Самое древнее зло I. Брянский фоллстрайк

Звучало путано, как большая часть того, что говорил Драген. Внеклассовый маг — это такой маг, который не может достичь ни одной Отметки, но при этом способен использовать магию любого уровня.

Всё зависело от озарения.

Я метнул меч и на половине пути увидел, чем же меня озарило: он превратился в раскалённую огненную молнию. Как управляемая ракета, он отклонился от курса, чтобы попасть точно в ноги Баэсту.

Обожжённая лошадь заржала, сбросила седока и, брыкаясь, отскочила куда-то внутрь стойла.

3

Баэст лежал в соломе. Раскалённый меч, обвившись вокруг его ног, шипел в грязи, быстро остывая. Баэст орал от боли, перемежая возгласами "Что это? Убери! Убери!"

Я присел на корточки перед ним:

— Не уберу, пока не скажешь, куда ты дел Бленду Роули. Студентку Академии Химмельблю.

— Какую Бленду? А-а-а, о-о-о, больно же! Хватит пытать меня, всё скажу.

— Ты был в составе группы, которая напала на двух людей, которые вышли из портала переброски в лесу близ озера Омган.

— Ну, было дело. Мы сразу решили, что наткнулись на спецмагов...

— Куда вы дели девушку?

— Как и всех подозреваемых на принадлежность к гувернюрским спецмагам, её вывезли в приграничные районы Гофрата.

Озарение не проходило. Только я подумал, что надо бы намекнуть Баэсту стать сговорчивее, как железные путы на его ногах снова раскалились. Запахло горелыми тряпками.

— Точное название места!

— В кармане, — заорал сквозь стоны Баэст. — В нагрудном.

В недоумении я уставился на карман его камзола. Он умеет уменьшать людей и хранить в кармане? Вот это магия!

С опаской отстегнул клапан и сунул руку. Достал обычный блокнот.

— Пятая страница с картой.

Я открыл карту. Вся она была исчерчена значками: крестиками, кружочками. Возле некоторых шли списки чего-то на неизвестном языке.

— Позвольте мне, уважаемый кэр, — сказала номасийка. — Это на гофратском, я его хорошо знаю.

Она наморщила лоб, вчитываясь в каракули, похожие на арабские письмена:

— "Укрепление Тахвия-14... так... Список заключённых... Как, говорите, зовут ту, которую вы ищете? Бленда Роули? Так... Вот похожее — "Би-Лента", если читать по буквам. Напротив неё цифра — пятьсот и знак пенгена".

Номасийка пнула Баэста:

— Так ты не шпион, а предатель? Сдаёшь соотечественников за деньги?

— Уберите железяку с моих ног, — выл Баэст, не отвечая на обвинения.

Усилием воли я приказал путам перестать нагреваться.

Я не знал, что делать дальше. По плану у меня была встреча с Драгеном в Скерваре. Но я уже без помощи его информатора выяснил, где Бленда. Эх, ну почему всесильные маги Голдивара не придумали, какие-нибудь телепатические СМСки? Теперь мы потеряем время. Пока я доеду, пока... Но я не могу искать её сам. Для меня этот мир — загадка. На каждом шагу неизвестность...

Из размышлений вывели крики:

— Стража, ну наконец-то!

— То на всех углах стоят, то не докричишься!

— Сюда, сюда!

В конце улицы появился целый отряд. Возглавлял его тот маг в жёлтой робе, что крутил пропагандистский умобраз.

Номасийка (всё время хотелось назвать её "Аделла") вскинула арбалет:

— Лучше сдохну, чем вернусь в бордель.

Форвиррка что-то сказала на своём языке, по мимике ясно — тоже лучше сдохнет, чем вернётся.

— Иди по своим делам, Матвей, — махнула арбалетом номасийка. — Мы их задержим.

— Тоже мне героини, — вздохнул я. — Не делайте глупостей, сам разберусь.

Я сжал кулаки и пошёл навстречу к магу. Но сжал не от готовности к битве. Не хотел, чтобы маг увидел, что узоры на моих ладонях едва тлеют — у меня закончились силы.

