Ссср-1961, портал Победы

— Поменяем на "Волгу". На ГАЗ-69 может не получиться. Вообще, имей в виду, что Хрущев сторонник принципа "покупай отечественное", — ответил Микоян. Я попросил разрешения добавить и сказал:

— Еще надо насобирать как можно больше видеозаписей повседневной жизни нашего времени. Особое внимание уделяй всяким гадостям современности, компрометирующим нынешний капитализм в глазах советского народа, не только в записи, но и заметках в Интернете.

Тут меня из машины вытащил Сахаровский и жестко спросил:

— Ты что, забыл про секретность? Зачем нам море видеохроники?

— Книги и фильмы в жанре антиутопии надо выдавать, для того и прошу.

— Нельзя ведь писать книги про мрачное капиталистическое будущее!

— Пофигу! Надо запрет отменить. Хотя бы для того, чтобы ваши люди, которые будут тут работать, не становились перебежчиками и вражескими пропагандистами. С нас одного Сахарова хватит, таких не надо при работе с материалами будущего.

— А кто это такой?

— Сахаров Андрей Дмитриевич это один из ведущих ученых-ядерщиков, считается автором идеи водородной бомбы. Он не был в списке перебежчиков, и не является им. И в список явно антисоветских партийных деятелей не попал. Но где-то в конце семидесятых за антисоветскую агитацию загремел в пожизненную ссылку, кажется, в город Горький. Правда, данных нет абсолютно о работе на иностранные разведки.

— Та-а-ак, найдешь мне подробные данные на него.

— Хорошо, и на Солженицына.

— А это еще кто такой?

— Писатель-антисоветчик, в 1963 году с разрешения Хрущева опубликовал рассказ "Один день Ивана Денисовича" про повседневный быт заключенных ГУЛАГа. Но это еще невелика беда. Он написал и передал для публикации на Западе публицистический роман "Архипелаг ГУЛАГ", где рассказал и приукрасил ужасы сталинских лагерей. Заявил, что потери народа от репрессий в пределах 60-100 миллионов.

— Бред сивой кобылы. В лагерях сгинуло максимум десятая часть от того, что назвал Солженицын.

Разъехались вскоре, довольные встречей. Вечером ничего особенного не было, разве что я вдруг обнаружил, что пришельцы из прошлого не знают многие песни про войну, например, "Нам нужна одна победа" и "На всю оставшуюся жизнь".

Рано утром, на рассвете, поехали в сторону Витебска. Причем маршрут выбрали они такой, что никто не попрется так, как мы ехали. Потому что захотелось посмотреть ряд мест. Короче, поехали мы на Борисов через Уручье и Жодино, заглянув в Смолевичи и на Курган Славы.

В городе, памятном мне по воинской службе, прокатились по военным городкам там, где пускали без вопросов. Со слов Сахаровского, все воинские части борисовского гарнизона это мизер на фоне того, что было во времена Советского Союза. А ведь это второй по величине гарнизон Беларуси. Знал Александр Михайлович Борисов потому что в нем стояла целая танковая армия, не считая учебной дивизии в военном городке Печи (к счастью, я не был в этом филиале ада).

Видели знаменитый хрустальный завод со столетней историей, который готовится к банкротству как молодечненский "Спутник". Посмеялись с того, что проспект Революции в два раза уже улиц Чапаева и Гагарина. Видели заброшенный речной порт.

Я думал, что мы поедем в Витебск как быстрее, то есть по "олимпийке" до Орши по магистрали (там четыре полосы и запрещено ехать быстрее 120 км/ч, а не 90), а там свернуть на Витебск. Но попутчикам вздумалось заехать в родную деревню Машерова (наверно Петр Миронович попросил), называется Ширки, Богушевичский сельсовет Сенненского района Витебской области. Я б с трассы Е-95 свернул. А им вздумалось свернуть влево у Бобра и через Чашницкий и весь Сенненский район крутиться по собачьим дорогам. Мало, наверно, видели белорусской глубинки.

