А вечером третьего дня ко мне снова явился Джаралис.
— Власти Шилдфридена направили нам ноту протеста, — сообщил он. — Они обвиняют нас в том, что мы "присваиваем" Героя Щита. Заявляют, что почитают Щит ничуть не меньше, а потому вы должны проводить у них столько же времени, сколько и у нас, спать с их женщинами и сражаться с их Волнами, так же как вы сражаетесь с нашими. Я же говорил вам, что в это не нужно вмешиваться.
— Во что именно? С женщинами — это была твоя затея, лев.
— Не пытайтесь казаться глупее, чем вы есть! Во-первых, не моя, а парламента, а я, хотя там и состою, ещё не контролирую его полностью! Я только довёл до вас, что народ этого хочет, парламент бы то же самое сделал гораздо сложнее и тошнотворнее. А во-вторых, на Волну вы сами напросились, я вам говорил, что этого не стоит делать! Даже с вашим мифическим растением, которого, между прочим, у нас до сих пор как не было, так и нет!
— Спокойно, кошак, глотку надорвёшь. Давай с другой стороны — чем они грозят в случае невыполнения их требований?
— Войной, ясное дело. Но это так... символический жест. На практике они с нами воевать не будут — нам война выгоднее, чем им. У Шилдфридена территория больше, а население меньше, им не нужно настолько повышать демографическое давление.
— Так, а что тогда мешает вам просто послать их с их требованиями подальше? Нападут — вам хорошо, утрутся — ничего не изменится, кроме нескольких дипломатических драхм репутации в вашу пользу.
— Мешает то, что Шилдфриден без всякой войны может устроить нам экономическую блокаду. И на самом деле он грозит именно этим. Восемьдесят процентов нашей внешней торговли идёт именно с Шилдфриденом. Фобрей мог бы заменить его в роли торгового партнёра, но не захочет, Зелтобль не сможет, а Мелромарк — не сможет и не захочет.
— А если вы начнёте войну первыми, чтобы заставить их возобновить торговлю...
— Обычно соседи это воспринимают очень позитивно. Даже Мелромарк при всей своей ксенофобии (а точнее, именно благодаря ей), радуется, когда нелюди режут друг друга, вместо того, чтобы убивать людей. Проблема в том, что сейчас сложилась... не совсем обычная политическая обстановка, — он буквально выплюнул эту обтекаемую словесную конструкцию, и я был уверен, что Джаралису сейчас представился Вальнар. Феникс только такими фразочками и изъясняется, а вот лев, хотя и овладел ими в совершенстве, терпеть подобного языка не может. — Сейчас Шилдфриден сильно сблизился с Фобреем, и в решении большинства вопросов они выступают единым фронтом. Если Шилдфриден нападёт на нас — именно нападёт, а мы дадим ему отпор, даже отхватив часть территории или принудив к миру на своих условиях — Фобрей стерпит. Но если первыми нападём мы, никаких оправданий, что это было для прорыва блокады, не будут слушать.
— Хорошо, а что мешает отдать меня им на половину времени, как они и требуют? Если что, я не против. Две недели в месяц здесь, две недели там. Зверодевочки, полагаю, там не существенно хуже. А Церковь Щита у вас одна общая — так что учиться на паладина я смогу и там. Ну и вдвое больше Волн — вдвое больше трофеев на развитие Щита.
— Что мешает? Во-первых то, что народ меня разорвёт на куски, если узнает, что я хоть кончиком когтя к этому причастен. Да, Церковь учит, что все народы, почитающие Щит, равно благословлены им. Но простонародье порой толкует её заповеди очень своеобразно, смешивая со своими суевериями! В их глазах Шилдфриден — еретики и предатели. Но это полдела, в конце концов, мне не впервой проворачивать разные дела ради блага страны втайне от простолюдинов. А уж парламенту тем более. Проблема в другом — если вы будете сражаться с Волнами в обеих странах одновременно, то Шилдфриден от этого выиграет гораздо больше. У них нет такого перенаселения, как у нас, они могут себе позволить держать войско в полной боевой готовности гораздо дольше, чем мы. А уж при торговой поддержке Фобрея, которая у них теперь есть, да при активной помощи Героя — они могут пережить Волны вообще без значимых потерь. И после их завершения оказаться единственной страной, имеющей полностью готовое к бою войско. Невиданных в истории размеров для послеВолнового периода. Как они им воспользуются — можете догадаться сами.
