Что это за "чтобы" мальчишка до сих пор представлял себе довольно смутно. А, да и неважно, что. Главное, чтобы никто его не дёргал, не выкручивал мозги, не тянул просто в разные стороны, как два щенка сосиску...
Он удивленно моргнул, поняв, что как-то вдруг стемнело. Ну да, солнце-то зашло уже... и там, куда оно зашло, стояло страшное алое марево, словно зарево чудовищного пожара. А, чёрт, опять словно в готическом романе, где героя на каждом шагу окружают знаки и знамения... не хватает только ворона с черной розой в клюве или сразу тени отца Гамлета...
— Ну, в общем, договорились, значит, — Метис легко поднялся на ноги, и теперь стряхивал с живота землю. — Вы завтра отплываете, а я тут пока начну всё готовить... — он повернулся на пятке и быстро зашагал назад, к Столице.
Димка, так и не зная, что ответить, молча смотрел ему вслед. Свет уже скрывшегося за горизонтом солнца окрасил охрой изнанку облаков на западе. Это было время, когда животные готовятся к приходу ночи, а люди зажигают свечи после наступления темноты или ложатся спать до рассвета...
Если у них есть свечи, подумал Димка. С ними тут обстояло неважно — в Столице ещё была пасека с пчёлами, из воска которых выходили вполне приличные свечки, а у других или дерись за воск с дикими пчёлами, или пользуйся сальными. Или вообще лучиной, потому что и сало тут добыть особо не из кого, свиней вообще нет, а из рыбьего жира свечки не сделать. Разве что совсем древний масляный светильник — но запах у горящего рыбьего жира тот ещё, в этом Димка успел уже неплохо убедиться. Провоняешь так, что не отмыться. Поэтому и масляных ламп тут обычно не жгли — тем более, что и рыбий жир тут вполне желанная еда. А одной даже длинной лучины хватает едва минут на пять. Замучаешься менять. И ушат с водой надо, чтобы не спалить дом, и светец, чтобы было, куда ту лучину вставлять. Неудобно...
Но и сидеть в темноте Димке тоже не нравилось — разве что иногда, под настроение. Не то, чтобы он её боялся, просто жаль было терять время в длиннейшие здешние ночи. Но ничего не поделаешь: батарейки оставшихся фонариков надо беречь, словно зеницу ока, а "жабы" хороши, когда идёшь ночью в лесу или ещё где. Читать или работать при них — чистое мучение, он уже пробовал. К такому, наверно, можно было привыкнуть — но привыкать Димка категорически не хотел. Он хотел домой, к нормальному электрическому свету, который можно жечь хоть всю ночь...
Блин, не ценишь благ цивилизации, пока их не теряешь, подумал он. Вот вроде бы и мелочь лампочка — а жить без неё тяжело и темно в прямом смысле слова. И в сортир бегать со здешнего третьего этажа. И мыться в озере, потому что Волки, при всей их цивилизованности, не додумались до наипростейшей бани. А ведь это — самое лучшее место во всём здешнем мире. Как тут живётся тем же Бродягам или Квинсам — не хотелось даже думать. А ведь привыкли, не жужжат. Правда, и не знают, что может быть иначе — для них-то ничего особенно не изменилось. Из дикости попали в дикость. А из цивилизации в дикость — тяжело, подумал Димка. Хотя я, вроде, совсем не избалованный сибарит — тяжело. Тратишь массу времени на то, что дома сделал бы одним движением пальца. Это утомляет и бесит в самом деле. Но ничего не поделаешь, других вариантов просто нет. Если не считать возвращения домой...
* * *
Утром он, конечно, не проспал (хотя полночи не сомкнул глаз, пытаясь хоть что-то придумать, да и соблазн был громадный: просто завалиться в уголок подальше, а утром предстать перед обалдевшим Метисом с честными глазами нагадившего в тапки кота: мол, нет, хозяин, я хотел, куда положено, да просто не успел...) Но проснулся невыспавшийся и злой, как сто чертей, чего раньше с ним вообще-то не бывало. Игорь, конечно, заметил его состояние.
— Что, на пиру вчерашнем переел? — насмешливо спросил он. Димке страшно захотелось дико заорать на него или даже с ходу дать в морду... но он всё-таки сдержался. Как-то.
