— Что так мало? — удивился Свест, — я бы больше положил. Записи-то, видать, остались аллиольские.
— Может он не хотел их убивать. Они же были ручные? — выдвинул версию Ней.
— Ты еще скажи домашние... Кажись речь-то идет о древнем аналоге нашего договора с Эттами. К чему это может привести. Сначала — наирий прикормить, потом сами, потом все смешались и вот результат. Хорошая повесть, надо будет иметь в виду и не переходить некоторые грани отношений.
— Это пока только начало. Слушайте дальше. "И набросилась на него дюжина..."
В этот момент раздался стук.
— Войди! — вскрикнул Нияст.
Оказывается, к нам заглянул Аркетт. Мы все встали изобразив скромный поклон.
— Я в гости, так что можно без церемоний, — произнес жрец, проходя внутрь и присаживаетесь на циновку.
— Повинуюсь, жрец, — наклонил голову Свест и поднялся за еще одной пиалой, которую наполнил вином.
Аркетт словно не заметил его ироничного подобострастия.
— Что обсуждаем? — поинтересовался он.
— Да вот Ней читает нам свою расшифровку древних писаний — ответил Свест, протягивая ему чашу.
— Как уже? — удивился жрец.
— Пока только пять страниц... остальные пока еще не по порядку.
— Так о чем там?
Мы почти наперебой рассказали ему не только пересказанное Неем, но и некоторые соображения по этому поводу. Потом Ней продолжил:
— "И набросилась на него дюжина воинов с копьями и воткнули их в него. Но потом сжалились над ним две женщины и дали ему пить кровь, но та не исцелила его и умер он, не дожив до встречи лун".
— Видно мало дали, не хватило даже для поддержки — заметил жрец.
— Дюжина таких ран сразу? Для поддержки много линны нужно, — согласился Свест.
— "И увидели люди, что и они смертны", — продолжал тем временем Ней, — "и угрозили, что с каждым будет так, кто нарушит вождя повеление. И был советник у правителя. И спросил он у него: "ежели совсем не будет серого племени, то кто будет корзины носить, мешки таскать, связь с отселенцами у падающей воды держать и с прочими вдали, и по лесам рыскать в поисках древесины крепкой и травы полезной? И кто будет выполнять другие дела, которые слишком тяжелы для человека обычного?" И прислушался вождь к голосу его и разрешили серым оставлять детенышей, но не более двух детей на женщину. Прочих же забрали и бросили в пропасть".
— Вранье все это... не могли серые люди дать скотам так издеваться над собой, — не сдержался Свест.
— Они были в явном меньшинстве — ответил ему я, — и зависели от, как ты выразился, скотов. Исчезни последние, где вы все будете?
— Вами, пришельцами, точно не прокормимся.
— Скажи еще — предателями!
— Так, не хватало вас еще разнимать... — заметил Аркетт.
— Я еще вчера отказался это делать, если что, — вспомнил Нияст.
— Чтобы больше не было по этому поводу разногласий, — поднялся со своего места жрец, — пока просто предлагаю иметь в виду, все вампиры называют между собой диких аллиолов скотами, а себя людьми, притом, что для самих аллиолов они-то — твари, но сами аллиолы — люди. И так было из века в век. И всем присутствующим это известно. Проблема в том, что с нами Рин. Мы настолько привыкли считать его за своего, что хоть и говорим при нем все на его языке, иногда забываем себя контролировать и говорим так как привыкли по-своему. А он еще слишком молод и заводится с пол-оборота. А такие скользкие моменты будут всегда.
— Я понял — ты предлагаешь мне уйти, — отвернулся я.
— Думаю это никому здесь не понравится. Надо научиться относиться более отстраненно к таким моментам. И если собеседник говорит что-то, что кажется неприятным представить себя на его месте. Я уверен, что в реальной ситуации, ты, Свест будешь категорически настаивать, что важно не то, что пришлый, а то, что инициирован в племени и не нарушает его законы. И ты Рин, если бы вдруг пришлось выбирать чью бы жизнь ты выбрал — Свеста или незнакомых тебе аллиолов? А предателями тебя могли бы назвать Смиалоэты — для них ты еще подходишь под это определение. Если хочешь, чтобы тебе это кто-то сказал — иди к ним.
