— А насколько это всё законно? — поинтересовался я у сонбе, — И что мне будет, если меня поймают за незаконной предпринимательской деятельностью?
— Почему незаконной? — не понял он, — я тебя на работу приму. Как положено.
— На работу? — теперь уже не понял, — как вы меня примете на работу, сонбе, если сами работаете?
— Я собирался как-то начать бизнес, — сказал Ши Юн, — Даже зарегистрировал фирму, но у моего партнёра возникли проблемы в семье, и дело пришлось отложить. А фирма открыта. Так что я тебя могу принять на работу. Всё законно. Только пока об этом лучше никому не говорить.
— Почему?
— Потому, что я буду "забирать заказы" у отеля. Каждый туристический отель в Сеуле работает с конкретными фирмами. Если возникает надобность в гиде, нужно звонить им. А я буду часть таких заказов забирать себе. Тебе понятно?
Понятно, — подумал я тогда, — система мне совершенно понятна. Ничто не ново под луною, как говорится.
— А если это откроется? Что будет тебе за это? — поинтересовался я.
— Не бойся, Юн Ми-ян! — улыбнулся Ши Юн, — не откроется! Я умный. Например, скажу, что для постояльцев эти фирмы были дорогими и я нашёл им дешевле.
— Дорогими? — не понял я, — дорогими для постояльцев отеля "Golden Palace"? В нём же сплошные богачи живут!
— Юн Ми-ян, — нравоучительно сказал сонбе, — они богатые не только потому, что много зарабатывают, но ещё и потому, что не тратят деньги куда попало. Знаешь, какие они жадные? Чаевых никогда не дадут!
Я, честно говоря, как-то слабо поверил, что такая глупость прокатит. Что лицо Юн Ми тут же и отобразило. Увидев моё недоверие Ши Юн принялся меня убеждать.
— Чего ты боишься? Ты же несовершеннолетняя! Что тебе будет? Деньги буду брать у постояльцев я. Потом буду отдавать тебе твою часть. Если хочешь, давай я тебя не стану брать на работу. Будешь говорить, что просто помогала туристам. Стой на этом и всё. Никто ничего не докажет!
— Хорошо, — сказал я тогда сонбе, — я подумаю. Посоветуюсь. С дядей.
Не то что бы я горел желанием общения с дядей, но разговора с ним было не избежать. Ведь он же меня устроил в "Golden Palace"? Он. Значит о том, что меня уволили, он всё равно узнает. И возможно, одним из первых. Сообщат. Скажут, что его протеже не оправдала возложенных на неё надежд и всё провалила. Поэтому, ничуть не сомневаясь, я набрал его номер и, дождавшись ответа, сказал: Добрый день, уважаемый самчон-ним, это Юн Ми! Меня выгнали с работы и мне очень нужно с вами поговорить! Срочно!
(самчон, — родной дядя. Прим. автора)
Дядя, на той стороне трубки, от услышанного, похоже выпал в "осадок". По крайней мере, после моих слов уважаемый самчон-ним, издал какой-то хрюкающий звук и секунд десять молчал, видно собирая мозги в "кучку".
— Как это могло случиться? Ты же так хорошо справлялась?! Тебя ведь даже по телевизору показали! — наконец пришёл в себя дядя.
— Самчон-ним, я как раз хотела это рассказать при встрече! Пожалуйста, не говорите пока об этом онни и умми!
Чтобы семья пока не знала, я хотел потому, чтобы не возникали лишние разговоры. Опять вспомнят, что Юн Ми — больная, начнут охать, ахать. Про врачей вспомнят. Хватит того, что я "врачевателям душ людских" каждый вечер делаю и отправляю тесты. Начинает напрягать уже это занятие. Нужно уже как-нибудь придумать, как отделаться от их надзора. Но пока непонятно — как? В общем, я решил сначала поговорить с дядей, определится с новой работой, а потом уже ставить в известность родных. Одно дело — указали на дверь, другое дело — нашёл лучшее место.
Встреча с дядей произошла в назначенном им кафе. Аджосси появился в знакомом чёрном плаще и тёмных очках-капельках. Не вылезает он из них, что ли? Или у него нет ничего другого?
