Волчица и пергамент. Том 3

Он глубоко вздохнул и сам посмотрел на Миюри.

— Прямо сейчас я не могу поддержать плавание на запад за море.

Её лицо внезапно покраснело.

— Но... мы поможем Илении, верно?

Она назвала её не овцой, а по имени.

— По крайней мере, сбор налогов соответствует моим принципам.

Миюри понимала, конечно, что это была не единственная причина. Она довольно приблизилась к нему и переплела свои и его пальцы.

— Мне нравится это в тебе.

Коул пожал плечами в ответ, и её улыбка стала шире.

Однако мир, о котором говорила Иления, оказывался совсем не тем, который Коул представлял себе. Может быть, их ждала иная действительность, которую он не хотел видеть там впереди.

— Да защитит нас Господь, — пробормотал он, и Миюри с улыбкой посмотрела на него.

— Я здесь, с тобой, тебе не о чем беспокоиться.

После короткой паузы он ответил улыбкой, а не наставлением. Она совсем не боялась Бога, и это даже несколько впечатляло его.

После разговора с Осенью, они пошли к Илении.

Коул поверил не всему, что она говорила, например, сомневался насчёт намерений королевства. Тем не менее, он понимал, что её план был больше чем просто идея, в нём было учтено немало мелочей. Представляя, как она будет противостоять кому-то столь большому, он даже вздрагивал. И он помнил, что сказал Осень: "Возможно, она в тупике, как и я". Если он не мог предложить помощь попавшему в беду, в чём смысл веры?

— Она сказала, что там знак — корабль, верно?

В любом городе люди, занимавшиеся одной работой, собирались вместе, поэтому, расспросив в лавках, они добрались до нужной улицы. Там было несколько беспорядочно, очень оживлённо и кипело энергией. Люди шли мимо друг друга и не смотрели на окружающих не из-за невоспитанности, они часто просто не говорили на одном языке или их мысли были заняты подготовкой к предстоящему пути. В любом случае, от этого места исходило особое ощущение. Немного похожее на место, где собираются бездомные кошки.

— Нашла! — Миюри указала на позеленевший медный знак с изображением корабля, свисавший с карниза соседнего здания. Нос корабля на знаке хорошо вписывался в его круглую форму.

Они открыли дверь, сверху лениво звякнул колокольчик. Таверна процветала, несмотря на раннее время почти все места были заняты. В других тавернах города все поворачивали головы, рассматривая вошедших с ног до головы, но здесь никто не обратил на них внимания. Они проскользнули между столами и обратились к хозяину, просматривавшему книгу учёта.

— Иления Жизель? О, Жизель Чёрная Овечка, да? Она только что вернулась. Её комната на третьем этаже, в самом конце, — ответил хозяин, не отрываясь от книги.

Коул на мгновение опешил, услышав про "Чёрную овечку", но тут же вспомнил её волосы, наверняка напоминавшие шерсть овцы. Он подумал, не оставить ли ей просто послание, но в личной встрече договориваться проще. Коул поблагодарил хозяина и повёл Миюри наверх. Из нескольких открытых дверей доносились весёлые звуки непринуждённой болтовни и музыкальных инструментов.

Комната Илении была последней, они сразу это поняли, по горам отрезов ткани и мотков шерсти, выглядывавших из коробок и мешков, сложенных у двери, которые украшали бараньи рога, прикреплённые над нею. Миюри, вспомнив, что ела баранину уже после встречи с Иленией, в испуге посмотрела на это украшение.

— Возможно, это её оберег.

Она потянулась к двери, собираясь постучать, но дверь вдруг сама стронулась с места.

— Прошу прощения за новое беспокойство, — через окошечко в двери на них смотрела Иления. — Могу я на этот раз ждать от тебя чего-то хорошего?

Она улыбнулась своей шутке и открыла дверь. При виде комнаты у гостей перехватило дыхание. Там было так много всего, что с трудом нашлось место, куда встать. Повсюду стояли войлочные и плетёные сумки, набитые шерстью.

