| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Мне нужен нож.
Курт достал складной офицерский нож, разложил и протянул мне, рукояткой вперёд. Расстёгиваю рубашки на покойных обер-офицерах. Выправляю им сломанные шеи. Потом рисую у каждого на сердце руну одноразового восстановления. Застёгиваю рубашки, и вливаю в них энергию. Безо всяких ритуалов, чистую силу. Они встают, и смотрят на меня.
— Будете нас сопровождать.
Молча пропускают нас вперёд; ребята смотрят на меня не по-доброму. Ну да, некромантия — мерзость перед Господом. А что делать? Надо, чтобы они сами объяснили в Москве, что дело улажено. А потом могут и умереть. Уже окончательно. Выходим из подъезда, я иду к зарослям, в которых прятались стрелки. Работаю с каждым в мрачной тишине. Итог: Жан-Батист, Марк и Джанни уезжают на машине; Кот, Курт и я со своими цыплятами идём пешком. Ребята сняли для нас два домика в мотеле. Мы завели зомби в один домик, и я забрала из них свою энергию. Они повалились, как снопы.
— Перед рассветом надо их навестить, чтобы дать им указания.
— Зачем? Их видели живыми, увидят мёртвыми.
— Они оживут. И проживут до смерти. До ещё одной смерти. Руна разового восстановления исчезнет бесследно на рассвете. Они оживут, но будут подвластны мне. Я прикажу им запомнить, что дело с документами улажено. Деньги вернуть, к сожалению, им не удастся, но свидетелей они зачистили. Никто не сможет быть убедительнее, чем исполнители, выполнившие задание. Если вам это слишком "против шерсти", можно приказать им устроить автокатастрофу, в которой никто, кроме них не пострадает. Но! После рапорта о выполнении задания.
— Да пусть живут! Просто... Дико это всё!
— Ты даже не представляешь, насколько диким это было для меня. И ничего, привыкла. Кстати, мы все приглашены на завтрашний приём в поместье, где были съёмки.
— Ты серьёзно думаешь пойти?
— А что такого? Завтра с утра прошвырнёмся по магазинам, прибарахлимся, и вечером развеемся. Надеюсь, там нас искать не будут.
— Кто?
— Хозяева парней, которых мы оставили отдыхать между двух пригорков.
— А, эти... Думаю, что вряд ли они вообще сунутся нас искать.
— Вот и славно. Я пойду спать. На всякий случай, разбудите меня за час до рассвета. А то мало ли, что...
Глава 16. Эндшпиль, или "недолго музыка играла, недолго фраер танцевал"
Кот разбудил меня не за час, а за два часа до рассвета! Злыдень! А ещё брат называется! Гррр! Ну ладно, надо было продумать схему общения. А то рефлексы у бойцов возобладают, и пришибут меня, бедолажку, ни за грош. Попросила меня не беспокоить. Накрыла комнату пологом пламени боли. Конечно, не самый лучший способ вернуться в мир живых, зато для меня безопасно. А не фига было нарушать правила! Вот и пусть получат наказание. А то их слишком быстро убили... Быстрая смерть — это поощрение, которого они не заслужили. Это я про обер-офицеров. Что касается бойцов... Ну, у них рефлексы... "Сначала метко стреляем, потом смотрим в кого". Я им в порядке извинения добавила руну исцеления. Так что, если сразу голову не оторвёт, ребята имеют шанс дожить до старости. Рассвет надвигается. Как там у Визбора?
"Вставайте, граф, рассвет уже полощется,
Из-за озёрной выглянув воды,
И, кстати, та, вчерашняя молочница,
Уже поднялась, полная беды.
Она была робка и молчалива,
Но, ваша честь, от вас не утаю:
Вы несомненно сделали счастливой
Её саму и всю её семью.
Вставайте, граф, уже друзья с мультуками
Коней седлают около крыльца.
Уж горожане радостными звуками,
Готовы в вас приветствовать отца.
Не хмурьте лоб, коль было согрешенье,
То будет время обо всём забыть,
Вставайте, мир ждёт вашего решения:
Быть иль не быть, любить иль не любить..."