Мой рассказ о событиях той бурной ночи его весьма озадачил. Больше его поразило то, что я вот так вот, (сама!), взяла и позвонила военным.
— Тебе кто-то сказал так сделать? — несколько раз, на разные лады, не веря мне, спрашивал он.
— Сама придумала, самчон-ним, — скромно отвечал я.
То, что меня берут на работу переводчиком, поразило его ещё больше. Правда, когда он узнал, что это не совсем "честно", его удивление уменьшилось, но я тут же восстановил его "градус", сообщив, что хочу знать — насколько такая полулегальная работа может повредить моей будущей карьере айдола?
Дядя от изумления аж очки снял.
— Ты хочешь стать — айдолом? — смотря на меня круглыми глазами, спросил он.
— Да, самчон-ним, — смотря ему в глаза, твёрдым голосом ответил я.
— А твоя мама об этом знает?
— Да. Она против. И онни против.
— Юна-ян, — дядя принялся зачем-то объяснять мне причину, почему они против, — в агентствах очень строгие требования к внешности, — ты, конечно, красивая девочка, но не фотомодель. А туда берут только фотомоделей.
— Дядя, я всё решила, — так же твёрдо как и прежде ответил я, — меня возьмут. Увидите.
— Ты так изменилась, Юна-ян, — сказал дядя, покрутив шеей в воротнике плаща, — совсем тебя не узнаю. Ты такая... уверенная в себе стала! Это хорошо, что ты повзрослела, но твоё решение стать айдолом — глупость. Зачем это тебе вдруг понадобилось?
— Самчон-ним, я хочу заработать деньги!
— Зачем тебе деньги?
— Хочу купить дом, чтобы было, где жить, оплатить учёбу сестры за границей и обеспечить старость умми. Ещё, хочу быть независимой и жить так, как я хочу! Человек без денег выглядит жалким. Я не хочу выглядеть жалко, самчон-ним!
Самчон-ним только головой покачал, услышав, на что мне нужны деньги.
— Большие деньги, — покачал головою дядя, — А большие деньги, это всегда большой риск их не получить. Может, правильнее будет выучиться, выйти замуж и спокойно жить, работая переводчиком? Глупо ставить всё на одну карту. Жизнь это не казино, Юна! Какой она у тебя станет, если ты проиграешь? Ты думала об этом?
— Смерть достаточно близка, чтобы можно было не страшиться жизни, самчон-ним, — ответил я ему фразой Ницше.
— Юна! Ты меня пугаешь! — услышав, что я сказал, изменился в лице дядя, — что ты такое страшное говоришь?
— Так, — неопределённо сказал я, сделав лёгкий жест рукой, — в мою голову стали приходить умные мысли. Наверное, я действительно повзрослела, как вы говорите, самчон-ним!
Дядя опять покачал головой, помолчал, посмотрел на меня и попробовал убедить по-другому.
— Мне кажется, что ты придаёшь слишком много значения деньгам, — сказал он, — и в твоём возрасте это выглядит достаточно странно. Не знаю, почему ты вдруг стала к ним так по-особому относиться. Раньше у тебя такого не было. Скажу тебе, что деньги, это, конечно, хорошо, но отнюдь не главное в жизни. Ты в этом сама убедишься через пару лет, когда влюбишься, и любовь станет для тебя важнее всего на свете.
— Деньги важнее любви, самчон-ним, — не согласившись, отрицательно покачал я головою, — без них любви между мужчиной и женщиной не бывает. А если бывает, то очень быстро заканчивается. Поэтому, деньги — первое, любовь — второе.
— Откуда ты об этом можешь знать, в твоём возрасте?
— Ммм... В кино показывали, самчон-ним.
— Что за фильмы ты такие смотришь? — недовольно проворчал дядя, усаживаясь поудобнее, — Во всех дорамах по-моему только и показывают про беззаветную любовь...
— Я не верю сказкам, самчон-ним. Вы-то сами в них верите?
— Ну, а любовь к родным? — не ответив на мой вопрос, спросил дядя, — Разве я помогаю вам из-за денег?
