Колдун злобно скривился и ухватил рукоятку ножа, поворачивая его в ране. Я захлебнулся криком.
Нет, хватит! Не надо больше! Кто-нибудь, умоляю, помогите мне...
— Впусти нас в свое сознание...
— Впусти нас в свое сердце...
Кто-нибудь...
— Не будет боли.
— Согласись.
— И мы поможем тебе.
Голоса пели в дивной тишине. Я уже почти ничего не чувствовал — наверное, это болевой шок.
— Дальше будешь лгать? — вкрадчиво прошипел колдун, разминая бледную и узкую, как у скелета, кисть. По костистым пальцам заплясали маленькие черные огоньки. — Как давно Беда работает на вас?
— Ты согласен?
Перед глазами плавали разноцветные круги, жужжащие, как циркулярные пилы...
— Да!
— Что — да? — раздраженно рявкнул Смерть. Я облизнул разбитую губу и ответил:
— Да пошел ты.
В черных глазах полыхнуло безумие... а потом колдун скорчился и повалился на колени, царапая грудь, будто ему не хватало воздуха.
— Гляди.
— Смерть, ты никогда не замечал, насколько глупое у тебя имя? — я потянулся к рукоятке ножа и, задержав дыхание, потянул ее на себя. Лезвие глубоко застряло в древесине, и пришлось его раскачивать, чтобы вырвать из раны. — Не слишком ли для обычного колдунишки?
Давно хотел спросить, да как-то не получалось. Общительней надо быть.
Теперь я видел, как на груди колдуна, напротив сердца, устроился огромный зеленый паук. И я мог приказывать ему — расти, высасывать кровь, впившись в вены, сдавливая в лапках хрупкого человечка. О, Небеса, неужели мечты действительно сбываются? Целых. Дофига. Дней. Я ждал этого момента. Наконец-то я отомщу этой твари за все.
— Вот если я тебя сейчас убью... то кем же я буду? — я пошатнулся и перехватил нож поудобнее. Земля качалась под ногами, мешая приблизится к колдуну. Не особо приятно. Оставить дело маленькой лозе... Упущенная возможность. Никакого кайфа.
Колдун с трудом поднял голову.
— Перевертыш, — с ненавистью прохрипел он. Да, боль и ненависть в чужих глазах — это забавное зрелище.
— Помолчи-ка, а? — я приказал лиане чуть шевельнуться, перекрыв дыхательные пути. Не совсем, а чуть-чуть. Иначе не интересно. Слишком быстро. Пусть почувствует на своей шкуре, через что мне пришлось пройти. Мед-лен-но и му-чи-тель-но.
Колдун все-таки сумел подняться на ноги, и ко мне поползла быстро растущая тень. Чернота пыталась сожрать моего паучка. Шустрая добыча. Пожалуй, я еще никого не убивал в здравом уме, отдавая отчет в своих действиях. Жизнь проходит мимо! Разве это не весело?
На периферии зрения мелькнуло что-то...
— Ха-ха, — сказала Ильда и наступила на тень. Тень поблекла, задергалась и внезапно втянулась в черные сапожки. Колдун смертельно побледнел и пошатнулся, а потом безжизненно свалился на землю.
Так нечестно! Откуда она взялась? Я задергался, но туман вокруг сгустился, не позволяя двинутся с места.
— Ай-яй-яй, — умертвие, владелица плавающей консервной банки и орды подушек с глазами Ильда-Капля Шадде, погрозила мне пальцем. — Колдун мой.
Нежить чуть ли не приплясывала от эйфории, вызванной передозом магии в воздухе.
— Ты не можешь здесь быть! — я чувствовал себя так, будто просыпаюсь от долгого сна. Очередного кошмара, в котором кто-то кого-то мечтал порезать на ленточки и скушать без соли. В реальности с небес лился холодный дождь, прогоняя остатки дремоты и навевая призраки пневмонии, а напротив стояла радостная нежить, только что выпившая жизнь из черного мага. Нежить, опровергающая собой все законы природы: — Умертвия не могут проникнуть в Лес!
Ага, и сейчас она раскается и растает. Шадде церемонно поклонилась:
— Моя благодарность за открытые врата.
