Евангелина рывком села и тут же со стоном схватилась за затылок, куда стрельнуло болью. Там обнаружилась здоровенная шишка. Моргнула несколько раз, стараясь разглядеть говорившего. Очертания предметов постепенно обрели четкость, и девушка увидела, что рядом с ней на просторной кровати сидит богато одетый мужчина, тот самый, которого они искали все эти дни. Арман Шестой, король Кэмдена. Не очень-то и маскируется, ни бородки, ни усов, даже волосы не собраны в хвост, рассыпались по плечам. Хотя, может, это он у себя дома так ходит, а на улице...
— Твоя милая мордашка мне знакома, — с некоторым удивлением произнес Кэмденец. — Вот только не припомню, откуда. Ты бывал в Лери? — так называлась столица подвластного ему государства.
— Нет, не бывал. Где я?
— У меня в гостях. Вообще-то, ты должен был скрасить несколько ночей моему человеку, Анри, — Ив проследила за рукой короля и встретилась взглядом с бритоголовым любителем мальчиков. — Но так уж получилось, что я как раз возвращался домой, когда Ри вытаскивал тебя из портшеза. Это мой дом, я радушный хозяин и решил познакомиться с тобой.
— Ваш человек трус. Проиграл моему другу и не нашел ничего лучшего, как подкрасться сзади и оглушить меня.
— Неужели ты, феечка, смог бы выйти против меня с мечом? — осклабился Анри. — А твоего свинопаса поблизости не оказалось.
— Дай мне меч, и узнаешь, что я могу, — Ив попыталась сообразить, было ли при ней оружие. Конечно, нет! Она отправилась в отхожее место и не собиралась махать мечом в тесной будочке.
— Ну-ну, мальчики, к чему хвататься за железки? — едва ли не промурлыкал Арман. — Мы ведь не за этим приезжаем на Лакомый остров. Скрась нам эту ночь, красавчик, а утром вернешься к своему другу.
Король любил ласковыми речами завлекать наивных юнцов. Те утрачивали бдительность и с видимым удовольствием предавались утехам с его людьми. Смотреть на это было приятно. Но настоящее удовольствие Арман получал позже, когда оставался с мальчишкой наедине и сообщал, что он — последний человек, которого видит пленник в своей неожиданно подошедшей к концу жизни. Некоторые не верили до последнего, даже с распоротым животом, любуясь собственными внутренностями, надеялись, что это игра, что их заштопают и отпустят. Ловить их затухающий взгляд, наполняющийся осознанием неминуемой смерти, было самым сладким наслаждением.
— Ты ошибся, я не сплю с мужчинами, — вырвал из приятных грез неожиданный ответ пленника.
— Заливай! Когда я провожал тебя со свинопасом до вашего логова, то насмотрелся, как вы тискались, — хохотнул бритоголовый.
— Ну зачем же так грубо, Анри? — укоряюще вопросил король. — Мальчик, верно, влюблен в своего друга и желает сохранить верность. Кто не проходил через это в его годы? Пойми, красавчик, мы все равно получим то, что хотим. От тебя зависит, будет ли тебе хорошо или не очень. А может, ты любишь насилие и пытаешься нас раззадорить? — в глазах Кэмденца блеснул огонек интереса.
— Это мы сейчас проверим! — бритоголовый в один миг оказался на кровати, навалился на Ив и принялся терзать губами ее уста, одновременно зашарив рукой в паху пленника. — Что за?.. — крепко выругался и отпрянул. — Да это сисястая!
— Ох, не смеши, Анри! Укусил он тебя, что ли? Люблю пылких, — король ощупал сквозь одежду грудь слабо сопротивляющейся Евангелины. — Хм-м... Давай-ка освободим его от куртки и рубахи.
— Я подержу милашку, сеньор, а вы разденьте. Может статься, это всего-навсего полный кастрат.
— Не-ет, так было б слишком скучно, — Арман наблюдал, как его телохранитель скручивает вырывающегося пленника. Досадно, если это девка или кастрат. Сисястые, как выражается Ри, ничуть не интересны, кастратов приятнее делать самому, а не развлекаться с чьими-то объедками.
