| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Возмущение во мне переплетается с тихим довольством. Удовлетворённая тигрица блаженно урчит, потягиваясь. Решила не возмущаться — "после драки кулаками не машут". Странно... раньше тигрица была готова Лаки разорвать в клочья. Как мало надо кошке для счастья. Тигрица насмешливо оскалилась, царапнула Лаки ментальными когтями и, слизывая выступившую кровь, проурчала "мой".
— Не твой, а наш.
— Ваш, кисы мои. Целиком и полностью.
Завтракала, сидя у Лаки на коленях. Он скармливал мне татарский бифштекс — залитое сырым яйцом мелкорубленое сырое же мясо, захватывая кусочки листьями острого салата. Вместо салфетки предлагались (и принимались) поцелуи.
— Пытаешься меня приручить?
— Это возможно?
— Вряд ли. — Ответила ехидным оскалом на открытую мальчишескую улыбку кумира миллионов.
— Почему не предположить, что мне просто доставляет удовольствие забота о тебе?
Хотела уточнить, соответствует ли это действительности, потом решила не начинать утро со скандала. Да и на первых порах, возможно, это и правда так. Лаки с насмешливой лаской смотрит на меня, а эмпатическое чутьё говорит, что он встревожился. Что ж, для него важно сохранение хороших отношений между нами. Это радует.
В течение дня Лаки, уже в образе Гуру, несколько раз утаскивал меня порталом в разные приятные места, где мы проводили время, предаваясь разврату. Сколько удовольствия может доставить опытный мужчина, если ему это позволить! Мурлыкая совместно с тигрицей, сочла крамольной внезапно посетившую меня мысль, что я много лет могла получать всё это от Сэ. Нет уж! От Сэ мне не надо ничего, кроме его отсутствия в моей жизни.
Поскольку спутники, включая Серёгу, не насторожились и вопросов не задавали, поняла, что Лаки использует темпоральную магию. Значит, как маг, он примерно на уровне Наидобрейшего. Блокировала приступ головной боли, выбросив из головы ненужные мысли об их возможном знакомстве.
— Не нарушаем ли мы условия паломничества?
— Каким образом, киса моя? Разве мы не идём пешком вместе со всеми?
— Как-то это неправильно...
— Предлагаю выразить своё благоговение перед Матерью исполнением обряда плодородия.
Исполнили. И ещё раз исполнили. И... снова исполнили. Мои счастливые крики наверняка долетали до Матери.
Всё-таки Серёга что-то заметил. Или у него чутьё.
— Детка, ты ничего не хочешь мне сказать?
— Нет. А должна хотеть?
— Будь осторожна со своим новым другом. Он опасен.
Молча смотрю, ожидая продолжения.
— Я не маг, детка, но... Ты утомлена как новобрачная во время медового месяца, а не как турист, идущий по маршруту.
— Какая наблюдательность!
Посмотрела на Гуру, — испугалась. Не за себя, за Серёгу.
— Мы друзья. — В моём голосе звучит предупреждение.
— Я понял, киса моя. Твой друг совершенно напрасно беспокоится. Я не причиню тебе вреда.
Серёга не проникся.
— У таких серьёзных парней как ты, обычно не менее серьёзные враги. Тигра может пострадать только потому, что вы близки.
— Тигра не пострадает. У нас не причиняют вреда женщинам.
В вежливом ответе Гуру чётко слышится "не лезь не в своё дело". Серёга развёл руками и отошёл в сторону. Выпустив эмпатические вибриссы уловила его настроение — "наше дело прокукарекать, а там хоть не рассветай". Ну... он меня предупредил, люди мы взрослые, так что свой долг по отношению ко мне он выполнил.
"Я-шёл-сквозь-ад — шесть недель, и я клянусь,
Там-нет-ни-тьмы — ни жаровен, ни чертей,
Но-пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог,
И отпуска нет на войне!"
Очередной оазис. Отдала одежду в магическую чистку, отправилась смывать с себя пыль и... чуть не осталась нагишом. Маг запросил с меня "премию" — несколько минут удовольствия. А иначе мою одежду потеряют, выплатив мне компенсацию. Что я с этой компенсацией буду делать? Голая, зато с полными горстями денег. Пришлось вызвать с глубины тройку динозавров. Для стимулирования добросовестности. Некрупных — не больше двух-с-половиной метров высотой. Пока я расслаблялась в купальне, зверушки следили за работой.