4

Маг в жёлтой робе выжидающе остановился. Стражники рассредоточились по двору почтовой станции, окружая меня полукольцом.

— Кто такой? — спросил маг. — Назови должность и класс магии. И где твоё разрешение на осуществление магической деятельности в прифронтовой зоне?

— Господи, и здесь бюрократия! Зовут меня Матвей, я внеклассовый маг. В ваших разрешениях не нуждаюсь. Я не из Голдивара. Прикажи страже отступить.

— Ты мне не приказывай, кому приказывать.

Но маг сделал несколько шагов назад, узнав, что я внеклассовый. Значит, примеряется к расстоянию, чтобы начать магическое действо. Скорее всего, планирует создать стандартный щит. Обычная тактика средненьких магов: обезопаситься и наблюдать за врагом, ожидая, что тот потратит силы на первый удар.

Вспомнил слова Драгена:

"Запомни, Матвей, ты — боец. Когда твой противник избирает защиту, он уже готов к поражению".

Я разжал кулаки. Надеюсь, мои лини ещё достаточно ярко светятся.

— Шеф, он — рукотворец, рукотворец! — зашептал один стражник.

— Без тебя вижу.

Жёлтый маг, стараясь скрыть панику, суетливо создал вокруг себя поле защиты:

— Что тебе надо? Ты же знаешь, что внеклассовые маги, а тем более рукотворцы, не имеют права осуществлять магическую деятельность на территории стран Магического Конвента.

Господи, ещё больше бюрократической чепухи из иного мира. Драген мне не говорил, что рукотворцы (кто бы они ни были) это изгои в Голдиваре.

— Это ещё почему? — обиделся я. — Как и ты, я могу играть на магических струнах. А раз ты знаешь, что я внеклассовый, то знаешь, что могу в одну секунду всех вас уничтожить?

— Если будешь в потоке озарения.

— Поверь, я ещё из него не вышел.

Я отчаянно блефовал. Если маг не поверит и начнёт драку, то я не выйду из неё живым... Да, я сломлю его защиту, но не успею отразить атаку десяти арбалетчиков. Меня банально застрелят безо всякой магии.

По лицам некоторых стражников заметно, что они боялись. Сам маг потихоньку увеличивал прочность щита. Хороший признак — он окончательно ушёл в оборону. Чтобы подстегнуть их нерешительность, я поднял руки ладонями к лицу, как бы вглядываясь в светящиеся узоры кожи.

Маг сделал вид, что у него слишком много дел, чтобы тратить время на меня:

— Пусть с тобой магическая служба разбирается, — сказал маг. — Свободен. Хватайте трофеечек, ведите обратно в карету.

— Девушки никуда не пойдут, — как можно отчётливее сказал я.

— Они собственность Гувернюра.

— Ни один человек не может быть собственностью другого.

— Может.

Да что же это такое! Неужели все маги — самоуверенные сволочи, никак не аргументирующие свои утверждения?

— Они останутся со мной, — повторил я.

— Можно простить, что ты бродишь в прифронтовой зоне, разбрасываясь магией, но теперь ты открыто покусился на собственность Гувернюра. Это даром не пройдёт.

— И что сделаешь ты, простой вращатель умобразов Первой Отметки? Накажешь меня?

— У меня почти Вторая, — оскорбился маг. — Тобой займутся соответствующие службы. У меня другие обязанности.

Маг окончательно вложил все силы в защиту, заодно прикрывая стражников. Я отошёл к лошадям, не поворачиваясь к противнику спиной.

5

Номасийка передала арбалет форвиррке, а сама вывела из конюшни трёх лошадей.

— Я не умею на лошади ездить, — сказал я.

— Матвей, ты самый странный боевой маг, которого я видела в жизни.

— Я из такого мира, где езда на лошадях — развлечение, а не необходимость.

Даже форвиррка посмотрела на меня с удивлением.

К линии стражников подошёл хозяин почтовой станции и стал дёргать их за накидки:

— Чего вы смотрите, меня же среди белого дня обкрадывают! А за разрушенную гостиницу кто платить будет?

