Наследник Звёзд

Илья Гутман

Наследник Звёзд

Попаданческое фэнтези

Тогда сыны Божии увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали их себе в жёны, какую кто избрал.

Книга Бытия 2:6

Нет богов кроме поджидающей человека Смерти, а все те, кого принято называть богами — просто очень сильные маги, сумевшие взобраться на самую вершину.

Николай Перумов

Рождение мага

Синопсис: что же было ранее

Мир, называемый обитателями Эртой, далеко ушёл от множества остальных миров в плане магии, техники и общественного строя. Но нельзя сказать, что это принесло всем жителям мира счастье: половину континента Вестланд занимало тоталитарное государство Масхон, которым правили шеддиты — младшие братья демонов, падшие паладины. И весь континент дрожал, в ожидании вторжения со стороны Масхона. После того, как масхонцы изгнали из своей страны некромантов, те нашли пристанище на крайнем севере Вестланда. Некромантов возглавил Азиз Шакир, чародей, прибывший с Востока, с континента Мизрах.

Шакир умудрялся управлять некромантами, в то же время проживая в Стейнгарде, столице северной республики Гиперборей. Чёрный маг задумал призвать могущественного демона Карерона и прийти к власти в стране. Одним из его приспешников стал Апион Грант, самый ловкий вор на Севере. Против Шакира выступили двое — Ларратос Мельд, воин и маг, и Элиддин аль-Кахаби, паладин, соотечественник Шакира.

Апион Грант, увидевший вещий сон о призыве Карерона, переосмыслил свою жизнь и перешёл на сторону Элиддина и Ларратоса. Совместными усилиями они победили Шакира и навсегда избавили мир от пришествия Карерона. Элиддин посвятил Ларратоса в паладины — и тот начал изучение Первозданной Магии. Обучение давалось Ларратосу слишком хорошо — и у Элиддина возникла идея, что его ученик — Избранный, способный уравновесить Свет и Тьму.

В это время началась мировая война. Масхон произвёл вторжение во все страны Вестланда. Надеясь покончить с диктатурой шеддитов, Ларратос и его друзья отправились в странствия по миру в поисках древней цивилизации Перворождённых. Ларратос обратил в паладинов всех своих спутников. Найдя народ Перворождённых и заключив с ним союз, отряд Ларратоса вторгся в столицу Масхона Баалгард. Ларратос вступил в бой с диктатором Масхона Баалом Хаммоном и одержал над ним победу.

В это время Апион Грант ощутил опасность, нависшую над его родиной, республикой Гиперборей. Прибегнув к Первозданной магии и укрывшись в Тени, Апион обнаружил, что Масхонцы воссоздали небесное оружие Перворождённых — ракету Хаоса. Апион похитил ракету — и спас Гиперборей от магической катастрофы. Однако, опасаясь преследования со стороны шеддитов, Апион предпринял попытку перейти на более глубокий уровень Тени — и выдавил себя из реальности Эрты.

Пролог

Апион висел в пустоте и темноте. Он ощущал, что его лилово-синяя аура полностью избавилась от чёрных точек, обозначающих склонность к злодеяниям. Героический поступок полностью перекрыл преступное прошлое Апиона — и он понял, что теперь действительно достоин титула паладина.

Апион оказался выдавлен из реальности — причём собственными руками. Но не отправлен в небытие. Он по-прежнему осознавал своё существование. Моё сознание живо, — подумал Апион. — Это хорошо.

Вскоре Апион убедился, что и тело его живо — и находится тут, вне реальности. Равно как и паладинский меч, а также рюкзак с лингвофоном и магически уменьшенной ракетой Хаоса.

Через некоторое время (кто знает, как быстро идёт время вне реальности) темнота развеялась, и бывший вор, а ныне — паладин и спаситель Гиперборея увидел, что находится в неком полностью пустом месте, не имеющем цвета. Абсолютно никакого. Это ничто не являлось даже чёрным.

— Я жив! — обрадовался Апион. — Просто я вне реальности Эрты. Только где?! Если верить тому, что рассказал мне Ларратос о достижениях Перворождённых, это — Внутренний Космос. Я вне реальности. Значит, это — Межреальность! И если в неё есть вход из реальности, значит должен быть и выход отсюда. Как говорится, даже из самого безвыходного положения есть хотя бы один выход: через вход.

Апион пошёл по пустому пространству. Не поплыл, не полетел, а именно пошёл, хотя твёрдой почвы под его ногами не было — одна лишь пустота. Вскоре он увидел золотую дорогу, состоящую из чистых энергий Абсолюта. Ступив на тропу, Апион пошёл по ней.

— Куда-нибудь я да приду, — рассуждал вслух Апион. — Я же не могу находиться в этой пустоте вечно. Тропа в Межреальности должна привести меня на какую-либо планету.

И вскоре Апион прибыл в место, где золотая тропа оборвалась. Она упиралась в дырку размером с яблоко. В синюю дырку, из которой шли потоки ветра. Апион засунул в дыру руки — и она расширилась.

— Так это же окно в какой-то мир! — догадался Апион. — Лишь бы это была Эрта. — пронеслась мысль в его голове. — Лишь бы это был мир, где вообще есть люди, — мелькнула вторая мысль. — Лишь бы это был мир, вообще пригодный для жизни людей, — донеслась до паладина третья.

Поэтому не стоило лезть в дыру, совершенно не осмотревшись. Апион высунул голову. Воздух оказался родной, человеческий. И небо человеческое. Более того, северное. Скорее всего, гиперборейское. Судя по всему, только закончилась прохладная северная весна, хотя, когда Апион покинул Эрту, там стояла середина осени.

Апион высунул голову. Дыра, из которой он выглядывал, находилась в воздухе — где-то в двадцати метрах над землёй. Точнее, над водой. Над озером. Внизу росли берёзы и сосны — такие же, как и в Гиперборее. На берегу озера сидел дедок в белой рубахе и лаптях. Человек!!! Значит, это Эрта! Апион не слышал, чтобы в каком-либо ином мире жили люди.

Апион высунулся из этой дыры — и ринулся вниз. А отверстие в воздухе затянулось, закрыв путь обратно...

Зачин

На дворе стояло начало июня. Чучело зимы сожгли почти три месяца назад — но истинная весна продлилась совсем недолго, уступив место лету. Старый лесничий дед Антип сидел на прохладном берегу озера, прозванного Окуневым, рыбачил и покуривал махорку. Было деду около семидесяти лет, его лицо заросло огромной бородой до глаз. Дед носил белую рубаху и плетёные лапти. Пятьдесят лет Антип проработал лесником в Медвежьем Бору. И кроме него с бабкой на длину сорока вёрст более нигде не встречались люди — ближайшее село Большие Яблони находились в сорока верстах от дома лесничего, а столица княжества, наречённая Древгородом, располагалась вообще в ста верстах.

— Хорошо хоть, шо я лесничий здеся, а не в Солнцеградском княжестве. — философски произнёс дед, глядя в воду. — Здеся — Медвежий Бор. А не Глухое Урочище, аки в Солнцеградье. Точнее, Глухое Уручище — помимо опасных чудовищ там живут и страхолюды — народ уруков — сиречь орков.

Всё равно деду жилось скучновато, работая лесничим. Вот уже двадцать лет, как самый младший из его сыновей покинул дом и уехал в город. Сыновья редко пишут Антипу письма, внуки — тем более. Тяжело старику жить с одной бабкой.

Внезапно небо озарила вспышка и на высоте десяти саженей что-то появилось — и плюхнулось в озеро. Присмотревшись, Антип понял, что это — явно человек.

— Шо-же такое?! — произнёс дед. — Слыхал я, шо народ может с небесов падать. Но только колдуны и страхолюды в южных землях. Но шоб здеся, в Медвежьем Бору?!

Старик пригляделся к пришельцу, бултыхавшемуся в прохладной воде: им оказался белобрысый парень в зелёной мантии. На его лице красовались голубые глаза и нос картошкой. Парень доплыл до берега, вышел из озера, и дед увидел, что рост его велик. А возраст его оказался тяжело определим — где-то от двадцати до тридцати лет. С годами Антип научился определять возраст пожилых людей — но вот возраст молодых уже определить не мог. На поясе незнакомца висел вычурный меч. А за спиной находился рюкзак. Судя по лицу, парень не собирался нападать на деда — он пришёл с миром.

— Эй, паря, ты хто? — спросил дед. — Ты колдун? Али, по мечу видно, мож ты из ентих... Как их там? Сумеречных Клинков?

Парень пожал плечами, помотал головой — дал понять, что ему не ясна речь деда.

— Чужестранец ты, да? — спросил старик. — Ну и откель ты, паря? Явно не кедмиец. На степняка с востока не похож. Рожа не узкоглазая. Может, ты с запада? С Акнии? Аль с империи Айрос?

В ответ на это парень произнёс некую фразу на непонятном языке, которая заканчивалась словом Апион — и при этом он похлопал себя правой рукой по груди. Похоже, он представился.

— Апион. Апион, ты шпион? Хе-хе! — улыбнулся дед Антип. — Ну кем же тебе быть, чужак, коль ты по-нашенски не говоришь, да ещё с этаким странным мечом ходишь. Думаю, тебя завербовали Сумеречные Клинки, паря.

Парень достал из рюкзака какую-то штучку, что-то в ней провернул, затем произнёс фразу на своём языке, и из штучки раздался его же голос:

— Где я? И кто ты?

— Ишь ты, колдун! По-нашенски говорить научился!

— Слушай, отец, я не хочу тебе навредить, хотя могу. Отвечай на мой вопрос.

— Не кипятись, колдун. Ты в Медвежьем Бору. А меня Антипом звать. Лесничий я тута. Давненько у нас с бабкой гостей не было. Пойдём со мной, — И странный парень пошёл вослед за дедом.

Часть первая

Глава 1

Небесный гость

Я шёл вслед за дедом Антипом по Медвежьему Бору. Всё это казалось очень странным. Меня мучило несколько вопросов. И самый первый звучал так: это — Эрта или не Эрта? Если Эрта, то, судя по родным берёзкам, дубам-великанам и многочисленным соснам, здесь должен быть Гиперборей. Тогда почему тут лето, если три часа назад стояла осень? И почему дед говорит не на вестландском?

У меня возникла версия, что старик говорит на древнем нордическом языке — исконном языке гиперборейцев и масхонцев. Это лишь с обращением в камриэльство гиперборейцы приняли вестландский язык из Ариады и Келонии. А в некоторых деревнях, отрезанных от всего мира, мог сохраниться и исторически родной язык.

А если это не Эрта? Тогда почему тут живут люди? Почему тут синее небо и жёлтое солнце? Почему тут родной воздух — и родные ёлки с осинами и берёзами?

А может, это всё-таки Эрта? Может, за те пару часов, что прошли для меня в Межреальности, в мире миновало несколько веков — и вместо гиперборейцев тут теперь другой народ? Тогда ясно, почему наступило лето. Надо спросить у деда, что это за место — и какой год. Нет! Может принять за психа! Надо спросить по-другому.

— Скажи мне, отец. А в каких богов ты веришь?

— В Сварога — повелителя богов, Перуна-громовержца, сына его — и в Мару, забирающую жизнь.

Я призадумался. Сварог — одно из имён Свидрира, языческого бога гиперборейцев. Мара — тоже гиперборейская богиня, как и Перун — наш древний бог-громовержец. Может, я попал в прошлое?

— А какой же сейчас год? — я решил всё-таки задать этот вопрос.

— Три тысячи восемнадцатый от битвы на Светлом поле, по-нашенски, — совершенно не удивившись, произнёс дед. Похоже, глядя на меня, он ничему не удивлялся. — Или же, по-ихнему, тысяча сто тридцать пятый от воплощения Искупителя.

— Кого?

— Искупителя. Вера в этого ложного бога, шо воплотился на Востоке, находит всё более почитателей среди людей.

— Искупитель, воплотившийся на Востоке? Ты имеешь в виду Камриэля?

— Нет. Имя его — Азариэль.

— Азариэль? Что это вообще за страна?!

— Древгородское княжество. Одно из княжеств некогда великого царства Мойрения.

— Никогда о таком не слышал. И сколько княжеств было в этом царстве?

— Девять. Если не считать земли Гэнни-Джун на востоке, где живут желторожие степняки.

— Желторожие? К какой расе они принадлежат?

— К людям. Только проклятые богами за свои грехи — вот и мучаются постоянно с кошмарами.

— Интересно! Очень интересно! Как вообще называется этот мир?! Что за народы тут живут?

— Всё-таки ты — чужак, колдун! Мир зовётся Эламом. А наш материк Дейлосом. На западе от нас — страна Акния. Там живут люди, такие же, как мы с тобой. Южнее Акнии — Илуния, также, как и Мойрения, состоящая из нескольких княжеств. К юго-востоку от нас проживают смуглые кедмийцы. За океаном находится Новый Свет, материк Айрос. На нём расположена одноимённая империя. Ими правят чёрные маги, наши враги. А из нелюди в нашем мире есть уруки сиречь орки.

— Больше никакой нелюди?

— А я почём знаю? Говорят, в Новом Свете до беса нелюди. Коренные обитатели. И в Глухом Уручище её немало. Я слыхал, в академии в Солнцеграде есть даже факультет, изучающий нелюдь и нечисть.

* * *

Похоже, дед с бабкой оказались рады моему нежданному визиту. Но мне не терпелось посмотреть мир. Я немало узнал даже от малограмотной пожилой пары — и поэтому был уверен, что как только смогу выбиться в город, в абсолютно любой, так и узнаю об этом мире и стране гораздо больше. А может, и сумею вернуться домой, в Гиперборей. И узнаю, чем кончилась мировая война — и битва Ларратоса с Хаммоном.

Мне очень сильно повезло, что лесничий вообще умел читать — и обучил меня местному письму. Правда, поначалу я буду писать с ошибками, но это со временем пройдёт, — подумал я. — Как только начну общаться с более образованными людьми. Антип оказался на редкость эрудирован для сельского жителя Мойрении — он закончил пять классов в школе при храме Сварога. Конечно, лесничий не знал, что его родной мир шарообразен, а не плосок — но основные знания географии имел.

Я решил не распространяться о своём мире: кто знает, может быть, тут, в Эламе, охотятся за иномирянами. И вообще о себе почти ничего не рассказывал. Поэтому дед с бабкой, разговаривая между собой обо мне, называли меня то шпионом из Айроса, то посланником загадочных "Сумеречных Клинков". Поэтому я понял, что без знания местного языка даже с лингвофоном я буду вызывать серьёзные подозрения.

И я начал учиться у деда с бабкой мойренскому языку. Старики удивились: я показался им на редкость талантливым учеником. Конечно, для меня, выросшего в просвещённом Стейнгарде, старый лесник и его жена были весьма посредственными учителями, но я слушал произносимые ими фразы со включённым лингвофоном — и старался их запомнить, уже зная значение. После этого я старался выделить в словах корни и осознать структуру языка.

Я и сам сильно удивился — не своим талантам, а тому, как этот язык похож на вестландский по лексике и грамматической структуре. Это же языки различных миров! Мизрахийский язык, который я знал весьма поверхностно, был гораздо меньше похож на вестландский, чем мойренский!

Похоже, боги обладают чувством юмора, раз создали в разных мирах похожие языки, — подумал я. — А что если... Боги создали людей не в каком-то конкретном мире, а в Межреальности. И люди говорили на нескольких языках. А потом боги расселили их по мирам — и родственный язык можно встретить очень далеко от родины. Может, и некоторые боги странствуют между мирами?! Перун и Мара, как и Камриэль, тоже могут не принадлежать отдельным мирам и править Вселенной из какого-нибудь замка в Межреальности...

* * *

В полдень я возвращался с рыбалки с полным ведром окуней. В этот день рыба ловилась на удивление быстро. Я бесшумно прокрался ко входной двери Антипа — эта привычка сохранилась у меня ещё с воровских времён — и услышал в доме ругань. Притаившись под окном, я прислушался.

— Всё-таки странный ентот парень! — крикнула бабка Оксана деду Антипу, — какого лешего ты, старый пень, привёл в наш дом?!

— Чужестранец он. И колдун — вот магия и позволяет ему понимать наш язык. А зачем ему за нами шпионить? Пущай за князем и дворянами шпионит.

— А то, дед! Выучит он наш язык тут, а потом пойдёт шпионить за князем. И за дворянами. На выходца с Востока не похож, неотличим от нашего! Не раскусишь его. А енти его манеры? Моется в озере каждый день. И не молится никаким богам!

— Думаю, шо он южанин. У них это принято. Позову его, когда придёт.

— А вот он! Уже пришёл! Где-то у двери. Вот его ведро с рыбой стоит.

Я незаметно прокрался к входной двери.

— Эй! Апион! — позвал Антип.

— Шо такое? — спросил я,

— Ты шо моешься каждый день?! И не молишься никаких богам?

— Дык если не буду мыться, и захворать немудрено, — Научившись у Антипа мойренскому языку, я поначалу говорил на том же деревенском диалекте, что и сами дед с бабкой. — Причина всех болезней — енто микробы. Не будешь мыться — размножатся они. Это открыл ещё Айвас Гартман пятьсот лет назад. Богатые не болели, потому шо часто мылись. Похоже, ваш народ сильно отстал от нашего.

— Шо?! Шо за народ у вас? Колдуны?

— Обычный народ, очень на ваш похож. Гиперборейцами зовётся.

— А где ваш народ живёт?

— Очень далеко отсюда. Но наш народ за последние века сильно разочаровался в религии. Поэтому большинство наших, если и верит в богов, никаких обрядов не соблюдает, считая их устаревшими.

* * *

Через две недели я покинул гостеприимных — но в то же время подозрительных стариков — и направился на запад, к Древгороду. Я шёл пешком, поэтому по пути надо было зайти в село Большие Яблони и приобрести там коня. Самый короткий путь лежал через Медвежий Бор, однако, я не боялся медведей, волков и остальных тварей, которые могли там обитать. Я смело пошёл через бор. На первый взгляд он казался вполне обычным сосновым лесом, таким же, как в Гиперборее, только уж больно дремучим. Меня окружали знакомые с детства сосны, на весь лес разносилось пение птиц. По ветвям прыгали белки, у корней деревьев ползали ежи, беспрерывно таскающие в свои норки наколотые на иголки грибы.

В воздухе Медвежьего бора ощущалась особенно мощная природная магия, и я подумал, что тут настоящий рай для друидов. Я шёл по вытоптанной редкими путниками тропинке, избегавшими особо глухих чащоб. Но и на тропинку заходили волки и медведи, до того глупые, что пытались на меня напасть. Но они вскоре сами в страхе разбегались, увидев в моих руках пылающий синим пламенем меч.

На мне был одет старый крестьянский кафтан, доставшийся от Антипа (кафтан принадлежал его выросшему и уехавшему в город сыну). Экзотическая одежда паладина из мира Эрты могла, мягко говоря, вызвать подозрения. Я и не заметил, как лес расступился, и впереди показалась быстрая река, на другом берегу которой располагалось малое село. При входе в него висела табличка "село Большие Яблони".

В селе я увидел конюшню, и поэтому у меня появилась возможность увести коня — но светлая аура даже не дала такой мысли укорениться в моей голове, потому что я стал паладином.

Само село Большие Яблони мало отличалось от гиперборейских сёл — те же бревенчатые избы, те же колодцы, те же хлева, те же языческие обереги над крыльцами. Не ощущалось только присутствия мощных магических артефактов. Прогресс только начал пробуждаться в мире Элам — и до сельской местности его блага вообще не успели дойти.

И тут у меня мелькнула мысль, что до города я тоже доберусь лишь пешком, поскольку коня купить не смогу. В моём рюкзаке лежало много денег — ариадских, масхонских, гиперборейских и других. Но эти монеты не просто иностранные. Инопланетные. Их не могут принимать здесь.

Хотя... Почему нет?! Могут! И должны! Ведь Элам отстал от Эрты минимум веков на пять-шесть. Где-то с одиннадцатого-двенадцатого века в мире Эрты начался период, названный Эпохой Просвещения. А ту дремучую эпоху, что была ранее, поэтично называли Эпохой Мрака. И не особо поэтично — Эпохой Грязи. Ещё в начале двенадцатого века в Гиперборее ходили не только местные монеты, но и масхонские, перефирийские и даже ариадские с мизрахийскими. Главным был вес серебряной монеты — а страна, где она была изготовлена, не имела значения. Коня можно купить! К тому же, если проводить параллели с историей Эрты, несколько веков назад покупательная способность серебра была гораздо выше.

Вся деревня уставилась на меня с любопытством. Я готов был поклясться, что из всех людей, присутствующих в деревне, был самым высоким. В родном мире мой рост превышал средний — но назвать его высоким можно было лишь с натяжкой. А тут — самый длинный из селян не доставал до меня пары сантиметров. Я как-то читал, что в Эпоху Мрака люди были пониже. А когда уровень жизни улучшился, развилась медицина и народ стал лучше питаться, законы эволюции за несколько веков увеличили рост людей. Это явление, насколько я помнил школу, называлось акселерацией.

Ларратос был бы тут настоящим богатырём, — пронеслась в моей голове мысль. — Интересно, сумел ли он справиться с Хаммоном?

— Шо привело тебя в нашу деревню, паря? — спросил какой-то дед, очевидно деревенский староста.

— Хочу купить конягу.

— Коняга двадцать серебряников стоит, — сказал владелец конюшни.

— У меня только пятнадцать, — соврал я. Захотелось сэкономить. Если получится — поторговаться.

— Могу продать кобылку за четырнадцать.

— Пёс с ней. Давай кобылку, — мне не было особой разницы, какого пола будет лошадь. Лишь бы доехать до Древгорода.

* * *

Я продолжил свой путь на запад, к Древгороду, столице княжества — и самому крупному городу на севере. По пути встретилось множество девственных лесов, совершенно не тронутых прогрессом — в отличие от Эрты, где большинство лесов вырубили. Нередко на моём пути попадались и поля, покрытые золотыми колосьями ржи и луга, пахнущие свежескошенной травой. Как хорошо, что я попал в мир людей, очень похожий на Эрту, а не в океанический мир разумных головоногих моллюсков! Хотя кто знает, может в морях Элама есть и такие существа?

Через шесть часов показался и город. Впрочем, с точки зрения человека, выросшего в Стейнгарде, это был лишь посёлок городского типа, от силы — городок: намётанный глаз говорил, что тут проживает тысяч двадцать человек, не больше. Диаметр поселения занимал около двух-трёх вёрст. Город окружало кольцо из белого кирпича — крепостная стена. Внутри стены располагались дома старого типа, совсем как в Эпоху Мрака в Гиперборее — каменные и деревянные. Над домами возвышались шпили соборов с остроконечными крестами. Город был единой крепостью-замком, лишь в северной части находился, судя по висящему флагу с родовым гербом — развесистым деревом на щите — замок княжеской семьи. А в четырёх белокаменных башнях над вратами сидели стражи — лучники в кольчугах. Похоже, в этом мире уже изобрели арбалет — но не зачарованный, а простой, сильно уступающий луку в скорострельности, поэтому он пока не пользовался популярностью. Также во вратах стояли двое мечников.

Очевидно, Искупитель, про которого рассказывал дед Антип, и есть Камриэль, основатель одной из религий Эрты, — подумал я. — Уж очень много общего в биографии — оба родились в землях востока и проповедовали по своей стране. Оба создали секту, из которой выросла новая религия, распространившаяся в землях Запада — но на их родине она не была в особом почёте. Оба заявили, что пришли в мир, дабы искупить грехи человечества. И обоих повесили на кресте, после чего крест стал символом новой религии. Похоже, Искупитель странствовал по мирам — как теперь и я сам — и сеял разумное, доброе, вечное...

Впрочем, помимо храмов Азариэля — так в этом мире звался Искупитель (его имя переводилось с кедмийского как "Божья Помощь", уж не родственен ли этот язык мизрахийскому?) — в городе находились и храмы исконных богов Мойрении — Перуна, Сварога, Хорса, Велеса и Мары. Все эти боги когда-то покровительствовали и Гиперборею — только некоторые под другими именами. У меня возникла версия, что и они странствуют между мирами. А может, боги сидят где-то в Межреальности, не вмешиваясь в дела смертных, как велит Абсолютный Закон?

— Ты кто?! Зачем пришёл в наш город? — спросил меня один из стражей, стоящих во вратах.

— Апионом меня звать, — ответил я, слезая с кобылы. — Я прибыл в город шобы найти работу.

— Всегда узнаю по говору деревенщину! — спесиво ответил стражник, хотя сам явно не происходил из дворян. — И ты, вижу не из рыбаков с Северного Моря, а из обычных землепашцев.

— Да, — мне пришлось соврать, — я из села Большие Яблони, — очень не хотелось рассказывать, что я — иномирянин, проживший у деда Антипа.

— Надеюсь, в вашем селе не все пьяницы, — продолжал свою речь стражник. — Я не люблю, когда сельские бездари вместо того, чтобы работать, сидят на лавочках, бухают и лапают городских девок. Мне, друг мой, не верится, что ты — порядочный человек.

— И мне тоже, — вставил своё слово второй стражник, молчавший до этого. — И боюсь, в городе тебе делать нечего.

— Шо же, у меня есть доказательства, — хитро улыбнулся я, кинув каждому из солдат несколько медных монет.

— Выходит, в деревне тоже встречаются хорошие люди! — первый стражник радостно потёр руки, предвкушая вечером грандиозное застолье. — Извини, что ошибались в тебе друг. Проходи. И добро пожаловать в Древгород! — двое стражей расступились, приглашая меня жестами, и я прошёл внутрь города. Точнее, городка. Столицы княжества...

— Эй, стража, а где я могу оставить кобылку? — спросил я.

— Справа от ворот есть конюшня, — ответил разговорчивый стражник.

Я дошёл до конюшни, на которой висела дощечка с изображением лошади и надписью "Хрустальная лошадь. Конюшня Бравлина." Я постучал в дверь. Она открылась, и оттуда вышел белобрысый парень где-то моего возраста.

— Здравствуй, странник. Я — Бравлин, а это — моя конюшня "Хрустальная лошадь". Сдача лошади на сутки стоит пять медяков.

— Держи, Бравлин, — я кинул конюху монетку, отпустил лошадь и пошёл в город.

В городе мне в глаза бросилась грязь, а в нос — ужасный запах, царивший на улицах. Похоже, тут никогда не убирали. Более того, прямо под окнами валялись нечистоты. Да и от людей шёл ужасный запах — похоже, мылись они не чаще, чем дед Антип — от силы раз в месяц. Истинно Эпоха Грязи!

На улицах брехали собаки и ржали кони. Только не хватало услышать здесь хрюканья свиней, — подумал я. И услышал! На рынке всю скотину, предназначенную на убой, продавали живьём. Хорошо хоть, не убивали на глазах покупателя.

— Прошу прощения! — подошёл я к городскому стражнику.

— За что? — ответил тот и загоготал. Похоже, жители этого мира ещё не научились элементарному этикету.

— Где я могу в этом городе найти баню?

— Найти что? — недоуменно ответил стражник.

— Место, где можно помыться.

— Не моемся мы. Мы не какие-нибудь там илунцы, чтобы мыться! Из жителей Мойрении только южные княжества берут пример с Илунии — и ходят в места мытья. Это у них такое культурное общение. А мы люди простые, нам незачем тратить время на всякие пустяки. У нас моются лишь маги. Ты ведь не маг?

— Да нет вроде, — неуверенно ответил я. — Но я бы хотел пообщаться с кем-нибудь из них. А шо они моются, если на севере не принято?

— Они обучались на юге, в академии Солнцеграда. Там и вбили им эту дурь...

В магии я разбирался плохо. Но всё-таки следовало найти какого-нибудь волшебника. Антип рассказывал, что в этом мире колдуны падают с неба. Значит, мир не такой закрытый, как Эрта, и маги могут легко входить в его пределы. Вполне возможно, местные чародеи научились покидать Элам. А значит, смогут доставить меня домой. Если и не удастся — всё равно надо бежать из этого ужасного места. Хотя бы на юг, где люди, похоже, более культурные.

— И где мне найти квартал магов?

— Пройди полверсты на северо-восток, — сказал городской стражник, — там он и будет.

