Волчица и пергамент. Том 3

— Эй, вы оба, о чём вы сейчас говорите? — рассерженно вмешалась Миюри. — Сокровища украдены отсюда, верно? Раз здесь есть люди, они и виновники.

Миюри любила дразниться и всегда огрызалась и ворчала, когда её заставали на месте шалости. Она накопила изрядный опыт со случаями, когда оправдания не помогают. Но время детства ушло, это был взрослый мир.

— Может, и так, но у людей принято судить о разных ситуациях, и в разговорах между собой люди узнают правду, а потому...

Здесь его слова прервались. Узнают правду в разговорах между собой? Он невольно оглянулся. Вокруг только каменные стены и лишь один вход. Священник был ненастоящим, те, кто называл себя членами совета, были, вероятно, доверенными людьми Слая, так что тех, кто знал правду, было немного. А люди редко приходили теперь в собор. Будут ли они разговаривать теперь? Чушь.

— Мёртвые не разговаривают... ты имеешь в виду, — пробормотала Иления.

— Да! Вот почему мы должны выбраться отсюда и добраться до них!

Миюри достала немного пшеницы из мешочка, положила в рот и начала раздеваться. Коул смутился от быстроты её движений, но, вспомнив, что ей не нравится, когда видят её превращение, он отвернулся и закрыл глаза. А потом открыл, почувствовав, как мех трётся об его щеку.

— Моя голова может пролезть в проход.

Она нацелила голову на проход в коридор, просунула немного дальше и вернула обратно.

— Думаю, бросившись всем телом на это, я бы легко...

Она снова посмотрела в проход, её слова оборвались. Затем большая волчица изумлённо отступила. Коул недоумённо глянул в ту сторону — по лестнице скользила змея.

Змея?

— Что это?.. Вода?

Коул уже понял.

— Миюри, назад!

Вдруг коридор ярко засветился, свет сбегал сверху, перепрыгивая со ступеньки на ступеньку.

— А! А, а! - Миюри, боявшаяся лишь одного на свете — своей матери, — отпрыгнула назад с хвостом, юркнувшим между её задних лап и прилепившимся к животу.

Змея неистово неслась вниз по ступеням. Горящая река масла.

— Что делать? Что? Это...

Миюри испуганно смотрела в сторону коридора, несколько раз порывалась прыгнуть вперёд, но не решалась. Огонь быстро добрался до помещения, чёрный дым затянул потолок. Они не спаслись бы, пытаясь прорваться сквозь огонь.

Горящая змея продолжала скользить внутрь, бежать от неё было некуда. Хорошо, по крайней мере, что поток не разделил их. Коул спешно оглядывал помещение, ища спасения, всё равно выбора у него не было.

— Миюри, повали полки!

Через мгновение она поняла и стала сшибать полки грудью, опрокидывая их в пылающую змею. Хотя они и были деревянными, но как-то могли приостановить масло. Если его удержать, огонь стихнет, каменные стены гореть не будут, можно будет надеяться на спасение. Так же думала и Миюри, она успела несколькими полками перекрыть на время путь змее.

И тут Коул увидел ярко-красное свечение в дальнем конце помещения, прежде не освещённого свечой. Там была навалена большая куча дров.

— Они всё подготовили...

Из маленького отверстия в потолке тоже лилось горящее масло, оно и подожгло дрова.

Места, призванные не пускать посторонних, идеально годились и для удержания людей.

— Сожгут заживо нас вместе с оставшимися ценностями и, конечно, решат все свои проблемы к своему удовольствию, — почти с улыбкой проговорила Иления.

— О-о-о!.. — зарычала Миюри, приближая морду к горящим полкам.

Коул почувствовал, как кровь отлила от его лица, он прыгнул на неё.

— Миюри! Успокойся! Ты не можешь сделать это!

— Но мы всё равно сгорим до смерти! Я могла бы открыть эту дверь!

Она стряхнула его и исчезла в коридоре, он не успел и рта открыть.

— Миюри!

Его крик и громкий удар в дверь слились в один звук. Он не знал, прошло ли мгновение или долгое время, прежде чем он смог несколько раз глубоко вдохнуть, так и не осознав этого, он увидел, как из огня и чёрного дыма выскочила волчица.

