27 Глава.
Марина встретила девушку довольная, подругу она не видела давно, да и созванивались в последнее время девушки редко, но Лина выглядела такой несчастной, что улыбка сползла с лица хозяйки квартиры моментально.
— Бросил? — первый же вопрос она задала в лоб.
Лина тихо вздохнула.
— Можно войти?
Марина подвинулась на проходе и подруга устало прошла внутрь.
Свернула на кухню, где еще не так давно подруга уговаривала Лину попробовать начать новые отношения. Упала на высокий табурет, сумку с вещами безразлично бросила рядом на пол. Марина, шедшая следом за подругой, подняла брошенное и положила на стол. Села напротив Лины, напряженно уставилась на нее, ожидая рассказа. Но девушка молчала. Тупо смотрела на пластик стола, водя по его узорчатому покрытию пальцем, и молчала.
— Бросил? — повторила свой вопрос Марина.
Лина медленно покачала головой.
— Ты бросила?
Она подняла голову. Взгляд, отчаянный и безнадежный, метался от новой плиты к шкафчикам для посуды, упорно не останавливаясь на подруге:
— Марин, одолжи немного денег? Мне на первое время, чтобы хоть где-то пожить.
— Да что у вас случилось — то, Лин? — уже по-серьезному встревожилась подруга.
Девушка упрямо сжала губы и снова уставилась на стол.
Поняв, что таким макаром она ничего не узнает, Марина перевела тему:
— Хорошо, сколько тебе нужно?
— Не знаю, тысяч двадцать, может чуть больше.
Прищурив глаз, Марина оглядела подругу. Бледность была объяснима ее состоянием, но откуда-то появившаяся худоба Лине не шла. Казалось, что она из пышной и эффектной женщины превратилась вдруг в тусклое тощее существо. Почему она так похудела? Словно ее голодом морили! Или это он над ней так издевался?!
Женщина встала и включила чайник на подогрев. Ничего не говоря, достала линину большую кружку, налила туда заварки и бросила пару кусков сахара.
Лина вцепилась в горячую кружку как в спасательный круг, продолжая все также смотреть в стол.
— Ты обедала?
Она коротко кивнула.
— Ну, хорошо, пей тогда чай и успокаивайся!
Марина поставила на стол вазочку с печением, но Лина к нему не прикоснулась.
— Ехать тебе никуда не надо, нечего по чужим дворам слоняться, — по-матерински грозно проговорила подруга, — Останешься у нас, займешь крайнюю комнату...
— Нет, мне...
— А, ну, тихо!— прикрикнула на нее Марина, — Поговори мне еще! Тебе жить негде, а у нас как раз комната пустует, так что — давай, разбирай свои вещи и устраивайся.
Подруга догадалась, что у девушки стряслось что-то очень серьезное. Лину такой она видела лишь однажды, когда та ушла от мужа. Что же у нее случилось-то? Неужели и этот высокий и богатый оказался такой же сволочью?
Девушка затрясла головой.
— Марин, мне нельзя у тебя оставаться, понимаешь?
— Нет, не понимаю, и не соби...
— Меня могут искать и первым делом пойдут к тебе! А у тебя Лялька! И муж! — перебила Марину девушка, — Я не могу допустить, чтобы они пострадали!
— Мать моя женщина, ты с кем связалась-то? — ахнула подруга. В ее воображении пролетели картины связи Лины с криминальным авторитетом, маньяком и изувером, — Ты поэтому ушла от него?
— Марин, у тебя я не останусь, — не слыша ее вопросов, повторила Лина, — Деньги в долг дашь? Верну быстро, как смогу.
Женщина пристально уставилась на девушку, но та упорно молчала.
Марина глубоко вздохнула.
— Хорошо, я дам тебе денег, но я очень прошу, как устроишься, позвони и сообщи, где ты и что случилось в итоге!
Алина кивнула — конечно, сообщит, но, взяв деньги, быстро подхватила сумку с вещами и попрощалась. Даже чая толком не попила.
А поздно вечером длинный настойчивый звонок в дверь сообщил о приходе еще одного неожиданного гостя.