Те угрюмо отмахивались. Появился и тюремщик с разбитым об ступеньки лицом. (Арбалетчика вынесли вслед за ним).

— Нельзя упускать его, — закричал тюремщик. — Как я буду отчитываться за трофеечек?

— Раньше надо было думать, дурак, — отозвался маг. — Будешь знать, как наживаться за счёт гувернюрской собственности.

Сохраняя строгое выражение лица, я прошёл до кареты, в которой прибыл с Баэстом. Люди разбегались, прятались за дома или корзины. Перешёптывались, что я сумасшедший внеклассовый маг, который всё время живёт в озарении, а значит способен забороть и самого Лорт-и-Морта!

Не дай бог, меня принудят доказать свою силу. Ведь сейчас не способен прихлопнуть муху. Не смогу даже создать огонёк, чтобы прикурить.

Я достал из багажного отделения кареты свой мешок. Внутри него мой фоторюкзак с аппаратурой. Извлёк пачку денег (ими щедро снабдил Драген) и бросил хозяину:

— Простите за разрушения.

Вернулся к магу и показал пальцем на Баэста:

— Пусть Гувернюр не серчает. Я поймал предателя, который продавал врагам Химмельблю людей.

— Лучше за собой следи, — огрызнулся маг. — С предателями сами разберёмся. С тобой тоже. От спецмагов не уйдёшь. А когда они тебя найдут, не надейся, что пощадят и отправят на Вердум.

Трофеечки уже сидели на лошадях. Я постарался как можно более лихо запрыгнуть. Сел позади номасийки. Спиной чувствовал, что зрители начали подозревать, что человек, так нелепо садящийся на лошадь, вероятно, не так крут, как сам утверждал.

Напоследок я снял с ног Баэста оковы. Когда мы выехали со станции, я обернулся: Баэста приняли стражники, но обращались почтительно. Скорее всего, негодяй выкрутится, ведь доказательства его работы я унёс с собой.

— Скачи, скачи, — выкрикнул маг напоследок и храбро скинул защитное поле. — Тебя скоро поймают, внеклассник.

33. Больное воображение

1

Гофратцы были не такими жестокими, как номасийцы. Номасийцы могли бы истязать меня дни и ночи напролёт, просто наслаждаясь воплями. Но пытки — это пытки, не важно, кто тебя истязал.

В странах с высокой культурой пытки принимали самые мерзкие формы именно потому, что высококультурные люди хотели как можно скорее добиться от жертвы признания и прекратить её страдания.

Гофратацы пустили по кирпичам стен и пола моей камеры разряды шаровой молнии. Квиксоль, вступив во взаимодействие с энергетическими разрядами, сработала как усиливающий преобразователь. Если ранее камни темницы выматывали меня, забирая энергию, то теперь наполнили каждую частицу тела взрывом хаотичных колебаний. Струны, которые отзывались в душе мага ощущением слияния с мирозданием, теперь раскалились, опутывая меня, вгрызались в тело, проходя сквозь него, как проволока. От каждой раскалённой проволочки ответвились сотни ещё более раскалённых проволочек...

Кажется, я кричала. Вероятнее всего — я орала и рыдала.

Кажется, я убеждала стены, что ничего не знаю. Что мне не в чем признаваться, что у меня нет тайн.

Даже звуки стали моими врагами.

Крики боли порождали новую боль и новые крики. Цепь нарастающих болевых ощущений сворачивалась в спираль, как мир во время переброски через портал. Кончик болевой спирали с каждым витком увеличивал мои и без того невыносимые страдания.

Я поняла, что вот-вот кончик ухватит за своё начало, что я скоро умру, разряды прекратились — я вернулась в реальность. Осознала, что молча лежала на полу темницы, дёргаясь в конвульсиях.

— Клянусь Триединым, я ничего не знаю! — взвыла я. — Вы пытаете невиновного человека.

— Рассказывай! — прогремел голос из-за стены.

