— Эй парень! — окликнул меня человек в гвардейской повязке, я затрепетал изнутри, — зря ты здесь стоишь. Светлейший жрец сейчас не выглянет — в это время он еще спит. Лучше к вечеру приходи. После веселья на площади. Эй, ты смиати-то понимаешь?
Он все-таки почуял чужака.
— Есть, дели слив, мало слав, — коверкая смиати и добавляя моаинские слова ответил я, — понимай, разум бервелакий жрейц, слава его. Хоть свиэт окана евойго узверити. Уходить треб динема. Якосты идероги аби воины. Сим залечиса ико барве свеиты.
На последних словах я указал на голову и ногу. Я очень хотел верить, что похож на дурака, который верит в чудодейственную мощь верховного жреца Смиалоэтов. Нет, конечно, если повезет — может он-то и поможет мне совершить чудо.
— Ну, лады, тогда стой. Только не вздумай кричать! Шкуру спущу, не посмотрю, что ты ранен.
Еще раз смерив меня взглядом, гвардеец пошел прочь. Да я стою, стою. И кричать не собираюсь. Пока... Вот бы еще узнать поточней сколько здесь еще таких остолопов шляется. Но некогда. Сколько мне понадобится времени чтобы достичь того окна? Хотя, даже если меня и заметят, то все равно вряд ли что успеют сделать. Разве что "снимут" стрелой. Впрочем, я не замечал поблизости лучников. Пока еще подбегут... Я еще раз огляделся. Почти все направления просматривалось шагов на сто и ничего подозрительного я не замечал. Я тщательно растер пальцы, заглотал кубики и резво запрыгнул на сук верта. Заметил кто или нет? Лучше не гадать — в любом случае должна помочь скорость. Лишь бы там, за окном меня не встретили гвардейцы. Выше, выше, быстрей, быстрей. Скорость не в ущерб аккуратности, черт возьми. Все, дальше ветки слишком тонкие. Но хорошо, что сучья верта упираются в стену. Легко на нее перейти. На почти отвесной стене я как на ладони. Успокаиваю себя тем, что если меня подстрелят и я сорвусь с этой высоты все, что будет позже, для меня потеряет всякий смысл. Может оно бы и к лучшему. Все, я почти у цели. И — вот оно. Я протискиваюсь в достаточно широкое окно. И как это я не заметил, что на нем стоит сосуд! На меня ошалелыми глазами смотрит еще лежащий в своей постели жрец. Дорогой ты мой — как же я рад встретиться с тобой наедине! Мне нужна твоя помощь.
Служитель Богов успевает спрыгнуть с лежанки и пытается добежать до двери. Где ему. Когда я почти за его спиной он понимает это и пытается рывком схватить со стола лежащий там обломок стрелы с отточенным наконечником. Тебе бы это не помогло — внутренне хохочу я, но идея мне нравится. И как я сам об этом не подумал... Я мигом заламываю ему руку, притягиваю к себе и вот он совершенно беспомощен. Вместе с ним мы подходим к столу и я сам беру в руку обломок стрелы и подношу ее поближе к его горлу. Черт, а почему он молчит?
— Кто ты? — слышу наконец. Ну хоть прорезался голос! Сиплый какой.
— Если захочешь — потом познакомимся, — прямо ему в ухо прошипел я, — а пока делай, что скажу и, может, выживешь.
— Да ты понимаешь, тварь, с кем разговариваешь! — завопил жрец, обретя вновь полноценный тембр. — Я — верховный жрец великого племени Смиалоэтов! (слава Богам — я не ошибся). Великие Боги покарают тебя, исчадие горнила земли, чертово отродье, и ты узнаешь, что есть гнев Богов, когда кто-то смеет угрожать их служителю. А если хоть волос упадет с моей головы, то Великие Боги превратят тебя в пыль. Вечное проклятие, вечное проклятие ждет тех, кто..., кто — здесь он захрипел и закашлялся.
Тяжело толкать речь с выкрученными руками и когда у твоего горла держат заточку.
— Да-да, правильно, — я не мог не согласиться, что мыслит он в нужном направлении, — именно это ты и пообещай тем, кто сейчас нас будет окружать. Сразу же расскажи о карах за твою смерть, если они причинят ее тебе не выполняя моих пожеланий. Надеюсь, что кто-нибудь еще верит во всю эту чушь и мы не останемся с тобой в мертвых дураках.
