Волчица и пергамент. Том 3

— Ничего, я просто разбавлю виноградным соком.

— В таком случае ты можешь пить чистый виноградный сок.

— Нет, так я не буду! — она взялась за сумки с едой, её пушистые уши и хвост спрятались перед выходом.

Они вышли из комнаты, стараясь поприветливей отвечать на знаки уважения встречавшихся людей.

— Кстати, ты готовить хотя бы умеешь? Ты настолько неловок, что я сомневаюсь, что ты сможешь, — сказала Миюри, как только они вышли из торгового дома.

Он хотел бы от неё она чуточку больше уважения к себе его как к старшему брату, но так как мнение многих горожан о нём было слишком высоким, её реплики могли бы послужить неплохим противовесом, не дававший ему зазнаваться.

— Я умею. Иногда я помогал госпоже Ханне и сам пробовал, когда решил уехать.

Миюри заговорила об этом, потому что они собирались приготовить ужин в "Серебряном луке", куда и направлялись. Люди на постоялых дворах обычно заказывали еду, но её можно было готовить и самостоятельно, если заплатить за дрова. И дешевле, и можно приготовить что угодно и сколько угодно.

— Значит, я могу просто посидеть, верно?

Казалось, она не допускала мысли помочь ему или постоять рядом и поучиться готовить. Однако Коул не мог себе представить, что она станет готовить с охотой, так что, возможно, это и к лучшему.

— Я лишь чувствую, что всё больше и больше порчусь, — сказал он в насмешку над собой, и Миюри наклонила голову, вопросительно глядя на него.

Улицы города были полны людей, спешивших домой, или лихорадочно пытавшихся закончить оставшуюся работу, или сидевших в ларьках за едой. Коул ожидал, что таверна "Серебряный Лук" тоже будет полна, но вместо этого они увидели там всего несколько человек. Надо полагать, за день часть кораблей из числа повреждённых штормом покинула порт. Не то чтобы он знал кого-либо из них, но плавание на корабле оставило свой след в его чувствах: люди, бывшие вчера, сегодня ушли, завтра снова придут люди, уже другие.

Они назвались хозяину друзьями Илении, заказали выпить и устроились за столом в углу. Было бы легче встретиться по звону церковных колоколов, но из-за их бездействия пришлось уговориться на сумеречное время после закрытия рынка и захода солнца.

— Можно немного сыра? — и Миюри полезла в полотняную сумку, лежавшую на столе.

На улицах, наконец, стемнело, и как только зажглись факелы, странствующие торговцы, задержавшиеся по делам, вернулись, оживив тихую таверну. Люди громко делали заказы, из кухни бегом разносили еду.

Миюри укоризненно смотрела на Коула, нетерпеливо стуча коленкой о коленку.

— Должно быть, она занимается обычной работой и задерживается.

Коул вытащил сушёного мяса и сыра и добавил немного вина в виноградный сок нетерпеливой спутницы. Но ожидание всё затягивалось, Иления не появлялась. Соседи по столам стали подозрительно на них поглядывать.

— Может, стоит проверить её комнату?

Вдруг она уснула, как часто делала Миюри. Может, ткань святого, которую она стремилась получить, заставила её слишком расслабиться.

— Я сейчас! — Миюри, не в силах усидеть на месте, вскочила и побежала к лестнице.

Коул проводил её взглядом, потом повернулся к столу и заметил мускулистого матроса, который сидел за соседним столом и рассматривал его. Когда их глаза встретились, матрос многозначительно посмотрел в сторону лестницы.

— Постояльцы, а? Что-то я не видел тебя здесь.

— Нет... Мы собирались поужинать с остановившимся здесь знакомым, — ответил Коул. — Отметить успешную сделку.

Коул был одет как торговец. Матрос прищурился, сморщил нос и, потянувшись к Коулу, поднял кружку.

— Замечательно.

Коул поднёс кружку к кужке мужчины, показавшимся ему неплохим человеком.