* * *

Я прошёл полверсты — и увидел квартал, отгороженный фиолетовой стеной от остального города. Величественные фиолетовые башни с теми же символами, что и на храмах языческих богов, не видные за высокой общей крепостной стеной, вздымались над кварталом магов. И там ощущалась Сила, могущественная и великая. Внутренним оком я ощущал в магах, прогуливающихся по кварталу, энергии Абсолюта. Абсолют и есть Первозданная Магия — и поскольку Элам более открытый мир, чем Эрта, местные маги черпают свои силы именно в нём. Космические энергии Абсолюта свободно проникают в самую сущность этого мира.

Вообще я ощущал, что магия Элама в плане навыков, умений и накопленного знания будет попримитивнее, чем магия Эрты. Но сама сила Абсолюта, на которую она опиралась, делала магию Элама очень сильной, несмотря на её примитивность. То же самое, если сравнить бронзу и железо — магические потоки Эрты подобны бронзе, а потоки Элама — железу, более крепкому металлу. Если сравнить магов с кузнецами, маги Элама выковали из железа простую палку, а маги Эрты — элегантный обоюдоострый меч из бронзы. Ещё неизвестно, кто выйдет в бою победителем. Правда, если рассматривать воинов, то один солдат Эрты с автоматическим арбалетом мог играючи одолеть десяток городских стражей Элама.

Несмотря на то, что в местных магах ощущались абсолютные энергии, это всё-таки были волшебники, а не паладины — единение с Абсолютом никак не увеличивало их физические силы и реакцию. Я подошёл к воротам. Никаких стражников не стояло, но внутренним оком я ощутил в них сгусток магической энергии.

Над аркой врат красовалась надпись, переливающаяся всеми цветами радуги: "Служителям Искупителя проход воспрещён!". Очевидно, энергия во вратах не пропускала священников Азариэля. Я зашёл сквозь арку — и ничего со мной не случилось: всех остальных барьер не трогал. Помимо башен там находилось множество магазинов и лавок, в которых продавали магические камни, свитки, алхимические реагенты, волшебных животных сиречь нечисть и артефакты вроде амулетов, посохов и зачарованных мечей. Также я увидел и обильно располагающиеся дома магов, сделанные из красного дерева — они сильно походили на жилища зажиточных граждан Ариады. От группы магов, стоящей на площади, отделился молодой черноволосый бородатый волшебник в зелёной мантии — и направился ко мне.

— Зачем ты пришёл сюда, парень? — спросил он. — Ты — маг? Я ощущаю в тебе Силу. Могущественную Силу. Но она дика и необузданна.

— Ну, меня можно считать магом. Я только начал постижение путей Первозданной Магии.

— У тебя странная аура цвета индиго. Сдаётся мне, ты не из этого мира.

— Да. И я хочу вернуться домой. Маги Элама ведь могут прорывать барьеры между мирами, не так ли?

— Могут. Но здесь, в Древгородском княжестве, это очень сложно. Существуют Центры Силы, где велики потоки магических энергий — там легко открыть барьер между мирами. В районе одного из Центров Силы, в городе Солнцеград находится магическая академия. Если ты туда прибудешь, маги академии наверняка смогут отправить тебя домой.

Пусть будет так, — подумал я. — Если я и не смогу вернуться домой, хоть осяду в более тёплом и культурном городе.

— А чем занимаешься ты, маг? — спросил я.

— Я — торговец, содержу магазин. Продаю магические свитки, книги...

— А карта страны у тебя есть?

— У меня есть зачарованная карта мира. Даже не надо идти за ней в лавку, она у меня с собой. Стоит всего один серебряник, — маг достал из-за пазухи свиток и развернул его. Это оказалась карта, на которой в районе Древгорода виднелась красная точка.

Один серебряник! Дороговато для карты, если на двадцать можно купить коня!

— В чём же выражается зачарованность карты?

— Красная точка, которую ты видишь, показывает местоположение владельца.

— Хорошо, беру, — ответил я, протянув магу серебряную монету. Взяв карту, я убедился, что больше делать в квартале магов нечего и направился к выходу из города.

* * *

Я ехал на юг на своей лихой кобыле. По пути встречались разбойники — но куда мне их бояться! Похоже, сила и ловкость паладина делали меня очень хорошим бойцом по меркам этого мира. Магическая открытость Элама резко увеличивала мощь энергий Абсолюта, какими я мог управлять. И я обнаружил, что несмотря на синюю ауру, могу пускать молнии, которым меня научил Ларратос. Пускай молнии и опирались ранее на силу Хаоса. Но у меня они теперь переливались лилово-синими цветами. И чувствовалось, что они гораздо мощнее, чем в Эрте.

До Солнцеграда предстоял долгий путь — около двух тысяч вёрст. И дорога обещала затянуться на две недели...

Глава 2

Сумеречные клинки

Я скакал на новой кобыле по дорогам Мойрении. Выехав из Древгородского княжества, я попал в княжество Небограда. Чем дальше к югу проходил мой путь, тем больше встречалось деревьев и кустарников. В Небоградье вся эта растительность была обильно увита хмелём и плющом. Мне встретилось несколько спокойных равнинных рек, шелест чьих вод нарушал тишину вечерней Мойрении.

По ночам я смотрел на небо. Оно оказалось таким же, как и в мире Эрты — одна луна, иссиня-черный цвет по ночам и множество звёзд. Но в то же время звёзды были совершенно другими. Они выглядели так же, как и в Эрте, но складывались в абсолютно другие созвездия. Правда, среди них попадались и знакомые, например, созвездия Полярного Тигра и Дракона. Только их контуры оказались сильно искажены контурами — и как будто перевёрнуты. Значит, на небесах этого мира можно заметить часть звёзд, видных с Эрты. А может, можно увидеть среди звёзд и саму Эрту — точнее, её солнце.

Я вспомнил юность, а точнее, тюремную школу, в которой отлично учился, в то время, как многие другие малолетние преступники пропускали все уроки мимо ушей. Мне вспомнился урок астрологии.

— И запомните, ученики, наше солнце является звездой! — декламировал учитель.

— Господин учитель... — поднял руку я.

— Чего тебе, Апион Бейн? — спросил учитель

— А в каком созвездии находится наше солнце?

— Всякий раз в текущем зодиакальном.

— Выходит, Солнце — кочевая звезда?

— Нет, солнце неподвижно. Это нам с Земли кажется, что оно мигрирует.

— А к какому созвездию принадлежит Солнце? Не может быть, чтобы звезда существовала сама по себе!

— Нда, ну ты и вопросы задаёшь, Апион Бейн! Я посмотрю в энциклопедиях и на следующем уроке расскажу.

Но на следующем уроке учитель не рассказал классу, к какому созвездию принадлежит Солнце и даже сделал вид, что забыл про своё обещание.

И сейчас, разъезжая на кобыле по дорогам Мойрении, вспомнив расположение созвездий в родном мире, я, похоже, увидел то созвездие, где находилось наше Солнце — и мир Эрты. Созвездие Пегаса, неведомое в Эрте — поскольку Эрта сама находится в его пределах. По дорогам проезжали стражники на конях, одетые в пластинчатые доспехи.

Если Древоградье и Небоградье встретили меня равнинными ландшафтами, то Златоградское княжество — наоборот, неровным рельефом. Дорога вполне заметно шла вверх, хотя уклон был всё-таки невелик. По пути попадались глубокие овраги, небольшие кручи и странные, выложенные камнями тропинки. Однажды я решил свернуть с основной дороги — и посмотреть, куда же приведёт необычная тропа. А завела эта тропа в каменное ущелье: она оказалась высохшим руслом горной реки.

Следующим пунктом на пути к Академии лежало Луноградское княжество. Граница между княжествами проходила по горной реке шириной в почти в версту. Я сверился с картой: это оказалась Бажена, главная река Мойрении и всего континента Дейлос. Она истекала из гор на востоке Илунии, проходила через всю Мойрению и впадала в море Спокойствия. Через реку проходил длинный и широкий деревянный мост, согласно той же карте, называемый Лунными Вратами. Я пришпорил кобылу, и она поскакала по мосту, проложенному в горах в высоте доброй сотни метров над рекой. Мост, огороженный высочайшими перилами, стоял на гигантских столбах, на каждый из которых был расписан полумесяцами и звёздами. Топот копыт отдавался троекратным эхом, но лошадь и не думала бояться. Похоже, мост был зачарован природной магией, которая успокаивала животных. Дойдя до конца моста, я оказался в Луноградье.

Луноградское княжество входило в число южных регионов Мойрении — солнце здесь жарило куда сильнее, чем на севере. Растительность пышно цвела в Луноградье — до такого скопления деревьев северным борам было очень далеко. Княжество могло похвастаться своими многочисленными озёрами, от которых веяло ночной прохладой. Возле озёр в больших количествах встречались колючие и вьющиеся растения.

Так вот почему город, построенный здесь назвали Луноградом! Несмотря на жару, стоящую вокруг, возле воды ощущается истинная лунная прохлада.

Как ни странно, здешние леса казались вполне проходимыми — заросли колючек и вьющихся растений располагались только вдоль побережья озёр. Под кронами величественных деревьев, как и возле воды, чувствовалась прохлада.

Подлесок состоял из высоких кустарников, чьи листья очень сильно напоминали хвою — но на верхушке располагался цветок, похожий на розу — и обладающий таким же прекрасным запахом. В Эрте, моём родном мире, насколько помнились школьные уроки биологии, цветущее хвойное растение можно было встретить не чаще, чем летающую корову — то есть никогда.

Также среди кустарников попадался папоротник, увенчанный фиолетовым цветком, напоминающим тюльпан.

В лесу слышалось шуршание веток деревьев, качающихся под свежим озёрным ветром, свист каких-то незнакомых птиц и мягкий шелест земли под ногами. Земля здесь была влажной, комковатой, черноземистой и чуть пружинистой: её покрывал тёмный слой перепревших прошлогодних листьев. Дорога, напротив, оказалась утоптанной и каменистой. Несмотря на жару, пахло сыростью, палой листвой и грибами. Кстати, грибов здесь было немало — правда, лишь в глубине леса. Зато самых разных, в том числе и неизвестных — хотя когда-то я был заядлым грибником.

Дорога из Луноградья наконец-то вышла в Солнцеградское княжество. Путь занял двенадцать дней. Люди, жившие на юге, действительно оказались гораздо чистоплотнее, чем представители Древгородского княжества. По мере движения по этому княжеству флора и фауна продолжали меняться. Но не сильно — юг Мойрении по климату более походил на южную полосу Масхона, чем, например, на Ариаду.

Здесь, в Солнцеградье, встречались те же цветущие папоротники и хвойные, но — никаких тропических деревьев вроде пальм или оливок. Только редкие эвкалипты и кипарисы. Берёзы попадались очень редко, зато сосны встречались так же часто, как и на севере.

* * *

Почти доехав до Солнцеграда, я внезапно ощутил опасность. Метрах в двухстах к югу ощущалось присутствие хаотических энергий, и их носители явно покушались на законопослушных жителей. Я пришпорил кобылу и поскакал по направлению к источнику опасности, выхватывая на ходу из ножен паладинский меч и зажигая его синим пламенем. Подскакав к носителям Хаоса, я увидел, что отряд из троих конных воинов в чёрных робах охраняет какого-то аристократа от бандитов в чёрных же мантиях, от которых и тянуло опасностью. Аристократу было около пятидесяти лет, он был одет в соболиную мантию. Один из его охранников оказался блондином лет двадцати пяти, второй — брюнетом лет тридцати, скорее всего, начальником охраны, а третий, низкорослый, принадлежал к неизвестной расе, но явно был человеком, хотя в Эрте я не видел узкоглазых людей. На его лбу красовалась татуировка в виде солнечного диска с восемью треугольными лучами. Трое стражей не носили никакой брони, на их шеях висели изумрудные амулеты, а их клинки были изогнуты подобно бровям. Противники воинов также не носили брони, а их вооружение составляли простые кинжалы. Но я ощутил в них Хаос. Хаотическую магию.

Противников было шестеро. Они выстроились в шеренгу, выхватили магические посохи и произнесли заклинание, после чего по направлению к аристократу полетел каскад огненных стрел. Трое стражей в чёрных костюмах взялись за руки, и их амулеты создали непроницаемый для магических атак шарообразный щит. Я не видел его глазами, но ощущал внутренним оком. Огненные стрелы, столкнувшись со щитом, полетели обратно. Аристократ отскочил на пару метров, и стражи набросились на колдунов Хаоса. Те прошипели заклинания, и покрылись красными контурами — очевидно, щитами Хаоса. Я присоединился к стражам и поскакал на колдунов.

Воины, защищавшие аристократа, не могли пробить алые щиты. Я выхватил из ножен свой пылающий небесным пламенем меч — и нанёс удар по одному из хаотических магов. Щит Хаоса не пропустил даже меч из Небесной Стали. Но я не растерялся. Войдя в стиль Льва, я обрушил на противника каскад ударов — и вскоре от защиты супостата ничего не осталось. Затем я отрубил одному из врагов руку вместе с посохом — будучи паладином, я старался не убивать врагов. Охранники аристократа прибегли к энергии амулетов — и их изогнутые клинки покрылись зелёным сиянием, сильно напоминающим горение меча из Небесной Стали, но более спокойным. Через некоторое время эти мечи пробили щиты оставшихся колдунов Хаоса. Всё-таки, это были колдуны, а не шеддиты — их сила и ловкость оказались значительно меньше, чем у этих хаотических воинов мира Эрты. С чем же это связано? Похоже, такова особенность меча из Небесной Стали — создавать во владельце не только способности к использованию энергий Абсолюта, но и огромный потенциал силы и ловкости.

Через три минуты все колдуны Хаоса были побеждены. Брюнет, судя по всему, начальник охраны подошёл ко мне.

— Парень, ты сражался не хуже нас, изжарь меня огонь Хорса!

— Енто был мой долг — защищать невинных.

— Странный у тебя говор, друг. Похож на деревенский. Но твоё лицо не может обмануть, — произнёс мужчина. — Я вижу, что ты самый настоящий горожанин. Причём не в первом поколении. Откуда ты?

— С Севера я. — Я надеялся, что до стража не дойдёт, что я изучил деревенский говор — а значит, сам являюсь чужаком. И также надеялся, что этот страж незнаком с северным городским диалектом — а не то поймёт, что я говорю не на нём.

— А из какого города будешь? — подозрительно посмотрел страж в мои глаза.

— Древгород, — Я решил не врать.

— Бывал я на Севере — в Орлоградском княжестве. Там говор совсем другой, изжарь меня огонь Хорса! По крайней мере, в городе. А вот в Древгороде не бывал. Не думал, что тамошний говор такой странный.

Я поклялся себе, что выучу местный диалект, как только окажусь в городе. С моими способностями к языкам будет невозможно догадаться, что это — не моё родное наречие.

— Как звать-то тебя, парень? — спросил страж.

— Апионом. А вас как?

— Вас? Почему ты обращаешься ко мне, как к нескольким людям?

— Неважно, — я вспомнил, что в Эпоху Мрака не было уважительного обращения на "вы". — Как тебя зовут, воин?

— Арданис. Я — капитан стражи ордена Сумеречных Клинков.

Я разинул рот от изумления.

— Сумеречных Клинков? Разве они не на Севере?

— Сумеречные Клинки — межкняжеская организация шпионов, существовавшая ещё при царях. Мы были элитной стражей царя, а теперь охраняем князей.

Вновь вспомнилась тюремная школа, а точнее — уроки истории. Мы проходили явление феодальной раздробленности. Похоже, оно коснулось и шпионской организации.

— Выходит, енто... — я показал рукой в направлении аристократа.

— Да, — ответил Арданис, поправив кольцо с изображением дракона, надетое на безымянный палец левой руки. — Князь Драгомир, правитель Солнцеграда и прилегающих земель. Мы охраняем князя и его дочь, пресветлую княжну.

— О вашем ордене ходят слухи как о таинственной организации, с которой тяжело столкнуться...

— Да, Апион. Но ты столкнулся с нами лицом к лицу. И поэтому нам придётся тебя убить, чтобы сохранить свою тайну.

Поначалу на моём лице проступил секундный страх, а потом — злость, но её тут же подавили тренировки паладина. С моими боевыми навыками нечего бояться троих. Демон знает, что можно ожидать от этих людей Эпохи Мрака.

— Да не бойся, — засмеялся Арданис. — Пошутил я. Я никогда не видел человека, который сражался бы так хорошо. И так быстро. К тому же, ты спас жизнь нашему князю, будучи чужеземцем. Похоже, твоя лояльность Солнцеграду не меньше, чем у наших Сумеречных Клинков. И поэтому у нас есть к тебе предложение — вступить в наш орден.

Как-то подозрительно — незнакомому человеку с ходу предлагают вступить в шпионский орден. Странный какой-то этот Арданис. Может, они хотят следить и за мной самим, догадавшись, что я иномирянин. А может, княжество просто находится в отчаянном положении.

— Вижу, в вашем княжестве не хватает агентов?

— Поначалу хватало, но в последнее время оживились культисты, и нас становится с каждым днём всё меньше. Поэтому мы рады любой помощи.

— Те люди, шо на вас напали — енто и есть те самые культисты?

— Да, это они. Поклоняются Зорану, богу, правящему империей Айрос.

— Империей правит бог?!!!

— Апион, что-то мне не верится, что ты вырос не в лесу. Зоран — бог, но когда-то он был человеком.

— Разве человек может стать богом?

— Зоран был очень сильным магом. И в ходе манипуляций с сердцем титана Гашмана, древнего бога-демона он приобрёл божественное могущество.

— Так шо же я должен делать?

— Ступай в монастырь на вершине горы Анур. Там ты встретишь Даромира, одного из магистров нашего ордена. Передай ему вот это, — Арданис протянул запечатанный конверт. Похоже, дальше мне придётся делать всё самому.

* * *

Я скакал по направлению к горе Анур. За пазухой у меня лежал конверт, данный Арданисом. Конверт был закрыт магическими печатями. Конечно же, мои способности позволяли вскрыть их — но в таком случае об этом узнал бы адресат, Даромир. Вскоре на горизонте показалась и гора.

Она возвышалась на четыре версты. Моя кобыла, нехотя ступив на довольно крутой склон, пошла вверх. Когда я прошёл половину пути в гору, её пейзажи уже напоминала виды северной Мойрении — и Гиперборея. А уже на вершине царила настоящая зима.

Но там, на вершине горы Анур я не заметил никакого монастыря. Тогда до меня и дошло, что сам поиск храма Сумеречных Клинков может быть частью испытания. И поэтому я закрыл глаза и включил внутреннее зрение. Предчувствия не обманули меня — в скале находилась замаскированная и закрытая магией дверь, простым взглядом не отличимая от поверхности скалы. Подойдя к двери, я взмахнул рукой и применил к ней одну из немногих известных мне способностей паладина, рассеивание магии. Массивная каменная дверь приобрела свой естественный вид. Я провёл рукой вдоль двери — и она открылась, после чего я вошёл в храм.

За дверью последовала винтовая лестница, направленная вниз. Стоило ли так долго лезть в гору, чтобы потом опять спускаться? Но делать ничего не оставалось. Пришлось лезть вниз. По бокам красных кирпичных стен тускло светили факелы, чьи ручки были выполнены в виде изогнутых клинков. Но я как будто родился вором: помимо необыкновенной ловкости, я с детства ощущал себя ночным существом — и в темноте видел почти так же хорошо, как и на свету.

За лестницей последовал коридор длиной метров в сто. В его конце я увидел огромное человекоподобное существо, судя по всему, сделанное из белой глины. Примитивный голем, — догадался я.

— Стой, чужак! — раздался загробный бас голема, когда я приблизился к нему на расстояние броска копья, — назови пароль!

— Я не знаю пароля, — признался я. — Я здесь первый раз. Меня прислал Арданис — и просил передать Даромиру этот конверт.

— Правило есть правило, чужак, — прогудел голем. — Говори пароль. Если не знаешь пароля, то попробуй меня обойти.

Я сразу понял, что это — тоже часть испытания. Сперва в голову пришла мысль атаковать голема — но потом я осознал, что уничтожение собственности шпионской организации может принести лишние проблемы. Поэтому я перешёл в Тень Абсолюта — и незаметно прокрался мимо глиняного стража. Туповатый истукан не понял, что я могу быть рядом. И я неспешно открыл дверь, находившуюся за спиной голема, а затем, проскочив в проём, тут же закрыл её.

Затем я вышел в огромный зал, от которого расходились небольшие коридорчики. Передо мной стояло пятеро человек с синей аурой. У самого высокого из них аура имела наиболее яркий оттенок. Я покинул Тень Абсолюта и перешёл с внутреннего зрения на обычное. Все пятеро присутствующих носили черные робы Сумеречных Клинков и ятаганы.

— Кто ты таков, чужак? — строго спросил высокий человек, которому на вид я бы дал лет сорок пять. К тому же, он был худощавым, так что я мысленно окрестил его Прутиком, — Как ты прошёл в наш храм и миновал охранного голема?

— Я пришёл от Арданиса. — И ищу Даромира.

— Даромир — это я, — ответил Прутик. — Я — глава местных Сумеречных Клинков. Зачем Арданис прислал тебя?

— У меня есть для тебя конверт.

— Покажи.

Я передал запечатанный конверт Даромиру. Тот хмыкнул, прошептал какое-то заклинание, и печати упали с конверта. Достав письмо, агент зачитал:

— Настоящим сообщаю, что человек, доставивший сие послание, есть шпион империи Айрос, и подлежит немедленной казни.

— Наверное, Арданис перепутал конверт, — растерянно пробормотал я. Но четверо Сумеречных Клинков, сопровождающих Даромира, загоготали, а через некоторое время, отсмеявшись, обнажили свои мечи.

— Стойте! — выкрикнул Даромир. — Уберите оружие. Ратмир! — при этих словах из строя вышел рыжеволосый плечистый молодец лет двадцати восьми, — я приказываю тебе лично прикончить лазутчика!

У меня не было времени соображать, в чём же заключалась афера, и не был ли Арданис на самом деле сам шпионом Айроса, и зачем посылать на смерть незнакомого человека. Я выхватил из ножен клинок и приготовился к бою. Ратмир же бросился в наступление.

Но врождённая реакция и обучение у Ларратоса сделали своё дело. Я с кошачьей ловкостью увернулся от трёх ударов, четвёртый же отбил. Ратмир бросился в бой с удвоенной силой, но я, парировав ещё один выпад Сумеречного Клинка, с такой мощью нанёс ответный удар, что враг отлетел на пять метров.

Все стоящие зааплодировали.

— Браво, чужак! Ты прошёл испытания! — искренне поклонился Даромир.

— Как прошёл? — изумился я, — разве меня не приняли за вражеского агента?

— Конечно же, нет. Сам прочитай письмо и убедись в этом, — Даромир протянул мне письмо Арданиса. Там значилось:

"Друг мой Даромир!

Если ты получишь это письмо, то знай, что я нашёл нужного человека для особых заданий. Тот, кто принесёт этот конверт, и будет кандидатом на звание нового агента. Ибо к тому моменту, как он получит конверт, я сам буду убеждён, что он хороший воин.

Но тебе желательно самому испытать его. Обвини моего курьера в шпионаже на врага. По выражению его лица будет ясно, действительно ли он является вражеским агентом или же лоялен нашему князю. Если прочитаешь по лицу, что он шпион Айроса, прикажи всем своим воинам убить курьера. Если же он покажет себя лояльным Драгомиру, то направь против него лишь одного воина. Настоящий Сумеречный Клинок должен быстро реагировать в любой ситуации, и если курьер не сумеет отразить удар, значит, он не может стать одним из нас.

Если же присланный человек выстоит против лучшего воина, это значит, что он достоин вступления в наши ряды. А если победит — тогда знай: мы нашли исполнителя для особо важных заданий.

Арданис".

— Арданис уже признал тебя, чужак. Но теперь и я, командующий Сумеречных Клинков, официально принимаю тебя в нашу организацию. Назови своё имя.

— Апион Грант.

— Добро пожаловать, брат Апион! По говору вижу, что ты прибыл с Севера. Твои волосы светлы, твой рост велик, и ты очень ловок, чем напоминаешь мне снежного барса. Отныне твоё кодовое гильдийское имя — Барс. Оно же является паролем, по которому тебя будет пропускать охранный голем. Но не вздумай сообщать своё тайное имя никому за пределами Сумеречных Клинков. Если не считать самого князя Драгомира.

* * *

В течение двух недель я жил в храме Сумеречных Клинков. Ракета Хаоса лежала в моём личном сундуке — в каморке, что выделил мне Даромир. Я постигал шпионские и боевые навыки Клинков. Но новые боевые умения не особо помогали мне, поскольку я и так дрался лучше всех в монастыре.

Приблизился конец июня. Пока я неспешно упражнялся в стрельбе из лука, ко мне подошёл Даромир и торжественно произнёс:

— Итак, брат Барс, тебя избрали для выполнения особых заданий. У меня есть одно для тебя. Ты должен дойти до городка Холмск и принять у агента Паука одну девушку, которую надо довезти до магической академии Солнцеграда (ага, подумал я, по пути и академию посещу). Вот тебе карта города. Ты, Барс, парень толковый — и в городе не заблудишься.

— А что за девушка? — я уже усвоил солнцеградский диалект мойренского языка.

— Её зовут Снежаной. Волосы светлые, возраст двадцать лет. Она — дочь влиятельного купца, и собирается поступать в академию.

— Но мы — правительственные агенты, а не ходячая благотворительность. С какой стати мы должны выполнять поручения купцов?

— Сумеречные клинки — наёмники, способные исполнить любой заказ, если он не противоречит нашему закону или непосредственно воле князя. И вообще, помни устав, агент Барс. Сумеречный Клинок не должен задавать лишних вопросов — и должен безоговорочно слушаться старшего по званию.

— Будет сделано, — я покорно поклонился, — я доведу Снежану до академии!

* * *

Я прибыл в Холмск. Даромир назвал его городком, однако, с точки зрения человека, выросшего в миллионном Стейнгарде, это был самый обычный посёлок. Несмотря на это, выглядел он гораздо богаче, чем большинство городов Мойрении. Сразу ощущалось, что в Холмске обитают зажиточные купцы и аристократия. Городок Холмск смотрелся значительно красивее, чем Древгород — в столице северного княжества только квартал магов выглядел цивилизованно. Здесь же всё было чисто и красиво. Каменные здания напоминали особняки Ариады, а изящные деревянные были выполнены из лакированного дерева.

Я сверился с картой и прошёл к самому крупному зданию, на центральной улице, носившей название Славы Сварога. У ворот дома стоял человек в чёрной робе с ятаганом, а рядом с ним находилась женская фигура в белых одеяниях с капюшоном, почти полностью закрывающим лицо.

Я подошёл к человеку в чёрном и продемонстрировал ему приветственный жест-пароль Сумеречных Клинков — соединил вместе указательный палец правой руки со средним, а мизинец — с безымянным, при этом дотронувшись до носа большим пальцем. Тот ответил жестом-отзывом — выставил указательный, безымянный и средний пальцы левой руки и дотронулся ими до области сердца.

— Рад видеть тебя, брат Барс, — шёпотом произнёс Сумеречный Клинок.

— И я рад, брат Паук, — поклонился в ответ я.

— Отойдём на пару минут? — прошептал Паук.

— Конечно.

— Это — Снежана, — сообщил Паук. — Именно её ты должен доставить в академию Солнцеграда. Но будь осторожен. Возле деревни Кабаны, которая лежит на пути из Холмска в Солнцеград, поселился дикий орк. Вроде бы до Глухого Урочища, где они живут, более ста вёрст, однако, этот детина держит в страхе всех селян. Он постоянно крадёт у жителей деревни скот. Сельское ополчение пыталось справиться с ним, однако, силы у него — как у десятерых орков. Приходили солдаты — но чудовище пряталось в лесах. Пытались даже вызвать специалиста по связям с нелюдью из академии, но, как выяснилось, этот злобный урук говорит на странном диалекте, совершенно непохожем на орчий язык, изученный магами. Поэтому, Барс, мы и послали именно тебя: тебя по праву считают лучшим воином Сумеречных Клинков, и в случае нападения бестии твои шансы выжить велики.

— Поведай мне, Паук, если орк так страшен, почему же меня отправили эскортировать Снежану одного, без подкрепления?

— Я не знаю, таков приказ Даромира. Если бы я знал — всё равно не сказал бы, потому что приказы не обсуждаются.