Тут в дверь настойчиво постучали. Да, ребята, бегаете вы не очень.
— О великий жрец, дозволь нам войти и убедиться, что все в порядке в светлой келье твоей, — донеслось из-за двери, — мы слышали крик твой и один из паствы твоей сказал, что видел как нечто лезет в твое окно. Не опали гневом твоим! Дозволь лицезреть тебя!
— Да что там — заходите! — поскольку жрец явно опять на время потерял дар речи, я не нашел ничего предосудительного в том, чтобы самостоятельно их пригласить.
Дверь тут же распахнулась и на пороге замерли пять гвардейцев.
— Только близко очень не надо подходить, — предупредил я, — я очень нервничаю. Могу нечаянно вот этого насмерть поцарапать и плохо будет всем.
Один из гвардейцев сделал шаг в комнату. Скотина жрец не желал мне помогать и молчал как рыба.
— Я не шучу! — решил я попробовать убедить их сам, — и страшный гнев Богов обрушится на каждого, кто обречет на погибель светлейшего служителя их, благого жреца. Великого из величайших. Вечное проклятие тому кто поспособствует гибели его действием или бездействием. И это будет тот, кто приблизится ко мне еще хотя бы на шаг!
Я был сам удивлен своим красноречием. Честно, сам не знал как в итоге завершу начатую тираду. Но, судя по реакции гвардейцев, я был вполне убедителен — они попятились назад. Я сделал шаг в их сторону, они отошли еще дальше.
— Я собираюсь выйти наружу! — сообщил им я, — если это удастся мне, то удастся и жрецу. Но если я только замечу лук...
Здесь я добавил несколько взаимосвязанных слов, которые вряд ли часто слышат эти стены и одновременно прижал заточку посильнее к горлу жреца. Кажется, даже и впрямь слегка его поцарапал.
— Ступайте прочь! — наконец-то, хоть и довольно тихо, оказал мне посильную помощь жрец.
Я пошел вперед — гвардейцы покорно пятились, не спуская с меня глаз. Оказавшись в проеме двери я аккуратно огляделся. Слава Богам — справа был тупик и он был пуст. Я тронулся налево. Здесь не оказалось таких длинных и путаных коридоров как у Агори и дорогу к выходу, двигаясь практически боком, чтобы никто не напал со спины, я нашел легко.
Когда мы со светлейшим оказались на улице, напротив нас оказалась целая толпа гвардейцев. Я довольно лихо выскочил наружу и встал так, чтобы за моей спиной оказалась стена.
— На десять шагов назад! — проорал я во всю глотку, — Всем! Считаю до трех. Раз... три!
Гвардейцы отошли почти бегом. Зато позади них стали появляться обычные жители.
— Мне не нравится затеянное вами представление! — громогласно оповестил всех я, — поэтому решил показать вам свое. Но мне все равно нужен выбранный вами герой. Захваченного вчера вампира быстро, сюда!
Только бы послушались, только бы... Только бы он мог идти... Только, только...
— Луки вниз! — крикнул я заметив, что подошли несколько лучников, — или ждите гнева Великих Богов — я убью его!
Я словно игрушку встряхнул скованного ужасом жреца. Впрочем, я догадывался, что пока я стою держа его перед собой — им проще попасть в него, чем в меня. Насколько я видел в нас не целились. При этом все смотрели на меня с ужасом и ненавистью, как на злейшего врага. Я поймал дикий взгляд знакомой мне геттам Илъяизы. И тут... Тут я увидел, что около входа в пещеру положили стянутого веревками по рукам и ногам Свеста. Кажется мое сердце забилось в два раза быстрей.
— Развязать!!! — в этот раз я превзошел сам себя по громогласности вопля.
И только тут сообразил, что ору почти на ухо жреца. Сейчас он не только разучится говорить, но не ровен час и оглохнет — с запозданием догадался я.
Один из гвардейцев подошел к Свесту с заточкой. Я на миг подумал, что все потеряно, но он лишь опасливо перерезал веревки на его руках и ногах и тут же отскочил. Свест довольно лихо освободился от остатков пут. Еще сдирая обрывки он глянул на меня и я понял, что он меня не узнает. Но он быстро осознал, что к чему и оказался рядом.
