Волчица и пергамент. Том 3

— Что там?

"Я слышала от моего посланника о твоих действиях на северных островах. Я благодарю тебя. Теперь о втором человеке, не жди от него веры. Этот человек будет использовать всё, чтобы получить власть".

Если Хайленд так открыто высказывалась, он был намного хуже, чем думал Коул.

"Я также знаю о слухах, распространённых среди некоторых числа торговцев. Но, прошу, думай о них как о пустых сплетнях. Важнее то, что сейчас не время второму человеку увлекаться такими фантазиями. Он пользуется преимуществом этого шторма и стремится к первенству. Кажется, его не беспокоит, что станет с нашей семьей. Пожалуйста, подумай о его попытках открыть хранилища по всему королевству как о способе получения средств".

Спокойные, но сильные удары Хайленд заставили взмокнуть руку, державшую письмо. Ни слова о мечтах или о чём-то подобном. Наследник Клевенд видел в борьбе с Церковью свою возможность занять трон. Хайленд сказала, что именно по этой причине он отбирает деньги у Церкви и позволяет беспорядкам среди людей продолжаться дальше.

"Если он собирает святые реликвии, то не для того, чтобы самому молиться, а..."

Заставлять молиться других. Вера была опорой души, на неё люди полагались в трудные времена. А значит, когда в жизни людям она нужнее всего? Когда их жизни в опасности. Когда их втягивают в войну.

"Поддерживают второго человека только те, кто добивается его благосклонности на тот случай, когда он станет первым. Там нет ничего, одна алчность. Я звала тебя, желая познакомить с первым человеком..."

Закончив читать, он услышал, как птица что-то клюёт у его ног.

— Значит, Илению обманули?

Миюри выглядела изумлённой. Такой вывод сам напрашивался из сказанного в письме Хайленд. Или можно было предположить, что Иления просто слишком много прочитала об этом. Но рука, державшая письмо, взмокла по совсем другой причине. Его сердце сильно и неприятно стучало в груди.

Заговор, чтобы в один момент украсть трон у первого в очереди. Для этого он собирал деньги в ослабленных церквях по всему королевству и поддерживал распри. Ну, а те, кто поддерживал принца, рассчитывали на награду, как только он станет королём, например, на предоставление привилегий, а то и на аристократический титул. И если так, ему нетрудно объяснить действия Илении. Потому что...

— Миюри.

— Что?..

В её голосе не прозвучало обычной для неё беспечности. Её волчьи уши и хвост нервно напряглись. Им под стать было и выражение её лица. Ему бы очень хотелось, чтобы он просто напутал в рассуждениях. Но на северных островах он узнал, как опасно видеть мир таким, каким хочешь его видеть. И что людям больно менять своё отношение к чему-то важному для них.

— Госпожу Илению, возможно, не обманывали.

— Брат?..

Она переспросила с такой растерянностью в голосе, что ему пришлось договаривать.

— Возможно, госпожа Иления обманула нас.

Её уши и хвост напряглись до предела.

— Братик ...

— Слушай, Миюри, — не сходя с места, он показал на договор, потерянный Иленией рядом с деревянным ящиком. — Здесь значится название торгового дома, в котором состоит госпожа Иления. Торговый дом Болан. Я знаю торговца, который основал этот дом, он, вернее, она приезжала на открытие "Волчицы и Пряности" и присылала поздравления, когда ты родилась.

В глазах Миюри застыло непонимание, возможно, её сбил с толку контраст между её стремлением что-то срочно предпринять и его спокойным видом.

— Сп-спасибо... но ты?.. — пробормотала она.