— Хорошо, Паук. Поверь мне, я смогу объясниться с носителем любого языка.

* * *

Я ехал на кобыле в направлении Солнцеграда, через пустующую деревню Кабаны — это оказалась единственная дорога, по которой могла пройти лошадь. Деревня выглядела странно: людей не было, однако её, похоже, забросили совсем недавно — поля были засеяны, и в хлеву мирно паслись козы и овцы. Правда, их было гораздо меньше, чем обычно должно быть мелкого скота — возможно, люди увели с собой часть поголовья. Но оставшиеся овцы и козы выглядели сильно обеспокоенными. Они предчувствовали беду. Как и я.

На мне не было робы Сумеречных Клинков — вместо неё красовалась одежда обычного горожанина. Сзади сидела Снежана. Я молчал, поскольку Сумеречным Клинкам не особо рекомендовалось разговаривать с эскортируемыми людьми. Но Снежана сама вступила в диалог:

— Скажи, Сумеречный Клинок, могу ли узнать твоё имя?

— Грант. Апион Грант.

— А есть ли у тебя гильдийское имя?

— А своё гильдийское имя я не скажу и под пытками, — несмотря на разговор с девушкой, я внимательно следил за дорогой и за деревней — я имел врождённый талант делать сразу несколько дел.

— А кто твои родители, Апион? — кокетливо произнесла девушка.

— Мой отец был странствующим волшебником...

— Боевым магом?

— Не совсем. Скандально известным магом-бродягой, и я не знаю, куда занесла его судьба. А вот мать моя была женщиной весьма лёгкого поведения. Я не хочу вспоминать свою семью...

— Была? Что стало с твоей матерью? — изумилась Снежана.

— Она спилась. Она умерла от пьянства, когда я вернулся из... — и тут я осёкся. Мне не хотелось, чтобы дочь богатого купца, которая, похоже, неравнодушна ко мне, помимо моего происхождения из низов общества знала и об отсидке в тюрьме.

— Вернулся откуда?

— Из армии.

— Скажи, Апион, — улыбнувшись, произнесла Снежана, — а у тебя есть девушка? Она ждала тебя из армии?

— Сейчас у меня нет девушки. Я вообще оставил свой родной город, и все связи с ним у меня оборваны...

И тут наш разговор со Снежаной внезапно оборвался. Как гром среди ясного неба в самом центре деревни промелькнула вспышка, похожая на молнию. И из центра этой вспышки поползло облако странно пахнущего зеленого газа, охватившее всю деревню. Я почувствовал опасность — и задержал дыхание. А паладины могут не дышать часами. Я оценил ситуацию: вывести девушку за пределы этого облака сейчас не получится — она всё равно схватит ужасного зелёного газа. К счастью, я понял, что опасность, исходящая от этого облака не смертельна — похоже, газ лишь усыпляет человека. Но затем ощутилась более серьёзная опасность, на этот раз смертельная — от фигуры, которая эффектно появилась в самом центре облака.

Когда сгусток зелёного газа рассеялся, я увидел, что фигура принадлежит огромному орку с соответствующего размера дубиной. Вот почему в деревне не было людей — увидев злобного орка в очередной раз, все люди сбежали.

— Держись, Снежана! — выкрикнул я и слез с кобылы, — я разберусь с этим орком!

— Слышала я, ты странный орк, — обратилась Снежана к разбойнику. — И твой язык отличается от обычного орчьего. Может, попробуем уладить всё миром? Я не хочу, чтобы мой охранитель тебя покалечил, ты не представляешь с кем имеешь де... — и тут девушка отрубилась. Зелёный газ делал своё дело.

В ответ орк поднял свою дубину и испустил боевой крик. Я резко выхватил с пояса меч из Небесной Стали. Жалко, что я не успел достать лингвофон — и поговорить с орком. Придётся драться.

Орк рубанул воздух своей здоровенной дубиной, но я успел пригнуться. Супостат нанёс следующий удар — сверху вниз, и я отскочил. Было бы очень тяжело парировать такой удар мечом, даже если ты паладин. Следующий удар орк нанёс снизу вверх, а я пригнулся. Затем я подпрыгнул, занеся ногу для удара по врагу. Но я не ожидал, что он тоже силён и ловок — и орк, увернувшись от моего удара, ударил меня дубиной в грудь — и я отлетел на десяток метров в направлении ближайшего дома. Повезло, что дубина даже не проломила рёбра: я отделался парой ран, которые, естественно, вылечу после боя. Если выживу. Действительно, сил у этого орка и впрямь оказалось на порядок больше, чем у обычного.

Но и у меня была припасена пара козырей за рукавом. Провернув своё тело в полёте, чтобы не удариться головой о стену дома, я оттолкнулся от стены ногами и полетел обратно к супостату. Он тут же кинул в меня меч из Небесной Стали на уровне головы. Орк отбил клинок своей дубиной по эфесу. Я только этого и ждал. Я в полёте выставил вперёд правую руку, и с неё на врага слетела лилово-синяя молния, порядочно шарахнув орка.

— Проклятие! Опять эти молнии! Как у Хаммона! Ненавижу их! — выругался орк на чистом вестландском языке.

— Ты говоришь по вестландски? — изумился я, приземлившись на ноги в двух шагах от орка.

— Конечно, говорю, — орк опустил булаву, но в его интонации по прежнему слышался гнев. — Это — мой родной язык! Постой, парень, кажется, я тебя знаю. Точно! Ты же вор! Ты был в отряде Элиддина и Ларратоса! Как же тебя звать? Арион, что ли?

— Апион, — поправил его я, — тогда кто же ты? Я где-то видел и твоё лицо, орк! Ты... Ты — Баал Ирвэн!

— Ты прав, Апион. Но не до конца. Я — Ирвэн, но титулом Баал ты меня называть не можешь. Я не могу быть владыкой шеддитов — потому что шеддитов больше не существует. С их диктатурой было покончено. Ларратос убил Хаммона — и я теперь бывший шеддит.

— Значит, Ларратос всё-таки победил?! Я так и знал! — обрадовано выкрикнул я. — Только как же ты, Ирвэн, добрался до этого мира?

— Энергии Абсолюта и Хаоса в день битвы твоего друга с Тёмным Лордом так активно взаимодействовали и смешивались, что они временно исказили ткань реальности Эрты — и выдавили меня из неё. Оказавшись вне нашего мира, я пошёл по золотой дороге — и она вывела меня к какому-то городу — здесь, недалеко...

— Думаю, ты имеешь в виду Солнцеград...

— Да демон его знает! Не знаком я с местными названиями!

— Почему же ты нападаешь на деревню и похищаешь скот, как простой разбойник, бывший владыка шеддитов и великий алхимик?

— Пойми меня, Апион, я не смог никак устроиться в городе — меня сразу прогнали лишь из-за того, что я орк. Некоторые люди хотели меня убить. Какие-то маги. Очевидно, охотились за мной с целью поимки. Также меня полностью выбивает из колеи незнание местного языка — и невозможность его выучить в связи с происхождением. Я нашёл на востоке лес, полный орков — но и среди них по причине незнания языка я не смог нормально жить. К тому же, я никогда особо не любил эту расу.

Поэтому я и стал отшельником. А питаться чем-то надо. Вот я и краду скот потихоньку.

— А где все люди?

— Едва завидев моё появление, они покидают деревню, потому что поняли, что бороться со мной бесполезно.

— Я помогу тебе, Ирвэн, — обещал я. — Если обещаешь, что оставишь в покое деревню, я каждую неделю буду покупать и приводить тебе столько скота, сколько захочешь. Также я могу обучить тебя местному языку — и думаю, что со своими способностями ты не пропадёшь в этом мире.

— Буду благодарен, Апион. Скажи, а кто эта девушка в белых нарядах, сидящая сзади тебя на лошади? Твоя невеста?

— Нет, Ирвэн! Это Снежана, дочь влиятельного купца, которую я, агент Сумеречных Клинков — местной спецслужбы — должен эскортировать в магическую академию — и охранять от всяких подозрительных типов вроде тебя.

— Со смеху умереть можно! — загоготал Ирвэн, — бывший заключённый в спецслужбе! Только ты мог провернуть такое!

— Ладно уж, бывай, старый пройдоха, — улыбнулся я. И повёз спящую Снежану к академии.

* * *

Я ехал с девушкой дальше.

— Ты справился с этим чудовищем пока я спала? — изумилась Снежана.

— У меня свои методы, — с гордой улыбкой ответил я.

Лошадь привезла нас к вратам академии, выполненным из светящегося фиолетового камня. Наверное, особенно красиво врата светятся ночью, — подумал я. Врата открылись — и кобыла прошла внутрь.

Зрелище, которое открылось перед нашими глазами, не было похоже ни на что, виденное ранее. Башни академии оказались выполнены из потрясающе красивого камня, похожего на мрамор — только фиолетового цвета. От Даромира я как-то слышал, что главную башню академии называют Фиолетовой Цитаделью — но не знал, что она представляет собой такое красивое зрелище. Наверху главной башни красовался восьмиугольник, символизирующий солнце. Во дворе академии царила удивительная чистота — зачарованные мётлы под присмотром магов, подметали улицу.

Возле зданий росла трава, на которой всеми цветами радуги переливалась роса. Среди деревьев, росших во дворе академии, я увидел и тропические банановые пальмы. Очевидно, их зачаровали, приспособив к климату южной Мойрении. А на вполне обычных мойренских деревьях, вместо привычных яблок и груш произрастали бананы и ананасы. Растительная магия — великая сила!

— А вот и Даромир! — обрадовано произнёс я.

Возле врат их действительно начальник Сумеречных Клинков. Снежана изящным движением руки сняла свой капюшон.

— Мир тебе, государыня, — поклонился Снежане Даромир. — И поздравляю тебя, агент, с успешно выполненным заданием. Вот твоё жалование.

— Государыня?! — изумился я.

— Я — княжна, дочь правителя Солнцеграда Драгомира, — сказала Снежана. — Для этого я и надела капюшон — чтобы никто меня не узнал...

— Поэтому мы и поручили охрану княжны Снежаны именно тебе, агент, — сказал Драгомир. Во-первых, ты лучший воин Сумеречных Клинков. Во-вторых, ты — новичок, и никто тебя не знает, поэтому встречные не догадались бы, что ты везёшь такую важную особу.

— Да я и сам не знал, — промолвил я.

— Теперь знаешь, агент. Отныне ты назначаешься личным охранником княжны Снежаны.

Глава 3

Звёздные странники

Я не мог поверить своему счастью! Я, рождённый женщиной лёгкого поведения от бродячего мага, стал личным охранителем дочери местного феодального правителя! Вероятно, судьба обладает чувством юмора: некогда лучший вор стал лучшим стражником Сумеречных Клинков, таинственной организации, защищающей закон и порядок! Дочь правителя не отталкивало моё происхождение. Княжна не знала, что я прибыл из иного мира, но я ощущал по её ауре, что она восхищается мной — и чисто интуитивно видит во мне более культурного человека, чем в этих грубых стражниках.

Только казалось странно, что дочь первого человека в княжестве поступает в магическую академию только в двадцать лет. Во всей Эрте средний возраст абитуриента составлял от шестнадцати до восемнадцати лет. Мне почему-то не поверилось, что в отсталом Эламе, где в школе проводят дай бог лет пять, только с двадцати лет берут студентов в академию. И тем более не верилось, что князь не смог отдать свою дочь в академию в более молодом возрасте. Ничего, будет ещё время подумать об этом, — сказал я сам себе.

— Снежана, архимаг Балиор ждёт тебя, — обратился к княжне Даромир. — Здесь ты будешь в безопасности, и отец тебя не найдёт.

— Я не понимаю, государыня, — изумился я, — Почему ты скрываешься от отца?

— Когда мне исполнилось шесть лет, мой отец по договору с Тиверлеем, правителем Луноградского княжества, крестился, то есть принял веру в Искупителя, Азариэля. Тиверлей за этот поступок подарил нашей стране город Блисфоль со всеми прилегающими землями. Естественно, отец крестил и меня. А я не люблю азариэльство! Будь я тогда постарше, я бы ни за что не согласилась принять чуждую нашему народу религию. Но тогда я была слишком маленькой, чтобы что-либо соображать — и сопротивляться.

— Почему же ты так не любишь новую религию?

— За три года до этого, во время войны с северной Илунией их воины — воины азариэльцев захватили в плен мою мать! А их правитель, Торден убил её! И отец после этого посмел принять эту мерзкую религию!

— Мне жаль твою мать, — я нахмурил брови. — Но её убил Торден, а не Тиверлей! Один правитель не может отвечать за действия другого лишь потому, что они единоверцы.

— Я понимаю эту разумом, Апион. Но сердцем я никак не смогу принять этого! Они не просто убили мою мать! Меня саму обратили в эту религию! В детстве, когда у меня не было выбора...

— Выбор есть всегда, — наставительным тоном произнёс я. Уроки, которые мне преподали Элиддин и Ларратос, не могли остаться без следа. — Ты могла оставить азариэльство, когда выросла.

— Я не особо соблюдала азариэльские обряды. Но вот отец подкинул мне новых неприятностей: он захотел насильно выдать меня замуж.

— За кого же?

— Ты так и не догадался? За Тиверлея, из-за которого наша страна и сменила веру! Он надоумил моего отца предать веру предков! К тому же он сам ровесник моего отца! Я ни за что не пойду за него.

— Но ты же не пойдёшь против воли отца? — Я знал, что в Эпоху Мрака противоречить родителям было самоубийством.

— Если бы я не пошла, то что мне здесь делать?

— Я тебя не понимаю.

— Апион, тебе что, как маленькому, объяснять очевидные вещи? Ты с Луны свалился?

— Ты даже не представляешь себе, как близка к истине, — ответил я. — Просвети меня, что ты имеешь в виду.

— Мой отец — правоверный азариэлец. По крайней мере, активно им притворяется. И поэтому сильно ущемляет права тем, кто исповедует веру предков. А тем более — жрецов нашей исконной религии.

— И что?

— А то, что маги — это и есть служители нашей веры! Неужели у вас на Севере не так?! А священники Азариэля предают их анафеме. Маги же помалкивают — иначе выступи они открыто против азариэльцев — против новой государственной церкви — их в лучшем случае изгонят из княжества, в худшем — всех перебьют и разрушат академию и языческие храмы. Магов терпят, пока они не совершают никаких поступков против Церкви. А Сумеречные Клинки придерживаются нейтралитета в конфликте между Церковью и магами.

Я переваривал услышанное. Похоже, местные язычники сильно напоминают эльфов Эрты — в качестве жрецов у них выступают маги. В отличие от светских людей Вестланда, у которых маг может быть как верным последователем Искупителя, так и неверующим.

Хотя любой жрец в той или иной степени маг.

— Значит, Академия, в которой мы сейчас находимся — главный оплот язычества?

— Именно! Поэтому мой отец вряд ли додумается искать меня здесь — в самом логове главных врагов государственной веры! Поэтому я могу спастись от его неустанного ока недалеко от его дворца. Тяжело себе представить ситуацию, когда беглец прячется недалеко. Пускай ищет меня в лесах, городах и деревнях! Всё равно не найдёт!

— Неужели ты не думаешь, что у твоего отца не найдётся в академии осведомителей и соглядатаев?

— Все осведомители моего отца — Сумеречные Клинки. А ваша организация в конфликте занимает мою сторону. И меня почти никто не видел: большую часть своей жизни я сидела в башне. Если кто из лояльных отцу людей меня увидит, то вряд ли узнает: отец и не догадывается, что я сбежала сама.

— Государыня! — выкрикнул Даромир, — Тебя ждёт архимаг! Потом поговоришь с агентом!

— Ладно, Апион, я пошла, — произнесла девушка и направилась к башне.

— Выходит, мы спасаем княжну от родного отца?! — недоумённо спросил я у Даромира, когда Снежана оказалась вне поля нашего зрения. — Разве Сумеречные Клинки не верны князю и только ему?!

— Успокойся, Барс. Сумеречные Клинки верны не конкретному князю — а его династии. Конфликты среди аристократии всегда имели место — в том числе и в пределах одного рода. И Сумеречные Клинки всегда принимают сторону младшего поколения — ибо будущее за ним. Мы помогали и самому Драгомиру в политической борьбе против его отца. Я тогда был молодым агентом, твоим ровесником...

— Мне казалось, мы не должны применять насилия к действующему правителю.

— Правильно казалось. Только дурак может подумать, что мы нападём на князя — ибо мы не должны трогать НИКОГО из княжеской династии. Но мы защищаем Снежану. Князь об этом не узнает — одного охранителя, такого, как ты, достаточно для выполнения миссии.

* * *

Снежане предоставили вполне обычную комнату в башне академии — согласно договору между Сумеречными Клинками и ректоратом академии (который был в курсе конфликтов между князем и его дочерью), она не должна была привлекать к себе особого внимания, чтобы никто не догадался, кто она такая на самом деле. Поэтому она выдавала себя по-прежнему за дочь богатого купца. Архимаг Балиор обсудил с девушкой дату вступительных испытаний.

Я тоже получил комнату — небольшую каморку стражника в той же башне, рядом с комнатой княжны.

Шла ночь. Я, вместо того, чтобы спать, упражнялся в своей каморке с мечом — на то я и Сумеречный Клинок. Несмотря на то, что Даромир выдал мне новенький свежезаточенный ятаган, я не пожелал расставаться со своим старым добрым клинком из Небесной Стали.

Внезапно сзади послышались шаги. Даже не послышались — отметились в сознании. Оглянувшись, я заметил Снежану.

— У тебя хороший слух, — произнесла Снежана.

— Иначе я не был бы Сумеречным Клинком, — ответил я.

— Ты уверен, что я тут в безопасности? Думаю, отец рано или поздно найдёт меня — и выдаст замуж за Тиверлея.

— Сколько же лет этому Тиверлею?

— Пятьдесят три.

— Неужели он в своём возрасте до сих пор не женат? Я не верю.

— У Тиверлея была жена. Но недавно её убили культисты в чёрных робах с вышитыми скорпионами.

— В чёрных робах со скорпионами! Они же поклоняются Зорану!

— Тиверлей, узнав о пропаже жены, выслал своих Сумеречных Клинков. Они нашли подземное святилище — но в тот самый момент, когда командир отряда выбил дверь, культист воткнул жене Тиверлея кинжал в сердце и произнёс:

— Ты пожалеешь, что некогда связалась с Ястребом, женщина! Все враги нашего бога — хоть завтра — хоть через сто лет — получат своё воздаяние! Никому из расы магов Ситтари не справиться с нами!

Сумеречные клинки перебили культистов. Но остаётся неясным, что за раса Ситтари, и кто такой Ястреб?

— Может быть, Сумеречный Клинок? Наших воинов нарекают кодовыми именами, полученными от животных.

— Возможно. Мне не известны гильдийские имена Сумеречных Клинков. Может быть, Даромир знает, или его коллега из Лунограда.

— И из-за убиения культистами жены Тиверлея твой отец хочет выдать за него тебя?

— Да! Но мне претит мысль стать женой человека, старше меня на тридцать с лишним лет! И делить с ним супружеское ложе.

— Я понимаю твою обиду, Снежана.

— Мой мужчина должен быть молодым. Пускай постарше меня, но ненамного, — правая рука Снежаны провела по моей щеке, — Ему необязательно иметь благородное происхождение, но он должен быть сильным и ловким воином, способным защитить меня, — левая рука девушки обняла меня за талию.

— Послушай, ты уверена, что хочешь этого? — спросил я, слегка отодвинув руку Снежаны. Всё-таки я хорошо знал историю и был знаком с нравами Эпохи Мрака, — Я не хочу, чтобы твой муж устроил скандал, если ты лишишься невинности. И это наложит позор на твой род. Княжеский род!

— Я не хочу больше видеть отца и того, кого он мне приготовил в мужья. Всё будет хорошо...

* * *

Я проснулся. Помимо того, что произошло этой ночью между мной и своевольной дочерью местного правителя, меня беспокоила ещё одна мысль — как вернуться домой. Если верить магам Древгорода, ответ лежит перед носом. В академии Солнцеграда, находящейся недалеко от Центра Силы, должны быть люди, знакомые с принципом путешествия между мирами.

Жалко, конечно, покидать Сумеречных Клинков — но не под этим небом я вырос, каким бы родным оно ни казалось. Жалко было оставлять Снежану, но такая активная и волевая девушка наверняка могла бы и сама о себе позаботиться.

А что, если? В моей голове мелькнула крамольная мысль: а что если взять княжну с собой, в Эрту. Там её точно не достанут отец и Тиверлей. Правда, сможет ли она овладеть манерами жительницы Эрты, а тем более, столичного города вроде Стейнгарда? Рискованное дело.

Но нельзя делить шкуру неубитого медведя. Для начала надо вообще убедиться, что местные маги действительно научились путешествовать между мирами.

Я вышел из своей каморки и заглянул в комнату Снежаны. Девушка спала. Вражеских лазутчиков рядом не было. Спустившись по лестнице, я вышел во двор и двинулся к главной башне. У входа Фиолетовой Цитадели стояло двое магов-охранников в красных робах — один широкоплечий рыжий детина лет двадцати, другой, его ровесник — худощавый и высокий брюнет.

— Что тебе нужно, парень? — полюбопытствовал рыжий маг-охранник.

— Подскажи, где я могу найти мага, специализирующегося на путешествиях между мирами.

— Тебе надо поговорить с Артемием, архимагом сиречь профессором, заведующим кафедрой надмировых структур и деканом факультета Общей Магии. Кафедра находится на третьем этаже.

Я бегом ринулся вверх по винтовой лестнице. Стены оказались кирпичными, на них тихонько полыхали факелы. Я поднялся на третий этаж и ворвался на кафедру. Перед моим взором предстал высокий седовласый маг — даже повыше меня самого. В его лице читалось аристократическое происхождение. Возможно, он состоял даже в родстве с Драгомиром.

— Приветствую тебя, маг, — поклонился я.

— И тебя приветствую! — возбуждённо ответил чародей. — Как же я рад тебя видеть!

— Мы знакомы? — удивлённо промолвил я.

— Нет! Но я ощущаю по твоей необычной ауре, что ты прибыл из другого мира! Гости из-за пределов большая редкость в Эламе. Но они встречаются. Ты должен остаться — дабы я мог тебя исследовать! Я много заплачу тебе! — маг добавил эту фразу через пять секунд, столкнувшись взглядом с равнодушным выражением моего лица.

— Нет, не стоит. На недостаток денег я не жалуюсь, — ответил я. — Я хочу покинуть этот мир. И посему ищу твоей помощи в этом деле, маг.

— Значит, ты не можешь самостоятельно вернуться домой, иномирянин? — возбуждение мага спало, и он нацепил свою обычную маску важности. — Как же ты попал в Элам?

— Я происхожу из магически закрытого мира. Я овладел некоторыми техниками Первозданной Магии — и, опасаясь преследования со стороны врагов моей родины, я перешёл на глубокий уровень плана бытия, называемого Тенью Абсолюта — и выдавил себя из реальности своего мира. Затем я прошёлся по золотой тропе — и вынырнул на севере Элама.

— Ты хочешь сказать, что заблудился, путешественник? Поведай, как тебя звать?

— Меня зовут Апион. Да, я заблудился. Мой родной мир называется Эрта. Ты поможешь мне вернуться туда?

— Я не уверен. К югу от Солнцеграда находится Центр Силы, где пересекаются мировые потоки энергий клатхи. После проведения трёхчасового ритуала открываются врата в Межреальность.

— Значит, выход из Элама есть?! — возбуждённо выкрикнул я, не обратив внимания на незнакомое слово "клатха".

— Выход существует, правда есть одно "но".

— Есть вероятность заблудиться в Межреальности?

— Скорее очень мала вероятность, что ты сможешь не заблудиться. За последние два века пятьдесят один маг проделывал ритуал перехода — дабы исследовать иные миры.

— И что?

— Вернулось лишь трое. Что случилось с остальными — неизвестно, хотя можно догадаться.

— Думаю, некоторые из магов погибли в иных мирах, непригодных для жизни людей. Остальные могли выжить — но не сумели выбраться за пределы того мира, в который попались. Оставшиеся могли заблудиться — рыская по мирам, искать дорогу домой — и не вернуться.

— Ты прав, Апион. Путешествие между мирами — процесс непредсказуемый и неуправляемый. И поэтому ОЧЕНЬ рискованный.

— Ты хочешь сказать, что этот процесс напоминает игру в рулетку или кости?

— Именно так. Путешествуя между мирами, никак не знаешь, какой будет следующий. Один из вернувшихся магов сказал, что перед возвращением в Элам он посетил три мира — и принёс нам их описание. Второй посетил пять миров. А последний возвращенец вообще побывал в восьми. Возможно, некоторые из наших магов до сих пор странствуют за пределами Элама. А возможно, кое-какие из этих чародеев сознательно остались в иных мирах, которые понравились им больше, чем родина.

— Я, кажется, понял, архимаг Артемий: если надо будет, ты поможешь мне покинуть Элам, но не гарантируешь моего возвращения домой.

— Это я и имел в виду, — аристократично кивнул головой Артемий. — Я не гарантирую не только твоего возвращения, но и твоего выживания в случае перемещения между мирами. Поэтому мой тебе совет: оставайся здесь, в Эламе. Тут относительно спокойно, и ты вряд ли встретишь серьёзные опасности. По крайней мере, поверхность мира не занимает вечно бушующее море, и тебе не приходится бороться за существование с гигантскими комарами. Да, в таких мирах наши маги-возвращенцы успели побывать, и еле унесли оттуда ноги.

— А всё-таки, может ли существовать способ контролировать путешествие между мирами?

— На кафедре надмировых структур мы как раз и занимаемся поиском такого способа. Легенды гласят, что нашим миром ранее правил могущественный древний народ — народ Перворождённых. Слышал когда-нибудь о них?

— Конечно, — ответил я. — Нашим миром они тоже правили. И по всей Эрте можно найти руины их колониальных правительств.

— В нашем мире тоже находятся руины этой древней расы. Колониальные големы поведали нашим магам, что раса Перворождённых умела совершать межмировые путешествия. Но этот секрет исчез вместе с самой расой.

— Эрта, мой родной мир — также и родина Перворождённых. Может быть, это поможет вычислить её координаты в Межреальности?

— Увы, ничем помочь не могу, — ответил Артемий. — Мы не можем совершать никаких направленных межмировых путешествий.

— А не было ли иных рас, способных совершать переходы между мирами?

— Из древних летописей до нас дошли сведения про волшебника, сообщившего, что он — Аситтар, Звёздный Странник, представитель могущественной бессмертной расы магов.

— Как же он выглядел?

— Как человек. Но в плане ловкости и остроты чувств мог дать сто очков вперёд любому простому смертному.

— Что это за раса такая — Аситтары?

— Аситтар, множественное число "Ситтари" — раса, проживающая на магических островах, расположенных прямо в Межреальности. Если брать наших магов, то подавляющее большинство оных не умеет толком держать меч или лук. Если не считать, конечно, боевого мага Громобоя, одинаково хорошего как в колдовстве, так и в ближнем бою.

Ситтари же, — произнёс Артемий наставительным тоном, будто читая лекцию, — раса, рождённая на пересечении космических потоков колдовской энергии, называемой клатхой. Представители этой расы обладают нечеловеческой силой и ловкостью. Согласно опытам, проведённым тогда магами Мойрении, этот самый Аситтар, заявивший, что он, по меркам своей родины, вполне посредственно владеет мечом и луком, оказался очень способным воителем: он победил в тренировочном бою на деревянных мечах два десятка противников. И в состязании по стрельбе из лука тоже. А что касается наших магов, Аситтар играючи одолел тридцать!

— Прямо какие-то сверхчеловеки!

— Именно так. Помимо огромной силы, ловкости и магической мощи, все Ситтари очень харизматичны, и они, если верить рассказам того странника, становятся отличными лидерами. К тому же, они обладают колоссальной способностью к обучению, прекрасной памятью, и феноменальной способностью ориентироваться в пространстве.

— И они могли свободно путешествовать между мирами?

— Естественно! Для них, не принадлежащих конкретным мирам, нет границ: все миры для них открыты, и Звёздные Странники путешествуют совершенно свободно. Только последние пять веков про их расу абсолютно ничего не слышно.