— Рин ты? — чуть слышно уточнил он, как и я не спуская глаз с окружившей нас толпы.
— Да я, — согласился я с очевидным, — Ты как?
— Относительно, помяли слегка.
— Свест сейчас многое зависит от того насколько ты будешь в форме, — сверля толпу глазами заговорил я, — поэтому давай восстанавливайся за счет меня. Только береги зубы, расслабиться я сейчас, видишь, не смогу. Быстрей, пока они лишь глядят. Вдруг оклемаются и что-нибудь выкинут.
Свест провел рукой по моему плечу и последовал сильный, резкий удар. Я только сильнее прижал к себе что-то орущего жреца и поближе поднес к его морде заточку. Многие бывшие соплеменники смотрели на меня совершенно ошалело. Возможно я, держащий в захвате их жреца и одновременно с присосавшимся вампиром на плече, и впрямь казался им чертом, вылезшим из самого огненного чрева земли. Напившись, Свест отстранился и привалившись к стене замер буквально на время полного полета смиалоэтской стрелы. Я думал только о последнем.
— Все, можно идти, Рин.
— Разойтись, — рявкнул я, — иначе этого деятеля я верну вам в нарезку.
— Разойтись, именем высшей власти! Именем Богов, — в этот раз охотно поддержал меня жрец.
Наш совместный приказ возымел должное действия и дорога стала свободна.
— Свест, следи за нашей спиной! — очень громко произнес я, — и если хоть кто-то поднимет лук — дай мне знать, я сверну этой мрази голову. Хоть не за так пропадем.
— Ну, зачем сразу голову, можно поторговаться — ты ему сначала ухо отстриги, — заметил так же громко Свест. — Не волнуйся меня стрелой в один момент не убить — я закончу, если что.
— Луки опустить! Дубины положить на землю! Иначе — прокляну! Именем Богов! — снова оказал нам эффективную поддержку жрец.
Действительно дубинки все начали бросать себе под ноги. Если кто-то медлил — к нему подходили другие и вырывали их из рук и тоже бросали. Ни одного лука я вообще не наблюдал.
— Не приближаться к нам ближе полета стрелы! — это был мой последний приказ. И я быстро, насколько это было возможно с полупридушенным медлительным жрецом пошел в сторону леса. Свест не отставал держа руку на моем плече. Краем глаза я видел, что он весь обратился в зрение и слух.
Даже и без криков дрожащего жреца нам дали отойти на приличное расстояние и лишь затем тронулись в след.
Вот и лес.
Я развернулся к толпе и огорченно отметил, что все-таки первоначальное расстояние между нею и нами заметно уменьшалось.
— Если вам нужен ваш жрец — приказываю отойти подальше и я сразу отпускаю его!
Жрец хотел что-то крикнуть, но у него видимо от быстрой ходьбы перехватило дыхание.
— А где гарантия, что ты его сейчас не убьешь? — послышались возгласы из толпы.
— Я клянусь своею жизнью и волею Богов!
Здесь мне пришелся очень кстати слегка измененный текст родовых клятв. Народ начал понемногу отступать. И только одна из фигур, напротив, кинулась к нам. Я узнал Гая.
— Я узнал тебя Рин, и твою ручную тварь, что троих наших за раз порешила, я тоже узнал. Я узнал тебя, урод! — заорал он мне в лицо, приблизившись почти вплотную.
На какой-то миг мне показалось, что он сейчас ударит меня и ему безразлично, что будет со жрецом. Жрец, который очередной раз смог ощутить остроту своего же клинка, отчаянно завизжал:
— Исчезни Гайчен, уходи, именем Богов, Богов, Прочь... Да кто же ни будь, оттащите этого психа прочь! Именем Богов!
— Я узнал тебя Рин, хотя на твоей роже проклятие Богов, — тем временем продолжил Гай, — Я все, все рассказал о нашей последней встрече и жрецы отслужили обряд проклятия. Ха-ха-ха и вот твою рожу почти не узнать! Ты теперь — урод! УРОД! И этим для тебя проклятие Богов не ограничится!
