В общем, я "поднял вопрос" и тут же узнал, что "мой номер последний" и моё мнение мало кого вообще интересует. Пошли узнавать у "господина, который меня привёл", как быть? Вот уроды. Причём, глядя на их лица, мне серьёзно так показалось, что дай Чжу Вон, команду "клеить!", привязали бы к стулу, и приклеили бы, не взирая "на", как говорится. Жуткое дело, эти корейские заморочки. Но, "господин Чжу Вон" посмотрел на меня, и видно о чём-то ему глаза мои сказали, поскольку махнул рукой и сказал "сделайте, как она хочет". Короче, ногти подравняли пилкой, покрасили бесцветным лаком. Пусть будет так. Ногти сигналов в мозг не посылают, в отличие от лица!
В общем, всё неприятно и дискомфортно. Однако, я сказал себе, что это тренировка перед выходом на сцену. Как ни крути, без косметики там не обойтись. Даже не для того, чтобы выглядеть красивее, а из-за тонкостей съёмочного процесса. Если снимать человека под ярким светом, то без грима, его лицо, в записи, будет выглядеть "пятнами" из-за кровеносных сосудов, которые будут по-всякому просвечивать сквозь кожу. Я знаю. У меня с парнями был опыт подобной сьёмки. Поэтому, я решил, что салон красоты, это тренировка и не дёргался, воспринимая всё как неизбежное зло, с которым придётся смириться и жить в дальнейшем. Единственным приятным моментом в салоне оказался массаж головы, который мне "забабахали", когда мыли голову. Меня так растащило! Кажется, я даже уснул, на минуту, сидя прямо в кресле. Никогда у меня ещё таких "тасок" не было в парикмахерских! Впрочем, раньше меня в них стригли, а не устраивали "танцев с бубном", чтобы понравиться раз и навсегда.
После посещения салона, в машине, я по-быстрому ликвидировал наведённый марафет. Достал из "бардачка" влажную салфетку и всё стёр, вызвав удивлённый взгляд у Чжу Вона. Ну а чего было делать? Лицо прямо зудеть начало. Может, аллергия какая? Вот не было печали! А может это я себя просто "накрутил"? Ходят же девчонки целый день в макияже и ничего? Наверное, нужно просто привыкнуть к тому, что на лице что-то есть. Чжувонищу я объяснил свой поступок тем, что "сестра сразу заметит макияж". У того враз отпали все вопросы. Причёску спрятать, конечно, не получилось бы, но тут удачно подвернулся тот момент, что я сегодня получил форменную одежду, в которой буду работать. Подстричься под это дело — вполне себе нормальный ход, не должный вызывать вопросов у окружающих. Что было проверено и доказано. А "подвальчик, где меня стригли", я не найду. Скажу онни — не нашла. И глазами глупо похлопаю. Топографический кретинизм! Ну и на этом закруглимся. Кто там будет искать, где меня стригли?
Всё это понятно, одно печалит. Я вру, вру и вру. Постоянно вру. Когда это закончится? Если я буду продолжать и дальше в том же духе, то не видать мне приличной реинкарнации как своих ушей. Да, надо бы как-нибудь добраться всё же до какого-нибудь храма. Не знаю, что я там услышу, но думаю, что нужно таки сходить...
Я тяжело вздохнул.
Время: следующий день
Место действия: загородная резиденция Кимов. Кабинет бабушки Чжу Вона. Через сдвинутые на краешек носа очки бабушка читает листок, держа его в руках. Рядом со столом, за которым она сидит, стоит, с почтительным видом начальник охраны с папкой в руке..
— Ну-у, совсем не отличница, — с недоумённым видом говорит старая женщина, поднимая глаза и смотря на мужчину поверх очков.
— Да, госпожа, — согласно кивает тот.
Бабушка осуждающе качает головой.
— В мои годы девочки были более прилежными, — недовольно говорит она и возвращается к чтению.
