— С меня достаточно, — устало сказал мой опекун. — Пусть все идет, как идет. Если Лес желает получить человеческие земли, то пусть попробует — со всеми, кто их населяет.
Вот тут Эжена наконец проняло.
— Столкнуть нежить и Лес? И колдунов и нежить? В кого мы превратимся, если будем так поступать?! Откройте границу!
— Идем, ученик.
Маг вздрогнул, подался вперед и сразу отшатнулся, упрямо стиснув кулаки. Две воли сшиблись лоб-в-лоб, пытаясь подавить, растоптать друг друга: магистр, спокойный, словно скала, и его ученик, едва держащийся на ногах, но упрямый, как стадо баранов. Безмолвный поединок продлился несколько бесконечных мгновений, а потом противники одновременно отступили.
— Вы не правы, — с усилием выдавил трясущийся бледный маг. — Это преступление, и вам придется за него заплатить.
Его учитель прикрыл глаза и ровно произнес:
— Я буду ждать тебя до заката, и если ты не появишься, то можешь больше не считать себя моим учеником.
Эжен отвернулся и гордо вскинул голову:
— Прощайте, мастер.
* * *
Бетонный пирс приятно грел спину, солнце стояло в зените, блестя и играя на белом песке. Теплый ветерок шелестел метелками трав, качал листочками ниморской лозы, укрывающей живописные развалины. Впервые за все время существования в Холла Томаи воцарились тишина и покой. Конечно, для этого Главные Лаборатории пришлось разрушить, но на что ни пойдешь ради красоты?
Черное озеро, скованное тонким льдом, еще больше походило на драгоценный камень в серебряной оправе. На том берегу мела метель; длинные белые ленты на корявых ветвях дуба-великана полоскались на ветру, а позади в мутной пелене едва проступали очертания убогих скелетиков ниморских яблонь. Подумать только, совсем недавно я стоял там, счастливый и свободный... чуть не околевший от холода... и всего-то два человека мечтали меня убить, и еще один — превратить в дерево... эх, старые добрые времена. Заклинание, намертво отгородившее Холлу от окружающего мира, внешне никак себя не проявляло. Разве что иногда возникало ощущение, что смотришь через толстое стекло, в котором мир за белой границей выглядел еще более холодным и унылым, а штаб-квартира Шоваллы, по контрасту — еще более яркой и волшебной. Как прекрасный сад на пепелище. Как оазис в пустыне. Как цветочки на могилке... короче, милое местечко, если бы мы, благодаря моему опекуну, не застряли здесь надолго.
На весь остаток жизни, если конкретней.
Аха-ха, Александр Юстин, магистр и автор одного занимательного ритуала, от которого некоторые особо зловредные колдуны удавились бы от зависти, все-таки на стороне нежити. Как-то так, что сама нежить о таком бедствии не в курсе. И только он сам знает, что собственно это за сторона, что на ней происходит и что он там делает... мда, похоже, что не мешает тому, что на ней происходит... Офигеть. И только я один страдаю за правду. В смысле — правда, как обычно, на безопасном расстоянии, а страдаю я...
Блестящий термос немилосердно бликовал на солнце, и на роль зеркала подходил не очень. Отражение постоянно ускользало, настойчиво уползая куда-то вбок, но главное скрыть не могло: два ярких пятна там, где должны быть глаза. Насыщенно-зеленого цвета.
— Я — Дух Ниморского Леса. Целая страна — мне на один зубок положить и другим прихлопнуть, — глубокомысленно сказал я отражению. Отражение с тоской посмотрело в ответ. — Мда...
А вдруг я и вправду мутирую? Караул! Вот что делает с человеком свежий воздух. Вернусь в Тиксе — пролезу на лакокрасочный завод, подышу родными химикатами. Вдруг поможет? Не хочу быть повелителем комаров и зеленой плесени. Я ж сам как плесень — пушистый, все порчу и годен только на опыты...