Марина как раз наливала мужу тарелку супа и от неожиданности дернулась, пролив немного на себя. Переглянулась с мужем, вытерла руки полотенцем и пошла открывать.
На пороге стоял высокий красивый темноволосый мужчина в дорогом деловом костюме и зло спросил у хозяйки, оскалив длинные, очень заметные клыки:
— Где моя Лина?
...
Жилье себе девушка нашла в небольшом мотеле за МКАДом. Комнатка была небольшая, с дешевой старой мебелью и грязным окном, но с собственным санузлом. Правда, соседи оказались шумные и менялись едва ли не ежедневно, но это Лину устраивало более чем. Они не лезли к девушке с расспросами, а значит, и мало кому смогли бы рассказать о ней. Консьержка ежедневно получала от Лины деньги за прожитый день, и, хоть посматривала на нее с интересом, но не настаивала на разговорах по душам. Мало ли, кто снимает в мотеле жилье.
Первое время она не переставая ревела от жалости к самой себе, из-за разбитого сердца и ненависти к Гюнтеру. Но потом, когда сил на слезы уже не хватало, она просто лежала на кровати и тупо смотрела в стену. Из комнаты девушка выходила, только чтобы поесть в кафешке рядом. Готовили там, конечно, не так изысканно, как Жак, но ее вполне это устраивало. Главное набить желудок очередной пищей, чтобы не ныл от боли. После она возвращалась в свой номер и снова ложилась на продавленную кровать, включая для фона телевизор. Его она почти не смотрела, не было настроения. Что делать дальше она не представляла. Через день, выходя из кафе после обеда, девушка наткнулась взглядом на стойку с газетами, в частности, на объявления о всяких магах и оракулах. Мысль пришла к ней в голову мгновенно. Для снятия инициала обращаться к клановым магам бесполезно, они мигом сообщат о ней понтифику, а этого Лина стремилась всеми силами избежать. Еще раз встречаться с высшим девушка не могла. Ей было бесконечно больно вспоминать о любимом мужчине, зная, что она для него стала пустым местом. И как бы он ни старался излечить ее тело, Лина понимала, что Гюнтер был прав. Увидев, что тот сотворил с ней, осознав, что Линой пользовался другой мужчина, Марк не станет больше продолжать с ней близкие отношения. Его гордость этого не позволит. И он прекрасно дал девушке это понять там, в больнице, когда ни разу не заговорил с ней о своей любви, ни разу не дотронулся, не обнял, не поцеловал. Она стала для него грязной, запятнанной как проститутка. И хоть он и понимал, возможно, что в этом нет ее вины, держать ее рядом с собой он не будет. Их отношениям пришел конец, жестокий и беспощадный.
Лина постоянно вспоминала Гюнтера. Друга, которому она доверяла, ставшего насильником и изувером, почти убийцей. Почему он так поступил? Ведь ни разу за все время, что они общались, он не показал ни жестом, ни словом, что испытывает к Лине нечто большее, чем дружеские чувства. Но в том доме он с диким остервенением насиловал ее и избивал, ломая ее сопротивление с наслаждением безумца.За что он с ней так, девушка не понимала....Лина уже собиралась лечь спать, но за стеной вдруг послышались шум падающей мебели и крики. Стены в мотеле были тонкие, чуть посильнее ткни пальцем — дырка обеспечена. Наверное, опять очередная попойка у соседей, решила она, разбирая кровать ко сну.
Свет в комнате мигнул. В коридоре послышались звуки многочисленных шагов, как будто прошел целый отряд, в соседние двери громко забарабанили и потребовали открыть. За стеной кто-то едва слышно взвизгнул, шум затих. Раздались мужские голоса, грозно о чем-то спрашивающие, им едва слышно отвечали постояльцы.
Лина выключила свет и улеглась на кровать. Наверное, консьержка вызвала полицию из-за шума. Обычное дело, когда речь заходит об алкоголиках.
И только она перевернулась на другой бок, как дверь в комнату постучали и сразу же, не дожидаясь ответа, открыли.