— Девятьсот девяносто девять балов? — через мгновение вновь удивлённо поднимает она глаза, — Сан У, это ошибка?
— Нет, госпожа Му Ран, всё верно. Никакой ошибки. Мы проверили. Сертификат получен на совершенно законных основаниях.
— Хм... — задумчиво хмыкает бабушка, — как же это у неё получилось?
— В этом есть какая-то неопределённость, госпожа Му Ран, — говорит начальник охраны. Если прикажете, я более подробно займусь этим вопросом.
Бабушка несколько мгновений молча смотрит на него, потом, так и нечего не сказав, вновь возвращается к чтению.
— Задержала эксбициониста? — опять удивлённо приподнимает она брови, — правда?
Бабушка требовательно смотрит на Сан У, ожидая ответа.
— Так точно, госпожа, — кланяется тот, — у меня есть документы из полиции, подтверждающий этот факт.
— Смелая девочка, — качает головою бабушка, — не испугалась.
Она вновь возвращается к чтению.
— Хорошо, — кивает бабушка, дочитав доклад до конца, — передайте его Чжу Вону. Пусть узнает то, что хотел.
— Да, госпожа, — кланяется Сан У.
- Можешь идти, — говорит бабушка.
Сан У почтительно кланяется и выходит из кабинета.
Бабушка ещё некоторое время изучает листок бумаги и наконец, кладёт его на стол.
— Надо же, какая... — произносит она вслух и на секунду задумывается, подбирая подходящее слово, чтобы охарактеризовать Юн Ми.
-... подвижная девочка, — заканчивает она свою мысль.
Время: этот же день.
Место действия: Кабинет врача. Мама Юн Ми беседует с Чен Сёк.
— У меня для вас хорошие новости, уважаемая нунним, — говорит врач, держа в руке бумажку и разглядывая, что на ней написано, — результаты анализов показывают, что гормональный фон у вашей дочери находится в пределах нормы. Хотя, практически все показатели находятся в максимуме, но они их не превышают и с формальной точки зрения — всё хорошо.
— Формальной? — переспрашивает мама Юн Ми, — что вы хотите этим сказать, доктор?
— Видите ли, — чуть вздохнув, говорит доктор, кладя листок на стол, — хотя превышения предельных показателей и нет, но всё они повышены. Не один-два, а все. И это, в совокупности, выглядит как гормональный взрыв. Понимаете?
— И чем это может грозить, доктор?
— Обычно такую концентрацию гормонов в крови наблюдают у быстрорастущих подростков. К сожалению, у меня нет на руках результатов наблюдений Юн Ми предыдущих лет. Просто раньше никто не делал ей таких анализов, из-за ненадобности. Поэтому, мне сейчас трудно однозначно сказать — что это? Нарушение или ваша дочь просто растёт?
— Растёт? Доктор, моя дочь растёт? — удивляется мама.
— Растёт, но это совершенно не имеется в виду, только увеличение длинны тела, нунним. Тут речь идёт о комплексном росте организма. С набором массы тела, укреплением костей и да, с увеличением их длинны. У подростков так бывает. Обычно дети растут постепенно, прибавляя понемногу год от года. Но бывают случаи бурного роста. Когда ребёнок постоянно отстаёт в росте от сверстников, а потом, внезапно, за какой-то год, скачком, догоняет их. Конечно, первый, постепенный вариант, предпочтительней, но в жизни есть и второй, который нежелателен, но не менее, не считается патологией, требующей экстренного вмешательства. Я вам это объясняю для того, чтобы вы поняли, почему мне так трудно сделать однозначное суждение о происходящем. Тем более, повторюсь, что у меня нет данных её предыдущих наблюдений. Может, ей просто пришла пора — расти? Вы не помните, ннуним, у неё были периоды бурного роста?
— Нет, — отрицательно качает головою мама, — не припомню такого. Она никогда не отличалась от других девочек. Росла, как они. У меня никогда не было с нею проблем, доктор.
