Самое древнее зло I. Брянский фоллстрайк

Осторожно ступая по осколкам стекла и бетона, вошёл внутрь. Оказалось, что от самого здания администрации остались только внешние стены. Все этажи и внутренние стены были обрушены, словно выжжены изнутри. В центре возвышался старый добрый знакомый — гигантский скелет. Ростом он был гораздо выше, чем два этажа здания. Для того чтобы скрыть Первомага над ним и крутился облачный вихрь.

Сначала увидел споггеля Хадонка, он почему-то просто висел, никак не реагируя на Первомага. Потом увидел и самого Хадонка, тот лежал ничком на груде камней. Бленда стояла поодаль, ещё более бледная, чем раньше. Руки безвольно висели. Иногда теребила пальцами край хипповской сумки, не решаясь достать оружие.

— Напрасно ты мне не веришь! — громогласно сказал Первомаг. Быть может, это заставит тебя принять решение?

Величественно он поднял костлявую руку, словно одёргивая занавес в театре. Пространство всколыхнулось. Из него вылупился шар с полупрозрачными стенками. Внутри была показана часть какой-то хижины. За широким деревянным столом сидел Слюбор. Его плащ с красной подкладкой висел на спинке стула, а сам Слюбор увлечённо поедал курицу, поглядывая на коробку из КиЭфСи.

— Что ты сделал с ним? — закричала Бленда.

— Любитель иллюзий стал частью собственной иллюзии. Он в моей власти. Могу в любую секунду закончить его существование.

Первомаг снова взмахнул рукой. Рядом с шаром появилась клетка с Аделлой.

— И она попалась, — сказал Первомаг. — Их жизнь зависит от тебя.

Стены клетки начали сжиматься. Аделла заметалась, попробовала выставить руки и ноги, но прутья неутомимо сдавливали её.

Я выбежал из-за укрытия, встал рядом с Блендой, держа автомат наизготовку. Сам не знал, что смогу сделать?

Бленда вытащила из сумки сельскаб:

— У меня осталась последняя отговорка.

22. Три умобраза Первомага

1

Хадонк не сразу согласился, что Аделлу нужно оставить позади:

— Не лучше ли нам помочь ей справится с драконом? Нельзя оставлять врага в тылу.

Споггель вопросительно завис надо мной.

— Нет от неё толку, — раздражённо ответила я, перепрыгивая ров. — Во-первых, она не слушается, во-вторых, она истратила почти все силы. Если мы сейчас столкнёмся с Первомагом, нам придётся защищать её, а не драться с ним.

— Что верно, то верно...

— К тому же она под защитой Матвея.

— Ого, я слышу горький сарказм?

— Он самый.

— А по какой причине?

— Не важно.

Я сама не знала по какой...

— Хорошо, главнокомандующий, а у тебя есть план? Как мы вдвоём справимся с Первомагом, который за эти дни стал сильнее, если ранее мы не справились с ним вчетвером?

Не хотелось рассказывать про сельскаб, "оружие последней надежды", которое Драген передал тайком от всех. Наставник говорил, "чем меньше твои солдаты знают о силе командира, тем меньше понимают границы его слабости".

— Скажи правду, Хадонк, скажи, что ты боишься.

— Конечно, боюсь. Но что нам ещё делать? Всё сложилось не так, как планировали.

— Ты о том, что мы должны были встретиться с наставниками, которые обещали открыть портал переброски?

— Ну да. Я понимаю, что мы не смогли прийти к открытию вовремя. Но стоило бы попытаться?

— Знаешь... я уверена, что наставники не ждали нас обратно. И тем более не открывали для нас портал. Мы путешествовали в один конец.

— В смысле?

— Убей меня булыжник, ясно же, что они отправили нас сюда для того, чтобы выиграть время и подготовиться к приходу Первомага. Мы — приманка, на которую он накинулся. Хотя мне и не совсем понятно почему. Не дурак же он, чтобы не понимать их манёвр?

