Баэ'квешел: Перерождение Темного Певца

— Не говори так, это неправда. Дезмонд... Не замыкайся, прошу. Мы можем помочь.

В ярости мужчина вскочил на ноги.

— Помочь? Можете помочь, да, Иллара?! Так, как помогли Риминэль?

Он схватил брошенный рядом меч в ножнах и, ругаясь в полголоса, зашагал в лес.

— Дезмонд, куда ты? — едва не плача крикнула ему в спину Иллара.

Он не обернулся. Что бы эта шайка оборванцев ни затевала, он не станет участвовать в этом. Слишком долго приходилось платить за чужие ошибки.

"Риминэль... прости, что не уберег тебя!"

— Дезмонд! Не уходи! Темная! Она в лагере! У нас получилось!

Мужчина будто наткнулся на стену.

— Что? — не веря своим ушам прошептал он.

Иллара улыбнулась сквозь слезы.

— Еще есть надежда, Дезмонд.

____________________________________________________________________________________

* Элейн и Марпенот — седьмой и восьмой по счету месяцы в году.

____________________________________________________________________________________

* * *

В холодных коридорах Дома Эверх"вал царила тишина. Нарва бежала что есть сил. Не успела. Не успела! Теперь госпожа точно покарает ее! А все из-за этой маленькой дроу, что поймала Нарву на полпути к госпоже, завела в самый темный угол Дома и говорила неслыханные вещи. Маленькая дроу хотела, чтобы гномка убила госпожу, сулила ей, двенадцать лет не видевшей родных, свободу. Свободу! Той, что давно свыклась с рабством.

Нарва была еще почти ребенком, когда дроу пришли в их маленький городок под названием Симб, мало кому известный даже в Подземье. Темные эльфы, считавшие себя хозяевами подземного мира, время от времени совершали набеги на поселения других народов, чтобы подкормить тщеславие и пополнить запасы рабов. Симбу просто не повезло. Они убили всех, кто пытался защитить себя и свои дома. Остальных уволокли в рабство. Маленькую Нарву сразу приставили прислуживать самой неприятной из дроу — странной молчаливой девочке-подростку, редко покидавшей покои, все больше пребывавшей в собственных мыслях.

Нарва возненавидела ее с самого первого дня. Но однажды, случайно проходя мимо тронного зала Дома, она услышала ужасающие вопли и мольбы о пощаде. И, узнав голос, заглянула в приоткрытую дверь. Дроу истязали госпожу Мириам, соседку Нарвы. Их семьи дружили много лет... Тогда гномка поняла, что ей выпала не самая печальная участь, и стала терпимее относиться к госпоже. В конце концов, никто не оставил ей выбора, а эта хозяйка врядли была хуже других.

Первое время Нарва скучала по дому, плакала тайком. Она не знала, что сталось с родными. На ее глазах один из дроу перерезал горло отцу. Больше она ничего не помнила. Гномка мечтала о том, что она вновь увидит мать и брата, и все будет по-прежнему, а новая жизнь, в рабстве у дроу, окажется всего лишь страшным сном.

Со временем это прошло. Надежды растаяли, едва Нарва повзрослела. Она свыклась со своим положением и уже не грезила возвращением домой. Смирилась.

Но вдруг пришла она. Эта маленькая коварная дроу. И пообещала то, о чем Нарва уже и не мечтала, ибо даже мечты не приносили ничего, кроме боли. Гномка понимала, что такой шанс выпадает только раз, и маленькая дроу не попросит о "маленькой услуге" снова. И Нарва... отказалась.

Приди к ней дроу раньше, гномка бы не раздумывала. Но сейчас... Свобода— зачем она ей? Как жить, получив ее? Куда идти? Спустя проклятые двенадцать лет рабства... Ее дом уничтожен, никого из родных, скорее всего, уже нет в живых. Дроу сломали ей жизнь. Сломали ее саму. Слишком поздно было начинать все сначала.

На исходе того же дня Нарва шла к госпоже, чтобы помочь той принять ванну. Роясь на ходу в бутылочках, и проверяя, не забыла ли чего, гномка наткнулась на неожиданную преграду и едва не упала. Она зажмурилась и приготовилась к наказанию. Сама виновата, надо было смотреть, куда идешь, растяпа, убеждала она себя.

Это стало привычкой — терпеть побои за то, что iblith мешается под ногами. Однажды Нарва столкнулась с одной из старших дочерей Матери Дома. Молодая дроу так избила рабыню, что та едва смогла доползти до своего угла. Там она свернулась клубком и плакала от унижения и боли до тех пор, пока не уснула. На следующий день, когда госпожа увидела ее в синяках, то лишь вздернула бровь, но ни о чем не спросила. Она никогда не била Нарву. И никогда не защищала ее от других.