— Что ж, будем вести наблюдение. Ежемесячно сдавать анализы, следить.
— Но, доктор... — растерянно произносит мама, — куда ей расти? Она такая сейчас ладненькая девочка. На кого она станет похожа, если вырастет, доктор?
— Не всё так страшно, Дже Мин-си, — успокаивает женщину доктор, — Её рост сейчас 163 сантиметра, идеальным ростом женщины считается — 165. Если она вырастет на два сантиметра, то это будет неплохо. Как вы думаете, нуннним?
— Ну, наверное, да, — задумчиво отвечает мама, — лишь бы она дальше не росла, доктор.
— А что бы этого не случилось, — оптимистично произносит доктор, — мы будем следить за процессом, ежемесячно сдавая анализы. Если увидим, что что-то пойдёт не так, то мы сразу вмешаемся. Не беспокойтесь, Дже Мин-си. Давайте не будем волноваться, пока для этого нет причин. Хорошо?
— Хорошо, — согласно кивает мама, — доктор, меня очень беспокоит, что к ней никак не возвращается память. Юна устроилась на работу и там над ней смеются. Она постоянно забывает, как нужно себя правильно вести и разговаривает с начальником как с равным. Пока она ещё девочка, и это ей как-то прощают, но, что будет, когда она станет старше? Кто ей тогда станет прощать подобное поведение?
Доктор переплетает пальцы и, положив руки на стол, задумывается над заданным вопросом.
— Дже Мин-сси, — спустя некоторое время говорит он, обдумав ответ, — буду с вами откровенным. Думаю, что лучше вам иметь ясную картину перед глазами и действовать уже исходя из этого знания. Понимаете, нунним, случившееся с вашей дочерью, это редкий, но отнюдь не уникальный случай в медицине. Наукой накоплена определенная статистика наблюдений за подобного рода заболеваниями. Так вот, согласно этой статистике, чем больше времени проходит с момента потери памяти, тем меньше шансов у больного на её восстановление.
Мама Юн Ми испуганно ахает, прикрывая рот пальцами.
— Обычно, — продолжает говорить врач, — память восстанавливается в течение первых двух недель, при отсутствии выраженных физических патологий. Либо — до месяца. У нас с вами уже прошло гораздо больше времени. Я не стал говорить вам об этом с самого начала, чтобы не причинять вам лишнего беспокойства, тем более, что прогноз на благоприятный исход был велик. Юн Ми, по выходу из больницы, была здорова и никаких патологий у неё не наблюдалось. Но, похоже, мы столкнулись с одним из тех сложных случаев, когда все предпосылки к выздоровлению есть, а выздоровления так и не происходит...
Доктор вздыхает и, расцепив пальцы, разводит руками.
— И что же теперь делать, доктор? — испуганно спрашивает мама.
— Наблюдаться, — отвечает тот, — лечиться. Принимать укрепляющие память и улучшающие работу мозга препараты. Я же не сказал, что излечение невозможно. Просто шансы уменьшаются. Есть случаи, когда память к людям возвращалась и через пять, и через десять с лишним, лет. Но нас с вами, нунним, сейчас интересует то, как Юн Ми, прожить это время.
— Да, доктор, да, — энергично кивает мама.
— Я вижу только один выход, — советует доктор, — учите вашу дочь заново. Представьте, что она совсем маленькая и учите её всему, что она должна знать. Конечно, маленьким детям даётся больше поблажек и времени на то, что бы они стали полноценными членами общества, но ваша дочь старше, разумнее и значит обучаться должна быстрее. Видите, какая она у вас адаптивная? Не взирая на трудности, которые она испытывает, она всё равно находит общий язык с людьми и работает наравне со всеми. Ей просто нужна помощь, чтобы быстрее пройти этот сложный период её жизни. Помогите ей. Сама она не справится. Или справится, но это может потребовать большего времени и большего числа "разбитых коленок". Вы понимаете, а чём я говорю, Дже Мин-си?