— Но кто же это? Я тоже живу здесь и уже неплохо разобрался, кто из постояльцев чем занимается. Если хочешь кого-то сыскать, я скажу, что знаю, — сообщил моряк, развернувшись к столу Коула и поглаживая жёсткие волосы на руке.

— Торговец шерстью, которую прозывают Жизель Чёрная Овца.

Так же её назвал хозяин постоялого двора. Моряк удивлённо посмотрел на него.

— Жизель? Та, что в конце второго этажа?

Коул вспомнил переполненную товарами комнату и череп над дверью. Моряк одним духом опрожнил свою кружку.

— Хм... странно... Это точно про Жизель.

Затем он повернулся к своему столу.

— Эй, парни, за сегодня люди приходили или уходили, а?

— Что?

Они что-то принялись обсуждать за своим столом. Пока Коул пребывал в недоумении, задрожал потолок над ними. Вскоре он увидел виновника этого явления — сначала показались ноги на лестнице, затем туловище и, наконец, вся Миюри. Её лицо было перекошено, глаза покраснели.

— Я так и знал. Эта Жизель сказала, что куда-то отправляется, и собирала вещи.

— А?

Миюри встала позади Коула и обхватила себя за плечи.

— Иления ушла.

Её глаза, тускло-красного оттенка, непривычно слабо выделялись на бледном лице.

— Может, её сделка требует больше времени...

— Её дверь не заперта, и эти коробки исчезли, и вся эта красивая шерсть, — перебила она, с напором произнося каждое слово. Какое-то чувство плавало глубоко в её немигавших глазах, это чувство она отчаянно сдерживала, обнажив клыки от своих стараний.

— Что такое, ты одолжил этой Чёрной Овце какие-то деньги? — моряк по очереди смотрел то на Коула, то на Миюри.

Коулу сразу в голову пришёл один вопрос.

— Госпожа Иления сама собирала вещи?

Ему сказали, что она собирала вещи, собираясь куда-то, это царапало его, как песок, примешавшийся к хлебу. Получив разрешение на сбор налогов на пятьдесят золотых, она добыла ткань святого Нексы, хранившуюся в тайнике, устроенном в тайной комнате собора. Хотя она сказала, что ткань не имеет особой ценности, её хранили с несколькими волосами известного святого, известного даже детям, и кусочком легендарного ковчега, описанным в Священном Писании. Он не мог представить, сколько золота на самом деле стоила ткань. Может, её ограбили? И он подумал ещё об одном. Кто на земле мог узнать, что она достала сокровище?

— Нет, не она сама, но те люди сказали, что она попросила их собрать вещи.

Там, где собираются те, кто живёт дорогой, никто не обратит на это внимания. Для постоялых дворов вполне нормально, что новые люди приходят каждый день, а потом внезапно уходят.

Но чем ещё это может быть кроме ограбления?

— Пошли, ещё посмотрим, — Коул поднялся со стула.

— Ты не возражаешь, если мы возьмём это всё? — моряки показали на стол Коула, и он, качнув головой, передал им ещё пакет с едой.

— Возьмите это тоже.

Глаза бывших явно навеселе матросов загорелись при виде сумки. Уходя, Коул и Миюри услышали радостные возгласы позади. Нетерпение толкало Миюри вперёд, Коул еле поспевал за ней. Они поднялись на второй этаж и пошли по коридору. После оживления таверны здесь, казалось, было совсем тихо.

— Можешь узнать, кто приходил и уходил?

У неё был волчий нюх. Но она покачала головой.

— Потасовки не было? Запаха... крови?

Он бы не хотел ничего такого, но ему надо было убедиться. Миюри, уже взявшаяся за ручку двери, снова покачала головой.

— Ничего. Думаю, её обманули и увели.

Если нет признаков борьбы, такое вполне возможно. Она открыла дверь, комнату еле различимо освещал свет, проникавший сквозь щели в окне.

— Ты сказала, коробки исчезли, да?

— Угу. И вся хорошая шерсть тоже исчезла.

Его глаза привыкли к темноте и подтвердили, что всё, делавшее комнату тесной, исчезло.

— Ты можешь проследить за запахом госпожи Илении?