— Нет, — буркнул он. — У меня в мозгах... несварение.
— А, вот оно что... — протянул Игорь с какой-то непонятной интонацией. — Тебя Метис, выходит, обработал уже?
— А это правда? — вырвалось у мальчишки. Глупо вырвалось, конечно, — но просто не осталось сил держать всё это внутри...
Игорь как-то странно посмотрел на него. Быстро глянул вправо, влево... Нет, конечно, никаких шпионов в черных плащах с торчавшими из-под них кинжалами за ними тут, понятно, не следило, да и вообще на причале и не было никого, кроме трех земных ребят, да самой команды "Смелого". Лис со своими ребятами ещё не появился — собирал вещи, наверное...
— Пошли-ка... — он ловко подхватил его под локоть и быстро потянул куда-то в сторону. Димка невольно последовал за ним, хотя сейчас и ощущал себя довольно глупо, словно персонаж дурацкой книжки про "ошибку резидента" или что-то вроде.
Они отошли в сторону, в узкую расщелину в скалах, к которой вела единственная, хорошо видная отсюда тропа. Над головой торчал острый пик, под ногами бормотали волны — тут никто не мог ни заметить их, ни подслушать...
— Ты про двойников? — спросил Игорь, осмотревшись.
Димка кивнул. Сердце у него вдруг зашлось, словно в процедурном кабинете, когда уже лежишь на кушетке мордой вниз, медсестра протерла зад спиртом и теперь целится иглой. Смешно, конечно, — только не смешно...
— А никто не знает. Да, у нас тут пять отрядов из Союза. Союзов. Разных. Так что на самом-то деле это теория просто. Но такая... удобная. Тут почти все верят. А как на самом деле... это ты у Хозяев спроси.
Димка даже замычал от злости. Только что всё, казалось, улеглось в голове, — и опять всё вверх дном! Вот же гадство-то... Неуверенность — она хуже всего... и ему теперь снова с этим жить... как-то.
— А другое? — спросил он. — Война?
— А война вот такой и была, — мрачно сказал Игорь, глядя на него. — С клетками и всем прочим. Про щепки ничего не скажу — это никто кроме Метиса не видел. Но пленные из клеток исчезали. Это факт. И что бардак потом был жуткий — тоже факт. Все перемешались же. И что Метиса убили, и что он потом, голый, еле из западных лесов выбрался. И что у нас тут полно бывших рабов, которые от одного имени Хорунов трясутся. Всё правда. Только вот саму Столицу-то как раз они и построили. Хоруны. В смысле их рабы, конечно, но на самом-то деле... Мы её только отбили. Ну и обустроили потом...
— То есть, это всё... — при одной мысли, что здесь на самом деле всё сделано руками рабов, и что Хоруны жили прямо вот тут, на этом самом месте, Димку едва не стошнило. — Но как же можно-то...
— А так. По своей воле такие вот громадины не строят. Особенно тут, где и инструмента-то нету. Только под кнутом. А нам что делать было? Всё сжечь? А самим тогда где жить? Место-то очень уж удобное, да и безопасное, чего уж там...
— А всё равно... — Димка мотнул головой. Он и не представлял, что ему может стать ещё гаже — но однако же стало. — Нельзя же просто... так. Ну, нельзя!
— Можно, — тихо сказал Игорь. — Можно, Димка. Ещё как можно... Особенно когда большинству наплевать, кто, что, как и зачем... было бы удобно. Да и сами... строители — они тоже тут же... большей частью. И им вовсе не охота, чтобы всё это... зря было. Совсем уже зря.
Димка яростно помотал головой. Хотелось с размаху долбануться ей об камень... только вот он уже знал, что и это всё равно не поможет. Только окажешься где-нибудь в дикой глущобе, как Метис... хорошо, что не голый...
— А другое? — спросил он. — Восток этот, Город Снов?
Игорь лишь пожал плечами.
— А вот не знаю. Не был я там. То есть до края моря доплывал, конечно. Степь там, потом холмы, потом горы — а что за горами, чёрт знает. На берегу точно никого нет — ни людей, ни зверей. Только птиц в самом деле дофига... Ребята разные и за горы заходили — но там и впрямь солончаки, озёра солёные, деревья эти солевые... а воды нормальной нет совсем. Может, и можно там пройти, да только я не слышал...