— Так я и знал!

Хадонк мрачно пнул камень. Споггель тоже выразил недовольство, приняв форму человечка, сложившего руки на груди.

— Мы все это знали.

— Ты убеждала нас в обратном.

— Это и есть тяжкая доля командира, принимать ропот подчинённых.

Хадонк расправил плечи, сжал кулаки:

— Хорошо, что ты призналась. Раз будем умирать, то давай подготовимся.

— Что ты имеешь в...

Хадонк обхватил меня и закрыл мой рот поцелуем. Я сначала отбивалась. Потом с ужасом подумала, что от меня воняет гарью и мёртвыми крипдерами. Потом подумала, что не мыла голову несколько дней... Потом, потом... просто закрыла глаза и целовалась.

Впервые я не стыдилась споггеля. Почувствовала его защиту. Мы вольны хоть сейчас упасть на дно ямы и заняться любовью, а он будет сторожить. Защита — вот смысл существования семейного духа. Поэтому он передавался первому ребёнку в семье. Ведь старший, при поддержке споггеля, сможет защитить и младших.

— Хватит, хватит, — оттолкнула я Хадонка.

Я была уже готова оставить борьбу и сбежать с ним. Куда-нибудь подальше от Первомага, крипдеров и прочего. С нашими способностями можно выжить и под магическим куполом в чужом мире, если не лезть в драку...

Молча мы пробежали половину расстояния до здания администрации. На одиноких крипдеров внимания не обращали, споггель справлялся с ними самостоятельно.

У входа в здание наши стирометры так завертелись, что я чуть было не сняла его: раздражало. Повернулась к Хадонку:

— Прежде, чем войдём, хочу предупредить... или предложить... Не хочу приказывать.

— Что? — Хадонк подозрительно нахмурился.

— Позволь мне самой всё сделать?

— Одна? С ума сошла? Убей тебя булыжник. Там и вдвоём дел невпроворот. Не смей больше ни предлагать, ни приказывать такое. Типа, "я пойду разберусь с самым древним злом, а ты постой тут в сторонке?" За кого ты меня принимаешь?

— Всё, замолчи, хватит показывать благородное негодование. Раз готов к смерти, то сейчас тебе предоставится возможность.

— С тобой я готов хоть к чему.

Пожав друг другу кончики пальцев, мы вступили внутрь разрушенного здания.

2

Как я и ожидала, облачный смерч скрывал Первомага: гигантский скелет стоял на куче обломков здания. Вблизи можно было рассмотреть, что его кости покрыты множественными трещинами, поросшими плесенью.

— Интересно, неужели Первомаг был когда-то из плоти и крови? — спросила я. — То есть, я помню, что он был человеком, но потом стал великаном что ли... Если да, то зачем?

Хадонк тоже осмотрел древние кости:

— Я думаю, он выглядит таким, каким его создали сами маги, противостоявшие ему.

— Точно! — хлопнула себя по лбу: — Первомаг вообще не имел никакого образа. Материальное воплощение было придумано для того, чтобы отделить дух от тела.

— А раз тела никакого не было, то его и придумали.

— Убей меня булыжник, я всё больше склоняюсь к мысли, что Первомага не было, пока его не придумали.

— А ты не так уж далека от истины! — громогласно прокричал сверху Первомаг.

Скелет неестественно изогнулся, нарушая пространственные законы. Его череп оказался на уровне наших лиц, одновременно оставаясь огромным, как дворец.

Я подняла защиту, а споггель растянулся перед Хадонком в тонкую кружевную сетку.

— Не спешите воевать, — прорычал Первомаг. — Вы же понимаете, что я бесконечно сильнее вас?

— Сейчас проверим, кто тут бесконечнее! — выкрикнул Хадонк. Я ощутила, как он "трогает" пространство, выясняя, какую из его частей можно применить в борьбе.

— Давай проверим.