Скандал Гуру пресёк в зародыше. "Мастер-некромант тренируется". Ага. Я покивала соглашаясь на предложение командира местной стражи тренироваться вне оазиса, и мы разошлись, довольные друг другом.
— Теперь на мне клеймо падшей женщины.
— Что ты выдумываешь, киса моя?
— А почему ко мне начали приставать с непристойными предложениями? Раньше такого не было.
— Разве? Или не приставали потому, что рядом с тобой был мужчина?
Злобно смотрю на неосторожно напомнившего мне о Сэ.
— Не потому. Я изменилась.
Лаки насмешливо улыбнулся.
— Не меняются только мёртвые, киса моя.
* * *
С неудовольствием рассматриваю в зеркале чёрные отметины на бёдрах. Гуру контролирует "обряды плодородия", не позволяя мне целиком отдаться процессу. Вцепляется в бёдра и... удерживает на расстоянии. На моё возмущение ответ один — "ты не готова". Жаркое дыхание шевелит волосы возле уха:
— Киса моя, не злись. Я хочу дарить тебе удовольствие, а не боль.
— Боль иногда тоже бывает в удовольствие.
Гуру повернул меня к себе лицом, окинул внимательным взглядом, одарил нескромной улыбкой, и выдал похабное:
— Обещаю оказать тебе внимание на всю длину. Потом. Когда придёт время.
— Гррр... — Слова все куда-то делись. Такого непотребства я от него никак не ожидала.
Сильные ладони огладили мои бёдра, исцеляя синяки. Лёгкий поцелуй вопрошает — "а не пора ли нам почтить Мать Бездну?". Взлетаю в небеса, крича от счастья, а в глубине души вздыхаю, — ведь есть женщины, умеющие заставить себя выслушать! Меня, почему-то, все игнорируют. Все окружающие меня мужчины лучше знают, как лучше. Тигрица урчит и потягивается, перекатываясь. Ей хорошо.
Оазис покинули на рассвете. Перед нашим отбытием Гуру побеседовал с представителями трёх гильдий, курирующих оазисы. На мой вопросительный взгляд ответил:
— Киса моя, оазис без мага оставить невозможно. Но прощать такое поведение нельзя. Его накажут, и строго.
— Штраф выпишут? Или выговор сделают?
Я злюсь на Гуру и потому ехидничаю более обычного.
— Внесут отметку в гильдейский знак.
— Уй!.. — Серьёзное наказание. С таким знаком хорошую работу не получишь. И не только работу. Подобная отметка сильно усложняет жизнь.
— Не жалей его, киса моя. Ты в состоянии себя защитить. А сколько было таких, кто не смог противостоять его вымогательству?
— Даже не будучи некромантом, я закатила бы такой скандал, что собрала бы "большую тройку".
— Думаешь, помогло бы? Ты только выставила бы себя на посмешище.
— Я в этом оазисе возможно первый и последний раз в жизни. Так какое мне дело до чужого смеха? Зато вещички бы мои точно не "потерялись".
— Не все так спокойно относятся к чужому мнению.
Пожала плечами. Гуру пропустил меня вперёд, некоторое время шёл рядом с дамой и её компаньонкой, потом пару минут уделил девочке с нянькой. Шагая по утоптанной до каменного состояния земле, решила в следующем храме спросить о нём Мать Бездну. Я помню, что Лаки не испытывал удовольствия от перспективы нашей близости. Помню злость в его глазах, вызванную отнюдь не ревностью. Что изменилось? Прошло очень много лет, но эти годы не сделали меня привлекательнее. Гадать не буду, — спрошу Мать Бездну. Может быть, она мне ответит. Вещих снов не дождёшься, — с момента нашего "союза" снов я не вижу, — отключаюсь, изнемогая от наслаждения.
* * *
— Киса моя...
— Не называй меня так. Я не твоя киса.
