| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Слой пятый: Мне пятнадцать лет и я всё ещё выгляжу как голенастый подросток. Иногда мы втроём, а если брат отдыхает дома между контрактами, то вчетвером или всей компанией, если Кот возвращается не один, выбираемся из городка в степь. Там меня учат незаметно перемещаться, стрелять из лука, ставить и собирать палатку, разжигать костёр так, чтобы его не было видно со стороны, находить воду, определять съедобные и лекарственные растения. Делать перевязки и оказывать первую помощь. И не прекращаются тренировки боя с ножом и без оружия. А к метательным ножам добавляются звёздочки и всякие подручные средства. Кот объявил, что поскольку я женщина и у меня не хватит ума избежать опасности, его долг брата состоит в том, чтобы научить меня защищаться.
Слой шестой: Мне семнадцать. И на меня начинают обращать внимание мужчины. Но их быстро приводят в чувство отец и брат. Отец ещё достаточно силён, хоть и находится на покое сколько я его помню. А брат вошёл в силу и пользуется заслуженным уважением среди наёмников. Так что даже в отсутствие Кота всегда есть кому объяснить ретивым ухажёрам необходимость блюсти приличия.
Слой седьмой: Мне девятнадцать лет и я заневестилась. Но мои женихи намного слабее отца и Кота с друзьями. Скажите, как можно уважать мужчину, которого можешь сбить с ног ударом кулака? Я всем отказываю, отец не возражает, а Кот смеётся, говоря, что в худшем случае мне придётся подождать, когда он с ребятами решит уйти на покой. И вот тогда ребята устроят турнир за меня. Я не забиваю себе голову замужеством. В жизни столько всего интересного...
Слой восьмой: Мне двадцать. Юбилей, однако! Брат повёл меня в ювелирную лавку, чтобы я выбрала себе подарок. Я подобрала серебряные серьги с кошачьим глазом, брат купил их мне, сказав, что я ничего не понимаю в украшениях. Я ответила, что зато они мне нравятся. И пока мы с Котом, шутя, препирались, в лавку вошёл местный лендлорд. Кивнул Коту, внимательно посмотрел на меня. Мне почему-то стало неловко и я утянула Кота из лавки. А на улице было веселье, и тревога моя прошла. Мы смеялись и танцевали тарантеллу.
Слой девятый: отца вызвали к лендлорду. Он вернулся, усадил меня напротив, взял за руки и сказал: "Дочь, ты выходишь замуж. Не обсуждается. Помни из какой ты семьи и выполняй свой долг." Пассия отца завыла раненой волчицей: "Девочку нашу! Пятерых жён извёл ведь! Как ты можешь!!! Подожди хотя бы пока Кот вернётся!" А я сидела, смотрела на отца и думала: как же я не заметила, насколько он постарел...
Слой десятый: Я замужем за лордом. Мой муж не замечает меня днём, и не выпускает из рук ночами. Я стараюсь быть хорошей женой, но у меня не очень это получается. Но я стараюсь. Кот вернулся и лорд нанял его с ребятами сопровождать нас к морю. Отец теперь живёт в замке. Мой муж попросил его рассмотреть возможность повышения надёжности обороны замка. Отец помолодел, облазил все закоулки, изучает карты местности и архитектурные планы. Я благодарна мужу за его доброту к моей семье, но всё ещё побаиваюсь его. Наши ночи повергают меня в смятение, а посоветоваться мне не с кем. Может так и должно быть...
Из зеркала на меня смотрит молодая женщина, недавно вышедшая замуж, и всё ещё не привыкшая к изменению статуса. Спокойная, уверенная в себе и в тех, кто рядом, знающая, в чём состоит её долг... И не забивающая себе голову всякой ерундой, поскольку с детства усвоила, что надо радоваться каждому дню.
— Вот пока и всё, что я могу сделать. Что это с вами? Кот? Это всего лишь многослойная иллюзия...
— Нндаа... Гуру как-то в прошлый раз легче отреагировал. А сейчас глаза сузились, как через прицел на меня смотрит. Ребята в лёгком обалдении, но как раз им — простительно. Они ни разу не видели работу мастера иллюзий.
— Гардероб менять придётся. — Кот пришёл в себя.
— Гардероб — не проблема. Встань. — это уже ко мне.
