— Ваше величество, о чем?.. — начал было удивленный донельзя вассал, и осекся, поймав взгляд Ив.
Мгновение он смотрел на девушку, потом спешился и подошел к ее стремени, уважительно поглядывая на меч.
— Приветствую, моя леди, — склонил голову. — Простите великодушно, что недоглядел. Значит, сражаться вы все-таки выучились?
— Выучилась. А что недоглядел — бывает. Феод немаленький, везде не поспеешь. Бдительность же твоя мне известна не понаслышке.
Кендрик улыбнулся в ответ на улыбку госпожи. Теперь, конечно, с мальчиком ее не спутаешь, да она и не пытается на него походить. Волосы отрасли, заплетены в косу, нездоровая худоба исчезла, на груди под одеждой просматриваются положенные выпуклости, ворот рубахи распущен, на шее и ниже темнеют следы поцелуев... Мужчина поспешил отвести взгляд и поискал глазами ее тогдашнего спутника, Ричарда или как его там.
Парень, хоть и зарос бородой, в остальном вглядел куда лучше, чем в их прежнюю встречу. Понятно, почему девочка пустилась с ним в бега, с таким-то молодцом. Не понятно, каким образом он умудрился загреметь на каторгу. По осанке видно, что лорд, а не шваль подзаборная.
— Рад встрече, Кендрик, — кивнул Филип. — Вины твоей в сегодняшнем недогляде нет, если всегда с двумя десятками людей по дорогам ездишь. Шайки вроде той, — мотнул головой себе за спину, — чуть шум от приближения большого отряда заслышат, в землю зарываются.
— Мотай на ус, — обратился Правитель к вассалу. — Лорд Олкрофт знает, о чем говорит. Я хотел в свое время поручить ему заняться искоренением разбойников на дорогах Алтона, да увы, не сложилось.
Кендрик не удержался и снова глянул на того самого лорда, о котором наслушался в столице.
— Прости, что пришлось тогда назваться не своим именем, — Филип, ничуть не смущаясь, продолжал беседу. — А насчет "браслетов" ты угадал правильно. И верно сказал, что ловкачи рано или поздно попадаются. Мне, как видишь...
— Молчать! — прошипел Хьюго, отлично понявший, о чем речь. — Кендрик, оставь дюжину солдат со мной, сам отправляйся дальше. Осмотри трупы, проверь следы, — Правителю не хотелось, чтобы крестник трепался дальше, бравируя своим позорным прошлым. Как легко ему удается располагать к себе людей! Отлично заметно, что поладил с Бертиным ухажером на зависть. Впрочем, чему и удивляться, два бабника. Один сох по матушке, другой — по доченьке.
— Слушаюсь, ваше величество, — вассал понимал, что в семейные дела Правителя опасно заглядывать даже одним глазом, и поспешил распрощаться. — Приятной дороги, моя леди, и вам, мой лорд, — взглянул на Филипа.
— Спасибо, Кендрик, — ответила Евангелина. — Возможно, скоро я вернусь, наконец, в свой замок.
— Все будут счастливы видеть вас, моя леди, — на лице мужчины отразилась искренняя радость. Молодая хозяйка всяко приятнее старого управляющего, которому с каждым годом все трудней угодить. Да еще такая красавица! Молва не врет, и впрямь лучше матушки, даром что не одета сейчас, как положено, да не прибрана. И дружок у нее — парень что надо. Глядишь, поженятся, появится в феоде лорд, будет с кем весело за столом посидеть, в замок наезжая. И за дорогами парень присмотрит лучше, чем Кендрик, которому все реже охота разъезжать в непогоду по трактам.
— Если б не предстоящий суд, я б, пожалуй, нанялся к тебе управляющим, — сказал Филип Евангелине, когда две группы вооруженных людей разъехались в разные стороны. — Взяла бы?
— Непременно! Оставить феод в надежных руках, а самой отправиться на Архипелаг, посмотреть мир. Что может быть лучше!
Хьюго не скрывал усмешки, наблюдая, как вытянулась физиономия крестника. Впрочем, парень не растерял привычного задора. Стоило спешиться у постоялого двора, бросил поводья подошедшему слуге и направился к своим дружкам, Райли и Моррису. Евангелина, пожав плечами, двинулась следом.
