Волчица и пергамент. Том 3

Иления оказалась права, предположив, что Слай либо заплатил Хабботу, либо, в худшем случае, убил его.

— Должно быть, он уже знал, что я не настоящий. Я думал, что даже если мне удастся дойти до совета, они не будут слушать ненастоящего священника. И я взял мешок с деньгами, — Хаббот говорил с болью, но потом с надеждой поднял голову.

Потому что сейчас он был здесь.

— Я взял деньги, но моя голова была занята другим. Не я один знал об этом хранилище. И если из него украли сокровища, то должен быть виновник. Я сразу понял, что они хотят сделать. Я пастух. Я очень хорошо знаю, кого обвинят в такие времена.

Беды всегда приходят извне. И Коул с Миюри, и Иления не были из этого города.

— Я подумал, может, просто смолчать и сбежать. Я только пастух. Но...

Промучившись всю ночь, Хаббот не сбежал. Задумчивое выражение его лица, когда он поднимался к собору по ступеням, объяснялось его готовностью умереть ради справедливости, жившей в нём.

Даже самые потёртые ткани могли быть проданы как реликвия, если они сопровождались прекрасной бумагой, удостоверявшей подлинность. И пусть Хаббот не был посвящён в сан, как должно, он провёл много лет в соборе, одетый в подобающую одежду.

— Ты прекрасный священник, — сказал Коул, кладя руку на плечо Хаббота. — Ты более истинный, чем тот настоящий священник. Я могу засвидетельствовать это.

Хаббот посмотрел на него и горько улыбнулся, словно солнце было слишком ярким.

— Бог подскажет мне, что делать. Но я хочу каким-то образом выполнить эту временно возложенную на меня миссию.

Когда Хаббот, исполняя миссию священника, вернётся в собор, работа Хильде с виновниками намного упростится. Коул сообщил ему, что Хильде, один из руководителей компании Дива, находится сейчас в соборе, а в завершение снова похвалил его за то, что он набрался мужества и вернулся в собор.

Они смотрели, как Хаббот поднимается по ступенькам, выпрямив спину и гордо неся своё бремя. Никто бы не поверил, скажи он сейчас, что был всего лишь пастухом.

— Он стал своей маской? — спросила Миюри, будучи, кажется, и так уверенной в том.

— Это без сомнения выглядит так, — спокойно ответил он.

А значит, мир не стоит отбрасывать, — она крепко сжала его руку. — Тогда я тоже не сдамся. Если пастух может быть священником, а камень — тканью, это не то же самое, что я могу быть твоей женой, верно?.. Ммм, брат?

Она бесстрашно улыбалась, специально произнеся слово "брат". Он потерял дар речи от такого показного нахальства, а Иления стояла рядом и улыбалась, наслаждаясь представлением.

— Ну, а пока я просто хочу принять ванну и выспаться в большой кровати! Я устала.

— Если вы не возражаете против постоялого двора, в котором я остановилась, я могу быстро устроить для вас комнату.

— Я хочу спать в комнате Илении. Я думаю, что мне там приснятся прекрасные сны.

Иления немного удивилась, но тут же улыбнулась и кивнула.

— С тобой всё хорошо? Так ведь, брат? — вкрадчиво спросила Миюри.

Он был ягнёнком, а она — волчицей. Ему оставалось только пожать плечами.

Солнце стояло высоко над головами, и морские птицы весело кричали.

Он молился Богу, чтобы этот день и все последующие были приятными.