Наконец Анри заломил руку пленника за спину, поднес к горлу кинжал и поставил на ноги у ложа. Король быстро растегнул куртку притихшего мальчишки, разорвал рубаху и тоже дал волю крепкой брани. После располосовал льняной холст, поддев его ножом снизу меж грудей.
— Еще какая сисястая... — задумчиво разглядывал стоящую перед ним девушку. — И теперь я вспомнил, где тебя видел. На портрете, который мой добродетельный племянник хранит как зеницу ока. Должен сказать, это насупленное выражение тебе совсем не идет. Оно куда уместнее на надменной физиономии твоего батюшки, — потрепал пленницу по щеке, та отдернула голову и тут же сморщилась от боли. Хорошо, видать, ее Ри приложил. — Надо же, какую похожую дочурку Адингтон настругал. На портрете сходство не так заметно.
— Хватит трепаться! — рявкнула Ив, чтобы не разреветься от досады и страха.
— У-у, какая злючка! Молва не врет. Да что ж мне с тобой делать, как не трепаться? — усмехнулся Арман. — Не повезло тебе, Ри. Никогда не понимал твоей страсти к женообразным мальчикам. Видишь, как можно опростоволоситься? Не-ет, мужчина должен выглядеть как мужчина, только тогда он пригоден для постели. Кста-ати, — едва ли не пропел, лицо стало хищным. — Она же была с каким-то здоровяком, так?
— Ну да. Как раз в вашем вкусе мужик, — заверил Анри. — Давайте, сеньор, сбегаю, скажу ему, где подружку искать. Вот и развлечетесь. А сисястая посмотрит. Весело будет! Я, такого дела ради, и ее попользовать могу, у него на глазах.
— Ох, и затейник ты, Ри! — Арман с наслажденим разглядывал лицо девушки, гневное выражение которого быстро сменилось сначала волнением, потом страхом, а под конец настоящим ужасом. — Мысль отличная, но спешить некуда. Сколько человек сейчас в доме?
— Кроме нас, сеньор, еще четверо. Остальные вернутся к утру.
— Вот утром и пошлем за свинопасом, когда все соберутся. Чем больше народу, тем больше веселья. Ведь так, леди Адингтон? Кое-кто из моих людей очень уважает женский пол, и вниманием ты обделена не будешь. Не бойся, обращаться с тобой прикажу бережно. Мне знакомы двое мужчин, которые хотели бы видеть молодую леди живой. Это, конечно же, лорд Хьюго и, как ни странно, мой племянник. Возможно, Бриан станет сговорчивее, когда узнает, что сможет получить предмет свих мечтаний в полное распоряжение. Раз уж ты не годишься для того, чтобы скрасить мои ночи, придется ему утешить дядюшку, а после наслаждаться тобой. Надеюсь, глупый мальчишка оценит, что леди досталась ему укрощенной.
— Надеюсь, что ты единственный выродок в своей семье, и племянник пошлет тебя в твое любимое место! — Евангелина усилием воли прогнала страх. Если она позволит себя запугать, о спасении можно забыть. Голова должна оставаться трезвой. Трезвой и холодной. И если подумать такой головой, то легко понять, что ничего у Кэмденца не выйдет. Филипа не так-то просто взять, он это доказал, много раз уходя от Тайной службы. А теперь он не один, с верными друзьями, которые тоже парни не промах. И придут они сюда, где ждут одного, втроем. До утра ее не тронут, значит, будет время прийти в себя и, может быть, раздобыть оружие или даже сбежать. Да, ей нужно немного времени, а то сейчас затылок болит так, что в глазах темнеет...
— Не выгорит с племянником, остается твой отец. Не волнуйся, старички меня не привлекают. Но посмотреть, как надменный гордец Адингтон будет лебезить, пытаясь вытащить дочь, будет крайне занятно.
— Вот уж с Правителем у тебя точно не выгорит! Он отрекся от меня и выгнал из Алтона, — бессмысленная ложь, но почему бы не позлить Шестерку? Заодно и ответить на невысказанный (и, надо надеяться, еще не пришедший в голову) вопрос, какой ветер занес леди Адингтон на Гейхарт?
