— Оно сошло с ума, — со вздохом заключил кто-то за спиной.
Я подпрыгнул и развернулся. Зря.
— Де-де-де... демон!!!
Просвет между деревьями, когда я ломанулся сквозь него со всей дури, оказался далеко не просветом, а массой шевелящихся грабель с листьями, отшвырнувших меня назад, прямо под ноги... корни... От собственного вопля зазвенело в ушах. Мягкая зеленая трава гостеприимно приняла меня в свои объятья, всей массой накинувшись сверху. По поляне пронесся нарастающий гул, словно окружающие ее деревья разом заговорили и, потрясая когтистыми лапами, тронулись с места, грозя разорвать меня на кусочки...
— А-а-а-а...
— Чудовище, сбавь звук.
— А-а! — что-то обвилось вокруг шеи, нежно сжав, и последний луч света в царстве зеленого кошмара закрыла тень.
Все мы в детстве слышали страшные сказки о деревьях, поедающих людей. Так вот, это дерево своим обедом подавилось, оставив на свободе лицо и часть воротника, и произошли эти события, судя по цвету лица и потертости формы, не сегодня и не вчера.
Я вытаращился на нечто и тихо уточнил:
— Я чудовище?
— Ну не я же, — хладнокровно ответило порождение больных дендрофильских фантазий.
Нападать нечто не спешило — тянуло время. Собирается насладиться предсмертным страхом и мучениями жертвы? Не дождешься! Я закатил глаза и попытался погрузиться в пучину беспамятства, откуда фиг меня кто выковыряет, но сознание почему-то решило, что не каждый день меня жрут живьем и пропустить это ни-ни, нельзя.
Над головой что-то зашелестело, и тот же голос тоскливо вопросил:
— И почему вы вырождаетесь, вырождаетесь и никак не выродитесь?
Э... что? А, может быть, это доброе дерево? Доброе дерево, которое ищет заблудившихся людей и подсказывает им дорогу до дома? Я осторожно приоткрыл один глаз и со всей убедительностью произнес:
— Ты не подумай, я не собирался делать то, что обещал! Я вообще очень люблю деревья — даже когда на табуретку сажусь, всегда извиняюсь...
Лицо скривилось и злобно проскрежетало:
— А я — нет.
Ну нет, так нет. Подумаешь, черные маги покусали.
Между тем невежливое дерево уже потеряло ко мне всякий интерес, уставившись куда-то вдаль:
— Эй, существо, слушай внимательно. Ты обвиняешься в незаконном вторжении... хм. Незаконном? — оно запнулось, и задумчиво пробормотало: — Откуда первобытных племен, или что там у вас, взялись законы? Короче, во вторжении на территорию Великого Леса... какая еще территория у леса и почему он с большой буквы?
Я почти не обращал внимания на оригинальную трактовку местного самосуда, с нарастающим ужасом разглядывая мельтешащую перед глазами позеленевшую от времени и плесени пуговицу на воротнике. Точнее — на герб, выбитый на серебре. Может быть, я совсем не разбираюсь в военной форме. Может быть, я никогда не видел наших северных соседей в лицо. Но не узнать знаменитый герб, под которым Великая Нимма шла завоевывать нас раз и навсегда, не смог даже я.
Не может быть. Ниморцы злые, ниморцы жестокие, ниморцы — безжалостные кровавые убийцы. Я как их на картинках увидел, так сразу и понял. Я не могу встретить одного из них!
— А, неважно, — привет из прошлого скучающе зевнул. — Ты родился в низшей расе, и этого достаточно.
Не солгали картинки.
— А скажите пожалуйста, вы про высшую расу от лица ниморцев говорите, или от всего растительного сообщества? — я на всякий случай зажмурился. На эту морду глянешь — и помирать не так страшно, она страшнее...
— Что ты там бормочешь, зверюшка? — с высоты дерева и самомнения процедил безжалостный и кровавый.
— Где Нимора — а где Великий Лес... Ай, в-вас же уничтожили! — с горькой обидой воззвал я к небесам, чувствуя, как петля на шее многозначительно стягивается.
