— Что, удивлён? Обычный простец, говоришь?! Ху-ху-ху! Слишком шустрый ты для простеца. Ты, небось, и чар таких не знаешь? Да откуда вам, английским дикарям, такое знать?! Паутина теней, парень, что б ты знал, накладывается на каждого русского волшебника при исполнении. Эти чары замедляют в сто раз всё, что может причинить вред магу: пули, стрелы, придурков, которые считают себя самыми умными... Аресто моментум замедлило тебя ещё сильнее. Это как раз из ваших европейских чар.
Дункан упорно продолжал двигаться в сторону волшебника. У него не оставалось иного выбора. Пока британец в кисельном воздухе преодолел три метра, маг не стал дожидаться, и отошёл в сторону ещё на пару шагов.
В клетке с шипением вздыбил шерсть чёрный кот. Он с рвением принялся зубами вгрызаться в пластик, вырывая за раз по кусочку, чтобы спасти хозяина.
Маг направил на британца перстень. В следующий миг с него сорвался оранжевый луч, попавший в грудь Дункана, отчего его парализовало, и он застыл в нелепой позе. То же самое волшебник повторил с котом, который почти сумел прогрызть дверцу переноски.
— Очень шустрый, как Жигули, сброшенные в овраг... — таможенник, наконец, на полную раскрыл горловину рюкзака и вытряхнул оттуда всё содержимое. — Так-с... Да у нас тут матрёшка! Ещё несколько сумок, палаток и... — его глаза широко распахнулись при виде амулета с человеческими костями. — Да сегодня просто праздник! Темномагический артефакт!
Он направил перстень в сторону Хоггарта, и с драгоценного камня сорвался красный луч.
После попадания луча сознание Дункана померкло...
* * *
В сознание Хоггарт пришёл резко, словно от удара током. Он обнаружил себя внутри небольшой клетки прикованным цепями к стальному стулу, который был установлен на постаменте.
Большой зал с паркетным полом был наполнен скамьями. Спереди восседал пожилой седой мужчина в судейской мантии. На судейской кафедре лежал деревянный молоток.
Возле судьи с усталым видом сидела немолодая женщина.
Справа от Дункана на скамье расположились четверо: трое мужчин и одна молодая девушка — полная и некрасивая шатенка с жидкой шевелюрой.
Один из мужчин был ему знаком — тот самый таможенник, который щеголял в зелёной униформе.
По левую руку от него расположился полный лысый мужик с недовольным лошадиным лицом. На нем был классический чёрный костюм.
Справа сидел сухой и худой как вобла тридцатилетний парень с водянистыми серыми глазами и короткими русыми волосами. Он напоминал сухую селёдку и был облачён в синюю милицейскую форму с погонами капитана.
— Подсудимый пришёл в сознание, — начал судья, — суд начат. Обвинитель — вам слово.
С места поднялся лысый толстяк. Достав из кармана платок, он промокнул лоб от пота.
— Ваша честь, тут всё предельно ясно. Подсудимый нарушил статут секретности демонстрацией простакам книзла. При досмотре он напал на сотрудника таможенной службы. При досмотре личных вещей у задержанного обнаружили запрещённые темномагические книги и темномагический артефакт категории магии смерти. Также у него обнаружили незаконное оружие простаков, подделанные магическим путём документы простаков и контрабанду серебряных слитков весом по пятьдесят граммов в размере пятидесяти штук. Я выдвигаю обвинение по четырём статьям: незаконное хранение темномагических предметов, нарушение статута секретности лёгкой степени, нападение на сотрудника власти при исполнении, а также контрабанда.
— Защите есть что сказать? — судья уставился на женщину.
Та поднялась с места и равнодушно пожала плечами.
— У защиты нет слов.
— Понятно, — протянул судья. — Слово подсудимому. Вам есть, что сказать?
У Дункана в голове шумело, как после попойки. Он будто находился в тумане и не до конца понимал реальность происходящего. И всё же до него дошло, что над ним идёт суд.
— Ваша честь, всё не так. Я не согласен по пункту лёгкого нарушения статута. В свою защиту хочу сказать, что мой питомец лишь наполовину книзл, а на вторую обычный кот. Он не выглядит, как книзл, больше напоминает обычного кота. К тому же я ещё больше замаскировал его под кота так, что ни один простой человек не отличит. Такое под силу лишь волшебнику.
— По другим пунктам обвинения вам есть, что сказать? — продолжил судья.
— Есть, ваша честь. На сотрудника при исполнении я не нападал. Я всего лишь прогуливался по кабинету, чего присутствующий здесь сотрудник таможни мне не запрещал.
— Протестую! — вскочил прокурор. — Требую опросить господина Вяземцева.
— Принимается, — кивнул судья. — Господин Вяземцев, задержанный напал на вас?
— Да, ваша честь, — ответил таможенник. — Он атаковал меня, но сработали защитные чары, из-за чего он не успел нанести мне вреда.
