— Вы правда живете в три раза дольше нас?
— Где-то так, даже поболее. Ты удивлен?
— Нет, у нас бытует поверье, что вы практически бессмертны.
— Я даже догадываюсь откуда это взялось. Вы же меняетесь с возрастом, а мы практически нет. А если нашелся кто-нибудь по какой-то причине запомнивший вампира в лицо в молодости, то и через много лет, даже под закат собственной жизни он увидел бы его совершенно таким же. Вот, например, ты если бы остался среди своих и нравы у вас были бы лояльней вполне мог эту легенду своим опытом поддержать. Возможно, мы бы еще появлялись на твоем пути порой. Причем именно те, кого ты мог успеть запомнить.
— Хочешь сказать рано или поздно вы меня все равно бы увели?
— Трудно сказать. Но ты не мог нас не заинтересовать. Но и сомнений нужен ли ты здесь настолько, чтобы значительно повышать вероятность этого, вызывал немало. Это важно для тебя?
— Да нет, того, что могло быть фактически не существует... И все же я даже представить себе не могу как это: не стареть, но умирать.
— Нет, умираем мы, если это не трагический случай и не болезнь, будучи дряхлыми стариками. Да, впрочем, и в первых случаях, это тоже может быть именно так не зависимо от возраста. Многократный или просто существенный недостаток линны для компенсации повреждений — и запускается старость.
— То есть как?
— В какой-то момент организм любого наэрла или наирии исчерпывает свой ресурс. Выражается это в том, что перестает усваиваться линна. Сколько ее не пей и какой бы она не была. После этого начинается резкое старение. Но такие не покидают уже дворца. Даже точнее сказать своей башни. Никогда. Впрочем это "никогда" длится максимум три танца луны. И все. Башня стариков стоит справа за центральной у самых болот. Тела обреченных рассыпаются в прах не оставляя от себя почти ничего в ее подвалах.
— Как же это ужасно. Жить над кладбищем, зная, что совсем скоро окажешься там...
— За все надо платить. В том числе и за долгую молодость. Впрочем, там у них все сделано так, чтобы им было удобно. И жрецы постоянно бывают там, помогают им правильно найти дорогу в чистые долины Богов.
— А простые, здоровые люди не бывают там?
— Практически нет. Это очень тяжело: вроде бы человек еще движется, живой, но уже почти труп. И совсем, совсем не такой, каким ты его знал. Только где-то в глубине... Часто под старость, зная, что им осталось немного, некоторые старательно отучают от своего присутствия друзей и даже переселяются заранее в башню стариков. Хотя от этого настоятельно отговаривают жрецы. А некоторые вообще уходят в сень болот или бросаются в пропасти. Только мне кажется это неправильно. Ведь остаются считанные дни, чтобы настроиться на переход в долину Богов.
Мы какое-то время помолчали.
— Вечно молодое племя, — пробормотал я, — то есть даже невозможно исходя из внешности понять кто старше, кто моложе. И все общаются на равных если не считать различий в статусе. Но и они у вас не настолько помеха как принято у нас, то есть я хотел сказать Смиалоэтов.
— Да, у нас с этим проще, хотя, некоторые градации все равно возникают спонтанно. Например в моем караульной смене все в основном помоложе — старшему где-то около 85, а вот в карауле Итаска почти всем больше ста, хотя есть и мои ровесники. Но, конечно, у нас другие понятия возраста и все равно все это проще. Тот же Нияст моложе меня лет на одиннадцать, а я тебя, предполагаю, старше раза в два.
— В два!!! — я не мог этого осознать. В моем понимании те, кто старше меня настолько это еще, конечно, не старики, но уже безумно далекие от всяких там мальчишеских забав солидные члены общества, с которыми почти невозможно найти общий язык.
— На самом деле разницу следовало бы признать чуть меньшей — у нас гораздо дольше остаются детьми. Например, в шестнадцать весен наэрл еще и на взрослого не похож — и ростом заметно ниже и разворот подкрылок не тот.