Откинулся немного назад, смотрит, слегка сощурившись...
— Подними руки. Медленно поворачивайся кругом. — Я всё послушно делаю, но медленно начинаю закипать. Гррр!
Сухой щелчок пальцами, непонятная фраза... Нндаа. Магия — это "весчь"! — как сказали бы представители нашего молодого поколения.
Результат: я одета в длинную юбку из тонко выделанной замши, в замшевую же широкую рубаху поверх льняной блузки с воротником-стоечкой, под которой батистовая сорочка. Нижняя хлопковая юбка в оборках, длинные носочки, мягкие замшевые сапожки без каблука, замшевая же шляпа с широкими полями. Никаких панталон, хотя леди без них не ходят. Смотрю на Гуру, получаю в ответ холодный взгляд, молчу. Ну не при ребятах же о панталонах говорить.
Ребята тоже переодеты по местной моде. Замша и кожа, хлопковые рубахи. шейные платки. Насчёт наличия или отсутствия нижнего белья (кальсон, наверное) ничего сказать не могу, но думаю, что их Гуру не обездолил в этом плане, как меня.
В общем, не хватает только музыки Эннио Морриконе. Вестерн, блин!
Рюкзаки ребят тоже стали замшевыми. Они с тревогой смотрят на свои оклунки, а Гуру, наш Дольче и он же Габбана, говорит:
— Пожалуйста, переберите ваши личные вещи. Все предметы, нетипичные для этого мира придётся убрать. Временно. И ещё. Я хочу знать, что вы умеете в плане защиты — нападения, с использованием холодного оружия, и приёмов боя без оружия. Устроим небольшую разминку.
О! А вот это предложение мне нравится! После еды — зрелище!
Ой вэй! Позорище какое! Избиение младенцев. Иначе не скажешь. Только Жан-Батист порадовал. Ну, этот корсиканец с ножом не расстаётся, таки я даже забеспокоилась, но Бездново отродье покрывается чешуёй мгновенно, так что глотку удалось сберечь. Кот расстроен, а Гуру сказал, что подготовка у них очень хорошая, и он будет с ними работать пока мы в пути. Потом посмотрел на меня, улыбнулся:
— Твой урок фехтования через несколько минут. Переоденешься в фургоне, там твой багаж.
Нет, это что же такое, блин, я не хочу!!! Уныло бреду в фургон. Начинаю потрошить сундуки. Мама дорогая! Чего только нет! Сорочки-блузки-носочки менять можно трижды в день, нижние юбки — дважды. Что-то типа набедренных повязок. Чулочки, поясочки, нижние рубашечки — бордель отдыхает. Платья простого покроя, но из дорогущей ткани. То есть даже на вид — дорогущей, а сколько она на деле стоит, — неизвестно. Никакого ночного белья, ну это понятно, и никаких панталон, тоже ясно. Наконец нашла замшевые брючки, жилетки и рубашки мужского покроя. Ну и как я эти брючки надевать буду? На голое тело? Взяла набедренную повязку, намотала на себя, втиснулась в брючки. Хорошо, что со шнуровкой. Рубашка, шейный платок, жилетка. Теперь посмотреть бы на себя... А то, может в таком виде к людям выходить нельзя. Задняя стена фургона замигала, я приготовилась заорать, а она стала зеркальной, и отражающей молодую женщину в ковбойской одежде с метательным ножом в руке и отстранённым взглядом. Нндаа, быстро я вросла в образ. Фехтовать-то как не хочется... Надеваю шляпу, вылезаю из фургона, иду к Гуру, опустив голову.
— Не тяни время, не поможет. — Кто бы сомневался.
И опять два лёгких клинка, и сплошное мучение. Вначале. Потом я как-то въезжаю в тему и этот ужас начинает напоминать танец. А я использую всё: приёмы ножевого боя, приёмы боя без оружия, дорабатывая их на ходу под танец с клинками... Гуру довольно улыбается и... начинает меня гонять с удвоенной силой. Гррр! Потом я обрушиваюсь на землю и уже не делаю попыток встать. Всё болит, а ванной здесь нет.
Зато в фургоне есть бочка. Складная. Из чьей-то шкуры, пропитанной аромамаслами. Бочка раскладывается, наполняется горячей водой, туда швыряют душистые травы и мой многострадальный полутруп, предварительно содрав одежду. Щелчком пальцев добывается мягкое полотенчико, размером со скатерть, и Гуру уходит, сказав: "Отмокай. Как вылезешь, ложись спать. Мы — снаружи."