— Простите за беспорядок. Может, выйдем на улицу?

— Нет, всё в порядке.

Коулу показалось, будто он стоит в доме из овечьей шерсти.

— Так много разных видов, — пробормотала Миюри, рассматривая комнату с отвисшей челюстью, Иления довольно улыбнулась.

— Здесь шерсть всех видов овец, которых разводят в королевстве.

Действительно, шерсть была разного цвета и длины. Ошарашено озираясь, Коул заметил в углу кучу мягкой, чёрной, как смоль, шерсти. Даже такому неопытному, вроде него, было видно, что шерсть красиво блестит и выглядит очень тёплой.

— Этот вид просто замечательный.

Он погладил торчащие кудряшки, но Миюри вдруг ударила его по руке. Коул удивлённо посмотрел на неё и наткнулся на строгий взгляд. Иления, совершенно пунцовая, сжалась в углу комнаты, словно пытаясь исчезнуть.

— А-а, это...

Это была шерсть Илении.

— О-о, нет, я рада, что тебе она понравилась... — она заставила себя улыбнуться, прочистила горло и заговорила неожиданно серьёзным тоном. — В любом случае, она бесплатная, и я, кажется, не могу избавиться от неё.

— Ладно, к делу, — сказал Коул.

Миюри громко вздохнула и заметила, что кое в чём он ничего даже не понимает. Ничто не могло бы сравниться с подобным, подумал Коул, восстанавливая самообладание.

— Хорошо, ну, мы кое-что сами разузнали.

Иления выпрямилась. Он заметил, что по бокам головы у неё появились прекрасные рога. Миюри в свою очередь показала уши и хвост. Это было что-то вроде приветствия, словно приятели-торговцы снимали свои шляпы, или аристократы снимали перчатки в присутствии других аристократов.

— Мы даже слышали, что ты прислушиваешься к рассказам перелётной птицы.

Он сказал достаточно, чтобы она поняла, как они пытались собрать доказательства её истории.

— С учётом всего...

Её волосы вздыбились в ожидании.

— Да. Мы поможем тебе.

Слёзы закапали из её глаз. Увидев это, Коул заволновался и поспешил дополнить свой ответ, не желая, чтобы она ожидала слишком многого.

— Но во многом я ещё не уверен. Так что сейчас я помогу лишь с налогом.

— Нет... Нет. Этого более чем достаточно, — Иления вытерла глаза, подняла голову и решительно улыбнулась. — Я очень вам благодарна. Я думаю... это по воле Божьей я встретила вас двоих.

Она не была человеком и не верила в Бога, о котором говорили люди. Вероятно, это был лишь способ выразить признательность, а может, она не нашла подходящих слов. Потом она, по-видимому, совершенно искренне с благодарностью схватила руки Миюри. Они встретили лицом историю Илении и теперь сами входили в неё.

— Хорошо, брат, пора сделать что-то полезное! — заявила Миюри, надо полагать, груз с её сердца был снят.

Он больше не имел права действовать так постыдно, как на северных островах. Решив что-то сделать, он должен идти до конца.

— Ладно, когда приступим?

Иления поспешно вытерла глаза и дала практичный ответ:

— В любой момент.

Чем скорее, тем лучше.

— Что ж, госпожа Иления, торговец шерстью, тогда мне кое-что понадобится.

— Говори.

Она подняла подбородок, и её пушистые чёрные волосы мягко качнулись.

Подобно тому, как слова и поведение человека отражают его личность, одежда тоже служила своего рода языком. Коул не владел языком торговцев или ремесленников, но он был уверен в области веры.

Они втроём вновь стояли в комнате Илении, девушки неопределённо улыбались.

— Ну, надо же... Какая ты строгая на вид.

— Странно. А ты выглядишь, как честная, но не вполне надёжная молодая хозяйка торгового дома.