— Афф... А-а-а!!

Миюри не смогла приземлиться на лапы и упала на бок. Её шерсть слегка дымилась, язычки пламени плясали между когтями её лап.

— Что ты наделала?!

Она не пыталась встать — дым разъел ей глаза, болели горящие лапы. Коул бросился к ней и обхватил ладонями обе лапы. Огонь обжёг зашипевшие сразу руки. Иления кинулась на помощь и помогла Коулу удержать Миюри, бившуюся от боли и дезориентации, и он смог продолжить сбивать с неё руками огонь. Когда ему, наконец, удалось придавить огонь и на задних лапах, Миюри затихла, тяжело дыша.

Огонь вокруг всё разгорался, и было так жарко и ярко, что Коул с трудом удерживал глаза приоткрытыми.

— Прости, брат. Я не смогла открыть дверь...

Миюри бессильно лежала на полу.

— Сдерживай себя немного.

Пока он говорил, она подняла голову и посмотрела на него красными глазами.

— Ты говоришь мне быть женственной даже, когда я чуть не умерла?

Она недоверчиво засмеялась, Коул тоже не смог сдержать улыбку.

— Конечно.

Она вздохнула и попыталась встать, дрожа всем телом.

— Миюри, лежи.

— Нет. Все умрут, если я не открою эту дверь. Если нас сжигают заживо, нам надо сделать всё, что можем.

Но дверь не поддалась её первой атаке. Он не думал, что что-то получится, даже если она попытается снова, обжигая лапы. И он не мог просто смотреть, как она, раненная, снова и снова прыгает в пламя, медленно умирая от боли. Если ничего не оставалось...

— Тогда я лягу в коридоре, а ты пройдёшь по мне.

— Что, на ступени?! Я не смогла...

— У меня есть идея, — заговорила Иления, прерывая их спор.

— Идея?

Они в подземелье с каменными стенами вокруг и единственным запертым выходом. Дрова и вёдра с маслом, подложенные сюда, превратили его в большую топку. Коула уже вовсю припекало, воздух жёг лёгкие. Он мог лишь помолиться Богу в то небольшое оставшееся время, позаботиться о спасении своей души и не поддаться ненависти и гневу, чтобы не попасть в ад.

Иления положила перед ними меч, взятый из набора оставленных доспехов.

— Я обернусь овцой, тогда ты должен разрезать мне живот и кровью потушить огонь.

— А?

— Мои внутренности, думаю, смогут остановить распространение огня. А вы, вынув их из меня, спрячетесь внутри сами. Пергамент иногда можно найти целым после пожара в монастыре, и вы знаете, как сложно целиком зажарить свиней и овец, верно? Их не так легко готовить.

Она говорила спокойно, Коул растеряно посмотрел на неё.

— Ты шутишь?..

— Сейчас есть время шутить? — горько улыбнулась она. — Если ничего не сделаем, мы все умрём. Лучше умереть одному, чем всем троим.

Возможно, это подход торговца — оценивать убытки и прибыли. Её жестокий план вполне разумен. Миюри была не слишком велика, он с ней поместится в животе овцы. Но Иления обладала не только разумностью, но и огромными твёрдыми копытами.

— И когда огонь потухнет, вы сможете прожить довольно долго, отрезая прожаренные куски.

Это должно было прозвучать, как шутка.

— Нет! Нет, нет! -большая волчица Миюри закричала, как ребёнок.

Коул чувствовал то же самое.

— Мы не сможем этого сделать. Никак не сможем.

— Ты сумел бы сказать то же самое, поменявшись местами со мной?

Её взгляд мог проткнуть насквозь. Будь Коул не жалким агнцем Божьим, а огромным бараном. Будь он в силах спасти кого-то, пожертвовав собой, подобно птице-матери, защищающей своё гнездо... Что бы он сделал?

Проклятье, богохульно подумал он. Он сделал бы то же самое.

— И всё-таки...

— Я та, кто втянул вас во всё это.