Гуру одарил меня взглядом, за который порядочная женщина просто обязана влепить наглецу пощёчину. Поскольку у меня "рыльце в пуху", рукам волю я не даю. Всех мест, которые Гуру сейчас ощупывает глазами, он касался и руками, и губами. Поэтому я выражаю неудовольствие, погрузившись в ледяное молчание, для чего требуется приложить немалое усилие, ибо во мне всё кипит от ярости. Мать Бездна на мою безмолвную просьбу устроила мне "радиотрансляцию" беседы Лаки и Наидобрейшего.
Лаки безусловно талантлив. До такого бешенства мне куратора довести ни разу не удалось. Так и заработаешь комплекс неполноценности, поверив в женское несовершенство... Но, к делу! Наидобрейший шипит, как огромный змей:
— Лаки, мой мальчик, ты был настолько против моего решения, что решил проголосовать отсутствием?
— Я не понимаю, наставник.
— Нет, это я не понимаю. Я! Был вынужден объясняться перед Советом, почему истинный храм Матери был перенесён в столицу этого захолустья. — Ледяная буря в голосе Наидобрейшего заставляет ёжиться даже меня — стороннюю слушательницу.
— Совет по-любому просил бы объяснений этому, мой лорд наставник. — В голосе Лаки почтительное восхищение прикрывает страх. Нашего общего наставника он явно знает лучше, чем я.
— Я перенёс храм, обеспечил подходящий праздник, тебе надо было только появиться, протянуть руку, и взять эту женщину себе. У тебя нашлось более важное занятие. — Наидобрейший взял себя в руки, — в голосе абсолютное равнодушие. — Ты меня разочаровал. Я сделал ошибку, попытавшись вмешаться в ход событий.
Лаки молчит. Пауза длится, длится и... длится. Подумала, что больше ничего не услышу, но Наидобрейший продолжил таким же бесстрастным голосом:
— Я снимаю с Тигры защиту.
— Но тогда... её найдёт Мара.
— Значит, такова воля Матери.
— Наставник, я постараюсь исправиться. Могу я узнать, где она сейчас?
— Делай, что хочешь, Лаки. Отныне я не вмешиваюсь.
Я вынырнула из абсолютной тьмы, оказавшись снова на ладони Матери. В голове мешанина из мыслей и чувств, — насколько, всё-таки, верна поговорка "меньше знаешь, крепче спишь"! Почтительно благодарю Мать Бездну, заодно попытавшись спросить, что мне теперь с этим знанием делать. Змеи в волосах Матери шипяще рассмеялись, показывая мне длиннющие раздвоенные языки. Миг, и я у входа в храм, с ласковым напутствием "моё дитя...". То есть, Мать в меня верит. Или она верит в Лаки? Посмотрим!
Что хорошо в общении с телепатом, — не надо ничего объяснять. Гуру, встретивший меня на ступенях храма, тут же принял виноватый вид. Глаза опустил и даже ногой по каменным плитам шаркнул, потом опомнился, что со мной такие шутки не пройдут — не в том я настроении.
— Выслушай меня, пожалуйста, Тигра. Я сделал ошибку, поддавшись настроению. Ты тоже не терпишь принуждения, так что можешь меня понять. Я даже не видел тебя, настолько был зол.
— Смотрел, и в упор не видел? — К моей злости добавилась обида. Нет, Лаки я вполне понимаю, — это я "несамостоятельная", а будучи уже взрослым и самодостаточным, тяжело покорно следовать указаниям, пусть даже указания эти даёт твой бывший наставник. Но, Наидобрейший бывшим никогда не будет — не тот у него характер.
— Киса моя... — В тихом голосе Лаки звучит нежная мольба. Напоминаю себе, что в амплуа "герой-любовник" он достиг вершины, так что режим "охмурёж" включает автоматически, даже не думая, что и как говорить.
— Прекращай меня так называть.
— Я помню, — ты не моя киса. — Тщательно выверенная пауза подчёркивает значительность следующей фразы. — Это я принадлежу тебе. Тебе и твоей кошке.
Тигрица, умываясь, довольно урчит "мой". На эмпатической ауре Лаки осталась метка когтистой лапы.