— Выходит, мой единственный шанс вернуться домой — это найти Аситтара и уговорить его доставить меня в Эрту?

— Других шансов я не вижу.

— Если бы в нашем мире и находились Звёздные Странники, они разве не маскировались бы под простых людей? Мне кажется, теперь они стали осторожнее и предпочитают не привлекать к себе внимания.

— От магов не скроешься, — улыбнулся Артемий.

Я вспомнил ночной разговор со Снежаной. Девушка упоминала людей из культа Зорана, зарезавших княгиню Лунограда. Они что-то знали про представителей расы Ситтари, судя по всему, врагов Зорана. И про человека по имени Ястреб. Если мои догадки (которые пока лучше держать при себе) верны, то один из Ситтаров служил в Сумеречных Клинках — и на него можно выйти через Даромира. Ну а пока можно и у Артемия узнать, чем тот может помочь в поисках Звёздных Странников.

— Артемий, есть ли в Академии какие-либо книги, рассказывающие о расе Ситтари?

— Есть. Но они находятся в закрытых разделах. Туда пускают только магов, — надменно произнёс Артемий. — Так что тебе там делать нечего.

— Я начал изучение Первозданной Магии в родном мире, — парировал я.

— Магами, — напыщенно ответил Артемий, — мы считаем только студентов и выпускников нашей академии

— Тогда не мог бы ты вынести мне книги из закрытого раздела?

— Ну уж нет! Я отвечаю за эти книги — и не буду отдавать их постороннему человеку.

Что же, подумал я. — Как учил Ларратос, хочешь пройти в академию шеддитов — становись учеником шеддита. Хочешь попасть в академию магов — становись магом.

— Академия собирает учеников, не так ли? — полувопросительно-полуутвердительным тоном произнёс я. — Так вот, я хочу поступить в Академию и стать магом.

Глава 4

Аргомант

Я сидел в своей коморке в башне и ожидал Даромира, который обещал, что придёт вечером. У меня имелось несколько вопросов к предводителю Сумеречных Клинков.

И Даромир не замедлил явиться в мою комнатку:

— Приветствую тебя, агент Барс, — произнёс он. — Как ты и просил, я принёс тебе твой рюкзак. Как идёт работа?

— Отлично, агент Куница. При охране княжны инцидентов не произошло, — отрапортовался я, поклонившись начальнику. Правда, произнеся эту фразу, я слегка соврал, но Даромиру было совершенно необязательно знать, что произошло между нами со Снежаной прошлой ночью, — в данной момент жизни и здоровью её высочества ничто не угрожает.

— Ясно, агент Барс. Отныне я буду заглядывать к тебе раз в три дня. В случае чрезвычайного происшествия пошли мне почтового голубя со словами "Всё в порядке". Тогда я прибуду для выяснения обстоятельств.

— У меня к тебе есть вопрос, брат Куница, — произнёс я. — Известен ли тебе наш агент с кодовым именем Ястреб?

— Лично с ним я не знаком, однако, мне доводилось слышать об этом опытном агенте. А откуда это имя известно тебе?

— От княжны. Она сказала, что культисты Зорана убили жену Тиверлея за то, что она связалась с Ястребом. Где же о нём слышал ты?

— На собрании руководства Сумеречных Клинков различных княжеств. Ястреб служил нам около двадцати лет назад — он работал на Тиверлея, князя Лунограда. Этот агент действовал около года — а потом покинул нашу страну.

— И чем он был примечателен?

— Ты с нами чуть больше месяца, Барс, и уже сыскал славу самого ловкого воина Сумеречных Клинков. Однако, могу тебя слегка разочаровать: ты не являешься лучшим Сумеречным Клинком всех времён. Двадцать лет назад в Луноградском княжестве действовал не менее ловкий агент.

— И это был Ястреб? — моя догадка о том, что Ястреб оказался представителям расы Аситтаров, начала обретать почву под ногами.

— Да. Парень предотвратил заговор, грозивший постепенным превращением наших княжеств в новую провинцию Айроса. От перебежчиков из Айроса идут слухи, что через несколько лет человек, похожий на этого агента, возглавил диверсионный отряд, посланный непосредственно в столицу империи Зорана. А потом бесследно исчез.

Вышел за пределы Элама, — догадался я.

— Агент Куница, у меня есть ещё одно важное дело. Я хочу поступить в Академию.

— Зачем же?

— Думаю, как маг, я буду меньше бросаться в глаза студентам, чем как вооружённый головорез в чёрной мантии нашего ордена. К тому же, если я не буду магом, меня могут не пустить в некоторые закрытые районы академии, куда пустят княжну.

— Разрешение получено, агент. Но не вздумай оставлять Снежану надолго — а тем более покидать территорию Академии.

— Понял, Даромир, — я покорно поклонился. В моих глазах начальник мог бы прочитать согласие, однако, даже он, Даромир, хорошо разбирающийся в людях, не заметил в моём лице неискренности. Я знал наверняка, что в поисках Ястреба — или других магов расы Ситтари придётся покинуть стены Академии. И не раз. А что касается охраны княжны, чтобы не оставалась без присмотра, придётся брать её с собой.

* * *

Снежана привела меня к кабинету ректора академии Балиора. Он располагался в Фиолетовой Цитадели, как и кабинет архимага Артемия. Мы поднялись по винтовой башенной лестнице. Перед двухаршинной дубовой дверью, расписанной изображениями солнца, луны и звёзд, стояла статуя нетопыря в человеческий рост. Я взялся за ручку двери — и тут статуя словно ожила.

— Кто ты? — спросило изваяние замогильным голосом.

— Я — Апион Грант, — произнёс я. Похоже, статуя считывала мою ауру.

— Зачем ты пришёл?

— Я хочу стать магом.

— Проходи, — прогудела статуя нетопыря, и дверь сама открылась. Я зашёл в неё. Ректор оказался пожилым мужчиной с огромной седой бородой до груди. Он носил величавую синюю мантию и синий же остроконечный колпак, уписанный звёздами. Однако, несмотря на то, что ректор явно разменял не одну сотню лет, его глаза выглядели очень живыми.

— Приветствую тебя, господин ректор, — поклонился я. — Меня зовут Апион Грант и я хочу стать магом, студентом академии.

— Приветствую, Апион. Ты должен пройти вступительное испытание. Общее испытание всех кандидатов в маги состоится через три дня, в пятницу в полдень. Я ощущаю в тебе магическое начало. Оно очень мощное — но и очень странное. В любом случае, я допускаю тебя до испытания, Апион Грант.

— В чём же будет заключаться это самое испытание?

— Этого я пока не могу сказать тебе. Узнаешь, когда оно настанет.

* * *

В пятницу в полдень ректор Балиор собрал на главной площади академии будущих студентов. Подавляющее большинство поступающих составляли молодые люди до двадцати лет. Моих ровесников собралось очень мало, а людей среднего возраста — старше тридцати пяти лет — не было вообще. Среди собравшихся на площади попадались не только бледнолицые жители Мойрении, но и несколько желтолицых узкоглазых степняков из страны Гэнни-Джун. Только странно было, что все они имели на лбу татуировку, изображающую солнце. А может, это и не татуировка, а родимое пятно, свойственное этой расе? Напрямую спросить это у гэнни-джунцев я не решился: вдруг такой вопрос их оскорбит.

Ректор выступил с речью:

— Итак, господа абитуриенты! Вы прибыли в нашу академию, чтобы стать магами! Учтите, несмотря на то, что Церковь и официальная власть отрицательно относится к нам, чародеям, те из вас, что пройдут испытания, обретут уважение со стороны простого народа! Пятнадцать лет великой новой религии, — эти слова ректор произнёс с нескрываемым сарказмом, — не смогли вытравить из нашего народа истинную веру.

Новая религия не принимает в свои ряды инородцев. Маги же не имеют происхождения. Где бы вы ни родились, какой бы расе вы не принадлежали, из какого сословия не происходили бы — вас всё равно рады видеть в стенах Академии, даже если вы не пройдёте Испытания.

Те из вас, кто будет верно служить Солнцеграду, смогут получить рыцарское звание от самого Драгомира. Если вы отличитесь перед княжеством, он закроет глаза на то, что вы — жрецы враждебной религии.

Испытание же будет состоять в следующем: каждый из вас выберет себе специализацию — и продемонстрирует Совету Архимагов хотя бы самые примитивные и изначальные навыки владения своими силами. Каждый, кто сможет проделать это, поступит.

После того, как ректор закончил свою речь, абитуриенты двинулись к башне совета архимагов. Балиор отошёл от других архимагов и двинулся непосредственно к нам со Снежаной.

— Апион Грант! Я сильно заинтересовался твоей крепкой и странной аурой — и Артемий сообщил мне, что ты — иномирянин. Это правда?

— Да, я — иномирянин. И мне нечего скрывать, — сказал я, поймав на себе удивлённый взгляд Снежаны. — Но я не понимаю, господин ректор, какое это имеет значение?

— Я интересуюсь, хочешь ли ты изучать общую магию? Или же собираешься стать жрецом какого-либо конкретного бога?

— Я ещё не решил.

— Решай быстрее. Я рекомендую тебе поступать на факультет общей магии. А точнее — к Артемию. На кафедру надмировых структур, если тебя так интересует возможность выхода за пределы Элама.

Мне лучше всего было поступить на тот факультет, куда и Снежана — дабы не оставлять её без охраны.

— А ты куда собираешься поступать, Снежана? — спросил я.

— Скорее, я стану жрицей какого-либо конкретного бога. Общая магия меня не интересует.

— Я тоже хочу стать жрецом кого-нибудь из конкретных богов, — ответил я.

— Чьим же? — спросил ректор.

— Я хочу стать стихийным магом! Жрецом одного из богов, повелевающих стихиями.

— Да будет так! — торжественно произнёс ректор. — Скажи, какой стихией ты хочешь научиться повелевать лучше всего?

— Сложный вопрос... — задумался я. — Конечно, меня привлекала огненная магия. Но и возможность повелевать воздухом и водой тоже кажется мне великой перспективой. Не отказался бы я и от возможности управлять и земными энергиями. Жалко, что нельзя стать стихийным магом, одинаково владеющим всеми элементами! И поэтому я хочу немного подумать.

— Возможность стать магом Воздуха даёт Перун, бог-громовержец. Если ты пойдёшь путём Хорса, бога Солнца, то станешь магом огня. От бога Дана ты получишь власть над стихией воды. Велес — бог природы и плодородия. Его слушаются звери и чудовища. Став служителем Велеса, волхвом сиречь друидом, ты сможешь повелевать силами природы.

— Какими же?

— Теми же элементами в первую очередь, стихией земли. Но остальными силами ты овладеешь гораздо слабее, чем прочие стихийные маги. Конёк друида — подчинение животных и растений, а также магия трав. Некоторые друиды могут освоить анимагию — способность самому превращаться в животное.

Остаётся ещё одна богиня, но о ней лучше не говорить...

— Почему же?

— Это — Мара.

— Мара?

— Лучше не поминай всуе это имя. Она — богиня Зимы и Смерти. От неё маг получает власть над воздухом и водой — точнее льдом, снегом и вьюгой. И, — ректор перешёл на шёпот, — над силами смерти. Он становится некромантом.

— Академия выпускает некромантов?! — изумился я.

— Нет, конечно! Эта часть знаний Мары находится под запретом! Иначе служитель Мары-некромант рискует после смерти превратиться в морозного лича. Несмотря на то, что некромантическая часть учения Мары находится под запретом, рассказывают, что некоторые из её служителей потихоньку практикуют некромантию. Однако, помни, Апион, что магия Мары не пользуется популярностью, и последние несколько веков на кафедре служителей Мары обучалось не больше пяти-шести человек.

— Господин ректор! Мне так тяжело выбрать, каким конкретно стихийным магом стать! Все стихии для меня привлекательны!

— Хм! Есть одна альтернатива! — воскликнул ректор. — Ты станешь служителем Перуна. Особым служителем — грозовым магом!

— Чем же особенны эти грозовые маги? — недоумённо спросил я.

— А тем, что они фактически являются универсальными стихийными магами. Грозовому магу подвластны силы ветра, которые дарит Перун каждому своему последователю. Подвластны ему и молнии — небесный огонь. Вызывая дождь, грозовой маг подчиняет себе стихию воды. При ударе грома происходит небольшой толчок земли, землетрясение — грозовой маг может подчинить и земляные силы. Грозовые маги всегда показывали себя либо выдающимися боевыми магами, либо магами-погодниками — или же мастерами по созданию элементалей.

— Да! Это мой выбор! Я хочу стать грозовым магом! — твёрдо сказал ректору я. Следующий вопрос я обратил к княжне: Снежана, а ты кем хочешь стать?

— Я пойду туда же, куда и ты, — ответила девушка. — Господин ректор, я тоже собираюсь стать грозовым магом.

— Итак, Апион и Снежана, перед вами стоит простейшее испытание, — торжественно произнёс ректор. — Вы должны продемонстрировать использование любых, пусть даже самых простых чар своего круга.

— Я никогда не использовала магию, — призналась девушка. — И не знаю, как это делать. Поэтому я не уверена, что у меня получится.

— У тебя же есть врождённые магические способности, — сказал я. — Твой род, как я знаю, был основан вполне могущественным магом. Не правда ли, она может использовать Силу, ректор? — Я взял девушку за руку — и пока ректор задумался, передал ей часть своей силы — как и Ларратос передавал новобранцам ордена Утренней Звезды.

— Да, я уверен, что вы оба пройдёте испытание, — произнёс Балиор.

Я поднял руку вверх, и, воззвав к силам Абсолюта, спустил с неё сине-лиловую молнию.

— Великолепно! — произнёс ректор. — Мощная молния. Без палочки! Невербальное заклятие! Это не уровень абитуриента! И даже не первый курс, а как минимум второй! Ты принят в грозовые маги, Апион Грант! А теперь ты, Снежана.

Княжна также подняла вверх руку, и также попробовала призвать молнию. Но у неё ничего не вышло.

— В нашем мире вызов молнии обычно опирается на Хаос, тёмное начало, присутствующее в каждом человеке, — шёпотом сообщил я девушке. — Постарайся выпустить наружу свой гнев. Вспомни кого-нибудь, принесшего тебе страдания. Например, Тиверлея, за которого тебя должны были отдать замуж.

Судя по ауре, Снежана действительно разгневалась. Но этот факт никак не помог ей в создании молнии.

Тогда я вспомнил ещё один способ призвать молнию, не прибегая к силам Абсолюта или Хаоса. Прибегая к силам традиционной магии Эрты, опиравшейся на ману. Для этого надо было знать заклинание.

И я его вспомнил. Некогда я был приспешником одного из самых могущественных чёрных магов Эрты — некроманта и стихийного мага Азиза Шакира. Я помнил все заклинания, которые Шакир произносил при мне. Одно из них как раз призывало молнию.

— Скажи "шелшеллет баррак", — прошептал я девушке. Снежана повторила заклинание, и с её руки слетела слабая молнийка, через три секунды растворившись в воздухе.

— Не так мощно, как у твоего друга Апиона, но для абитуриента достаточно, — удовлетворённо произнёс ректор. — Итак, вы оба прошли испытание. И каждый из вас становится студентом академии. И скоро вы получите гордое звание грозового мага или грозовика. А на языке Илунии это звание звучит как "аргомант". Но для этого вы должны принести клятву Грозового Мага. Сначала ты, Апион.

Хм, — подумал я, — в этом мире даже не додумались до того, что девушкам надо уступать место.

— Но я не знаю слов, — справедливо возразил я.

— Тогда повторяй за мной, — наставительно произнёс ректор. — Я клянусь божественной властью.

— Я клянусь божественной властью.

— И силой Небесного Огня, — произнёс ректор, а я повторил его фразу.

— Что с этого дня мои знания и дела будут навеки едины с небесами, — вновь произнёс я вслед за ректором.

— Пока моя душа не прибудет в царство Мары, и пока не угаснет искра моей жизни.

— Поздравляю, Апион, Грозовой Маг.

* * *

После того, как испытание завершилось (его прошло около половины абитуриентов) ректор выступил вновь:

— Поздравляю вас, дорогие абитуриенты! А точнее, дорогие студенты! Те, кто не прошёл испытание, не расстраивайтесь! Вы можете прийти на следующий год.

А теперь, уважаемые первокурсники, занятия у вас начинаются с первого августа. До этого дня можете быть свободными. С первого августа у вас будут следующие предметы: алхимия, нечистология, специальность, история магии. На старших курсах у вас появятся трансмогрификация и теория множественности миров. А теперь — посвящение в маги! Вы получите мантии магов и волшебные палочки!

* * *

— Поздравляю со вступлением в светлые маги, Апион Грант, — произнёс ректор Балиор, протянув мне свёрток, перевязанный фиолетовыми ленточками, на котором сверху лежала волшебная палочка из лакированного дуба. — Держи. Ты заслужил её, аргомант, служитель Перуна!

— Спасибо, господин ректор!

— И ты держи, Снежана. — Балиор протянул свёрток и девушке. — Я уважаю аргомантию, и мне жаль, что в этом году лишь двое желающих приобщиться к служению Перуну, прошли испытание.

Я развязал ленточки и осмотрел свёрток. Мантию сделали из серебристо-синей ткани. А спереди красовались две вышитые на груди золотистые молнии — знак объединения стихий. На поясе имелся небольшой кармашек специально для волшебной палочки. Я натянул новую робу, а ректор пошёл к другим студентам — раздавать мантии им.

— Я пошёл в библиотеку, — сообщил я Снежане.

— А кто же будет охранять меня?

— Возьми это кольцо Сумеречных Клинков. Если почувствуешь, что тебе грозит опасность, потри его большим пальцем, и я, увидев мигание собственного кольца, пойму что ты меня зовешь, и примчусь на помощь, — я зашёл в библиотечную башню и поднялся наверх.

Библиотекаршей служила рыжеволосая и зеленоглазая девушка примерно одного со мной возраста. На её шее красовался медальон.

— Здравствуй, красавчик! — игриво произнесла девушка, покрутив пальцами свой медальон. Ты здесь новенький?

— Да. Здесь я очень новенький.

— Вижу, ты — аргомант.

— Да, а что?

— Я ведь тоже — аргомант, — библиотекарша показала свой медальон. На нём были изображены две молнии. — Я закончила академию в этом году. Буквально месяц назад.

— И не смогла устроиться на лучшую должность, чем библиотекарь?

— Увы. В армию боевыми магами девушек берут не очень охотно.

— А преподавателем ты устроиться не смогла?

— В Академии уже есть преподаватель грозовой магии. Очень энергичный человек, работает за троих. А места для нового преподавателя нет. Вот и устроилась пока здесь. Может, найду своё место под солнцем.

— Думаю, у тебя получится.

— А как тебя зовут, аргомант?

— Апион.

— А меня — Алисия.

— Очень приятно.

— Может, навестишь меня после закрытия библиотеки? — произнесла Алисия, строя мне глазки.

— С радостью, — ответил я. Уж чего, а недостатка внимания со стороны женщин я никогда не знал.

Правда, Снежана может устроить скандал, если узнает обо всём этом, — подумал я. Но ничего страшного. Она же мне не жена.

— Встретимся в семь вечера в моей комнате наверху башни, красавчик!

— Конечно! — радостно ответил я. — А сейчас мне нужны книги, связанные с расой Ситтари.

— Книг в нашем фонде только две: "Происхождение расы Ситтари" и "Избранный народ".

— Что же, мне этого вполне достаточно. Давай книги.

Алисия протянула мне два фолианта. Усевшись за стол, я открыл первую из них, "Происхождение Ситтари". В книге говорилось:

"Записано со слов Глариндила, мага расы Ситтари. Две тысячи пятьсот восемнадцатый год от битвы на Светлом Поле (около пятисот лет назад — сделал вывод я).

В мире под названием Аббер на континенте Агаретия жили люди, искушённые в чародействе. Но некоторые маги поддались искушениям Хаоса — тёмной магии, которую предлагали демоны, жители империи Укбуфур. Самые могущественные из хаотических магов создали на юге континента барьер тёмных энергий, который должен был оградить их от северной части, где проживали светлые маги. Но при контакте мощных сгустков светлых и тёмных энергий клатхи (ага! Значит, клатха — это энергия Абсолюта, — догадался я) произошёл мощный взрыв, разорвавший на части планету.

Так как этот взрыв был не простым, а магическим, некоторые части мира Аббер, а точнее — континента Агаретия — уцелели — и были выдавлены в Межреальность. Невероятно, но факт: самые могущественные маги Аббера выжили. Некогда единый континент превратился в группу островов, дрейфующих в Междумирье, слишком маленьких, чтобы стабильно находиться на одном месте.

Согласно законам гравитации внутреннего космоса, острова переместились в один из эпицентров Силы — где пересекались могучие потоки энергий клатхи. На разрозненных островах Аббера вновь разгорелась война между тёмными и светлыми магами.

К счастью для последних, к ним присоединился передовой отряд расы Перворождённых, сражавшийся против империи Укбуфур и её прислужников. Объединёнными силами они справились с тёмными магами. Перворождённые оставили на островах Аббера свой гарнизон, ибо мир, расположенный на пересечении потоков магических энергий, всегда является важной стратегической точкой. Вскоре две расы ассимилировались, породив новую расу магов — Аситтаров (на их языке это слово означает "звёздные странники"). Аситтары или Ситтари построили "мосты над бездной" — стальные балки длиной в две-три версты, соединяющие в Межреальности разрозненные части некогда единого материка Агаретия. Воссоединённый материк получил новое название Ситтарас ("Звёздный Путь") по имени расы своих жителей.

Ситтари стали сателлитом Перворождённых в их борьбе против зловещей империи Укбуфур. Часть Аситтаров путешествовала между мирами в качестве боевых магов-наёмников или же в поиске могущественных чародеев, способных присоединиться к их расе.

Конечно, даже самые могущественные из магов простых миров были гораздо слабее, чем Аситтары (или Истинные Маги, как они себя называли), но уже их дети, рождённые на пересечении мощных потоков клатхи, были не просто более могущественными магами, чем их родители, но и обладали невероятной силой, ловкостью и остротой чувств".

Просидев над книгой ещё несколько часов, я принялся за следующую. Она называлась "Избранный народ". На одной из страниц книги было написано следующее:

"Записано со слов Глариндила, мага расы Ситтари. Две тысячи пятьсот восемнадцатый год от битвы на Светлом Поле.

Народ Ситтари, или же народ Истинных Магов, способных отрядом в несколько десятков человек справиться с немаленьким войском, считает себя народом, избранным Абсолютом и богами. Бессмертные Аситтары, в чьих жилах течёт кровь Перворождённых (почитаемых в мирах людей, как низшие боги), относятся презрительно к расе обычных людей, считая их всех низшими созданиями и простолюдинами — и воспринимая лишь себя, как носителей идеалов аристократии и чести.

Но избранность воспринимается Аситтарами не только как привилегия — но и как великая ответственность. Вместе со своими старшими братьями Перворождёнными, Ситтари несут миссию охранителей миров".

Да уж, — подумал я, пролистав книги. — Нигде чётко не сказано, где можно найти Аситтаров. Но если кто-нибудь из них сам найдёт меня, думаю, я его узнаю.

Что же касается Ястреба, думаю, он мог быть и Глариндилом. Глариндил был в Эламе пятьсот лет назад, а Ястреб — двадцать, но Ситтари бессмертны.

Глава 5

Ястреб

На следующий день я, как стало традицией в последние дни, проснулся в одной постели со Снежаной. Правда, я помнил, что часть вечера провёл и в постели с Алисией.

— Что же ты собираешься делать сегодня? — спросила Снежана, так и не догадавшись, что я провёл не весь вечер в библиотеке.

— Мы направляемся в Луноград в поисках Ястреба. Я уверен, тамошние Сумеречные Клинки располагают некоторыми сведениями о нём.

— Но дорога туда и обратно занимает около недели, — ответила девушка. — Если, конечно мы не доберёмся туда на драконе. А Даромир должен посетить нас послезавтра. Если он не обнаружит нас в башне академии, у нас могут быть неприятности. Особенно у тебя.

— Денег у меня много, но не уверен, что на них можно купить дракона. Думаю, есть ещё один способ переместиться на север побыстрее. И нам поможет один мой старый знакомый Ирвэн.

— Ирвэн? Это ещё кто?

— Алхимик из нашего мира. А по происхождению он орк.

— Орк?!!!

— Да! Тот самый орк, с которым мы имели дело в Кабанах.

— Так ты не убил орка?!

— Зачем убивать того, с кем можно договориться? Я обещал ему доставлять скот, купленный на мои собственные деньги — а он — не трогать людские деревни.

— А как твой знакомый попал в наш мир?

— Это долгая история. В общем, он попал в Элам примерно тем же путём, что и я. Во время войны между Альянсом, в который входила моя родина и хаотической диктатуры Масхон, сражения шли не только на уровне армий, но и на уровне вселенских сущностей. На арене нашего мира столкнулось множество тёмных и светлых энергий, создав энергетические взрывы, способные выдавить самых могущественных носителей за пределы мира.

Ирвэн был не просто великим алхимиком — а одним из тёмных владык. Правда, с поражением тёмного лорда Хаммона, Ирвэн потерял свой статус. Он переместился в Элам, чужой мир — и оказался в сердцевине страны людей — абсолютно не зная местного языка, безо всех своих алхимических прибамбасов — и без булавы из Небесной Стали. Это металл, из которого выкован и мой меч, — прокомментировал я изумлённый взгляд девушки.

— И как же твой орк нам поможет?

— Сейчас Ирвэн не может нормально заниматься алхимией — ему доступны лишь простые ингридиенты, вроде тех, что произрастают в поле и в лесу. После того, как я восстановлю его лабораторию, он провернёт что-нибудь эдакое.

Одевшись, мы вышли из башни академии. Мы подошли к лавке алхимика, стоявшей недалеко от башни архимагов.

— Что тебе надо, аргомант? — спросил продавец.

— Мне нужны самые редкие и дорогие компоненты. И побольше, — произнёс я, показав мешок серебряных монет.

У торговца округлились глаза, но он, выполнив мою просьбу, собрал целый мешок реагентов и протянул его мне.

* * *

Мы со Снежаной прискакали на кобыле к селу Кабаны. Село на этот раз выглядело спокойно. На полях трудились крестьяне, весело кричал скот — село наслаждалось жизнью. Ирвэн сдержал своё обещание — и оставил селян в покое. Несмотря на то, что бывший шеддит презирал любые кодексы, своё слово он ставил высоко.

— И где же твой зелёный дружок? — спросила Снежана.

— Сейчас сосредоточусь, — ответил я. — Хаос ощущается на юго-западе. Едем туда! — я пришпорил кобылу, и мы поскакали в лес.

— Ирвэн!!! — громогласно выкрикнул я в лесу.

— Здравствуй, Апион! — раздался неизвестно откуда не менее громогласный голос Ирвэна. Бывший шеддит любил запутывать и запугивать людей.

— Где же ты?! — крикнул я.

— Кто-то сзади, — произнесла Снежана, не понимающая вестландский язык.

Я обернулся. Сзади стояла высокая фигура в золотой маске. Вместо недавней дубины на поясе фигуры висел железный топор. Похоже, положение Ирвэна в чужом мире постепенно улучшалось.

— Ну, здравствуй, дружище Апион! — проголосил орк.

— Привет, Ирвэн! — ответил я. — Как у тебя дела? Откуда взял этот топор?

— Топор я одолжил у одного из селян, дровосека. Ночью, когда вся деревня спала. Уж получше, чем та старая дубина. Но я его использую не только в бою с дикими зверьми — но и для постройки дома в лесу. Там я размещу новую лабораторию.

— А как с местным наречием? Овладел хоть чуть-чуть?

— Я научился на нём материться, — не без гордости ответил Ирвэн. — И теперь знаю матерные выражения местных селян.

— Откуда же ты знаешь, что это именно мат?

— А что же им ещё было кричать при моём появлении, кроме слова "урук" которое явно значит орк?

— Заучить пару выражений — это не то. Надо ещё знать как они переводятся.

— А я по интонации понял, что означают эти. Впрочем, после встречи с тобой, я деревню не трогаю. Случай с топором не в счёт. А как у тебя дела?

— Я поступил в магическую академию и стал аргомантом, грозовым магом. У меня есть для тебя подарок, Ирвэн, — сказал я. — Даже два. Во-первых, держи тетрадь. Тут у меня записаны слова и правила грамматики языка Мойрении.

