Сейчас ему было совсем не до стихов, но Димка не знал, что записывать. В голове царил сумбур, никаких связных фраз, достойных внимания потомков, в ней пока что не просматривалось. Может быть утром, когда всё как-то успокоится...
Он снова покачал в руке копьё. Весь этот день он не расставался с этой тяжелой и совсем неудобной жердью — но с ней ему было спокойнее. За день он так привык к ней, что даже здесь, во вполне безопасном месте, не расставался. Это было совсем новое, незнакомое чувство — чувство данной оружием уверенности. А вторым незнакомым чувством было чувство Мужчины, Защитника — очень, надо сказать... ну, не приятное, ПРАВИЛЬНОЕ скорее.
Конечно, Димка и собирался стать защитником — он твердо знал, что пойдёт в армию, что пойдёт и на фронт, если будет надо, но это же потом, когда он станет совсем взрослым! Пока что дальше пионерской "Зарницы" с деревянными автоматами дело не заходило. Даже НВП начиналась лишь в девятом классе, да и в армии он будет защищать не кого-то конкретно, а всю свою страну. А тут он защищал тех, кого знал, можно сказать, всю свою сознательную жизнь. Это не то же, конечно, что защищать Родину, но всё равно здорово.
Эдик, правда, развыступался насчёт того, что раз они, мальчишки, защищают девчонок, те должны тащить за них их груз. Логика в его заявлении была — с тяжеленным рюкзаком за плечами не слишком-то повоюешь — но девчонки напустились на него с такой силой, что на Эдика жалко стало смотреть. Аглая даже заявила что-то насчёт феодализма — мол, он и вырос из того, что такие вот люди только и умели, что махать мечами, да заставлять работать на себя других. Эдик обиделся, а Димка подумал, что не так уж он и неправ. Заставлять работать на себя других — это, конечно же, подлость, да и уметь только драться — тоже не слишком-то хорошо. Но и равнять всех под одну гребёнку — это явно не дело...
Мальчишка ещё раз вздохнул и осмотрелся. Собственно, лагерь они разбили уже давным-давно, но спать никто пока не собирался, несмотря на усталость, — слишком много накопилось впечатлений. Да и нельзя тут спать всем — придётся выставлять часовых, и не по одному, а по двое, и только мальчишек, что бы не говорили там эти противные девчонки... Нет, понятно, что своим визгом они смогут поднять и мёртвого — а дальше-то что? Одним визгом, без твердой мужской руки, с какой-нибудь здешней зверюгой не справиться...
Сейчас Эдик и Максим сидели возле запирающего тропу костра, рядом с изрядной кучей натасканных из окрестного леса дров — их должно хватить на всю длинную здешнюю ночь. На берегу озера кучно стояли палатки, перед ними горел второй костёр. Возле него вновь возлежал Андрей. Хорошо хоть, он мог идти сам, тащить его по этим лесам было бы тяжеловато... Аглая сидела рядом и что-то бодро строчила в путевой журнал — интересно, насколько ей его хватит, при таком-то трудовом энтузиазме, с усмешкой подумал мальчишка. Ирка возилась с гербарием — даже на ходу она то и дело ухитрялась что-то сорвать и теперь сортировала добычу. Вон, и у неё половина гербарных листов уже заполнена, подумал Димка. Что она дальше-то делать будет?..
Танька перевязывала руку Сашки — то ли помог тетрациклин, то ли здешним микробам оказался не по зубам крепкий организм землянина, но его рана не воспалилась. Борька сидел на берегу озерца с самодельной удочкой — он не оставлял надежды что-нибудь там поймать. Юрка, сопя от усердия, починял порвавшиеся штаны — помощи от девчонок в таком деле не дождешься, понятно же. Машка деловито сортировала и перекладывала продукты — Аглая поручила ей провести инвентаризацию их продовольственных запасов, чем она с энтузиазмом и занималась. Одним словом, все, более-менее, были при деле.
Моё племя, подумал вдруг Димка, и сам удивился этой мысли. Какое племя?.. Вон стоят палатки, в свете костра ярко пламенеет Аглаин красный галстук... Но, с другой стороны, полуголые мальчишки с самодельными копьями, незнакомые кроны деревьев, дикие скалы вокруг...