— Я знаю, что вы любите меня и мою сестру, самчон-ним, и уважаете мою маму, — ответил я, — Вы искренни в своих чувствах. Но думаю, что и тут изначально дело было в деньгах. Если бы у вас нечего было бы дать, чтобы помочь тем, кого вы любите, разве вы бы пришли тогда? Зачем бы вы пришли? Смотреть, как страдают близкие и чувствовать себя жалким и беспомощным от того, что ничем не можете им помочь? Думаю, что вы тогда бы не пришли, самчон-ним... И не потому, что вы плохой, а потому, что для мужчины такое невыносимо. Вот поэтому, я считаю, что деньги лежат в основе всего. Прошу меня простить, самчон-ним, если я в своих размышлениях зашла слишком далеко...
Дядя был весьма сильно удивлён нашим разговором. Очень сильно. Можно сказать — ошарашен.
— Ты странная стала Юна, — вновь сказал мне он, прощаясь и подводя итог нашей встрече, — Да, этот несчастный случай сильно повлиял на тебя... Сильно.
А по поводу моего вопроса о новой работе он сказал, что это, конечно, незаконно. Но раз я буду наёмным работником, то ничего в этом такого нет. За всё отвечает директор. Пусть только все бумаги как нужно оформит. В общем, сказал то, что я думал сам об этом. Поэтому, получив подтверждение своим мыслям, я дал согласие Ши Юну на сотрудничество. Вот только договор мы с ним уже неделю никак не подпишем. Ши Юн дал мне почитать его образец, я прочитал, онни, унни прочитали, согласились, теперь он никак до нашего дома не доедет. Пообещал, что приедет сам, чтобы моя мама никуда не ездила, и мы всё у нас дома и подпишем. И в нашей кафешке это дело и отметим. Вот, всё едет. То одно, то другое. Нужно напомнить ему. Если не может, пусть даёт подписанный с его стороны два экземпляра, мама Юн Ми их оба подпишет, один — верну. Обойдётся без халявного банкета, тормоз, раз никак не соберётся! А то это уже начинает напрягать...
Я вздохнул.
Всё нужно делать самому... Всё нужно пихать... Никто за тебя ничего не сделает... Ладно, договор я с этого тормоза обязательно вытрясу на этой неделе, а сегодня у меня запланирован очередной "пробег" по туристическим местам Сеула. Хочу посмотреть своими глазами, как они выглядят "в натуре", дабы потом туристам рассказывать реальные вещи, а не фантазии из цветных буклетов. Да и самому интересно. Ощущаю себя тем самым белым вегугином, открывающим для себя удивительную Корею! На улице весна, солнышко, я гуляю, глазею. Деньги, пусть на мелочёвку, в кармане уже есть, просить ни у кого не нужно. Свобода! Красота!
А жизнь-то, налаживается! — подумал я, вставая из-за столика, — поеду-ка я на рыбок посмотрю. Ни разу не был в океанариуме, наверное, здорово там. Весьма туристическое место. Думаю, что не один раз придётся сводить туда экскурсию...
— — — — -
Время: вечер того же дня
Место действия: Дом мамы Юн Ми. Комната сестёр.
В интернете сижу. В экран гляжу. Информацию впитываю. Пытаюсь разобраться в вопросе — "как не отсвечивать"? А если точнее — как сделать так, чтобы Юн Ми не выделялась на фоне других девушек? А то у меня последнее время такое впечатление, что стоит мне лишь, где появиться, как все на меня только и пялятся. Я понимаю, что я не местный и делаю ошибки в разговоре, не зная принятых правил поведения. Я понимаю, что я не знаю в подробностях поведения девушек, ибо всегда был парнем. Всё это не тайна для меня и всё это я прекрасно понимаю. Но всё же? Может, я делаю фатально что-то не так? Почему у меня такое ощущение, что все смотрят только на меня, когда я просто иду или стою? Паранойя? Начало шизофрении и расщепления сознания от попадания в другое тело? Только этого мне не хватало!