— Спасибо, друг. Но разве тебе самому тетрадь больше не нужна?

— Я свободно овладел местным языком.

— За несколько недель?! Да, Апион, ты действительно, способный ученик!

— Спасибо, за комплимент, друг. У меня к тебе есть ещё один подарок. Держи, — я протянул Ирвэну мешок с реагентами.

— Что же там? — спросил бывший шеддит, заглядывая в мешок. — Ого! Редкие компоненты для моих зелий! — красные глаза Ирвэна загорелись, — как полагаю, ты хочешь от меня кое-что взамен, не так ли? Иначе я плохо знаю людей. И тебя в частности.

— Я хочу, чтобы ты оказал мне одну услугу. Нам надо поскорее добраться до Лунограда. Это на севере в трёх днях отсюда.

— Я могу изготовить камень телепортации, но эта процедура займёт пять дней. Надо подумать. А как насчёт того, чтобы добраться в Луноград по воздуху?

— И как ты предлагаешь это сделать? Дракона-то у нас нет!

— Можно искусственно сделать подобие дракона из другого существа! А в качестве основы подойдёт твоя лошадь.

— Я не слышал о таком колдовстве!

— Друг мой, значит, тебе предстоит ещё многое узнать о мире магии! Зайдём-ка ко мне домой!

Мы с Ирвэном зашли в его избу, находящуюся в лесу. Снежана, которая не понимала вестландского языка, осталась у входа — присматривать за кобылой.

— Не ахти какое оборудование, но для начала сойдёт, — произнёс Ирвэн, показав на котёл и собрание склянок на своём столе. — Тоже одолжил в деревне.

— И что мы будем делать теперь?

— Зелье летучей трансмогрификации.

— Что-что?

— Превращения в летающее существо. Подай-ка четыре когтя дракона, — сказал орк, и я дал ему названный ингредиент. — А теперь два крыла нетопыря. Шесть пучков кровавой травы. Склянку муравьиной кислоты. Аквамарин. Язык ящерицы. Морскую соль. Теперь греем котёл и аккуратно размешиваем против часовой стрелки. А теперь следи за варевом.

Закипевшее варево почернело, потом стало фиолетовым, а затем — красным. Ирвэн потушил огонь и зачерпнул две бутылочки снадобья:

— Готово.

Я взял бутылочки.

— Только не вздумай пить эту дрянь сам, — наставительно произнёс Ирвэн. Хотя и сможешь летать, люди, которые столкнуться с этим зрелищем, примут тебя за демона. И будут недалеки от истины, учитывая, что кровавая трава, входящая в состав зелья, произрастает либо в адских мирах, либо в местах, где сильна энергия Хаоса.

— Спасибо, Ирвэн, — улыбнувшись, сказал я и направился к выходу. — Ещё увидимся.

— Подожди, друг! — окрикнул его бывший шеддит, — возьми ещё несколько бутылочек. Из моих любимых.

— Ну и что же тут?

— А вот слушай...

* * *

Я принял у орка несколько бутылочек и вышел из избы.

— Ну как? — спросила Снежана.

— Смотри и фигей, — сказал я, влив в глотку кобылы бутылочку.

— Причём тут фиги и прочие заморские плоды? — изумлённо произнесла княжна, не понимающе глядя на меня. Я не стал отвечать, лишь кивнув в сторону лошади, которая только что хлебнула зелья.

Кобыла замотала головой, удивлённо заржала, забила копытами — помутневшими, словно расплывающимися бесформенной массой, превращающейся в когтистые пальцы. Глаза животного отчаянно заморгали, разгораясь алым огнём. Обиженно фыркнув, кобыла уставилась на меня, и в её красных глазах без труда можно было прочесть: "Ну и какого хрена?".

Между тем, шкура животного стремительно меняла окраску, становясь более тёмной, почти чёрной. Нельзя сказать, что изменения эти кобыле понравились больше, чем когтистые лапы вместо копыт. Снежана, прикрыв рот ладошкой, захихикала, наблюдая за тем, как кобыла топчется на месте, крутясь вокруг и пытаясь разглядеть увеличившийся, покрывшийся чешуёй хвост. Поняв, наконец, что такими темпами многого не увидишь, лошадь плюхнулась на зад, стыдливо пряча своё новое приобретение.

— Смотри дальше, — я, улыбаясь, подмигнул княжне. Заметив это, кобыла как-то напряглась, предчувствуя неладное, попыталась заржать но, вместо этого, рыкнула так, что волосы на голове девушки взметнулись вверх. И сразу же со звонким "чпок" за спиной лошади появились перепончатые крылья. Кобыла, подскочив будто ошпаренная, замахала крылышками, похожими на крылья летучей мыши, попыталась взлететь. Но, несмотря на то, что с каждой секундой крылья становились всё больше, её это не особо удавалось.

— Это я и называю словом "офигеть", — торжественно произнёс я, подойдя к кобыле и ухватившись за гриву, — Давай поторапливаться, если ты не хочешь, чтобы наша пташка улетела без нас.

* * *

Мы с княжной на спине демонического ящероконя летели на север, по направлению к Лунограду.

— Расскажи мне о своей жизни, Апион, — сказала девушка, слегка придя в себя после шока.

— Ладно, я связан с тобой клятвой Сумеречных Клинков, и думаю, ты можешь узнать о моём прошлом. Особенно учитывая, что я с ним завязал.

— Ты был преступником? — удивилась Снежана.

— Да. Вынужден тебя признаться: я не служил в армии. Я сидел в тюрьме. С шестнадцати до девятнадцати лет. И несколько раз с девятнадцати до двадцати трёх. Я был вором.

— Ты состоял в какой-то банде? Был прислужником главного вора города?

— Нет, ни в каких бандах я не состоял. Я работал сам по себе. Можешь не поверить мне, но в сущности я сам был главным вором города.

— Сколько же тебе сейчас лет, Апион?

— Двадцать три. Я завязал с воровством около полугода назад.

— Я думала, что главным вором должен быть матёрый преступник, которому за сорок лет, а то и за пятьдесят.

— Я был самым талантливым вором на Севере, благодаря прирождённой ловкости и удаче. К тому же, я постоянно совершенствовал свои методы.

— И когда же ты стал лучшим вором?

— В двадцать лет. Вообще, я с детства был вором. Всему виной неблагополучная семья. Моя пьющая мать рожала дебильных детей, и я удивляюсь, почему сам таким не родился. К тому же она постоянно издевалась надо мной...

— А как ты завязал?

— Первый раз я пытался завязать в девятнадцать лет, когда вышел из тюрьмы. Несмотря на своё прошлое, я в глубине души ощущал, что моё предназначение — не в том, чтобы стать вором. Хотя я и был воспитан в плохой среде, выросши, я осознал, что человек сам ответственен за свою судьбу — и пойти наперекор своему воспитанию.

После выхода из тюрьмы, я случайно встретился на улице с ректором нашей магической академии. Он ощутил во мне магическое начало, и сообщил, что я являюсь прирождённым магом — причём весьма неслабым. И я сделал вывод, что моим отцом был ни кто иной, как Иллиндил Грант, скандально известный бродячий маг — до этого я вообще не знал, кто мой отец. Я сменил ненавистную фамилию матери Бейн на фамилию отца Грант. Я не мог поступить в нашу магическую академию, потому что обучение в ней стоит немалых денег. И пошёл в ученики к одному магу, параллельно устроившись на работу в пекарню — после завершения учёбы я хотел стать боевым магом, но надо было ещё на что-то жить во время учёбы.

— Почему же ты вернулся на тропу воровства?

— Моего учителя убили. Единственным подозреваемым был я — ибо уже имел судимость. Но я был вором, а не убийцей. Хотя суд это совершенно не волновало. Меня посадили за преступление, которого я никогда не совершал. Я сбежал из тюрьмы — и оказался вне закона. Чтобы выжить, пришлось опять воровать.

— Разве ты не мог уйти из страны?

— Не мог. Гиперборей был отрезан от других свободных стран Стальным Занавесом диктатуры Масхона — а туда идти я не хотел — масхонцы поклонялись демонам и были лишены простых свобод.

— Как же ты завязал окончательно?

— Я устроился наёмником к чёрному магу Азизу Шакиру. Он хотел привести в наш мир демона Карерона. Я увидел вещий сон, предупредивший, что если Карерон оживёт, то наступит конец света. И отказался от своего преступного прошлого. Я понял, что лучше вернуться в тюрьму, чем быть приспешником одного из опаснейших злодеев. И пришёл сдаваться паладину Элиддину, по совместительству офицеру городской стражи. Элиддин сказал мне, что если я раскаялся, то достоин прощения. Вскоре мне объявили амнистию. Я начал странствовать по миру вместе с Элиддином и его учеником Ларратосом. Ларратос, неожиданно быстро справившись с обучением, получил статус адепта — и взял в ученики меня самого.

Мы прибыли в столицу диктатуры Масхон — и Ларратос вступил в бой с Тёмным Лордом Баалом Хаммоном. Я же почувствовал, что моей родине угрожает опасность — и в последнюю секунду успел украсть смертоносную ракету. Однако, шеддиты — это такие слегка демонические парни — почувствовали присутствие кого-то постороннего — и я вышел на второй уровень Тени Абсолюта — и выдавил себя из реальности родного мира — в Межреальность. А оттуда я вышел в Элам.

— Апион, ты упомянул скандальную известность своего отца. Ну и в какие скандалы он вляпался?

— Мой отец, Иллиндил Грант, был бродячим магом неизвестного происхождения. Весь Стейнгард, мой родной город, подозрительно к нему относился. Отец вступил в одну из банд, называющую себя Благородными Разбойниками.

— Они грабили богатых и раздавали их деньги бедным?

— Да. Они грабили не простых богачей, а тех, кто нажил своё состояние нечестными способами. Также Благородные Разбойники сражались с Полярными Тиграми, бандой, распространявшей в Стейгарде наркотики.

— Что-что?

— Одурманивающие вещества. Вроде алкоголя, но гораздо страшнее. Так вот, Полярные Тигры держали в своих руках весь город. Городская стража предпочитала не вмешиваться в дела банды взамен на скромное вознаграждение. Но мой безбашенный отец осмелился бросить вызов Полярным Тиграм, и их лидеру, Орфину. Орфин со своим ближайшим окружением отправился на разборку — но не со всеми Благородными Разбойниками, а с одним Иллиндилом.

— А что такое разборка?

— Выяснение отношений между бандами. Мой отец в одиночку справился с верхушкой банды, державшей в страхе весь город. Мать рассказывала, что в бою он вообще не пострадал. Но было очевидно, что он не будет жить долго — Полярные Тигры не прощают нанесённых им ударов. Несмотря на всё, отец держался на удивление уверенно, и, смеясь, сказал моей матери: "Похрабревшие мыши идут бить морду коту".

— Я удивляюсь бесшабашности твоего отца.

— Вскоре началась война банд. Большинство Полярных Тигров и Благородных Разбойников погибло. Городская стража вскоре арестовала их остатки. Но мой отец бесследно пропал. Похоже, бандиты из Тигров поймали его, зверски убили, а потом уничтожили труп.

— Мне очень жаль твоего отца, Апион. Похоже, несмотря на непонятное происхождение, он был хорошим человеком.

* * *

Крылатая хаотическая лошадь подлетела к оранжевым городским стенам Лунограда. Дозорные на башнях открыли огонь по чудовищному созданию. Я выставил руку, и стрелы попадали, сталкиваясь с невидимым щитом Абсолюта.

— Да, не учли мы того, что нас могут встретить без хлеба-соли! — крикнул я. — Снижаемся!

Крылатая кобыла ринулась вниз.

— Нас убьют внизу! — завизжала Снежана.

— Спокойно, — ответил я. — Стража заметила крылатого коня, но нас пока не успела. Похоже, пригодится кое-что из припасов старика Ирвэна. — Я достал из внутреннего кармана мантии бутылочку и открыл её, бросив вниз. Тотчас же весь квартал покрылся зелёным дымом, — Ирвэн объяснил мне действие оборотного зелья. После приземления лошадь должна принять свой привычный облик. Поэтому он и дал мне две бутылочки.

Крылатая лошадь приземлилась. И тут же начался процесс обратной трансмогрификации. Крылья отвалились, когти обернулись копытами, хвост стал нормальным, лошадиным, красный огонь потух в глазах, чёрный цвет кобылы сменился серым. Я воспользовался своим любимым приёмом ещё с воровских времён и неспешным шагом повёл лошадь к дворцу: если тебе грозит преследование, постарайся слиться с толпой и спокойно идти, как будто не имеешь к случившемуся никакого отношения.

Город выглядел очень похожим на Солнцеград, здания располагались точно так же — очевидно, их строил один и тот же архитектор. Единственным отличием были бульвары, засаженные ёлками и соснами вместо кипарисов — и цветущими кустарниками папоротника. Да и у городских стражников на доспехах вместо солнца на груди красовалось изображение луны. Лошадь неторопливо дошла до княжеского замка, и мы с девушкой спешились.

— Что вам, языческие жрецы, нужно в замке пресветлого Тиверлея, да хранит его Искупитель? — спросил привратник.

— У нас официальное дело к элитным стражам князя, — поклонившись, ответил я.

— Надеюсь, оно не связано с убийством князя или стражей, маг? — улыбнулся привратник. — Сдай оружие.

Я протянул стражнику меч из Небесной Стали, и тот пропустил нас во дворец.

— Надеюсь, Тиверлей не узнает меня, свою невесту, — произнесла Снежана, — он видел меня только в детстве.

— Всё будет хорошо, — ответил я.

Мы прошли сквозь ковровую дорожку, в тронный зал. По бокам трона стояли кадки с цветами, похожими на золотистые розы. На самом троне восседал князь Тиверлей. Он был высок и жилист, его волосы поседели, но в глазах ещё не угасла искра бодрости. По бокам правителя стояли два охранника в чёрных робах, вооружённые ятаганами. Первый был худощавым блондином слегка за тридцать лет, второй — высоким крепышом около пятидесяти. Я подошёл к старшему стражнику и показал ему кодовый знак Сумеречных Клинков — указательный палец правой руки со средним, мизинец — с безымянным, затем дотронулся до носа большим пальцем. Тот в ответ сделал жест-отзыв Сумеречных Клинков: дотронулся указательным, средним и безымянным пальцами до сердца.

— Приветствую, твоё сиятельство, — я поклонился князю.

— Добрый день, агент, — ответил правитель.

— Твоё сиятельство, могу ли я поговорить с охраной?

— Не возражаю, — ответил князь Тиверлей. — У тебя симпатичная спутница. В Солнцеградье меня ждёт невеста, которая, думаю, очень похожа на неё.

Отлично! Он не узнал Снежану!

— Я — брат Барс, — поклонился я старшему стражнику, — я мог свободно называть своё гильдийское имя, потому что в зале не было никого, кроме Сумеречных Клинков и князя.

— А я — брат Медведь, — поклонился в ответ Сумеречный Клинок. — Я возглавляю агентов Лунограда. Тебя я не знаю. Откуда ты?

— Я из Солцеграда. Ты, как я понял, давно служишь князю Тиверлею.

— Двадцать пять лет.

— А слыхал ли ты об агенте по имени Ястреб?

— Я был лично знаком с ним, Барс. Готов поставить сто серебряников, что он был лучшим воином Сумеречных Клинков. Но Ястреб был скрытным человеком, что, в общем, хорошее качество для агента. Я не знаю, откуда он происходит, но, похоже, он далеко не тот, за кого себя выдавал: Ястреб сказал, что он — крестьянский сын, хотя в нём чувствовалась аристократичность, пускай и хорошо скрываемая. Я знаю всех дворян Лунограда, и Ястреб не может быть из их числа. Но он говорил с чистым луноградским произношением.

— А каково было настоящее имя Ястреба?

— Никому неизвестно. Этот агент скрывал своё настоящее имя.

— Как долго Ястреб служил в Клинках?

— Два месяца. Потом он бесследно исчез. Правда, перед исчезновением Ястреб отдал мне свой браслет.

— И чем же он мотивировал этот поступок?

— Ястреб сказал, что если его тётя увидит то, что запечатлел браслет, она его убьёт. Похоже, браслет является магическим артефактом. Я показывал его магам, но они ничего определённого не могли сказать. До сих пор эта безделушка пылится в моей комнате.

— Значит, тебе браслет не нужен?

— Нет.

— Продай мне его.

— Десять серебряников.

— Не слишком ли много за браслет?

— Ладно, восемь, — сказал Медведь. Пойдём за мной. Велимир! — крикнул Медведь наверх, — постой на моём посту, пока я отойду с нашим собратом.

Сверху спустился ещё один Сумеречный Клинок. Мы со Снежаной пошли за Медведем в комнату. Посредине стоял сундук. Медведь открыл его. Помимо браслета в сундуке лежала куча старой ненужной одежды. Медведь протянул мне браслет с синим камнем, а я — восемь серебряных монет.

— Держи, парень. Ну, я пошёл. За сохранность тряпок не боюсь, — всё равно они древние, как битва на Светлом Поле.

— Значит, браслет мог что-то запечатлеть, — задумчиво произнёс я, когда Медведь ушёл. — Похоже, он напоминает фотокамеру — есть в нашем мире такое устройство для запечатления картинок.

Я надел браслет на левую руку, и тот захлопнулся на моём запястье. Из браслета выползло небольшое жало и больно укололо меня, а затем всосало каплю моей крови. После чего синий камень ярко загорелся.

— Странно! — промолвил я, — опытные маги не могли его активировать, но браслет загорелся сам, вкусив только каплю моей крови.

Кристалл на браслете горел всё ярче и ярче, и вскоре в его свете появились две фигуры — мужская и женская. Фигуры всё росли и росли, обретали чёткость, пока не стали ростом с половину человека. Мужская фигура была видна очень чётко, но женская казалась полупрозрачной. И стояли фигуры в уменьшенной копии той самой комнаты, где и находились я и княжна.

Мужчине было около двадцати пяти лет. Он носил чёрную робу Сумеречных Клинков, а его кожаном поясе в вычурных ножнах, на которых были выгравированы драконы, висели два длинных клинка. Молодой человек оказался высоким и худым, у него были длинные серые волосы, острый нос и яркие синие глаза. Полупрозрачная женщина стояла в блестящем серебристом платье, у неё были зелёные глаза и кудрявые рыжие волосы.

Женская фигура произнесла непонятную фразу. Я рефлекторно включил лингвофон.

— Ну, здравствуй, тётя Ная, — произнёс молодой человек на языке Мойрении.

— Что же ты так долго не выходил со мной на голографическую связь, малыш Илли?

— Тётя Ная, прошу тебя, не называй меня малышом! Мне уже двадцать пять лет!

— Действительно взрослый человек не обижается на детские прозвища. Несмотря на те годы, что прошли от твоего рождения, в душе тебе лет пятнадцать-шестнадцать, не более!

— Тётя Ная, когда же ты оставишь меня в покое?

— Никогда! До тех пор, пока не начнёшь нормальную жизнь зрелого Аситтара. Когда ты либо женишься и заведёшь детей, или пойдёшь в аспирантуру, или же хотя бы найдёшь нормальную работу, достойную тебя.

— Тётя Ная, работа может и подождать. Отцовского наследства нам с лихвой хватит на пятнадцать лет.

— Илли, твои родители погибли в бою против Братьев Укбуфура не для того, чтобы ты вёл такой раздолбаистый образ жизни! Раздолбай ты, Илли! Ветреный человек!

— Ещё бы, тётя Ная. Я же маг Воздуха.

— Твой отец наверняка в могиле переворачивается, видя твои злоключения с этими Сумеречными Клинками. Что у тебя за кличка такая — Ястреб?! Эти Сумеречные Клинки — отребье, на два порядка уступающее тебя как по интеллекту, так и по культуре!

— Служба Тиверлею меня устраивает.

— Тебя, наследника древнего рода Ситтари, происходящего непосредственно от Перворождённых! При твоих способностях к учёбе ты мог бы быстренько закончить аспирантуру и когда-нибудь войти в Совет Двенадцати и стать архимагом!

— Тётя Ная, я не против такой перспективы. Только учёба может подождать. Против князя Тиверлея готовится заговор, и я поклялся, что буду его защищать.

— Когда же ты перестанешь искать приключения на свою... голову, неугомонный ты наш?!

— Похоже, ты плохо разбираешься в мужчинах, Тётя Ная. Неудивительно, что ты до сих пор не замужем, — Ястреб позволил себе иронию.

— Не дерзите, молодой человек! — строго сказала тётя.

— Настоящий мужчина не может жить без приключений. Какие могут быть острые впечатления у нас, в Ситтарасе островке спокойствия? А здесь, во Внешних Мирах, я могу открывать неизведанные города и леса, сражаться с бандитами, убивать драконов и спасать принцесс!

— Простых принцесс, принадлежащих к расе смертных. Когда ты прекратишь преклоняться перед этими людишками, Аситтар?! Меня не волнуют твои амурные дела со смертными принцессами, не говоря уже о шлюхах, которые всегда крутились вокруг тебя, Илли. Когда же ты женишься на нормальной девушке из Ситтараса? Когда же у тебя появятся дети?

— А может, у меня уже есть дети, — иронично хмыкнул Ястреб.

— Снова дерзишь, Илли. Побочные дети, рождённые во Внешних Мирах, меня не интересуют. Ты просто мальчишка, не наигравшийся в детстве, Илли! Никакой ответственности — одни приключения и амуры без обязательств! Твой отец выступал против Братьев Укбуфура не ради острых впечатлений, а ради долга.

— Мне только двадцать пять лет. Когда я родился, отцу было за двести.

— Возвращайся домой, Илли. Брось ты этого Тиверлея. По праву рождения ты стоишь гораздо выше, чем он.

— Аситтар никогда не нарушает данного им слова.

— Как только ты вернёшься, я тебя перевоспитаю, малыш Илли! Чтобы ты не давал своё слово кому попало!

— Обещаю тебе, что вернусь домой, Тётя Ная. Только сначала разберусь с заговором против Тиверлея.

— Я буду ждать тебя, Звёздный Странник.

Обе фигуры исчезли. Как я не стучал по кристаллу, новое изображение не появлялось.

* * *

Мы вышли из дворца.

— Я так и не понял, как активировать этот браслет, — сказал я.

— Подумаем об этом потом, — ответила Снежана.

— А пока выедем из города. Лучше использовать на моей кобыле зелье Ирвэна за пределами стен Лунограда.

Лошадь отъехала по лесной дороге на версту от города, как вдруг синий кристалл на браслете опять сильно засветился. Появилось изображение уже знакомого нам Ястреба, спрятавшегося за деревом. В двадцати шагах от него находилась девушка, ровесница Снежаны. Девушка носила синюю робу с капюшоном. Ястреб всматривался в лес.

Я воскликнул:

— Лес, который показывает нам браслет — это же тот самый лес, где мы находимся сейчас! Похоже браслет — артефакт вроде магического дневника. И он активируется в тех самых местах, где состоялась запись!

Девушка шла по направлению к городу. Внезапно из сосновых лесов выскочили трое магов в чёрных робах.

— Стой, Витана! — крикнул один из них. — Мы знаем, кто ты! Решила попутешествовать инкогнито, юная княгиня! Знай же, у нас есть свои люди в городе! Пойдём с нами!

Девушка побежала к городу, но дорогу ей преградил десяток молодцов с копьями и щитами. Княгиня повернула обратно, но с обратной стороны вышел десяток лучников.

— Пойдём же, — сказал самый рослый из копейщиков.

— Я не хочу идти! — заревела княгиня.

Тут же из засады выскочил Ястреб:

— Господа! Если дама говорит, что не хочет с вами идти, наиболее мудрым решением будет оставить её в покое.

— А если парень в одиночку дерзит двадцати солдатам и троим магам Хаоса, наиболее мудрым решением для него будет извиниться и уйти отсюда, — Рявкнул один из лучников.

— Я — агент Сумеречных Клинков. Я поклялся защищать князя и его родню, приспешники Зорана! Уходите!

— Похоже, ты тугодум, — крикнул лучник. — Лови стрелу!

Лучник выстрелил. Ястреб молниеносно вознёс руку вверх — и троица магов и солдаты увидели, что в руке он держит стрелу.

— Поймал я стрелу, — иронически хмыкнул Ястреб. — Чем же вы ещё удивите меня, салаги?

— Паря, ты это, не мудри, — слегка испуганно сказал рослый копейщик. — Вижу, ты ловок. Но тебе не пробить наши щиты.

— Щиты?! — притворно удивился Ястреб, щёлкнул пальцами, и щиты копейщиков рассыпались в прах. — Какие щиты? А, вот эти!

Ряды вражеских солдат начали паниковать.

— Вижу, вы не поняли, с кем имеете дело, — сказал Ястреб. — Как всегда, со мной связались идиоты. — При этих словах Сумеречный Клинок подошёл к здоровенному камню и молниеносно выхватил один из своих длинных и тонких мечей, судя по тому, как они блеснули под лучами луны, явно зачарованных. Более всего он напоминал катану (так назывались длинные и лёгкие мечи, которыми дрались кочевники страны Гэнни-Джун). Агент Ястреб рубанул мечом по камню, и тот разлетелся щебень.

— Что же вы уставились, козлы! — крикнул главный из магов. — Атакуйте его!

Маги швырнули в Ястреба гигантские огненные шары, но тот выставил перед собой руку, и они погасли в воздухе, не пролетев и половину расстояния. Лучники осыпали Сумеречного Клинка градом стрел, но тот от одной половины стрел увернулся, другую разрубил в полёте своими мечами, похожими на катаны. Но стрелки не прекращали огонь. Тогда Ястреб выставил руку, и стрелы попадали в воздухе. Затем он поднял вверх руку, и неведомая сила подняла в воздух главного копейщика и стукнула о дерево. Солдаты испуганно побросали оружие.

— Можете быть свободны, — произнёс Ястреб. — Все, кроме главного мага.

Воины и маги побежали, но Ястреб щёлкнул пальцами, и ноги главного мага встали как вкопанные. Поверженные враги не решились потащить за собой предводителя.

— Так-так, — произнёс Ястреб главному магу. Он достал из-за пазухи серебряный браслет, странно блеснувший под лучами луны. Ястреб схватил мага Хаоса за руку, нацепил на неё браслет, и тот резко защёлкнулся. — Сейчас ты пойдёшь к Тиверлею и всё расскажешь, а я побуду здесь.

— Ты дурак?! Кто же добровольно пойдёт сдаваться врагу?

— Это — Браслет Смерти, маг. Ты не сможешь снять его, пока на то не будет моей воли. Благодаря нему я всегда буду ощущать, где ты находишься. Попробуешь свалить из города — или же снять браслет, пытаясь отрубить себе руку, я почувствую это — и ты мучительно умрёшь. Иди же!

— Я знаю кто ты, Аситтар!

— Хоть один умный враг попался! Иди же, иначе я убью тебя прямо сейчас! А у меня другие дела.

Маг направился к городу, предварительно крикнув:

— Ты пожалеешь, княгиня, что связалась с Ситтари!

Ястреб подошёл к Витане, которая от шока была вся в слезах.

— Успокойся, — мягким голосом сказал Ястреб и провёл рукой перед лицом девушки. Та перестала плакать.

— Я тебя много раз видела. Ты — агент из охраны моего мужа? — спросила Витана.

— Да. Я знаю, что ты любишь гулять одна инкогнито. И я выполнял приказ Тиверлея следить за тобой.

— Откуда у тебя такие силы?

— Я — прирождённый маг. Не из этого мира.

— Наверное, наш мир — не самое хорошее место?

— В нашем мире мы живём побогаче. Но из-за этого жизнь там очень скучна. А от жизни без приключений повеситься можно, каким бы богатым ты ни был.

— Значит, ты тут лишь проездом? Ты — обычный искатель приключений?

— Ну, если послушать мою тётю, то я — не только авантюрист, но и страшный бабник и выпивоха, чья нога ступала на земли Универсума, и вообще, полный раздолбай.

— А как зовут моего спасителя?

— Зови меня Илли.

— Илли, а ты покажешь мне свой мир? Если бы мне там понравилось, думаю, я могла бы там поселиться.

— Да, я могу показать тебе Ситтарас. Но думаю, моя тётя меня убьёт.

— За что же?

