— Вы, ваша честь, тоже, как оказалось, за словом в карман не лезете, — не моргнув глазом, заявил Филип.
Евангелина побледнела еще сильнее, Правитель чуть слышно цедил сквозь зубы ругательства. Маргэйт откровенно хохотнула.
— Это ваши последние слова? — вконец разозленный Ирмут сжал кулаки.
— Да. Все идет, как я и предполагал. Ежели ничего не путаю, по старой доброй алтонской традиции остается задать последний вопрос.
— Не вижу в этом большого смысла. Здесь присутствуют всего две женщины. Определенной симпатии леди Маргэйт, вы, кажется, сумели добиться, — судья осуждающе посмотрел на веселящуюся герцогиню. — Но она замужем.
— Мой лорд, традиция есть традиция, — не преминул заметить Савиль. — На моей памяти в последнем вопросе не отказали ни одному смертнику. А среди них бывали и детоубийцы.
— Хорошо, извольте, — Ирмут картинно вздохнул, показывая, насколько утомил его этот фарс. — Есть ли среди присутствующих женщин та, которая хотела бы взять осужденного в мужья?
— Есть, — ответила Ив, вставая. — Я хочу, чтобы Филип Олкрофт стал моим мужем.
В зале воцарилась мертвая тишина. Правитель с отсутствующим выражением лица откинулся на спинку скамьи. Ирмут, да и остальные лорды смотрели на девушку с искренним удивлением. Только Савиль и леди Маргэйт прятали улыбки.
Филип улыбку не прятал, быстро встал, подался было вперед, будто желая броситься к девушке, но остался на месте.
— Спасибо, ангел мой, — прозвучало в тишине, и в сердце Ив плеснула теплая волна.
Может быть, все обойдется? Такое счастье написано у него на лице...
— Ваше высочество, — Ирмут быстро пришел в себя. — Ваше желание, скорее всего будет удовлетворено, но прежде я должен задать несколько вопросов.
— Да, ваша честь, — Евангелина была готова к такому повороту, Савиль предупреждал ее в их последнюю встречу за несколько дней до суда.
— Как давно вы знаете осужденного?
— Около полутора лет. Мы познакомились, когда лорд Филип жил во дворце.
— Когда вы узнали, что он был разбойником?
— О, еще до знакомства.
В зале вновь поднялся гул.
— Тише! — Ирмут призвал лордов к порядку. — А вы, осужденный, сядьте, не переминайтесь с ноги на ногу.
Филип с неохотой подчинился.
— То есть вы хотите сказать, моя леди, что давно знаете о преступлениях этого человека, и, тем не менее, желаете назвать его мужем?
— Да. И я знаю точно, что лорд Олкрофт не убивал безоружных, не насиловал женщин, не грабил бедняков и не совершал прочих низостей. Хочу заметить, что все или почти все из перечисленного большинство мужчин проделывает на войне. А женщины продолжают питать непонятную слабость к воинам.
— Ваша слабость — благородные разбойники? Я имею в виду происхождение осужденного, а не характер его деяний, — несколько нервно уточнил судья.
— Совершенно верно, ваша честь. Терпеть не могу совпадать во вкусах с большинством.
Ирмут посуровел. Положим, он не слишком надеялся, что молодчик, приходящийся крестником главе Алтона, кончит жизнь на виселице. Но до эшафота разбойник прогулялся бы, выслушав по дороге много интересного о своей персоне. Публичное унижение наверняка пошло б Олкрофту на пользу. А если б метко брошенный кем-то из черни камень лишил преступника зуба-другого, охоты улыбаться собственным шуточкам у него тоже поуменьшилось бы. И тут неожиданно вмешалась дочь Адингтона. Молва, оказывается, не врет о ее норове. Бесстыжая девица не постеснялась признаться в порочной страсти перед отцом и десятком лордов. Не опускает ни головы, ни взгляда, такая и перед толпой на площади высказала бы свое желание заполучить Жеребца. Ни намека на стыдливый румянец, и тоже бойка на язык. Наплодят с разбойником острословов... Бедный Алтон, как измельчали его лорды!
