Евангелина разглядывала немолодую, но еще вполне привлекательную женщину. Лет пятнадцать назад она, наверное, была красоткой. Раза в два старше шустрого сынка лорда. Ох, да что ей за дело?! Сейчас, с ней, эта самая Рози ведет себя безупречно. И к Филипу сохранила теплые чувства, в отличие от Эми, которой просто любопытно было взглянуть на бывшего любовника, бывшего лорда, бывшего же разбойника и его супругу. Ну, а коли б удалось раздуть ссору меж героями новейших баллад, то было б чем хвастаться в кабаке мужа год, а то и больше.
— Спасибо за заботу, Рози, — Ив улыбнулась женщине, та просто расцвела в ответ. — Воды в бадье, кажется, уже достаточно, так что пусть сюда больше никто не приходит, пока не позовем. И нельзя ли попросить тебя прислуживать нам? Это не слишком увеличит твои обязанности?
— Нет, ничуть не увеличит, моя леди! Я буду счастлива оказаться полезной. Филип, — шагнула к парню, бросив на Евангелину извиняющийся взгляд и получив в ответ благосклонный кивок. — Я так рада, что ты жив, вернулся... — погладила его по плечу, тепло, по-матерински. Снова повернулась к девушке. — Он хороший мальчик, ваше высочество. Что бы вам тут не пытались внушить.
— Не волнуйся, Рози. Мне кажется, я неплохо знаю своего мужа.
— Знаешь отлично, — Филип притянул Ив к себе, обнял. — И, самое главное, любишь.
Служанка совсем смутилась и хотела было удалиться, но вспомнила об обязанностях и спросила, не нужно ли помочь ее высочеству искупаться. Филип не дал жене рта раскрыть, заверил Рози, что если леди потребуется помощь, то он рядом, и давно знает как правильно обращаться с женщинами. Только роды пока принимать не доводилось, но он надеется, что еще восполнит сей досадный пробел в знаниях.
— А вот на ужин надеть Энджи нечего. Платья у нее с собой нет. Не могла б ты найти что-нибудь подходящее среди нарядов леди Олкрофт?
На самом деле платье было. Евангелина купила его на Гейхарте, не устояв перед тончайшей замшей красивого темно-красного цвета. Да еще заметив огонек, что зажегся в глазах мужа, оценившего фасон и определенно мечтавшего увидеть фривольный наряд на жене. Не за столом в мужской компании, конечно, а уединившись с супругой в спальне.
Женщина заверила, что непременно найдет подходящую к случаю одежду, и поспешила выполнять поручение.
Когда спустя час с небольшим в дверь постучали, Ив была подобающим образом одета и пыталась с помощью Рози хоть как-то заколоть непривычно короткие волосы. Филип, уже искупавшийся и облаченный только в штаны, соскребал перед зеркалом щетину.
— Входите! — ответил на настойчивый стук, предварительно накинув на плечи рубаху. Об исхлестанной спине он почти забыл, благо Энджи удается не замечать шрамы. Ни разу во время ласк ни ее пальцы, ни губы не прошлись вдоль рубцов, касались вскользь, будто их и нет. Зато чуть ли не слезами наполнившиеся глаза Рози, которые она спрятала, стоило встретиться с его взглядом, вовремя напомнили об осторожности. Супруга еле сдержалась на Гейхарте, когда простушка Энни принялась допытываться, кто ж это попортил Коньку шкуру, а того же Данкана убьет на месте за одну лишь издевательскую усмешку.
Воспитатель оказался легок на помине, появился на пороге и сообщил, что ужин накрыт, и друзья ее высочества уже приглашены. Изложив заготовленную тираду, застыл, уставившись на Евангелину, которой, наконец, удалось справиться с волосам. Зеленовато-бирюзовое платье старинного покроя необычайно шло девушке, она казалась настоящей героиней сказки или легенды. Данкан хорошо помнил, как чудесно выглядела его покойная госпожа в этом наряде, но дочь Адингтона была просто ослепительна. И смотрела влюбленными глазами на своего мужа-висельника, смотрела так, как никогда ни на одного мужчину не глядела покойная леди Олкрофт. Щенок, наполовину очистивший свою наглую физиономию от щетины, почувствовал ее взгляд и одарил полной обожания улыбкой. Прежнему воспитателю досталась торжествующая ухмылка, в которой, к еще большему раздражению Данкана, явственно проглядывало презрение.