— Миграционная служба! Кто здесь?
В комнате зажегся свет. Лина села на кровати , щурясь на яркий свет и закрываясь одеялом до подбородка.
— Алина?!
Смутно знакомый голос. Мужчина в черном камуфляже прошел в комнату и склонился над девушкой. Она со страхом взглянула в его карие глаза и со стоном уронила голову на колени. Нашли!
В дверном проеме показались еще солдаты в камуфляже с автоматами наперевес, но неожиданный гость закрыл собой дверь и скомандовал им:
— Двигайте дальше, я тут разберусь!
Подошел ближе.
— Мы же тебя по всей Москве ищем!
Матвей, префект северной директории, прошел вперед и уселся на кровать. Оглядел девушку, как будто не веря собственным глазам.
— Что ты здесь делаешь, в этом бомжатнике?
Девушка натянула на себя одеяло.
— Матвей!?
Как ее могли найти? По наводке? Кто-то узнал, где она скрывается? Но кто?
Даже подруге девушка пока не звонила, опасаясь, что та каким-то образом выдаст ее нахождение понтифику.
— Пожалуйста, — вцепилась она в его руку, — Не говорите никому, что вы меня нашли! Я вас умоляю, пожалуйста! Вы меня не видели, ладно? Пожалуйста!
Префект ласково разжал ее пальцы.
— Лина, понтифик с ног сбился, разыскивая тебя! — уговаривал ее Матвей, — Что ты здесь делаешь?!
— Пожалуйста, не говорите!
В дверь снова забарабанили и позвали префекта.
— Сейчас, — крикнул им Матвей и обернулся к Лине. Смерил ее изучающим взглядом, затем быстро рассмотрел комнату, отдельно остановившись на окне. Комната девушки находилась на третьем этаже и выпрыгнуть из окна, не сломав себе что-нибудь, она явно не смогла бы. С другой стороны, Матвей боялся, что находясь в стадии полнейшего отчаяния, девушка рискнет на что-то подобное.— Значит, так, — решил префект, — Я оставлю тебе охрану, чтобы ты опять куда-нибудь не улизнула, а как только разберусь с делами, приеду и мы поговорим еще раз. Ясно?
И не дожидаясь ее согласия, он приоткрыл дверь и крикнул в коридор "Доминик!".
В комнату вошел молодой парень лет двадцати. Темные волосы, черные настороженные глаза, упрямо сжатые губы. Камуфляж сидел на нем как влитой, подчеркивая накаченную фигуру. В руках вошедший держал автомат.
— Глаз с нее не спускать! Не разговаривать, не слушать, не выполнять ее просьб. Захочет в туалет — идешь с ней. Из комнаты больше ни по каким предлогам ее не выпускать! Если сбежит, а она может попытаться, я тебя самого серебром накачаю! Лично!
Доминик кивнул, подтверждая полученный приказ, и вперил в девушку тяжелый взгляд. Оценивающий, бдительный.
— Она с ними, что ли?
— Нет, но она самая ценная находка за сегодня!
Матвей бросил на Лину последний взгляд, призывая ее быть благоразумной, и быстрым шагом вышел из комнаты.
Доминик подтащил к дверям стул, вальяжно уселся на него, положив ногу на ногу, и пристроил на коленях автомат, показывая всем своим видом, что не выпустит, как ни уговаривай.
...
Матвей приехал часа через три.В мотеле уже стало спокойно, ничьи крики больше не тревожили сонную тишину. За это время девушка так и не заснула, лежа, съежившись, на кровати и с тоской глядя на дверь за спиной охранника. То, что Матвей поехал за понтификом, было кристально ясно.
Охранник с девушки не спускал глаз и ни разу за прошедшие два часа не пошевелился, это нервировало Лину больше всего.
Удивленная, что префект вошел в комнату один, а не с понтификом, Лина поднялась и снова села на кровати, кутаясь в одеяло.
Доминик, повинуясь приказу своего начальника, вышел за дверь, а префект уселся на его стул. Оглядел Лину, покачал головой.
— Кто бы мог подумать, что я найду тебя тут!