Надо сказать, что заезд с магистрали Е-95 в эту деревню чрезвычайно паршивый, относительно прямо можно добраться только по полевым дорогам. Хотя и так доехали. Видели Новолукомльскую ТЭС. Громадина еще та. Близко подъехали, потому как ее дымовая труба видна издалека.

Доехали к обеду в деревню. Заезд туда был даже не по гравейке, а по полевой дороге. Ширки это еще более убогая деревня, чем Дайнова. Полдесятка жилых домов, остальные заброшены. А в жилых домах доживающие свой век бабушки. Еще в одном были дети в гостях у матери. Спросили у одной, почему так, ответила, что дети в город все уезжали за хорошей жизнью. Упомянула, что если б тогда в семидесятые давали в деревнях жилье так, как сейчас, да и были б остальные условия как сейчас, то народ бы так не разбегался. Поняли, что строительство "президентских" домиков запоздалая мера.

Перекусили продуктами, купленными в Минске, и поехали в Витебск.

Не хотелось бы долго грузить, но пару фраз скажу про город.

Стоит на моренных холмах с впечатляющими склонами. Сама Западная Двина сотни полторы метров в ширину (скромно на фоне Припяти и особенно Днепра на Украине), движения речных судов нету, похоже. Берега высокие и крутые, почти как в Мозыре у Припяти. Притоки текут в самых настоящих каньонах, когда речка метра три-пять метров шириной, а берега высотой до двадцати и больше метров.

Окраины застроены обычными многоэтажными домами и частным сектором. А вот исторический центр приятно впечатлил. Очень много старых зданий сохранилось, почти как в Праге. Красота! Мало фотографии посмотреть на radzima.org, лучше самому съездить и посмотреть. Монумент у реки красивый, больше чем в Минске понравился.

И трамваев больше чем в Минске, хоть и троллейбусов много. Не знаю, почему.

Сами люди по натуре другие, и это в глаза бросается.

Но впечатлили полупустые магазины, как выяснилось, из-за финансового кризиса в Россию все вывозили массово. Я, правда, на этот случай запасся, но неприятно было.

Предприятия по разному в городе жили.

Устали все втроем. Надо было бы квартиру снять на сутки, но было лень искать. А в гостиницу у реки заселиться не могли, потому как современных паспортов не было у Микояна и Сахаровского. Ночевали в машине, причем мои попутчики вполне хорошо заснули на сиденьях, хоть и на высоких должностях. Наверно потому что в молодости и не в таких условиях спали.

Могли бы в теории переночевать у брата моей жены, но это в теории. На деле он сам жил в общежитии и не мог нас приютить.

Этот день прошел не слишком интересно, зато следующий сполна одарил нас острыми ощущениями, потому как благодаря открытой границе мы съездили в Смоленскую область.

Сказали, что попросили Машеров, Мазуров, Петров и Громыко посмотреть и снять их родные деревни в 2011 году. Деревню Ширки, где родился Машеров, мы посетили. Мазуров родом из деревни Рудня-Прибытковская Гомельского района недалеко от дороги Гомель-Чернигов. Громыко из деревни Старые Громыки Ветковского района Гомельской области. Генерал Петров родом из деревни Беляево Велижского района Смоленской области, причем от этой деревни до российско-белорусской границы 13 километров по дороге.

Поехали по дороге Витебск-Сураж-Велиж. Сураж тот, что в Витебском районе, специально говорю. Есть ведь еще райцентр Сураж в Брянской области. Предупреждаю, чтобы не путались, а то масса случаев имеется. В школе нам объясняли специально, что Наполеона разбили на переправе через ту Березину, что течет через Борисов и впадает в Днепр, а не на той Березине, что протекает недалеко от Воложина и впадает в Неман. Сам узнал в свое время с удивлением, что в России есть райцентр Дзержинск, хотя думал, что это райцентр к юго-западу от Минска (станция Койданово, раньше и город Койданово по имени разгромленного войска татарского хана). Один знакомый из Пинска всерьез недоумевал, почему Иваново называют городом невест, пока не узнал, что так называют областной центр в России, а не только райцентр между Пинском и Брестом. Хохму про Грузию и штат Джорджия наверно все знают.

