Правитель, ожидая прибытия в Валмер членов Звездной Палаты, пребывал в благодушном настроении. Невзгоды крестника, скорее всего, вот-вот подойдут к концу, Евангелина пристроена и, что еще приятнее, оказалась в полной мере его дочерью, а не глупой высокородной гусыней. Не раскисла, попав в лапы Кэмденца, хладнокоровно разделалсь с разбойничьим предводителем. О подробностях не без гордости поведала отцу наедине. Филип наотрез отказался слушать, сказал, и так отлично себе все представляет и в подтверждениях из уст жены не нуждается.
Парочка ничем не вызывала раздражения не только Хьюго, но и окружающих. Показываясь за пределами своих покоев, супруги держали себя в высшей степени пристойно. Придворных бывший разбойник теперь почти не занимал, ведь за время, прошедшее со скандального замужества леди Адингтон, в столице произошло немало пикантных происшествий. Да и баллады об очередной красавице, спасшей преступника от петли, набили оскомину. Пусть героиня рангом повыше предшественниц, но и ее муженек не в хлеву родился. Кабы его в песнях по кличке величали, да еще как-то эту занимательную деталь обыгрывали, так ведь нет! Видно, опасаются стихоплеты и певуны непочтительно изобразить зятя Адингтона.
Хьюго, как всегда отлично осведомленный о столичных сплетнях, не рассчитывал, что члены Звездной Палаты порадуют тактичностью менестрелей. Первое заседание прошло без Филипа и его супруги. Правитель, входивший в состав Палаты не первый десяткок лет, лично изложил их историю с приличествующими подробностями. Лорды и в особенности поражающие бесстыдством леди не стеснялись задавать вопросы, проясняя для себя скользкие моменты. Конечно, об утечке сведений можно было не беспокоиться. Члены Палаты никогда не разглашали обсуждавшихся там дел, придерживались установленных правил, да еще понимали, что ни сами, ни их родичи и друзья не застрахованы от возможности оказаться на месте ответчиков. Держать слабую человеческую природу в узде трудно, а алтонцы в большинстве своем к тому же отличаются пылкостью нрава, причем не только в молодости, но и в зрелые годы.
Как и ожидал Хьюго, все прямо-таки горели желанием удовлетворить любопытство и увидеть Филипа.
— А уж леди Адингтон пусть сама решает, представать перед нами или нет, — заявил барон Вэршем. — Неволить ее мы не станем из уважения к вам, ваше величество.
— Ну да, из уважения к вам! — фыркнула Евангелина, когда отец заглянул к ним с Филипом, дабы передать приглашение и дать кой-какие наставления. — Хотят убедиться, люблю ли я мужа, не стыжусь ли. Впрочем, и вам вроде как поклонились. Действительно, не дураки. Это обнадеживает.
— Дорогая дочь, ты тоже не глупа. Значит, должна понимать, что подобная заносчивость не будет Филипу на руку.
— О, перед Брильянтовым собранием я стану вести себя добродетельно и скромно.
— Не переусердствуй. Они знают, что ты не ангел. Будь честна, но вежлива. А ты, любезный зять, готовься отвечать на самые откровенные вопросы. Запомни, ответчик не имеет права ни в чем отказать членам Палаты.
— Надеюсь, мне не придется изменять жене?
— На твое счастье мужчин в собрании гораздо больше, чем женщин.
— И никто из них не разделяет пристрастий покойного Шестерки? — Хьюго посуровел. — Простите, крестный, не удержался, — парень ничуть не улучшил настроения Правителя, расплывшись в кошачьей улыбочке. — Не держите зла, лучше расскажите, о чем, к примеру, меня могут попросить?
— Понятия не имею, — чопорно ответил Адингтон. — Впрочем, вот тебе пример. Восстанавливали мы как-то в правах одного лорда. Ему повезло меньше, чем тебе. На каторге провел целый год и от клейма его никто не уберег. Так вот, одна леди пожелала его увидеть.
— Клеймо?
— Да.
— Оно было не на лбу? Или он носил повязку?