— Хорошо, предположим. По твоим словам, отказаться — плохо, согласиться — тоже плохо. Ты видишь какой-нибудь выход? Что ПО ТВОЕМУ МНЕНИЮ я должен сейчас делать в ответ на их ультиматум?
— Открыто поддержать нашу сторону. Так же как Герой Лука на конференции поддержал Мелромарк. Выйти к их послам и под запись заявить, что вас тут никто не держит ни силой, ни обманом. Что если Шилдфриден попытается вас отбить, вы будете сражаться на стороне Силтвельта. В идеале, конечно, было бы хорошо, чтобы ту же позицию заняла и Церковь Щита.
— Чтобы теперь уже для ИХ простонародья меня объявили самозванцем? Спасибо, обойдусь. Сделаем проще. Я к ним действительно выйду и с ними поговорю, но так грубо давить, как ты хочешь, не буду. Я поставлю более приемлемые условия — что останусь в Силтвельте до тех пор, пока не вернётся Герой Копья с Биофабрикой и угроза голода не исчезнет навсегда. После этого я честно буду разделять время между обеими странами.
— Вы думаете, они вам поверят? Даже я не верю в эту вашу Биофабрику, слишком волшебно звучит. А послы Шилдфридена всегда ждут от нас самого худшего, им это по должности положено. Впрочем... если и поверят, возможно, будет ещё хуже. Силтвельт, способный полностью обеспечить себя на максимуме населения — это их самый страшный кошмар, да и не только их. Я даже не исключаю, что они попытаются вас или Героя Копья устранить — чтобы не дать принести это мифическое растение.
— Ну, если попытаются — это, считай, тебе лучший подарок. Если у них получится — я перестану быть для тебя занозой в заднице, а Силтвельт будет ни при чём. Если не получится — они окажутся со всех сторон виноваты и лишены благословения Щита.
— Я не говорю об открытом убийстве, — покачал головой лев. — Нужно быть полным дураком, чтобы атаковать Героя Щита в лоб — все знают, что у вас сильнейшая в этом мире защита. Но вас могут, к примеру, отравить — и поскольку это случится на нашей земле, виновными окажемся мы.
Так, а это уже серьёзно. В целом-то Слугам на отраву плевать, даже на большинство магических, а уж на химическую — тем более. Мы не живые, нам не обязательно дышать и есть, а когда мы всё-таки это делаем просто ради удовольствия — пища и напитки превращаются в Эфир, воздух же входит в лёгкие и выходит без изменений. Но у меня-то в мифе прописана уязвимость к яду...
С другой стороны — с моим-то навыком Продления Битвы вряд ли найдётся яд, способный уложить меня мгновенно на месте (особенно учитывая, сколько времени я страдал от яда Гидры). Я в любом случае успею экипировать Щит Длани Божьей, а потом восстану уже неуязвимым для яда... по крайней мере для этого яда — точно. Не знаю, насколько широкий диапазон причин смерти перекрывает мой Фантазм, не было возможности изучить.
Джаралису, конечно, такие подробности знать незачем, так что будем считать, что меня просто можно отравить, как обычного Героя. Тем более, что в принципе это правда.
— Ладно, не будем дразнить гусей, как говорили родичи Героя Копья. Просто попрошу их подождать с ультиматумом пару недель. Скажу, что мне надо уладить некоторые моменты в Силтвельте.
— Ну, попробуйте. Не уверен, что с таким расплывчатым обоснованием они согласятся молча ждать, но хуже не будет.
— Меня одного, конечно, они вряд ли послушают. Я уже понял, что для обеих ваших стран Щит — просто переходящее знамя, что думает живой человек с этим Оружием, вас волнует в наименьшей степени. Но прежде, чем говорить с послом Шилдфридена, я хочу встретиться с первосвященником Церкви Щита. И вот к нему они ДОЛЖНЫ будут прислушаться.