— Желание отличаться от других не всегда идет на пользу, моя леди. Большинство женщин предпочитает верных мужчин. Ваш избранник вряд ли славится этой добродетелью. Вы ведь знаете, сколько у него было любовниц?
— Да он и сам точно не знает, — по-прежнему ничуть не смущаясь, заявила Ив.
— Вас это, как будто, не заботит.
— Видите ли, ваша честь, я предпочитаю иметь дело с опытными мужчинами, — дочь Правителя улыбнулась едва ли не игриво.
Хьюго закрыл лицо руками, леди Маргэйт одобрительно хмыкнула. Лорды вновь ошеломленно безмолствовали.
— И снова спасибо, радость моя, — сдерживая смех, сказал Филип.
— Была ли вам известна до суда его разбойничья кличка? — наглая девица доводила до бешенства, и Ирмут в желании заставить ее покраснеть несколько забылся.
— Конечно. Не сомневайтесь, она дана именно за то, о чем вы подумали. Я не покупаю товар, не рассмотрев его как следует.
— Лорд Ирмут, — раздался голос герцогини Маргэйт, звучавший слегка придушенно. — Прекратите. Ее высочество тверда в своем решении, и я как женщина ее отлично понимаю.
— В таком случае мне лишь остается объявить осужденного и леди Евангелину Адингтон, совершеннолетнюю и не состоящую в браке особу, мужем и женой. Союз, заключенный с приговоренным к смерти, расторгнуть может только смерть. О браке, учитывая высокое положение супруги и тяжесть преступлений супруга, по закону должно объявить во всех городах и крупных селениях Алтона.
Филип, стоило судье назвать их с Евангелиной мужем и женой, вскочил со скамьи, шагнул к Ив и заключил в объятия, так что остальные слова девушка расслышала не слишком хорошо. Объявить по всему Алтону... А старик до последнего пытался избежать широкой огласки... Ох, как же сладко целует ее муж... Может быть, все обойдется... И она еще крепче прильнула к Филипу, отвечая его губам, рукам, всему телу.
— ...Молодые люди! — вырвал из блаженного тумана окрик лорда Ирмута. — К медовому месяцу сможете приступить, когда я закончу!
— Мы обойдемся без ваших поздравлений, — Филип не смотрел на судью, поглощенный своей женой, которую и не подумал выпустить из объятий.
— Выходя отсюда мужем леди Адингтон, — заговорил Ирмут, будто не услышав очередной наглой реплики разбойника, — осужденный лишается титула, дворянства, имущества, родового имени и защиты закона. — В зале послышались одобрительные выкрики. Ив сжалась, страшась взглянуть мужу в лицо. — Не огорчайтесь сильно, молодой человек, — продолжал судья. — Положение отребья для вас не ново. Вы сами выбрали его много лет назад, ступив на преступный путь. К счастью для нас, честных людей, невежество и самоуверенность сыграли с вами злую шутку. Вы простились с преступным прошлым и получили желанную женщину, но вряд ли хоть кто-то этому позавидует, — ярость, отчетливо проступившая на лице осужденного, несколько смягчила раздражение судьи. — И я все же принесу свои поздравления вам и вашей очаровательной супруге. Желаю многочисленного и столь же остроумного потомства. Остается лишь досадовать, что ваши дети не будут носить имя Олкрофтов, а их фамильные черты отнюдь не украсят до сей поры достойный род Адингтонов, — слуга закона двинулся к выходу, провожаемый одобрительным гулом.
Филип, бессильно глядя вслед лорду Ирмуту, тихо спросил:
— Ты знала? — Не получив ответа, взглянул в испуганное лицо девушки. — Знала! Адовы полчища, зачем ты это сделала?!
— Чтобы сохранить тебе жизнь...
— На что мне такая жизнь?! И я такой тебе на что? Без имени, без прав...
— Ты мне нужен любой... — пролепетала Евангелина, повесив голову, не в силах смотреть в искаженное гневом лицо. А отцовской ярости она никогда не боялась...
