— Я знаю. — Девушка тоскливо вздыхает, а малыш на её руках агукает и пускает пузыри из слюны. Она их аккуратно вытирает вытащенным из кармана куском тонкой ткани, после чего опускает его на ноги, придерживая за руку, что бы он не упал. — Но мне так хочется побывать в других местах. Тут такая скука...
Понятно, почему она заговорила со мною. Ей скучно. Увидела меня и страх исчез перед желанием поговорить с супермутантом, которого пустили в Арефу, и который пришёл в составе каравана из Мегатонны. Новое лицо, свежие новости.
— Полагаешь, что в других местах лучше?
— Тут иногда проходит разный народ. Некоторые рассказывают о тех местах, где они были. А что я здесь видела, в Арефу?
— Спокойную жизнь.
— Не так уж тут и спокойно. — Снов вздыхает Люси. — Недавно тут рейдеры проходили, они про меня такое говорили...
Люси краснеет. Понятно, кучка мудаков видит вполне ладную девочку и начинает вслух обсуждать её прелести. В самом нецензурном варианте. Они уходят, но память о них осталась.
— А ещё раньше пробовали напасть на нас. Потеряли троих и ушли. А год назад супермутанты пытались нас выбить отсюда. Но дядя Эван метко стреляет. Наши мужчины их всех перебили, а тела потом в реку сбросили.
Но тут её от рассказа отвлекает малыш Арон. Он тянется ко мне рукой. В синих глазёнках малыша только чистое, ничем не замутнённое любопытство к большому желтокожему лысому дядьке.
— Арон, не лезь к дяде Джеймсу.
Но малыш не унимается и тянется ко мне. Я сажусь на асфальт, подобрав под себя ноги.
— Иди к дяде, малыш! Можно, Люси!? Обещаю, я не сделаю ему ничего плохого.
Люси только обалдело кивает и отпускает руку. Малыш делает ко мне пару шагов, но слабенькие ножки его заплетаются, и он начинает падать. Тянусь навстречу и подхватываю его в свои руки. Такой маленький, совсем невесомый!!! А тот счастливо визжит, махая ручками.
Не обращая ни на что внимания, пристраиваю его на сгибе руки. Тот приваливается к мой груди и начинает тянуться к моей шее, пытаясь обнять. Поднимаю руку, что бы малыш достал меня. Тот доверчиво обхватывает руками мою шею, не переставая что-то лепетать. Чувствую тепло детских рук, маленькая головешка прижимается к моей щеке. Малыш... маленький... сынок...
На меня валом накатывают воспоминания — роддом, забираю жену и сына, первые шаги сына, его первые слова, детский садик, школа, выпускной, отъезд сына на заработки, его фото по "скайпу" с девушкой, свадьба сына, внук...
В груди что-то давит, в горле ком, а глаза начинают немного чесаться. Изображение расплывается... Осознаю, что я плачу. И тоска, дикая тоска по своим родным, которых я больше никогда не увижу!
POV Эвана Кинга
Вижу как этот супермутант подхватывает начинающего падать Арона. Люси, ты с ума сошла? Как ты могла доверить... Невиданное зрелище — супермутант держит в своих руках как хрупкую вещь малыша Юэрсов! Парни аж глаза вылупили от такого зрелища. А малыш-то такой радостный, как будто его не жуткий громила на руках держит, а родной отец. Фу-ух, похоже, что этот Джеймс умеет обращаться с детьми. Интересно, у него свои были? И если да, то где они сейчас... ЧТО???!!! ПЛАЧУЩИЙ СУПЕРМУТАНТ??? Но... почему... он же... Неужели?... Проклятье, аж самому неловко! Видно малыш Юэрсов напомнил ему о семье, которую он потерял. Проклятье, расскажи мне кто хотя бы неделю назад, что буду сочувствовать супермутанту, я бы только посмеялся над ним! А теперь? Вон, даже парни наши отворачиваются. А этот супер... Джеймс, сидит с ребёнком на руках, и плачет. Никогда бы не подумал, что супермутанты способны на какие-то человеческие чувства. Да уж... Пережить Великую войну, пережить свою погибшую в огне войны семью и скитаться годами по пустошам, даже не имея возможности выйти к людям, и не утратить себя... Похоже, что я на счёт тебя сильно ошибался, Джеймс! Очень сильно ошибался!