Твою ж карму! Сначала друиды вломились во врата, потом я не от большого ума сжег крапивную тропу, потом Смерть устроил тут последний день главных лабораторий. Столько черной магии — это для мертвяка как небеса на земле. Какого демона Смерть проморгал появление умертвия?! Ах да, из-за меня... вот, свяжешься с психами, сам озвереешь. Никакой жалости к колдуну я не испытывал, но собственные поступки вызывали опасение. Пытки — не повод терять человеческий облик.
Воспоминания во весь голос завопили, что еще какой. Да, голоса! Я все еще могу управлять растениями... какими растениями? Это после того, как Смерть здесь зелень выжег к демонам, а остальное дотоптала Шадде и вся нечистая рать? Глюки пропали, как ни бывало. Сегодня день имени моей кармы. Она проявила себя так, как никогда раньше.
— Т-ты пришла за нами?
А стоило ли? Можно ведь и уйти и время не тратить, я никого не держу...
— Не люблю оставлять дела незаконченными.
Ильда сделала едва уловимое движение, и в ее пальцах блеснуло лезвие бритвы. Знакомой такой бритвы. Весьма. Рискну предположить, судя по профессионализму движений, что колдунья и при жизни резала ей глотки случайным и не очень прохожим. Умертвие вытянула руку, слегка покачивая бритвой, как дирижер палочкой.
— Слабая кровь, — задумчиво произнесла она. — Только разбавит эликсир. Но глаза... такие милые зеленые глазки станут отличным пополнением моей коллекции.
Я судорожно сглотнул и уставился на острое лезвие в десятке сантиметров от лица. Карма твоя да через ступеньки, вспоминай! Что Смерть тогда, на пристани, сказал Ильде, чтобы она остановилась? Имя, какое-то типично черное имя...
Ливень, сажа, гарь. Как глупо умирать по колено в ледяной грязи от руки трупа.
— Град сам напросился. Я предлагала мир...
Бритва придвинулась ближе, почти касаясь уголка правого глаза, словно примериваясь.
Град! Молнией мелькнули в голове серые холмы, серые бараки, холодный дождь и второе умертвие в потоке света. Град предупреждал, что Ильда будет меня преследовать. Я мысленно выругался, припомнив обстоятельства встречи. Не мог он, что ли, сделать это как-то по-другому, не наговорив кучу всякой посторонней чуши?
— Гра... Град просил передать, что готов договориться! — я приоткрыл один глаз и скороговоркой добавил: — Но, разумеется, если ты меня убьешь, то он этого делать не будет.
Острая сталь леденила кожу. От умертвия доносился запах сырости, холода и тины.
— Неужели, — голос Ильды понизился до шепота. — С чего это он решил договориться?
— Разве не выгодно объединить силы? Он — мертвяк, и ты — мертвяк, а мертвяк мертвяку...
...если не друг, то хотя бы не еда. Пока ложь помогала остаться в живых, я собирался лгать дальше. Но результат превзошел все мои ожидания.
Шадде торжествующе расхохоталась:
— Наконец-то! Наконец-то он это понял! — умертвие отступила назад и с громким щелчком сложила бритву. — Но я не понимаю. Я знаю, к чему стремится Град, но я не понимаю, какую роль играешь ты.
— Ключевую, — мгновенно уверил я.
Ливень поутих. Сквозь слабую дымку стали различимы обгорелые скелеты деревьев; остатки тумана утекали сквозь них, как песок сквозь пальцы, свиваясь в вихри между толстых стволов и сверкая из лесных потемок серебряными глазами. Я снова мог шевелиться, чем сразу же воспользовался, отодвинувшись от умертвия подальше.
— Ах, ключевую... — недобро протянула Шадде. Карма, опять ты строишь козни на ровном месте? Где я на этот раз прокололся? — Мне всегда было любопытно, что толкает людей на предательство. Что он пообещал взамен?
А, нет, это новый виток оперы "враг народа номер один". И почему каждая тварь, которая могла бы вторично утонуть в крови своих жертв, считает своим долгом прочитать мне мораль?
— Не Град уничтожает города и устраивает бессмысленную резню, — мстительно напомнил я. — И глаза вырывает не он.