Но если Иления была из дома Болан, ответ прост. Они знали, что владельцу компании известна сущность Илении, они знали, как Иления относилась к владельцу. Ив Болан была истинно алчным, хотя и не плохим человеком. Однако следовало учесть её прошлое. Аристократка из разорившегося рода этой страны, её муж купил её вместе с аристократическим именем, но разорился на торговле шерстью и ушёл из жизни. Тогда она, отважная женщина, стала торговцем, переходившим по опасным мостам с невозмутимым лицом и основавшим собственный торговый дом на юге. Коул познакомился с ней ещё ребёнком, тогда она была похожа на волчицу, но проявила к нему своеобразную доброту. Когда торговец в городе сказал, что Иления влюбилась в своего работодателя, это не обязательно было неправильным. Раз Иления работала на Ив, у неё могла быть лишь одна цель.

— В общем, госпожа Иления, возможно, пытается восстановить госпоже Ив её положение аристократки Уинфилда.

Такое легче понять. Это куда правдоподобней создания новой страны на предположительно существующей земле на другом конце моря. Она расспрашивала перелётных птиц, скорее всего, не из-за этой цели, а из понятного любопытства торговца, ведущего дела с дальними странами. Очевидно, что Иления, воплощение овцы, может узнать от птицы то, чего не знали люди. А сам Коул поддался собственному воображению, когда увидел в ней отчаяние и мужество девушки. Разве Хаббот не предупреждал его? Иления не была простой девушкой. Прежде чем этот пастух успел что-то понять, она повернула разговор в свою сторону и сунула собеседника себе в карман.

Если, очнувшись на корабле, зная секрет Миюри и видя близость её и Коула, она задумала использовать этих двоих, ей несложно было придумать подходящую историю. И самый лучший момент солгать — это находиться в храме истины, где можно рассказать о мире, который другой хотел увидеть, и использовать его предвзятость, чтобы затуманить разум. Кто сказал, что овцы честнее лис?

Главный властитель леса, которому никто не бросит вызов, — волк.

— Госпожа Иления... — продолжать было сложно, но он должен был это сказать, — ...обманула нас.

И тогда всё легко объяснить. Она сбежала с тканью святого, продав хорошую шерсть через кого-то ещё, чтобы потом с деньгами на руках скрыть свои следы. Должно быть, она решила, что её разоблачение ими поставит её перед клыками и когтями Миюри, и поэтому она больше не вернётся в этот город. Похоже, она разъезжала по разным местам, поэтому и обосновывалась на постоялых дворах. Потеряв это место, она не испытает особых сложностей.

— Н-но...

Конечно, Миюри хотелось возразить. Она была сорванцом, любила розыгрыши и была до ужаса умной, иногда своим резким суждением она напоминала ему мудреца. К тому же она, в сущности — ещё девочка, что постоянно дерзит своему старшему брату, но она была действительно очень смелой и доброй, особенно для своего возраста. Должно быть, это первый раз в её жизни, когда её предали.

— Миюри, — позвал он и потянулся рукой к её плечу.

Она отшвырнула его руку прочь.

— Нет, нет, Иления не обманула бы нас.

Он знал, что ей не хочется верить такому. Возможно, она надеялась стать с Иленией подругами. Или, может, её сердцем овладела мечта о собственной стране. О месте только для них, где им не нужно скрываться, о месте, которое можно было гордо разместить на карте мира.

— Но госпожа Иления — воплощение овцы. Даже если бы на неё напали, она бы убежала, если бы всё дело было в этом. Может, она этого не сделала, потому что ушла по своей воле?

Осознание этого было мучительным, но им следовало принять это. Он знал, как нелегко отбросить первое впечатление. Сам Коул всегда думал о Миюри как о своей младшей сестре, и она не могла называть его иначе, чем "брат".

Но мир создан не для них одних.

— Миюри, — он снова нерешительно потянул к ней свою руку.

Она вдруг ссутулилась и разрыдалась. И не стала отстраняться на этот раз.