Кастелян плотно сжал тонкие губы. Они совсем потерялись на лице, рот превратился в щель. Прежний воспитатель многое мог бы сказать этому отродью, уже в детстве проявившему преступные наклонности. Да, очень многое. И первые же слова надолго лишили б негодяя желания улыбаться. Останавливало лишь опасение прогневить дочку Правителя.
Болтают, конечно, что отцу нет до нее дела, что она безмозглая стерва, которой он стыдится. Стерва наверняка, ни одна добронравная девица не потребовала б в мужья приговоренного к повешению разбойника, известного своей похабной кличкой да бесчисленными любовницами. Безмозглая — кто знает, все может быть. Но вряд ли Адингтона слишком волнуют нрав или ум наследницы. Она невероятно хороша, и это в глазах отца должно затмевать все недостатки. И наверняка затмевает, иначе чем объяснить беспокойство о безопасности бесстыжей девицы и ее мужа-преступника? Ах да, щенок ведь приходится Правителю крестником. Но прежде-то лорд Адингтон об этом не вспоминал, даже когда один или два раза наезжал в гости к другу лет пятнадцать-двадцать назад.
Взгляд Данкана зацепился за рубаху, накинутую рукавами вперед на плечи Филипа. Что он под ней прячет? Клеймо? Вряд ли. Каленым железом метят лоб иным каторжникам, преступникам попроще прижигают предплечье. У этого на руках ничего не видно, кроме старых шрамов. Зато грудь располосована знатно, причем совсем недавно...
— Не зря лорд Олкрофт не желал тратить время, обучая тебя владеть мечом, — услыхал Данкан собственный голос. — Вижу, спасся ты лишь благодаря крепким ребрам. Придись удар ниже, и противник выпустил бы тебе кишки.
Филип не ответил, покачал головой, повернулся к зеркалу и продолжил бритье. Зато Евангелина не выдержала. Подобрала подол и стремительно подошла к Данкану.
— Выйдем, милейший, — подхватила под локоть и толкнула к двери. Ей не улыбалось, чтобы Филип порезался, а Рози напугалась.
Захлопнув за собой дверь, девушка с неожиданной силой притиснула мужчину к стене. Едва ли не оскорбленное выражение, появившееся на его физиономии, подогрело ярость, которую и без того трудно было сдерживать.
— Что ты себе позволяешь, а, тварь болотная? Я ведь предупредила! Не дошло?
— Я... Я... — Данкан глядел в побелевшее лицо, только что прекрасное, а теперь искаженное гневом до неузнаваемости и понимал, как сильно ошибся. Избалованные папенькины дочки так себя не ведут. Евангелина Адингтон, несомненно, умеет отвечать на оскорбления по-мужски, не зря она явилась в замок с мечом на поясе. И, памятуя, сколь искусный мечник ее отец, он, Данкан, страшно рискует. — П-простите, в-ваше вы-высочество... Я... Я непозво-волительно забылся...
— Значит, придется мне подлечить твою память! — рука девушки поползла с плеча кастеляна к горлу. Страх, заплескавшийся в мутноватых глазках Данкана, неожиданно подхлестнул. Зачем какой-то поединок, если вот он, враг, перед ней, испуганный, едва ли не трясущийся. Шея тонкая, жилистая, положить на нее ладонь, сжать... Интересно, хватит ли у нее сил?..
Внезапно на плечо легла чья-то рука, не просто легла, ощутимо стиснула, потом тряхнула. Раз, другой, сильнее.
— Хватит, моя леди! — донесся издалека знакомый голос.
Ив моргнула, дернула головой, обернулась. Шон. Кажется, тоже напуганный...
— Пшел отсюда, — бросил гвардеец замершему у стены Данкану. Тот медленно скользнул подальше от дочери Правителя, отлепился от каменной кладки и чуть ли не бегом кинулся прочь.