— Великая Нимма вечна, — припечатал призрак старого режима. — Подожди-ка, ты меня что, видишь?
Очередного монстра? Да всегда пожалуйста. Вот если бы я встретил прекрасную дриаду — вот это было бы действительно странно...
— Исчезни и, клянусь, я тебя больше никогда не увижу, — горячо уверил я, пытаясь оттянуть удавку от горла. Человек, неведомо как слившийся с деревом, отодвинулся, разглядывая меня как невиданное чудо и задумчиво общаясь сам с собой:
— Странно. Внешне никаких отклонений не заметно. Какая-то новая мутация?
— Я не маг! Маг в другой стороне! — прохрипел я, не дожидаясь, пока начнется поиск отклонений внутренних. — Я как раз наоборот. Нулевой ранг по шкале Сотла-Лонна, пониженный антимагический иммунитет, высокая корреляция с экзогенными потоками...
Из-за слабого энергополя нулевики чувствуют магию лучше, чем остальные люди. Никакой пользы, зато большую часть жизни ты общаешься с глюками. Никто тебя не понимает, зато и от одиночества не страдаешь — полно выдуманных врагов... Мда, в гробу я видел такие плюсы.
Я говорил и говорил, выплескивая на невольного слушателя весь набор известных ниморских терминов, и он, о чудо, не перебивал и даже не обвинял, что такими словами я пытаюсь его проклясть... Карма, где он раньше был?
Когда поток терминов иссяк, лицо уже более мирно поинтересовалось:
— Из лабораторий сбежал?
Я поспешно закивал. Да-да, из лабораторий, Небес, Бездны, откуда угодно, только не надо меня сейчас разбирать и смотреть, что не так.
— Посадил бы за такие эксперименты, — подвел итог ниморец, и укоризненным столбом навис надо мной: — Как ты посмел лишить исследователей подопытного материала и помешать торжеству науки?!
— Э...
— А ну встал и пошел за мной.
Я буквально услышал, как мерзкая трава с чавканьем уходит в землю. Ниморец, как и положено нормальному дереву, терпеливо стоял на месте и ждал, пока я встану, отряхнусь и со всех ног брошусь прочь.
Лучи восходящего солнца проникали сквозь туман, скопившийся под сенью вековых деревьев, превращая лес в феерию красок. Но в оврагах еще было сумеречно, и силуэты окружающих предметов словно скрывались в легкой дымке. Утренний воздух, еще сохраняющий ночную свежесть и прохладу, бодрил и придавал сил... а как придавала сил мысль, что сейчас меня догонят и разберут по косточкам! И как приятно было в легких сумерках скакать по колдобинам и корягам, продираться через кусты и уворачиваться от деревьев, неожиданно возникающих из тумана!
Душа неудержимо рвалась вперед, но тело было категорически против. Ноги подкосились, и я рухнул на колени, пытаясь протолкнуть в легкие порцию воздуха. Так, так, спокойно...
Кое-как выровняв дыхание, я, цепляясь за колючий куст, поднялся на ноги. Окружающий пейзаж ничем, в сущности, не отличался от того, что я видел раньше. То есть к выходу из леса меня может привести только слепой случай, а уж никак не высокие способности следопыта. В самый разгар размышлений я почувствовал, как что-то странное коснулось ноги, перевел взгляд вниз и успел заметить только толстую лиану, вздернувшую меня в воздух.
Стремительное вознесение остановилось в высшей точке, замедлилось, лиана соскользнула куда-то вбок, и я полетел обратно.
Ощущение падения вновь прервалось грубым рывком, и я подвис в воздухе. Прямо напротив лица слабо золотились чешуйки сосновой коры, все в смолистых потеках... смола потемнела, пошла волнами и вылепила знакомое лицо.
— Набегался? — зловеще прошептал ниморец, и я ответил ему полным муки взглядом. Не вызывал у меня его вид эстетического восторга, что поделаешь. — Боишься, потому что что-то скрываешь?