Проехали Сураж и скоро пересекли белорусско-российскую границу. Похожа на границу между областями благодаря Таможенному союзу, потому как нет пограничников, таможни и других атрибутов границы. Но зато на российской стороне мусора на обочине в несколько раз больше. Впрочем, то же самое я видел и на Украине в самом глухом углу Киевской области, где пересекал границу. Все кусты под Вильчей загажены.

Дальше — больше. Полей заброшенных в Смоленской области намного больше, чем в Витебской. Деревни в еще большем запустении. Разве что на берегу Западной Двины дома под дачи используют. Вдалеке от реки ситуация середины двадцатого века с точностью наоборот: было пять-десять человек в каждом доме, а стало по пять-десять домов на каждого жителя села.

Приехали в Беляево, родную деревню генерала Петрова. Деревня аховая. Многие дома нежилые, дороги разбитые. Само собой, нет никаких "президентских домиков" с полным комплектом коммуникаций. Зато строят новую церковь. Понятно, что против потери работоспособного населения на селе "президентские домики" не слишком помогают, но хоть какой-то эффект есть для того, чтобы в колхозах было кому работать. Все ж бесплатное жилье в деревне с водопроводом, газопроводом и канализацией на фоне ипотеки в городе.

При виде деревни начала двадцать первого века на Смоленщине что Сахаровский, что Микоян были как в воду опущенные. Фотографировали и снимали деревню, с аборигенами беседовали. И ведь мы видели еще и другую крупную деревню, называется Матюхи. Анастас Иванович высказался четко:

— Хана русской деревне. В Беларуси поздно спасать село взялись, а тут и конь не валялся. Что жрать будут через двадцать лет, в России не думают. И для чего рвались заводы строить для тракторов, комбайнов, удобрений — непонятно.

— Своих партизан кормить нечем будет, да и откуда им взяться, если на одного работягу в деревне десять стариков и старушек, — в меру своего понимания оценил ситуацию Александр Михайлович.

— А как так выходит, что еды хватает Российской Федерации? — спросил Микоян одного местного. — Раньше ж без техники, удобрений и хороших семян как-то выкручивались, потому как много было работников. А сейчас все есть кроме сельхозрабочих. Откуда еда в стране?

— Что-то выращивают фермеры, но много земли пустует. Некоторые колхозы уцелели. Китайцы-нелегалы в Сибири теплицами и огородами там наш народ кормят. Очень много жрачки импортной покупают за нефть, — ответил пожилой мужичок.

— Лукашенко со своей свитой прикинул и ничего лучше не придумал, кроме как больше ферм строить и больше молочной продукции гнать на экспорт, чтоб больше денег заработать. На нефтепереработке и калийной соли ничего нарастить не выходит, — я прокомментировал. Все собеседники что-то подумали, и каждый высказал свое. Абориген:

— Наши и до такого не додумались. Им все равно, денег много наворовали, до старости хватит, а на народ плевать.

— Не скажу, что придумано глупо. Но мне загубленные и работающие вполсилы белорусские заводы не нравятся. Наверно можно было что-то с ними сделать, чтоб доход приносили, — пробурчал Анастас Иванович.

— Китайское барахло дешевле и проще покупать, чем свое делать.