— А ну-ка внутрь, в комнату, — процедил Хьюго, мечтая схватить парня за шкирку. Увы, нужной разницы в росте у них не было, пришлось довольствоваться чувствительным тычком между лопаток.
— Да ладно, ваше величество, — обернулся с обычной ухмылочкой. — Перекинусь парой слов с друзьями и приду. Комнаты все равно еще нет, придется ждать, пока вы с хозяином договоритесь.
— Такие вольности мог позволить себе мальчик для битья, по совместительству мой крестник, — Правитель взял-таки наглеца за шиворот, заодно как следует прихватив отросшие патлы. Гвардейцы, заметив настроение Правителя, быстренько улизнули, и в выражениях можно было не стесняться. — А ты, мразь каторжная, на мягкое обращение не рассчитывай.
Филип помрачнел, но смиряться не собирался, высвободил одежду и волосы.
— После вас, мой лорд. Моя леди, — пропустил Хьюго и Евангелину вперед, сам двинулся сзади.
Когда все трое остались одни в комнате, Адингтон уселся на стул и кивнул на сундук у стены.
— Садитесь, голубки.
Молодые люди переглянулись и устроились рядышком. Большое преимущество по сравнению с последней беседой в кабинете главы Алтона: не нужно скрывать свои отношения.
— Хороши, — произнес Правитель, вдоволь налюбовавшись на парочку. — Евангелина, ты хоть ворот затяни. Вся в засосах, как последняя ...
— Вы же сами учили, что женщина для этого предназначена, — привычно сверкнула зелеными глазищами. — Я усвоила урок.
— Ну а ты, — вперил взгляд в крестника, оставив выпад дочери без внимания. — Выглядишь еще гаже, чем в первую нашу встречу. Что вполне соответствует истинному положению вещей. Тогда был разбойничьим предводителем, теперь скатился до беглого каторжника и постельной грелки для ушлой девки.
— Чего вы так злитесь, ваше величество? — неожиданно миролюбиво спросил Филип, сжимая в своей руке холодные пальчики Ив. — Небось, мечтали нас поймать, а мы тут как тут, сами на голову свалились. Еще и от разбойников избавили.
— Где вы отсиживались?
— Мы не отсиживались, — парень покачал голвой. — Бродили с места на место, сегодня здесь, завтра там. Дорог избегали, все больше полями-перелесками.
— Врешь!
— Большего вы от нас не добьетесь, — процедила Евангелина.
— Как ты вытащила его с каторги?
— Выкупила. За полторы тысячи золотых, — добавила девушка, и, предупреждая дальнейшие вопросы, продолжила: — Деньги я раздобыла, продав кой-какие свои украшения.
— Сама?
— Естественно. Я не раз бывала на рынке, знаю, где находятся лавки менял. Считать умею, ценность золота и камней примерно представляю. Сложностей не возникло.
— М-да, твоя стоимость значительно возросла, — Хьюго опять взялся за крестника. — За Жеребца было назначено всего пятьсот золотых.
— Очень лестно, что ваша дочь ценит меня столь высоко.
— О, конечно, ты остался в выигрыше, выбрав ее, а не мои предложения!
— Я остался собой. Не пришлось рядиться в чужую одежку и лгать.
— Ну, если считаешь себя бродягой и преступником...
— Не считает! — не выдержала Ив. — И я его таким не считаю!
— Ваше величество, у вас есть что сказать по делу или вы и дальше намереваетесь упражняться в оскорблениях? — все также невозмутимо осведомился Филип.
— Ты повзрослел... — Хьюго задумчиво смотрел на крестника. — Не пойму только, к чему было чуть ли не открыто признавать свое прошлое перед моими людьми.
— Чтобы иметь возможность попасть на скамью подсудимых, а не в Западную башню, где вы снова принялись бы помыкать мной.
— Со скамьи подсудимых ты отправишься прямиком на эшафот. Не заметно, что тебе надоела жизнь или подружка. Неужели я так досадил?