— Нет, не на лбу. И не на руке. И даже, увы, не на спине.
— Святые Небеса, это какое-то сборище извращенцев! — проворчала Евангелина.
— Значит, вы там будете себя чувствовать, как лягушки в пруду, — заявил Хьюго, весьма довольный тем, что гнусная парочка слегка погрустнела. Пускай хоть немного сами поотдуваются, он уже устал за них краснеть.
* * *
Следующим утром в двери Южной башни постучал камердинер Правителя, ему было приказано проводить молодых людей к месту слушания. Ив быстро сообразила, куда они направляются. В одном из глубоких замковых подвалов находился небольшой амфитеатр, как полагала Евангелина, давно заброшенный. Девушка видела его на планах дворца, но никогда не бывала внутри. На дверях, ведущих в амфитеатр, висели внушительные замки, а потайные проходы в стенах подвальных помещений отсутствовали.
Камердинер подвел Филипа и Евангелину к невысокой дверце, которая от легкого толчка распахнулась без малейшего скрипа, и жестом пригласил войти. Они оказались в комнатке с низким потолком. В углу канделябр с тремя свечами, вдоль стен деревянные лавки. Напротив входной двери ниша, или, скорее, проход, потому что оттуда доносится приглушенный гул голосов.
— Выход к собранию там, моя леди, — слуга указал на нишу. — Сударь, вас желают видеть первым. Дойдите по проходу до конца и ждите, пока не услышите свое имя, — камердинер поклонился и вышел.
Филип и Евангелина переглянулись и двинулись к нише.
Противоположный конец короткого, в несколько шагов, коридорчика был завешен тяжелой плотной тканью, то ли гобеленом, то ли грубым полотном. Сквозь небольшие отверстия пробивался желтоватый свет свечей. Когда молодые люди подошли ближе, то увидели у стены низенькую скамеечку.
— Подглядывать и подслушивать сможешь с удобством, — усмехнулся Филип.
— Не смогу я сидеть, — Ив терзала пальцы.
— Успокойся, — супруг взял ее руки в свои. — Все будет хорошо. Позориться буду далеко не в первый раз. Зато, надеюсь, в последний. А ты, ангел мой, постарайся не рычать на благородное собрание и не метать молнии из глаз.
— Это будет зависеть от того, как они отнесутся к тебе.
— Да как бы не отнеслись. На суде ты держалась чинно, пристойно, а Ирмута чуть до трясучки не довела.
Ив невольно улыбнулась, вспомнила, что где-то в темноте амфитеатра сидит леди Маргэйт, и успокоилась. Хотя бы один человек на их стороне. А если взять в расчет отца, то их будет уже двое. Да еще этот старичок, лорд Скарр, кажется. На суде он выглядел бесстрастным, но ведь и не морщился брезгливо, уже хорошо.
— Удачи, — Евангелина обняла мужа, потянулась к его устам, но тут из-за занавеса раздалось:
— Звездная Палата желает видеть Филипа, сына лорда Томаса Олкрофта!
Девушка попыталась отстраниться, но безуспешно. Сильные руки лишь крепче сжали ее, губы сорвали поцелуй.
— Вот теперь удача меня не оставит, — Филип выпустил жену из объятий и, откинув занавес, шагнул на освещенную множеством свечей сцену.
Ив тут же привычно прильнула к одному из отверстий в пахнущем пылью полотне.
В первые мгновения в амфитеатре стояла тишина, видно, присутствующие изучали ответчика. Евангелина еще раз окинула взглядом его фигуру. На женщин он непременно должен произвести хорошее впечатление. Не зря же они вчера больше часа провели за выбором одежды! Остановились на простом наряде без изысков, но, поскольку шил его Савиль, выглядел в нем Филип отменно.
Супруг поначалу ворчал, мол, рядиться в дорогие одежды человеку, лишенному дворянства и даже имени глупо. Ив мягко заметила, что зятю Правителя и ее мужу не пристало выглядеть простолюдином и тем паче разбойником. Это возымело действие, ненаглядный даже позволили привести в порядок изрядно отросшую шевелюру и чисто побрился.