Первосвященник Церкви Щита, леди Тортилла, была массивной черепахой с панцирем, украшенным драгоценными камнями. В каждом из этих камней ощущалась такая сила, что любой представитель семейства Тосака от одного их вида заплакал бы кровавыми слезами. И я не сомневался, что высвободить эту силищу она сможет с максимальной эффективностью, несмотря на возраст. А может, именно благодаря ему. Мне казалось, что Угвэй и представитель семейства Гэнму в парламенте старые — но по сравнению с Тортиллой они оба были просто юнцами. Я не удержался и спросил, сколько же ей на самом деле лет.
— У дамы неприлично такое спрашивать, — проскрипела черепаха. — Но достаточно будет сказать, что нынешняя серия Волн — пятая на моей памяти. А ты — шестой Герой Щита. Я — дочь первого из этих шести и была спутницей второго.
— Это как? — я удивлённо приподнял бровь. — Разве число серий Волн не должно соответствовать числу Героев? Или первый зачал вас уже после Волны, на которую был призван?
— Не обязательно, совсем не обязательно. Иногда Героев призывают для решения иных проблем, чем Волны — ритуал призыва можно провести, как только оживут Песочные Часы Эпохи Драконов, а они оживают не только перед Волнами, хотя чаще всего для этого, конечно. Всякий раз, когда они считают, что нечто угрожает всему миру. Иногда же бывает и наоборот — на слабую серию Волн могут быть призваны не все Герои, а только два или три из них.
— Хм, вы сказали "все Герои". Но разве ваша Церковь признаёт Героями трёх остальных?
— Официально не признаёт, но я достаточно стара и занимаю достаточно высокий пост, чтобы позволить себе говорить по делу, наплевав на все догматы. Всех устраивает, когда у власти — старая маразматичка, которая целыми днями копается в воспоминаниях. Если меня сместить — ещё не приведи Господь появится молодой энергичный лидер, вроде этого мелромаркского мальчика... как бишь его... Вискас? Нет, Бискас. Который попытается использовать Церковь в своих целях... И знаешь, совершенно неважно, будет ли это циничный манипулятор, скрывающий под сутаной мирские амбиции, или честный религиозный фанатик, стремящийся исполнять волю Щита... Ни то, ни другое, никому не нужно. Всем нравится возможность нести от моего имени перед народом любую чушь, считая, что я не услышу, а если и услышу, так не пойму, а пойму — так спорить не стану. Так что на меня и покушаются не чаще пары раз в год.
— Хм... тогда... просить вас о том, о чём собирался просить, будет бессмысленно. Обращение к народу с политическими требованиями в лучшем случае подкосит вашу репутацию нейтральной стороны, в худшем — сделает вас мишенью. Я правильно понял?
— Правильно, однако не спеши орать, что старая Тортилла совсем бесполезна. Помимо официальных, бывают и иные рычаги влияния. И за столетия я набрала этих неофициальных рычагов немало. Тебе нужно немного времени, верно? Месяц или два. Мы, черепахи, как никто другой знаем, как тянуть время. Шилдфриден объявит Силтвельту торговую блокаду. Но не сейчас, а через две-три недели — до этого будут всякие символические угрозы и требования. Потом ещё две-три недели, пока объявленные санкции вступят в силу. За это время ты как раз успеешь сделать то, что хотел, и парламент Силтвельта тебя отпустит... если, конечно, этот план сработает. Не могу сказать, насколько он надёжен, поскольку не знаю, чего именно ты ждёшь. Какой-то иной источник пропитания, вероятно...
— Я восхищён вашим острым умом, бабушка Тортилла. И не знаю даже, как благодарить за помощь. Не мне — всем нелюдям...
Черепаха наклонила массивную голову и внимательно посмотрела на меня одним глазом.
— Всем нелюдям... Скажи мне, что ты, живой святой, планируешь для них? Есть ли у тебя план, как будет жить твой народ — при тебе и после твоего ухода? Что ты намерен изменить в их быту, что оставить?