Что такое мультук, — хоть убей не знаю. Культур-мультур не хватает... (мультук" — то же, что "карамультук" — среднеазиатское фитильное ружьё). Впрочем, это всё лирика. А народ пришёл в себя, смотрит глазками. Не нападают, что странно. А может, и нет. Они ведь носят мою руну. Плохо, что когда мы с отцом Иаковом работали над рунами восстановления, контингент был другого толка. Не так опасен. Или нас двое было... Ну это тоже лирика. Я здесь одна и не знаю, как обращаться к воскрешённым. Скажешь "слушайте меня бандер-логи" пожалуй упрыгают по деревьям. "Товарищи" — таки я не тамбовский волк... "Господа" — таки покойники мне не господа. Это я для них госпожа... Ой вэй! Куда податься бедному некроманту?
— Слушайте все! Вы умерли. По настоящему. И то, что вы сейчас живы, означает, что вы получили шанс дожить. Я не Господь Бог, я всего лишь некромант. Мне нужна от вас одна услуга. Плата за неё вами уже получена авансом. Это ваша жизнь. Нормальная. Не в качестве зомби.
— И прожить её надо так...
Издевательская ухмылка... Ты думаешь, тебе уже нечего терять, мальчик? Ты ошибаешься. Я так и вижу, как у меня на лице вызревает мягкая улыбка отца Иакова...
— Чтобы не было мучительно больно (Н.А. Островский "Как закалялась сталь"). Я читала. В школе проходили по литературе. У тебя очень разумный подход, мальчик. Ни звука более.
И я отпускаю пламя боли. Зелёный огонь покрывает тела, которые корчатся и кричат, кричат, кричат от боли. Они кричат беззвучно. И когда во всех глазах я увидела понимание ситуации, только тогда я убрала боль.
— По правилам полагается сказать, что мне жаль. Но мне не жаль. У меня мало времени, чтобы я тратила его на ваши трупы.
— Ты же сказала, что мы живы.
— Для всех, кроме некромантов. Владыка мёртвых увидит вашу сущность. В остальном: вы будете жить, болеть, выздоравливать, взрослеть, стариться. Один нюанс: детей у вас не будет. Я не Господь. Если до истечения трёх суток с момента смерти вы успеете сделать вашей женщине ребёнка, то он у вас будет. После этого — стерильность при сохранении функциональности.
— Наши женщины — дома.
— Значит, возвращайтесь домой. От вас мне нужно только одно: вы доложите руководству о выполнении задания. Вы получили документы и зачистили свидетелей. Поймать уплывшие деньги — не ваша работа. Свою работу вы сделали. Сделали чисто.
— Нам было приказано доставить наёмников и особенно тебя живыми.
— Не получилось. Оборотень сорвался с цепи. Пришлось сжечь. Или ещё что-нибудь придумаете. Короче: задание выполнено. Документы есть, денег и людей — нет. Над операцией думайте сами. Вы специалисты. Чтобы через час вас уже не было в Африке. И помните, что я сказала вам о детях.
— Что, с самолёта, сразу в койку?
— Именно. Ваши офицеры должны позаботиться об этом.
Дождалась чётких по-военному кивков, и ушла, предварительно отдав многострадальные документы. Бывшие зомби скрупулёзно сверили полученное с перечнем, и занялись разработкой операции по дезинформированию собственного руководства. Об эвакуации позаботятся десантники. Что ж, это не моя проблема. Мои заботы — обзавестись одеждой для вечеринки. Платье-коктейль, обувь, сумочка, шляпка. И бельё, как же без белья! Муррр...
Походили по магазинам... На самом деле, это выглядело так: Курт привёл меня в элитный салон. Достал кошелёк. И сказал: "вот это чудовище — моя племянница из Америки. Сделайте из неё даму". Я в джинсовых шортах и сандалиях на босу ногу, балахонистой майке и бейсболке, козырьком назад, перекатываю во рту жевательную резинку, взгляд — стеклянный. Меня одевали, обували, показывали богатому дядюшке. Курт или одобрял, или качал головой. В общем, развлекались, как умели.