— Ах, так эти пошлые баллады о тебе и разбойнике — правда? — В глазах Армана зажегся живейший интерес. — Твой свинопас на самом деле знаменитый Жеребец? — Девушка не ответила. — О-о, какое красноречивое молчание! Ри, похоже, на сей раз менестрели не солгали. И что, нежная леди, рядом с конем твой избранник в самом деле не выглядит жалким?
— Сеньор, позвольте разговорить сучку, — бритоголовый сильнее заломил девушке руку. Ив от боли судорожно втянула воздух сквозь зубы.
— Нет, Ри, не сейчас. Я же сказал, леди мне понадобится, так что увечья ни к чему. И так, похоже, чуть череп ей не проломил. Всю подноготную зятя Адингтона мы узнаем через несколько часов, потерпи. Отпусти красотку и пойдем. Ей нужно отдохнуть, набраться сил. Утром прекрасной пленнице придется обслужить четверых, а если еще и ты разохотишься... И тряпье ее прихвати, пусть привыкает к новой жизни.
Оставшись без поддержки, Евангелина чуть не упала — ноги не держали. Пришлось опуститься на пол. На Армана с телохранителем не смотрела, только расслышала издевательский смех, звук закрывающейся двери и скрежет ключа в замке.
* * *
За столом в одиночестве сидел угрюмый Шон. В груди шевельнулось нехорошее предчувствие, но Филип прогнал его. Наверняка друзья решили подшутить, может, с подачи Энджи.
— Ив пропала, — веснущатый гвардеец с трудом заставил себя смотреть другу в лицо.
— Я бы посмеялся, если б ты наплел, что она уединилась с Кайлом наверху. А про пропажу как-то не весело.
— Руку бы отдал, чтобы все оказалось шуткой, — понурившись, пробормотал Шон.
Филип молчал, не в силах поверить услышанному. Реальность, еще несколько мгновений назад столь прекрасная, внезапно стала хуже любого кошмара.
— Хвала Небесам, он уже здесь! — оглянулся механически на знакомый голос, и увидел спешащих к ним Энни и Кайла. Не очень понимая что делает, стянул ненужную теперь повязку. Странно, ненужным вдруг стало все, включая собственную жизнь, не говоря уж о каких-то дурацких титулах и именах.
— Пошли скорей! — девушка дернула его за рукав. — Мы смогли проследить до Песчаной. А там, как назло, полно народу, и паланкин затерялся. Но она наверняка в одном из тех домов, улица-то к морю выходит, свернуть некуда. Можно было б носильщиков на углу дождаться, расспросить, но вдруг они через проулок на другую улицу вышли? Да и скажут ли правду, как узнать?
Филип дослушивал Энни на ходу, не желая терять драгоценное время. По дороге он узнал и подробности исчезновения, и то, как подруга кабатчика оказалась свидетельницей похищения. Вспомнил бритоголового кэмденца, с которым дрался на днях, выругался.
— Почему мне в голову не пришло, что он может проследить за нами?
— Брось, Филип, — сказал Кайл. — Мы не меньше виноваты. Могли бы выйти вместе с ней.
— Не о том говорите! — Шон понимал, что подобные разговоры принесут лишь вред. — Расскажите лучше, как вам удалось их выследить? Уверены, что не ошиблись?
Энни поведала, что паланкин был приметный, светлый, а крышу его украшала начищенная медная русалка, блестевшая в уличном освещении и потому видная издали. Народ еще не высыпал из домов, дождь ведь тогда только кончился, других носильщиков поблизости не было, а Ужовая улица, куда направился похититель, прямая, как стрела.
— А сейчас зачем ты с нами идешь? — спросил Филип. — Ступай назад. Коли останусь жив, я при любом исходе твой должник.
— Мало ли, вдруг пригожусь? Вас-то, громил, в дом не пустят, а меня, милую девушку...