— Она ждёт, когда же я приведу домой, приличную девушку. Но она считает всех людей без дара магии низшими существами, будь они хоть королями. К тому же, ты уже замужем за Тиверлеем.

— Тиверлей — плохой муж, — произнесла Витана и обняла Ястреба. — Меня насильно выдали за него замуж, хотя меня всегда привлекали маги.

— Интересно, — произнёс я, наблюдая за всем этим действом, — что же за мужик этот Тиверлей, если его настоящие и будущие жёны постоянно вешаются на Сумеречных Клинков? Эй, я же пошутил! — сказал я, получив пощёчину от Снежаны.

— Думаю, дальнейшее записывать не надо, — произнёс Ястреб, три раза стукнув костяшкой среднего по синему кристаллу на своём браслете. И изображение погасло.

— Теперь я знаю, как эта штука работает, — гордо произнёс я.

Глава 6

Учёба

Мы со Снежаной прибыли обратно в академию на крылатой кобыле. Маги оказались не так пугливы, как городская стража Лунограда, поэтому они не обратили никакого внимания на прибытие и последующее приземление странного существа и его превращение в обычную лошадь.

— Опять судьба смеётся надо мной, — сказал я, спешившись. — Я нашёл артефакт, принадлежащий Аситтару, но не знаю, как мне на этого Аситтара выйти. Он покинул Элам и вернулся домой. А я выйти за пределы Элама совершенно не могу. Точнее могу, глубоко погрузившись в тень, но не знаю, куда меня приведут тропы Межреальности.

— Может быть, судьба и сведёт тебя с Ястребом.

— Хорошо, если будет так. Но я не уверен, что он жив. Похоже, Ситтари, несмотря на бессмертие, народ рисковый. Их жизнь полна опасностей. Ястреб мог и не вернуться с одной из межмировых прогулок.

* * *

Шли дни. По утрам я практиковался с мечом. А вечерами засиживался в библиотеке академии в поисках любой информации о расе Ситтари, Звёздных Странников. А остаток вечера обычно проводил со Снежаной. С Алисией я решил расстаться.

Интересующие меня сведения попадались даже в самых неожиданных книгах, например, в "мифах и легендах Мойрении".

В главе "происхождение магов" как раз упоминалась раса Звёздных Странников:

"Под небом Элама встречаются два типа магов: прирождённые маги, обращённые маги и Истинные Маги. Первые два типа — плоть от плоти Элама, Истинные Маги же — Звёздные Странники, бессмертная раса, представители которой время от времени прибывали в Элам из глубин Универсума, с таинственного континента Ситтарас. Прирождённые маги — люди с врождёнными магическими способностями, унаследованными от предков-магов. Изредка маги рождаются в семье, где оба родителя лишены магического начала, но такой случай — один на несколько сотен. Истинный маг способен обратить в мага любого простого человека. Он может инициировать смертного в свои ученики, мгновенно передав ему часть своей космической энергии клатхи, запас которой восстанавливается. Среди великих воителей и магов древности встречались ученики Истинных Магов. Маги же расы людей не могут инициировать простых смертных. Разница между Истинными Магами и Прирождёнными магами примерно такая же, как между Прирождёнными магами и обычными людьми.

Истинные маги — раса, появившаяся в результате союза сильнейших магов людей и божественных существ, называемых Перворождёнными, расы, в древности правящей Эламом. Последствия таких союзов со сверхъестественными существами затем проявляются во многих поколениях потомков. Несмотря на то, что Истинным Магом может называться лишь тот, у кого среди предков были Ситтари или Перворождённые в пределах трёх поколений, всякий человек, у кого были Перворождённые даже среди очень далёких предков, всегда будет способен к магии.

Именно поэтому аристократия Мойрении чувствительна к магии. Согласно древней легенде, отцом первого царя Мойрении Велизара, от которого и происходит нынешний род князей, был небожитель.

Одна из основных особенностей некоторых артефактов Ситтари — невозможность использования смертными. Только кровь Перворождённых может заставить эти артефакты работать. Именно поэтому, согласно легенде, Велизар смог достать из камня артефактный меч, Тинардил, в то время, как самые могучие витязи Мойрении не смогли. Только в руках Велизара меч мог гореть синим огнём, который Ситтари окрестили Небесным Пламенем. В то же время представители династии Велизаровичей, его нынешние потомки, несмотря на то, что являются Прирождёнными магами, не могут силой воли зажечь Тинардил.

Более двух с половиной тысяч лет назад наш мир атаковали страхолюды, посыпавшиеся с небес Солнцеградья. Современные маги отождествляют их с демонами. Но воины и маги людей под руководством Велизара, шагавшего впереди с пылающим мечом, дали отпор этим страхолюдам. На поле в десяти верстах к западу от Солнцеграда, тогда ещё варварского городка, где жил вождь совсем небольшой тогда Мойрении, состоялась решающая битва между легионом демонов и мойренским воинством. Она завершилась сокрушительным поражением чужаков — и победой молодой страны Мойрении. И эта битва вошла в историю как битва на Светлом Поле, и мойренцы взяли летоисчисление от этой даты. Велизар сместил солнцеградского вождя, стал первым царём Мойрении, и его народ заселил пустующие земли к северу и востоку".

* * *

На улице стоял конец июля. Запечатанный эртийской магией рюкзак, о содержимом которого не знал никто кроме меня, спокойно лежал в моей коморке в башни академии.

С окончанием июля студенты начали неспешно подтягиваться в академию. Первого августа ректор Балиор собрал всех на площади и выступил с речью:

— Приветствую вас, господа студенты! Сегодня я буду краток.

С особенной радостью я приветствую первокурсников, которые ещё месяц назад были простыми абитуриентами. Добро пожаловать в нашу магическую семью! Вы не простые студенты — вы слуги исконных богов нашего народа!

Несмотря на протест властей Мойрении, народ уважает магов — и вас, магов, нельзя будет судить кроме как судом Академии и Дворянского Собора! После третьего курса вы все получите статус Младшего Мага и уже можете оставить академию и выйти в большой мир. А после пятого курса вы станете полноправными жрецами! Вливайтесь в нашу семью! Помните, в тех княжествах, где священники Искупителя ещё не прибрали дворян к своим лапам, любой конфликт, в который будет втянут наш выпускник, либо замнут, либо решат в пользу мага.

Ступайте в Башню Заката, первокурсники! Там у вас состоится первая лекция по нечистологии, науке о нечисти и магических животных — и о способах защиты от них. В добрый путь, господа первокурсники!

Студенты начали расходиться по аудиториям. Первокурсники, которых оказалось около двадцати человек, пошли по направлению к Башне Заката, где должна была начаться лекция по нечистологии.

Мы со Снежаной поднялись по винтовой лестнице и зашли в кабинет нечистологии. По бокам кабинета стояли скелеты неизвестных существ. В шкафах же находились скелеты похожих тварей, но только поменьше. В аквариуме на шкафу бултыхался труп существа, похожего на зелёную мартышку, только её голова сильно напоминала небольшого осьминога. Птичий клюв был увенчан пятью щупальцами, а сверху красовался гребень, напоминающий петушиный. На аквариуме висела табличка с надписью "Малёк эшхаргота океанического, царя морей". В одной из библиотечных книг я встречался с картинкой, на которой была нарисована подобная тварь, схватившая щупальцами голову моряка — чтобы съесть его мозг. В книге красовалось пояснение: "Эшхарготы — морская гуманоидная полуразумная раса, происходящая от древнего титана, попавшего под влияние Хаоса. Они были превращены в морских чудовищ, доводящих моряков до безумия. Обитают преимущественно в море Кораллов, возле берегов Айроса, в Синем море, в затонувшем городе Хер'Льен, столице древней островной цивилизации Эквитании, погубленной небесными богами за гордыню и стремление превзойти этих богов. Владыка эшхарготов Авузл спит вечным сном на дне океана, пока не наступит конец мира. Авузл — древний локальный, эламский бог Хаоса и пьянства. Авузл не может контролировать всех людей, потому что ему мешает толща воды. Однако сквозь эту толщу он влияет на сознание алкоголиков — и является им в порыве белой горячки в виде говорящего зелёного осьминога. Акнийский автор Фридрих-Генрих Крафтлав описал это явление в знаменитой книге по нечистологии "Зов Авузла". Безумный кедмийский монах Ахмед аль-Хазари написал книгу по нечистологии "Некрофиликон" и основал Культ Авузла. На сборищах культисты сильно напиваются вином, чей рецепт известен только им, и в экстазе произносят мантру: "На пороге своего дома в Хер'Льене мертвецки пьяный Авузл спит, ожидая своего часа!".

Также на шкафу стояла коробка, в которой переливались яркими цветами волшебные камни, служащие для успокоения, возбуждения или подчинения нечисти. Перед шкафом находился скелет странного существа, похожего на низкого человека — за тем исключением, что на его туловище красовались четыре руки, а на голове — антенны, как у муравья. Перед скелетом располагалась табличка с надписью: "Акбашан. Представитель расы аборигенов Айроса". Впрочем, скелетом в привычном понимании его назвать нельзя: это был экзоскелет, хитиновый панцирь, покрывающий тело сверху. Антрацитовый панцирь этого акбашана, блестевший в лучах солнца, если верить картинкам в книгах, раньше был оранжевым.

На стене висели плакаты с изображением различной нечисти. Слева красовался рисунок с коричневым крылатым чёртиком и надписью "бес полевой", в центре — конелюд, обозванный "кентавром обыкновенным", а слева — плакат с гигантским шерстатым существом, напоминающим помесь слона и носорога — если не считать крысиного хвоста. Нос у него не отличался от носорожьего, бивней тварь не имела — зато на голове красовались гигантские уши. На плакате виднелась надпись: "индрик-зверь, всем зверям отец".

На преподавательском же столе находились банки с небольшими заспиртованными зверушками. И, как показалось мне, одна из них зашевелилась. Судя по всему, Снежане причудилось то же самое, потому что она задумчиво произнесла:

— Похоже, учитель обладает садистскими наклонностями...

— Это ещё ничего, — сказал высокий по меркам Элама черноволосый парень лет двадцати, сидевший перед нами. Он был одет в красную мантию с изображением золотого солнца, — Архимаг Земидар, преподаватель нечистологии — высший служитель Мары.

— Ну и что? — как можно равнодушнее спросил я.

— Ты что, не знаешь?! Мара — богиня зимы и смерти! Магия зимы — вполне добротная стихийная сила. Но согласно Договору, заключённому между священниками Искупителя и нами, магами, магия смерти, сиречь некромантия запрещена в Солнцеградском княжестве.

— Таким образом, друг, ты хочешь сказать, что служители Мары теперь практикуют только магию ледяной стихии, но некромантию — никак?

— Официально это так. Но как говорит мой старший брат Ярополк, студент третьего курса, по всей академии ходят слухи, что Земидар исподтишка практикует некромантию.

— Я не верю слухам, — ответил я. — Неужели ты думаешь, друг, что если сей архимаг действительно подколдовывает во имя Смерти, то он кому-то рассказывает об этом? Или же ты думаешь, что кто-то из его приспешников пускает подобные рассказы о своём господине?

— Нет, — слегка пристыжено сказал парень. — Давай забудем об этих слухах... Кстати говоря, я — Красномир. Служитель Хорса, маг огня, пиромант.

— Да-да, я заметил, — я кивнул на красную мантию Красномира. — А меня зовут Апион. А это — моя подруга Снежана. Мы, как ты, думаю, догадался, аргоманты, служители Перуна.

— Как только ты увидишь архимага Земидара, сразу поймёшь, что я прав. Вылитый морозный лич. Рассказывают, что до крещения солнцеградского княжества он вполне в открытую практиковал некромантию. После запрета он пытался стать нечистологом, потому что нежить, которую он исследовал и подчинял — разновидность нечисти.

— И что, он сразу не стал нечистологом?

— Свободных мест не было, и Земидар стал алхимиком. Лишь через пять лет он добился места на факультете нечистологии — а ещё через пять стал его деканом.

Дверь распахнулась, и через неё бесшумно, словно нетопырь вошёл худощавый маг в белой мантии. Он и сам был слишком белым — бледным, как жители крайнего севера, коим в Эламе, насколько я выучил его географию, служили Тюленьи Острова, принадлежащие Древгородскому и Орлоградскому княжествам, где встречались немногочисленные деревеньки охотников и рыболовов.

Я не понял по цвету длинных волос преподавателя — то ли этот маг седой, то ли он простой альбинос или блондин с неестественно белыми волосами — судя по лицу, преподаватель недавно разменял пятый десяток, и редко кто в таком возрасте седеет. Хотя с другой стороны волшебник — профессия нервная, особенно учитывая конфликты с церковью.

Колдун выглядел очень высоким по меркам Элама — его рост оказался таким же, как и у меня. Глаза мага также оказались полностью белыми — как будто без зрачков, но тем не менее, в них явственно ощущался хищный взгляд.

— Добрый день, — прошипел колдун. Но в его исполнении это прозвучало так, будто он пожелал всем медленной и мучительной смерти. — Я — архимаг Земидар. Я буду преподавать у вас нечистологию.

— Я же говорил, он как морозный лич, — прошептал Красномир. — Вылитый Кощей-Чернобог. Вот что тёмные силы с человеком творят!

— Точно, — согласился я.

— Разговорчики! — рявкнул Земидар. Мы с Красномиром замолчали. — Встаньте!

Мы встали.

— Как вас зовут?! — выкрикнул архимаг.

— Я — Красномир Вячемирович.

— А я — Апион Грант.

— Грант?! — произнёс Земидар, сверля меня неморгающими глазами. Но после длительного общения с Шакиром меня уже не пугал взгляд подозрительных и откровенно тёмных колдунов. — Что-то у тебя не наша фамилия. Не мойренская.

— Моя семья происходит из Акнии, — ответил я заученной фразой.

— Знавал я одного мага с такой фамилией. Неприятнейший тип.

Не думаю, что он неприятнее тебя, — мысленно ответил я, но разумеется, промолчал.

— Тебе надо следить за своими мыслями, презренный. — Было очевидно, что архимаг не скрывает своего умения читать чужие мысли — и при случае любит насолить кому-нибудь из студентов. Надеюсь, тот маг — не твой родственник, а?!

Проклятие! Этот тип может читать мои мысли!

— Ну и кто сказал тебе эту чушь? — презрительно улыбаясь, ответил моим мыслям Земидар.

Я попытался успокоиться и произнёс, старясь не думать о своём иномировом происхождении:

— Он никак не может быть моим родственником. Я не из этого княжества.

— Знакомый мне Грант был весьма образованным магом, — продолжал Земидар, не моргая смотря на меня. — Может быть, и ты у нас всезнайка?

— Может и так, — ответил я, глядя прямо в глаза зловещему преподавателю, точно так же не моргая.

— Ты такой же дерзкий, как и он, Грант. Коли ты всё знаешь, может, скажешь классу, какой разноцветный камень даёт господство над нечистью?

— Асмудус, — уверенно ответил я. Кое-чему я научился и у Шакира. — Он подчиняет нечисть, является активным компонентом многих действенных противоядий, отражает дурные умыслы недруга, а также даёт возможность разъяснять сны и загадки.

— Ты тут что — самый умный? — с издёвкой спросил Земидар.

— Кто — я? — невозмутимо ответил я вопросом на вопрос.

— Ну не я же, — произнёс архимаг, не особо задумываясь о смысле своих слов.

И тут весь класс свалился со стульев от смеха.

— Грант! Ты останешься со мной после занятия!

* * *

После лекции по нечистологии Земидар оставил меня в аудитории для уборки. И я поклялся себе избегать конфликтов с этим мрачным архимагом. И молчать, если он не спрашивает.

Следующим занятием была теория и история магии. Её преподавал уже известный мне архимаг Артемий.

— Добрый день, ученики мои, — аристократично улыбнулся он. — Я — архимаг Артемий, заведующий кафедрой надмировых структур и декан факультета Общей Магии. Я вижу здесь одного студента, интересующегося моей основной специальностью.

Уверяю вас, господа, когда вы доживёте до четвёртого курса, я ознакомлю вас с теорией множественности миров и проблемой путешествия между ними, я подробно расскажу о теории закрытых и открытых миров. А пока — курс теории и истории магии.

Семь веков назад теоретики магии из нашей академии запрягли мировые потоки магических энергий, и, проследив траектории их завихрений, вычислили, что наш мир имеет шарообразную форму, а южное полушарие Элама занято сплошным Южным Океаном, и там нет никакой суши, если, конечно, не считать редких островков. Через век акниец Константин Картезский и мойренец Годимир Древгородский совершили кругосветное путешествие, вернувшись из которого, подтвердили выдвинутые нами теории. Наблюдая за потоками магии, можно постичь многое!

Итак, господа студенты, колдовская энергия, бывает двух видов. Каких же? Кто знает? Может ты, Апион?

— Клатха и мана, — ответил я.

— Абсолютно правильно. Мана — внутренняя энергия любого мага. Она расходуется во время наложения заклинаний низшего и среднего уровня. Израсходованная мана имеет свойство восстанавливаться.

Клатха же — внешняя, космическая энергия, которую используют маги. Иное её название — сила Абсолюта. Клатха пронизывает всю совокупность миров, называемую Универсумом. Все объекты во всех мирах пронизаны клатхой — только в разной степени. Особенно сильна концентрация клатхи в божественных артефактах. Существуют Центры Силы, они же — центры Клатхи, где космическая энергия особенно сильна.

Согласно книгам о древней расе магов, в закрытых мирах потоки клатхи очень слабы — поэтому большинству магов она недоступна, и они довольствуются одной маной. Лишь избранники способны использовать клатху в закрытых мирах — и то лишь ту её часть, которая протекает сквозь их тела — и поэтому после использования Космической Магии быстро утомляются. Существует ещё два способа использовать клатху в закрытых мирах — черпать её из божественных артефактов или найти проводник, черпающий силы из-за пределов.

— А если эти миры закрыты, откуда известны законы магии, протекающей в них? — спросил я.

— Я подробно расскажу об этом на четвёртом курсе. Грубо говоря, название "закрытый мир" не корректно отражает сущность явления. В эти миры доступ ограничен, но в принципе возможен. Ты же знаешь, Апион, что если перед тобой стоит дверь, закрытая на замок, её можно открыть.

Я слегка занервничал — неужели Артемий, подобно Земидару мог прочитать мои мысли, в том числе и о воровском прошлом? И, стараясь не выдавать, что нервничаю, я кивнул головой.

— Кто знает, зачем существуют волшебные палочки? — спросил Артемий.

— Думаю, они усиливают мощь заклинаний, — ответила Снежана.

— Нет, — ответил архимаг. — Мощь заклятий никак не зависит от наличия или отсутствия палочки. Палочка нужна для фокусирования магических энергий, ибо чем сложнее заклятие, тем тяжелее сконцентрировать на нём свою волю. Низшие заклинания колдуются и без палочек.

— Также я расскажу о четырёх уровнях магии, — продолжил Артемий. — Вы же знаете, как происходит колдовство: маг делает необходимый жест или взмах палочкой и произносит заклинание. Это — лишь первый уровень магии. Маг второго уровня не нуждается в жестах для колдовства — только слова и мыслеобразы. Он может обойтись и без палочек, правда, заклятия, не подкреплённые фокусирующими артефактами, быстро изматывают.

— Таким образом, маг второго уровня может колдовать и со связанными руками? — спросил Красномир и по аудитории прошёлся небольшой смешок.

— Абсолютно правильно, — подтвердил Артемий. — А маг третьего уровня не лишён возможности колдовать даже с кляпом во рту — достаточно просто проговорить заклинание в голове. А маг четвёртого уровня обращается к подсознанию: заклинания выпускаются его астральной сущностью инстинктивно — точно так же, как мы все не задумываемся, как ходим.

При этих словах я осознал, что паладины Эрты как раз, используя свои способности, прибегали к четвёртому, инстинктивному уровню магии. Что же, при моих паладинских навыках будет несложно овладеть местной клатхической магией на высших уровнях.

* * *

Следующей лекцией по расписанию оказалась специальность. То есть у нас со Снежаной — аргомантия, сиречь грозовая магия. В то время, как остальные занятия проходили внутри академии, специальностью занимались во дворе. Из первокурсников мы оказались единственными аргомантами.

Похоже, этот участок двора был специально оборудован для занятий магией грозы: в центре участка стоял шпиль громоотвода, а перед изгородью — три мишени. Деревьев на тренировочной площадке аргомантов, естественно не было: никому из учителей не хотелось, чтобы студенты во время занятий случайно испепелили несчастную сосну или эвкалипт. В стороне от площадки стоял идол, изображающий Перуна в образе воина в латных доспехах и с огромным двуручным мечом, изогнутым в форме молнии. Само собой, он был защищён от магии.

Преподавателем оказался брюнет-здоровяк, настоящий богатырь — ростом на голову выше меня и гораздо шире в плечах. Возраст мага приближался к сорока годам. На его лице красовались огромная чёрная бородища с усами, а его всклокоченные волосы неспешно развевались по раннему осеннему ветру. По взгляду ощущалось, что это — очень харизматичный и импульсивный человек, одним словом, холерик. Аргомант был одет в расстёгнутую на первые две пуговицы кожаную броню, которая, как и моя мантия была увенчана двумя молниями, а на его волосатой груди виднелся медальон с изображением тех же молний. В его левом ухе висела серьга. На поясе преподавателя красовался здоровенный топор. Явно зачарованный, как ощутил я. Похоже, он происходил из рода военных. Я оценивающим взглядом осмотрел преподавателя: крепкий мужик. Из тех, кто любит крепко выругаться и крепко выпить — но при этом обладают добрым сердцем. Он мог стать и лидером банды благородных разбойников, и капитаном пиратов. Но выбрал путь магии.

— Приветствую вас, студенты, — громогласным басом произнёс он, шагая по двору. — Меня зовут Громобой, я — боевой маг.

Боевой маг, — отметил я про себя. — Он не назвал себя архимагом. Значит, его уровень образования пониже, чем у остальных преподов. Похоже, аспирантур он не кончал. Интересно, Громобой — это его прозвище или удачно данное настоящее имя?

— Я буду вашим учителем по магии грозы. Также у меня вы научитесь и общему стихийному чародейству. Каковы ваши имена?

— Апион.

— Снежана.

— Никак не ожидал я такого маленького пополнения в этом году. Ведь аргомантия, — Громобой возбуждённо поднял к небесам правую руку, — одна из сильнейших школ боевой магии! Кто из вас знает, почему?

— Потому что Перун, от которого берут свои силы грозовые маги, является сильнейшим из Средних Богов, — ответил я. Похоже, Громобой любил крепкие выражения, но при девушках их не использовал.

— Правильно, Апион! — радостно кивнул головой Громобой, — А ещё почему?

— Потому что нам подчиняются все четыре стихии.

— Воистину так! Клянусь, через пять лет ты сможешь не только пускать молнии и формировать из них оружие, но и управлять грозовыми облаками, не будь я боевым магом! Вы сможете создавать различных элементалей, — возбуждённо жестикулирую, произнёс Громобой. — А на пятом курсе достигнете вершины этого мастерства, — боевой маг благоговейно вознёс руки перед небом, — из-под ваших рук сможет выйти настоящий грозовой элементаль, клянусь Перуном!

На что же раньше опиралась аргомантия? На руны и громоздкие артефакты, такие, как посохи, хотя вражеские маги Хаоса до сих пор их используют! Но в наши дни предметная магия сильно развилась. За последний век, — в глазах аргоманта читалось возбуждение, — мы сменили посохи на палочки! Но никакого старья, вроде посохов или рун! Только палочки... Или жезлы, — Громобой продемонстрировал небольшой медный жезл с набалдашником в виде фиолетового шара. Похоже, такой здоровяк одними своими пальцами сломал бы палочку, поэтому он и использовал жезл. Странно, что в моём родном мире палочки не пользовались популярностью среди магов. Может, это объясняется слабостью потоков магических энергий?

— Молнии, которыми Перун одаривает аргоманта, бывают двух типов, — продолжил Громобой. — Кто из вас знает, каких же?!

Мы промолчали.

— Во-первых, лилово-синие — "мёртвые" молнии. Они наносят урон. А во-вторых — "живые" — золотые молнии, исцеляющие людей. Именно поэтому на одежде аргоманта вышиты две молнии!

А на что вы уже способны? Вы прошли испытания! Значит, у вас уже есть начальные навыки аргомантов! Пустите в направлении громоотвода молнию заклятием "игнис".

— Игнис! — выкрикнула Снежана, и с её палочки слетела небольшая молнийка и растворилась в воздухе.

— Игнис! — произнёс я, и с моей палочки слетела привычная сине-лиловая молния и долетела до громоотвода, поглотившись им.

— Отлично, Апион! А тебе, Снежана, надо практиковаться побольше! Запомните: нельзя недооценивать даже самое простое заклинание, применимое вовремя. Через три года я обучу вас техникам, усиливающим простые заклятия.

— Например, кидать по несколько огненных шаров подряд? — Я вспомнил одну из техник, наблюдаемых у Шакира.

— Именно так, Апион! Раз ты заговорил об огненных шарах, я продемонстрирую вам следующее заклятие — шаровой молнии. Игнис Орбис! — с жезла Громобоя слетел сине-лиловый электрический шар и ринулся в небеса.

— Игнис Орбис! — я повторил заклинание, и с моей палочки также слетела шаровая молния, последовав за молнией учителя.

— Невероятно! Ещё никому не удавалось запустить шаровую молнию с первого раза! — изумился Громобой.

Затем я молча направил палочку к громоотводу, и с неё слетел следующий электрический шарик.

— Болотные черти! — вытаращил глаза Громобой. — У тебя, Апион, великий талант к использованию невербальных заклятий! — Следующее заклятие — Щит Молний. Скутум Игнис!

— Скутум Игнис, — повторил я, взмахнув палочкой, и меня окружила непроницаемая сфера, состоящая из переливающихся синим и лиловым цветами молний, двигающихся с невероятной быстротой. Молнии, составляющие сферу, двигались так быстро, что сфера стала полупрозрачной, и в то же время очень плотной. Впервые увидев такую удивительную магию, я смотрел на свой щит как зачарованный.

— Человек, который видит щит молний в первый раз, может любоваться им часами. Но всё-таки, несмотря на красоту, это очень опасное заклятие! Оно наносит повреждение врагам в ближнем бою. Не стоит его недооценивать, мои студенты!

* * *

Следующим занятием была алхимия. Преподавателем оказалась волшебница в возрасте около тридцати пяти лет.

— Здравствуйте, студенты. Меня зовут Владана. Я буду преподавать у вас алхимию. За каждый эксперимент вы будете получать оценку по десятибалльной шкале. Все ваши оценки суммируются. Чтобы получить допуск к экзамену, который состоится этой зимой, надо будет иметь тысячу баллов.

Первым зельем, которое вы должны будете сварить, станет тинктура, известная как Противоядие Древних. Она снимает эффект множества ядов.

Возьмите высокогорный лютик, а также корень красного подмесника — иссушите и превратите в порошок. Затем возьмите сердце и печёнку гадюки, кальцинируете их и также обратите их в порошок. После этого бросайте оба порошка в пропорции один к одному в спиртовой раствор в колбу, поставьте на огонь и аккуратно помешивайте по часовой стрелке в течение минуты.

* * *

Через некоторое время Владана проверяла у студентов получившийся раствор.

— Какого цвета у тебя раствор, Снежана?

— Зелёного.

— Отлично. То самое Противоядие Древних. Десять баллов. А у тебя, Красномир?

— Лилового.

— Что же, неплохо. Хотя у тебя и не вышло Противоядие Древних, всё равно получился неплохой антидот. Семь баллов. А у тебя, Апион?

— Чёрного.

— Плохо! Очень плохо! Ноль баллов. Класс, ложись!

* * *

Мы со Снежаной подошёл к избе Ирвэна, стоящей в лесу. Она мало отличалась от большинства изб Мойрении — а также Гиперборея и Масхона. Над дверью висел коровий череп, как и над большинством входных дверей языческих домов. Только глазницы этого черепа горели зелёным огнём, как глазницы на навершиях некромантских посохов. Похоже, Ирвэн вложил в них фосфорный камень, намазанный зелёным краской.

