— Минус одна демоница. Продолжаем игру.
Одна убита, но сколько их ещё осталось? Штук пять, не меньше. Если бы я не спешила! Если бы я привела чернышей чуть позже и направила их на достойную цель! А теперь поздно, все питомцы убиты, и их кровь впиталась в металл и камни монастырского двора.
Мама! Мама Рила!!! Нет, нет, как же так, я подвела, я не справилась, я не сумела защитить тебя, мамочка! Нет, нет...
Папа!!!
Денис
— Быстрее, пожалуйста, быстрее...
Я кричу или шепчу? Неважно. Важно то, что происходят там, внизу, на сотни километров ниже "Чёрного хвостатого папы". Важно оказаться там скорее, скорее, ещё скорее!
— Геты высадились на запасную посадочную площадку. Выводите подкрепления.
Во всём монастыре девятьсот четыре взрослых азари, но в сознании находится только пятьсот. Остальных просто некому пробудить. Лина абсолютно права, отведя малышню в подвалы.
Корабль окутан пеленой раскалённого воздуха, или уже плазмы? Тормозим на пределе, за пределом, так, что ядро массы не справляется и наваливается перегрузка. Неважно. Лишь бы быстрее.
Ведь там, внизу, умирают. Мои девочки и мои дочки. Скорее!
— Открывайте шлюз!
— Но...
— Открывайте, я сказал, и уходите прочь! Там корабль гетов, он собьёт грузовик и не поморщится!
Янис неохотно подчиняется. Скручиваюсь, прыгаю и окунаюсь в воздушный океан.
Это уже было. Я уже прыгал на эту планету, но теперь всё по другому. Иная высота, иная скорость, сознательное регулирование массы собственного тела, ярость и боль. Там, внизу, геты и подручные Бенезии убивают мою семью. Самых родных и близких людей в этом безумном мире. Я должен их спасти! Должен!
— Две демоницы слева. Отходите.
После того, как твоё сознание разделялось на шестьдесят четыре полноценных потока, управлять полутысячей азари — легко. Не сложнее, чем юнитами в каком-нибудь "Варкрафте". Вот только там, внизу, не юниты. Там люди, что дороже мне всего на свете.
Варьируя массу различных частей тела, управляю полётом. Я знаю, куда должен попасть, моё вибрирующее зрение уже достигает поверхности. Получи!
Приземляюсь прямо на танк, в последний момент утяжеляя своё тело. Удар! Многотонная туша ломает непрочные ноги и вдавливает синтетическое тело в плиты двора. Яркий хруст, смутные подёргивания, едва светящиеся потрескивания. Готов. Распрямляюсь, прыгаю.
Давно. Как же давно я так не сражался. Последний раз это было в лаборатории "Цербера"...
Нет. ТАК я не сражался никогда в жизни, в обеих жизнях. Тогда я спасал незнакомую женщину с девочкой, тогда я бился изо всех сил, выкладывался по полной, сейчас же...
Ярость. Она заполняет каждый сантиметр многометрового тела. Бешеная, холодная, расчётливая, она не кружит голову, не затуманивает восприятие, лишь придаёт сил. Успеваю просчитывать поведение врагов и координировать друзей. Жвала корёжат металл, тело сминает металл, кислота разъедает металл. Геты стреляют, пули застревают в броне, пробивают броню, зарываются в тело. При движении из ран расходятся веера кислотной крови. Мелочи, это мелочи. Теряются лапки, жвала держатся на честном слове, и хлещет, хлещет во все стороны хвост. У них есть шанс на победу — но не сегодня, только не сегодня. Сегодня они умрут.
Вижу визг демоницы и кричу в ответ, выплёскивая ярость и муку. Нет, не физическую: боль за расстрелянных девушек и за убитых дочек, которые оставались на Лесуссе, но так и не дождались своего папу. Папа не смог их защитить. Ему остаётся лишь отомстить — и спасти остальных. Искажённая азари отшатывается, и меткий плевок кислотой ставит точку в её противоестественном бытии.