К нам приблизилось еще несколько человек, у меня уже появились сомнения, что удастся уйти и я так сжал горло жреца, что тот начал хрипеть, а из-под острия заточки выступила липкая кровь. Но те, другие, подхватили сопротивляющегося и плюющегося Гая за руки и поволокли прочь. И вот расстояние между воинами Смиалоэтов и нашей группой стало немного больше расстояния полета стрелы.
— Свест, готовься, — скомандовал я.
— Я давно готов. Предупреждаю, Рин, если ты не удержишься — я вернусь. Мы уйдем отсюда только вдвоем.
— Я не сорвусь, Свест. И так на три... Раз, два...
Я одним резким движением отшвырнул на приличное расстояние жреца (три!!!), запрыгнул на спину Свеста. Мы рванули вверх. Может нам вслед и полетела какая-нибудь стрела, но ей нас уже было не достать.
* * *
Немного времени спустя, находясь в полной безопасности за долиной Ашенген, Свест остановился и крепко обнял меня, потом чуть отстранил не в силах оторвать взгляд от страшного шрама на моем лице.
— Рин, ты же меня спас, Риарин. Ты, ты смог! Какой же ты отчаянный. Но, о Боги! Все-таки, Рин, что же с твоим лицом? Это те тебя так?
— Нет, Свест, в данном случае это свои. Я хотел сказать — Агори.
— Зачем, как? И главное — кто? Я, я разберусь...
— Как раз с этим справились без тебя. Но уже ничто не вернет мне обратно мое лицо и не надо говорить, что можно жить и так. Об этом мне уже пытался рассказать Нияст. Я не хочу этого обсуждать.
Свест не нашел, что мне сказать. Вернулись мы почти молча. Потом были удивленные вопли, дикие торжествующие крики, шум, поздравления со всех сторон. Нас буквально качали на руках, жали руки, ощупывали словно не верили, что это именно мы. Я едва вырвался, оставив Свеста ликующей толпе и вбежал в жреческую башню. Войдя в знакомую келью я увидел, что Аркетт стоит ко мне спиной.
— Зачем пришел? — обернулся ко мне жрец, — вернись обратно. Ребята так переживали за вас. Ты теперь их герой. Да и Свест тоже. Иди — принимай законное ликованье. Торжествуй! Ты — заслужил этого как никто другой.
— Я не хочу...
— Тогда иди к Ирлиинн. Она давно ждет тебя...
— Нет, тем более я не хочу показываться в таком виде ей.
— Она любит тебя...
— Вот и пусть продолжает любить...
— Вряд ли ее напугает твой вид.
— Вполне достаточно того, что он пугает меня. Я не хочу идти к ней, не хочу. Мне не надо ее жалости. Пусть, постепенно, не видя меня, она начнет от меня отвыкать и найдет себе другого. Пусть кто-нибудь скажет ей, что я ее разлюбил. Передайте ей, что у Смиалоэтов я встретил другую женщину — свою старую любовь и хочу иметь семью и детей.
— Это правда?
— Конечно нет. Но это самая лучшая версия, чтобы помочь ей меня разлюбить.
— Я еще подумаю, что ей сказать, но конечно, в таком состоянии тебе лучше не видеться с ней. Может тебе аффики дать?
— Я справлюсь сам. Я — сильный. Не хочу.
— Я слышу ребята тебя зовут. Они сейчас будут у этих дверей. Что им сказать?
— Скажи, что я решил жить с храмовыми аллиолами. Ты ведь давно меня сюда зазывал. И видеть никого не хочу. Я же теперь ваш герой, я верховного вождя спас. Могу я хоть что-то попросить для себя от племени? И я прошу только одной вещи — оставить меня в покое, одного! — я перешел на крик.
— Ладно оставайся. Может, приляг, отдохни, а я пойду, попробую всех убедить тебя не беспокоить. Надеюсь, ты придешь в себя, Рин.
* * *
Последующие дни шли для меня словно в полусне. Будто какая-то заторможенность овладела мной. Ко мне в комнату заходил только жрец. Наши диалоги были редки и отрывочны. Иногда я просто не отвечал. И даже не обращал внимание на то, что он говорит. Только отдельные фразы задевали меня настолько что я что-то произносил.