Не знаю, сколько проходит времени, но меня приводит в себя прикосновение руки Люси.
— Джеймс, с вами всё хорошо? Почему ты плачешь? Что случилось?
— Всё нормально, Люси! — Отвечаю я, вытирая слёзы. — Всё нормально. Просто семью вспомнил. У меня тоже... были... сын и жена...
Последние слова я буквально проталкиваю через горло, которое сводит спазмами от желания просто зарыдать. Зарыдать как маленький ребёнок.
Малыш Арон, словно поняв, что мне нехорошо, притих у меня на руках.
Но вот минуты слабости проходят, я вытираю слёзы, и аккуратно отлепив от себя малыша, передаю его в руки Люси.
А потом замечаю новое действующее лицо. Неподалёку стоит Эван Кинг. Чёрт, похоже, что он и его люди стали свидетелями моей слабости. Сейчас наверное, пройдётся со смехом по тому событию, очевидцем которому он стал. Как же — рыдающий супермутант! Событие столь же редкое, как НЛО над станцией или визит Папы Римского в православный храм.
— Пошли, пройдёмся, Джеймс! — говорит Кинг. В его голосе нет насмешки, наоборот, там участие и доброжелательность.
Киваю в ответ. Говорить не хочется, настроение просто паскудное, и если несколько минут назад вид Столичной Пустоши и несущей свои воды реки Потомак настраивал меня на философский лад, то сейчас он у меня вызывает раздражение.
Делаю несколько глубоких вдохов-выдохов, стараясь побыстрее успокоится. Не хватало ещё начать вымещать зло на ни в чём не виноватых людях, которым и так приходится нелегко. Кинг молча наблюдает за мною, ожидая, пока я приду в себя окончательно.
— Идёмте, Эван. — Говорю я. — Прогуляемся.
Уходим. Люди продолжают свою работу, а Люси присматривает за малышом, изредка бросая взгляды в нашу сторону.
Эван ведёт меня к зданиям. Только сейчас обращаю внимание, что здания стоят ближе к краю моста, середина совершенно свободна. И отделена от домов рядом ограждения, сделанного из довольно крупных кусков бетонных блоков и камней. Этакий бордюр высотою примерно по пояс обычному человеку.
— Помогает? — спрашиваю Кинга.
— Что? — В ответ я киваю ему на преграду, отделяющую свободную полосу моста от домов.
— Да. Бывают иногда тут... прохожие, которых очень тянет заглянуть в дом и взять всё, что лежит в нём. А стоит ему перелезать через этот барьер, как его тут же снимают выстрелом в голову. Или в тело, то уж как получится.
— А если их несколько? Я слышал, что тут иногда у вас рейдеры немалыми группами проходят. Если толпою на жителей кинутся?
— И такие мудрецы были. — Кинг даже не оборачивается ко мне в ходе нашего завязавшегося разговора, идёт небыстрыми шагом вперёд. — Но мост этот хоть и длинный, но довольно ровный. А развернуть пулемёт и влепить по толпе идиотов пару очередей — это легко, он по всей длине простреливается. И с другой стороны такой же пост охраны. Конечно, совсем без потерь не обошлось, зато добились понимания. Да и не пропускаем мы тут обычно большими толпами желающих перебраться на тот или этот берег. Хотя дураков хватает, раз в несколько месяцев обязательно кто-то находится, проверяющий нас на прочность. Да и просто нападения бывают. Всё, пришли. Я тут живу.