— Спасибо, Шон, — Евангелина теперь уже сама привалилась спиной к стене, ярость исчезла, руки и ноги премерзко дрожали, на душе было тошно. — Я, кажется, его чуть не придушила.
— Бедняга Филип. Он не знал, как рисковал после суда, — криво усмехнулся Шон. — В гневе ты ужасна.
— Все он знал, — проворчала девушка, постепенно приходя в себя. — Он единственный меня не боится.
— Что произошло? — Кайл тоже вышел из своей комнаты, увидел бледную как полотно Ив и озадаченного Шона, ненадолго исчез и вернулся с фляжкой. — Вот, глотни, — протянул девушке. — Надеюсь, у вас с Филипом все в порядке?
— Это из-за Данкана, — пояснил веснущатый гвардеец, пока Евангелина делала сперва осторожный глоток, потом другой, посолиднее. — Все-все, хватит, — потянулся к фляжке. — Иначе достанется уже нам, от твоего мужа.
— Энджи... — дверь распахнулась и появился Филип. Из-за его спины выглядывала встревоженная Рози. — Спаиваете мою жену? Что это, юл? — забрал у Ив посудину, приложился. — М-м, рам, и неплохой. Твой? — взглянул на Кайла, тот кивнул. — Ну да, ты ж юл не любишь.
— Теперь я нашел ему достойную по крепости и превосходящую по вкусу замену, — черноволосый гвардеец забрал полегчавшую флягу. — И делиться ею готов только с прекрасными леди.
— Хм-м, Данкан, судя по отсутствию трупа, пока жив, — Филип оглянулся по сторонам. — Энджи, не обращай ты внимания на этого слизняка. Не стоит он того.
— Удивляюсь твоей выдержке, — пробормотала девушка смущенно, ловя одобрительный взгляд Рози.
— Сам удивляюсь, — ухмыльнулся парень. — Видно, поездка на Гейхарт пошла впрок. Побрился чисто и даже не порезался, — провел рукой по щекам и подбородку.
— Вы ужинать-то собираетесь? — спросил Шон.
— Конечно! Моя леди, — Филип церемонно подал жене руку. — Выглядишь, как настоящая принцесса.
— Благодаря Рози, — окончательно пришедшая в себя Ив поискала глазами служанку, та поклонилась.
— А я, как и положено, смотрюсь разбойником, — продолжал парень, оглядывая свою почищенную, но весьма скромную дорожную одежду. Вульгарный камзол и рубаха к радости Евангелины остались на Острове Наслаждений.
— Филип, я могла бы и для тебя найти что-нибудь... — начала было служанка.
— Нет, Рози, благодарствую, — брови парня, к удивлению Ив, сползлись к переносице. — Мне хорошо в своей шкуре. Та, которую хочешь предложить, пожалуй, укусит.
Женщина хотел что-то сказать, но лишь покачала головой. Не время и не место для таких бесед.
— Разбойником ты б смотрелся, если бы не побрился и надел несвежую рубаху, — шепнула Ив по дороге. — И что-то мне подсказывает, что Данкана за ужином не будет. А остальным вряд ли есть большое дело до соблюдения этикета.
Евангелина оказалась права. В трапезной их ждали лишь Стивен Эрли и Ладвэлл, командир отряда сопровождения, памятный по судьбоносной встрече с Правителем в землях Линденов. Ив одобрила про себя выбор отца. Ладвэлл знает о Филипе чуть больше других и отнесется к крестнику Адингтона соответствующим образом, без заносчивости и предубеждения.
Ужин прошел спокойно и скучно. С Ладвэллом условились, что выедут завтра до полудня. Филип хотел покинуть родные стены едва ли не на рассвете, и Ив пришлось напомнить, что Шон, да и он сам недавно были ранены, и хороший отдых после проведенной на баркасе ночи им не помешает. Командир отряда согласился с дочерью Правителя. Поздний выезд позволял без спешки добраться к вечеру до постоялого двора в городке Блэкхилл, что часах в семи пути от замка Олкрофтов. Ночевать в лесу или поле неразумно, ибо отряд не слишком велик, всего дюжина человек.