Если бы. Я просто боюсь. Леса. Живых деревьев. Монстров. Высоты. Верните меня обратно!
— Успокойся.
Ага, и позволить закопать себя на два метра в землю?
— Не собираюсь тебе помогать, и не мечтай. Хотя ты и сам неплохо справляешься... Не дергайся. Куда же ты от меня денешься, в Лесу?
— Почему я должен с тобой куда-то идти? Я тебя впервые вижу и вообще не знаю! Поставь меня на ноги, полено бешеное!
Лиана несильно качнулась, заставив меня клацнуть зубами и прикусить язык.
— Дэн Рола, командир 83 отряда, — с садистичным удовольствием представился призрачный кошмар, подождал, пока жертва полностью осознает, к кому попала, и с куда меньшим официозом добавил: — Голос Леса.
Я расхохотался и припадочно качнулся:
— Позволь узнать, с каких это пор ниморцы работают на Великий?
Лиана едва не впечатала меня в дерево, и оказавшееся почти вплотную лицо злобно прошипело:
— Уж не думаешь ли ты, что я делаю это добровольно? Это существо оживило меня и заставило себе служить. Из всех человеческих радостей у меня осталась только одна: при встрече с нарушителями мне предоставлена полная свобода действий...
Злоупотребление служебным положением, вот как это называется.
— Это нарушение договора! Я требую суда и следствия! Немедленно свяжись с координатором региона... нет, с братством Города-на-Границе!
Ниморец вновь лениво зевнул:
— Выродки, пресмыкающиеся перед лесными тварями.
— Ты не имеешь право меня убить! У меня есть пропуск! Точнее, не у меня... у тех, с кем я иду... но у них-то он точно есть...
Точно. Однако стресс положительно влияет на память. У наемников, с которыми волей Кармы я был вынужден делить все ямы и колдобины нелегкого пути, был не только комплект документов, позволяющий им свободный проход туда, куда нормальный человек в жизни не сунется, но грамота о полном содействии. Интересно, пропуск у остальных, или Черная Смерть меня специально бросил без защиты, с-сволота? Хотя колдунам никакие разрешения не нужны...
— И с кем же ты идешь?
— Такая толпень странного народу в зеленом и с оружием, — оживился я, чувствуя, что нащупал правильный путь. — Начальник — Клен. Они хотели ночевать за стенами, так что где-то рядом. Учти, если я не вернусь, то начнутся разборки, выйдут на тебя, узнают, как ты тут работаешь и точно понизят в должности. Будешь на картофельном поле рассказывать колорадским жукам об их конституционных правах.
Поименованный Дэн Рола нахмурился, будто к чему-то прислушиваясь, и недовольно скривился:
— Хорошо. Я отведу тебя к хозяевам... как и собирался, кстати.
Что?! Он раньше это сказать не мог?
— У тебя было настроение побегать, — напомнил ниморец, и со снисхождением высшего существа к низшему спросил: — Как тебя называть, существо?
— Лоза. И поставь меня уже на землю! — не обращая внимание, как обладатель сложного и благородного имени Дэн прокатывается на тему примитивных кличек, я вновь глянул вниз и натолкнулся на ответный взгляд огромных, лучистых, зеленых глаз... Глаза моргнули, и вместо них образовалась огромная раззявленная пасть, полная стальных зубьев. — Стой, я передумал!
Лиана вместе со мной стремительно понеслась вниз.
— Ух...— падение вышло жестким. Пора бы уже привыкнуть, наверное, и смириться с мыслью, что скоро на мне не останется живого места, и упокоение уже не покажется плохим...
Земля, на которой я лежал, была холодной. Одуряюще пахло чем-то сладким, похожим на мед, и у самого уха раздавался легкий скрежет.
— Эй, Сона, он там жив?
К кому это обращается мой мертвый знакомый? Тут только я, он и страшная зубастая зверюга. Все равно, делайте со мной все, что хотите, но я не пошевелюсь...
— Съесть? Если нет, тогда можно...