Боль. Я уже испытывал такую боль, когда лечил ардат-якши, сливаясь с ними в "объятиях вечности". Сейчас всё так же, и всё хуже. Эта боль бездонна, тут просто нечего лечить: одна из демониц всё же впилась в моё тело.
И мои женщины умирали от такого?!
И мои дочки выживали после такого?!!
Приподнимаюсь и с силой разбиваю налипшую мерзость о плиты двора, оставляя от неё лишь месиво, фарш из мяса и металла. Боль отступает, оставляя после себя память и горькое, мучительное послевкусие. Ещё одна костяная азари стремительно приближается ко мне, но вонзившийся в её грудь хвост надёжно фиксирует смертоносное тело. Избавиться от дёргающейся тушки — вполне реальная задача.
В битве наступает перелом. Всё больше и больше проснувшихся и разъярённых азари выбегает из монастыря, всё сильнее и сильнее шквал биотики, всё меньше и меньше врагов во дворе. И они отступают на корабль, и фрегат гетов медленно отрывается от поверхности.
Основная посадочная площадка располагалась чуть дальше от монастыря и немного ниже. Но приземлившийся на неё фрегат гетов нависал над двором подобно горе. Даже я на его фоне выглядел мелким червячком. Если в высоту он и не дотягивал до двух сотен метров, то ненамного. Нет, по сравнению с каким-нибудь дредноутом и тем более Цитаделью это сущие мелочи. По космическим меркам — карлик. По космическим. Атака со жвалами наголо вряд ли принесёт тут успех.
— Деформация.
В борт космического корабля устремились десятки, сотни биотических зарядов, впиваясь в броню, сжимая и корёжа металлические плиты. Конечно, ударопрочный сплав — не плоть, так просто он не оплывёт и не сдастся. С другой стороны, деформаций было ну очень много, и со временем...
— Ударная волна.
Вот только времени не было. Поэтому к фрегату гетов потянулись цепочки маломощных взрывов: далеко не все азари ударили деформацией. Само по себе это умение было маломощным, с его помощью разве что врагов можно было задержать и отбросить. Или, как вариант, завершить комбинацию: при столкновении двух биотических умений вся запасённая в них энергия выделяется мгновенно.
Огромный корабль вздрогнул. Надеюсь, нам удалось повредить что-нибудь нужное, а не просто поцарапать краску на его бортах. Но гет всё ещё пытается взлететь, а с ядром массы это не займёт много времени. У нас есть время только на одну атаку.
— Все вместе, толчок! — первое, что приходит в голову.
Корабль вздрагивает ещё раз, но продолжает разгоняться. Кажется, я ошибся: им удастся уйти безнака...
На высоте сотни метров у гета отказывает двигатель, и он сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее начинает падать вниз. К счастью, не на монастырь: в ущелье. Едва видимая дрожь падения, взрыв...
Победа? Кажется, да. Победа.
* * *
Победа. Какая у неё цена?
Двадцать девять взрослых азари. Восемнадцать дочек.
Потери меньше, чем могли бы быть. Потери полностью вымораживают эмоции, погружая меня в спокойствие. Нет, это не спокойствие. Это какое-то эмоциональное отупение, за стенами которого бьются дикий ужас, скорбь и невыносимое, непереносимое желание исправить содеянное.
После победы пришлось потрудиться. Прежде всего, выбить из воздуха всех жуков. К счастью, бушевавший в окрестностях биотический шторм проредил их ряды, а после крушения фрегата они и вовсе последних мозгов лишились. Потом оказывали первую помощь раненым, потом я спускался к кораблю и добил несколько уцелевших платформ, потом... что-то было. Не помню. Не хочу вспоминать.
И вот сейчас я лежу на заднем дворе и смотрю на трупы. На тела, изрешечённые пулями, на тела, искалеченные биотикой, на тела, из которых выпили жизнь объятиями вечности. И мне не хочется ничего. Ни видеть, ни думать, ни быть.
Где-то там, вовне, страдают матери и рыдают дочки. По-хорошему, мне надо их утешить, вот только сил не осталось даже на это.