Гигантская челюсть раскрылась и на Хадонка дохнуло синим пламенем. Защитное кружево споггеля лопнуло, семейный дух мгновенно превратился в лохмотья.

Странно было то, что синее пламя аккуратно обогнуло меня, будто Первомаг не хотел меня поранить. Хадонк напрягся, призывая силы окружающей природы, но не шелохнулся ни единый камушек. Всё это происходило доли мгновений. Я не стала ждать, сможет ли Хадонк разобраться со своими силами, и распространила на него своё поле защиты. Синее пламя ударилось и погасло, как прибой.

Но несколько языков дотронулись до груди Хадонка. Он вскрикнул и упал на одно колено. Поднял руку... и в бессилии опустил. Споггель пытался собрать себя из разрозненных нитей, многие из них висели безжизненно, словно бы превратившись в материю.

— Ещё желаете проверить? — прогромыхал Первомаг. — Сейчас...

— Стой! Прекрати! — закричала я.

Гигантский череп переметнулся ко мне. Пространство снова всколыхнулось, будто весь мир теперь состоял из узкого коридора, в котором были только я и Первомаг, стоящие друг напротив друга.

В одной руке я зажала самородок, а вторую просунула в сумочку, расстёгивая чехол сельскаба.

— Наконец-то ты хочешь поговорить со мной? — спросил Первомаг.

— Не очень.

— Но у меня к тебе предложение. Если хочешь, чтобы твои друзья выжили, ты должна будешь мне помочь.

— Ты же всесильный Первомаг, зачем тебе помощь от студентов?

Пустые глазницы черепа смотрели на меня. Но я с ужасом почувствовала в темноте присутствие чего-то живого...

— Есть вещи, которые я пока что не могу сделать.

— Это какие же?

— Снова стать человеком и умереть.

3

Признаюсь, я была готова услышать всё, что угодно, кроме этого:

— Ты... ты просишь помочь убить тебя?

— Разве я неясно выразился?

— Но зачем ты сопротивляешься? Зачем противостоишь нам, если мы пришли как раз за этим?

— Нет! Нет! — Так как череп не выражал никаких эмоций, то Первомаг подчеркнул раздражение сгустком синего пламени: — Всё, что вы можете это лишь снова обречь меня на тысячелетия и семилуния разделённого существования. А мне нужна смерть. На неё способны только живые существа.

— С удовольствием помогу тебе... но я не верю в твою искренность. Ты наверняка что-то задумал.

— Глупая, какая же ты глупая! Когда ты перестанешь верить своим наставникам? Хочешь знать правду?

— От тебя? Нет.

Но Первомаг провёл руками, стирая окружающий мир. Вместо разрушенного здания, мы очутились на скалистом выступе возле какой-то пещеры высоко в горах. Внизу раскинулся лес с бляшкой озера в центре.

4

Первый умобраз

Возле пещеры перед костром сидит мужчина лет сорока с чёрной бородкой с проседью. Он закутан в накидку, расшитую древнехиммельскими символами. Мужчина читает какой-то свиток, одновременно помешивая в котле похлёбку.

Из пещеры выходит мужчина помоложе, держит корзину овощей. Ставит её на землю и садится рядом с мужчиной.

— Это я и мой старший брат, — рассказывал Первомаг, — воспитывались отцом в понимании своей магической силы. В древнем Голдиваре не было равных нашему умению. Мы уже тогда были выше, чем те, кого вы называете магами Пятой Отметки. Мы были выше всяких отметок, выше сравнений. Мы были самые могущественные маги... Но мы были людьми, а значит, нам было мало могущества. Нам хотелось ещё. Мы мечтали перевернуть саму Вселенную, вспороть её магическое брюхо и выпустить кишки. Человеческая природа такова — мы или разрушаем природу или сами подыхаем в процессе разрушения.

Оба мужчины читают свиток и обмениваются репликами на древнем языке. Оба смотрят в небо, где нет ни одной из Семилунья.