— В проницательности вам по-прежнему не откажешь, ваше величество. Я рассчитываю на снисхождение суда. Как-никак, спас Правителя из лап разбойников.
— Надеюсь, ты понимаешь, что если вынесут смертный приговор, мне придется вмешаться. И ты снова будешь зависеть от меня. Так к чему это представление с судом?
— О каких вмешательствах может идти речь? Вы ж обещали повесить меня, если покушусь на вашу дочь. И ей обещали то же самое.
— Прекрати паясничать! — поморщился Хьюго. — Если б я собирался выполнить то обещание, ты давно бы гнил в земле. Давай-ка переиграем, Филип, пока не поздно. Люди сопровождения будут молчать.
— Вы отпустите нас? — оживилась Евангелина.
— Нет, не надейся. Так что скажешь, крестник? По-прежнему настаиваешь на правосудии?
— Да, настаиваю, — ответил спокойно.
— Раз Филип пожелал суда, значит, будет суд!
Дочурка за парня горой, м-да. По-прежнему удивляет. И ведь не дура, должна понимать, каков будет приговор. Правда, женой Филипа она так и не стала. Возможно, просто хочет от него отделаться? Проверим.
— Э-э-э, да он тебе надоел...
— Тонкости отношений между мужчинами и женщинами не в вашей компетенции, — отчеканила зло. — Я уважаю желания Филипа и хочу, чтобы у него был выбор.
— Какой выбор? Не будет у него выбора! Разве между петлей, плахой и пожизненной каторгой!
— Я найму лучшего законника, и кто знает, как все обернется. На худой конец, у нас всегда в запасе ваше предложение, не так ли?
— Так, любезная дочь. Понасмотрелась на этого молодца, самой захотелось хлебнуть позора? О тебе и без известий о славном прошлом лорда Олкрофта такое болтают...
— Обо мне болтали с первых дней появления во дворце! Каких только гадостей не сочиняли! Поначалу ранило, но я быстро привыкла и научилась соответствовать, хотя бы внешне.
— Вы не учитываете, ваше величество, что чем сильнее воздействие, тем быстрей привыкаешь, — Филип приобнял девушку, прижал к себе. — Если, конечно, не сдохнешь со стыда в самом начале. Меня после позорного столба и каторги уже ничем не проймешь, даже клеймом. Что до слухов об Энджи, я все буду отрицать. И, поверьте, ни единым словом не замараю имя Адингтонов.
— Она сама его замарает, без твоей помощи! Сможешь убедить подружку держаться в стороне? Евангелине разумнее всего было бы остаться сейчас в своем замке.
— Я не стану держаться в стороне! Сказала уже, что мне нет дела до сплетен. Нечего решать за меня. Филип — мой мужчина, я его не брошу в трудную минуту.
— Тише, тише, — парень погладил девушку по плечу. — Поступишь, как считаешь правильным. Обещаю, что после суда, если останусь жив, заставлю сплетников прожевать собственные длинные языки. Ну, а коли повесят, мстить станет мой разъяренный призрак.
Девчонка улыбнулась и устроилась поуютнее, прижимаясь к любовнику. Это неожиданно вызвало у Хьюго раздражение. Кошка влюбленная...
— Кстати, позабыл спросить. Детишек еще не настругали? — по привычке захотелось уязвить дочь.
— Нет! — тут же огрызнулась та.
Хм-м, у Евангелины определенно трудности с принятием женской роли. Парня она, видишь ли, не любит и при этом жить без него не может. И о детях, похоже, не мечтает. Хотя леший знает, может, в Берту пошла. Та вон через сколько лет после свадьбы понесла. Правда, покойная супруга детей хотела, искренне огорчалась всякий раз, когда становилось понятно, что снова ничего не вышло.
— Я заказал для тебя меч у мастера Вилегиуса, — вырвалось совершенно не к месту.
— У самого Вилегиуса? — тут же оживилась, подалась вперед, к неудовольствию парня, которому пришлось убрать руку с ее талии.
— Да. Подумал, что такой подарок больше придется тебе по душе, чем платья и украшения.
Взгляд Евангелины стал растерянным, она заморгала, но на лице очень быстро появилось понимающее выражение.