— У нас в этом возрасте, даже раньше на год или два начинают жить самостоятельно
— А тебе сколько? Можно полюбопытствовать?
— Скоро будет 21.
— Как я точно угадал — я встретил уже 43 весны. У нас как раз только к твоим годам юные наэрлы и наирии получают право на собственное жилье и возможность не отчитываться в своих делах жрецам-воспитателям. До этого живут в продолжение жреческой башни вместе с детьми и помогают их растить.
— Вовремя же я сюда попал... Хотя, понимаю, мой возраст ни на что бы не повлиял. В своем племени я после 21 должен был бы стать воином. И только через год после этого имел бы право на семью.
— У нас начинают служить в карауле не ранее 25. Конечно, у вас совершенно другой счет к веснам. Вы намного раньше становитесь взрослей.
Неожиданно я представил себе, что через какие-то 50, 60, 70, максимум 80 лет я возможно буду сидеть здесь же глубоким, готовящимся к смерти стариком, а напротив меня вот так же будет сидеть совершенно такой же как и сейчас Свест, который старше меня больше чем на 20 лет и у которого впереди еще очень долгая жизнь.
Я думал об этом, казалось бы, без особой горечи. Ведь я еще очень молод и у меня в запасе есть еще какое-то количество "молодых" лет. Или этого мне будет недостаточно?
— Ладно Рин, давай спать. Завтра у нас много дел.
— Да, надо что-то начинать. Возможно, мы дойдем и до конца.
— Рассчитываю на то. Хотя, возможно, жрец надеется, что ты сломаешься раньше.
Я не нашел нужным ему отвечать.
* * *
Утром я встал с постели раньше, чем Свест. Он еще спал на циновке в углу, когда я уже завтракал.
Однако вскоре он тоже встал.
— Куда мы пойдем? — спросил я.
— Пойдем во внешний лес. Нечего малышню удивлять.
Вскоре мы оба уже спускались. Само собой у меня первый раз появилась возможность оказаться за пределами башни другим путем — путем преодоления внешней стены сначала вверх, а потом полетом вниз. Я отметил, что к таким путешествиям за спиной я уже почти привык. Только дух захватывает в момент начала спуска. Мы немного углубились в лес. Справа от нас было то ли маленькое озеро то ли болотце. Свест присмотрелся и сорвал широкий полый стебель акрои и протянул его мне:
— Попробуй, сожми!
Я попробовал. Стебель был упруг и когда я его сжимал, он стремился распрямиться назад. И требовалось значительное усилие, чтобы не дать это ему сделать. Свест сорвал еще один и дал мне в другую руку.
— Сжимай оба.
— Зачем?
— Чтобы охота с тобой не оказалась уж слишком рискованным предприятием, тебе как минимум надо обладать цепкостью. А для этого должны быть сильные пальцы и ладони.
— Хорошо. Ты мне расскажи, как это — охота со мной?
— Конечно расскажу и повторю не один раз, я не самоубийца. Только пока я говорю ты сжимай. Значит так: пока мы, то есть я ищу на кого напасть — ты находишься у меня на плечах. И я тебя очень прошу — не разговаривай со мной. Мы оба молчим. Наконец я выбрал, нашел. Конечно, здесь ты мне будешь мешать. И я должен буду оставить тебя где-нибудь наверху. И опять ни одного слова. Я покажу — ты переходишь на ветви и там уже держишься. Потом я бросаюсь. Буду признателен, если ты сможешь не закричать. Как только я оказался внизу можешь начинать спускаться. Конечно, если ты будешь медленно ползти, я могу уже не дождаться. Так что тебе надо будет научиться побыстрее спрыгивать. И желательно на ноги и без травм. Иначе — все. Затеянное нами предприятие на этом завершается. Ты сжимай, сжимай. Если что, то ты должен быть способен на одной руке за меня схватившись висеть. Итак, подходишь как можно быстрей, я уступаю тебе жертву, потом закрываю прокус и мы смываемся.
— Я больше не могу!
— Что? Слушать?
— Нет, сжимать — руки больше не работают.