Хотелось бы узнать, что он вообще делает.
— Бессмысленной? Ни в коем случае! Но это пройденный этап, — отмахнулась нежить. — Все это мелочи. Они уже послужили своей цели.
Я не удержался:
— Великой?
— Важной. Люди потеряли всякий страх. Пора прижать их к ногтю, — Ильда недовольно скривила губы, прервавшись, и наклонила голову, словно к чему-то прислушиваясь.
Внимание, момент истины: Ильда — идейное умертвие, а Град, хм, безыдейное. И на этой почве у них идеологические разногласия. Какая продвинутая пошла нежить.
— Передай Граду, что я готова обсудить условия. Он знает, где меня найти... Да провались вы в Бездну, белые!
И вот с таким воплем души любого черного мага нежить встряхнула длинными волосами и рассыпалась мириадами капель.
— Стоять! — запоздало крикнул кто-то. Я медленно повернулся и в оцепенении узрел, как из тумана выныривает толпа. Толпа конвоировала созданий, которых я поначалу принял за лесных выворотней, что по пути к колдуну заблудились. Но на второй взгляд они оказались все же людьми, а на третий — даже и друидами. Мокрыми и грязными с головы до пят, с головы до пят заляпанными в чем-то красном, страшными, как черные маги, только что вырезавшими небольшую деревеньку, но живыми. Крапива убирала с лица слипшиеся волосы, недружелюбно зыркая вокруг, а Клен, не обращая внимания на свой внешний вид и наручники, протирал белым платочком небольшую книжечку. Посланники Реньи Новы старательно изображали оскорбленное достоинство и уверенность в том, что братство за них отплатит.
Остальной народ носил серо-зеленые накидки и повязки с красной буквой "М". Как я узнал совсем недавно, это расшифровывалось не "Милосердие" — которое все же запрещено — а "Мария Энгель". Но суть не менялась. У двоих были автоматы, остальные вдохновлялись их наличием.
Стража Города-на-Границе и друиды Северного филиала все-таки догнали экспедицию. Прекрасно, просто прекрасно. Именно к тому моменту, чтобы увидеть, как я премило беседую с умертвием.
— Брось оружие, — приказали мне.
— Делай, что они говорят, — подтвердил Клен и внимательно посмотрел мне в глаза. Кажется, пытался предупредить, чтобы я молчал и не дергался.
Я послушно выронил нож и сцепил руки за головой.
— Кто вас так?
— Туман, — лаконично ответил замкомандира. — Рад, что ты жив. Не беспокойся, братство с этим разберется.
Крапива яростно закивала. С ней произошло самое ужасное, что могло произойти: у нее отобрали бубен и запретили говорить.
Стражники окружили место, где только что стояла умертвие, и даже потыкали дубинками в землю, но лужа по имени Ильда Шадде уже отправилась на скорое свидание с грунтовыми водами. Лужа с опасными идеями, надо сказать. Просто Справедливость в новой обертке. Вернем наши Мертвые Времена и гегемонию живых трупов! Впрочем, встретиться с умертвием и дальше играть в испорченный телефон мне уже не светит.
— Они убили Великое Древо, — ахнул кто-то из толпы. Реньевцы гордо проигнорировали обвинение.
— Где колдун? — спросил у меня один из милосердечников с автоматом — скорее всего, командир.
— Ха... кажется, я его прикончил, — печально признался я. Милосердечник посмотрел на меня, как на больного.
Демоническая яблоня самоликвидировалась, Смерть... Смерти не повезло, Ильду смыло с лица земли. Ветер срывал с уцелевших веток крупные капли; дождь прошел. Теперь можно спокойно смотреть на льющийся с пасмурного неба сумеречный свет, на рваные края быстро уходящей тучи и на панораму полной разрухи кругом. До моего прихода Ниморский Лес явно выглядел лучше.
— Это из-за вас умертвие смогло пробраться на священную землю! — напустился на путешественников из Реньи Новы молоденький подопечный Энгель.
— Вы, Северные! — не выдержала молчания Крапива. — Со своими колдунами не можете справиться, а теперь умертвия у вас из каждой щели лезут! Развели мокричник! Кто вам вообще сюда пропуск дал?