В своё время Димка немало играл в индейцев, так что никак не мог сказать, что эта картина ему не нравилась. С другой стороны...
Мальчишка вдруг подумал, что сейчас для них главное — остаться собой, советскими пионерами, не превратиться в настоящих дикарей. И не потому, что это кому-то нужно там, на родине, нет, хотя и это тоже, — это нужно им самим. Потому что если они перестанут быть пионерами, то КЕМ они станут?..
Краем глаза Димка заметил какое-то движение среди сложенных возле палаток рюкзаков. Один из них ощутимо шевельнулся, а потом неуклюже пополз в сторону обрыва — его кто-то утаскивал!..
Богатое воображение мальчишки мгновенно нарисовало ему злобного голодного шакала, покусившегося на их пионерские запасы, и он побежал в ту сторону. И вдруг замер, словно наткнувшись на стенку.
За рюкзаком шевелилось что-то длинное, белое, похожее на змею... да чёрт, вообще ни на что не похожее!..
Вдруг мальчишке показалось, что за рюкзаком — кстати, это ведь Машкин рюкзак! — явилась целая компания странных существ. Возле клапана рюкзака, словно пытаясь влезть в него, копошилась какая-то черная бесформенная масса — самое страшное было то, что Димка никак не мог понять, ЧТО ЭТО. На миг ему померещился здоровенный паук, но у этой твари не было ни головы, ни ног, ни глаз — вообще ничего, просто космы черного меха. За ней шевелилось что-то большое и белое, а за ним — ещё две таких же твари поменьше...
Димка замер, чувствуя, как отнимаются ноги. Захотелось заорать во весь голос — но из горла вырвался лишь какой-то придушенный писк. В глазах потемнело, мальчишка даже испугался, что сейчас свалится в обморок от страха...
Одна из меньших тварей шевельнулась, зарываясь в землю короткими щупальцами, растущими на конце длинной головы... и мальчишка вдруг понял, что это... нога. Голая, босая, и с грязной подошвой. А большая "тварь" — это, попросту, чья-то голая же спина. Это был человек!..
Оцепенение отхлынуло так же мгновенно, как и пришло, и Димка изо всех сил заорал "Стой!.."
Незадачливый вор резко вскинулся на выпрямленных руках — и Димка увидел светлое мальчишеское лицо, обрамлённое лохматой гривой черных волос. Страх мгновенно перешел в ярость — и Димка бросился на похитителя. Тот попытался было вскочить, но не успел — мальчишка сбил его с ног, и они покатились по земле. Противник был немного старше его — на год, не больше, — но невероятно силён и гибок. Он вывернулся из захвата Димки — и, коротко размахнувшись, ударил его между глаз.
Димка взвыл, ослепленный неожиданной болью, но всё же успел поймать похитителя за руку. Тот снова попытался вырваться — но мальчишка вцепился в него, словно клещ, и повалил на землю. Они снова покатились по траве, яростно сопя. Похититель лупил его кулаками, лягался, и изо всех сил старался вырваться — и вырвался бы, наверное, но тут подоспели остальные мальчишки и навалились на него кучей.
— Ребята! Держи его! А-ай! Кусается, гад!..
— За ногу хватай!..
— Руку, руку заворачивай!..
— Уй, сильный какой! Не удержать, верёвку, верёвку тащите!..
Незнакомец сражался, словно лев, но против пяти крепких мальчишек у него не оставалось шансов. Всего через минуту он лежал на земле, крепко связанный по рукам и ногам, — а растрепанные и запыхавшиеся победители молча смотрели на него. Эдик тыльной стороной ладони утёр текущую из разбитой губы кровь, глядя на пленника с нехорошим интересом.
— Давайте посмотрим, кто это, — предложил Сергей. Он вытащил из рюкзака фонарик и включил его, направив луч на лицо незнакомца. Тот заорал совершенно нечеловеческим голосом — так кричат только от дикого ужаса — слабо дёрнулся и вдруг замер.
— Умер... — пискнула подоспевшая Машка. — От испуга...