— Папа! — отчаянный мысленный крик Алиты пробил даже эту броню отчуждения. — Мама мертва. Мама Рила мертва! Я хочу стать большой и сильной, хочу защищать моих мам и моих сестёр! Ты же разрешишь, да? Разрешишь?!!
— Конечно, разрешаю, доченька.
Бедняжка. Тело Рилы тоже лежит здесь. Мне так и не пришлось рассказывать ей о смерти Самары. Хвала Богине, хоть Корин уцелела. Попала под удар демоницы, но девочки вытянули. Они молодцы, а вот я...
Я отправился на Новерию, оставив монастырь беззащитным. Останься я здесь, таких потерь удалось бы избежать. Останься я здесь, рахни вырезали бы Порт-Ханьшань, а Королева погибла бы. Кто ценнее — тысячи людей там или пятьдесят тут? Вот понимаю, понимаю, что не знал, не подозревал, что просто не мог поступить иначе, но всё равно меня грызёт неотвязное чувство вины. Если бы. Если бы...
К моей израненной туше подходит маленькая фигурка и после предупредительной мысли останавливается на расстоянии. Я поел или нет? Не помню. Раны уже начали затягиваться, но приближаться ко мне всё равно небезопасно.
— Папа, я... — дрожащим голосом начинает девочка.
— Спокойно, Лина, спокойно, — успокаивающе думаю ей. — Ты героиня. Если бы не ты, то всё обернулось бы гораздо хуже.
— Но я им врала! — девочка кричит во весь голос. — Я говорила "Ничего страшного", а они умирали, я говорила "Мы победим", а сама тряслась от ужаса, я говорила про игру, но сама им врала!!!
Спешно прибежавшая Янис села рядом с Линой, и дочка с рыданиями уткнулась ей в плечо.
— Успокойся, дочка. Успокойся. Да, ты боялась и врала, а ещё ты организовывала, подбадривала, управляла. Без тебя геты просто погрузили бы мам на корабль и перебили бы сестёр, как котят. Я бы успел... или нет. Не знаю. Но жертв было бы в разы больше. Лина, ты всё, всё сделала правильно. Ты героиня, и я горжусь тобой.
Янис взяла крошку на руки и начала качать её, без слов напевая какую-то простенькую колыбельную. Лина всхлипывала тише и тише, потом полежала немного и тихо вздохнула:
— Котята... Хорошо, что их много уцелело!
И от этой простой реплики чувствую, что внутри расплетается какой-то тошнотворный узел. Ещё месяцы и годы ко мне будут подступать скорбь и отчаяние при воспоминании о сегодняшнем дне, при одной мысли о смертях и невосполнимых потерях. Но жизнь продолжается. Надо заботиться о жи...
Алита, НЕТ!!!
37. Интервьюирование
Калисса Бинт Синан аль-Джилани
Ложь.
Ложь окружает нас плотным кольцом, с рождения и до самой смерти. Нет, когда родные и близкие замалчивают что-то из лучших побуждений, это мелко и безобидно. Но тот поток, что льётся на простых людей из экранов и мониторов, с новостных порталов и политических пресс-конференций... это едкая, концентрированная струя обмана. Врут все: журналисты и ведущие, депутаты и политики, бизнесмены и меценаты. В мутных водах искусной полуправды и откровенной лжи теряется истинная подоплёка событий, и картинка, которую нам показывают СМИ, не имеет ничего общего с действительностью.
Я... я сражаюсь. Пытаюсь бороться. Всю свою сознательную жизнь я отстаиваю правду. Приходится работать в откровенно "жёлтом", "грязном" издании — ведь в авторитетных и надёжных конторах всё солидно, достойно, респектабельно, мёртво. Нет, никакой цензуры, никаких препятствий для свободных репортажей: просто "редакторская политика". Не согласна, пытаешься отстаивать свою точку зрения, противоречишь начальникам? Уволена, на выход. Я знаю, этот этап я уже проходила.