— ...шли в Бездну! — я сам не понял, как мог вскочить так быстро. — Убери от меня это... вот эту дохлятину!
У-у-у, некроманты проклятые, чтоб вам попасть в МедАкадемию учебным пособием к самым криворуким студентам, чтоб вам там пришили что-нибудь не то и не туда, а потом оживили...
— Это не...
— Это собака, которая околела, сгнила, обросла мхом, собрала на свои зубы все бактерии и чуть было меня ими не тяпнула!
Похоже, не только мхом. Если Дэн сохранился неплохо, то его зверек, достающий мне до пояса — нет. Из прогнивших боков с клочками облезшей серой шерсти пробивались тонкие гибкие веточки, а спину ковром покрывали маленькие белые цветы с сильным сладковатым запахом. Вместо ушей торчали какие-то огрызки, а глаза заменяли зеленые бутылочные стеклышки, хорошо гармонирующие со вставной челюстью. Очень широкой и мощной челюстью.
— Это волк.
Единый лес. Все равно я не представляю, как выглядит и то, и другое, но скорее всего как-то не так.
— Ценное уточнение. А это... К-капкан? — я ткнул пальцем куда-то в направлении волчьей пасти.
— Что было, из того и слепили, — раздраженно отозвался ниморец. — Его зовут Сона.
Если бы содержимое мусорного бака могло обрести разум и организоваться в единое существо, то получившийся конструкт был бы похож на Сону.
— Нет слов...— бывший волк целеустремленно двинулся вперед, явно желая познакомиться поближе. Я вжался спиной в дерево. — Сказать, до чего мне приятно... Вот это... оно... Сона... когда-то бегало человеком или за человеком?
Дэн Рола грустно вздохнул.
— Чего ж ему так не повезло?
Хотя можно поспорить. С некоторых позиций существование в виде почти целого отдельного организма лучше, чем в виде свободноживущего лица.
— Лесу не нужно много Голосов.
— Какая жалость.
Судя по ширине стальной ухмылки, бывшего ниморца положение не слишком расстраивало.
— А теперь мы спокойно и без эксцессов пойдем до пункта связи, — голос Дэна опять прозвучал откуда-то из-за спины, заставив меня подпрыгнуть и отшатнуться ближе к мохнатому чудовищу. — А Сона нас проводит. Правда, Сона?
Чудище, смотрящее на меня лучистыми изумрудными глазами, согласно щелкнуло капканом.
— Так значит, Великий Лес захватывает чужие души и превращает их в своих слуг? Не верю. У нас все кладбища в черте Леса, давно бы кто-нибудь заметил.
— Мы знали с самого начала, что он враждебен людям, — сообщил Дэн Рола, проявляясь на соседней елке. — Но нас никто не захотел слушать. Вместо того, чтобы объединиться и очистить мир от монстров, ваше правительство предпочло продать своих граждан на подкормку лесным тварям...
— Аха, объединиться. А мы-то думали, чего это столько ниморцев через границу повалило? Так это вы мириться и объединяться шли.
Голос мрачно засопел:
— Нам было негде жить.
— И потому вы решили нас всех поголовно перерезать?
И как я докатился до того, что, идя под конвоем мохнатой образины и в сопровождении неуловимого лица, разговариваю об истории? Как же, оказывается, приятно найти человека, который тебя слушает, пусть он и не совсем человек. Командир 83 отряда, кажется, был рад любому собеседнику; десять лет без возможности нормально выговориться — так и свихнуться недолго. Ну, а единственное, что нас объединяло — это война.
— У нас очень холодная и неприветливая страна, Лоза, — внезапно разоткровенничался мой конвоир. — Редко бывает солнце, земля почти не дает урожай, а лучшие места занял Лес. У нас не было выбора...
— Ага. А у нас тут мечта. На юге — болота, на западе — болота, на востоке — болота, и на севере, благодаря вам, тоже болота, а где не болота, там карантинные зоны. Договорились бы с растениями и не дохли бы с голоду.
Договариваться? С растениями? Что за ересь, господа. Высшая раса не опустится до такого.