Судя по всему, они входили в тот образ, который Коул хотел создать. Сам он был одет в плащ из грубой шерсти, подобранный для него Иленией. Пошит плащ был очень просто, нить его ткани скручена неправильно, поэтому шерсть топорщилась и саднила кожу. Тяжёлая, плохо согревающая одежда. Монах, живущий в пустыне, предающийся самобичеванию и жаждущий строгих испытаний для своей души, вероятно, как раз и наденет что-то подобное. Ему пришлось надеть плащ прямо на тело и терпеть невыносимые муки, способные свести с ума, ему казалось, что это уже слишком. Вот, если бы носить просто как плащ, поверх другой одежды...

— Думаю, твой дух не позволит тебе выглядеть совершенно несчастным. Это просто безумие, ты ведёшь себя как упрямый, безрассудный юнец, — возмущалась Миюри, хоть и была вдвое младше, она выговаривала ему, словно знала, о чём говорит.

Кстати, её наряд был полной противоположностью — мягкая тёплая шерстяная одежда цвета топлёного молока. Надев капюшон на голову и улыбку на лицо, она становилась безупречно благородной, безропотной, смиренной монахиней.

— Я слышал, как менестрели поют обо мне как о Предрассветном Кардинале, я думаю, что он-то надел бы что-то подобное, если бы действительно существовал.

В этом Коул разбирался, перед его внутренним взором промелькнуло всё, что он знал. Хотя он и воспринял это звание как шутку, когда Слай впервые упомянул о нём, судя по отношению к нему людей из торгового дома, слухи о нём имели немалый вес. И поэтому он решил использовать слухи о себе настолько полно, насколько сможет.

— Я не думаю, что нас могут выгнать, когда ты так одет.

— Какой бы ни была причина, мне в первую очередь кажется странным, что падре вёл себя так жестоко, — раздражённо сказал Коул.

Но Иления лишь улыбнулась. Эта способность явно помогала ей в работе.

— Ну, пойдём?

Если он в этом выйдет в город, пойдут разговоры, способные вызвать проблемы, поэтому он быстро переоделся в прежнюю одежду, и они вышли.

При обсуждении плана Иления упомянула, что имевшееся у неё разрешение на сбор налогов обошлось в пятьдесят золотых румионов, самых известных в мире золотых монет. Семья может прожить без излишеств целый месяц на один золотой румион. У торговца шерстью Илении должно было быть немало денег.

С другой стороны, у собора не могло не оказаться совершенно никаких денег в обычных обстоятельствах. Но на третий год после прекращения поступления доходов, причём в соборе не знали, как долго это продлится, заплатить налог может оказаться весьма непросто.

— Крупные торговые дома, всё время заключающие сделки на огромные деньги, могут использовать своё влияние на власти для сбора налогов. Но они здесь в городе всякие имеются. И, без сомнения, заработают на налогах ненависть собора. Если учесть ту малую вероятности, что Церковь возьмёт верх над королевством, им не стоит рисковать. Это может быть главной причиной, почему налоги собираются не так хорошо.

— Но разве это не составит неудобства для... — начав говорить, он вдруг понял.

— Верно, потому что я чужак. Моё неудобство кончится, когда уйду в другое место.

Миюри наступила ему на ногу. Однако, хотя он и чувствовал, что вопрос прозвучит грубо, кое-что было для него важным.

— Но каждый раз, оказываясь на новом месте, ты должна начинать заново и свою торговлю?

Он слышал, что Иления торговала по запросам нескольких торговых домов. Раз так, то после смены места ей приходилось создавать доверие с нуля. Он не мог представить, сколько это требовало усилий.

— На поверхности — да, но тот, кто даёт мне эту работу, знает, кто я на самом деле. Вот так я и получаю возможность работать.

Чтобы не-люди жили среди людей, они должны быть наделены либо изобретательностью, либо понимающим партнёром. Илении, конечно, хватало изобретательности, но для неё второе стало важнее.