— Крапива, — прервал ее Клен, не отрываясь от книжки. Теперь я склонялся к мысли, что это друидский устав. — Мы еще поставим перед Всеединым вопрос о расформировании филиала.
— Мария Энгель!..
— Великий Лес!.. — спорящие фигуры расплывались перед глазами, голоса доносились как из далекого-далека, сливаясь в монотонный шум.
На меня упала тень.
— А, Эжен, — вяло поздоровался я. — Ты как раз невовремя.
Ты, лес тебя дери, настолько невовремя, насколько это вообще возможно.
— Найджел, — белый маг, проехавший в погоне полстраны — делать ему нефиг, лучше бы работал, — смотрел на меня с глубоким презрением. Для того, чтобы описать всю глубину моего морального падения, у него не хватало слов, а для того, чтобы расстрелять на месте — полномочий, и потому Эжен сухо проинформировал: — Учитель ждет в Илькке. Ты будешь отвечать перед ним.
Что может быть важнее, чем притащить меня перед лик мастера, доказывая свою преданность? И пусть Ильда бродит, где захочет, и делает, что ей вздумается. Гораздо веселее гоняться за мной, чем за могущественным умертвием.
— Если вы оба здесь — то кто же остался в городе? Не боишься? А, наверное, тебе надоело быть координатором — устраивать травлю куда интереснее!
Эжен вздрогнул и отвел взгляд. Конечно же, он боялся. Еще как боялся. И я прекрасно об этом знал.
— И как ты сюда добрался так быстро...
Или милосердечники шли без сна и отдыха, или погнались за нами сразу, наплевав и на Ильду, и на разрушения, и на раненых.
— Я их провел! — из-за спины белого мага вышел Беда и радостно помахал мне рукой. Голова черного мага была перебинтована, что не мешало ему сиять, как начищенный чайник. — М, так что там со Смертью? Лоза?... Найджел?.. Ты кто вообще?
Я обреченно закрыл глаза, дабы очередная неприятность хотя бы осталась за кадром. От пораненной руки горячими волнами растекалась боль, обожженные пальцы горели, в голове надоедливо дребезжало на одной ноте, ушибы и ссадины ныли, тело требовало отдыха, и мир покачивался, как лодка в шторм.
Карма, как же я устал...
* * *
... Серые, лишенные коры колонны выступали из зеленоватой дымки, ровными рядами, как на параде, и пропадали в ней сразу за спиной. Сквозь плотно переплетенные ветви без единого листа не проникало ни лучика света, и у подножия исполинов скопился сумрак; по земле стелился туман, и ноги тонули в нем, как в болоте. Изумрудный влажный мох, устилающий землю и карабкающийся по стволам, то тут, то там протыкали белесые склизкие корни, под которыми виднелась черная непрозрачная вода. Грезилось, что в далекие, стародавние времена, какая-то тварь приползла издыхать на вековечное болото, покрывавшее всю землю, и теперь ее кости торчат из топи, поросшие косматым лишайником и травой...
Я блуждал по призрачному лесу долго, очень долго, а он никак не заканчивался. Казалось, в прошлом не было ничего, кроме деревьев, мха и тумана... и я всегда бродил среди теней, появившись вместе с лесом, родившись вместе с ним.
Когда-то, да, когда-то я решил попытался покричать "ау!", но где-то вверху послышалось хлопанье крыльев, с ветвей сорвалась тень и бесшумно пронеслась над головой, обдав холодом и запахом тления. Намек я понял и дальше шел мирно и молча, без криков, ругательств и неприличных песен, разгоняющих тоску. Наверное, можно было просто сесть у корней и закрыть глаза... остановиться и закрыть глаза, остаться, слившись с сумраком и туманом, стать частью леса, а не продолжать бессмысленное движение, но я не обращал внимания на тихое нашептывание лени. Хорошие идеи не всегда хорошие идеи. Я имею в виду — этот мох был из тех мхов, на которые если сядешь, то уже не встанешь, и не потому, что он такой пушистый и мягкий. И я упорно шел вперед, вслед за светом, что брезжил где-то впереди, веря, что рано или поздно деревья расступятся, и я вырвусь...