— Я как сглазил их, — заметил Нияст, — говорил о том, что они становятся словно похожи и теперь жалею о том.
— Да ты собственно был тогда прав, — произнес жрец, — только сходство не всегда ведет к миру.
Меньше всего мне хотелось ссориться со Свестом, да и жрец был совершенно прав, но слова извинений никак не могли сорваться с моего языка. Лишь с извиняющимся видом я поднял на Свеста глаза. И поймал почти такой же взгляд. Мы придвинулись ближе и прижались щеками другу к другу. Потом обнялись.
— Вот так и сидите! — заявил Нияст, — если, конечно, хотите дослушать. Аркетт не знаю как тебя благодарить. Не знал бы что с этим делать.
— Ладно, продолжай, мы согласны, — произнес Свест, не снимая с меня руку, — так, Рин?
Вместо ответа я прислонил голову к его плечу. Хорошо, хоть Ней не нашел нужным напоминать вслух про синяк на щеке Свеста. Хоть бы он пропал поскорей!
— Так, на чем я остановился? А вот, — он нашел пальцем нужную строку, — "Но никогда с тех пор не приходилось больше уничтожать их младенцев. Никогда у серых женщин с тех пор не бывало больше двух детей. И вели за тем строгие записи. Люди же прочие жили мало, но становилось их все больше и больше и не стали нужны им кровопийцы для работ. Ибо стало много пленников и рабов. А эти непокорностью чаще славились. И тогда повелел вождь изгнать их прочь ибо боялся прогневить Богов, сразу уничтожив их".
Здесь я понял, что Свест хотел что-то сказать, но все же промолчал.
— "И ушли они прочь. И все в племени понимали, что это смерть их. И ждали многие, что вернуться они и признают себя последними из рабов и присягнут страшными клятвами перед Богами в том. Но они не пришли. Но все едино прогневили люди Богов своей жестокостью, и те сделали изгнанных напастью для оставшихся, лишив изгнанных человеческого зерна в груди и обратив их в безумие. Ибо те стали нападать на людей и насильно брать их кровь. И мерли люди от того. И молились жрецы Богам и послали Боги милость — вскоре перестали нападения нелюдей быть для людей смертельными. Но все же немало было и тех, кто болел после того. И подкараулили люди, засаду устроив, одного нападающего и забили его кольями. И нашли их прикопы в лесу и хотели напасть на них, но там пусто было. Видно успели нелюди покинуть их. Вынесли воины лишь пожитки да запасы их. Но снова видно не было людям Милости Богов". Да, это последняя фраза и та что за ней словно впопыхах нацарапана. Так значит, дальше... "Вот они звери серые ограду посбивали и воинов на ней поубивали их же кольями и рвутся..." Эта страница испачкана.
— Это все? — спросил Аркетт
— Не совсем. Дальше продолжено словно другой рукой. Вот там что: "О, прочитавший это, видишь ли ты, как я был прав, ратуя за то, что чем больше мы потакали бледным, тем скорее они уничтожали нас? И слава Богам, что дали нам слух непомерный, и он дал нам возможность уйти загодя, едва заслышав копий звон и тем спасти детей своих, да и не только оных. Ибо нашли мы мертвого..." тут имя... Кстати, многие имена — просто обычные слова, только переводить мешают. Например здесь — "сын волка, рожденного ночью" и еще что-то добавлено.
— Ладно, не отвлекайся, только суть давай, — прервал его Свест.