— Чувств лишился, — определил Сергей. — Танька, тащи нашатырь!
Подбежавшая девчонка сунула под нос пленнику флакончик. Тот снова дернулся и заорал не своим голосом, а потом крепко зажмурился, словно ожидая, что его вот-вот сожрут живьём.
Сергей вновь включил фонарик и ребята замерли, рассматривая пленника. Это был мальчишка лет, примерно, пятнадцати, одетый лишь в набедренную повязку из куска какой-то пёстрой шкуры, длинноволосый, в каких-то бусах из пёстрых камешков на груди и в таких же браслетах на руках и ногах — одним словом, самый настоящий дикарь, но отлично сложенный и гибкий. Димке даже на миг стало завидно. С другой стороны, подумал вдруг мальчишка, если бы я жил в этом лесу, то у меня были бы мускулы не хуже...
На сплетённом из каких-то стеблей пояске пленника висели скроенные из куска шкуры мохнатые ножны — а из них торчала рукоять ножа. Сергей нагнулся и вытащил его. Нож был очень похож на настоящий — только клинок куда толще и сделан из аккуратно обколотого кремня, а рукоять тоже обмотана куском шершавой кожи.
А ведь он мог меня убить, как-то отстранёно вдруг подумал Димка, глядя на жутковато зазубренное лезвие. Воткнул бы эту штуку мне в грудь — и фиг бы я что сделал. Но не стал. Вывод? Это не враг — просто непонятно кто...
— Ну, и что нам с ним делать? — спросил Сергей.
Пленник осторожно приоткрыл неожиданно зелёный глаз и посмотрел на него. Раньше Димка никогда не видел людей с такими отчётливо зелёными глазами — вон, у Борьки Стеклова глаза зеленовато-карие, но это потому, что сам он рыжий, словно чёрт. А сочетание черных волос, зелёных глаз и неожиданно светлой кожи было, мягко говоря, странным...
— Русский понимаешь? — обратился Сергей к пленнику. Тот снова зажмурился, замычал и помотал головой — слишком энергично, на взгляд мальчишек.
— Вот что, ребята, — с кровожадной улыбкой предложил Сергей. — Давайте его зажарим и съедим.
— Ы! — пленник отчаянно дёрнулся и уставился на них с явным испугом.
— Понимаешь, — с усмешкой констатировал Сергей. — Ну, и что ты тут делал?
Пленник промолчал, глядя на него со смесью испуга и упрямства. Сейчас он извивался, как змея, стараясь освободиться от верёвок.
В самом деле, что нам с ним делать? — подумал Димка. Отпускать нельзя — мы же ничего об этом мире не знаем, и узнать, кроме как у него, не у кого. А говорить он не хочет. Ну, и что делать прикажете?.. Не мучить же его — они ведь пионеры, а не какие-то фашисты...
Сергей снова достал фонарик и с той же кровожадной улыбкой поднёс его к лицу пленника. Тот слабо пискнул и зажмурился от ужаса.
— Звать-то тебя как? — спросил он.
Пленник удивленно уставился на него — похоже, что он никак не ожидал такого вот вопроса, и именно удивление перебило злость.
— Льяти, — каким-то детским, испуганным голосом сказал он. — Льяти Быстроногий.
Димка длинно выдохнул. Невероятно, что туземец знает русский язык, — но не более невероятно, чем само их появление здесь. Ладно — теперь-то они наверняка во всём тут разберутся, тратить годы на изучение туземных наречий не придётся...
Пленник молчал, но было видно, что он изо всех сил борется с каким-то распирающим его изнутри чувством. С любопытством, как оказалось.
— А вы кто? — не сдержавшись, выдохнул он.
— Мы пионеры, из Советского Союза, — заявила подоспевшая Аглая.
— Откуда?..
Приплыли, подумал Димка. В самом деле — как объяснить, что такое Советский Союз человеку, который и про Землю-то не слышал, и даже в школу никогда не ходил? Да, задача...
— Развяжите меня! — вдруг потребовал пленник.
— Это мы ещё посмотрим, — туманно пообещал Сергей. — Ты зачем рюкзак стащить хотел, ирод?