— Ладно оставь, чуть отдохни и потом начнешь опять. Итак, на чем я остановился? А вот. Возможно, жертва была одна и мы можем совершенно спокойно удалиться. Но, возможно, я замечу, что движется кто-то еще. Кстати, когда спустишься, да и сверху, только не в ущерб аккуратности, ты тоже все-таки посматривай. И вот тут, если что — кричи. Но, возможно, к нам ринутся несколько человек. Если один-два — я их легко раскидаю, хотя мы обычно предпочитаем не связываться. Но если больше — тут самый лучший способ выйти без каких-либо потерь — взвиться вверх. Я всегда успею, а ты всегда нет. Поэтому я обязательно постараюсь тебя подхватить. Так вот если ты промедлишь, или не сможешь зацепиться, или сорвешься во время рывка — можешь подставить и себя и меня. Поэтому ты должен быть способен очень крепко и быстро вцепиться. Иногда на ходу. Поэтому начинай опять сжимать. Ну, а когда мы будем наверху, можно сказать, что все в порядке. Ах вот еще... вряд ли, но, возможно, ты окажешься внизу далеко от меня и на тебя кто-то набросится или отгородит от меня. Так вот постарайся не пугаться — я никогда тебя не брошу. Но последнее маловероятно — я не буду рисковать и охотиться, когда вокруг толпа народа.
— Это все? — мои руки невольно захотели сжаться в кулаки и неволно я продолжил упражнение.
— Нет конечно, но случаи, что ты будешь предупреждать криком тех, на кого мы охотимся или подбежав набросишься на меня или огреешь чем я даже не хочу рассматривать. Придется опять тебе доверять.
— Слушай а аллиолов вообще кто-нибудь когда-нибудь брал на охоту?
— Да, это довольно обычная ситуация. Особенно когда хотят усилить у тех ощущение общности или проверить наличие ее. Только обычно берут аллиола прожившего с нами хотя бы год. И первый раз кто-нибудь страхует в стороне. Но нам один на один велел оставаться жрец. Возможно, чтобы мы могли трезво оценить тебя. Или, чтобы я больше привязался к тебе и мне стало бы трудней подвергнуть тебя неоправданному риску. Я-то уверен, что риск оправдан и тобою и так дорожу, но не всем это очевидно. Ладно, бросай сжимать, клади ко мне в сумку — потом еще повторишь. А теперь — бегом.
Мы понеслись вперед огибая бесконечные стволы и перепрыгивая через овраги. Я изо всех сил старался не отставать от него. Хотя, конечно, он соизмерял свою скорость с моей. Он порядочно меня загонял: все остановки всего лишь на миг и снова вперед, наконец он бросился на траву. Я с вздохом облегчения сел рядом.
— Ну бегаешь ты еще ничего. Сойдет. Давай перекусим и пойдем наверх. Ты вроде уже нормально с высотой?
— Более-менее, — сказал я принимая из его рук вяленую рыбу и егод.
— А надо хорошо, — ответил он жуя.
Трапезу мы завершили выпив из бутыли какой-то сок. Немного передохнули, глядя в безоблачное небо. Потом еще немного пробежались по прямой.
— Вот здесь земля не такая жесткая. Итак перебираемся наверх. Залезай на спину и крепче держись.
Едва я запрыгнул на него, Свест рванул почти вертикально и так резко, что у меня появилась возможность убедиться, что земля здесь если и мягкая, то с большим "почти". Свест тут же вернулся:
— Я же сказал тебе — крепче держись, а ты что делаешь?
— Пожалей меня Свест, — взмолился я, — у меня и так руки ноют.
— Я тебя лучше пожалею на случай, если нас будут с дубинкой догонять, а ты вот так им под ноги свалишься. Давай, цепляйся опять! Ну хорошо, хорошо, я буду двигаться медленней и плавней.
Со второго раза, мы все-таки оказались вдвоем наверху. Он выбрал относительно толстый сук и предложил мне на него перейти. Не совсем уверенно я смог это проделать. Я хорошо помнил, что внизу не фаррис и даже не вода.
— Ну вот ты отдыхай, а я скоро приду.