Глаза Филипа быстро привыкли к свету, он взглянул в темноту за пределами сцены, но ничего не разглядел. Даже не разобрать, ограждено каким-то образом освещенное пространство или нет.
Он сам, конечно же, отлично виден собравшимся. Интересно, сколько их? В помещении слышны какие-то шорохи, но ни шепота, ни приглушенных разговоров. Разглядывают. Ну и на здоровье! Ему стыдиться нечего. Крестник Правителя вскинул голову, расправил плечи и переступил с ноги на ногу, принимая позу поудобнее. Леший знает, как долго тут торчать придется.
— Мне довелось встречаться с вами на большой дороге, сударь, — тишину неожиданно нарушил голос, принадлежавший пожилой женщине.
— Надеюсь, моя леди, я оставил по себе лишь приятные воспоминания?
— Более чем, — послышался смешок. — Я не пожалела б в два раза больше золота за услугу, что вы оказали моей племяннице.
— Простите, моя леди, я не совсем понимаю, о чем речь. Не припомню, чтобы оказывал встреченным на большой дороге дамам какие-то услуги.
— Все очень просто. Благодаря похищению юная леди смогла выйти замуж по своему выбору. Мой скудоумный братец надеялся выдать дочь за богатого старика или придворного хлыща. Но завидные женишки быстро разбежались, стоило узнать, что девица побывала в плену у Жеребца. Остался один достойный, но не слишком богатый молодой человек, давно завоевавший сердце девочки.
— Графиня, неужели вы благодарны этому молодцу за то, что он обесчестил вашу племянницу? — раздался мужской голос, чуть картаво произносящий слова. И Филип, и Евангелина сразу узнали барона Вэршема.
— О, нет, барон! — рассмеялась женщина. — Он мою девочку и пальцем не тронул. Знаю об этом от нее самой, ибо мы с ней очень близки. В детстве и юности племянница больше времени проводила в моем замке, чем в отцовском. Для брака с избранником оказалось достаточно сплетен о похищении. Благо репутация предводителя шайки была соответствующей.
— Позвольте спросить, моя леди, — вкрадчиво начал Филип.
— Позволяю.
— Мы встречались года четыре назад? Юная леди, ваша племянница, невысокая, пухленькая, кудрявая, светловолосая и сероглазая?
— Совершенно верно, сударь. Вижу, вы ее запомнили. Девочка почти не подурнела, даже после того, как родила двойню.
— Почему бы вам сразу не назвать ответчику свое имя, графиня? — ядовито вопросил Вэршем.
— Не тревожтесь, мой лорд, на карете тогда не было гербов, — сказал Филип. — Да, теперь я вспомнил и госпожу графиню, и ее племянницу, но по-прежнему не имею понятия, имя какого из родов она имеет честь носить. Конечно, если в будущем доведется встретить очаровательных леди, я их узнаю. Но держать язык за зубами мне не привыкать.
— Молчание в ваших интересах, — процедил Вэршем. — Что до истории с племянницей, верится слабо. Разбойничий предводитель, знаменитый своими пристрастиями, не тронул пленницу?
— Мой лорд, вы же наверняка знаете, как губительны могут быть слухи и сплетни, — развел руками Филип. — Я никогда не принуждал женщин. Далеко не каждая пленница делила со мной ложе. Иных я и в плен не брал, когда выяснялось, к примеру, что леди в положении. Или ее родичи не смогут, а то и не захотят собрать выкуп.
— Получается, вы прямо-таки образец благородства, — послышался еще один мужской голос.
— Об этом не мне судить. Я не лучше большинства, но, смею надеяться, и не хуже. Никогда не видел удовольствия в насилии над женщинами. Гораздо приятнее, если дарят от души. Племянница достопочтенной графини так расцеловала меня на прощание, вспомнить сладко, — Филип улыбнулся, в темноте послышался женский смешок. Ив показалось, что издала его графиня. — Теперь-то понятно, что леди была благодарна вдвойне.