— "И нет конца горю нашему и горю жены и детей его. Мы работали больше всех в племени — они убивали детей наших, мы пожалели детей своих — они стали грозить нам кольями, мы согласились с их волею — они людьми перестали считать нас, мы возмутились — они прогнали нас на гибель. Стало быть мы — не ихнего, мы иного племени. И в дальнем лесу от них мы устроились, но кровь наша взбунтовалась и глаза застила и стала сильнее воли нашей и те из нас, кто вскоре после изгнания встретил в лесу бледного соплеменника бывшего высасывал всю силу его. Но это ж нас и образумило и мы заключили клятву промеж собой не брать крови ни от кого больше, чем тот отдать может без погибели. Дабы отличаться делами от прогнавших нас. И так вот к чему привело это. Нет нам покоя в своих домах, и убит безжалостно ближний наш ибо сорок ран на нем сквозных. И опустошены мы и разграблены. И было нам явление Божественное и поняли мы, что должно нам забрать свое у того, ныне чужого нам племени. И прочую долю забрать. Ибо разве не мы блага им веками создали? И ночью сплотились крепкие и пошли войною на бледнолицых. Ибо ночью те слепы все. И зашли мы за ограду их, поубивав многих их воинов. Вернули мы взятое у нас со сторицей, и забрали с собой и все книги жреческие их, которые они от прочих прятали ибо рецепты травные многие нами были туда и вписаны, да и знать хотели мы как иные мы средь них оказались. И вот открыл один из нас первую страницу и прочел, что вышли мы все из ...", вполне возможно, здесь название "Сатри", что "за плоскостью над пропастью". И, кстати, здесь тоже название и очень похоже, что эти буквы в озвучке близки к "Атсченген". Хотя, возможно, и неправильно считать, что озвучка этих знаков такая же как у более поздних только на основании их близкой схожести. И далее здесь вывод — "туда видно и надо вернуться нам..." Вот это — все.
— Занимательная история... — задумался жрец, — интересно откуда вырван этот эпизод?
— Возможно, в зависимость от ... — Свест усмехнулся, — диких попала какая-то выделившаяся группа?
— Вполне возможно, только немного странно, что не упоминается, охота других групп, — обратил внимание Аркетт, — да те серые будто как-то словно и не поняли, что их перешкалило от недостатка линны, это я о том, когда они начали убивать. Потом восстановили баланс и стали поступать разумней. Все так естественно... Или они так давно с добровольно их прикармливающими аллиолами были, что забыли все на свете?
— Да сложно это забыть... — удивился Свест, — ты-то Ней, сам об этом, что думаешь?
— Думаю надо дальше заняться переводом. Что зря гадать, когда все краскою по листу выведено?
— Тоже верно... — согласился с ним жрец, — я вот что думаю. Пожалуй я у вас здесь официально обоснуюсь. Дай как сюда свои записи Ней... Нет, лучше вместе пойдем — если что покажешь как расшифровывал. Чтоб сомнений не было. Сегодня у нас внутренний молебен — значит все жрецы на месте. Будешь работать в тесном взаимодействии с нами. Думаю, Боги поддержат.
— А ты уверен, что ты останешься наблюдателем? — поинтересовался Свест.
— Уверен. Жребий бросать не станут. Если только очередность сделают... Ладно, мне пора. Ней, собирай что нужно и идем. И имя мое позабыть не забудь!
Они ушли, продолжая что-то выяснять на ходу. Только в этот момент я отодвинулся от Свеста. Глянул на его припухшее лицо.
— Что смотришь... есть такое понятие — зеркальная справедливость — чуть слышно пробормотал он что-то не совсем понятное и добавил громче, — зря ты во мне ищешь соперника. Как минимум рановато.
— Да не в этой жизни... — я тоже сказал это себе под нос, и громче, — даже не знаю, что на меня нашло...
— Хочешь меня победить? Так, ради принципа. Согласно полученному от рождения рефлексу. Так знай — давно это ни у кого не складывалось.
— Просто не знаю. Ближе тебя и Нея у меня никого нет. Даже Ирлин — это другое.
— И с ней ты меня, по сути, обошел, — почти засмеялся Свест.