Да уж, страсть к зрелищности у старика Ирвэна не отнять. И, будучи чужаком в этом мире, старик полюбил уединение. Хотя какой он старик? Только недавно перевалил за четвёртый десяток

В том, что Ирвэн любил уединение, сомневаться не приходилось: на двери красовалась надпись на мойренском языке: "Всяк сюда входящий превратится в жабу". Правда, большинство селян не умело читать, поэтому к надписи прилагалась иллюстрация — череп с двумя костями, дрожащий человечек, стрелка в виде молнии, и жаба.

— Жди здесь, — сказал я Снежане и постучал в дверь.

— Ну кого там ещё демоны приволокли?! — раздражённо произнёс из-за двери голос Ирвэна на языке Мойрении, которым он уже овладел вполне сносно после штудирования тетрадей, которые я ему дал. — Если ты, крестьянская харя, не умеешь читать, смотри рисунок: войдёшь в мой дом — и превратишься в жабу!

— Открывай, Ирвэн, это я! — ответил я на вестландском языке.

Ирвэн отворил дверь и осмотрел меня:

— Апион! Почему ты обгорел? Почему твоя мантия так похожа на лохмотья? Дружище, у тебя что, в академии был пожар?

— Ты недалёк от истины! Мы проводили эксперименты по алхимии, и я, похоже, перегрел своё зелье — вот оно и бабахнуло. Похоже, я плохой алхимик. Не мог бы ты меня подтянуть?

— Помнишь, что я говорил в день битвы с Хаммоном?

— Ты сказал: "в тот день, когда я проиграю из-за алхимиков противника, можете смело отправлять меня обратно в ад!"

— Правильно! И клянусь! Боги, можете отправлять меня в ад, если я не сделаю из этого парня алхимика!

* * *

После одного из дополнительных занятий по алхимии с Ирвэном я вышел из его избы, держа за спиной руку. У входа ждала Снежана.

— Апион! Что с тобой?! Почему ты держишь руку за спиной.

— Да ничего особенного. Просто не хочу показывать.

— Почему?

— Ладно, смотри. Моя рука просто перевязана, — я показал девушке руку. — Когда доберёмся до академии, и я немного отдохну, то, думаю, что смогу подлечить её.

— А что всё-таки случилось?!

— Мы с Ирвэном проводили опыты, и мне на руку попала лимонная кислота!

— Но ведь лимонная кислота не оставляет ожогов.

— А я решил нейтрализовать её щёлочью. Вот и вышло как всегда.

* * *

Шли дни и недели. Мне выдали новую мантию взамен обгоревшей старой. Ирвэн серьёзно подтянул меня по алхимии. И мне даже удалось самостоятельно сварить зелье трансмогрификации, превращающее лошадь в крылатого полудемона.

После множества практик я стал самым лучшим студентом на своём потоке по всем дисциплинам, если не считать нечистологии, по которой, несмотря на отличные знания, архимаг Земидар не хотел ставить мне хороших оценок. Но я отвечал много, и Земидар волей-неволей ставил мне баллы, которых в сумме вполне хватало на допуск к зачёту.

Как и в тюремной школе, учёба давалась легко. Даже слишком легко — и оттого стала скучной. После лекций я часами просиживал в библиотеке академии — и читал дополнительные источники по теоретической и практической магии, в том числе и учебники старших курсов. По утрам, когда вся академия ещё спала, я практиковал аргомантию, и Громобой отмечал, что уровень моих заклятий приблизительно соответствует третьему курсу, а то и четвёртому. Я вообще не прибегал к словесным формулировкам при колдовстве.

* * *

Я постучал в дверь архимага Артемия:

— Можно войти, учитель?

— Проходи, Апион!

— Учитель, в одном из учебников третьего курса я нашёл методику, позволявшую закрывать своё сознание от посторонних наблюдателей. Не мог бы ты проконтроливать моё овладение этой методикой?

— Но, Апион! Эта методика преподаётся только на старших курсах! Если ей начнёт пользоваться новичок, он может нанести серьёзный урон своему разуму.

— Я боюсь Земидара, учитель! Боюсь, что, выпотрошив мой ум, он будет знать ненужные вещи, относящиеся к моему прошлому.

— Твой разум довольно легко читается, Апион. Я сам признаюсь, что знаю кое-что о твоём прошлом. Но даю слово архимага, что твои секреты останутся между нами. Что же касается обучения, то я предупреждаю, что не готов обучать первокурсника методикам, грозящим неподготовленному разуму полным коллапсом. Эта ответственность слишком велика для меня.

— Это — мой выбор, учитель! Я сам беру на себя ответственность за все последствия. И я уверен, что их не будет.

— Почему же?

— У меня уже есть опыт закрытия разума от внешнего вмешательства. Четыре года назад я уже обучался магии у частного учителя. И обрёл навык защиты разума от ментального внушения.

— Что же, тогда мне будет гораздо легче с тобой работать. Ты уже умеешь закрывать свой разум от записи извне — но чтобы закрыть его и от чтения извне, надо немного потрудиться.

* * *

Методика закрытия мыслей от прочтения оказалась очень лёгкой, по крайней мере, для меня. Общие принципы оказались теми же, что и у закрытия разума от внушений извне: создать вокруг своей сущности непроницаемый энергетический барьер, похожий на клетку. Только когда я делал свой разум стойким к внушениям, эта клетка навсегда приросла к нему, увеличив мою собственную волю, а тут придётся держать её самостоятельно каждый раз, когда надо. Но это легко. Сам Артемий во время тренировок на первых двух занятиях умудрялся прорваться сквозь прутья моего разума, и я, постоянно заставляя себя не думать о нежелательных для учителя событиях, вроде отсидки в тюрьме или интимной связи со Снежаной, именно об этих событиях и думал. Артемий делал вид, что ничего не заметил, но повторял, что моя защита хоть и хороша, но несовершенна. А на третий раз он уже не нашёл никакого изъяна. После трёх индивидуальных занятий с Артемием я уже совершенно не боялся Земидара — и мог давать свободу своим мыслям на занятиях этого мрачного мага.

Также я очень быстро овладел методикой, позволяющей пускать несколько шаровых молний подряд. И отныне любые выпускаемые мной молнии не просто летели вперёд по прямой, а подчинялись силе моей воли. Громобой остался доволен моим прогрессом.

* * *

Стоял конец ноября. Холмы южной Мойрении осыпал первый снег. Я стоял во дворе академии под тёмным небом зимнего утра и практиковался в аргомантии перед тремя мишенями, очень похожими на стандартные, на которых обычно тренировались лучники. Только у этих мишеней имелась одна особенность: они были защищены от испепеления магией.

Я пускал одно из самых продвинутых заклятий аргомантии боевой магии на уровне студента третьего курса — цепь молний. Несколько переливающихся то синим то лиловым цветом сгустков электрической плазмы, попросту говоря, шаровых молний, один за другим летели в мишень, которую я указывал палочкой. А после этого шаровые молнии скакали с одной цели на другую.

— Едрить твою налево! — раздался сзади громовой бас учителя. — Лучшая цепь молний среди новичков, чтоб меня демоны забрали!

— Спасибо, учитель! — слегка смущённый таким комплиментом, ответил я.

— Ты превзошёл меня, каким я был в молодости, болотные черти! Ты достоин сдавать сессию не за первый семестр первого курса, а за третий курс!

— Ты уверен, учитель?

— Абсолютно! Продемонстрируй, что ещё умеешь, Апион!

— Заклятие разветвлённой молнии, — ответил я, взмахнув палочкой. И с неё слетела сине-лиловая молния. Но, пролетев полпути, она разветвилась на три части, каждая из которых попала прямиком в яблочко.

— Ещё! Продолжай! — кричал боевой маг, и его всклокоченные кудри развевались на ветру.

Я направил палочку на зачахшую от холода яблоню, и с неё слетела золотисто-оранжевая молния — природная энергия Перуна. Несмотря на морозец, яблоня мгновенно покрылась листьями, и вскоре на ней появились цветы.

— Едрить твою мать! — радостно воскликнул боевой маг Громобой. — Едрить мою мать! Если ты будешь продолжать в таком же темпе, то, клянусь Перуном, скоро ты превзойдёшь меня! Я буду ходатайствовать за тебя перед ректором, чтобы ты смог сдать экзамены экстерном, огнешар мне в задницу!

* * *

На улице стояло начало декабря. Холодам на юге Мойрении было очень далеко до тех ужасных морозов, что царили в Стейнгарде, на моей родине. Я дошёл до башни архимагов, поднялся по винтовой лестнице и зашёл в ректорат, где собрался правящий совет академии и поклонился присутствующим:

— Приветствую вас, господа архимаги!

— И тебя приветствую, Апион, — ответил ректор, — только почему же ты ходишь по ректорату, вместо того, чтобы готовиться к сессии?

— Господа архимаги, именно насчёт сессии я и пришёл. Я собираюсь сдавать экстерном экзамены за третий курс — и за право называться младшим магом.

— Ты ещё не готов, Грант, — прошипел Земидар, глядя на меня своим холодным взглядом. — Господа архимаги, я решительно выступаю против того, чтобы сей эээ... кандидат досрочно получил звание младшего мага.

— Апион получит звание младшего мага, если пройдёт экзамены, и я даю слово ректора, что допуск к экзаменам он получит, — заступился Балиор. — В течение последних лет мы никогда не сталкивались с таким способным учеником. И тебе это известно. Не знаю, почему ты недолюбливаешь Гранта, но выбирай — либо ты предоставляешь ему доступ к экзамену по нечистологии, либо вылетаешь с поста архимага. Выбор за тобой, Земидар.

— Ладно уж, Балиор, погорячился я, — похоже, Земидар умел проигрывать.

Проклятый ледяной упырь, — подумал я. После занятий с Артемием за сохранность своих мыслей я был спокоен, — чувствую, он доведёт меня до белого каления.

Глава 7.

Падение Аситтара

Я зашёл в кабинет архимага Артемия и протянул ему браслет Ястреба:

— Учитель, я нашёл артефакт, принадлежавший Ястребу, агенту Сумеречных Клинков.

— Я когда-то держал в руках этот браслет — и пытался надеть его, но он соскальзывал с моей руки. Так я и не узнал, как его использовать.

— Этот камень выполняет функции дневника. Как только я надел браслет, он захлопнулся на моей руке. И показал изображение Ястреба.

— Почему же он заработал не у архимага, а у тебя, новичка?

— Может быть, потому что я иномирянин?

— Возможно.

— Я хочу с помощью этого артефакта выйти на Ястреба. Возможно ли это?

— Ты можешь поймать его астральный след. Но не весь, а лишь ту его часть, которая проходит через наш мир. Покажи-ка, как он работает.

Я стукнул костяшкой среднего пальца по драгоценному камню на браслете, и в кабинете Артемия возникло одно из записанных мной изображений — я сам, варящий зелье в кабинете алхимии.

— Интересная штука. Теперь, когда мы заставили этот артефакт работать, мы можем выловить и запечатлённый на нём астральный след.

— Научи меня.

— Обычно поиску астральных следов обучают лишь на пятом курсе. Но ты же не обычный студент, не так ли? Смотри и учись.

— Что делать, учитель?

— Запомни, мой ученик, — улыбнулся Артемий, поглаживая бороду, — астральный след есть шлейф, тянущийся за душой человека, его астральным телом. Этот шлейф растворён в духовном плане бытия. Душа человека в астральном плане реальности подобна комете, озаряющей небеса. Астральное тело состоит из двух частей, между которыми не существует чёткой границы. Первая часть — астральный скелет, наиболее постоянная, определяет личность и характер, сущность носителя, а другая часть — астральная кровь, содержит духовную составляющую мыслей.

Я кивнул головой, сделав вид, что понял последние две фразы.

— Маг способен обнаружить астральный след по астральной крови нужного человека, — продолжал Артемий. И это не всегда след живого человека. Мы можем обнаружить и след мёртвого, если он сам был при жизни могущественным магом. Астральный след мёртвого человека подобен шлейфу погаснувшей кометы, которую найти очень тяжело. Поэтому, если человек не был магом при жизни, найти его астральный след после смерти практически невозможно. Но духовная звезда расы Истинных Магов совершенно не гаснет после гибели тела.

— Что же я должен делать, учитель? — поинтересовался я.

— Для начала — очерти пурпурной краской шестиконечную звезду вокруг себя, Апион. Это поможет тебе фокусировать энергии клатхи, сформировав из них сеть, и направить её в астрал с целью поиска следа.

— Зачем нужна эта звезда, господин архимаг?

— Затем же, зачем маги используют посохи, палочки, браслеты и кольца. Фокусировка энергий. Без неё твоя поисковая сеть рассыплется от столкновение с любой, даже самой слабой клатхической сущностью. Если ты конечно, не являешься самодостаточным источником чистой клатхи, — улыбнулся Артемий, — настолько сильным, чтобы создать крепкую сфокусированную астральную сеть.

Довольно заумное объяснение, но принцип я понял: без начертания звезды чары поиска растворятся в просторах астрала.

Мой учитель открыл шкафчик, достал оттуда баночку пурпурной краски, кисточку из гривы льва (рассказывают, что в лесах Солнцеградья водятся львы, но мне пока ни один не встретился), встал в центр комнаты и неспешно нарисовал вокруг себя аккуратную гексаграмму.

— А что делать дальше, учитель? Какое заклятие использовать?

— Очерти правой рукой пятиугольник в воздухе перед собой, сфокусируй своё внимание на гексаграмме, и произнеси заклятие "Реквесто! Вестигум! Астралум!". Гексаграмма замкнёт на тебе энергии из-за пределов и укрепит твою поисковую клатхическую сеть.

— А как моя сеть определит, кого именно предстоит искать?

— Найти человека можно по его астральной крови, духовной составляющей мыслей. Надо настроиться на его мысли, его личность. Чем больше ты знаешь, тем больше шанс найти нужного человека.

— Я боюсь, учитель, что я знаю слишком мало про агента Ястреба, мага, которого ищу.

— Апион, у нас есть его браслет. Астральной кровью пропитываются и предметы, которыми владел человек. Особенно, если это магический артефакт: многие из них подстраиваются под своих владельцев.

Артемий сжал левой рукой браслет агента Ястреба, очертил правой пятиугольник и выкрикнул: "Реквесто! Вестигум! Астралум!", после чего закрыл глаза, а секунд через десять открыл их. В них я прочитал искреннюю радость:

— Отлично! Найдено две астральные сущности носителей артефакта. Обе не принадлежат Эламу. Одна из них явно твоя: молодой человек возраста двадцати трёх лет, прибывший из-за пределов. Вторая астральная сущность старше твоей на двадцать два года.

— Это — Ястреб.

— Теперь ты можешь проецировать найденную астральную сущность обратно на браслет заклятием "проекто модум" — и просмотреть всё, что произошло с Ястребом во время пребывания в Эламе. В любое время, когда ты пожелаешь.

* * *

Я зашёл в комнату Снежаны в башне:

— Смотри, Снежана: Артемий научил меня искать астральный след и проецировать его на артефакты. Сейчас я могу спроецировать на браслет след Ястреба и посмотреть, был ли он ещё когда-нибудь в Эламе.

Я встал в центр комнаты, очертил вокруг себя гексаграмму взятой у Артемия краской, не обращая внимания на недовольный взгляд княжны. Я закрыл глаза, сосредоточивший на гексаграмме, взял в левую руку браслет, правой очертил в воздухе пятиугольник, мысленно воззвал к уже крепко осевшему в голове заклятию поиска и через некоторое время погрузился в транс, прощупывая астральный след Ястреба. Первый раз тот агент Сумеречных Клинков присутствовал в Эламе около двух месяцев.

Пока меня не сильно интересовали моменты биографии Ястреба, связанные со вступлением в Сумеречные Клинки, и я принялся прощупывать Астрал дальше. Внезапно в Астрале ощутились колебания: след Ястреба возобновился через несколько лет. Аситтар вернулся в Элам.

Я вышел из транса и спроецировал на браслет самый свежий из фрагментов следа, а затем налил себе стакан вина, чтобы слегка успокоиться: астральный поиск отнял слишком много сил.

Перед нашими взглядами появился небольшой отряд из четырёх магов, похоже, по одному от каждой стихии, стоящих на подступах к величественному городу, расположенному под красным ночным небом — явно ставшему таким под влиянием хаотических энергий. Все представители отряда, если верить их фиолетовым мантиям, были магами. А среди них выделялся Ястреб, потому что на нём красовалась очень дорогая, возможно, и по меркам Ситтараса, красная мантию с золотой подшивкой, на которой, похоже, портные Ситтараса вышили его родовой знак — направленный вниз пылающий клинок. Впрочем, Ястребом его назвать уже было нельзя, потому что на нём не было робы Сумеречных Клинков. Да и лицо стало гораздо серьёзнее: в нём ощущались ответственность и зрелость. Хотя чисто физиологически оно сделалось старше лишь на год-два. Но Ситтари стареют гораздо медленнее смертных. Единственное, что осталось в маге в роскошной красной мантии от прежнего Ястреба — это клинки, висящие в вычурных ножнах на кожаном поясе. Остальной отряд занимали высокий худой брюнет, мускулистый рыжий маг и низенький блондин.

— Мессир архимаг, каковы ваши распоряжения? — спросил блондин, описывая в воздухе восьмёрки своим ятаганом.

— Пока никаких, — произнёс Ястреб. — Через час мы пойдём на штурм города, когда большинство его защитников будет спать. А местные маги не смогут противостоять мощности объединённых Ситтари, я уверен.

— Вы уже бывали в Эламе, мессир? — спросил блондин.

— Да, Нейвил, я навещал этот мир пять лет назад, — ответил Ястреб. — Тогда я был ещё не архимагом — а простым искателем приключений. Я вступил в спецслужбу Мойрении — Сумеречные Клинки — и помог раскрыть заговор против Солнцеграда, задуманный Айросом. Приспешники Бога Хаоса собирались убить жену князя, а затем под видом дворянки с севера выдать за него замуж хаотическую магичку, служащую Зорану. Она должна была подчинить князя своей воле и превратить в марионетку Айроса. Я спас княгиню, и после того, как главный маг Хаоса раскололся, мы усилили охрану княжеской семьи. Я дал слово своей тёте, что вернусь, и мне пришлось покинуть Элам.

По иронии судьбы, теперь я пришёл сюда же, в Элам — но не ради острых впечатлений, а ради того, чтобы выполнить свой долг боевого мага.

Именно мы, боевые маги Ситтараса, должны покончить с владычеством Братьев Укбуфура, к каким и относится Зоран.

— Мессир, я так и не понял, кто такие Братья Укбуфура.

— Это локальные хаотические боги, зарождающиеся во Внешних Мирах после взаимодействия с демоническими артефактами. Они известны тайными или явными сношениями с демонической империей Укбуфур. Мои родители погибли в бою с одним из них. Помимо Зорана здесь в Эламе, к ним относятся Гирт Гуабэр в мире Анифар, Баал Хаммон в мире Эрта, и ещё два с половиной десятка хаотических богов.

Но лишь после вхождения в Совет Двенадцати, мне открылась истина: только я могу победить Зорана. Я расспросил свою тётю, и она призналась, что всю мою жизнь скрывала кое-какие подробности из истории нашей семьи.

— Что вы хотите сказать, мессир?

— Зоран когда-то был Аситтаром.

— Ну и что?

— Он стал богом после ряда махинаций с сердцем титана Гашмана, одного из древних богов, поглощённых Хаосом. Победить Зорана можно лишь уничтожив сердце Гашмана.

— Но причём тут вы, мессир архимаг.

— Дабы гарантировать себе безопасность и непобедимость, Зоран зачаровал сердце Гашмана на свою кровь. Таким образом, никто не сможет уничтожить сердце Гашмана кроме самого Зорана. Или его родственников.

— Мессир, неужели вы хотите сказать, что состоите в родстве с этим чудовищем?

— Увы, Нейвил, это так. Зоран — мой двоюродный дедушка. Мой родной дед Глариндил прибыл пятьсот лет назад в Элам не один, а со своим братом Зораном. Зорану понравился этот мир — и он решил остаться.

Глариндил пошёл странствовать по мирам дальше, а Зоран, поддавшийся искушениям Хаоса, узурпировал сердце Гашмана и стал хаотическим богом. И лишь я, его последний его живой родственник, способен уничтожить сердце Гашмана и спасти Элам от диктатора.

Я же, с интересом наблюдая за боевыми магами Ситтараса, попивал вино.

Внезапно у Ястреба загорелось кольцо на безымянном пальце левой руки.

— Моя тётя хочет поговорить со мной, — пояснил он.

— Здравствуй, Илли, — произнесло голографическое изображение рыжеволосой женщины в серебристых одеяниях. Она, в отличие от Ястреба, за последние годы не изменилась вообще.

— Здравствуй, тётя Ная, — ответил Ястреб.

— Я так горжусь тобой, — сказала тётя Ная. — Ещё никому не удавалось пробиться в Совет Двенадцати в тридцать лет. Даже мой сводный брат — твой отец не стал архимагом. Но всё-таки, мессир архимаг, я жду, когда ты наконец-то женишься.

— Тётя Ная, неужели ты думаешь, что я сегодня погибну, и что наш род прервётся?

— Я так конечно, не думаю, но всё же, лишь твой род может справиться с Зораном, и было бы лучше, если бы ты обзавёлся детьми — и в немаленьком количестве.

— Я — архимаг, Тётя Ная, а не бык-производитель. Лучше поговорим на эту тему, когда я вернусь. Я говорю "когда", а не "если".

— Тогда удачи тебе, малыш Илли. Удачи, архимаг Иллиндил Грант.

Я от неожиданности выронил стакан с вином — и он разбился.

* * *

Я постепенно приходил в себя от шока. Мы со Снежаной наблюдали за штурмом высокогорного белокаменного города с остроконечными шпилями хаотических храмов. Этот штурм возглавлял ситтарский архимаг Иллиндил, являющийся ни кем иным, как моим отцом. Иллиндил взмахнул рукой, и участок в середине городской стены разлетелся в щебень. В образовавшейся дыре показался бульвар, засаженный эвкалиптами и кипарисами: субтропический климат столицы Айроса напоминал солнцеградский. Под деревьями цвели папоротниковые и хвойные кустарники.

— Вперёд, за Ситтарас! — приказал Иллиндил. — Идём на штурм Эльтона!

Отряд боевых магов пробежал сквозь дыру в стене. Но там уже ждали пришельцев из Ситтараса. Никто не спал, вопреки предсказаниям архимага. На звук взрыва уже бежали отряды городской стражи. Похоже, кто-то из хаотических магов, увидев, какой урон нанёс вражеский отряд, через кристалл передал сообщение в штаб местных боевых магов, защитников столицы Айроса. И войска всё прибывали и прибывали. Мирные жители взволнованно бегали по улицам Эльтона. И среди них я заметил низкорослых четвероруких инсектоидов — аборигенов Нового Света, таких же, как и бедняга, на чей экзоскелет я обратил внимание в кабинете нечистологии. Их оранжевые пупырчатые панцири напоминали кожуру апельсина, огромные фиолетовые глаза со страхом уставились на пришельцев, а антенны на головах этих существ отчаянно дрожали. На руках аборигенов я заметил блестящие металлические браслеты. Похоже, это были рабы.

— Хо-хо! — произнёс рослый мечник в офицерском плаще, отделившись от ополчения Эльтона. — Со смеху помереть можно! Похоже, враги совсем отчаялись, раз послали в нашу столицу отряд из четырёх магов!

Задор офицера пропал, когда его взгляд столкнулся с невероятно строгими и серьёзными глазами Иллиндила.

— К вам прибудет подкрепление? — спросил мечник. Но архимаг отрицательно помотал головой.

— Внимайте мне, защитники Эльтона! — громогласно произнёс Иллиндил. Похоже, для усиления голоса ему даже не требовалось артефактов. — Я не хочу убивать вас! Мы ничего не имеем конкретно против вас. Мы пришли арестовать военного преступника Зорана — а в случае сопротивления убить его.

— Как ты посмел, богохульник?! — возмущенно выкрикнул офицер и достал из-за плеча клеймору. — Как вы, жалкие магики, можете справиться с Зораном?

— А вот как — это тебя не волнует. Но я вижу тебя насквозь, офицер. И твоих воинов тоже. Вы — не чудовища! Вы — люди, которым сверху навязали чудовищный приказ осуществлять античеловечную политику Зорана. Вы нормальные люди, такие же, как и все остальные в этом мире. Только вы стали пешками ненавистного вам самим режима. Взгляните внутрь своей души — и поймёте, что я прав. Вам самим или вашим родственникам не раз доставалось от Зорана и его режима.

Покиньте поле боя, и я даю слово архимага, что я не трону вас. Уйдите — и мы сами схватим Зорана. Я не хочу наносить вреда вам или вашему городу. Напротив — я хочу вас спасти. Поймите сами — как только мы покончим с Зораном, в вашей стране начнётся нормальная, свободная жизнь.

— Ты... прав, маг, — ответил офицер, убирая меч в ножны. — Воины, отставить огонь. Ответственность беру на себя.

— Не слушайте этого предателя! — рявкнул один из хаотических магов сиречь жрецов Зорана. — Он поддался на богохульные речи чужаков и бросает вызов нашему богу!

— Ты сам, предатель, маг Хаоса, — ответил офицер. — Ты предал наш народ, предал свою семью, когда пошёл в служение Зорану!

Маг Хаоса молча взмахнул рукой, и с неё слетел огненный шар, поразив голову офицера. Тело взлетело и, дёргаясь и извиваясь в воздухе, преодолело расстояние около пяти метров, а затем бездыханно упало.

— В атаку, кретины! — крикнул жрец Зорана. — Перебейте магиков! Всякого, кто бежит с поля боя, я лично зажарю огнешаром!

И защитники Эльтона бросились на отряд из четырёх магов. Никто не думал уходить с поля боя, поскольку задача убиения небольшого волшебнического отряда всем казалась детски простой.

Тотчас же на передовой отряд Ситтараса посыпался град стрел и куча враждебных магических снарядов. Маги, выставив руки, гасили магические снаряды, а Иллиндил в одиночку зажигал в полёте вражеские стрелы — и они мгновенно сгорали. После этого Иллиндил резко сжал руку, и хребет главного хаотического мага хрустнул — и его тело, подкосившись, упало на землю, словно сломанная кукла.

По направлению к Иллиндилу нёсся мечник в чёрной робе, на которой красовался вышитый золотыми нитками скорпион. Этот мечник оказался элитным гвардейцем Зорана. Тёмный воитель на ходу выхватил из ножен своё оружие. От одного взгляда архимага меч раскалился, и воин, выронив его, побежал обратно. Один из жрецов Зорана кинул в дезертира непонятным зелёным шаром магической энергии.

— Бейте магов Хаоса! — приказал Иллиндил, в это же время перехватывая заклятие, пущенное в мечника. — Они здесь главные!

Похоже, за доли секунды Иллиндил расщепил перехваченное им заклятие на составляющие части в своём разуме, а затем собрал его обратно, усилив собственными резервами клатхи, и применил методику цепи шаров, аналогичную цепи молний. Потому что на месте одного небольшого зелёного шара появилась пятёрка крупных, полетев в присутствовавших на поле брани магов Хаоса. Те, столкнувшись с ядовито-зелёными сферами чистой энергии, бездыханно попадали на землю. Войска без присмотра служителей Зорана начали разбегаться. Даже лучники повыскакивали из дозорных башен.

— Мессир архимаг! — крикнул Нейвил. — Башни оккупированы жрецами Зорана!

— Знаю, — спокойно ответил Иллиндил, вознося руки к небу в молитвенном жесте. — Я чувствую их. Сейчас они получат небесный подарочек!

И тотчас же и без того красное небо над столицей Айроса приобрело багровый оттенок, будто впитало кровь павших на поле брани магов Хаоса. Небеса содрогнулись — и как град с грозовых облаков, с багровых туч грянул метеоритный дождь. Здоровенные камни, каждый диаметром в сажень, попадали по башням и стенам, в то же время не трогая сам город. Через полминуты городская фортификация обратилась в руины.

И тут в воздухе материализовалась фигура высокого и крепкого бородатого черноволосого мужчины лет сорока на вид. Его глаза горели красным огнём. Чем-то он напоминал Громобоя, только вместо кожаной брони носил чёрную робу с красным плащом, на котором был вышит скорпион — и рядом с ним высокий Громобой не выглядел бы так внушительно. На шее красноглазого здоровяка висел золотой амулет с изображением того же скорпиона.

