Снегопад усилился, закрывая от людских глаз осколки чужого величия, дерзких надежд и честолюбивых стремлений. Что друиды копаются, долго еще тут куковать?!
От дерева донеслось странное пение. В тоскливом заунывном вое мелькали знакомые слова; я прислушался, пытаясь понять смысл, и тягучие звуки с готовностью заползли в уши, заполнили голову, отзываясь во всех закоулках мозга...
Славься, славься... нам светит во мраке... разгоняя тьму... истинный путь, наш путь истины...
Ведет к свету... Только вместе мы... Молчать! Молчать, лестница постижения вас забери! Лестница постижения... широка и высока, достаешь до потолка... о чем я? Десятая ступенька из чистейшего хрусталя... Девятая ступенька из бумаги... Восьмая ступенька из золота...
Пение смолкло. Я дошел до первой ступеньки и только тогда отважился отнять ладони от ушей. Оказывается, и от насмерть затверженных религиозных формул может быть толк. По крайней мере, на мозг они действуют похлеще ниморской частушки. Крапива явно вызывала что-то неизмеримо жуткое, потому что только настоящая жуть могла идти НА эти звуки, а не от них. Мне лично не забыть никогда, как же хотелось оглохнуть и зарыться на метр в землю.
Ренья Нова, Нова Рения. А славься, славься у нас, дайте-ка угадаю, Великий Лес. А это дерево, раз растет на территории Ниммы, значит, по-нашему не понимает. Дуб-иностранец. Я бы на его месте сделал все, чтобы больше не пели.
Тут колдун меня заметил, и я, сделав вид, что просто прохожу мимо, перебрался к друидам. Ну его, такие злобные гримасы не способствую общению.
Экспедиция из Реньи Новы чего-то ждала — не иначе неупокоенных душ ниморских солдат, жаждущих мести за концерт. А, нет: вперед выступил Клен, полоснул чем-то себя по ладони и приложил ее к дереву. Вот и кровушка. А я-то мечтал, что мы ленточку повесим, хороводы вокруг поводим и обратно пойдем. На миг почудилось, что морщины на коре чуть искривились, сложившись во множество оскаленных харь...
Я передумал и обошел компанию вместе с деревом стороной. Эх, глупо помереть от насморка, а от зелья от насморка — еще глупее. Надеюсь, у него хотя бы нет привыкания. К галлюцинациям я давно привык.
За дубом начинался угрюмый еловый лес. Табличка перед ним лаконично сообщала:
Ниморский биосферный заповедник.
Вход только по пропускам.
Я нервно хмыкнул. Лично мне входить не хотелось, что по пропуску, что без. Природа никогда не вызывала у меня прилива нежности, но этот лес был неприветлив просто до неприличия. Сплошной монолит еловых лап, опутанных ниморской лозой, частокол острых верхушек и тьма, как клей спаивающая деревья в единое целое. Мертвый берег по сравнению с ним выглядел милым и уютным, яблоневая роща — красивой, а Холла Томаи — просто домом родным. Перед лесом торчал холмик, весь увитый лозой, на который я поспешно уставился, как только понял, что еще минута — и я буду упираться и дико орать, если хоть кто-то попытается заставить меня приблизиться к заповеднику.
Из холмика торчали железные палки. И чем больше я смотрел на них, тем меньше они мне нравились. Даже меньше леса. С самыми плохими предчувствиями, быстро, пока не передумал, я направился прямо к холму, удостоверившись, что Кактус следует по пятам. Друид шел с таким видом, будто ожидал, что под шумок и без пригляда я спилю весь лес; я же искренне надеялся, что если из зарослей на меня выпрыгнет какой-нибудь зверь, Кактус стукнет алебардой сначала его.
Предчувствия подтвердились: в землю аккуратно были вкопаны железные прутья с десятью перекладинами на каждом. Погребальный знак Лестницы Постижения, как и пирамидка.
— Чего стоим, на что глядим? — сзади неслышно подобралась Крапива.
— Это те, кто не дошел, или те, кого здесь принесли в жертву? — без обиняков начал я.