— Я не стану убеждать Филипа отказаться от суда. И в своем замке отсиживаться не буду.
— Я не собирался просить ни о том, ни о другом, — Хьюго с трудом сдержался, чтобы не рявкнуть, как и много лет назад оскорбленный в лучших чувствах. В конце концов, сам виноват. Нельзя столь резко переводить с голодного пайка на изобилие роскошных яств. — Поступайте, как знаете. Раз смогли одурачить меня, и не раз, да еще успешно скрывались целый год, значит, можете жить своим умом.
— Ваше величество, неужели вы изменились и стали вменяемым? — Филип, снова успевший облапать Евангелину, глядел с подозрением. — Я, признаться, ожидал очередной порки на конюшне. Уж на худой конец зуботычины.
— Не дерзи, щенок. Ты выбрал нечто похуже порки и зуботычин, так что я просто подожду. Дайте мне оба слово, что не попытаетесь бежать ни сегодня ночью, ни дорогой.
Филип и Евангелина пообещали. Хьюго тут же выпроводил их из комнаты, посоветовав попросить у хозяина помещение для ночлега где-нибудь подальше от остальных спален, и ни в коем случае не лезть на сеновал. Мол, негоже беспокоить лошадей в стойлах кроличьей возней.
— Адова кочерыжка, подобного я не ожидал, — Филип растерянно воззрился на закрывшуюся перед носом дверь, потом на подругу. — По сравнению с прежним чуть ли не семейное единение! Старику б еще прослезиться и благословить наш союз.
— Если так пойдет и дальше, это еще впереди, — хмыкнула Ив. — Заказал меч у самого Вилегиуса, мне такое и присниться не могло! Может, все-таки сбежим? — взглянула серьезно.
— Нет, ангел мой, — Филип прижал ее к себе. — Сколько можно бегать? Мне и правда пора повзрослеть и позаботиться о тебе. Для начала избавить от власти отца.
Евангелина не спешила освобождаться из объятий. Что ж, все к тому шло, а теперь еще и выбора не осталось. И это, как ни удивительно, ничуть не печалит.
* * *
Оказавшись в покоях Южной башни, Ив вдохнула спертый воздух давно покинутого жилья и загрустила. После свежего ветра, пропитанного запахами леса, гор и озерной воды оказаться в прежней клетке было особенно тоскливо. Да еще одной, без Филипа, к кторому она за прошедшие месяцы привыкла или, как говорят простолюдины, прикипела. Да, к ночи они увидятся, но о прежней беззаботной жизни вдвоем придется забыть, по крайней мере, на время.
Правитель, хоть и понимал, что огласки не избежать, не стремился ее ускорить. В дне пути от Валмера он распорядился, чтобы крестника препроводили во дворец отдельно, избегая лишних глаз и вопросов. Сомнительная честь конвоировать Филипа досталась Шону и Кайлу.
— Молодчика запереть в старой караульной, — приказал Хьюго гвардейцам. — У дверей оставить пост. Надеюсь, насчет молчания объяснять не нужно?
— Приказ ясен, ваше величество! — чуть ли не хором ответили гвардейцы.
— Можно мне поехать с ними? — спросила Евангелина, когда Райли и Моррис покинули комнату постоялого двора, где и происходил разговор.
— Нет, останешься со мной. Нечего лишний раз мелькать в обществе преступника.
— Как будто это кого-то удивит!
— Не удивит, но масла в огонь подливать не следует. Одно дело, когда про девицу болтают, что она бесстыжая потаскушка, другое — когда она подтверждает это своим поведением.
— Я бы попросил, ваше величество...
— Я тоже тебя просил. Ты выбрал суд и огласку. Привыкай, еще не такое услышишь о себе и своей подруге.
Крестник насупился. "Почему этого болвана нужно постоянно тыкать носом в собственные грешки? " — подумал Хьюго с раздражением. Другой бы ни на миг не забывал о позоре, а этот наглец все глядит лордом, пока не напомнишь, кто он есть на самом деле. Впрочем, чего и ждать — норовистый жеребчик, да и подружка правильных мыслей не внушает. Ишь, повисла на шее, целует, шепчет что-то. Тьфу!
