— Ты подслушивала?..
— Нет! В последнее время совершенно забросила это занятие. Просто неплохо знаю вашего друга. Извини, Кайл, мне нужно идти. Отец в кои-то веки согласился обсудить со мной вопросы управления феодом.
— И что же поведала тебе жестокая красавица? — Шон, убедившись, что Евангелина покинула зал, подошел к другу. — Только не говори, что все это время она повторяла любимые словечки супруга, пресыпая их перлами собственного сочинения.
— Не скажу, потому что врать не собираюсь. И в жестокости, кажется, ее обвинять не следует.
— Получается, это Филип ее послал? Мужик рехнулся! Я просто должен все у него выспросить, — загорелся Шон.
— А еще она сказала, что когда-то я ей сильно нравился... — неожиданно вспомнил Кайл. — Думаешь, кокетничала?
— Попробуй обсудить это с ее мужем, — веснущатый гвардеец хлопнул друга по плечу. — Если решишься, нас ждет адово веселье!
За друга Шон с Кайлом взялись всерьез некоторое время спустя, когда представился удобный случай. В тот день казармы пустовали: гвардия в полном составе участвовала в военных игрищах по случаю дня рождения Правителя. В общем покое остались лишь двое дежурных: Райли и Моррис.
Филип, удивленный тишиной, высунулся из тесной комнатушки, такой же, как у остальных гвардейцев.
— Война началась? — спросил сидящих за столом и режущихся в карты друзей. — Где ребята?
— Показывают удаль и мастерство в честь дня рождения Старикана.
— А-а-а, значит, у меня сегодня семейное торжество, — крестник Правителя с радостью покинул опротивевшие донельзя четыре стены и уселся рядом с Шоном, прихватив по дороге из буфета бутыль с юлом и чарку.
— Не рано начинаешь? Может, в купальню сходишь, пока никого нет? — веснущатый гвардеец красноречиво взглянул на взлохмаченного, давно небритого друга.
О причинах стеснительности Филипа, равно как и о многом другом из давнего и не очень прошлого крестника Правителя друзьям довелось узнать во время задушевных бесед. Приятель охотно их поддерживал, коли имелась возможность промочить горло. Запретной темой оказалась только Евангелина.
— Все равно переодеться не во что, — парень наполнил чарку до краев. — И с каких это пор мужской дух стал щекотать носы обитателям казармы?
— Пышечка Мэгги давно постирала твою рубаху. А мне нужна моя, пока ее еще можно привести в порядок, — Шон дернул Филипа за мятый несвежий рукав.
— Забирай, все равно коротка, — парень махом выпил юл и, быстро обнажившись по пояс, пихнул одежду другу. — И тащи мою, здесь, увы, не бордель, чтобы полуголым сидеть.
Шон вернулся быстро. Филип оделся и прикончил еще чарку.
— А ведь я так и знал, что любовницы лучше заботятся о своих мужчинах, чем жены, — пробормотал, задумчиво потирая заросший подбородок и щеки.
— А тебе есть с чем сравнивать? — не удержался Кайл.
— Ты о чем? — удивился Филип.
— О твоей жене. Откуда тебе знать, лучше или хуже она стала, выйдя замуж?
— О, она обо мне отменно позаботилась, — крестник Правителя, словно забыв про чарку, потянул ко рту горлышко бутыли.
— Погоди-ка, — Шон перехватил его руку. — Не так быстро.
— Тоже хочешь? Держи, — Филип, которому не по нраву было пить одному, пихнул гвардейцу посудину.
Шон хмыкнул и ради возможности разговорить друга плюнул на опасность получить взыскание за пьянство на посту.
— Не люблю я юл, — попытался сопротивляться Кайл, когда пришла его очередь.
— Ты алтонец и воин впридачу. Надо привыкать! — чуть не хором заявили друзья, и черноволосому гвардейцу ничего не осталось, как хлебнуть из бутылки.
— Так чем тебе Ив не угодила? — спросил он, выдохнув.
— Обманула. Не сказала, чего мне будет стоить стать ее мужем.