Лина глянула на него и снова уставилась на свои колени..
— Вы отвезете меня понтифику? — тихо спросила она.
Матвей помолчал.
— Почему ты сбежала? — спросил он, не отвечая на ее вопрос.
Девушка сжала губы и уставилась в одеяло. Расправила складку на нем, огладила рукой край.
— Алина, мне ведь ничего не стоит вернуть тебя Марку немедленно! Он будет счастлив увидеть тебя!
— Я была уверена, что вы приедете вдвоем, — прошептала девушка.
— Это было первой моей мыслью, — согласился с ней мужчина.
— Тогда почему вы этого не сделали?
Он потер подбородок, заросший щетиной.
— Хочу понять, почему ты убежала. Насколько я знаю, ты оставила все деньги, драгоценности, даже одежду и ушла из дома с одним единственным паспортом.
Поняв, что пока встреча с понтификом ей не грозит, Лина чуть расслабилась. Она тоскливо оглядела комнату, как будто надеясь найти в ней подсказку, что отвечать Матвею. Но префект пристально смотрел на нее, ожидая ответа.
— Вы не поймете, Матвей! — качнула она головой, стараясь на него не смотреть.
Он почему-то улыбнулся, довольно хмыкнул и положил ногу на ногу, демонстрируя всей позой спокойствие и уверенность.
— Я не пойму? — переспросил он, — Давай-ка, попробую? Итак, как бы это помягче сказать,... тебе доставил несколько неприятных часов вампир, которого ты считала другом, верно? Второй вампир, твой любовник...
— Бывший любовник, — хмуро поправила его Лина.
— Ага, значит, все-таки дело в самом понтифике, а не в происшествии в целом, как я считал? — с ухмылкой уточнил Матвей.
Он расслабился, чуть развалился на стуле.
— Какими бы причины не были — я не вернусь к нему, — тихо, но твердо произнесла она, — Можете так и передать.
Девушка встала с кровати, заворачиваясь в одеяло, как в тогу, подошла к столу, налила себе из пластиковой бутылки в кружку воды и залпом выпила. Это более-менее привело ее в чувство и помогло собраться с мыслями.
Префект внимательно следил за девушкой. До происшествия она была яркой, живой, эффектной женщиной. Матвей прекрасно понимал, что именно привлекло в ней Марка. Но сейчас он видел лишь ее бледную копию. Лина побледнела, исхудала, из глаз пропал живой огонек.
Мужчина молчал, раздумывая, что делать дальше. Везти девушку в таком состоянии к Марку было неразумно, она либо снова сбежит, либо эта история закончится еще более паршивым образом. И, прежде чем возвращать Лину понтифику, префект хотел все-таки докопаться до причин, побудивших ее уйти, и, если получится, помочь ей разобраться со всем происшедшим.
Наконец, он принял решение и хлопнул ладонями по коленям, вставая.
— Значит, так. Тут ты не останешься — это однозначно. Мало ли кто еще тебя здесь найдет. Пока переедешь ко мне, поживешь у меня в квартире. Там дальше видно будет.
Лина бросила на него испуганный взгляд. В его квартире? что он задумал? Или хочет как...
— Не волнуйся, — он поднял мирно руки вверх, — домогаться тебя я не собираюсь, как и использовать твой талант.
— Обещаете? — она подняла одну бровь.
— Клянусь, — Матвей приложил правую руку к сердцу.
Девушка сделала вид, что обдумывает его предложение. На самом деле это был лучший вариант из всего, что она могла придумать. Если Матвей пока не будет рассказывать о ней Марку, значит чуть позже можно попросить его помочь ей в другом деле. Он как префект сможет найти для нее мага, чтобы снять инициальную метку.
...