— Эй, Эжен, а вдруг я действительно оборотень, воплощение природной силы, которое это... явится в этот мир и покорит вас, жалких человечишков?
— Вырасти себе ромашку и не отвлекай меня! — рявкнул с того конца пляжа бывший ученик Александра Юстина, бывший будущий координатор, бывший будущий магистр и вообще одна несбывшаяся перспектива.
Ух ты, он даже что-то ответил.
Белый маг прошлепал по песку, отобрал термос и плюхнулся рядом, буравя границу мрачным взглядом. Эжену было не до меня, Эжен сочинял обвинительную речь, и больше его ничего не волновало.
Если защита устояла в самом слабом месте, рядом с водой, то больше шансов нет. Не с кое-чьим пятым уровнем ломать заклинание магистра; вон, черные даже своих шестерок не считают за ровню. Похоже, мой опекун просто восстановил границу такой, какой она должна быть — а значит, именно его желания не хватало, чтобы замкнуть круг. Но, Небо ответь, чем ему тогда-то Великий Лес не угодил?
— Значит, отходите в сторону, учитель? — зловеще прошипел бывший ученик магистра, и термос жалобно хрустнул, сминаясь, как лист бумаги. — Вам придется за это ответить.
— А если мастер выражал волю Совета? — осторожно поинтересовался я, на всякий случай отодвигаясь. Белые маги всегда были сильны своей сплоченностью. Малейший раскол станет для них катастрофой, и неизвестно, что хуже: разногласия в Совете, или наоборот, если все магистры приняли неправильное решение.
Неправильное? Или нет? Или да? Зверь, как тут разобраться, без твоего всемогущества?
— Тогда ответит Совет, — фанатично провозгласил Эжен. — Если система прогнила изнутри, то ее нужно уничтожить!
Этот счастливый человек не сомневался ни в чем. В свете непоколебимой и незамутненной уверенности, что излучали его глаза, уже горели костры по всей стране.
— Уничтожишь, уничтожишь, только успокойся. Но... а вдруг они пра...
— Мы не имеем права сдаваться! — комок металла ударился о бетон, и я отскочил в сторону, следуя вбитому еще за время путешествия с Черной Смертью инстинкту — не лезь под горячую руку. Психует человек — отойди и не мешай развлекаться
— Эжен, тебя послушать, так у белых магов кругом одни обязанности. Вы откуда их столько берете?
Руководящий принцип: "придумай себе проблему — и воплоти ее в жизнь".
Ученик координатора уставился на меня потемневшими бешеными глазами и процедил:
— Только ты, ниммов выкидыш, всю жизнь можешь отсиживаться за чужими спинами в безопасности и покое.
Карма... Я стиснул кулаки, так, что ноги впились в ладонь, и первым отвел взгляд. За столько повторений это не стало менее... больно.
— Я не виноват, что родился нулевиком.
— Ты вообще никогда ни в чем не виноват! Вечная несчастная жертва! Мне все равно, что ты родился, но зачем ты выжил?
— Извини.
Эжен плюнул мне под ноги и отвернулся.
Я прикусил язык, сдерживая едва не вырвавшуюся фразу о том, что для тщательно лелеемого образа у него слишком шкалит злобность. И кто из нас больше идиот? Провести остаток жизни ругаясь друг с другом — как-то совсем невеселая перспектива.
— Хорошо. Что ты тут сидишь? Солнце еще над горизонтом. Оставь меня, убогого, и топай.
На меня посмотрели, как на говорящий пень. А я что, я привыкаю.
— Ты думаешь, я ради тебя остался? Я не смогу его переубедить, — уже спокойней отозвался ученик координатора. — Он сильнее.
Пере... угх. Это он прямым текстом сказал, что куковать на пристани рядом со мной — единственный шанс сохранить свободу? Если Эжен вернется, то это будет значить, что он признал правоту учителя и подчиняется его воле. Ментальная магия не терпит притворства и лжи.