— Что-о? — гвардейцы переглянулись и заржали. — Хочешь сказать, — продолжил Шон, — что тебя обманом женили?
— Посмотрел бы я на тебя, влипшего в ту же смолу! — огрызнулся Филип.
— Да я сплю и вижу, как бы жениться на богатой родовитой красотке с влиятельными родичами, которая по мне с ума сходит! Зажрался ты, друг!
— Зажрался?! Став отребьем, зажрался? Я — лорд. Всегда лордом был, лордом и останусь, даже если придется кончить жизнь на виселице, ответив ударом на оскорбление.
— Ты сам-то понял, что сказал? — усмехнулся Шон. — То он отребье, то — лорд. Да тише, утихомирься, — оттолкнул руку Филипа, попытавшегося ухватить собеседника за грудки. — С тобой рубах не напасешься.
— Представь моему тестю список трат, пусть расплачивается.
— Филип, никто из тех, кто знает тебя, ни на миг не усомнится, что ты — лорд, — проговорил Кайл. — Назначь тебя завтра Старикан нашим командиром, все почтут за честь...
— Расскажи это Фрезеру.
— А этот мешок тухлого сала лордом только прозывается, — вставил Шон. — Прекращай хандрить. Бросай пить, ходи на тренировки.
— Ив там каждый день бывает, — заметил Кайл.
— Это она, что ли, вас подговорила? — Филип в очередной раз сделал глоток.
— Нет! — тут же вступился за девушку черноволосый гвардеец.
— Тем более нечего пытаться свести меня с Льдышкой.
— Вот те на! С каких это пор она для тебя Льдышка?
— Да с самого начала! А я, дурак, еще столько времени верил, что ей небезразличен.
— Кайл, друг-то наш, оказывается, и впрямь на голову слабенький, — жалостливо протянул Шон. — Девица ради него на все готова, а он этого не замечает.
— Глаза можно отвести. Такой ушлой притворщице это ничего не стоит. Зато знаете сколько раз я от нее слышал, что она меня не любит?
— Сколько?
— Ну... — Филип задумался. — Раза два точно.
Шон и Кайл опять покатились со смеху, крестник Правителя покачал головой и глотнул юла.
— Ты бы, справедливости ради, вспомнил, сколько раз она шептала, что любит, — проговорил Кайл, отсмеявшись.
— Подозреваю, что она об этом кричит, — хмыкнул Шон. — Каждый раз в постели. А тут не трудно и со счета сбиться.
— Ни одного.
— Что-что? — оба уставились на Филипа, не скрывая недоверия.
— Что слышали. Ни одного. Она нарочно предупредила в самом начале. Мол, по ее просвещенному мнению, любви между мужчиной и женщиной не существует. И чтоб я не смел даже заикаться о своих чувствах.
Шон присвистнул и сочувственно потрепал друга по плечу.
— Она просто боится, — сказал Кайл.
— Она? Боится? Не смеши. Она не боялась даже в нашу первую ночь.
— О-о, судя по мечтательному взору, для девицы ночь-таки была первой.
— Шон, Тайная служба приобретает в твоем лице очень ценного работника, — ухмыльнулся крестник Правителя. — По лицам ты уже сейчас читаешь как по книге.
— Э-э... Филип, — юл успел затуманить Кайлу голову, и мысли черноволосого гвардейца излишне быстро перепрыгивали с одного на другое. — А кличку свою ты получил заслуженно?
— Показать?
— Нет-нет, не надо! — замотал головой Кайл. — Извини...
— Ладно, чего там. Да, заслуженно.
— И, говоришь, твоя жена не испугалась? — усомнился Шон.
— Нет, не испугалась! Еще тогда нужно было насторожиться, но я впервые пристроил его целиком и совсем потерял голову... Адова кочерыжка! — по чрезмерно заинтересованным лицам друзей Филип сообразил, что увлекся.
— То есть все твои многочисленные любовницы... — вкрадчиво начал Шон.
— Не могли удовлетворить меня полностью, — буркнул Филип. — Вот такой я грозный бабник.