Миюри тут же глубоко вдохнула и выдохнула.

— Я... не думаю. В этом городе всё пахнет овцами. Как только я спущусь вниз, я потеряю им счёт.

Значит, они могут сделать немногое. Либо расспрашивать на улице, либо строить предположения. От того, что при ней была ткань святого, спрашивать было только сложнее.

— Брат, Иления... — протянула Миюри, казалось, она вот-вот разразится слезами от отчаяния.

Она сказала, что Иления была с ней добра, лишь желая заполучить её на свой корабль, но для Миюри подруга-воплощение значила очень много. Ему достаточно было вспомнить лицо Хаббота, увидевшего Коула в одежде священника. Хаббот был рад встретить кого-то, живущего тем же, что и он сам, пусть и незнакомого, пусть даже враждебного. К тому же, в отличие от Осени, Иления выглядела, как девушка, да и была намного моложе Хоро. Конечно, дружелюбие Миюри быстро растопило её настороженность.

Но отчаяние бесплодно и, что важнее, он не хотел видеть тоски на лице Миюри.

— Ладно, всё, давай успокойся.

Он обнял её, тут же крепко прижавшуюся к нему, похлопал по спине и приблизился к её лицу.

— Ну же, мы не можем идти вперёд, стоя здесь, — подбодрил он и разжал руки.

Девушка храбро постаралась улыбнуться.

— Миюри, можешь сказать, куда она дела эту странную ткань?

Вытерев глаза, Миюри нагнулась и пошла по комнате. Шерсть на её ушах и хвосте тускло поблёскивала, попадая в лучики света, пробивавшиеся в щели ставней.

— Здесь... кажется. Пахнет плесенью.

Она нашла деревянный ящик с замком в задней части комнаты. Он был окован железом и достаточно велик, чтобы вместить две Миюри.

— Открыт, и... пуст...

В таком большом ящике можно хранить целую кучу разных вещей. Миюри сунула в него голову и обнюхала.

— Пахнет деньгами и овечьей шкурой... О, брат, я думаю, эта ткань могла быть там.

Она перегнулась через край ящика и вытянула из щели между другими ящиками лист пергамента. Подошла к окну, поднесла лист к свету из щели и снова посмотрела.

— Это договор. Значит, она могла хранить ценные вещи в этой коробке.

И все они пропали. Совпадение?

Как сказал Хаббот, торговцу шерстью достаточно приобрести разрешение на сбор налогов, чтобы выделиться среди прочих. Пятьдесят золотых румионов за разрешение — немалые деньги. Нельзя отвергать вероятность, что её выбрали мишенью какое-то время назад и вот сейчас напали на неё. Если не было никакой борьбы, то предложение Миюри могло быть верным: её обманули и увели, а затем обыскали комнату.

А если не совпадение?

— Если причина обыска в комнате — эта ткань...

Список подозреваемых, естественно, сократится.

— Я не могу представить никого, кроме господина Хаббота.

— Тогда...

Хвост Миюри распушился с такой силой, что это почти было слышно, она рванулась к дверям.

— Но тогда почему с нами ничего не случилось? — посмотрел Коул на спутницу, её лицо застыло. — По словам господина Слая в городе действуют шпионы Церкви. Было бы естественно думать, что именно они забрали её. Но если так, нас тоже должны были преследовать.

— Они могли подумать, что мы просто случайные люди, которыми она воспользовалась.

— И всё же мы помогли ей. Должно это как-то проявиться... Ты не заметила, чтобы за нами кто-то следил?

Голова и плечи Миюри опустились, она неловко отвела взгляд.

— Нет...

— Что означает, что за нами не нужно было обязательно следить.

Миюри не была глупой девочкой.

— Хорошо. Если господин Хаббот действительно разослал требования... а ведь им связываться непросто.

— Непросто связываться?

— Собор расположен на вершине мыса. Любой там будет на виду, и если говорить про шпионов в городе, как он дал им знать, что сокровище забрали?

Миюри посмотрела в сторону.