Кинг сворачивает в сторону очередной лачуги, но заходить в неё не стал, идёт за неё. Иду за ним. Ага, понятно — площадка за его хижиной, над ней навес, под навесом грубо сколоченный из каких-то деревянных обломков стол и три обломка камня, поверх которых наброшены старые шкуры брамина. Кинг жестом предлагает мне присесть. Осторожно вхожу под навес, пригнувшись, присаживаюсь, жду, пока присядет сам Кинг. Низковатое сиденье, но сойдёт. Тот, присев было на своё место, вдруг схватывается и, попросив подождать, куда-то быстро уходит. Судя по звуку хлопнувшей двери, в свою хижину. Оттуда он выходит с двумя стаканами, стеклянной бутылкой, которая заткнута деревянной пробкой, и слегка мятой металлической тарелкой, на которой несколько кусков мяса.
Он ставит это добро на стол, откупоривает бутылку, наливает стаканы, и один из них, налитый почти до краёв, пододвигает мне, после чего усаживается на место.
Беру стакан, смотрю содержимое, нюхаю. Хм, не смердит, на вид почти не мутное — значит пить можно, тем более что не на голодный желудок.
— За что пьём?
— За тех, кто был рядом с нами.
Нормальный тост! Опрокидываю стакан самогонки в себя. Хорошо пошёл, назад не просится! Беру кусок мяса, занюхиваю, откусываю половину, вторую кладу на место. Кинг, тоже выпив свой стакан, закусывает мясом. Только в отличии от меня, он его не кусает, а режет ножом, который достал откуда-то.
Молчим. Алкоголь немного подействовал, меня слегка отпустило.
— Сами гоните? — начинаю разговор.
— Иногда и сами делаем. Но этот — привозной. У нас тут в основном всё привозное, принесённое, покупное. Мы не Мегатонна, своего почти не производим. Разве что брамины... И то...
Кинг кривится в гримасе, которая должна мне показать, что брамины отнюдь не самый хороший источник дохода.
— А как же вы тут живёте? А вообще, Эван, вы сами местный, из Арефу? Я слышал, что вы в молодости наёмничали. А теперь вот решили осесть тут, да?
— Да, было по молодости...
Кинг кратко рассказывает мне свой жизненный путь, приведший его в Арефу, не вдаваясь в подробности.
Сам Кинг — местный, из Арефу. Ему, если он правильно посчитал свой возраст, 47 лет, хотя я бы дал ему все пятьдесят.
Когда-то, когда мост ещё был целым и невредимым, Арефу было аванпостом работорговцев, через который они гоняли свои караваны с рабами. Но жили тут и обычные люди. Иногда работорговцы оставляли тут самых больных и слабых рабов, которые не выдержали бы тягот дальнейшего пути. Выжил — повезло, а если нет, труп сбрасывали в реку, и на этом всё. Также тут ходили и караваны обычных торговцев. Но потом что-то случилось, и работорговцы ушли отсюда. Селение стало хиреть, одно время его взяла под контроль банда рейдеров, но отряд Братства Стали её уничтожил, когда те отказались пропускать их через мост.
Сам Эван — сын бывшей рабыни, которую один из местных, Чарли Кинг выкупил у работорговцев за крышечки, уж очень она ему понравилась. Ну и как-то так само собой получилось, что сначала она заняла место в его доме, потом в его постели, а потом и в его сердце. В результате этого союза и появился маленький Эван.
Когда Эван вырос, ему стало скучно в Арефу, и он нанялся в один из проходящих караванов в охрану, стрелять он уже умел, и притом довольно метко. На караван потом напали рейдеры, и сложил бы Эван свою голову где-то на просторах Столичной Пустоши, но повезло — эта банда кого-то сильно допекла, и тот нанял наёмников, что бы те её уничтожили. Вот те и выследив банду, ударили им в спину, когда те втянулись в бой с охраной каравана.
В том бою Эван показал себя неплохим стрелком, наёмники предложили ему вступить в свои ряды, заключив контракт на год. Он принял их предложение. Так он и стал наёмником. За те годы, пока Кинг обретался наёмником, он успел с караванами исколесить всё побережье, от Саванны на юге, до Портленда на севере.
За годы наёмничества видел всякое — и обман со стороны нанимателей и руководства, и прямое предательство, приходилось выполнять и довольно грязную работу.
Будучи умным человеком, Кинг понимал, что шансы простого наёмника дожить до старости не высоки, потому старался выбиться наверх. Однажды ему удалось пересечься с парочкой наёмников, которые росли на какой-то старой авиабазе, и нанимались как подрывники. Кинга заинтересовало то, чем они занимались, и он напросился к ним в помощники, а потом и в ученики. Учителями два наёмника-подрывника оказались хорошими, и к тому моменту, когда они расстались, Кинг уже имел славу хорошего сапёра и подрывника, хотя по его же словам, до уровня своих учителей он всё же сильно не дотягивал. Но даже так его уже не посылали в бой, его дело было приготовить взрывчатку для самодельных гранат, заминировать местность, где могли пройти указанные заказчиком "враги", ставить и обезвреживать "растяжки", разбираться с системами подрыва минных зарядов и тому подобное.
Иногда ему удавалось побывать с караванами дома. Немного отдохнув, он снова отправлялся наёмничать, благо какой-никакой авторитет уже был.
Кинг кочевал из одной компании наёмников в другую, пока ему не надоела эта романтика "солдат удачи", и он принял решение вернуться в Арефу по закрытию контракта, благо средств он уже скопил немало.
И как оказалось, он был не один такой — к его удивлению, "осесть на землю" с ним вместе по разным причинам изъявили желание ещё несколько человек. Так что в Арефу он возвращался уже не один.
Вернувшись домой, Кинг не застал отца, тот уже умер, но мама была ещё живой.
С помощью товарищей по оружию Кинг взял в руки власть в Арефу, зачистил местность от мелких отрядов рейдеров, и начал понемногу возрождать Арефу.
Используя свои навыки подрывника он, заложив в нужных местах заряды, обрушил пролёт моста в реку, а вместо него наладил временную переправу, за пользование которой начал взымать крышечки. Заодно и заминировал подходу к мосту, заказав мины через проходящие караваны. Мины Кинг ставил разные — и обычные, и дистанционные. Это дало свой результат — первые желающие объяснить Кингу что он малость не прав, раскинулись по окружающей местности, а особо невезучие долго оглашали округу своими воплями, пока не отошли в края вечной охоты.
Не желающие мириться с таким положением вещей быстро закончились, благо бывшие наёмники воевать умели, а средств для этого у них хватало, а остальные, почесав затылки и прочие части тела решили, что крышечка с человека за проход по мосту группой — это не много, не стали переть на стволы в самоубийственной атаке, а стали платить. С одиночек денег не брали, но и ради одного человека переход не открывали. Хочешь перейти — сиди, жди группу желающих перейти на другой берег. Или плати отдельно за открытие перехода. Или вплавь переправляйся.
На мой вопрос — почему одиночкам такие привилегии, Кинг пояснил, что в одиночку мало кто рискует в этих краях ходить, и раз пришёл к Арефу один и хочешь идти дальше, то такой человек либо увечный разумом, либо хороший боец. С первых грешно что-то требовать, а вторые заслужили пройти бесплатно. Так что в убытке Арефу не будет — таких очень мало тут бывает.
Детей Кинг не завёл. Сначала мешала кочевая жизнь наёмника. Потом когда он сошёлся с одной женщиной, случилось несчастье. В каком-то районе побережья была очередная вспышка какой-то болезни, то ли ещё довоенной "новой чумы", то ли просто чумы, и с очередным караваном эта болезнь пришла в Арефу. К счастью, заболели и умерли немногие, но среди этих немногих были мать и жена Кинга.
Питаются за счёт браминов и рыбной ловли. Ну и то, что купят у проходящих караванов.
Жизнь в Арефу, по словам Кинга, со времён его детства, почти не изменилась. Особо тут нечем заняться, и в промежутке между караванами скука тут смертная, всех развлечений разве что нападения рейдеров и супермутантов. Или изредка какой-нибудь яо-гай или коготь смерти забежит на огонёк.
Хуже всего тут с пищей, потому что хранить её особо негде. Тут нет ни своего реактора как в Мегатонне или Большом Городе, потому если не съесть тоже мясо свежезабитого брамина, оно испортится.