— И ты еще имеешь глупость ссориться с Ив?! — выпалил Кайл.
— Она меня предала.
— Она тебя спасла! — провозгласили гвардейцы хором. — И не побоялась всему Алтону показать, как сильно ты ей нужен.
— Вы, часом, не влюбились? Если что, я разрешаю. Сам больше к ней близко не подойду.
— Что нам там делать после тебя? — Шон и Кайл опять покатились со смеху. — И сам-то, горемыка, куда своего молодца пристраивать станешь?
— Куда и прежде. Девкам продажным. Они разные, а Льдышка всегда одинаковая. Холодная.
— Ты только поосторожней. А то женушка прознает, мигом воспламенится и укоротит тебе до обычного размера.
— Вот об этом можно не беспокоиться: слишком гордая.
— Как и ты, болван!
Кончилась дружеская беседа дружеской же потасовкой. В результате опухшая от пьянства физиономия Филипа украсилась грозового цвета синяком вокруг глаза, Шон неделю щеголял расквашенными губами, внешность Кайла не пострадала, он отделался сильнейшим кровотечением из разбитого носа. Пышечке Мэгги пришлось не только стирать, но и штопать рубахи любовника и его лучших друзей. Шон, впрочем, был доволен: перемазанный своей и чужой кровью Филип сподобился-таки сходить в купальню, правда, так и не побрился, поэтому с каждым днем все больше напоминал разбойника.
Раздражительность крестника Правителя росла быстрее бороды. Шон и Кайл все больше склонялись к тому, что пора призвать на помощь Евангелину. С гвардейцами парень теперь почти не разговаривал, огрызался или просто молчал. Пьяная потасовка была тут не при чем, после друзья, мирно перешучиваясь, собрали и вынесли за дверь обломки двух пострадавших стульев. Прозорливый Шон решил, что приятель начал маяться от отсутствия женского общества, а сложности такого рода уже напрямую касались Ив.
На сей раз закадычные друзья вдвоем подошли на тренировке к дочери Правителя и попросили о разговоре наедине.
— Приходите, когда закончите, — девушка убрала меч в ножны. — У меня сегодня не ладится, так что пойду, приведу себя в порядок перед приемом гостей, — сладко улыбнулась, задержав взгляд на лице Кайла.
— На месте Старикана я б запер этих недоумков на неделю в тесной каморке! — проворчал Шон. — Ручаюсь, уже к концу первого дня они б не могли оторваться друг от друга. А через девять месяцев Адингтон, глядишь, дедом бы стал.
— Она на меня так посмотрела...
— Очнись! — веснущатый гвардеец отвесил приятелю легкого подзатыльника. — Ты не хуже меня знаешь, что девица никого, кроме своего мужа, не замечает.
Кайл вздохнул, и его занятия в тот день тоже не отличались успешностью.
Дверь в покои Южной башни распахнулась, стоило Шону постучать. Евангелина, любезная, веселая, ослепительная пригласила друзей входить и располагаться поудобнее.
— У вас ко мне дело или просто соскучились? — поддразнила она.
— Понимаешь ли, Ив, — начал Шон, — мы хотели поговорить о Филипе.
— Так я и знала! — девушка нахмурилась. — Эта тема мне неинтересна.
— Но он же твой муж...
— В глазах закона и людей, не более. Что там у него случилось? — спросила она чуть погодя, видя, как понурились гвардейцы. — Ваш друг допился до белой горячки? Я могу, так уж и быть, приготовить снадобье.
— Нет, пьет он не так чтоб уж очень... — пробормотал дипломатичный Кайл.
— Но, похоже, скоро попытается сделать вылазку в город, — закончил Шон.
— К шлюхам? — с милой улыбкой уточнила Ив.
Гвардейцы оторопело переглянулись и подтвердили догадку.
— И почему вы решили поставить в известность меня? А, ему ведь нужны деньги! Пусть просит у крестного, я не собираюсь оплачивать его расходы, тем более такого рода.