— Возможно, в соборе был кто-то ещё, — сказала Миюри, но, судя по её ответу, она не слишком в это верила.

Что ещё важнее, её дом обыскали до захода солнца, то есть сам Хаббот должен был бы отправиться в город или шпионы должны были бы пойти в собор в течение дня. В этом надо было убедиться, хотя представить такое сложно.

— Тогда куда девалась Иления? Кто взял её вещи? — потеряла терпение Миюри.

Она наверняка была уверена, что они вдвоём сейчас напрасно тратят драгоценное время, но нет смысла терять голову, особенно обе головы. Миюри спасла Коула своим самообладанием на северных островах, теперь его очередь. Думая, что теперь делать, он обратил внимание на пергамент в его руке.

— Госпожа Иления сказала, что она из южного торгового дома. Раз так, у неё должен быть кто-то, на кого она может положиться в трудную минуту.

На северных островах эту роль играла церковь, построенная торговцами на их деньги. Никто не может знать, что произойдёт на чужбине, и не было уверенности в помощи местных властей. Если люди сами по себе слабы, они собираются в группы. Иления, будучи овцой, знала и чувствовала важность этого, как никто другой. Её торговый дом имеет куда больше возможностей, чем он сам и Миюри, которые могли лишь беспокоиться о ней.

— Но куда нам идти?

— Ищите и обрящете.

— Я спрошу у людей внизу.

Коул поспешно остановил Миюри, уже собиравшуюся выскочить.

— Даже если они не знают, к какому дому она относится?

Он перевёл внимание с застывшей на месте Миюри на пергамент в его руке. Было темно, надписи — практически неразличимы, поэтому он открыл окно и поднёс пергамент к свету. Слабый бледно-розовый отблеск уличных огней осветил страницу. Там речь шла о торговле шерстью, внизу страницы стояли подписи и печати нотариусов Десарева, затем данные торговцев и, наконец, подпись Илении. Её письмо было аккуратным, подходящим для того ощущения ума, что исходило от неё, но рядом с подписью было написано то, что заставило его проглотить возникший в горле ком. Даже он знал название этого дома.

— Брат, что такое? — заметила странность в его поведении Миюри, и подошла ближе.

Большой мир показался ему таким маленьким. Крупные торговые организации имели представителей повсюду, сплетая сеть по всему миру, так что не было необычным случайно наткнуться на их нити. И он чувствовал себя на грани узнавания какого-то значения этого. Мозаика в его голове начала складываться и складываться не в самое лучшее предчувствие.

Что это? Пристально разглядывая надписи на пергаменте, он вдруг услышал пронзительный свист снаружи.

— Свист? Кого-то схватили?

Свист мог принадлежать тем, кто удерживает мир в рамках. Портовый город — это место, где собирались горячие моряки, где нередко случались стычки или иные неприятности. Однако Коул не мог отделаться от странно неприятного ощущения, он хотел было высунуться из окна, чтобы осмотреться, и тут Миюри оттолкнула его.

— М-Миюри? — с удивлением посмотрел на неё он.

Её взор был устремлён не вниз, на улицу, а в небо.

— Сюда! — призывно махнула она рукой, и словно звезда упала с неба.

— А-а-а! — прокричал Коул, когда что-то с большой скоростью врезалось в него, отбросив назад, по счастью оставшаяся шерсть смягчила его падение. Он ошарашено моргал, видя большую птицу, появившуюся в середине комнаты.

Миюри бесстрашно подошла к ней и мягко погладила большой клюв.

— Это было далеко, да? Спасибо.

Большая птица надулась и сделала пару движений крыльями, словно вздыхала.

— Миюри, кто эта птица?

— Там письмо.

Она отвязала от ноги птицы письмо и передала Коулу. Надо полагать, птица была послана из Раусборна. Через несколько мгновений он отошёл от потрясения и быстро развернул письмо. Подписи не было, но по почерку он понял, что письмо от Хайленд. Он снова посмотрел на птицу — не из-за подозрения, что она понимает человеческую речь, просто для такого способа сообщения требовалась настоящая срочность.