— Ну, Лоза, ты скажешь, — слегка обиделась она. — Ну да, там кости. Но они не страшные! Уже. Кто тут... Холья Юммо? А, читала их отчет. Лозу посадили, молодцы...
— Кто? — с ужасом переспросил я, теряясь между видений, навеянных фразой "Лозу посадили" и восхищением ниморцами, которые даже после повторного погребения ухитрились написать о нем отчет и разбить на могиле клумбу.
— Наша четвертая ветвь. Свет-во-мраке. Несли тела в Ниморский Лес, а он возьми и закрой врата.
— Крапива! — взвыл Кактус.
— Ой, я что-то не то сказала? Прос-с-стите.
— Какие тела? — безжалостно переспросил я.
— Ну, Всеединое Древо посылает поисковые отряды, ты знаешь? — невинно округлила глаза друидка. — Мы хороним погибших на войне.
— Здесь?
— В Ниморском Лесу. Нимма, значит, для ниморцев.
Вряд ли соседи имели в виду именно это...
— Врата? Те самые, в которые требуется пропуск?
— Южные врата, — целительница ткнула пальцем в дуб.
— А почему...
— Крапива!
— Молчу, молчу, — Крапива развела руками. — Производственная информация, понимаешь.
— В любом случае, Лоза, тебе не стоит об этом беспокоиться, — прохладный голос, раздавшийся прямо из-за спины, заставил меня подскочить. Клен кивнул в знак приветствия и бросил на целительницу предупреждающий взгляд. — Это внутренние дела братств. Так, Крапива?
— Они постоянно меня тиранят, — вполголоса пожаловалась девушка. Светловолосый друид сделал вид, что оглох; Кактус предусмотрительностью начальства не обладал:
— Если не заставлять тебя хоть иногда умолкать, ты будешь говорить вечно.
— А от тебя годами слова хорошего не дождешься!
Я сочувственно посмотрел на Клена. Бедняга.
Реньевцы вновь чего-то ждали. Оказалось — пока Черная Смерть налюбуется своим отражением в озере и соизволит присоединиться к команде. Колдун прошел мимо с непонятно-мрачным видом, бросив на меня до крайности подозрительный взгляд. Нет, мне больше нравилось, когда окружающих он просто не замечал. А то ощущение, что он меня как свидетеля придушить хочет.
Небеса знают, чего мне стоило не выдать той бури эмоций, что бушевала внутри. Думай, Лоза, думай. Никто не утверждал, что экспедиция из Локка Новы тащилась в Город-на-Болотах в полном составе; смотритель упоминал, что они просто занимались колодцем. Отряд Дэна Ролы принадлежал Шовалле; в последний год войны осталась только одна лаборатория — главная. Можно ли предположить, что между объектом и Холла Томаи шла прямая дорога, по которой друиды и увезли тела через лагерь, тогда еще не оккупированный Марциусом? Даже если путь далек, нужно учитывать истерию, охватившую тогда страну. Лучше иметь дело со сложностью транспортировки, чем с бессмертной нежитью.
Небеса мои, вы выполняете не те желания. Мне нужна не могила, а чтобы ниморец взял свою клятву и куда-нибудь с ней подевался. Теперь я четко сформулировал? Вы меня слышите? Вы же учтете в следующий раз, правда?
Как же было проще, когда можно было оправдаться неведением и ничего не делать.
Друиды почтительно расступились, образовав неровный полукруг. Блин, а я опять в первых рядах. Задумался.
Черная Смерть встал напротив сплошной стены елок, сложил руки на груди и уставился на лес фирменным убийственным взглядом. Лес не испугался. Фанфар и ковровой дорожки ныне приблудным магам не полагалось.
А зря.
Колдун неспешно достал из куртки старый ржавый ножик с обломанным почти у рукояти лезвием и резко воткнул его в землю. И что... Во имя здравого разума!
По ушам ударил многоголосый вой. Земля вокруг ножа забурлила, и из ямки начал бить кровавый родник. Деревья ломал и гнул невидимый ураган, лоза скатывалась и утягивалась внутрь леса, как будто невидимый великан разжимал пальцы. По листьям и хвое катились капли крови, потоки крови стекали вниз, захлестывали с головой, я захлебывался в ней, ощущая, как все глубже и глубже утягивает кровавый водоворот...