Проходила, но не сдалась. Люди должны знать правду. И если не от меня — то от кого же?
После долгих поисков, мытарств и злоключений мне удалось найти подходящее издание. СМИ, которое специально охотится за сенсациями, раздувает скандалы, коллекционирует жареные факты. Не о такой, совсем не о такой карьере я мечтала, поступая на факультет журналистики. Увы, выбора не было: остальных интересовало что угодно, но только не правда!
Сперва в "Westerlund News" пришлось тяжело. Я буквально по крупинкам создавала себе имя и репутацию. Но с каждым раздутым скандалом, с каждой опубликованной сенсацией, разбитой репутацией и загубленной карьерой положение улучшалось. Я приобретала славу и известность...
...одной из самых знаменитых лгуний в галактике.
Иногда по вечерам меня раздирает что-то среднее между тихим смехом и истеричным хохотом. Мои передачи смотрят, проклинают, восхищаются, подражают, подают на них в суд, насмехаются, считают образцом чёрного пиара, злорадствуют над полученными оплеухами, сочувствуют полученным оплеухам — но не верят. Никто не верит. Иногда у меня опускаются руки.
На всё это можно было бы плюнуть, махнуть рукой, смириться — ну сколько лет человечество живёт во лжи? Небось с самого начала цивилизации, да? Можно было бы. Но нельзя: впервые за всё время своего существования человечество встретилось с иными видами.
На первый взгляд, всё идёт хорошо: Альянс застолбил за собой множество планет, создал сильный флот и выиграл войну с Батарианской Гегемонией. Человечество уверенно входит в семью галактических народов, и мало кто задумывается, какую цену придётся ему за это заплатить.
Мудрые, древние азари, которые мягкой рукой ведут Совет вот уже почти две тысячи лет. Красивые и привлекательные гуманоиды, которые искусно проводят переговоры, с радостью избегают конфликтов и легко идут на компромиссы. Глядя на покладистых и прекрасных дипломатов, можно с полной уверенностью сказать, что азари слабы и мягки...
...вот только именно они ведут Совет на протяжении почти двух тысяч лет.
Пока человечество изменяет галактику, галактическое сообщество изменяет человечество. В какой-то степени это естественный и неизбежный процесс. Весь вопрос в том, кто получает от него наибольшие преимущества.
Давным-давно, ещё в школе, в "Антологии древней фантастики" я прочитала один старый-старый рассказ, написанный ещё в двадцатом веке, вроде даже до космических полётов. Пол Андерсон, "Рука помощи". Про вышедших в космос землян, которые готовы помочь всем подряд — с целью получения дальнейшей выгоды, разумеется. Про цивилизацию, которая отвергла эту помощь, пережила голод и разруху, но нашла собственный путь и добилась колоссальных успехов. И про вторую цивилизацию, которая вместе с рукой дающей приняла социальные и культурные нормы землян, став придатком человечества. А религия, философия, музыка, традиции... всё это даже не исчезло, а стало шоу, представлением, развлечением для туристов.
И я поневоле задумываюсь — а не ждёт ли человечество такая же судьба? Не превратимся ли мы в клиентскую цивилизацию Совета, в погоне за престижем и знаками статуса растеряв то, что делает нас людьми? Ведь ксеносам даже не надо навязывать свои нормы. Ещё немного, и человечество само окунётся в них, с радостью и превеликим удовольствием, под разговоры об "общегалактическом сотрудничестве" и "межрасовой дружбе".
Нельзя сказать, что я единственная, кто видит подобную опасность. Многие обеспокоены растущей культурной экспансией инопланетян. К сожалению, эти "многие" не имеют к властям Альянса никакого отношения. Партии, активно отстаивающие интересы человечества, называют ксенофобскими, обвиняют в нетолерантности и разжигании межрасовой розни. Взвешенные и аргументированные объяснения клеймятся "шовинистической пропагандой", "Терра Фирму" нередко пытаются отстранить от выборов под надуманными предлогами. Совет намеревался кинуть Альянсу очередную подачку, выбрав в СПЕКТРы человека.