— Вообще-то под словом "переубедить" люди понимают нечто иное, — из чистого противоречия проворчал я. Ну да, ну да. То люди. Между белыми магами вообще редко возникают разногласия. Они все выполняют приказы кучки магистров. Мир, тишина и закон силы в действии, увы.
Пауза затягивалась, а я все не решался задать главный вопрос, и потому выпалил первый попавшийся:
— Эм... а я ведь не должен был проснуться?
От двойной дозы снотворного нулевик с гарантией должен был остаться в мире волшебных грез, где милый и заботливый Зверь-из-Бездны открывает двери и приносит тапочки. Сона, дорогие мои куранты с кукушкой, карма тебя не забудет.
— Нет, — с заминкой ответил Эжен.
— То есть, ты поэтому не хотел давать мне никаких лекарств?
Озарение, блин.
— Да, — выдавил белый маг так, будто я вырывал признание под пытками. — Так еще оставался шанс, а если бы я неправильно рассчитал дозу...
— Так какой кармы я все еще жив?! Слушай, а вдруг я действительно... н-не того... в смысле, того... не человек?
Я напряженно уставился на собеседника, готовясь доказывать обратное, то есть принять любой ответ, потому что взгляд его это... Короче, так на людей не смотрят.
Вот только Эжен так смотрел на меня еще шесть лет назад. Что?! Он уже тогда догадывался?
— Никогда не читал отчеты биохимической экспертизы друидских зелий? — наконец снизошел шольцев конспиратор.
Облом. Я тут уже привык, свыкся, сроднился, понимаешь, с мыслью, что под моей властью будет весь север континента, и опять? Маску не дали, в демоны не приняли, и даже корона покорителя мухоморов усвистела в космос. Гребаная моя жизнь.
Повисло неуютное молчание. Я сидел рядом с притихшим учеником и гадал, почему даже последние часы мы не можем сказать друг другу ничего, кроме очередных оскорблений. Как-то это... грустно. Все, Лоза, срочно ищи какие-нибудь хорошие слова. Не прибьет, так хоть развлечешься.
— Это месть.
— Хм?.. — отвлекся я от коварных замыслов. Поиск зашел в тупик.
— Учитель считает Великий Лес виновным в гибели своей семьи.
В первый момент мне показалось, что я ослышался.
— Ха, и почему Великий еще не горит синим пламенем? Чушь. Да. Не, не может быть. Они что, совсем с Древа рухнули?! Как его координатором после этого сделали?
Белые маги такие белые вовсе не потому, что вовсе не испытывают негативных эмоций, а потому что хорошо их подавляют. Но если долго складировать скелеты в шкаф, однажды дверка не выдержит. Если белого мага сильно разозлить... очень-очень сильно разозлить... то тошно станет всем. Вот теперь мне становится полностью понятна та одержимость, с которой мой опекун относился к зеленым. Удивительно, как психи из нашего братства еще живы, а на месте города не раскинулся глубокий котлован. Но Совет, куда остальные-то магистры глядели? Разве они не должны отслеживать вероятность безумия одного из своих?
Друидское имя, Древо, клятва молчания, Дэн Рола... Я... а я идиот.
— Все считали, что учитель сумел это пережить. А он всего лишь ждал подходящего момента. Он был обязан. Магистр Белого Совета не имеет права на такую слабость. Магистр Белого Совета не имеет права на ошибку!
Мда, тяжелая у них жизнь. И вот после этого Эжен еще мечтает стать магистром? У кого-то принципы хорошие, у кого-то — не очень, а вот у этого типа — железобетонные, и это все, что в них есть положительного.
— Если бы ты тогда не сбежал, все еще можно было остановить!
Хорошие? Для Эжена? Да обойдется. В его исполнении "все" приобрело просто глобальные размеры; я, конечно, не ждал извинений за то, что меня безвинно преследователи и обвиняли в Лес-знает-чем, потому что перестал верить в чудо еще тогда, когда не сработала моя первая пентаграмма, но это?
— А ты бы стал меня слушать?
— После того, что ты сделал?