— Ну так интересно же! Я таких вещей, как у вас, в жизни никогда не видел, — заявил Льяти с такой несомненной искренностью, что злиться на него уже не хотелось. И тут же покраснел — должно быть понимал, что воровать нехорошо, но тут его, как говорила Димкина бабушка, "бес попутал".
В бесов Димка не верил, а вот в то, что мальчишка, да ещё ни разу и не пионер, может стащить из любопытства незнакомую вещь — запросто. Он сам лет этак в шесть утащил отцовские наручные часы — и это кончилось бы для них очень плохо, не прояви мама бдительность. Попало ему в тот раз здорово, но с тех пор Димка раз и навсегда усвоил, что брать чужое без спроса нельзя...
Смущенный вид пленника решил всё дело. Мальчишки переглянулись, потом Сергей сказал:
— Ладно, развяжем. Драться больше не будешь?
— Не-а! — Льяти энергично помотал головой.
— Ну, ладно, давайте...
Юрка было потянулся к веревке с ножом — но Борька возмущенно заорал, и в итоге узлы пришлось развязывать. Затянули их на совесть, так что дело заняло добрых минут десять. Пленник недовольно сопел и время от времени подергивался, намекая, что ребята могли бы работать и быстрее.
Наконец, его руки и ноги оказались свободны. Льяти неуклюже поднялся и принялся растирать натёртые веревками запястья и лодыжки. Потом выпрямился, с любопытством глядя на собравшихся вокруг ребят.
— Красивый... — вдруг протянула стоявшая за спиной Ирка, и Димка возмущенно фыркнул. Морда широкая, глаза косые — не в смысле раскосости, просто внутренние углы глаз ниже наружных — разве ж это красота?.. Ну да девчонок хлебом не корми — дай повздыхать над тем, что, с точки зрения мальчишки, выеденного яйца не стоит...
Льяти осмотрелся, ловко цапнул свой нож из руки обалдевшего Сергея и едва ли не торжественно вернул его в ножны на поясе. Глаза его блестели сразу растерянностью и любопытством. Вдруг он выскользнул из кружка ребят и деловито направился к обрыву.
— Эй, куда? — крикнул ему вслед Сергей.
Льяти обернулся.
— Я вещи свои заберу. Не бойся, — это прозвучало уже насмешливо.
Льяти ловко соскользнул вниз и канул в зарослях. Его не было целую минуту и Димка подумал, что абориген просто провёл их всех вокруг пальца... но тут Льяти появился вновь. Так же ловко он взобрался наверх — а Димка-то думал, что на этот обрыв без альпинистского снаряжения не подняться! — и снова замер перед ребятами.
Сейчас он выглядел совершенно по-другому. В руке — короткое, но крепкое копьё с зазубренным кремнёвым наконечником, за спиной — громадный, едва ли не в его рост, лук и колчан со стрелами, а заодно и мешок с какими-то вещами.
— Ух, ты! — выдохнул за спиной Димки Юрка. — Индеец настоящий!
Мальчишка хмыкнул. На его взгляд, ничего особенно индейского в Льяти не было — начать хоть с того, что по цвету кожи он вполне подходил под определение "бледнолицый брат". И нос не орлиный, а короткий, и никаких там перьев в волосах — правду говоря, в них вообще ничего не было, кроме лесного сора...
Неугомонный Борька сразу же потянулся к копью.
— Можно посмотреть?..
— На, — Льяти со снисходительным видом протянул ему оружие.
Немногочисленные вещи туземца быстро пошли по рукам. Простейшие на вид, они были сделаны на совесть, неожиданно с умом — наконечник того же копья имел выдолбленный желобок под древко, к которому был намертво привязан несколькими витками какого-то сухожилия. Выглядел он жутковато и Димка невольно подумал, что лучше уж получить пулю, чем удар таким вот зазубренным копьём. Стрелы были его миниатюрными копиями, с оперением из ярких перьев каких-то здешних птиц и с наконечниками из полупрозрачного зеленоватого камня — нефрита?.. Халцедона?.. И острые — проведя по пильчатому краю пальцем, любознательный Борька сразу же распахал его до крови.