— Н-нарва? — услышала она вдруг смутно знакомый, почти забытый голос. — Это ты?..

Гномка открыла глаза, нерешительно подняла голову. И застыла в полнейшем изумлении. Хотелось закричать, но из горла вырвался лишь хрип:

— Амен? Не может быть... Я думала, ты умер...

Напротив, нервно заламывая руки, стоял свирфнеблин, похожий на Нарву, словно отражение. Ее брат-близнец, Амен.

— Лучше бы умер,— помрачнел гном. — Лучше бы мы все тогда отдали души богам.

— Не говори так, Амен! Не говори! Все еще можно исправить, — воскликнула Нарва, поглаживая его по огрубевшей, покрытой ссадинами и коростами руке.

Амен... Амен! Брат! Двенадцать лет Нарва могла лишь надеяться на то, что он выжил в той резне, сбежал, нашел новый дом. Она верила, что у брата лучшая жизнь, нежели у нее. Гномку захлестнуло непреодолимое желание рассказать обо всем, произошедшем с ней за долгие годы, узнать о том, что же случилось с домом. Нарва вдруг вспомнила о маленькой дроу, предложившей свободу в обмен на помощь. И на мгновение гномке показалось, что она сможет выполнить просьбу госпожи. Ведь теперь она знает, зачем ей свобода.

Всего минуту назад Нарва была в отчаянье, а сейчас где-то в глубине души появилась крошечная, способная в любой момент погаснуть, искорка надежды.

— Слишком поздно, Нарва. Мы уже не...

В конце коридора послышалась дроусская речь и похабный хохот.

— Уходи, Нарва! — испуганно воскликнул Амен, отталкивая от себя сестру. — Уходи, пока они не застали нас вдвоем!

— Подожди! Амен, как мне найти тебя?

Гном замешкался.

— Я ищу залежи драгоценных камней для дроу. Я редко бываю в Доме. Прошу, не ищи меня, Нарва! — быстро проговорил он и припустил по коридору. — Прощай, сестра!

— Амен! Амен...

Слезы жгли Нарве глаза, но позволь она себе выплакаться сейчас, выдала бы себя с головой приближавшимся дроу, которые, к счастью, не заметили, как рабыня разговаривала с посторонним. Или... только сделали вид? Низко наклонив голову и прижав к груди мешок со снадобьями для купания, гномка во всю прыть помчалась к госпоже, которая, наверняка, уже ждала ее.

Когда Нарва добралась до нужной комнаты, то обнаружила, что дверь открыта нараспашку, а госпожа, как ни в чем не бывало, сидеит на краю ванны в легкой накидке. Кажется, она снова далеко в своих мыслях и не замечала опоздавшую рабыню. Тем лучше. Нарва глубоко вздохнула, силясь придти в себя после пережитого. Руки предательски дрожали. Кое-как справившись с собой, она наполнила купальню водой из стоявшей в углу бочки, вскрыла несколько баночек и вылила содержимое в воду, отчего та забурлила, вспенилась и окрасилась в темно— зеленый цвет. Гномка могла бы подогреть ее, чтобы госпоже было приятнее. Она знала от матери о ворожбе, но рабам было запрещено пользоваться магией, да и госпожа никогда не просила об этом. У этих дроу были более чем странные привычки и предпочтения.

Нарва открыла неприметную круглую коробочку. На самом донышке лежали измельченные засушенные листья настоящего растения с поверхности. Было в этом что-то необычное — ощущать под землей запахи подлунного мира. Наверняка аромат понравится госпоже, решила Нарва. Она взяла щепотку листьев и бросила в воду. Комната наполнилась пряным терпким ароматом. Сегодня рабыня как никогда хотела угодить госпоже. Что это? Чувство вины за еще несовершенное действо? Нет, брось, Нарва, ты же не убийца... Ты не решишься, не уподобишься мерзким дроу...

Госпожа тем временем очнулась от задумчивости и, сбросив накидку, погрузилась в воду, блаженно откинув голову. Нарва протянула руку и прикоснулась к белым волосам, наслаждаясь их гладкостью и мягкостью. Гномку боги не наделили такой красотой. Она заплетала тонкие пепельные волосы в косички, за которые в детстве ее так любил таскать брат. Рука замерла. Перед глазами так и стояло постаревшее, осунувшееся лицо Амена.

Они могут снова быть семьей. Годы в рабстве потеряны безвозвратно, но У Нарвы и Амена может быть шанс встретить старость на свободе. В собственном, не чужом, доме. Не бок о бок с поработившими врагами, а среди своих. Так, как должно быть.

Если ради этого нужно лишить кого-то жизни — пусть. Лишь бы появился шанс...