— Не издевайся, Свест!
— А что не так? Я же не предлагаю тебе спускаться. Просто посиди, привыкни, отдохни, наконец. Заодно потренируйся молчать.
Его возращения я ждал как никогда, и заметил его еще издали. Он это понял:
— Вот так внимательно всегда и смотри. Теперь давай спускаться. Не бойся, я рядом, смогу поймать. Так аккуратно соскальзывай с ветки вниз, но при этом фиксируй себя этой рукой. Будь готов повиснуть на ней. Не бойся — сорваться тебе я не дам. Теперь, как только ноги коснутся нижней ветки, руку отпускай, но вторая всегда наготове. В идеале касание не обязательно. Внимание, когда отпустишь — сжимайся вниз и хватайся руками на нижнюю ветвь. И лови равновесие!
Каким-то парадоксальным образом мне удался диктуемый трюк. Правда на третьем повторе ноги проскользнули мимо. Руки лишь махнули по воздуху. Но спускающийся параллельно Свест успел меня обхватить и притянуть к себе. Надо сказать я тоже довольно споро схватил его за предплечье как только он оказался рядом.
— Вот видишь и цепляться неплохо получается уже, даже на лету, — констатировал он, — а вот здесь уже не высоко, можно просто спрыгнуть вниз. Ты же это пробовал?
— Но только не на землю.
— Ничего — я буду ждать тебя внизу, подстрахую, но постарайся встать на ноги, а чтобы их не сломать и не отлететь в сторону надо, подчиняясь инерции полета едва коснувшись земли присесть сохраняя равновесие, — миг и сам он внизу.
Я представил что внизу фаррис, только невысокий. На ноги я попал, даже не забыл их слегка согнуть, но равновесие я бы ни за что не удержал, если бы внизу меня просто-напросто не поймал руками мой учитель. Причем, мне показалось он был готов удержать меня в воздухе в ногте от земли.
Потом, слегка отдохнув, мы опять все повторили сначала. Даже рванул вверх он снова так, что я не удержался. В следующий раз он двинулся плавней, зато не стал ждать когда я как следует устроюсь. Я повис на руках, но подтянуться не смог и снова упал. Еще попытка... Затем опять спуск. Так мы продолжали до тех пор, пока я не свалился без сил после очередного прыжка вниз.
После этого мы наконец двинулись в обратный путь напоследок ополоснувшись в реке.
Когда мы вернулись, в моей комнате нас уже поджидал Нияст.
— Свест, прошу, оставь его в покое, Свест — словно взмолился он.
— Это в любом случае не смертельно, ты же знаешь — парировал Свест, — и вообще я бы не хотел эту тему продолжать. Ты лучше скажи, что по этому поводу сказал тебе жрец? Конечно, я могу спросить и у него...
— Он сказал, что при благоприятствующей тому воле Богов обряд будет проведен по личной просьбе аллиола Риарина к жрецам. Так он имеет право на такую просьбу, заслужив это своим участием в обретении реликвии. Вопрос решен на уровне полномочных представителей светской и духовной власти. То есть, как я понял, между твоим бывшим приятелем и тобой. Учитывая мою ценность для племени, все вышеназванные обстоятельства, а также при условии, что будет проявлена в виде благоприятных обстоятельств положительная воля Богов, моего согласия как бы уже и не требуется. Знаешь, а я может еще возьму и не подчинюсь!
— Все точно. Но обряд-то все равно будет проведен. И твое присутствие будет обеспечено. Линна утечет в землю, вот и все. Получится зря мы его замучаем. Нияст, успокойся, от тебя больше ничего не зависит. Смирись и давай не будем ссориться. Я тебя уверяю — все будет хорошо.
— Свест, но вдруг ты ошибаешься, Свест?
— Ты подожди, может быть жрецы сочтут, что на это нет воли Богов. В конце концов решать это им предстало куда более, чем нам. А сама подготовка, я тебя уверяю, лишь поможет Рину стать сильней. И, извини, но мы, честно говоря немного устали и собираемся спать. Завтра увидимся.