— Ты... — парень сжал плечи девушки, встряхнул. — А ну смотри на меня!
— Филип... успокойся... — Ив не чувствовала боли, хотя где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что так сильно никто никогда ее не стискивал. И надо бы посмотреть ему в глаза, но взгляд намертво прилепился к приближающемуся стремительно, несмотря на тучность, Фрезеру, на лице которого играла торжествующая улыбка. Вот сейчас жирный мерзавец скажет или сделает что-нибудь оскорбительное, Филип накинется на него, и все ее старания спасти ненаглядного от петли пойдут прахом...
— Фрезер! — раздался чуть ли не у нее над ухом окрик Правителя. — Не забывайтесь!
Лорд остановился, торжество на его лице сменилось досадой.
— Ваше величество, я лишь хотел принести поздравления леди Адингтон, — процедил он.
— Считайте, что принесли. И запомните на будущее, что осужденный не смотря ни на что не перестал быть моим крестником. — Фрезер поклонился и поспешил из зала. — А вас, дорогие новобрачные, позвольте препроводить в ваши покои. Филип, выпусти девчонку. Теперь, когда она никуда от тебя не денется, ты наконец понял, какого обращения заслуживает ангел небесный?
Парень молча разжал руки и отступил.
* * *
Хьюго препроводил парочку в Западную башню, поскольку она была ближе, чем Южная.
— Вот теперь, голубки, можете всласть выяснять отношения, — заявил он. — Публику вы и без того потешили на славу.
Стоило двери за Правителем закрыться, Филип тут же направился к буфету, достал оттуда едва початую бутыль юла, выдернул пробку и крепко приложился к горлышку.
— И почему ж ты не рассказала мне заранее? — не выпуская бутыли, сел в кресло, вперив в девушку обманчиво-равнодушный взгляд.
— Я знала, что ты взбесишься. Боялась, что предпочтешь виселицу, — Ив чувствовала себя крайне неуютно, стоя перед Филипом. Сесть без его приглашения почему-то не пришло в голову.
— Короче, опять все решила за меня. Не оставила выбора, как и тогда ночью, забравшись ко мне в постель, — он снова приложился к бутылке.
— Ты свободен. Я или кто-то из верных людей проводим тебя до границы. Уезжай, начни все сначала...
— Вот так просто гонишь меня? — он смотрел, будто она плюнула ему в лицо.
— Я не гоню тебя, но и не хочу неволить. У тебя есть выбор...
— Какой? Стать изгнанником или твоей постельной грелкой?
— Ну что ты говоришь? — девушка сделала несколько неуверенных шагов к Филипу, он нахмурился, и она остановилась, так и не дойдя. — Я никогда не думала и не подумаю о тебе так. Если хочешь, уеду с тобой. Если решишь остаться, я обеспечу тебе уважение окружающих.
— Ты обеспечишь мне? Ты хоть представляешь, как это будет выглядеть в глазах людей? Ничего себе уважение!
— Но ты же говорил, что согласен быть хоть моим шутом... — Ив с ужасом почувствовала, что глаза защипало. Отец Небесный, только б не разреветься!
— А, запомнила. Не сомневался, что мысль придется тебе по вкусу, — Филип зло усмехнулся и в очередной раз приложился к бутыли. — Поясняю. Я мог бы быть шутом для тебя, для всех остальных оставаясь лордом. Сохраняя право заставить подавиться оскорблением всякого, кто попробует отнестись ко мне, как к шуту. А теперь с твоей помощью я утратил все права, стал ничтожеством, отребьем. Нет, хуже. Грязью, пятнающей подол ослепительной леди Адингтон.
— С моей помощью?
— Ну а с чьей же? Не потребуй ты меня в мужья, я б умер лордом.
— Так и знала, что ты скажешь нечто подобное! И ты еще смеешь упрекать меня в том, что не рассказала заранее! Как я могла? Как я могла тебя потерять?!
— А зачем я тебе? Захотела по примеру батюшки обзавестись мальчиком для битья, который будет полностью от тебя зависеть? Ты ведь даже не любишь меня. А, принцесса?