— Да, да, доктор, — соглашаясь, снова кивает мама, — конечно! Конечно, я помогу своей девочке! Стану больше уделять ей больше времени. Как я об этом сразу не подумала? Спасибо вам, за совет, доктор!
— Рад был помочь вам, нунним. Надеюсь, я ответил на все ваши вопросы?
— Да доктор, но у меня ещё есть один.
— Какой, Дже Мин-сси?
— Я уже говорила вам, доктор, что Юна решила стать айдолом. Она говорит, что не видит смысла больше учиться в школе. С того момента как её в голову пришла эта мысль я ни разу не видела, чтобы она брала в руки учебники. Учёба совершенно перестала её интересовать. Всё играет на своём синтезаторе и поёт. И совсем не слушает того, что говорю ей я или её старшая сестра. Если раньше я видела, что мои слова для неё много значат, то теперь она их просто пропускает мимо ушей! Если так будет продолжаться дальше, то из-за своего упрямства она останется без образования! Я чувствую, что моя дочь отдалилась от меня. Это всё меня очень беспокоит, доктор! Пожалуйста, подскажите, как сделать так, чтобы она меня послушала и снова стала прежней Юн Ми?
— Хммм... — задумывается доктор, барабаня пальцами по крышке стола, — хммм..
— И хорошо она поёт? — интересуется он.
— Не очень, доктор, — вздыхает мама Юн Ми, всё какие-то ла-ла-ла. Говорит, что развивает голос.
— А как играет?
— Я так ещё и не слышала. Она всегда в "наушниках" играет...
Мама вновь вздыхает.
— Понятно, — говорит доктор, — что я вам могу ответить на ваш вопрос, Дже Мин-сси?
На несколько мгновений он замолкает, обдумывая ответ.
— Я, как доктор имеющий дело с различными отклонениями в работе мозга и нервной системы, могу вам сказать, что порою эти отклонения выглядят весьма и весьма странно. Настолько странно, что никаких логических построений "здорового" человека, подкреплённого историей и опытом всей мировой медицины не хватает, чтобы дать им хоть какую-то, устраивающую всех трактовку. Конечно, можно объяснять подобные непонятные случаи бредом повреждённого мозга, но существует очень много документально зафиксированных свидетельств, показывающих, что это не всегда так. Порою, люди, которые казались "странными" добивались неожиданных результатов, думая и действуя при этом самым необычным образом. Это, в особенности касается тех, кто пережил клиническую смерть. Как показывает накопленная статистика, люди, которые умерли и вернулись назад, кардинально меняют свою жизнь в подавляющем большинстве случаев. Когда читаешь истории их жизни, их попытки объяснить свои поступки, то невольно приходишь к выводу, что они оценивают время совсем не так, как те, кто ни разу не умирал. Похоже, заглянув за грань, люди меняют свои представления о ценностях. Хоть все говорят и знают, что время их жизни это самое ценное, что у них есть, но на самом деле не все это до конца осознают. Не наслаждаются каждым прожитым мигом, не жалеют каждый прожитый час. Чтобы такое случилось, людям нужна потеря. Чтобы времени у них осталось очень мало. Вот тогда-то они задумываются и начинают проживать каждый час, каждый день, скрупулёзно подсчитывая оставшиеся минуты. Но, как правило, это случается, когда человек уже смертельно болен или ожидает казни в тюрьме. По сравнению с ними, пережившие клиническую смерть, находятся в гораздо лучшем положении. Как правило, после возвращения, их здоровье не так уж и плохо, чтобы нельзя было прожить ещё несколько десятилетий, а если несчастный случай случился в молодости, можно считать, что впереди ещё целая жизнь! Я как раз говорю о случае с вашей дочерью, Дже Мин-сии.