...С лазурного чистейшего неба лился яркий теплый свет. Оглушительно и многоголосо вопили птицы; легкий ветерок доносил запахи влажной земли, солнца, и сладкий, медовый аромат цветов, нежно касался лица, ерошил волосы... Из далекого-далека доносился шум голосов...
— Он что, сдох? — в голосе Черной Смерти звучало искреннее удивление. — Какого хрена?
Я сфокусировал взгляд на расплывчатом темном пятне и уныло помянул Зверя-из-Бездны. Где он бродит, когда такой клиент пропадает.
От недавнего припадка остались только легкая слабость и солоноватый привкус во рту. Вот глюки так глюки. На самом деле, разумеется, не было никакой крови. Магия невидима, просто действует на мозг человека: чем сильнее иммунитет, тем меньше поражение. Мы, нулевики, наполовину живем в иллюзорном мире.
— Командир, не сочтите за оскорбление, но постойте в сторонке, — надо мной склонилась обеспокоенная Крапива и пара непонятных личностей. Я с трудом сел и замер в изумлении.
Там, где раньше высился мрачный еловый лес, до самого горизонта простирались цветы. Красные, желтые, синие, белые, лиловые, они составляли сложный геометрический узор, не видный полностью из-за гигантских размеров. Аккуратные клумбы разделяли прямые, как по линейке прочерченные дорожки, посыпанные белой галькой; вдоль них, через равные промежутки, стояли зеленые кусты, подстриженные то шаром, то кубом, то додекаэдром...
Друиды наконец отвязались, и я смог встать, не рискуя ни с кем столкнуться. На лицах путешественников отражалась слабая радость; Клен и Крапива подозрительно довольно переглядывались; на лице Черной Смерти застыла гримаса отвращения. Я сплюнул и поморщился: слюна была красной.
Нож так и остался торчать в земле, держа Южные врата открытыми. Гости вежливо постучались, а потом вышибли дверь. Больше у меня нет вопросов, зачем друидам черный маг. КПД черного мага, как известно, куда выше, чем у бульдозера...
* * *
Неужели это тот самый Ниморский Лес?
Тот самый лес, про который рассказывают истории одна другой ужасней?
Тот самый лес, который внезапно и без объявления войны напал на Нимму, разделив ее на две части?
Тот самый лес, в котором без следа пропало несколько миллионов человек?
Тот самый, от которого ниморцы бежали на нашу территорию, начав войну, ставшую последней для великой страны?
Да чем он мог их напугать — неровно подстриженным газоном?!
Широкая дорожка уводила все дальше и дальше вглубь чудесного парка. Мимо фигур неведомых зверей, водяных каскадов, роскошных клумб, через изящные мостики над каналами. Иногда ее пересекали под прямым углом другие дорожки, но нашу отмечали белые лоскуты ткани.
Мало что могло выглядеть настолько инородно в мертвой разрушенной стране, как ухоженный регулярный парк. Магия, магия, магия. Одна большая иллюзия, но иллюзия прекрасная. Друиды отчаянно тормозили на каждом шагу. Им, как и мне, никуда идти не хотелось. Хотелось сесть на изумрудный, идеально ровный газончик и любоваться, любоваться этим благостным великолепием.
Чтобы жизнь совсем медом не казалась, существовал Кактус.
— Ему нельзя доверять, — бухтел он без перерыва, чередуя лишь причины.
— Кактус, не нуди, — попросила Крапива. Друидка надрала целую охапку цветов и теперь методично обрывала им лепестки, шепча "да-нет, да-нет".
— Помнишь, что говорил тот белый маг?
— Тот маньяк подло захватил и пытал нашего командира! — твердо отвергла аргумент целительница. Бедный Эжен, он-то и не подозревал в себе таких талантов.
— Он мог выключить систему оповещения.
— Кто угодно мог, — огрызался я, гадая о том, кто же ее на самом деле выключил.
— Он был рядом с нежитью, напавшей на город.
— Смерть тоже.
— Командир — черный маг, — отметал все доводы пленник паранойи. — А ты встречался с нежитью раньше.
И кто в этом виноват?