Старший достаёт инструмент, представляющий собой многократно наложенные друг на друга линзы: рубиновые, топазовые или совершенно непрозрачные. Подкручивая колёсики регулировки, старший выстраивает из линз некий порядок и всматривается в небо.

Младший становится рядом. Моих познаний в древнехиммельском хватает, чтобы понять, что он спрашивает:

"Сегодня?"

"Да, — отвечает старший".

Конечно, я ни на минуту не забывала, что всё, что показывал сейчас Первомаг, могло быть выдумкой, фальшивым умобразом, созданным для отвлечения моего внимания. При этом я не могла не заинтересоваться древними магическими устройствами:

— Что это они делают?

— До того, как я стал Первомагом и окружил Голдивар кольцом Семилунья, древние маги могли замерять расположение магических струн с помощью приборов.

— Магические струны можно было увидеть? — поразилась я. — Ведь они даются магам только в ощущении...

— В твою эпоху наблюдение струн невозможно из-за помех от Семилунья. Кстати, для этого я их и призвал, а не для того, чтобы бомбардировать Голдивар, как тебе рассказывали наставники. Не собирался я уничтожать жизнь на Голдиваре. Просто хотел отрезать враждебных магов от доступа к струнам.

— Ты как всегда хочешь настроить меня против учителей, — отозвалась я. — Хочешь сказать, что они врали?

— Хуже. Они заблуждались. Ошибочная самоуверенность — хуже намеренной лжи.

— Допустим. Что дальше?

— Чтобы исполнить задуманное я и мой брат посвятили несколько лет более глубокому изучению работы магических струн. Спроектировали устройство, которое должно было буквально управлять реальностью по нашей прихоти. Мы подобрались в самый центр мироздания. Кстати, в мифологии землян в этом центре находится Бог, создатель всего сущего.

— Для нас богом был Первомаг...

— В этом земляне поумнее вас. После долгой работы и расчётов мы пришли к выводу, что близится период удобного сочетания магических струн в нашей Вселенной для того, чтобы, как говорят земляне, просунуть ногу в дверь. Мы заметили лазейку, позволяющую нам проникнуть в бесконечность бытия. Это даже не вечная жизнь, а полное слияние с мирозданием...

— Да поняла я, поняла. Не забывай, Первомаг был голдиварским богом, я с детства знаю всё ту философию, что накручена вокруг него... Вокруг тебя. Что дальше?

Первомаг стёр этот мир и создал новый:

5

Второй умобраз

Братья стоят на заснеженной вершине какого-то хребта. Вероятно, на недостижимых для людей пиках Щербатых Гор... Странное совпадение, но эти пики, большую часть времени сокрытые облаками, так и назывались "Старший" и "Младший"! Всё же людская память хранит больше правды, чем любые так называемые исторические документы.

Братья заняты постройкой большой конструкции из десятка полусфер. В центре каждой установлен самородок. Полусферы соединены металлическими трубками.

— Аппарат назвали "леддель", на древнем языке это значит "управление".

Постройка быстро приобретала сложную форму. Трубы переплетались как стволы ползучих растений, от них ответвлялись более тонкие трубочки, которые переплетались меж собой, иногда как бы прорастая концами одна в другую. Братья трудились не один день. Это можно было понять по тому, как менялся их лагерь: вместо шатра из шкур, который стоял ранее, появилась бревенчатая хижина.

Я не удержалась, и снова задал ученический вопрос:

— А откуда вы деревья взяли на такой высоте?

Мне показалось или Первомаг на самом деле немного расстроился от вопроса:

— Какая тебе разница? Мы были магами сто двадцать пятой отметки! Мы могли хоть все ледники высадить деревьями за один день.

— Проверяю твой умобраз на достоверность.

— Мы работали, не жалея себя, — продолжил Первомаг. — Мы были так охвачены желанием овладеть Вселенной, что были готовы погибнуть. А "со смертью одного живого существа уходит и Вселенная, в которой он жил..."