— Нет, на насильника ответчик не похож, — прозвучал неожиданно молодой женский голос. — Достаточно один раз увидеть эту его ухмылочку, чтобы понять. Он бабник.
— В точку, моя леди, — ухмылочка стала шире. — Вот этого отрицать не стану.
— Значит, женские капризы вам должны быть не в новинку, — Евангелина с неудовольствием уловила в голосе проницательной дамы воркующие нотки.
— Конечно, моя леди, — улыбка Филипа чуть поблекла. Предчувствие, родившееся, когда крестный рассказал про клейменого лорда, стремительно перерастало в уверенность.
— Думаю, мало кто из присутствующих женщин не поддержит мою просьбу, — тон говорящей становился все более томным. — Хотелось бы увидеть вас без прикрас.
— Без прикрас? — Филип, хватаясь за сломинку, сделал вид, что не понял.
— Без одежды, сударь, — раздался голос герцогини Маргэйт. — Хотелось бы, да, но я удержалась бы от просьбы из уважения к вашей супруге. Баронесса, уж если взялись высказываться, назвайте вещи своими именами.
— Я молода и все еще учусь, герцогиня, — не без яда заявила леди. — Дайте мне лет десять, а лучше пятнадцать, и...
— Леди, спор о преимуществе опыта или юношеского задора попрошу продолжить по окончании собрания, — подал голос Хьюго. — Ответчик, надеюсь, теперь вы поняли, чего от вас хотят?
— Несомненно, — проворчал Филип, начиная раздеваться.
Евангелина за занавесом топнула ногой и принялась беззвучно ругаться. Да, она на месте брильянтовых дамочек тоже не удержалась бы, но от осознания ничуть не легче. И дело не в стеснении.Чего им с Филипом стыдиться? Пусть завидуют! Дело в том, что ей, как и ему, не нравится, когда по возлюбленному ползают, будто слизняки, чужие похотливые взгляды. И особенно тошно становится, если им открыто самое сокровенное.
Ее супруг тем временем полностью расстался с одеждой. Выдержка (или уже привычка?!) его не подвела, он раздевался без спешки и стеснения, как и тогда, в кабинете Правителя, когда Ив увидела его впервые. Оставшись нагишом, выпрямился, расправил плечи, мол, любуйтесь.
В первое мгновение в помещении стояла мертвая тишина, потом началось шушуканье, становившееся все громче. Первой реплику, слышную всем, вновь подала графиня.
— Святые Небеса! Моя племянница просто дурочка! — заявила она. — Была б я лет на двадцать помоложе...
— Там жарко от свечей, — послышался мужской голос. — Посадить молодца сюда, в этот ледник, и смотреть станет не на что.
— Свечи не греют, — не выдержал Филип. — А вот взгляды прекрасных леди...
Амфитеатр наполнило женское хихиканье, Ив закатила глаза. Если б участь ее мужа зависела лишь от прекрасных леди, он уже вернул бы и имя, и дворянство.
— Повернитесь кругом, — потребовал очередной женский голос.
Филип подчинился и, воспользовавшись случаем, подмигнул супруге. Та за занавесом прикрыла глаза рукой. Согревающее действие женских взглядов было отлично заметно. А непутевый муженек, похоже, так разогрелся, что и о спине своей позабыл.
— С этой стороны вид гораздо более пристойный, — не удержался кто-то из мужчин, на него тут же зашикали дамы.
— Ах, граф, я испугалась, что вы скажете "привлекательный"! — с сарказмом произнесла Маргэйт. — Сударь, спасибо за доставленное удовольствие. Оденьтесь, пожалуйста.
— Рад служить, моя леди, — Филип поклонился, заодно подхватил с пола штаны. — Это я должен быть вам благодарен.
Когда крестник Правителя закончил одеваться, мужской голос задал очередной вопрос.
— Признаться, не понимаю, как вам удалось прослыть бабником. По-моему, любая здравомыслящая женщина мечтала б оказаться от вас подальше.