— И это я слышу от людей, которые позволили умертвию войти в город.
Крапива озадаченно нахмурилась:
— О чем это ты?
— О Граде, — я непроизвольно повысил голос. — О том мертвяке, которого я, как идиот, вытащил с моста, потому что никто не соизволил меня предупредить.
Целительница приоткрыла рот в изумлении:
— Ну, Лоза, ты что, шуток не понимаешь? Если бы мы знали, кто он, то никогда бы не подвергли командира такой опасности...
— А ты его спас, — не упустил шанса вбить очередной гвоздь в мой гроб Кактус. Я послал его за Ниморой вдогонку.
— Ну, Кактус, мы сами хороши, — попыталась остановить перепалку Крапива.
— Почему ты его постоянно защищаешь?!
— А почему ты мне постоянно указываешь? Что ты к нам прицепился, а?! Иди, птичек посчитай! Надоел, хуже, чем снег весной!
— Клен, Крапива. Что происходит? — раздался спокойный голос. Названные вздрогнули и поняли, что стоят друг против друга и орут на весь лесопарк.
— Что б я еще раз взял вас в экспедицию, — ласково сказал Клен. — Навязались на мою голову. Вы у меня больше за границы братства не выйдете. Детский сад, а не второе посвящение.
Целительница, прикинувшись паинькой, только кивала, а вот Кактус сдержаться не мог:
— Он не может идти с нами дальше.
— Еще одно слово про демонов — и ты немедленно отправляешься обратно, — тем же добрым тоном сообщил замкомандира.
— Он может работать на Северный филиал. Где он был, пока мы сидели в заключении?
Ого. Это близко. Но Кактус не был бы Кактусом, если бы его не утащило вновь на мистику:
— Разве ты не видишь, что возле него всегда творится что-то непонятное? Все шло нормально, пока мы его не приняли!
Замкомандира устало вздохнул и прикрыл глаза:
— В моей жизни тоже все шло нормально, пока я вас не встретил... Мы не достигнем цели, стоя на месте. Кактус, идешь со мной. Крапива, пожалуйста, будь хоть немного серьезней. Лоза...
Клен поглядел на меня, бессильно махнул рукой и отправился в голову колонны. Кактус утопал вслед за ним, на прощание пообещав следить за каждым моим шагом.
— Совсем чокнулся, — печально подвела итог друидка. Я согласно кивнул.
— Что не так с северными?
Целительница вздохнула:
— Это же всего лишь филиал. А за Ниморский Лес отвечает Всеединое Древо... И у меня третье посвящение, а не второе!
— Это очень странно, то, что происходит? — осторожно попытался выведать я.
— Да как сказать. Почему править хотят все, а ответственны всегда Ренья Нова — вот что я хотела бы знать, — с досадой пробормотала целительница.
Да тут самая обыкновенная грызня за власть, и все тайны развели именно из-за нее. Всеединое древо, то есть наша великая семерка центральных братств против Марии Энгель и периферии. И назначенная крайней Ренья Нова, благо название соответствует — идите, мол, раз Истинный Путь.
Мой опекун был бы рад это услышать... Ох, проклятье.
Я задумчиво потянул на себя белую ленточку, разглядывая знакомый рисунок: стилизованное дерево с семью ветвями. Всеединое Древо, символ объединения семи центральных братств, устойчиво напоминало мне погребальную лесенку постижения. Такими темпами, я эту лесенку скоро в телеграфных столбах буду видеть.
Из-за размышлений, как тогда будет весело и позитивно ходить по улицам, я слишком поздно заметил, что лента привязана не к ветке куста, как показалось мне в начале, а к железному штырю, вбитому в ствол. От штыря к штырю, прячась в листьях, тянулась туго натянутая проволока. Я резко отдернул руку, загнав куда подальше паническое желание немедленно ее вымыть, но было поздно: проволока едва слышно загудела. Карма моя, я же не знал, что ленточки закляты! Мне же учтут отсутствие злого умысла? Нет? А отсутствие банального разума в смягчающие? Минута, другая... Гром не грянул, небеса не разверзлись, друиды все так же шли по огороженному железом коридорчику. Наличие отсутствия разума учли.