— Протестую! — воскликнул Хоггарт. — Я просто шёл по кабинету, но внезапно меня замедлили чары, а господин Вяземцев, хищно скалясь мне в лицо, с угрозой принялся мне говорить, что я напал на него, хотя этому нет свидетелей, а у господина Вяземцева не замечено травм. Замечу — я был безоружен, никому не угрожал и никоим образом не проявлял агрессии. Сумка с моими вещами находилась у господина Вяземцева.
— Господин Вяземцев, — посмотрел на таможенника судья, — так было нападение или нет? Вы можете подтвердить свои слова? Задержанный нанес вам травмы?
— Ваша честь, всё выглядело как нападение. Я действительно не получил травм, но лишь благодаря Паутине теней.
— Защита просит слова, — неожиданно решила проявить участие адвокат, словно оправдываясь за изначальное безучастие.
— Слово предоставляется защите.
— Ваша честь, всем известно, что Паутина теней может сработать просто от неудачного приближения к волшебнику, которого защищают эти чары. Нет никаких доказательств, что подзащитный напал на господина Вяземцева.
— Принимается, — высказался судья. — Господин Ефремов, вам есть, что сказать по поводу животного?
Человек-вобла нехотя встал со скамьи.
— Кота не нашли — он сбежал. Без экспертного заключения магозоолога я не могу утверждать, что там был книзл и был ли он должным образом замаскирован. Зато по остальным предметам у меня есть заключения экспертов, которые приложены к делу. У задержанного изъяты семнадцать запрещённых темномагических книг и один запрещённый темномагический артефакт маскирующего типа, созданный из костей простеца. Ну и оружие простецов в большом количестве и серебро.
— Подсудимый, — продолжил судья, — откуда у вас эти предметы?
Мозг Хоггарта неожиданно родил идею. Ему вспомнился маленький факт из биографии Люциуса Малфоя, благодаря которому тот не угодил в Азкабан. Не факт, что прокатит, но волшебники не умеют определять был ли человек под действием заклинания принуждения или нет. А все действия, совершенные под принуждением, неподсудны.
— Это всё не моё, ваша честь. Я находился под действием Империо. Когда я прогуливался по Лондону со своим котом, на меня наложили Империо. Человек, который сделал это, носил белую маску в виде черепа и чёрную мантию. Он вручил сумку и портал и потребовал отвезти сумку в Таиланд. После того, как очнулся тут, я, наконец, освободился из-под действия принуждающих чар.
— К-хм... — недовольно надув щёки, прокурор попытался взглядом прожечь в Дункане дырку.
Неожиданно женщина-адвокат преисполнилась к Хоггарту сочувствием, словно поверила в реальность его слов. Может, и правда поверила. В России же не было своих Пожирателей, по крайне мере, от них не было слышно о применении Непростительных направо и налево.
— Ваша честь, — подняла она свои телеса, — мой подзащитный не может быть обвинён в том, что совершил под принуждением.
Было заметно, что всем плевать на результат суда. Аналогично им было плевать на судьбу Дункана. Волшебников волновали лишь их проблемы. Они поскорее желали вернуться к своим делам. Разбирательство с Империо могло затянуться надолго. Очень надолго. И напрячь всех. Тут нужно привлекать в качестве экспертов целителей, менталистов и зельеваров. Вместо малого суда созывать полный суд. Привлекать оперативников для проведения полноценного следствия. Контрабанда — это мелочь, а вот непростительное заклинание — серьёзно. Всё меркло на фоне того, что дело приобретает международный размах. Следовательно, придётся привлекать для следствия британских коллег, к которым русские волшебники испытывали неприязнь с сороковых годов прошлого века. Британские маги наверняка будут вставлять палки в колёса и всячески выгораживать своего соотечественника. Все понимали, что подсудимый может врать, тем не менее, всем было проще поверить его словам, чтобы не навлечь себе головных болей.
Судья встал и стукнул молотком.
— Суд принял решение. С подсудимого снимаются обвинения в контрабанде, хранении темномагических предметов и нападении на сотрудника при исполнении. Подсудимый обвиняется в лёгком нарушении статута секретности по части ненадлежащей маскировки волшебного питомца от простецов. Суд постановляет год заключения в колонии-поселении для волшебников.
Глава 26
Порой жизнь преподносит неожиданные повороты, но такого Дункан не ожидал. Хотя он легко отделался — вместо возможных десяти лет строгого режима получил год в колонии-поселении, но последнее ему ни о чём не говорило. Другое дело, что срок он официально получил за кота! Звучит бредово. О животном он переживал больше всего. Не о себе беспокоился, не о лишении свободы, не о потерянных вещах, которые копил долгие годы, а о своём Кошкотуне. Одно радовало — он сбежал. Мало ли, как бы поступили с животным русские. Может, ради сохранения статута секретности просто убили бы.
Зная своего питомца, Дункан понимал, что тот себя в обиду не даст. Очень умный и самодостаточный полукнизл способен сам себя прокормить. Вот только он всё равно переживал о том, где кота потом искать? А точно ли он выживет?
Дункану хотелось сбежать, чтобы найти своего пушистого друга, но такой возможности ему никто не предоставил. Серьёзная охрана стационарным порталом в виде большого сейфа доставила его в тюрьму.