Платье-коктейль купили. Цвета ивовых листьев. Сказали, что оно изумительно оттеняет мои глаза. А глаза такой редкой расцветки грех не подчеркнуть. Ага. Вот скажите мне, что может быть редкого в серо-зелёных глазах? Только татарский разрез. Ну ладно. Пусть оттеняет. Туфельки такого же цвета, только чуть темнее платья. Разврат! Вот я и дожила до момента: сколько платьев, столько и туфель. К счастью, платье у меня всего одно. Шляпка в форме фиалкового листа напомнила фразу из английского романа: "шляпа её казалась свёрнутой вручную из листа промокательной бумаги, а значит была баснословно дорогой". Ну бельё и чулки я купила без их демонстрации дядюшке Курту.
В магазины мужской одежды я не пошла. Отправилась в салон красоты. Причёску из длинных волос сама я не сделаю. А на коротких, — шляпка смотреться не будет. У них и так крыша съехала с этой шляпкой: причёску подобрать, чтобы и в шляпке, и без неё я выглядела шикарно. Но! Толстый кошелёк способен стимулировать и не на такие подвиги. Ну ещё массаж, маникюр, педикюр, лёгкий макияж. Главное, что на Клеопатру не похожа!
Забирали ребята меня прямо из салона. Я там даже успела отоспаться, пока с моими космами колдовали. И! Меня не сразу узнали. Деньги потрачены не зря. Курт узнал платье. Лендровер наш отмыт и даже отполирован. Главное, что салон вычистили. Платье не выпачкаю пылью. Ах, нет! Мы с Куртом едем в лимузине с водителем. В общем, правильно. А то сделать из меня даму и запихать её в лендровер... Pas comme il faut! Не комильфо, короче!
Приехали, познакомились... Фланируем по залу. У Кота здесь много знакомых. Знакомиц? Девчонки из модельного бизнеса. Интересно живут наёмники. На Марке повисло сразу три цыпочки, веселят его. Ребята развлекаются. Даже Жан-Батист нашёл себе даму. Наверное рассказывает ей о способах заточки боевого ножа... Потанцевала с дядюшкой Куртом. Под конец вальса почувствовала чей-то взгляд, прожигающий мои лопатки. Оборачиваться не стала, надеясь на лучшее. Когда рисунок танца позволил повернуться, там уже никого не было. Кучка оживлённо беседующих людей сместилась влево.
— Цыпа! Сегодня твоё место в первых рядах. Сейчас будем смотреть, что у нас получилось. Пойдём, познакомлю тебя с заказчиком.
Уцепил было меня за руку, но Курт одним взглядом привёл рекламщика к порядку. Старая школа! А мне тревожно — этот прожигающий взгляд мне знаком до тошноты. Ну ладно, будем надеяться на лучшее. Может, показалось. Уселись в "президиуме". Смотрим... Ну, если абстрагироваться от того, что вряд ли царица Египта спала в рубашке, надевала пеньюар, встав с постели, носила купальный костюм, и современного покроя платья; не говоря уже о брюках... То получилось вполне себе миленько. Мужчинам понравилось. Смотрели, не отрываясь от экрана. А платят мужчины. А если платят женщины, то всё равно за то, что нравится мужчинам.
Заказчик хорошо воспитан и наблюдателен. Обратился не ко мне, а к Курту:
— Господин Земмлер, я хочу предложить вашей племяннице контракт. У неё хороший потенциал. Она знает, что нужно показать зрителю.
— Моя племянница ещё слишком молода и импульсивна, mein Herr.
В разговор вмешался третий участник:
— Цыпа, тебе предоставляется редкий шанс. Не упускай его.
— Благодарю вас, нет. Это был интересный опыт. Но...
— Никакой рекламы, моя Тигра. Завтра утром мы уезжаем.
Оййй... мама... Как я не заорала, не знаю. Делаю шаг с поворотом, и точно! Как говорится: "не было печали..." Светлейший лорд Сэ. Собственной персоной. Улыбается довольной улыбкой кота перед мышеловкой с застрявшей в ней мышью. Ну, это я вижу, что улыбка довольная. Для всех она всего лишь вежливая. В который раз поразилась способности Сэ вписываться в чуждую обстановку так, что она кажется всего лишь декорацией для него. Красивый, невыразимо изящный, ухоженный... Конфетка! Почему у меня уже зубы ноют?.. В предчувствии ночи? "Завтра утром мы уезжаем".