— Ив, если Филип выйдет хотя бы из казарм, то уже подвергнется опасности. Представь, что ждет его за дворцовыми стенами, — терпеливо пояснил Кайл.
— То есть, по-твоему, я должна проводить его в бордель? — дочь Правителя улыбалась, будто забавно пошутила.
— Мне позарез хочется узнать, будешь ли ты также спокойна, если узнаешь о его смерти, — Шон пристально смотрел в лицо собеседницы.
Ив какое-то время холодно взирала на гвардейца, потом устало провела рукой по лбу.
— Нет, не буду. А что это меняет?
— Все! — воодушевился Кайл. — Почему бы тебе не сказать ему об этом?
— Ты полагаешь, это я после суда напустила на себя равнодушный вид и сыпала оскорблениями? — тут же вспылила девушка. — Я и так сказала ему тогда слишком много... — она прикусила губу, стараясь не наболтать лишнего и сейчас. — Почему бы вам самим не сходить с ним в город? Вы друзья, отлично проведете время. Я попрошу отца, чтобы он снабдил крестника деньгами.
— Ив, ты гораздо умнее этого болвана, — начал Кайл.
— Прости его, а? — закончил Шон.
— Все равно ведь когда-нибудь простишь, но если будешь тянуть, он либо выкинет очередную глупость, либо серьезно пострадает.
— А его уговаривать вы не пробовали?
— Я же начал с того, что ты умнее...
— Грубая лесть! Не верю! — Ив, неимоверно злясь на себя, только сейчас осознала, что снова ломает пальцы. Сделала пару глубоких вдохов, положила руки на колени ладонями вниз, правую — на правое, левую — на левое. — С чего вы взяли, что он пойдет навстречу, если я сделаю первый шаг? Неужели шепчет во сне мое имя?
— Не слышал, — честно признался Кайл. — Спим мы в разных комнатах, и я не хожу к нему по ночам покрывало поправлять. Но, сама посуди, куда он от тебя денется, если...
Гвардеец осекся и испуганно взглянул на товарища. Шон с досадой стукнул себя кулаком по лбу, страстно желая въехать им в глаз красавчику. Обо всем забывает перед этой девицей, разливается соловьем.
— Если что? — Ив смотрела на друзей с возрастающим подозрением. — Договаривай. Что такое особенное привязывает его ко мне, а?
— Ну, вообще-то нерасторжимый брак... — попытался вывернуться Кайл.
— Чушь! Брак всего лишь не позволяет ни одному из нас заключить законный союз с кем-то другим. Но кого и когда эти узы останавливали в поисках счастья? Есть только одна вещь, — Ив зло сузила глаза, наблюдая, как все больше смущаются дружки ее непутевого мужа, — которой, по его уверениям, он не смог испытать с другими женщинами. Но я не думаю, что это столь важно для вашего брата.
— Ну и зря, — Шон решил, что играть в молчанку глупо, девица явно намерена докопаться до истины. Вся в отца. — Важно, не сомневайся. Это ж пытка, когда женщина всем хороша, а в постели с ней как надо не получается.
— Так он вам рассказал?! — Ив вскочила на ноги, сжав кулаки. — Все рассказал! Как о последней шлюхе! О, я отлично знаю эти ваши разговорчики на казарменных посиделках, сколько раз подслушивала! Представляю, чего он натрепал обо мне! Отвел душу за все то время, когда вынужден был молчать!
— И опять зря ты так. Ничего Филип не трепал, — Шон тоже поднялся на ноги и теперь стоял лицом к лицу с разъяренной девушкой. Кайл, красный как маков цвет, проклиная про себя свой язык, пытался тихонько отползти от них вместе с креслом. — Об этом узнали только мы с Кайлом, больше никто. Узнали случайно, когда сидели втроем за бутылкой. И разговор-то шел все больше намеками да недомолвками, совсем не так, как у нас принято.
— Адов разбойник! — дочь Правителя отступила от Шона и чуть ли не рухнула в кресло. — Чем трепать обо мне, показал бы сразу свою гордость.
— С этого все и началось... — промямлил Кайл, пытаясь оправдаться.