Уфф! А я беспокоилась. То есть ребята, конечно, всё поняли, но всё равно в дороге мне было бы неловко. На постоялом дворе — другое дело. В конце концов по легенде мы с Гуру женаты... Ну и мысли у меня... Спать. Спать, и не забивать себе голову ерундой. Вылезаю из бочки, точнее, только я встаю, как она сама складывается, а куда девается вода из неё, я так и не увидела. Как я уже говорила: магия, — это "весчь"! Заматываюсь в полотенчико, которое модифицируется в халат с капюшоном, иду в жилую часть фургона. Заботливый Гуру приготовил постель: несколько войлоков, валик, поверх всего этого — мягкое покрывало, и плед, чтобы укрываться. Лёгкий и тёплый. Укладываюсь прямо в халате, и капюшон не снимаю. Засыпаю мгновенно, под тихий разговор мужчин у костра.
* * *
Утром, если, конечно, можно назвать утром лёгкое посветление черноты на востоке, меня разбудил Гуру. Просто вытряхнул из тёплой постели!
— Собирайся. До побережья три дневных перехода, и я не намерен тратить времени больше, чем следует.
Ну и собираюсь. На самом деле мы не потратили много времени. Ребята и Гуру выпили кофе, я заварила себе чай. Ну не понимаю я кофе. Хоть убейте. Гуру сказал, что мы поживём на побережье пару-тройку месяцев, пока ребята не адаптируются достаточно, чтобы не бросаться в глаза своей "чуждостью". Заодно он с ними позанимается фехтованием и боем без оружия. В качестве ответной любезности попросил Жана-Батиста показать ему приём ножевого боя, которым тот, чуть было не перерезал Гуру глотку.
Все, похоже, довольны. Кроме меня, то есть. Только собралась открыть рот и спросить, как наткнулась на холодный взгляд Гуру. Спрашивать расхотелось. Ну что за жизнь?! Все всегда знают, что для меня лучше! Сбегу! Кота с ребятами пристрою, и сбегу!
Перемыла чашки и котелок с чайничком, упаковала посуду. Гуру с ребятами за это время собрали лошадей, запрягли в фургон две пары цугом, и заседлали верховых.
Гуру управляет фургоном, приказал мне сидеть рядом и учиться. Можно подумать, у меня хватит сил удержать упряжку, если что. Да и лошади нервничают, чуют хищника. Сижу учусь. Через пять минут наблюдения мне стало тесно в одежде. Гуру начал показывать, как следует держать вожжи, чтобы они не спутались, а я сижу и задыхаюсь. Дурдом! И мысль только одна — трое суток! Да что со мной такое?! Вроде бы никаких добавок не использовалось... Хорошо, что не только я с ума схожу. Хотя что в этом хорошего, не знаю. Но не одиноко, уже приятно. Выяснила, когда Гуру приказал мне взять вожжи, и начал руки мои ставить как надо. Меня просто обварило изнутри. Как будто не кровь, а кипяток по жилам течёт... Низ живота — узлом скручивается. Гуру побледнел весь, руки замерли... А я опять думаю — трое суток!
— Ночевать будем в палатке. Вдвоём.
— Почему в палатке? — Шёпотом, с пылающими ушами, не глядя на Гуру.
Смешно. Как девчонка реагирую... Хотя, — в полном соответствии с образом. Всё-таки десять слоёв иллюзий — не шутка.
— Фургон жалко. Ещё пригодится.
Оййй. Я пунцовею до слёз...
Едем весь день, останавливаясь только, чтобы дать отдых лошадям, и чего-нибудь перехватить. Вечером как обычно бой без оружия и с ножами для ребят, и фехтование лёгким клинком для меня. И вот, спрашивается, на фига меня так нещадно гонять, если спектакли мы не ставим, труппа — так вообще неизвестно где, а я должна мучиться. Опять до полного изнеможения. Гуру смеётся, змей. Гррр!