— Не в моём праве что-то менять. Я здесь всего лишь Герой Щита. Меня призвали в этот мир, чтобы отразить Волну, не более и не менее. Что будет после Волны — решать уже им самим.
— Две тысячи лет они решают сами — и как видишь, ничего хорошего или умного не решили. Мы всё ещё такие, какими нас сделал первый из Героев Щита, о котором есть записи. Он не желал нам ничего плохого, всего лишь хотел сделать сильнее, чтобы мы могли защищаться от врагов, но результат... Две тысячи лет весь мир знает нас лишь как орду извращённых кровожадных чудовищ. Знаешь, что о нас говорили примерно сто пятьдесят лет назад? Зверолюди хороши в пяти вещах: убивать, умирать, жрать, гадить и насиловать. Сейчас сама пословица вышла из употребления, но нынешнее поколение людей наверняка согласилось бы с ней, если бы услышало. Ты не находишь, что это несколько скучно и утомительно — две тысячи лет? Что неплохо бы для разнообразия попробовать и нечто большее? Что сделал один Герой, другой с тем же Оружием может и переделать...
— Там, откуда я пришёл, не было зверолюдей, были только люди... но они тоже в течение двух тысяч лет... нет, даже дольше — только и могли, что резать друг друга ради глупых призрачных идей. И я, честно говоря, не сильно от них отличался. Тоже как все — убивал, грабил, насиловал — только и разницы, что я был сильнее и потому у меня это получалось лучше, чем у других. Я всего лишь воин, бабушка. Покажите мне врага, и я набью ему морду. В этом я хорош. Но строить новое общество, создавать новых людей... Вряд ли такая задача мне по плечу, даже со Щитом.
Тортилла помолчала минут пять и я уже начал подозревать, что аудиенция закончена, но тут она заговорила снова.
— В нашем случае — это более важно, чем ты думаешь. Защитить перемены, пока они нежны и слабы, точно новорожденный котёнок или проклюнувшийся из зерна росток — имеет не меньше значения, чем собственно произвести эти перемены. К примеру, представь, что нашёлся алхимик, который смог избавить нас от нашего благословения и проклятия — быстрого роста при наборе уровней. Я для примера говорю, на самом деле я не считаю такое изменение оптимальным, это будет просто возврат к тому, с чего мы начинали две тысячи лет назад. Топтание по кругу, а нам нужно идти дальше, вперёд. Но для иллюстрации сгодится. Вначале его попытается убить тот же Джаралис и ещё десяток деятелей поменьше. Потом, если он всё-таки сумеет осуществить такое изменение и мы станем обычными людьми, только с необычной внешностью и набором специфических талантов — в течение следующего поколения человеческие страны вырежут нас под корень, так как основное оружие мы потеряли, а новым обзавестись не успели. Но если при всех этих реформах будет присутствовать Герой Щита, который даст на них благословение и при том даст отпор всем, кто попытается помешать физически — это уже совсем другое дело.
— О, так вы желаете нанять меня как телохранителя для политиков-реформаторов и колдунов-изобретателей?
— Можно и так сказать. И как знамя для всех этих процессов. Вне Волн это сделать невозможно, а нынешняя Волна — моя последняя возможность высунуться из панциря и что-то попытаться сделать. До следующей серии я не доживу — мы, гэнму, долгожители, но не бессмертны, и мне осталось лишь двадцать пять лет ещё скрипеть.
— Откуда столь точная цифра, бабушка?
— Должны же у дочери Героя, спутницы Героя, а потом первосвященника Церкви быть какие-то привилегии, не находишь? Или ты думаешь, что мысль об изменении нашего народа пришла мне в голову только вчера? Я изучала генетику зверолюдей десятилетиями, в монастырях Церкви Щита работали лучшие алхимики, каких только можно было купить или завербовать — а я запоминала всё, что они находили. В частности, я очень тщательно изучила собственную генетическую карту и точно знаю, на что ещё способно моё тело. Мне было всего девяносто, когда я вычислила дату своей смерти с точностью до года. Ну так как, Герой, возьмёшься?