— Метис говорит, что Туа-ти и Вороны там ходят же...
— Они-то, может, и ходят. У них, знаешь, время было всё тут обойти, тропы разведать и прочее... Только я-то с ними не общался, а говорят, знаешь, разное. Очень разное даже. Я вот Туа-ти на волосок даже не верю. Трусы они. Никогда никому не помогали. Болтаются по миру, как... — Игорь помолчал. — Ни цели, ни плана, ни кола, ни двора, одни истории про страны, где никто кроме них никогда не был.
— Ну и что мне делать? — задал Димка уже традиционный тут вопрос.
Игорь слабо усмехнулся.
— Думать. Очень хорошо так думать. Потому что вы тут начали такое, чего раньше, похоже, вообще никогда не было. Чудеса творите, натурально. Нурнов с Виксенами помирили, Астеров с Туа-ти приручили... Про вас уже тут слухи ходят... всякие. И хорошие очень... и не очень. И совсем даже... не очень. Потому что войны на самом деле тут мало кто хочет. А уж "Алла Сергеевна" — особенно. Ей, знаешь, в ту войну тоже солоно пришлось...
— Да плевать мне на неё! — Димка опять начал злиться. — Я думал, что ты...
— Что я тебе скажу, что тебе делать надо? — Игорь усмехнулся вновь. — Это, извини, нет. Потому что такие вот вещи каждый сам решает. Сам. И только сам. И сам за это отвечает. Вот что самое забавное-то...
Чего тут забавного — Димка в упор не видел. Он даже дёрнулся уйти — но Игорь вдруг протянул поперёк тропинки руку, перегораживая путь.
— Димка... — вдруг очень тихо сказал он. — Я вижу, ты хороший парень. Храбрый, горячий, как мало тут кто... И удерживать я тебя не хочу. Но... в общем, будь осторожнее. Не болтай с кем попало. И думай перед тем, как что-то сделать. Очень хорошо думай...
— Или что? — Димка вновь начал злиться. — Ну, что они мне тут сделают-то? На скале распнут, как Прометея? Башку отрубят каменным топором? На дикий север сошлют, валить ёлки пилкой для ногтей? Просто надают поджопников? Что?
— Да не знаю я... — Игорь смутился и вдруг быстро убрал руку. — Просто ты с Метисом... осторожнее. Он, знаешь, человечек очень даже непростой. Извилистый и замысловатый. Вроде и со всей душой к тебе — а вроде и нет. И очень себе на уме. "Алла Сергеевна" наша тоже того... не помпадура. Она, знаешь, хорошо так умеет людей мехом внутрь выворачивать. Вот ходит такой парень, вроде тебя, плюет на всех, хочет странного... А вызовет его на ковер — и как не было его. "Да, Алла Сергеевна. Нет, Алла Сергеевна. Можно мне ещё раз помыть сортир, Алла Сергеевна?" А Вадим так вообще... Он, знаешь, у Хорунов в рабстве долго был. И вроде как стал слегка не в себе. Или даже не слегка. Без дела никого не трогает — но если уж тронет, костей потом не соберёшь. И за "Аллу Сергеевну" глотки рвать готов. Причём буквально. А ведь и ещё есть... всякие. Арик, орёл наш древесный... Тихий-тихий-тихий, слова никому не скажет — да только вот слух у него... замечательный. Всё, что надо, услышит... а всё, что не надо, — особенно. Ну и передаст кому надо, да ещё и с комментариями, какой там на самом деле заговор, да кто ещё в нем замешан... Да и не один он тут такой... далеко даже не один. Есть и ещё... любители стабильности. Даже я не всех тут знаю... Да и Аглая эта ваша... теперь прямо в рот "Алле Сергеевне" смотрит, и Танька эта вредная... Так что и ты с ними тоже того... осторожнее. А то мало ли что... Башку тебе, конечно, не отрубят, и на север тоже не сошлют, а вот на остров какой в голом виде — это запросто. Года на три, чтобы одумался... Или просто по собраниям всяким начнут нервы мотать. "Алла Сергеевна" это тоже хорошо умеет. Ей только сказать надо "фас!" — а уж исполнители найдутся. Вызовут на коврик — и начнут хором стыдить. Мол, и такой ты, и сякой, и вообще не пионер... Галстук могут снять, навоз за скотами выгребать приставить... "прикрепить" к девке какой, для воспитания. Это самое худшее, кстати. Прицепится к тебе такая — и начнет мозг через трубочку пить... от рассвета до заката и обратно. И ничего не сделаешь ей, потому что тогда — изгнание, без вариантов. Или бойкот могут объявить, когда тебя в упор никто не видит, ну и не говорит с тобой никто. Вот вроде бы и фигня — а на психику давит только так. Через пару дней ребята на стенку уже лезут и каются во всех грехах. Тогда вроде и прощают их — только и нет уже человечка-то... Общество, знаешь, это такая машинка, что на ней только в общем салоне хорошо ехать, да не спрашивать, куда. А начнешь советы водителю давать — сразу в шестереночки затянет, да так пережуёт, что сам себя после не узнаешь. Вот, в общем, так у нас всё.