Ну и что вы себе думаете? Палатку тоже мне пришлось ставить. Под чутким руководством Гуру, и под смешки ребят. У меня и так всё болит... Бочку Гуру сам соизволил принести из фургона. В одной руке. Прошёлся по периметру нашей стоянки, объявил Коту, что установил сигнальный полог, но предупредил, чтобы ребята не особо расслаблялись. Взял меня за шкирку, как нашкодившего котёнка, и внёс в палатку. Мне стыдно, и волнительно одновременно.
Щелчок пальцами, пара слов, и бочка наполняется горячей водой, в которую добавляются душистые травы. Почему-то задумалась, а смог бы Гуру при желании вскипятить море? Получаю в ответ на невысказанные мысли холодный взгляд. Раздеваюсь сама. А то одежды не напасёшься. Хрен знает сколько ещё мы будем странствовать... Гуру подхватывает меня на руки и сажает в бочку. Затем, как-то внезапно сам оказывается рядом со мной. То есть только что стоял одетый и обутый возле бочки, не прошло и секунды, а он уже голый в бочке. Ужас! Если бочка рухнет, мы можем выкатиться из палатки.
Гуру хохочет, потом холодно говорит: "Ни звука! Ни движения!". И начинает меня целовать, лёгкими касаниями губ. Бочка тесная, между прочим. Так что я, практически, вплотную прижата к Гуру. Аромат трав внезапно делается "одуряющим"... Успеваю подумать "дурят нашего брата... сестру, то есть... Ой, дурят!!!" И обрушиваюсь в Бездну. А в Бездне в этот раз нет огня. В ней — омут, точнее Мальстрём, потому что кружащая меня вода — солёная. Нет, это мои слёзы. А потом Гуру делает какое-то движение, и я тону. Тону в ощущениях... Внутри меня горячая волна, смывает всё. Абсолютно. Есть я и мужчина, пульсирующий во мне. И это — Вселенная, ибо более ничего нет.
Как мы оказались на постели я не помню. Гуру шепчет: "Смотри мне в глаза". А у меня перед глазами — туман. Но я смотрю. А в глазах у Гуру — гроза. Тёмно сизое небо, подсвечивается молниями и голубыми искрами. Очень красиво, но пугает до судорог. Ах нет, это судороги удовольствия. Совместного. Вылетаю в астрал.
Глава 10. Возьму твою боль
Просыпаюсь в мерно покачивающемся фургоне, лениво потягиваюсь, думая: вставать, не вставать... Мысли медленно плавают снаружи, а внутри меня — дремотная истома. Так, наверное, ощущает себя сытый удав. Потом приходит осознание себя. Первая мысль: фургон едет, а кто им управляет? Вторая: я отключилась в палатке с Гуру, как я оказалась в фургоне? Начинаю лихорадочно одеваться, хватаю брючки, и слышу внутри себя злой голос: юбку!
Голос Гуру ни с чьим не спутаешь. Богато модулированный с безупречной дикцией, в то же время абсолютно безэмоциональный, но с неуловимой властностью, и где-то очень глубоко: отстранённо-доброжелательный. А при обращении к женщине в нём появляяются нотки... Вот вроде бы и ничего не изменяется, и интонации одинаковы, а ощущение мурлыканья крупного хищника кошачьей породы возникает где-то внутри, и постепенно всё начинает вибрировать в такт этому мурлыканью. Ужас! Вот таким голосом тебе Устав Караульной службы прочитают, а ты обо всём забудешь и пойдёшь за ним с закрытыми глазами. Гаммельнский крысолов нервно курит в сторонке.
Уже спокойнее ищу воду для умывания, знаю, что Гуру всегда позаботится обо всём. Со стены фургона падает многострадальная бочка и наполняется водой. Рядом с нею укладывается махровая простыня и пучок душистых трав. Заливаясь краской при воспоминании о вчерашнем, пытаюсь вскарабкаться в бочку... Оойй! Все мышцы ноют. Наверное я себе что-то вывихнула. Помимо мозгов. Меня вздёргивает в воздух и осторожно опускает в воду. И биться сердце перестало! Кхм, это я так... Фраза из прошлой жизни. Гуру хохочет внутри меня. Я пока не хочу думать с чего бы вдруг появилась мысленная связь. Хотя... "Смотри мне в глаза" и гроза с молниями в этих глазах, в которые я так неосторожно смотрю. Что-то я должна вспомнить... А-а-а... мысленно махнула рукой. Бездна, она и в Африке Бездна.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