Зная, что у меня есть проблема требующая решения, я "залез" сегодня в интернет с целью найти информацию о корейских девушках. Разобраться — "что я делаю не так"? Можно, конечно, онни — "попытать". Но думаю, что в этом случае она будет как та многоножка из известной басни, которая хорошо танцевала. Пока она просто танцевала — всё было тип-топ, но как только у неё стали спрашивать подробности, про то, как она именно это делает, какую ногу, за какой поднимает и почему, многоножка впала в ступор, не сумев объяснить то, что до этого делала легко и непринуждённо. Думаю, что так же будет и с Сун Ок. Она делает всё, что положено делать девушке — автоматом, не задумываясь, на подсознательном уровне. Потому, что она девушка. Попробуешь перевести это бессознательное в сознательное — вряд ли она сможет связно объяснить, почему она делает так, а не иначе. Я знаю. Пытались мы с друзьями как-то раз узнать у знакомых девчонок — почему они такие странные и делают как-то всё по-особенному, хотя понятно, что нужно делать — иначе? Ну, ничего хорошего из этого не вышло. Поругались тогда с подругами в пух и прах. Объяснить они не смогли и решили, что мы, таким хитрым образом намекаем им, что они — дуры. Хотя цель с парнями мы преследовали совсем иную — исследовательскую. Так что, онни — это на крайний случай. Потом, совсем недавно, она меня "мордой по столу повозила" и общаться мне с ней нынче как бы — беее... Предложила пойти, сходить, оценить мои таланты. Так сказать — предварительно, до участия во всяких конкурсах в компаниях.
— Тебе разве самой не интересно? — спросила она, — Узнать, насколько ты готова к прослушиваниям?
Спросила и с мамой так многозначительно переглянулась. Я это заметил и понял, что это "жжжж — неспроста"! Похоже, у кого-то родилась идея спустить меня с небес на землю, поставив нос к носу с суровой реальностью. Однако я согласился, решив, что идея здравая и мне бы было действительно неплохо оценить свой стартовый уровень в хореографии и пении.
Сначала, мы с онни пошли в развлекательный центр, где по её словам любила бывать Юн Ми. Там были игровые автоматы с большими разноцветными кнопками в полу, на которые нужно было нажимать ногами, стараясь успевать за танцующей мультяшкой на экране, которая показывала, куда именно нужно жать. Ну-у... Что сказать? Облажались мы с Юн Ми по полной. Ног-то, оказывается, у неё — не две! А целых пять, или даже семь! И все — не двигаются! И путаются между собою! И вообще, это не ноги какие-то, а самые настоящие коряги! Соревновавшаяся со мною онни выиграла с разгромным счётом. И не один раз.
Потом мы с ней пошли петь в один из караоке-баров, которые тут на каждом углу. Сун Ок заказала нам кофе и десерт, и мы взялись под них с нею петь. Сначала выяснилась такая "засада" — я не знаю ни одной местной песни! Ни слов, ни музыки. "Забыл" всё, наффиг... Забыл! Разучили песню. Онни показала, как она поётся. Ну, что сказать? Слабенько у Юн Ми вышло, слабенько. Если Сун Ок уверенно "выбивала" из караоке 70-90 баллов, то я, только 50 — 60. В общем, подводя итоги теста на "айдольную профпригодность", я могу занести себя только в категорию — "мясо". Причём даже не высшего сорта, а так, "третий сорт — не брак"... Онни тогда, после нашего похода, мне ничего не сказала, впрочем, как и умма. Видно, решили дать мне время самому сделать выводы и "созреть". Что ж, молодцы. Психологичненько так обыграли. Только вот одно но, которого они не знают. Отступать я не собираюсь! Не боги горшки обжигают! Ногами дрыгать можно научиться за пару лет. Пусть уровня Майкла Джексона мне не достичь, но на сцену выйти будет не стыдно. Не совсем же Юн Ми ущербная? А голос... Голос тоже можно развить в какой-то мере. И совсем не обязательно пытаться переплюнуть Карузо. Если вспомнить, к примеру, голос Дитер Болена, так вообще можно подумать, смотря на него, что можно без оного обойтись... Эстрада, это не опера, где действительно, нужно что-то иметь. Потом, всякие программы есть, для "улучшения" голоса. Короче, прорвёмся! Главное — мелодия, ритм! А с танцами и голосом можно что-то и придумать...