— А ты — меня! — Ив, разозлившись, шагнула ближе, остановилась рядом с сидящим парнем, сжала кулаки. — Я ведь знала, что все эти клятвы и уверения ничего не стоят! Знала, и чуть не поверила, глупая гусыня! Решила, что ты и вправду любишь, что ты не такой, как остальные, что тебе достаточно меня для счастья. Была готова уехать с тобой куда угодно, быть рядом, помочь достичь должного положения где-нибудь за пределами Алтона. А тебе на самом деле нужно то же, что и другим — возможность задирать хвост выше остальных! Не зря ты так вел себя на суде. Уже предвкушал, как утрешь всем нос, когда Евангелина Адингтон попросит тебя в мужья!
— Ну, значит, мы друг друга стоим, — Филип нагло усмехнулся. — Ты хотела использовать меня, я — тебя. И у обоих ничего не вышло. Со мной-то понятно, куда уж тягаться с Адингтонами. А тебе еще у батюшки учиться и учиться. Кстати, а не он ли тебя надоумил, принцесска? Уж больно стиль похож.
В первый миг Ив хотела вцепиться в ухмыляющуюся физиономию ногтями, но усилием воли сдержалась. Нет, Евангелина Адингтон не станет истеричной бабой, как бы этого ни хотелось кому-то из мужчин. Девушка повернулась и молча вышла из комнаты. Филип не стал недоумевать по этому поводу, как когда-то Правитель, пробормотал вполголоса "Ледяная стерва!", показал вслед супруге неприличный жест и снова принялся за бутылку.
Оказавшись в коридоре, Ив быстро нырнула в потайной ход и направилась в свои покои. Там накинула теплый плащ и поднялась на самый верх башни, на открытую площадку. День был хмурый и ветреный, но с неба не сыпал ни снег, ни дождь, и девушка, подставив пылающее лицо под упругие воздушные струи, долго стояла, ни о чем не думая, смиряя дыхание и бешеный ритм сердца.
Когда удалось немного успокоиться, Евангелина заставила себя как можно более отстраненно оценить свое теперешнее положение. Да, она наделала уйму ошибок. Почти поверила сказкам о любви, обзавелась мужем... К счастью, и то, и другое не так уж страшно. О сказках нетрудно забыть, достаточно вспомнить даже не слова, всего лишь тон и выражение лица мужчины, с которым она недавно рассталась. Ну вот, отлично, тут же подкатила тошнота. А замужество только на руку: супруг бесправен, и у отца теперь нет власти над ней. Адово пламя, да она еще и в выигрыше!
* * *
Утром, с трудом высвободившись из пут кошмара, в котором беспомощного Филипа забивали насмерть слуги Фрезера, Ив уже не чувствовала себя выигравшей. В груди ныло, было тоскливо, холодно и одиноко, много тоскливее и холодней, чем после того как Правитель отправил крестника на каторгу. А в памяти, словно нарочно, то и дело всплывали выслушанные вчера обидные слова, злое, а после равнодушное лицо, которое она так любила видеть улыбающимся, и последняя капля, когда ее обвинили в сговоре со стариком.
Нет уж, не станет она больше думать об этом мужчине! Равно как и о любом другом.
Дочь Правителя быстро нашла способ отвлечься: оделась в мужскую одежду, взяла подаренный отцом меч и направилась в Тренировочный зал. Попасть туда не удалось, за первым же поворотом дворцового коридора она столкнулась с Хьюго.
— Хочу с тобой поговорить, — герцог взял дочь за локоть. — Пойдем-ка в твои покои.
— Мне сейчас не до разговоров, — буркнула девушка, пытаясь высвободиться. — И вообще я собиралась в Тренировочный зал.
— Побеседуем, и я с удовольствием составлю тебе компанию, — Хьюго и не думал выпускать добычу, наоборот, увлек ее в нужном направлении. Это не потребовало особых усилий — Ив от неожиданности перестала вырываться.
— Что у вас произошло вчера? — без обиняков спросил Правитель, расположившись в кресле напротив дочери.