— Увязалась уже за мной одна такая шустрая, — крестник Правителя остановился, взял Энни за плечи. — Тоже думала, что сможет быть полезной там, где мужчины не справятся. Топай отсюда, — развернул девицу спиной к себе и наподдал по попке. — Чтоб и близко не смела подходить!
Энни медленно побрела назад, потирая ягодицу и обиженно ворча под нос. Пройдя пару домов остановилась, оглянулась и, убедившись, что мужчины уже затерялись среди прохожих, двинулась следом.
Филип неплохо знал Песчаную улицу, на ней стояли просторные, хорошо обставленные особняки — шесть по одной стороне, пять по другой. Шестым здесь было игорное заведение, около которого днем и ночью толкался народ. В бытность разбойником парень не раз захаживал в этот район, нарывался на поединок с богатенькими постояльцами здешних домов и возвращался в веселые кварталы, звеня чужим золотом.
— Ёрш сказал, те десять кэмденцев стали тут или где-то поблизости, — поделился с гвардейцами. — Значит, нужно быть готовыми, что противников будет втрое больше.
— Справимся, — заверил Шон. — Возьмешь меч Ив или мне у себя оставить? Я с собой прихватил, — ответил на непонимающий взгляд друга. — Не бросать же было в общем зале. Она, кажется, им дорожит.
— Дорожит, да, — рассеянно кивнул Филип. — Давай сюда, — закинул оружие за спину. — Время дорого, придется разделиться. Каждый берет по одному дому, осматривает через окна. Начнем с правой стороны. Кайл — первый, я — второй, Шон — третий. Дальше в том же порядке три следующих. Закончим одну сторону, встречаемся в конце Песчаной, у берега.
Кайл первым пришел к каменному парапету, замыкавшему улицу. Снизу доносился шум волн, море никак не могло угомониться после бури. Дома, которые он осмотрел, не вызывали подозрений. Первый, судя по наглухо закрытым ставням и полному отсутствию света в щелях, был необитаем. Во втором веселились многочисленные мужчины и женщины, охотно уделявшие внимание друг другу и говорившие без малейшего кэмденского акцента.
Гвардеец уже стал беспокоиться, как вдруг заметил темную фигуру на крыше невысокой присторйки предпоследнего дома. Филипа быстро спрыгнул на землю и подошел к парапету.
— У меня ничего, — отчитался Кайл.
— У меня тоже. Шон не появлялся?
— Вон он!
Веснущатый гвардеец выскользнул из проулка, разделяющего пятый и последний, шестой, дома.
— Нашел! — выпалил шепотом, подбежав к друзьям. — Она одна в комнате, но на окне решетка. — О том, что девушка кутается в покрывало, а значит, скорее всего, без одежды, Шон предпочел умолчать.
— Решетка крепкая? — Филип стремительно двинулся к нужному дому, гвардейцы последовали за ним.
— Не уверен. Установлена снаружи, уже после постройки. Держится, вроде бы, только по углам. Я не мог как следует проверить, боялся шуму наделать.
— Все окна зарешечены?
— Скорее всего. Мне не попалось ни одного без решетки.
Они подошли к окну первого этажа, выходившему в узкий боковой проулок, который соединял соседние улицы.
Филип заглянул в комнату и в тусклом свете догорающей свечи увидел закутанную в покрывало фигурку, скорчившуюся на широкой кровати, колени подтянуты к животу. Постель смята, сбита... Что здесь происходило, пока он был у Ерша?
— Ты уверен, что это она?
— Когда я заглядывал сюда, света было больше — горело три свечи. Девушка лежала на спине, и я смог разглядеть лицо. Это Евангелина. — Шону было очень не по себе от ставшего совсем безжизненным тона Филипа.
Крестник Правителя ухватился за прутья решетки, дернул. Безрезультатно. Последовал второй рывок, третий. Внезапно нижний правый угол звякнул и подался.
— Теперь я, — Кайл положил руку на плечо друга, осторожно отстраняя его. — Передохни.
Филип послушался. Еще несколько рывков, железо скрежетнуло по камню, и верхний правый угол тоже оказался на свободе. После отогнуть в шесть рук решетку показалось едва ли не детской забавой.