Такой портал, насколько помнил Дункан, большая редкость. В Британии упоминались старинные парные шкафы, работающие по той же схеме. А тут парные сейфы. Заходишь в один — выходишь из другого.
После перехода сразу же почувствовался холод, которого не ожидаешь в конце августа.
Первым делом его раздели, провели медицинский осмотр на предмет наличия или отсутствия повреждений и взяли кровь. Вещи, естественно, не вернули. Взамен выдали тюремную одежду, после чего начали конвоировать к месту отбывания заключения.
В коридорах корпуса прохладно. По обе руки — камеры. Людей не слышно, висит мёртвая тишина. Лишь временами слышится звон металлических дверей. Коридор преграждают решетки. На каждой висят таблички с напоминанием закрыть их на два оборота. На дверях камер таблички с именами заключенных и преступлениями. Прежде, чем его ударом дубинки и окриком заставили опустить глаза в пол, Дункан успел частично прочитать лишь несколько табличек: убийство трёхсот простецов; пытка Непростительным; изнасилование семидесяти трёх простецов...
Ощущение сразу же специфическое, потому что, как в боевиках, слышишь лязганье дверных затворов и голоса: 'Руки за спину!', 'Открывается дверь', 'Закрывается дверь'.
Психологически Хоггарту было очень тяжело, так как он понял и ощутил, что жизнь резко поменялась. Уже того, что с ним тут произошло, хватало для отчаяния. Ужасно ощущать, что сам себе не принадлежишь и должен строго следовать распоряжениям начальства. В данном случае от маленьких начальников — конвойных, контролеров и прочих — до больших начальников.
Бежал от одних ограничений, чтобы угодить в другие более жёсткие. Столько лет ходил по краю лезвия, а тут внезапно попал впросак. Жил в комфортном коттедже на берегу моря, имел автомобиль и счёт в банке, и бросил всё это ради чего? Чтобы по случайности оказаться в суровом заключении в другой стране?
Он пожалел, что вообще затеял всю эту историю с побегом. Пожил бы под колпаком британской спецслужбы — не переломился бы.
После унизительного конвоирования, к удивлению Дункана, его вывели из тюрьмы на улицу.
Он с изумлением рассматривал плакат на столбе в чистом поле. Вокруг белое безмолвие снегов, несмотря на то, что конец лета.
Помни, побег — это не свобода! Одумайся! Тебя ждут дома!
Повернуться назад нельзя, иначе получишь болезненный тычок дубинкой. Одного раза Дункану хватило. Высокий забор с колючей проволокой остался позади. Справа виден посёлок. Острые глаза оборотня позволили разглядеть вдалеке всё то, что не удалось бы обычному человеку. В посёлке разруха и нищета, кругом покосившиеся дома и разбитые дороги.
Конвоиры резко развернули Дункана направо и повели к посёлку по кривой снежной тропе. Когда он проходил мимо задней части плаката, там шрифтом помельче было написано, что беглеца ждет наказание от трёх до восьми лет реального лишения свободы.
Он не мог понять, что это значит — почему его ведут в сторону от тюрьмы? В Европе тюрьмы не такие, как в России. Как это — реальный срок? А сейчас он игрушечный что ли? Тем более, он мало знал о тюрьмах для волшебников. Но по первому впечатлению они ему не нравились и вроде как от обычных не отличались. Хотя, вспоминая страшилки об Азкабане, ему стало страшно. А что, если и тут в качестве охраны демонические твари, пожирающие души? Он не был уверен, что возродится в прошлом, если его душу сожрут.
В итоге его привели в посёлок, расположенный неподалеку от тюрьмы. Людей на улице не видно, старые дома барачного типа.
В посёлке с него сняли наручники и завели в самое большое белое двухэтажное здание.
* * *
Всё оказалось не так плохо, как Хоггарт рассчитывал. Оказалось, что в колонии-поселении осужденные живут в условиях небольших ограничений. По периметру здесь передвигаются без конвоя и без наручников. Каждый имеет право на личные расходы, есть местный магазин, есть небольшая зарплата. Посылки и свидания — без ограничения.
Волшебники-заключенные без своих магических инструментов ничем не отличались от простых людей. Перстни-концентраторы были лишь у тюремщиков.
Тут содержались маги с небольшими правонарушениями. Кто-то шутки ради подкинул обычным людям зачарованный предмет, кто-то по неосторожности или в целях самообороны убил человека. Основная категория заключённых — мелкие нарушители статута секретности.
День расписан поминутно. Подъём в шесть утра. Все осужденные идут на зарядку. Потом — уборка в общежитиях. И только после отряды идут на завтрак. Столовая открывается в семь. Развод на работы начинается в восемь с переклички. Осужденные выстраиваются в очередь, у каждого проверяют внешний вид, потом — обыск и досмотр. Запрещённые здесь предметы — любые волшебные вещи, оружие, мобильные телефоны и спиртные напитки. После этого люди выходят на работу: в коровники, свинарники, на мельницу, в молочный цех.
В девять начинается рабочая смена. Осужденным здесь разрешена гражданская одежда вместо тюремной робы. Свою одежду Дункан получил назад на следующий день, но из-за холода ему приходилось носить тюремный ватник.