— Его величество не хотел привлекать лишнего внимания к этой поездке, — пояснил Ладвэлл. В его тоне и взгляде читалось: поэтому я не спрашиваю, где и каким образом вы получили свои раны, и какого лешего в столь рискованном предприятии участвовала леди Адингтон.
Стивену, наоборот, очень хотелось поговорить с Филипом, но он стеснялся, причем не столько незнакомых ему прежде мужчин, сколько Евангелины.
Когда ужин закончился, и все встали из-за стола, капитан все же подошел к сыну своего прежнего лорда.
— Филип, мне б с тобой перемолвиться...
— Ну так за чем дело стало? — настроение у парня было отменное. Видимо, сказывалось отсутствие за столом Данкана. — Пойдем к нам.
Оказавшись в гостевых покоях, капитан не расстался со смущением.
— Филип, я пойду проверю, как там у Шона рана заживает, — девушка сжалилась над Эрли, как ни хотелось ей присутствовать при разговоре.
— Нет, останься. Потом проверишь, — Филип предложил гостю кресло, сам устроился в оконной нише, усадил рядом Ив. — От жены у меня тайн нет, Стивен.
Старый солдат кивнул, достал из-за пазухи сложенный несколько раз лист бумаги, протянул сыну покойного лорда и наконец позволил себе опуститься в кресло.
Филип нахмурился, еще не развернув листок, а уж когда разглядел почерк, стал мрачнее тучи.
— Надеюсь, это не написанное на смертном одре проклятие?
— Нет, — покачал головой Стивен. — Ничего подобного передавать бы не стал. Я не такой верный вассал как Данкан.
Ив наблюдала, как суровое выражение лица ее мужа по мере чтения сменяется недоумевающим.
— Это его почерк, я не могу ошибаться, — пробормотал, еще раз пробежав глазами листок. — Не такой твердый, как я помню, но точно его, — протянул послание Евангелине. — Он что, и правда писал это на смертном одре? — взглянул на Стивена.
— Нет. Лорд Томас умер года через полтора после того, как написал эту записку. Но здоровье у него пошатнулось много раньше.
Ив быстро прочла несколько строчек, написанных четким почерком, но не совсем верной рукой. Сын, я бы хотел сказать тебе это, глядя в глаза, но, видно, не случится. Знай, ни о чем я не сожалею так сильно , как о том, что отвернулся от тебя. И чуть ниже: Хьюго, друг мой, ежели будет на то воля Небес и доведется тебе встретить когда-нибудь моего сына, твоего крестника, передай ему меч, что я привез с Архипелага. Тебе он вряд ли пришелся по руке, жара маловато, а Филипу клинок послужит. Огня в моем мальчике предостаточно. Лишь бы он не сжег его, как спалил меня.
— Я не знаю, что сказать, — Филип встал, повернулся спиной к Эрли, уставился в темноту за окном.
— Тебе и не нужно что-то говорить, — Стивен тоже поднялся на ноги. — Важно, что ты теперь знаешь.
— А что я теперь знаю? Что пред ликом медленной, домашней смерти, которая не пристала воину, даже самые смелые испытывают страх?
— Умереть лорд Томас не боялся. Он...
— Он боялся встретиться за чертой с моей матерью. Понимал, что первым делом она спросит о сыне.
— Филип, перестань, — Ив, оставаясь сидеть, взяла супруга за руку. — Это не так. Можешь после меня ненавидеть, но я все-таки скажу. Твоя мать виновата не меньше, если здесь вообще есть чья-то вина. Леди Олкрофт могла быть равнодушна к мужу, но, любя тебя, должна была позаботиться, чтобы он не замкнул сердце для сына.
— Спасибо, моя леди, — Стивен с благодарностью взглянул на Евангелину. — Сам бы я никогда не решился... Леди Олкрофт была очень холодной женщиной, ледяной. Уж лучше б наоборот. Тогда страсти быстро нашли б выход, грянула буря, побушевала, улеглась. А так они оба лишь зверели и вымещали все свои обиды на ни в чем не повинном мальчике, которого она хоть чуть-чуть любила. После ее смерти, наверное, уже не могли остановиться. Данкан, во всяком случае.