Они замолчали, окружённые подступавшим огнём. Время уходило, когда каждое мгновение было на счету. Пламя всё разгоралось, подступало ближе.

— Тогда ладно, — Иления встала.

Коул ничего не мог сказать, лишь следил за ней глазами. Миюри что-то выла, но он не слушал её. Его разум нашёптывал ему немыслимые прежде оправдания: разве люди и волки не ели овец, чтобы жить? Он чувствовал, уступает душу искушению, чтобы суметь пережить эту беду. Нет. Это не является чем-то таким, что он мог допустить, но в то же время как мучительно отказаться от этого. Позволить Илении бесполезно умереть и смотреть, как заживо горит Миюри? Имеет ли это какой-то смысл?

Его разум и чувства полыхали пламенем, не меньшим того, что бушевало вокруг, он чувствовал, что сходит с ума.

Нельзя ли хоть немного отложить? Разве это не дом Божий?!

— Мм, пожалуйста, если ты не возражаешь отвести взгляд... — застенчиво сказала Иления, вдруг показавшись совсем юной.

Совсем не странно, что она оказалась столь наивной, чтобы на самом деле поверить в новую землю на том краю моря. Отвернувшись, он согласится на её предложение. Они разрежут ей живот и выживут только вдвоём. Он пытался сдвинуться и не мог. Возможно, так растягивается время перед смертью.

Потом — внезапный удар, всё размыло у него перед глазами — он уже лежал на полу, а волчица Миюри прижимала его сверху.

— Иления, мои когти и клыки острее.

— Хорошо, — просто ответила девушка-овца.

Коул лежал на полу, не пытаясь сопротивляться, в глубине души он знал, что это лучший вариант для всех. Когти Миюри больно впились ему в плечо, словно она думала, что иначе он попытается встать. Он ощущал себя прикованным к полу.

Бог не дал им чуда на северных островах. В настоящем сражались только те, кому в древности поклонялись, как богам, а потом о них забыли. Хотя Коул на деле узнал, насколько беспомощна вера, ярость брызнула у него изнутри, и он спросил себя, не броситься ли самому в огонь. Он смотрел на пламя, почти ожидая появления ангела, что протянет руку спасения, пусть он и знал, что его желания никогда не достигнут небес, что ничего не произойдёт...

— А? — заметил одну странность, подняв голову.

— Пожалуйста, брат. Не позволяй последней воле Илении не сбыться.

Но он даже не взглянул на умолявшую его Миюри и не обращал внимания на впивающиеся в него всё глубже когти. Он смотрел на это.

— Миюри.

— Брат! — отчаянно крикнула она.

— Миюри, смотри! — сказал он, чётко выговаривая каждый звук, и указал на угол помещения, где валялся обычный кусок ткани. Толстый, довольно грубый и необычно тяжёлым. Это был тот же материал, что и ткань святого Нексы. Сделанный не из шерсти животных, растительных волокон или нити насекомых. Слай сказал, что он был сделан из металла. Не это важно. Ткань лежала посреди пламени и не горела.

— Что, что такое?.. Она не горит?.. — озадаченно пробормотала Миюри, глядя на ткань святого.

— Миюри, ткань! — снова обратился он.

Она отпустила его плечо, ещё не понимая.

— Возьми ткань!

Волчица прыгнула в угол, схватила ткань зубами и, тут же вернувшись, положила её перед ним с выражением смущения на морде.

— Она... совсем не горячая. Разве это не должен быть металл? Это что, на самом деле металл?

Даже дети знают, что металлы быстро нагреваются. Иления, собиравшаяся сейчас пожертвовать своей жизнью, тоже с недоумением смотрела на ткань.

— Этой тканью всё было накрыто, когда мы открыли тайную дверь, верно?

Что было самым сильным врагом этой святой реликвии? Нет, какую пользу принёс святой Некса своей тканью? Нити не рвутся, жучки не грызут ткань. И...

— Не горит.

Это истинная реликвия. Гусиная кожа покрыла его спину, он еле удержал рвущееся из груди благоговейное рыдание.

— Это... это Божья защита!