— Все, хватит! — я зажал уши руками, чувствуя, что еще немного — и окончательно утону под тяжестью обвинений. — Я искал. Эти проклятые. Архивы. "Новой Зари". Которые уничтожены. И которые все это время хранились у магистра Города-у-Леса. Я ведь...
...На заднем дворе приюта есть кладбище. Мы — те, кто оставался еще жив — мелкие и глупые, пропадали там целыми днями: играли в прятки, вязали ленты на лесенки постижения бывших друзей и соседей по комнате и бросали жребий, кто где будет лежать.
Со временем это перестало быть таким забавным.
— ...я ведь остался последним.
"Новая Заря". Исследователи, занимающиеся проблемой нулевиков. Те, благодаря кому мы почти похожи на нормальных людей. Те, благодаря кому мои родители не закопали сыночка в ближайшем леске и не закололи на алтаре. Те, благодаря кому я все еще жив.
Иногда я готов сказать им спасибо, иногда наоборот, но факт есть факт.
Я начал поиски группы сразу же, как только о ней услышал. Небеса знают, как сложно добыть информацию у белых магов, когда они того не хотят, центральных архивов не существует, а Совет — координаторы регионов, собирающиеся один-два раза в год в разных городах. Когда один координатор упомянул, что документы забрал магистр Юстин... Карма. Это было нечто. Признаться, тогда у меня слегка поехала крыша: я вообразил, что мой опекун специально не позволяет мне усилить свой дар, чтобы не потерять уникального помощника, чье энергополе не сбивает тонкую настройку артефактов. Бродил по башне как привидение, следил за магистром, подделывал ключи, магические печати, пропадал в лабораториях, а когда Александр Юстин практически посадил меня под домашний арест, то запаниковал.
— Они провалились.
... как камень с души свалился. Наверное, стоило сказать все с самого начала, но кто даст гарантию, что я бы добился правды? Хм, ну, я ее в любом случае не добился...
— Почему все это время вы мне лга... Что?!
— Окончились неудачей. Состояние подопытных улучшалось, но ненадолго. После определенного уровня чужая энергия начала отторгаться, и защита без подпитки рушилась, — мне показалось, что белый маг что-то недоговаривает, но он уже переключился на свою волну: — Пустая трата ресурсов.
Все в норме, все в норме, все плохо, все в норме. Я ведь предполагал нечто подобное. Сначала аура насыщается энергией, строится искусственная защита, потом все это поддерживается за счет вливания магии донора. После превышения лимита ассимиляция прекращается... Вшитая защитная конструкция сама по себе стабильна, но постоянно подвергается воздействию внешней среды, а собственных сил не хватает, чтобы ее поддерживать...
Временная разовая мера. Мало того, что эти психи от науки делали из нас энерговампиров, так ведь еще не доделали!
— Но я же... я же еще...
Он мог ошибиться. Да, наверное, он что-то понял не так. Карма, мне, мне нужны эти отчеты! Что вообще выпускник техучилища, не отличающий экзогенные потоки от эндогенных, может понимать в магометрике?
— Вряд ли тебя можно назвать удачей, — Эжен презрительно посмотрел на меня сверху вниз: — Как учитель и предполагал, сейчас ты распустишь сопли и будешь ныть.
Эти люди так хорошо меня понимают... А теперь больше всего хотелось засветить кулаком в эту самодовольную морду, но я сдержался. У меня такой самоконтроль, да. И такой рост, что придется прыгать.
— Так. А ты уже придумал, как мы будем отсюда выбираться? Через границу не пройти, связи нет, остается только ждать, пока нежить о нас не вспомнит, — я покосился на застывшее озеро. — Или не вспомнит, если сразу уйдет через пещеры. И что тогда? Загнемся тут от голода? Слушай, Эжен, а давай подожжем что-нибудь — вдруг тут поблизости разумная жизнь...
Хотелось бы познакомиться, а то ни разу не встречал.
Ученик замер, механически кивнул сам себе, порывисто встал и направился прочь от берега.