— Ты встретила замечательного человека.

Иления улыбнулась, как молодая девушка. Эта улыбка, вероятно, была причиной того, что Миюри, с самого начала рычавшая на Хайленд, не сделала то же самое с Иленией, улыбка которой напоминала о влюбленности девушки.

— Вообще-то, я бы не была так уверена в этом.

— А?

— Этот человек из тех, кто рискнёт чем угодно ради денег, и я уверена, что на самом деле ему не важно, овца я или нет, потому что обученная торговать шерстью я просто принесла бы много денег.

Были на самом деле подобные продавцы. Хотя безрассудный человек, женившийся на воплощении огромной волчицы, именуемой Мудрой Волчицей Хоро, тоже был странствующим торговцем.

— Но, конечно, именно благодаря такому мне и удалось как-то выживать в мире людей. И это разрешение мне досталось тоже не без помощи. Сколько ни благодари — будет мало. Но... — Иления смутилась и запнулась. — В последнее время, когда мы встречаемся, я слышу лишь ворчание по поводу того, как я выгляжу...

Молодость за деньги не купишь. Её слова создавали впечатление, будто она с нежностью говорила о любимом.

— Из того, о чём я мечтаю, есть одно — заработать столько денег, чтобы сделать этого человека снова молодым.

Глядя на её профиль, Коул ощутил исходящую от неё серьёзность. Одной из причин, по которым Илении хотелось сбежать из человеческого мира, была неизбежность расставания с теми, кто дорог. Но она отринула жалость к себе и выбрала надежду.

Дойдя до подножья мыса, они посмотрели на собор — там их ждало первое испытание.

— Пошли, — азартно призвала Иления, и Коул широко шагнул вперёд.

Когда они поднялись по длинной лестнице на вершину, Коул зашёл за одно из зданий на пустой площади.

Сверху множество кораблей в порту и вблизи него казалось игрушечными корабликами, пущенными плавать по луже. Белые точки морских птиц роились вокруг них, должно быть, на этих кораблях ловили рыбу.

— Священники здесь живут прямо в соборе? — поинтересовался Коул.

— Я слышала, раньше они жили в красивых особняках в городе, — ответила Иления, доставая из нагрудного кармана свёрнутый пергамент, — но как только раздор между королевством и Церковью усилился, они начали скрываться в соборе.

— Потому что... они почувствовали угрозу в городе?

— Возможно, так, но, может быть, они больше боялись, что городской совет захватит собор в их отсутствие.

Он вспомнил ярость, с которой священник выгонял Илению, и понял, что это происходит от того вида страха, который испытывает раненый зверь.

— Священник следит и за светом маяка?

— Думаю, что так, а раньше был смотритель. Пока отправление религиозных обрядов запрещено, за светом маяка не следят. В городе те, кто ругает Церковь, говорят, что, поддерживая огонь, люди из собора молятся, чтобы папская армия спасла их.

Такие слухи несут облегчением тем, кто подвергался прямому преследованию.

— Но они, вероятно, хотят быть действительно уверены, что горожане не проникнут внутрь, и поддерживают огонь маяка, чтобы задобрить город.

Двери собора в любом городе всегда открыты, чтобы люди, попавшие в беду, могли искать там помощь. Но эти двери были плотно запечатаны недоверием.

— Передний вход должен быть заперт, так что пойдём к заднему входу.

Они обогнули собор и увидели там несколько морских птиц, возможно, укрывавшихся за зданием от ветра. Птицы не улетели при их приближении, но не потому, что животные поняли друг друга.

— Они привыкли к людям из-за порта. Они нападают на меня иногда, когда я ем.

Как в знак понимания морские птицы пронзительно крикнули.

Затем Коул и девушки прошли под обветшавшим, потёртым окном и, пройдя до самого угла, увидели, наконец, заднюю дверь. Простая железная дверца со смотровым окошком.