Он взял ткань в руки и быстро осмотрел. Вынутая из огня, она не обжигала, даже не была горячей, как и сказала Миюри. Она прикрывала другие реликвии не просто так.

— Я предлагаю нам спрятаться под тканью, — сказал он, глядя на Миюри и застывшую на месте Илению, — и выжить всем вместе.

Слай со своими людьми вырыл из жадности глубокую яму там, где были спрятаны реликвии. К счастью, Иления и Миюри были миниатюрными и стройными. Размеров ямы хватит на всех троих, но она была длинной и сужалась книзу.

— Иления, подожди, не ложись! Брат, давай ты первый, ложись на живот!

На узком дне мог лечь только один человек. И Миюри, и Иления задохнулись бы под тяжестью двух остальных, так что внизу должен был устроиться Коул, а Миюри и Иления — сверху. Но Миюри всё не успокаивалась, должно быть, беспокоясь о столь тесном пребывании Коула с лицом противоположного пола.

— Не будь невежлива с госпожой Иленией... — сказал он раздражённо, но Миюри спрыгнула на него, сбив ему дыхание и заставив его умолкнуть.

— П-прости, — сказала Иления, робко пристраиваясь на нём рядом с Миюри.

И обе обещали, что если ткани святого окажется недостаточно для сдерживания огня, они могут что-то сделать со своим мехом.

Ощутив их на себе, он, как взрослый мужчина, испытал смешанные чувства по поводу обстоятельств укрытия, в котором он лежал. Бог послал этому жалкому агнцу чудо, но он отчаянно молился, будто оправдывал беззастенчивость, с которой две девушки улеглись поверх него. Затем он почувствовал, как Миюри захихикала у него на спине.

— В чём дело?..

Она фыркнула и ответила:

— Хм-м? Я просто в восторге от того, как разорву в клочья тех типов, как только погаснет огонь.

— Будь женственней даже перед лицом смерти, — сказал, конечно, он, но пока что они хоронились в дыре, прикрываясь от огня тканью святого.

Вряд ли Бог мог их услышать.

— Перестань столько ёрзать.

— Хорошо.

Иления усмехнулась, слушая их пререкания.

Всё так быстро менялось в городе Десарев, они сейчас оказались в дураках. Но земля к земле, прах к праху, а правда обязательно предстанет правдой. Усомнившийся в вере Коул снова укрепился в ней.

Огонь ещё бушевал, но их путь снова поворачивал в направлении их устремлений.

Эпилог

Хотя огонь погас уже где-то к полуночи, справиться со всем они всё же не могли. В помещении больше не было огня, но стоял жуткий жар. Так же происходит и в печи, когда дрова уже прогорят, но она сама ещё не остынет, в ней можно выпечь хлеб. Ткань святого защитила от пламени и замедлила проникновение под неё жара, но воздух в яме, в которой они прятались, постепенно и неуклонно разогревался. Если бы они оставались там слишком долго, то зажарились бы либо умерли от обезвоживания или отравления дымом. Но на их счастье дверь в хранилище с ещё тлевшими остатками полок вскоре после того, как пламя погасло, была открыта. Не глотнув даже свежего воздуха, принесённого сквозняком, Миюри выскочила из ямы, обернулась волчицей и бросилась наверх. Когда Коул с Иленией покинули хранилище, большинство раскиданных ею противников уже валялось без сознания, она же тащила из-за алтаря тех, кто пытался там спрятаться, и, рыча, удерживала их на месте, угрожая обнажёнными клыками.

Коул с Иленией связали раскиданных людей, их оказалось восемь. Коул полагал, что общий вдохновитель Слай вернулся в торговый дом, но тот обнаружился прямо перед входом в хранилище, ему-то и досталось первое благословение Миюри. Узнав Слая, Коул не сдержал удивления от его присутствия, но более странным был вид главы торгового дома. Он выглядел не так, как при последней встрече — был измучен, с тёмными кругами вокруг глаз. Похоже, ночь у него выдалась весьма напряжённая. Может быть, он решил, что пленники и впрямь воспользовались каким-то тайным выходом и сбежали в город, а может, на него давила вина — не случайно рядом с ним валялась раскрытая книга Писания.