Я поспешно рассказала. Про ненастоящего Первомага, про то, что наша религия основана на заблуждении, которое пестовали те, кто знали правду. Что самое древнее зло, созданное в результате ошибки, когда-нибудь вернётся в наш мир.

Наговорила лишнего. Про Землю, про Брянск, про магическую курицу Кифси... Про неисчислимое количество вариантов миров в беспредельной Вселенной магических струн. Про что-то ещё.

Мои мысли путались. Каждое предложение пыталось обогнать последующее, чтобы уместить в мой торопливый монолог как можно больше правды. Правды, в которую, конечно, никто не поверил.

Стены моей темницы раздулись, как водяной пузырь. Лопнули, обдав меня крошками битого камня. Я успела понять, что заработала магия фулелей...

Я превратилась в разум, следующий по тропинкам искусственного мира, который создавал пытающий меня маг, пользуясь образами из моей памяти.

2

Утро. Щербатые Горы на фоне неба. Видна артерия водопада "Сестра Великана". Воды летят вниз отдельными сгустками, как при замедлении времени. За её полётом можно следить, как за парением птиц.

Я бегу по тропинке, ведущей к обратной стороне дома. В руках у меня драйденская заводная кукла, которая крутит головой, моргает и открывает рот.

Драйденские Земли производят развивающие детские игрушки. Безо всякой магии. На спине моей куклы расположена головоломка из десятка рычажков. При решении очередной задачи, кукла раскрывает новое умение: двигать ногами, сжимать пальчики или водить глазами по сторонам...

Мама! Я же бегу к маме, что бы показать, чему научила свою куклу.

А дом, к которому бегу — это наша харчевня, носящая название вслед за водопадом, то есть "Сестра Великана". Обычно у парадного входа толпятся рудокопы, возвращающиеся со смены. Лошадей выпрягают из карет и телег, заводят в стойла... На станции Мэттю слуги моют пыльные самоходки, меняют в них рулли движения, пока владельцы выпивают в харчевне бесплатную кружечку дрикка. В те времена ещё не вышел закон, запрещающий возницам потреблять спиртное.

Но почему сейчас нет ни телег, ни самоходок, ни верениц рудокопов?

Я забегаю в харчевню. На полу лежат мёртвые посетители. На барной стойке перегнулась, свесив вниз руки, девушка. В её спине торчит изогнутый нож. Я откуда-то знаю, что это номасийское оружие. По оголённым рукам девушки стекает кровь. Как вода "Сестры Великана", она капает на пол в замедленном времени.

— Мама! — кричу я.

Перебегаю в обеденный зал.

Столы перевёрнуты, угол комнаты подожжён синим огненным шаром. Занавески сгорают, вырисовывая на потолке чёрный узор копоти. Среди перевёрнутых столов лежат трупы. У кого-то отрезана голова, кто-то навылет пробит огромным "Когтем дракона", оружием, которое могут создавать только номасийские ливлинги.

Частью сознания понимаю, что я всего лишь девочка восьми семилуний от роду. Я не могу знать ничего о магии. Мои способности проявятся поздно, в десять.

— Мама! — кричу я снова и вбегаю вверх по лестнице, где располагается гостиница.

Двери всех номеров распахнуты. Отовсюду слышны звуки борьбы, стоны, мольбы о пощаде. Кукла в моих руках продолжает вертеть головой и вращать глазами. Она кажется столь страшной, что отбрасываю её.

Бегу по коридору. Стараюсь не смотреть по сторонам, но краем глаза отмечаю: в одной комнате четверо номасийцев истязают нашу официантку, студентку из Вейроны. В другой — чёрное чудовище с гладкой мокрой шерстью трясёт головой, а в пасти зажато тело того старика, что работал у нас над озеленением участка. Высаживал деревья, стриг траву, готовил какие-то лечебные снадобья против простуды. Таким добрым травником и запомнился на всю жизнь.

На стене третьей комнаты распят наш повар. Двое номасийцев, попивая дрикк, упражняются в стрельбе из арбалета. Пока один стреляет в повара, второй подпитывает его энергетической порцией "Глотка жизни", заставляя несчастного жить до следующего выстрела. До следующей порции.