Димка вдруг усмехнулся. Не то, чтобы ему стало хорошо, нет. Но Хозяева с их запредельным могуществом и даже Хоруны-гипнотизёры — всё это было пока непонятно и уже поэтому пугало. А в таких вот вещах он разбирался очень даже хорошо — его не раз уже пытались строить всякие... И что с такими вот делать — он даже не примерно представлял. Тут ставки разумеется повыше, на кону не разнос перед советом дружины и даже не галстук, тут всё совсем всерьёз. Ну так и что? Он тоже совсем уже не прежний тихий мальчик, не наивный октябрёнок, у которого значок в заднем месте играет. Он уже кое-что повидал — и здесь, и даже до, ещё дома. И всерьёз дрался, и даже хаживал разок на нож с голыми руками... и даже удачно, вот что интересно-то... И после этого пугать его бойкотом и разными другими школьными штучками... нет, ребята, это даже уже не смешно. Вот изгнание — это да, это совсем уже серьёзно, это крах, честно говоря. Только ведь и он тут не один. Вот вернутся ребята — и посмотрим, кто, как, чем и кого... А если кто тут попробует разжевать лично его, Димку Светлова... так и подавится.
Глава шестнадцатая:
ущелье потерь и находок
Тревожит дробный голос барабана,
Горниста клич волнует каждый раз.
О подвигах мечтать и нам не рано,
Они всегда живут в сердцах у нас.
Легенды давних лет не забываем,
Гайдаровские тропы нас манят.
И каждый хоть на час мечтает стать Чапаем,
И к звездам мчится каждый из ребят!
В багряной полосочке тонкой
Сумеем рассвет угадать.
Давайте сегодня, мальчишки,
Давайте сегодня, девчонки -
К завтрашним подвигам,
К завтрашним подвигам
Вместе шагать!
Пускай в лицо нам дует свежий ветер,
Пускай дорога трудностей полна -
Стараться будем так прожить на свете,
Чтоб люди знали наши имена!
Нам слышатся раскаты грозовые,
Победный марш будённовских коней...
Мечты торопят нас, как кони боевые,
И мы вдеваем ногу в стремя к ней!
Музыка: А. Флярковский. Слова: М. Садовский.
— Смотрите! Вон они!..
Антон рывком повернулся, едва не поскользнувшись на камнях... и его сердце буквально ушло в пятки.
Внизу из зарослей на осыпь выбралось сразу десятка полтора нелепых, тяжеловесных зверюг, до странности похожих на Брандашмыга из "Алисы в стране чудес". Ещё какие-то мгновения ему казалось, что это просто звери и что у них есть ещё какой-то шанс... но нет. На спине каждой твари кто-то сидел. По фигуркам всадников сразу стало понятно, что тварюги в самом деле огромны, больше самого крупного земного медведя. Против одной такой у них вчетвером ещё был какой-то шанс, пусть и совсем призрачный, — но эти полтора десятка... Плюс всадники — в коротких черных меховых плащах, с обнаженными мускулистыми торсами. В том, что это Хоруны, сомнений уже не оставалось, — вместо головы у каждого, казалось, скалился звериный череп. Те тоже, конечно, заметили их, и над осыпью пронёсся могучий торжествующий рёв...