— Никогда не думал, что придётся объяснять свои чувства эмпату! Почему бы тебе не прислушаться к своей тигрице? Она мудра.
— Тигрица живёт инстинктами. Конечно, она мудра. — Вспомнила, что она и Сэ всегда называла "хороший самец, — от него родятся сильные, здоровые котята". Тёмно-синие глаза расцветились молниями. Но интонация Лаки не претерпела изменений.
— Когда дело касается взаимоотношений мужчины и женщины, имеет смысл прислушаться к инстинкту. И ты и я самодостаточны и независимы. Мы можем это себе позволить.
Мяягко касаюсь Лаки эмпатией. Он зол, но не на меня, и, разумеется, не на себя, любимого, — на обстоятельства. Наш "союз" для него важен настолько, что он готов унижаться и просить прощения до тех пор, пока не вымучает его у меня. И даже не собирается припоминать мне позднее это своё унижение! Я не Станиславский, но... НЕ ВЕРЮ!
— Ты всё-таки подсел на эмпатию. — Мне грустно.
И тут Лаки неожиданно расхохотался, сверкая белоснежными зубами. Полуночно-синие глаза заискрились звёздами смешинок. Нереальная красота!
— Я не могу подсесть на эмпатию, Тигра. Твоя эмпатия делает нашу близость волшебной, — я никогда ничего подобного не испытывал. Но это лишь дополнительный стимул к моему желанию сохранить наши отношения.
— Бла-бла-бла... А какой основной стимул? — Подозрительно смотрю на красавца. Лаки склоняется ко мне, и шепчет в губы:
— Я пока сохраню его в тайне.
Моя злость растворяется в желании. Но потакать Лаки я не намерена. Раз уж я собралась устроить скандал, — скандал будет устроен! "Ведь если я чего решил, — я выпью-то обязательно" (В. Высоцкий "Песня-сказка про джинна").
— Кис-кис... — В обалдении смотрю на обнаглевшего Гуру. — Кошка. — Пояснил он мне самым любезным тоном.
Тигрица смеётся, прикрывая усатую морду лапами. Уловивший мгновение слабины Лаки, тут же утащил меня во внутренние помещения храма, промурлыкав на ушко, что пришло время почтить Мать обрядом плодородия.
На этот раз мне был продемонстрирован мастер-класс "как довести женщину до исступления не приступая к основному действу". И только когда я почти сорвала голос, умоляя о близости, Лаки, наконец, снизошёл до меня (я ему всё припомню!), и допустил "к телу".
Когда своды храма прекратили отражать мои счастливые крики, последовало замечание, что обрядов много не бывает. И всё равно, негодяй удерживал меня на расстоянии. Я "не готова". Впрочем, может быть, он и прав, — мы, как в Декамероне, несколько раз достали "до донышка", но утерянную миску выудить так и не удалось. Лаки фыркает смеясь:
— Какую миску, киса моя?
— Так... вспомнила старую историю о красивой крестьянке и предприимчивом соседе.
Выудив её из моей памяти, мой предприимчивый Гуру хохочет, запрокинув голову. Куснула его за горло, чтобы не подставлял. Продолжили. Коснувшись эмпатией, определила, что мой близкий друг успокоился, но не расслабляется. Вот это — правильное состояние. Выползли наружу уже поздним вечером и, естественно, остались ночевать в гостевом доме храма.
— Ты нарочно нас задержал здесь!
Возмущённо пытаюсь укусить изящные пальцы, скармливающие мне ягоды белой шелковицы. Лаки сначала спросил не желаю ли я хурмы. Подумав, решила, что хурма — это замечательно, но, чтобы держать мужчину в тонусе, сообщила, что давно не лакомилась тутовыми ягодами. Такого, как Лаки, посылать "за персиком" неинтересно, — не успеешь передумать, как он уже вернулся с "персиком" и горой прочих фруктов, прихваченных просто на всякий случай.
— Конечно, нарочно. Нам предстоит трёхдневный переход с ночёвками в степи. Уединиться не будет возможности.
— Ответственность не позволит? — Ехидничаю.
— Именно. — Гуру моим настроением не проникся. В общем, правильно. В степи мы охраняем себя сами.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