И тогда Нарва решилась. Крепко вцепившись одной рукой в белые волосы, другой сдавив тонкую шею, она припечатала дроу ко дну каменной ванны. Госпожа разом потеряла величественный облик, принялась барахтаться и кричать, но вода глушила звуки. Изо рта девушки вырывались пузыри, а глаза расширились от испуга. То ли правду говорили о том, что женщины— дроу слабы, если лишить их магии, то ли мысли о брате придавали Нарве сил, но она держала госпожу крепко, пока та не затихла и не перестала сопротивляться.

Убила... Убила!

Нарва в ужасе отпрянула от купальни, с отвращением глядя на свои руки. Убийца... На что еще она готова пойти, как низко пасть ради возможности снова увидеть семью? Сколько еще внутренних барьеров предстоит сломать?

Маленькая дроу вошла почти неслышно, но осторожные шаги заставили Нарву вздрогнуть. Словно сквозь туман доносились до гномки слова. Что?..Что она говорит? Все напрасно? Свободы не будет? Но она же обещала... Она клялась, что отпустит Нарву, поможет выбраться из города...

И тут гномка, наконец, поняла: коварная дроу с самого начала не собиралась даровать свободу рабыне. Разве способна на такой щедрый жест та, что задумала убить родную сестру? Она нарочно подстроила ее встречу с Аменом после того, как поняла, что у отчаявшейся женщины не осталось причин желать избавиться от зависимого положения. Нарва не видела брата двенадцать долгих лет, и именно сейчас вдруг случайно столкнулась с ним в коридоре. Разве бывают такие совпадения?

Даже дурак задумался бы на ее месте. Но наивная Нарва поверила в чудо. Поверила, потому что хотела. Потому что все эти годы, несмотря на то, что свыклась с унижениями и побоями, мечтала о том, что когда— нибудь этому кошмару придет конец.

Дроу все продумала. Нельзя ни на мгновение забывать, на что способны темные эльфы ради достижения поставленной цели.

Нарва забыла.

Подхватив острый камень, лежавший у купальни, гномка устремилась к дроу, но и здесь коварная тварь ее опередила, метнув кинжал. Время замедлилось и казалось, лезвие медленно и плавно разрезает кожу, входит в плоть, врезается во внутренности. Нарва бессильно осела на землю. Сознание помутилось от боли. Дроу была так близко, что можно было дотянуться и коснуться ее лица рукой. Словно яд, выплевывала она слова: "Ты никто!" и улыбалась так самодовольно, так мерзко, наслаждаясь еще одной победой в своей жизни. Из последних сил рабыня стиснула все еще лежавший под рукой камень и ударила. Дроу пошатнулась и рухнула на спину.

Глаза Нарве застилали слезы. Вот и все. Все едва ожившие надежды на лучшую жизнь пошли прахом. Когда ее найдут другие темные эльфы, то, без сомнения, придумают самое жестокое наказание, на какое только способен их извращенный ум. Они будут пытать ее, безжалостно ломая остатки воли. Растерзают и принесут в жертву своей отвратительной богине.

Острым краем камня Нарва порезала руки и бессильно привалилась к краю каменной чаши. Нет уж. Пусть ее заберут гномьи боги и судят по справедливости. Перед ними ей не страшно держать ответ.

За дверью послышался неясный шум. Через мгновение гномка почувствовала: в комнате появился кто-то еще. Она с трудом приподняла голову и сперва решила, что угасающее сознание играет с ней злую шутку. Но в следующий момент лицо одного из незнакомцев оказалось так близко, что пришлось поверить: они реальны. И они не дроу. Люди, светлокожие эльфы. Наземники! Здесь, в Шиндилрине! Не может быть...

Сквозь звон в ушах доносились обрывки фраз.

— Поднимай ее. Быстрее!

— Что делать с этой?..

— ... только темную...

— Но она истечет кровью!

— Ей уже не помочь. Уходим! Иллара, быстрее!..

Все стихло.

Нарва слабо улыбнулась. Какая ирония. Выходит, ее жизнь совсем ничего не стоит, если даже наземники предпочли ей дроу.

В коридоре вновь послышался шум. В купальню ворвались вооруженные дроу, с криками и руганью на языке, из которого гномка знала только iblith, и то только потому, что именно так дроу всякий раз обращались к ней. Ей было все равно. Она уже ничего не видела, хоть глаза ее и были открыты. Свет померк. Боль ушла.

Нарва, наконец, обрела свободу.

Глава 3

(Дроусская пословица)

Жаркий полдень выжигал землю, выпивал силы. На лесную опушку неторопливо вышел олень, горделиво оглядывая собственные владения. Но едва различимый шорох в кустах заставил его испуганно дернуться. Выдох — вдох... Тренькнула тетива. Мгновенное замешательство стоило жизни тому, кто на мгновение возомнил себя хозяином леса. Он упал, пораженный стрелой в шею и забился в предсмертной агонии.