Оба гостя из Советского Союза поморщились и сказали ехать на Велиж. Что и было сделано. В самом городке нас остановил пост ГИББД. Я видел знак "40" и ехал столько же, но все равно остановили. Не впервой и в такой компании, нас же два раза ГАИ РБ останавливало. Первый раз под Минском для проверки документов, и увидели, что Микоян спереди едет непристегнутый. Дали небольшой штраф с оформлением протокола на мое имя, и отпустили. Второй раз было в Витебске рано утром. Мы решили срезать по переулку, и тут стоит Опель Астра третьего поколения, любимая машина нашей милиции. Документы проверили без особого интереса, и вызвали к себе. Спросил, почему позвали, так меня проверили на содержание алкоголя в крови. Объяснили, что ловят тех, кто собачьими дорогами едет специально, чтоб не поймали с перегаром после пьянки в субботу вечером. Разошлись нормально. Вообще, белорусское ГАИ ведет себя вежливо и корректно с адекватными водителями.

А тут в этом несчастном городке немногим больше Ивенца я узнал, почему многие не любят ГАИ. Однако, все по порядку. Останавливает нас этакая наглая морда из ГИББД. И говорит прямо:

— Дай пятьсот рублей, а то я найду, за что оштрафовать.

Ну, я вынимаю и сую ему купюру в пятьсот рублей. Белорусских. Этот старший лейтенант разозлился:

— Чего выделываешься? Неприятностей хочешь? Так сейчас их получишь. Давай документы для проверки.

— Я дал, какие есть деньги, и вы не уточняли. Вот документы.

— Хорошо, — гаишник пересмотрел все документы. Потом попросил открыть багажник. Проверил наличие огнетушителя, знака аварийной остановки, аптечку и даже срок годности лекарств. Не поленился сравнить рисунок протектора на запаске с рисунком на колесах. Стал рядом и смотрит на машину, думает. И, зараза, нашел. Говорит с наглой ухмылкой:

— Внешний вид машины не в порядке, очень грязная. Плати штраф пятьсот рублей.

— Вы что, не знаете, какие тут дороги? Мы в Беляево влетели в лужу и заляпали машину. У реки ведь не помоешь, чтоб экологию не нарушать, — сказал правду, хоть машину вымазали еще на малой родине Машерова, а в Беляево только добавили.

— Меня это не волнует. Платите, а то документы не отдам.

— Нет у меня российских рублей, не могу заплатить. Разве что пятнадцать долларов в состоянии дать.

— Хрен с тобой, давай деньги и свободен, держи документы.

Расстались терпимо все же. Нашли банк и обменяли сотку долларов на рубли. Я б раньше еще в Беларуси белорусские рубли поменял бы, но в родимом 2011 году летом проблема была нешуточная найти валюту. Пришлось из старых запасов взять зеленые купюры. А что делать? У барыг еще дороже обошлась бы валюта.

Городок запущенный, убогий. Крупных производств нету. Есть шевеление по части швейных производств, деревообработка. Оказывается, тут народ считает счастьем иметь зарплату десять тысяч российских рублей. А у меня в районе пятнадцати была до повышения курса валют. Вот вам и высокие российские зарплаты. Когда спросили, откуда высокие зарплаты в РФ, аборигены напомнили шутку о средней температуре по больнице.

Плюнули и поехали в Смоленск. Как выяснилось, ситуация с предприятиями как и в Беларуси. Разве что борзее богатые. По дороге насмотрелись на поля, заросшие бурьяном, и брошенные деревни. Сам город какой-то неухоженный на фоне соседнего Витебска, хотя оба областных центра не жируют. Кремль загаженный, а в Витебске исторический центр в относительном порядке. Но сам народ живет бедно, кто получает в месяц больше десяти тысяч рублей, то считается, что имеет высокую зарплату.

Бросилось в глаза, что в отличие от Беларуси в России нет игровых автоматов и казино, коих в Минске множество.

Что выделываются шикарными коттеджами и машинами, это еще полбеды. Видели мы и одно, и второе в Минске. Техника вроде Гелендвагена или Бентли изредка на минских улицах все же встречается.

Но мы сами в лоб столкнулись с этой борзостью.

Раз довелось уступить дорогу какому-то черному Бентли с синей мигалкой.