У кого просить помощи, Гюнтер уже знал. Пауль, его давний друг и собутыльник, глава европейских механиков. Вампир позвонил в Цюрих, уточнил, не собирается ли друг выехать на какой-нибудь симпозиум в ближайшее время и попросился к нему в гости. Пауль не отказал. Он уже знал, что Гюнтеру не удалось вывезти из Москвы ткущую, и с нетерпением жаждал услышать подробности произошедшего. Гюнтер не замедлил явиться. Друг встретил его крайне недовольным, ведь парень еще и потратил весь экспериментальный препарат, а на какие цели и кому он его отдал, не говорил. Впрочем, Пауль, с головой ушедший в новый проект, не стал сильно наседать на немца из-за такой безмозглой траты редкого наркотика. Два дня Гюнтер прожил у механика без проблем, а на третий Пауль молча вошел в дом, грозно уставился на Гюнтера и сказал только одно: — Выметайся! — Что? Почему? — удивился парень. — Я тут выяснил, как именно ты пытался вывезти ткущую! — Пауль открыл даже дверь квартиры, чтобы у Гюнтера не возникло сомнений насчет его намерений. — Она принадлежит мне! — Гюнтер пытался хоть как-то оправдаться перед другом. — Она принадлежит московскому понтифику, а ты ее едва не угробил! Знай я раньше, как именно ты поступил с ткущей, то даже на порог не пустил бы! — Что, взыграло благородство? — зло съязвил вампир, понимая, что друг настроен решительно, — А не помнишь, как ты специально подсаживал смертным вирус чумы? Напомнить, какую это вызвало эпидемию? — Это было в целях эксперимента! — вызверился на него друг, — Зато мы получили лекарство! — А я бы получил ткущую! — крикнул тот ему в ответ, — Она принадлежит мне, ее инициал не законен! — Ты бредишь! — У меня есть заверенная бумага от Гая, что Ветрова — мое обещанное имущество! Пауль опешил. Обещанное имущество? Ткущая? Как это получилось? Но затем потряс головой, возвращаясь к первоначальной теме разговора. — Как бы там ни было, ты не имел права с ней так поступать! Гюнтер закрыл дверь квартиры и сложил руки на груди. — Неужели стал милосердным к смертным крысам? — он язвительно усмехнулся. Парень до сих пор не верил, что друг готов его вышвырнуть вон из-за какой-то паршивой ткущей.Пауль взбесился окончательно. — Она редкий ментал! Ей цены нет! А ты не только едва не прибил ее своей похотью, так еще и наложил на нее глушащий аркан! Она сбежала из дома понтифика, понимаешь?! Где ее теперь искать? По каким подворотням? — Ты не можешь меня обвинять в том, что она сбежала, это уже надо у понтифика спрашивать, что он с ней делал! — У понтифика, говоришь? — Пауль вытащил из кейса несколько бумаг, — А ты вот это не хочешь почитать? Ты вообще знаешь, что было с твоим обещанным имуществом до того, как она в клан попала? Черт возьми, Гюнтер, у людей итак тонкая психика, а ты своим изуверством почти довел ее до психиатрической клиники! Думаешь, мы просто так, что ли, эмпатов используем в лабораториях? Как мне теперь с Ветровой работать прикажешь? Она же ткущая, твою мать! Как она будет менять вероятности, если станет сумасшедшей? Что я буду с ней делать? В кубики играть да симфонии слушать? Да и найдут ли?? Он бросил ему листки бумаги, Гюнтер не успел их подхватить и они рассыпались на полу. Парень опустился на колени, подбирая документы и читая их по мере сбора. Его брови то поднимались вверх, то сходились к переносице. Он сел обреченно на пол. — Я не знал, она не рассказывала, — он произнес потерянно. — А с какой стати она должна была тебе рассказывать? Ты ей был лишь другом. Был! — Пауль гневно смотрел на товарища, — И поздравляю, тебя, мой дорогой, ты довел психику девчонки, итак едва держащуюся на соплях, до полного коллапса! — Я не знал! — Теперь знаешь! Гюнтер посмотрел на листки в своей руке. Это был распечатанный отчет Элеоноры по некоему Вадиму Ланевскому, переданному как подопытный экземпляр в подразделение московских механиков личным приказом понтифика. Там же рассказывалась его жизнь, вся, вытащенная при помощи телепата. Рассказ был сухим и по-административному лаконичен, но понять между строк было легко.