А может, не так всё печально? За локоть лорда Сэ держится очаровательная девочка. Худенькая, но с формами, ноги "от ушей", живое весёлое лицо, огромные тёмно-карие глаза с фиолетовым отблеском, крупный улыбчивый рот, жемчужные зубки, длинные чёрные волосы... Прелестная крошка! И бриллианты настоящие. Сэ можно во многом упрекнуть, но он никогда не мелочится. Так может... Смотрю на серебристый блеск, мерцающий в его глазах, и понимаю, что ничего не может... Обидно.
— Николь, цыпа моя! Тебе поставили очень высокую планку!
Рекламщик на высоте. Парой слов представить друг другу заказчика и будущее "лицо", это таки уметь надо. Шоб я так жила! А-а-а! Пойду развлекаться напоследок! Напиться что ли с горя? Сэ не любит пьяных. Улыбка становится ласковой. Понятно, что напиться не удастся... И зачем я сюда припёрлась? Надо было возвращаться в Либревилль. Хотя, бестолку...
— Ты прекрасно выглядишь, моя Тигра. Прекрасно!
Стальные пальцы нежно взялись за локоть. Синяки останутся. Мягко вливаюсь в эмоции Сэ. Без мыслей, учует ведь, гад! Доволен. Зол, и доволен. Успел прощупать ребят, понять, что ревность беспочвенна, и радуется добыче. О Николь уже забыл.
Нет, но какая умная девочка! Тихо отошла на несколько шагов, как будто даже и незнакома с Сэ. Где же её так воспитали? Или врождённое чутьё? С интересом смотрит на заказчика, который тоже искоса присматривается к ней. Молодец, девочка! Надеюсь, Сэ был достаточно щедр, чтобы компенсировать потраченное на него время.
— Попрощайся со своими друзьями, моя Тигра. Мы уезжаем в отель.
— Вечер только начался, Сэ.
— Для тебя, моя Тигра, он ещё и не начинался.
Многообещающее заявление. Сбежать, что ли? Сейчас не получится. Походу меня вообще из рук не собираются выпускать. Даже в удобства. Киваю Курту, что всё в порядке. Он не верит. Плохо. Сэ начинает злиться. Улыбка уже не просто ласковая. Она становится благостной, как у отца Иакова.
— Mein Schatz...
— Я хочу попрощаться, Курт. Я уезжаю завтра утром. Насовсем.
Выходим на террасу, к бассейну. Сейчас здесь только уличное освещение. Никакого слепящего света. Ребята подходят. Сэ продолжает держать меня за локоть.
— Прощайся, моя Тигра. Благодари, и прощайся.
Смотрю на ребят... В глазах у Кота немой вопрос. Я улыбаюсь, хотя мне хочется плакать. Но доброе отношение Сэ к ребятам вещь слишком ценная, чтобы я уничтожила её своими руками.
— Спасибо. Кот, Курт, Жан-Батист, Марк, Джанни, спасибо за всё.
— Куда перечислить твою долю, Тигра?
— В салезианский приют.
Сэ приподнимает левую бровь. Он, наверное, и слова такого "приют" не знает, Высокий Светлый. А у меня перед глазами истощённые младенцы с раздутыми животиками... Всё ли меряется деньгами? Маленькая тарелка жидкого супа способна спасти жизнь. Если получить её вовремя... Выгребаю из сумочки завёрнутые в бумажные носовые платки камушки, протягиваю Коту.
— Это туда же.
Сэ протягивает руку. Тонкие, изящные пальцы, способные согнуть кочергу. Выкладываю на узкую прохладную ладонь свою долю добычи.
— Мне будет приятно увидеть тебя в украшениях из этих камней, моя Тигра. Назови свою цену. Я перечислю. В салезианский приют. Если кто-то из твоих... друзей пожелает избавиться от камней, то также может назвать свою цену. Камни... — покрутил один из алмазов в пальцах, — дорогие.
— Я в них ничего не понимаю, когда они не обработаны. Оцени сам.
Теперь уже Кот приподнял бровь. Улыбаюсь, абсолютно искренне. Сэ всегда платит больше. Во всяком случае, чем перекупщик. А в камнях он разбирается не хуже гранильщика. Это я, курица безголовая...
— Мне надо в дамскую комнату. Десять минут, Сэ.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