— Это получилось само собой, она и заговаривала со мной... Свест, как ты меня терпишь?
— Как диковинного зверька, — то ли в шутку то ли всерьез выдал Свест, — Ты ведь сам так и думаешь?
— Не знаю...
— И все же ты можешь на меня рассчитывать. И еще — сними-ка лучше с шеи знак. — Он указал на знак силы, — для зимовки это слишком сильный талисман. Спрячь куда-нибудь. Целей будешь.
— Думаешь?
— Подозреваю.
Я стащил кулон через голову и пошел искать для него место в своей комнате. Свест не последовал за мной, а ушел к себе. Я спрятал презент черного не в вещах, а в обнаруженную в стене пещеры щель, которая располагалась почти у пола. Снаружи не было ничего заметно, но если знать где — достать можно мгновенно.
Судя по всему, сейчас была глубокая ночь, но спать я не мог. Будь бы я до сих пор Смиалоэтом, то сидел бы сейчас на тесной полке, или, если бы удалось занять место, около костра, дым бы выедал глаза, еда сухая, вода, соки по выдаче, не отойти, не выйти некуда. Только разве что за льдом, намерзающим вокруг выхода в наружный коридор и в самом этом коридоре. Нет, сейчас бы еще за водой, бочки с которой тоже были бы припасены здесь же. Ближе к весне, коченея, их снова придется набивать льдом, поскольку вскоре будет уже слишком тепло, чтобы намерзал лед, но слишком холодно и ветрено, чтобы выйти наружу. Но все это мне казалось бы абсолютно естественным и нормальным и я всячески бы избегал любых конфликтов, понимая, что у всех есть поводы для дурного настроения и что... дерущихся, без всяческих лишних разборок, просто разгонят палками. А здесь-то что мне не так? Слишком свободно? В этот момент я понял, что не в силах оставаться один. Дошел до комнаты Свеста. Дверь была закрыта, я постучал и вошел после приглашения.
Комната освещалась только камином. Свест уже устроился на ночлег.
— Извини, если разбудил, — виновато проговорил я, — что-то не хочется оставаться одному.
— Да, не стесняйся. Устраивайся, где хочешь.
Я постелил циновку недалеко от камина, как и он, и ночью поймал себя на том, что лежу головой на его откинутой руке.
22. Не сорваться.
Когда я проснулся, в комнате нас было уже трое и только я один не спал. Непривычно бледные, они лежали по разные стороны от камина. Наверно, даже будь я нынче диким, сейчас я все равно принял бы их за людей, точнее за таких же людей как и я сам. Есть только маленькая разница...
Меня одолели фантазии. Интересно могло бы все случиться наоборот? Ни Ней меня, а я бы его увлек в свое логово? Опустим неприветливость моего бывшего племени... Как бы, интересно, он смог прижиться среди таких как я? И смог бы? Чувствовал бы он свою неполноценность, вынужденный зависеть от того дадут ему крови или нет, как чувствую ее порой я? Из-за того, что меньше знаю, из-за того, что слабей. Попытался бы сбежать туда, где его сила была бы естественной, а его неполноценность незаметна поскольку все вокруг такие же? Или бы дал себя приручить к корму, прикормке, обязательствам? А посмел бы он напасть, понимая, что численное преимущество решит исход не в его пользу? А, допустим, смог бы я при себе такого держать и не опасаться? Вот, они сейчас спят... Нет, я бы скорей накинул на них покрывало, если бы было прохладно. Но откуда им-то это знать? Или они и правда всегда начеку? Или чувствуют мое настроение?
Первым проснулся Свест.
— О черт... — услышал я его голос, — снилась какая-то ерунда, словно кто-то сбивает меня сверху и я не могу шевельнуться. Наверное, не удобно лежал. Какое сейчас время суток?
— Сейчас узнаю, — я поспешил к выходу.
Так, солнышко с лучиками. Интересно, через сколько времени его перечеркнут?
— Свест, день, но как давно понять невозможно, — отчитался я вернувшись.