Коул обнял маленькое тело Миюри, его взгляд вдруг остановился на большой птице в комнате. Он виновато посмотрел на неё, и птица, пару раз мотнув головой влево и вправо, сокрушённо вылетела из окна. Мгновение он задавался вопросом, не стоит ли попросить птицу поискать Илению сверху, но, пожалуй, лучше было им её не найти. Если новая встреча будет сопровождаться спорами и упрёками, Миюри может принять сторону Илении, и ситуация только усложнится. Вот что произошло, когда кто-то покинул свою спокойную, уютную деревню. Он крепче прижал девушку к себе, чтобы её сердечко не разорвалось на части. И тут он услышал чьи-то шаги в коридоре.

Они были в комнате Илении и оставались в ней слишком долго, рискуя вызвать подозрения. Коул собрался сказать, что пора уходить.

— Преподобный Коул? — позвал кто-то из-за двери незнакомым голосом.

Он вздрогнул, незнакомец меж тем продолжал говорить.

— Мне достопочтенный Слай сказал срочно позвать тебя.

Миюри подняла заплаканное лицо, и их глаза встретились.

— Э-э-эй?

Коул сказал Слаю, что они идут в "Серебряный лук", а эти весёлые моряки внизу, должно быть, подсказали, где его искать, когда этот человек их спросил.

— Да, да, сейчас открою, — он перевёл взгляд на Миюри. — Ты как?

Вместо ответа она упрямо прижалась лицом к его груди и потёрлась им. Значит, что она была в порядке.

— Хорошая девочка.

Он похлопал её по голове, и она, нахмурившись, убрала уши и хвост. Коул открыл дверь и увидел торговца примерно своего возраста.

— Господин Слай зовёт меня?

— Да. Есть небольш... Нет, очень большая проблема. Мне сказали сразу позвать тебя, — молодой торговец посмотрел вдоль коридора и тихо продолжил. — Иления Жизель арестована городским советом.

— Чт?..

Торговец пристально посмотрел на него.

— Её обвиняют в краже. Говорят, она украла несколько сокровищ из собора.

Коул вернул своё рассуждение на несколько шагов назад. Он был весьма рад, что пришёл к неверным выводам, но сама ситуация стала хуже.

— Э-это ложное обвинение. Ящик с сокровищами был уже пуст. Я могу лично подтвердить, что она взяла вещей лишь на стоимость разрешения на сбор налога.

Хотя ещё было возможно, что она поведала им выдуманные мечты, чтобы их использовать, он не мог поверить, что за опустевшим хранилищем стояла Иления.

— Ну, это... в совете, конечно, шумят ещё, что ты был её сообщником.

Лестница к собору на мысе хорошо видна, а у подножия сидели нищие. Вполне понятно, что он тоже попал под подозрение. Но не торговцу, стоявшему перед ним, он должен объяснять.

— Я должен пойти и дать пояснения, так?

— Да. Достопочтенный Слай, конечно, будет тоже свидетельствовать. Пожалуйста, не волнуйся.

Цели Илении и это обвинение — две совсем разные вещи. Хаббот мог решить, что ему надо придумать объяснение пропаже сокровищ. На него оказалось легко давить, но воспользоваться давлением было безрассудно. Случившееся можно было бы предотвратить, отнесись они к нему более уважительно.

— Я отведу тебя туда, — сказал торговец и, не теряя времени, вышел в коридор.

Прежде чем последовать за ним, Коул посмотрел на Миюри и взял её за руку.

— Всё будет хорошо. Бог благоволит праведным.

Миюри освободилась и посмотрела на него.

— Конечно, поэтому я буду благоволить тебе.

И она сама сжала его руку своей маленькой ручкой.

Был поздний вечер, порт в Десареве накрыла томительно-глубокая чернота.

Там и сям те, кто прошёл стадию буйного пьяного возбуждения, сидели обессиленные за столами, повторяли одно и то же по многу раз, или уже спали. Коул, Миюри и торговец поспешно пробрались между этими людьми и устремились к собору. Город был очерчен красными кострами, и за тлеющими углями гавани они могли с трудом различить собор. Несмотря на свет маяка, собор казался вымершим.

