем, за ними потянулись остальные. Вход никто не охранял — а внутри им предстала дивная картина. Крых с дружками был привязан к столбам, предназначенным для пленников. Все они выглядели, как клоуны, — видно было, что в них бросали гнилыми фруктами, протухшей рыбой и вообще всем, что удалось найти в помойной яме. Возле дома вождя громоздилась целая гора вынесенных вещей, в ней рылись, видимо, их бывшие владельцы. Самого Крыха несколько бывших рабов деловито обкладывали связками тростника, словно монахи на картинке сожжения Джордано Бруно. Пусть он их и угнетал, представления о справедливости у них явно оказались жутковатые. Не то, чтобы Димка был против — обожженный бок дико болел — но ему стало гадко и противно. Во всех читанных им книжках восставшие так не поступали...
— А ну, прекратите! — крикнул он, поморщившись от боли, — голова болела всё же жутко. Он даже пощупал её, чтобы убедиться, что она не проломлена.
— Так он же не тебя... — мальчишка уставился на его обожженный бок и замолчал.
— И меня, — хмуро сказал Димка. — Ребята, нельзя так.
— А как? — хмуро спросил бывший раб. — В ножки ему пасть?
— Его будут судить, — сказал Игорь. — И других.
— И что? — спросил мальчишка. Лицо у него было худое, грязное, украшенное парой свежих синяков. — На необитаемый остров сошлёте? А толку? Утопится — и опять на воле.
— Крых не утопится, он трус, — сказал ещё один бывший раб.
— А толку? Дружки всё равно за ним приплывут. Шли бы вы отсюда...
— Ну, зажарите вы его — и что? — спросил Игорь. — Опять на воле будет. Только озвереет ещё больше.
— А пусть получит за всё хорошее! Ему нас мучить можно — а нам его нельзя?..
— Нельзя, — хмуро сказал Димка, держась за голову. Бывший вождь смотрел на него... с недоумением. Похоже, он до сих пор не мог поверить, что всё это происходит наяву. — Ребята, ну нельзя же так! Пусть он и последний гад.
— Можно, — угрюмо ответил мальчишка. — Где вы были, когда они над нами издевались? А теперь явились трындеть о гуманизме. Шли бы вы отсюда... по-хорошему. А не то...
Димка беспомощно осмотрелся. Вокруг них собралась целая толпа — в основном девчонки — и смотрела она совсем не дружелюбно. Он не представлял, что стал бы делать дальше — то есть совершенно — но тут в селение вбежал один из, наверное, дозорных.
— Волки! — крикнул он и замер, ошалело глядя на царящий в селении разгром. — Волки... идут.
* * *
Крых с дружками был мгновенно забыт. Толпа, словно в театре, повалила на выход — похоже, что визит Волков был тут событием... необычным.
— Пошли отсюда, — хмуро сказал Игорь. — А то чёрт знает, что этим Воришкам ещё в голову придёт. Они все тут психованные, что те, что эти...
— Куда? — спросил Димка.
— На Сторожевой Мыс, — ответил Игорь. — Там хоть сигнал можно будет подать, что мы тут, а не где...
— Так ты ж уже подал, — сказал Борька. — Такое не заметить — точно слепым надо быть.
— Какой сигнал? — спросил Димка. Опираясь друг на друга, они медленно заковыляли к лесу.
— Я "Смелого" сжёг, — хмуро сказал Игорь. — Ну, не весь. Парус. Горело, правда, здорово. Наши точно это видели, раз уж отправились сюда. Ладно, пошли, пока там все места не заняли...
* * *
Сторожевой Мыс и в самом деле оказался мысом, высотой метров в пятнадцать. На венчавшей его ровной поляне угрюмо чернело кострище. Рядом стояла та самая сторожевая вышка и аккуратный домик для часовых — не тростниковая хижина, а плетёнка, вроде щита. Сами часовые стояли тут же, среди прочих — но, к счастью, совершенно обалдели от увиденного. Вдали, в море, виднелась сплошная стена парусов — Волки шли на выручку...
* * *
В сказке на этом всё и кончилось бы — но в реальности ветер дул в сторону и плоты, казалось, стояли на месте. Ожидание оказалось делом скучным и нудным. Димку по-прежнему мутило, голова у него кружилась и так же муторно было на душе. Несколько мальчишек из бывших рабов всё это время рассказывали о том, как им жилось под властью Крыха и его дружков — а жилось им, мягко говоря, неважно. Даже мальчишки из его племени не нашли для вождя ни одного доброго слова — Крых поддерживал свою власть подачками, пинками и побоями, а его жадность была прямо-таки анекдотической — добра в его хижине хватило бы на целое племя. И самое противное, что всё это творилось в нескольких часах пути от Волков, которые могли всё это прекратить, — но ни "Алле Сергеевне", ни другим не было до этого дела. Во всём этом "Народном Союзе" и его ребятах — ну, за исключением Игоря и его экипажа — было что-то, откровенно гниловатое...
Толпа Воришек на мысу постепенно рассасывалась — они решали то ли сбежать, то ли принять участие в переделе имущества, да и армада Волков их пугала. Уничтоженные лодки вызвали кое у кого тихую панику — но, как ни смешно, никто не связал это с пришельцами. Их уничтожение приписали Терри — что само по себе говорило о его репутации — и Димка усмехнулся про себя. При новой встрече с Воришками ему точно перепадет на орехи — и, честно говоря, он это заслужил. Кое-кто из бывших рабов попал сюда как раз по его милости, всего лишь потому, что не поклонился вождю...
Слушать это было странно и дико — про такое Димка не читал даже в исторических книжках. В чём-то Буревестники с их тихой подлостью были даже гаже Воришек с их откровенным разбоем и рабством. Даже в этих освобождённых уже рабах было что-то... склизкое — они мечтали сбежать с острова. Встреча с Волками их почему-то пугала до судорог. Но Волки точно смогут навести тут порядок. По крайней мере, Димка на это надеялся...
* * *
Волки добрались до острова Воришек уже на закате — но картина получилась... впечатляющая, словно в каком-то историческом фильме. Димка насчитал добрый десяток плотов — похоже, что "Алла Сергеевна" послала в бой всё, что стояло в гавани. Разноцветные паруса заслоняли горизонт, флаги развевались. На плотах ровными рядами стояли Волки с копьями и луками. Теперь они были не в шортах, а в синих одинаковых туниках — явно форме, с одинаковыми прямоугольными щитами, чем-то похожие на римских легионеров...
Самый большой плот первым ткнулся в берег. На песок упали сходни, по ним, не замочив ног, сошла сама "Алла Сергеевна" — с неизменным луком и при галстуке. Рослая девчонка за ней несла большой красный флаг с девятью золотыми звездами — одна большая в центре и восемь ромбом вокруг — флаг Народного Союза. За ней шла "гвардия королевы" — ещё дюжина девчонок с длинными луками. Всё вместе смотрелось, как картинка "высадка конквистадоров" из учебника истории. Казалось, что сейчас "Алла Сергеевна" вонзит в песок шпагу и объявит все земли вокруг собственностью испанского короля. Она смотрела на кучку измученных мальчишек — но, казалось, в упор их не замечала. Все Воришки к этому времени отсюда уже смылись.
Осмотревшись, "Алла Сергеевна" кивнула — наверное самой себе — и обернулась к знаменосице, сделав ей какой-то знак. Та, в свою очередь, обернулась к плотам и провозгласила:
