Волчица и пергамент. Том 3

"А?.."

Будто вспышка света озарила его разум в этот самый момент. Он увидел единственный корабль, светящийся особым светом в тот момент, когда он проплывал среди угольных облаков и волн размером с гору. Охотники за приключениями с молитвами стояли на палубе.

— Этого не может быть, — выплеснулось у него изо рта, и он прикрыл его рукой.

Необходимость перевода Писания в этом? Долгий, долгий путь. Они не взяли никого, кто не был им нужен, и не каждого ждёт благополучное возвращение. Не всегда есть рядом кто-то, способный выступить посредником с небесами, если придёт ситуация, в которой останется надеяться только на Бога. Но с помощью Священного Писания, который мог прочитать каждый, они могли обрести мужество и силу...

"Нет, нет", — покачал он головой, стирая своё видение.

Обоснованней думать о переводе Священного Писания как о возможности для людей королевства самим проводить религиозные обряды, пока всё длится противостояние с Церковью. Это чистое совпадение, что перевод будет полезен и для этого.

Это вчерашний жгучий напиток заставил его мысль совершить столь невероятный прыжок. Но, подумав раз об этом, он уже не мог выбросить мысль из головы.

— Мне действительно нужно перестать делать поспешные выводы, — предостерёг он себя, нарочно произнеся это вслух.

Затем он вышел во двор умыться и снова выслушал проблемы людей торгового дома.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Поговорив с людьми, Коул вернулся к Миюри, они вместе позавтракали и отправились в город. Миюри хотела пройтись по улицам, а Коул — проветрить голову после вчерашнего и снова обдумать ситуацию с ясной головой. Ещё он хотел кое-что спросить у своей спутницы. Вчера вечером он понял: надо что-то решать с Иленией, потому что её мечта была связана с проблемой Миюри.

— Разве плохо, если бы мы действительно захотели создать свою собственную страну? — спросил он.

Коул хотел, чтобы во всем мире распространялась праведная вера в Бога, но если бы счастье Миюри было под вопросом, он, вероятно, выбрал бы её после всего сказанного и сделанного. Если бы это он ей сказал, её уши и хвост встали бы торчком и зажглись бы ненужные фантазии. Поэтому об этом он умолчал несмотря на свои ощущения. Он был уверен, что молился за её счастье не меньше её отца, Лоуренса.

— Хмм...

Миюри смотрела вдаль, обдумывая вопрос и грызя рыбьи хребты, посыпанные мукой и обжаренные в масле. Их она купила в лавке по дороге.

— Было бы чудесно, если бы нашлась одна такая, — ответила она после короткого колебания, затем пнула ногой камешек и посмотрела на Коула. — Но это на самом деле, на самом деле очень далеко, верно? Так что я не знаю.

Слишком безучастно для девушки, любившей приключения.

— Ведь даже если ты пойдёшь со мной, это не значит, что все, кого я знаю, тоже придут, верно?

Начало прозвучало как шутка, но завершение выдало её истинные чувства.

— Это меня огорчает. Оно заставило бы меня захотеть вернуться домой, в Ньоххиру.

В её жизни было время, когда она захотела уйти из деревни, но скиталицей она быть не желала. Ему могло показаться, что она вполне удовлетворилась, побродив по свету по зову сердца, и готова вернуться домой. Но планы Илении были полной противоположностью.

— Мне близки чувства Илении. Мне бы хотелось иметь такое место.

Она прекратила есть и опустила глаза. И вдруг показалась очень слабой для девушки, которая никогда не боялась противостоять чему угодно. Мечтательница, что вовсе не означало, что она постоянно витала в облаках. Скорее, она намного лучше разбиралась в окружающем их мире и понимала, насколько может взбудоражить мечта Илении. Причины, по которым Миюри поддержала эту мечту, не были простыми. Конечно, её влекло к приключениям. Ещё она искренне сочувствовала девушке-овце. Или ощущала определённое родство с ней, возможно, это и было главной причиной.

— Потому... ммм... если честно, я не могу заставлять тебя, и если ты беспокоишься обо мне, не думай об этом слишком много, хорошо?

Она подняла голову и посмотрела на него немного смущённо. Возможно, стыдясь проявления своих чувств после рассказа о Медведе-Лунобивце.

— Нас ожидает встреча с ним, и с ним даже мама не сможет сравниться, верно? Ненавижу это признавать, но, думаю, мне стоит послушать тебя.

Миюри была озорной и всегда себялюбивой, и Коул часто вздыхал, втайне желая ей побыстрее повзрослеть, но встречаясь с её взрослыми решениями, всякий раз чувствовал себя немного грустно. Сейчас ему стало немного досадно от её себялюбивого замечания. Однако когда Миюри вернулась к еде, частичка юности вернулась на её лицо.

— Ты удивлён, что я столько знаю? — спросила она, лукаво наклонив голову.

Разрыв между внешностью этой девочки-подростка и тем, что творилось в её голове, был просто невероятен. Глядя на рыбью кость, прилипшую к её губе, он мог лишь устало улыбнуться ей.

— Ты умная девушка.

— Я не буду возражать, если ты влюбишься в меня, ты знаешь.

Миюри прищурилась и с вызовом улыбнулась ему. Он усмехнулся и похлопал её по голове, заставив её густо покраснеть.

— Ладно, я это так чувствую. Я не знаю, однако, что думает Иления, — и она, бросив в рот остатки жареного хребта, вытерла руки и беспечным движением подбородка указала на угол улицы. — Поэтому, почему бы не спросить её саму?

Он обернулся и увидел недалеко впереди Илению с сумкой, набитой шерстью, под мышкой. Она разговаривала с другим торговцем. Десарев — город большй, но торговать было удобно лишь в ограниченном числе мест. Дружеский разговор Илении и торговца завершился рукопожатием. Торговец прикрепил кусочек ткани к сумке и что-то написал на нём углём. Иления, похоже, удачно завершила переговоры. Конечно, она выглядела, как обычный торговец, не как богиня-овца и не как носительница будоражащей мечты.

Затем, не колеблясь ни мгновенья, Иления повернулась на каблуках и направилась прямо к ним. Она знала о них задолго до того, как он её заметил.

— Кажется, твои дела идут неплохо, — поприветствовал её Коул.

Иления оглянулась назад и саркастически улыбнулась.

— На самом деле — нет. С ним тяжело. Всегда запрашивает несусветные цены.

Любой умелый торговец скажет что-то подобное. Получив удовольствие от такого ответа, Коул перешёл прямо к делу.

— Кстати, не будешь возражать, если мы займём немного твоего времени?

Глаза Илении блеснули.

— Это по поводу моей просьбы к тебе?

— Да.

Тревожная улыбка мелькнула на её лице.

— Скорее, мне надо просить об этом. Конечно, у меня есть время.

Я вижу, подумал Коул.

— Это займёт какое-то время, почему бы нам не пройти на базар к лоткам лавок?

Это он предложил ради Миюри. Голодная волчица с готовностью поддалась искушению. И они втроём отправились на рынок.

Как обычно, там было полно людей. Каждый пятачок занимали столики и стулья, люди, занимавшие там места, ели и пили. Но когда Иления окликнула хозяина одной из лавок, он принёс столик и скамью и установил их позади лавки, из чего Коул смог сам увидеть, насколько влиятельна Иления среди торговцев. И так как выпивать так рано было немыслимо, Коул сходил заказать подогретое козье молоко с мёдом и имбирём — то, что в основном пьют в более холодных регионах, а Иления выбрала на рынке кое-что из еды.

— Каштаны? — спросила Миюри, с любопытством рассматривая груду больших, скользких на вид, блестящих чёрных плодов, сложенных на дощечке перед её носом. — От них пахнет спиртом.

— Их сварили в одном из местных крепких напитков на выбор и в мёде. Давай, возьми один, если никогда раньше не пробовала.

Солнечно улыбнувшись, Миюри быстро схватила каштан и отправила в рот.

— Ммм! — пропела она с лицом, полным счастья.

— Я рада, что они тебе понравились.

Уговорив Миюри, Иления перешла к главному.

— И к нашему вопросу.

— Я хочу услышать, зачем это тебе надо.

— Зачем надо? — Иления наклонила голову и показалась вдруг ровесницей Миюри.

— Почему тебя так тянет к земле за краем моря?

В разговоре на корабле она упоминала кое-что, что можно было принять за причины. Однако они прозвучали поверхностно и не отличались особой последовательностью. Настороженность у Коула вызывало и то, что за всеми несуразностями её истории он не мог ощутить её истинных мотивов. Замысел оказался столь дерзким, что даже Миюри не канючила: сделаем это, сделаем обязательно, сделаем немедленно, как это можно было от неё ожидать. Для Илении готовность действовать означала наличие у неё более веских причин.

— Ты уже выглядишь вполне успешной в мире даже без этого долгого пути.

Похоже, у неё было много знакомых в городе, а ведь, как сказала Миюри, уехать в далёкую страну означало оставить всех знакомых в прошлом. Возможно, ему так трудно проглотить её рассказ, потому что он не видел того, что стоило такой потери.

— Ты про то, что я неплохо лажу с горожанами?

— У тебя даже может быть много близких друзей.

Он бы сдался, если бы она ответила: Ради великой цели не-людей. Но Иления не выглядела героической личностью.

— Это... может и так... — слегка кивнула она. Потом мягко посмотрела большими круглыми глазами не на Коула, а на Миюри.

— Миюри, сколько тебе лет?

Та сразу поняла смысл такого вопроса.

— Моя мама прожила несколько веков, но я нет.

Она хотела сказать, что ей столько лет, на сколько она выглядит, и Иления тут же поняла это. Боги живут долго. И они не люди.

— В этом суть моей причины. Всех моих друзей, всех, кого я любила, и всех, кто меня любил, проглотит течение времени. Конечно, я ещё не столь взрослая, но всё же.

Девушка говорила, смущаясь то ли того, что она старше, чем выглядит, то ли того, что слишком молода как не-человек. В любом случае, Миюри молчала и смотрела на Илению с искренним сочувствием.

— И как же сильно я иногда ненавижу это.

— Ненавидишь?.. — переспросил Коул.

Иления кивнула и стала смотреть на свои руки.

— Я горжусь созданной мной репутацией хорошего торговца. Достаточное количество торговых домов связано со мной.

Он об этом уже слышал.

— Может, потому что у меня есть здравый смысл, или потому что я овца, но мне нравится думать, что это благодаря тому, что я честно и искренне работала изо всех сил.

Если так, её мечты, рубившие на корню всё то, что она достигла усердной работой, казались особенно странными. Было ли что-то, что ей не нравилось в успешности её работы? Он следил за тем, как она тщательно подбирала слова перед тем, как поднять голову. Не сила читалась в её лице, а какая-то слабость, казалось, она вот-вот заплачет.

— Я не жажду богатства. Мне нужно заработать лишь столько, чтобы прокормить себя. Но на деле я работаю больше. И я ненавижу это.

Словно пытаясь отбросить что-то, прицепившееся к ней, Иления тряхнула головой. Она посмотрела на Коула с невероятно грустной улыбкой.

— Я работаю лишь для того, чтобы принадлежать к стаду, именуемому торговцами. Но в конце дня я остаюсь одна. Хотя я могу отвлечься от одиночества среди людей, оно не уходит. Я не старею, поэтому мне приходится время от времени менять место, где я действую. Переполненная чувствами, я меняла свои берега бесчисленное число раз. И начинала всё с начала в стране, где меня никто не знает. Но...

Иления сделала паузу, чтобы отдышаться, высказав столько слов.

— ...наша страна была бы другой.

Казалось, она исповедуется в грехах. Её взгляд безжизненно опустился, и она замолчала, опять глядя на свои руки.

Миюри, сидевшая рядом с Коулом, смотрела то на него, то на Илению, и её глаза были наполнены слезами.

Иления была овцой, она должна была жить в стаде. Хорошо вписываться в мир людей и жить счастливо — это две совершенно разные задачи. Слова утешения дали бы обратный результат, к тому же Коул был из людей, представлявших большую часть этого мира. Через несколько мгновений он, наконец, заговорил:

— Ты знаешь историю барана по имени Хаскинс?

Хаскинс был воплощением барана с золотой шерстью, он жил в королевстве Уинфилд и с некоторых пор стал главным мифом королевства. Этот баран добрался до земли великого монастыря и сам стал пастухом, чтобы собрать родичей-овец и создать для них дом.

Иления вытерла глаза, подняла голову и улыбнулась.

— Конечно. Но мы по-разному мыслим. Я думаю, что то, что делает Хаскинс, прекрасно, но есть некоторые слова, которые я просто не могу забыть.

Она говорила, будто отрекалась от своей веры.

— Не ищи места, куда бежать. Найди место, куда ты сможешь отправиться с надеждой. Тогда, независимо от того, чем ты будешь заниматься, торговлей или нет, ты сможешь жить в полную силу.

Иления на мгновение смолкла.

— Это слова человека, который не только знал, кто я на самом деле, но и научил меня торговать шерстью, слова торговца, которого я уважаю больше всех.

Коул просто молча смотрел на её лицо, ставшее вдруг по-особому прекрасным. Возможно, это было проявление любви. Когда они разузнавали о ней, один торговец упомянул, что она любила своего работодателя. Она встретила замечательного человека.

— Существа, подобные нам, постоянно ищут побега в современный мир. Мы затаиваем дыхание, меняем форму и отказываемся от многого. Желая спасения, я, в первую очередь, хочу показать нашему народу возможности, которые совершенно несовместимы с тем, чего добился Хаскинс.

Коул был ошеломлён её словами. Миюри, широко раскрыв глаза, даже дрожала лёгкой дрожью. Перед ними на другой стороне стола сидела сильная овца с копытами, твёрдо стоявшими на земле.

— Конечно, мне есть, о чём заботиться, и трудности перепадали, и очень мало таких, как ты, кто может выслушать мою историю. Мы с Хаскинсом расстались на весьма невесёлой ноте. Он сказал мне, даже если новая земля существует, что ты будешь делать, встретив там Медведя-Лунобивца?

Она мрачно улыбнулась Коулу, а тот удивился, как её не обескуражил такой вопрос сородича-барана, тем более легендарного Хаскинса. К тому же, это ему было ещё и интересно.

— И что ты будешь делать?

— Решу на месте, когда доберёмся, — уверенно ответила Иления.

Это можно назвать и безрассудством. Но события легенды о Медведе-Лунобивце произошли так давно, а причины битвы до сих пор неизвестны. Так что отсутствие плана на этот случай в какой-то мере можно считать неизбежным. Однако его поразили смелость и решимость её слов. Это не было проявлением небрежности, она пришла к неизбежности этого после долгих раздумий. У неё была сила, какой не было у обладавших клыками и когтями и питавшихся мясом. Именно сейчас Коул ощутил истинность названия "агнцы" для верующих. Подобно овцам, они медленно движутся вперёд, шаг за шагом, преодолевая любые штормы или трудности.

— И что ты думаешь о моей слезливой истории? — вдруг дружелюбно поинтересовалась Иления.

Он словно вдруг проснулся, однако для него было немыслимо принять всё то, о чём она говорила за полную чушь. С другой стороны, сама Иления знала, насколько глупыми выглядят её мечты. Несмотря на это, она, противореча себе, желала идти вперёд, и он уловил это.