На бегу Коул расспросил у торговца Дивы насчёт ситуации.

— После полудня падре обратился к городскому совету. Он сказал, что принял торговца шерстью, явившегося за налогом, но когда тот закончил с этим, многие ценности исчезли.

— И совет поверил?

— Ну, это тот самый совет, который от имени принца выставил на торги разрешения на сбор... Трудности со сбором налогов были неминуемы, но они не могут не обратить внимания на сообщение падре о краже в соборе.

Должно быть, Хаббот был опустошён. Судя по ходу их недолгого разговора, он не казался готовым отражать удары. Но нет... Это основано лишь на его предположениях. Вполне возможно, что Хаббота там не было, и Коул бы не удивился, окажись тот человек самим священником, лицедействовавшим перед ними.

— А госпожа Иления в соборе?

— Да. Падре и важные люди из совета тоже там.

Они, должно быть, увязли там в бесконечных спорах.

— Значит, вещи из её комнаты забрали члены совета, собиравшие доказательства?

В этом случае было бы понятно, почему Иления не сопротивлялась и почему не сказали правду другим постояльцам торгового дома. Торговец оглянулся на Коула и медленно кивнул:

— Бог явит истину нам всем, — он повернул голову вперёд и возобновил бег.

Нищие всё так же сидели у подножия мыса и молча смотрели, как двое мужчин и девушка бегут вверх по каменным ступеням.

В темноте каменные ступени были видны хуже, чем он ожидал, его пугало, что почти не виден край обрыва. Шаг в сторону — полетишь с высоты в море, длинная череда ступеней впереди заставила его почувствовать себя маленьким. На самом деле, путь был не так уж и узок. Ветер дул сильнее, чем днем, зато ночной вид на город был прекрасен — будто кто-то разбросал по площади множество тлеющих угольков.

Когда они добрались до площади перед собором, там было пусто и тихо. Пересуды пошли бы по всему городу, если бы совет направил солдат с факелами. Торговец показал на задний вход, за которым присматривал мальчишка-посыльный, ёжившийся от холода, но, заметив людей, мальчишка выпрямился и резким движением постучал в дверь. Тут же в двери отворилось окошко, Коулу показалось, что он различил пару глаз, и железная дверь открылась.

— Мы ждали тебя.

Полосатая рубашка обтягивала брюхо мужчины. Пояс низко свисал с правой стороны, грудь его украшало перо. Внешне — типичный представитель городской власти, вероятно, бывший торговец или глава богатой ремесленной гильдии.

— Я Теорий из городского совета.

— Я Тот Коул.

Теорий пожал руку Коулу, а затем и Миюри.

— Мы сейчас осматриваем сокровищницу на основе свидетельских показаний падре.

— Принимает ли совет всё сказанное падре за правду? — спросил Коул, идя за мужчиной по коридору, тот с некоторым недоумением улыбнулся.

— Конечно, нет. Хранилище совершенно пустое. Чтобы один торговец всё опустошил, как только его впустили, — это уж слишком.

Вполне понятный вывод.

— Но мы считаем, что это сделать мог сам падре. Потому мы и здесь.

— Что?

Совершить подобное можно разве что посредством колдовства, подумал Коул. Но Теорий при его брюхе ловко наклонился к нему и прошептал:

— В соборе есть разные секретные ходы и потайные комнаты. Используя их, он мог пройти сквозь мыс и тайно вынести всё к морю.

Коул изумлённо посмотрел на Теория, лишь пожавшего плечами в ответ.

— Об этом больше никто не должен знать, но ему было лучше так, чем стать подозреваемым в краже из сокровищницы. С верёвкой на шее слишком поздно сожалеть о чём-либо.

Очень похоже на акт отчаяния. Но если так, Хаббот должен был впрямь быть священником. Коул был разочарован собой, его взгляд на людей оказался действительно затуманенным.