— Зоран! Именем Совета Двенадцати ты арестован за преступления против человечности! — Повелительно сказал Иллиндил. — Сдавайся правосудию Ситтараса, и мы проявим милосердие!

— Ну, здравствуй, внучок! Не знал, что ты попробуешь остановить меня. Кто вы такие, маги, чтобы угрожать богу?!

— Мы — защитники справедливости в Универсуме, Зоран, — хладнокровно произнёс Иллиндил, концентрируя вокруг себя мощный щит клатхи. Остальные маги последовали его примеру. — Иди с нами, во имя Совета Двенадцати! Покинь сторону Хаоса!

— Я никогда не покину Хаос, архимаг Иллиндил Грант! А вот твоему отряду самое место быть сейчас в недрах Хаоса — в аду! — Зоран вскинул вверх руки, и от него пошло мощное кольцо, состоящее полностью из красных молний. Кольцо столкнулось с магическими щитами отряда Иллиндила, и по поверхности клатхических полей с шипением прошлись ядовито-фиолетовые искры, активно разъедая щиты. Защитное поле Иллиндила оказалось самым крепким: архимага кольцо молний, пущенное Зораном, не потрепало. Зато клатхические щиты других боевых магов с треском лопнули, и их носители, сильно завибрировав от электрического удара, сдобренного зарядом Хаоса, замертво попадали на землю.

— Я — архимаг, член совета двенадцати! Я хранитель Небесного Света Ситтари! Ты не останешься здесь! — с кончиков пальцев Иллиндила слетели очередью небольшие, но очень плотные сгустки синей магической энергии.

Светлые шарики клатхи изрешетили Зорана, но через три секунды Бог Хаоса впитал в себя энергию из окружающего воздуха — и дыры в его теле обросли свежими порциями мяса.

— Ты не можешь убить бога, Иллиндил! — покровительственно произнёс Зоран.

— Даже народ эльфов убивал богов во время вторжение Демонов в Эрту. У каждого бога есть уязвимое место, и ты — не исключение. Приготовься встретиться со своими сородичами в Преисподней. — Иллиндил выхватил из ножен два зачарованных клинка, похожие на катаны, и молнией ринулся к Зорану. — Сейчас мы проверим, какой ты бессмертный!

Бог Хаоса произвёл небрежный взмах рукой — и в ней материализовался фламберг, длинный антрацитово-чёрный клинок, рукоять которого оказалась выполненной в виде козлиной головы. Лезвие фламберга недобро блеснуло под багровыми небесами Эльтона.

Орудовал Зоран этим клинком на удивление быстро — я даже не успел разглядеть в кристалле браслета движения фламберга. Но и Иллиндил дрался с нечеловеческой быстротой. Бог Хаоса и архимаг не стояли на месте, а кружились в бешеном вихре битвы. Я уже не мог понять, где мой отец, а где — далёкий родственник, предавший свою родину ради власти. Никто из противников даже и не думал останавливаться: за обоими стояли великие силы.

Иллиндил орудовал двумя катанами, но фламберг Зорана, похоже, не давал архимагу подойти ближе, чем на метр. Внезапно Иллиндил воззвал к своим клатхическим силам чтобы ускориться — и обрушил левую катану в направлении головы Зорана. Бог Хаоса парировал удар левой катаны, а архимаг в это время вонзил в сердце врага правую.

— И какой же ты после этого бессмертный?! — насмешливо спросил он.

Но Бог Хаоса не упал замертво. Он отбросил фламберг, голой рукой перехватив в полёте левую катану Иллиндила — и та вспыхнула красным пламенем. Вскрикнув от боли, архимаг выронил катану. Зоран толкнул его правой рукой, и Иллиндил отлетел на двадцать метров. Бог Хаоса вырвал второй клинок Иллиндила из своей груди, бросив его на землю, и рана тотчас же заросла. Иллиндил ударился головой об остаток стены и потерял сознание. Бог Хаоса, подлетев по воздуху к своему врагу, взмахнул рукой, и породил толстенную огненную струю, которая поглотила архимага.

— Нет!!! — испуганно и возмущённо выкрикнул я.

* * *

За весь этот вечер я не проронил ни слова. Я переваривал увиденное. Столько впечатлений за один день — я узнал, что агент Ястреб был моим отцом. Я узнал, что отец не погиб в Стейнгарде. Но всё-таки погиб — в бою с хаотическим богом Зораном. Также у меня пока не укладывалось в голове, что выходит, я и сам являюсь представителем высокорождённой расы Ситтари. Поэтому я просто молчал.

Перед самым сном Снежане всё-таки удалось разговорить меня.

— Значит, ты являешься сыном одного из архимагов Ситтари? Ты — маг, в жилах которого течёт кровь Перворождённых?

— Выходит, что да. Ещё недавно я вообще не знал о существовании этой расы. Хотя, нет, я был знаком с архимагом Трейком Найгамом, который был наполовину Перворождённым. Но я бы никогда не додумался, что кровь этой расы течёт и во мне.

Забавно. Я раньше думал, что мой отец был бродячим магом, а он был странствующим магом! Казалось бы, похожие слова, но такой разный смысл в них вложен!

— Ты хочешь сказать, что по праву рождения стоишь выше меня?

— Если не считать того, что моя мать была шлюхой, потерявшей свою привлекательность в самом расцвете сил из-за алкоголя, то да.

— Но в тебе течёт кровь Перворождённых. Ты — Истинный Маг. А я всего лишь княжна в заштатном мирке, пускай и со врождёнными способностями к магии. И выходит, теперь, когда Иллиндил погиб, ты — последний живой представитель рода Грантов.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Сейчас миссия по спасению Элама целиком лежит на тебе.

— На мне?! Ну уж нет! У меня уже есть опыт спасения мира. Моего родного мира, Эрты — и я не хочу спасать чужой мир. Всё, чего я хочу — это возвращения домой!

— Борьба с Братьями Укбуфура всегда была смыслом жизни твоего рода. Твой дед погиб в битве с ними. Твой отец поначалу не хотел участвовать в боях с этими узурпаторами, но потом, когда он стал взрослее, согласился принять своё предназначение.

— Я не хочу идти путём своего отца. У меня свой путь. И это — путь домой. Сын за отца никогда не отвечает. Особенно за такого отца, который сам никогда не отвечал за сына!

Я не хочу быть продолжателем дела отца, которого никогда не знал. Я думал, что он погиб незадолго до моего рождения в бандитских разборках, а он просто покинул мой родной мир. Такой живой отец хуже мёртвого!

— Да как ты смеешь так говорить?! О мёртвых — либо хорошо, либо ничего! А особенно о родителях! Да, мы не выбираем родителей. И мне с отцом, как ты знаешь, не очень повезло. Но так откровенно ненавидеть его я не могу.

— Он был живым, но никогда не помогал нашей семье!

— У него не было семьи, если не считать тёти.

— В этом-то и проблема. Моя мать была всего лишь одной из его многочисленных любовниц. Но, как говорится, муж может быть бывшим. А отец — нет. Денег у него, похоже, куры не клевали, в то время, как наша семья голодала. Ради острых ощущений Иллиндил путешествовал по мирам. Но не ради них я начал воровать. А ради того, чтобы выжить!

— Твой отец осознал своё предназначение и стал архимагом.

— Да! Пятнадцать лет назад мой отец стал архимагом. А я стал малолетним преступником, потому что мой богатый папаша-архимаг даже ни разу не пришёл на мой день рождения! Он ни разу даже не написал мне и матери письма или открытки. И даже не сообщил, что жив.

— У многих людей, даже великих, случаются ошибки молодости.

— Но мой отец не исправил эту ошибку и в зрелости! Я стал вором из-за того, что он не удосужился позаботиться о моём воспитании и материальном благополучии. Из-за этого я вырос в окружении тупых братьев и сестёр, гнобивших меня лишь за то, что я был не такой, как они. Затем в общей сложности четыре года я провёл в тюрьме! А тюрьма в нашей стране — сущий ад. Когда меня перевели из колонии для несовершеннолетних во взрослую тюрьму, трое матёрых зеков пытались меня изнасиловать. Я дал им отпор — и меня спасла моя врождённая ловкость. Конечно, меня сразу же зауважали, как хорошего бойца и талантливого вора, но когда я вспоминаю о том ужасном случае, мне становится тошно. Затем я пошёл в приспешники к тёмному магу. Сын архимага — наёмник чернокнижника — это нонсенс! Если бы мой отец был действительно отцом, а не раздолбаем, как правильно сказала его тётя, всего этого бы не было.

— Яблочко от яблони недалеко падает. Разве ты не раздолбай, Апион Грант?! Да, ты — раздолбай, трус и эгоист! Вместо того, чтобы исполнить своё предназначение и бросить вызов Зорану, ты трусливо бежишь. И тебе, моему защитнику, полностью безразлична судьба моего родного мира! Вспомни клятву, которую ты давал, когда вступил в Сумеречные Клинки! Ты поклялся защищать Солнцеградское княжество.

— Я поклялся защищать, но никак не нападать первым на врага. Я — не трус, но и не самоубийца. Зоран непобедим и неуязвим. Ты видела, как Иллиндил проткнул ему сердце и продырявил Зорана сгустками светлой энергии. Но он восстановился. Причём мой отец был архимагом, не один десяток лет обучавшимся в Ситтарасе. А я три месяца учился магии у частного учителя, два месяца был учеником паладина — это один из типов боевых магов в нашем мире — и полгода учусь в академии Солнцеграда. Как ты думаешь, у кого из нас больше шансов победить в бою? Я предпочту покинуть Элам и вернуться на родину.

— Покинув Элам, ты должен вернуться на историческую родину — в Ситтарас. И поступить в тамошнюю магическую академию. А затем — вернуться в Элам и сокрушить Зорана.

— Как говорили у нас в тюрьме, не учи меня жить. Лучше помоги материально. Я не подписывался спасать миры. Я хочу вернуться домой, где уже являюсь героем. Даже если бы я хотел спасти все миры, где правят Братья Укбуфура, то не смог бы сделать это. Поэтому я не буду спасать мир. Только не надо говорить об ответственности. Элам — не мой мир, поэтому я его спасать не буду.

— Значит, тебе безразличен мой мир! — в слезах крикнула Снежана и дала мне пощёчину. — А значит, я тебе тоже безразлична! Ублюдок! Тебе было нужно только спать со мной!

— Нет, Элам мне небезразличен! Просто я не всемогущ...

— Убирайся отсюда! — княжна навесила мне вторую пощёчину. — Видеть тебя больше не могу, тупой самовлюблённый уголовник! Я больше с тобой не разговариваю!

Глава 8

Сессия

В этот вечер мы с Красномиром сидели в кабаке "Весёлый Лось" и попивали мутное солнцеградское пиво. Кабак в тот день выглядел как обычно: та же засаленная питейная стойка, рассчитанная на пятерых человек, те же стулья с облезлым лаком и та же ухмыляющаяся голова чучела лося, торчащая напротив входа. Обычно в кабаке ошивался и мой преподаватель Громобой, но в этот вечер его уже не было. Очевидно, напился в одиночку и пошёл в свою комнату в Башне Грозы.

— На тебе лица нет, Апион! — произнёс Красномир, наблюдая, как я наливаю пятую кружку пива. — Чем ты так расстроен? Что случилось? Мне казалось, с такими успехами, как у тебя, нет повода печалиться!

— Снежана меня бросила, — ответил я, наливая себе ещё пива. — Она больше не хочет со мной разговаривать.

— Да уж, все проблемы из-за женщин, — подтвердил Красномир. — Из-за чего это случилось?

— Мы поссорились из-за возможной войны с империей Айрос. Снежана считает, что по окончании академии я должен отправиться в Эльтон и убить Зорана.

— Ты?! Убить Зорана?! — однокурсник удивлённо посмотрел на меня, будто я неудачно пошутил, а то и сошёл с ума.

— Помнишь, я активно интересовался расой Истинных Магов, называющих себя Звёздными Странниками?

— Конечно! Ты постоянно просил Артемия рассказать побольше об этой расе на лекциях.

— Я узнал, что сам происхожу из этой расы, а значит, смогу вступить в бой против Зорана, — я решил промолчать о том, что сам прихожусь Зорану родственником.

— Апион, если это — шутка, то она не смешная!

— Значит, не веришь? — вот смотри, — я постучал средним пальцем правой руки по кристаллу браслета. Над столом проявилось изображение Иллиндила в красной робе архимага, стоящего перед изображением Зорана.

— Мы — защитники справедливости в Универсуме, Зоран, — произнёс Иллиндил, и вокруг него сгустился очень плотный магический щит, состоящий из переливающихся всеми цветами радуги потоков клатхи. — Именем Совета Двенадцати ты арестован! Следуй с нами!

— Я никогда не покину Хаос, архимаг Иллиндил Грант! — ответил Зоран.

— Видал? — спросил я у Красномира. — Помнишь, я рассказывал тебе, что моего отца звали Иллиндилом?

— Невероятно! Ты — маг с божественными корнями! Я бы ни за что не догадался! Значит, Снежана хочет, чтобы ты сразился с Зораном?

— Да. А я хочу побыть в стороне от большой политики — и спокойно практиковать аргомантию.

— Ты боишься Зорана?

— А ты, Красномир? Я не считаю себя трусом, но не настолько смел, чтобы добровольно лезть в петлю. Зоран непобедим. Смотри, что будет дальше...

Естественно, я показал соученику сцену боя без диалога между Зораном и Иллиндилом — чтобы не упоминалось родство между ними.

* * *

— Значит, Зоран убил твоего отца? — спросил Красномир после просмотра сцены боя между архимагом и Богом Хаоса. — И ты, как понимаю, хочешь отомстить?

— Я не могу отомстить, как бы я этого не хотел, — ответил я. — А Снежана этого не понимает. Она хочет, чтобы Зоран пал от моей руки.

— Почему именно от твоей? Какая этой капризной девчонке разница, кто именно убьёт Зорана?

— Только я могу победить Зорана, потому что я... — я осёкся. — Потому что я являюсь единственным представителем расы Истинных Магов здесь, в Эламе. Но моих сил не хватит на то, чтобы справиться с Зораном. И поэтому я не буду на него нападать.

— Я тебя понимаю, Апион. Думаю, на твоём месте я бы тоже не стал идти в атаку на Эльтон.

— А Снежана разозлилась на меня, поскольку я не захотел спасать Элам.

— И теперь ты, наверное, обходишь эту фурию стороной?

— В общем, да. Но если на Снежану нападут, я не останусь в стороне, потому что я поклялся ей, что буду её защищать. — Я не рассказывал никому из студентов, что состою в Сумеречных Клинках.

* * *

Началась сессия. Студенты наконец-то забросили гулянки и уселись за учебники — ибо, как я знал, во всём Универсуме большинство студентов учится не во время семестра, а в сессию. Большинство недавних прогульщиков бегало по библиотекам и за отличниками — в надежде одолжить конспект. Особо раздолбаистые индивиды и во время сессии не уделяли нужного внимания учёбе, надеясь на авось и помощь богов, жрецами которых они, собственно говоря, являлись.

Первокурсники побаивались первой сессии, второкурсники неторопясь подучивали экзаменационные материалы. Студенты третьего курса с волнением обсуждали будущую летнюю сессию, до которой оставалось полгода — именно тогда можно было получить звание Младшего Мага — и перешёптывались о странном аргоманте-первокурснике, который осмелился претендовать на звание Младшего Мага уже после первого семестра, то есть обо мне. Студенты четвёртого курса учили билеты не очень активно — ибо верили, что уже не отчислят. Отдельные пятикурсники зачастую подходили к стенду, и, обнаружив, что расписания уже нет, спрашивали подвыпившим голосом: "а что, сессия уже была"? Хотя этих пьяниц за подобную политику отчисляли и на старших курсах, и им приходилось сидеть всю жизнь в младших магах. А единственным студентом первого курса, которого совершенно не пугали экзамены, был я.

Ректор Балиор собрал на площади студентов. Площадь была окружена стульями, как арена. На этих стульях и сидели студенты. Снежана сидела в заднем ряду. Сам ректор стоял в центре, рядом с ним находился алхимический стол, пять мишеней и зачахшая яблоня.

Ректор громогласно произнёс:

— Поздравляю вас с началом сессии, студенты! Для тех из вас, кто серьёзно занимался в течение семестра, сессия станет настоящими каникулами — эх, помню, как я сдавал экзамены — два дня поготовлюсь, на третий день сдаю, потом ещё три дня отдыхаю перед подготовкой. Так что не бойтесь, если вы занимались.

Прошу первокурсников обратить внимание: вы получаете за экзамен оценки по десятибалльной шкале. Проходной балл — шесть и выше. Всё как обычно.

А точнее, было бы, как обычно, если бы не неординарное событие, которое произошло в эту сессию: студент первого курса вызвался сдавать экзамены на звание Младшего Мага. — В ответ на эти слова по толпе студентов пронеслась волна охов и ахов: слухи о безумном первокурснике подтвердились — причём подтвердились самим ректором.

— Сего первокурсника зовут Апион Грант, — продолжил ректор. — И он вызвался сдавать все четыре экзамена в один день, а именно — сегодня — волна удивлённых криков, прошедших по зрительному залу, усилилась. Кто-то даже выкрикнул "сумасшедший", но после тюрьмы я привык относиться философски к подобным мелочам жизни.

— Прямо сейчас Апион Грант будет сдавать экзамены. Перед всеми присутствующими. Прошу вас, располагайтесь поудобнее.

Я сам не просил, чтобы из моих экзаменов устроили представление. Но особо и не возражал. Да уж, во всем Универсуме люди устроены одинаково, — подумал я. — Везде жаждут хлеба и зрелищ.

— Каждый экзамен у Апиона Гранта будут принимать два мага — преподаватель по данному предмету и ваш покорный слуга. Каждый из нас поставит Апиону по оценке — и на основании среднего арифметического будет выведен общий балл.

— Милости прошу, профессор Владана, — пригласил Балиор преподавательницу алхимии, — и тебя, Апион Грант.

— Апион Грант, — произнесла Владана, — подойди к алхимическому столу и свари эссенцию для смягчения металлов.

— Это — легко, — сказал я, начав химичить. — Отвешиваем три лота нашатыря, полтора лота очищенной селитры и шесть лотов винного камня.

Затем кипятим всё это в одном фунте воды, — произнёс я, поставив смесь на огонь. — И постоянно помешиваем против часовой стрелки, пока не выветрится четверть раствора.

— Зелье готово! — продекламировал я и взял со стола стальной прутик, опустив его в раствор. — Всё. Теперь он размяк, — я продемонстрировал Владане и публике получившуюся стальную верёвку. — И можно делать с ним, что угодно, — я завязал верёвку бантиком, а затем опустил в обычную воду, и металлический бантик отвердел.

Зал жидко зааплодировал, если не считать Снежаны, которая молча, и стараясь выглядеть незаинтересованной, наблюдала за моими опытами, и архимага Земидара, который смотрел на меня с плохо скрываемой злостью. Впрочем, он вообще ни на кого не смотрел с нежностью.

— Отлично, Апион! — сказала Владана. — А теперь создай алхимическую модель вулкана.

— Берём несколько грамм бихромата аммония, кладём на железный лист и поджигаем, — торжественно произнёс я и проделал сию процедуру. Сгоревшее вещество разложилось, став похожим на кратер вулкана. — А теперь заливаем это всё эссенцией драконьего огня. И — смотрите!

Над алхимическим столом взмыл огненный столб высотой в три сажени — и зал зааплодировал стоя.

— Неплохо, — констатировал Балиор. — Владана, что же ещё задать нашему студенту?

— Апион, а продемонстрируй-ка нам сам самое эффектное из твоих зелий, — сказала Владана.

— Не уверен, что на алхимическом столе присутствуют все необходимые компоненты. Поскольку ингридиенты, необходимые мне, слишком дорогие и экзотические.

— Мы обеспечим тебя любыми необходимыми компонентами, — сказал Балиор. — Только скажи.

— Мне нужны четыре когтя дракона, два крыла нетопыря, шесть пучков кровавой травы, колба муравьиной кислоты, аквамарин, язык ящерицы и морская соль.

— Владана сейчас всё тебе принесёт, Апион, — сказал Балиор, и преподавательница алхимии пошла к своей башне.

— Грант, опять ты выпендриваешься, — раздался надменный голос Земидара. — Неужто ты захотел сварить зелье летучей трансмогрификации? Да при твоей криворукости выйдет только зелье для травления слизней.

— Пока что мне незачем травить таких как ты, архимаг Земидар, — спокойно произнёс я, глядя в немигающие белые глаза преподавателя.

После этой фразы некоторые из студентов ахнули, кто-то крикнул: "Браво, Апион!" и зааплодировал. Его примеру последовало ещё несколько студентов, и вскоре весь зал поддерживал меня — отважного первокурсника, решившегося высказать о ненавистном преподавателе всё, что о нём думал. На самом деле зал аплодировал собственным словам, сошедшим с моих уст. Земидар опустил глаза.

К алхимическому столу подошла Владана с набором ингредиентов. Она недоумённо осмотрела площадь:

— Что же здесь происходит?

— Архимаг Земидар слегка повздорил с Апионом, — невозмутимо произнёс ректор Балиор. — Но думаю, это никак не отразится на оценке по нечистологии, не так ли, Земидар? — ректор строго посмотрел в глаза нечистолога.

— Апион получит ту оценку, которую заслуживает, — прошипел Земидар.

— Итак, Грант, держи компоненты, — сказала Владана. — И продемонстрируй мощь алхимии.

— Кладём ингридиенты в котёл, — сказал я. — А теперь греем и размешиваем против часовой стрелки. — Зелье приобрело чёрный цвет, затем стало фиолетовым, а в конце — красным.

— А теперь мне нужна лошадь, — продолжил я, набрав две колбы варева. — И я продемонстрирую, что могут сделать мои зелья.

Балиор привёл белого коня. Я влил в пасть животному колбу своего зелья и взобрался на него. Началась трансмогрификация — конь почернел, по бокам у него выросли гигантские крылья нетопыря, когти, и хвост, как у рептилии. Глаза коня загорелись красным огнём, и он злобно зафыркал.

— Вверх! — приказал я, и конь взлетел. Проделав два круга над академией, он приземлился в центре площади по моей команде. Приземлившись, конь принял свой естественный облик. Зал вновь зааплодировал.

— Впечатляет, — сказал Балиор. — Владана, что ты ему поставишь?

— Десять баллов, — ответила преподавательница алхимии.

— Аналогичного мнения, — сказал ректор. — Апион Грант, ты сдал экзамен на десять баллов из десяти!

Зал взорвался овациями.

— Следующий экзамен — теоретическая магия, — объявил Балиор. — Архимаг Артемий, прошу тебя.

— Благодарю, архимаг Балиор, — поклонился Артемий. — Апион, скажи мне, какие виды магических энергий ты знаешь — и каково их возможное происхождение?

— Существует два вида колдовской энергии — клатха и мана. Клатха существовала всегда, до появления этого мира — и всего Универсума. Клатха является ментальным телом Абсолюта — мирового духа, первопричины всего сущего. Она пронизывает всех живых существ, но особенно сильно — магов.

Мана — вторичная колдовская энергия, к использованию которой маги обычно прибегают в случае ограниченного доступа к космическим источникам клатхи. Согласно легенде, в кедмийских землях находилось Озеро Маны, возле которого росли магические растения и плодилась нечисть. Люди, пившие из Озера Маны, становились магами. Но слишком много стало магов — и они поднимали восстания против своих правителей. И велик был гнев богов — и они иссушили Озеро Маны — и рассеяли ману над миром. И в мире начали рождаться маги. Энергии клатхи первыми из людей стала использовать нация эквитанцев, высокоразвитая цивилизация, погибшая около шести тысяч лет назад — от того же гнева богов, потопившего остров Эквитания в море Кораллов. Но незадолго до уничтожения Эквитания в ходе экспансии повлияла на ещё варварскую культуру Илунии — а Илуния, став развитой страной, оказала влияние на Акнию и Мойрению. Так что мы можем сказать, что мойренская культура имеет корни в затонувшей цивилизации Эквитании.

— Правильно, Апион. А каким образом боги делятся с магами своими силами?

— Боги, не смотря на то, что являются личностями — не организмы, а сущности. Конечно, боги могут принимать физические оболочки — так называемые аватары. Но ментальные сущности богов — высших богов, которые правят Универсумом — растворены в клатхических энергиях. Используя клатху, маг берёт силу у богов.

— Абсолютно верный ответ. Я считаю, что Апион заслужил оценку в десять баллов, — сказал Артемий. Как ты считаешь, архимаг Балиор?

— Согласен, — кивнул ректор. — А теперь, Апион, следующий экзамен — нечистология.

— Итак, Грант, — Земидар окинул меня презрительным взглядом. — Думаю, ты знаешь, что немало магических камней дают владельцу силу, которая помогает справиться с нежитью.

— Уж знаю, — ответил я.

— Ну так ответь мне, какой камень придаёт владельцу дополнительную силу против порождений некромантии, делает его приятным и положительным.

— Алекторин, — ответил я и временно отключил блокировку мыслей, подумав, глядя на Земидара: "тебе бы не помешал этот камень, нечистолог". — Это — белый камень вроде боба, добывается в желудке семилетнего петуха, выхолощенного в три года. Также он устанавливает согласие между супругами.

— Что же, правильно, ублюдок. — Последнее слово нечистолог произнёс шёпотом. — А теперь перечисли мне виды болотных чертей.

— Анчибал, анчутка, хухлик, кулешонок и ичетик.

— Правильно. А какая разница между берендеями и волкодлаками?

— Берендеи — оборотни, принимающие облик медведей, а волкодлаки — соответственно волков.

— А какое гигантское магическое животное обитает под землёй?

— Индрик, называемый "всем зверям отец". У самца два рога, у самки один. В северных княжествах его истинное имя табуировано — и вместо него используют эвфемизм — "Большая Земляная Мышь" — хотя на мышь он похож только длинным червеобразным хвостом.

— Что же, Грант, теорию ты, как ни странно, знаешь. А теперь можно приступить и к практике. Хороший нечистолог должен уметь справиться с враждебными магическими существами. Суммоно дендрат! — после того, как служитель Мары произнёс заклинание, на площади материализовался агрессивно настроенный древень. На языке Мойрении их называли шишигами.

Зал ахнул от испуга. Даже Снежана, бросившая меня, закричала от ужаса — всё-таки, она не желала мне зла. Среди наблюдавших за экзаменом студентов прошлись фразы вроде "эта тварь убьёт первокурсника". Но сам я не растерялся. Сложив руки, я взмахнул ими в направлении древня, и с моих дланей слетела молния. Но она не испепелила шишигу: чудовище оказалось слишком влажным. По поверхности древня только прошёлся небольшой дымок. По счастью, призванная нечисть оказалась слишком медлительной.

— Едрить твою налево! — выругался я на вестландском. — У шишиги нет нервной системы, и молнии не могут убить её, погасив флюиды! — эту фразу я сказал на мойренском ехидно улыбающемуся Земидару. — И чтобы испепелить такую влажную тварь, придётся потратить час-другой!

— Ты же претендуешь на звание Младшего Мага, Грант! — ответил Земидар. — Так уничтожь древня!

Пришлось идти в ближний бой. Я достал свой меч из Небесной Стали, и он покрылся язычками синего пламени. Я прыгнул в направлении шишиги. Нечисть рубанула по тому месту, где стоял я, но мне удалось отпрыгнуть. Затем я успел со всей силы вмазать по ветке-руке древня, но Небесное Пламя, так же, как и молния, не желало испепелить супостата.

Шишига размахивала своими деревянными кулачищами в моём направлении, но я либо уворачивался, либо парировал удары врага мечом из Небесной Стали. Я с трудом выдерживал натиск. После десяти ударов мечом из Небесной Стали одна из рук-ветвей оказалась сломана. Вскоре та же судьба постигла и вторую руку.

После того, как с руками шишиги было покончено, я со всей силы рубанул мечом наискосок — наверх и направо. Половинки тела древня упали на землю под аплодисменты зала.

— Земидар, такое испытание обычно не проводят при сдаче экзамена на звание младшего мага. А ты вызвал существо, устойчивое против основной магии Апиона. Оно могло убить студента!

— Но ведь не убило, — огрызнулся Земидар. — К тому же, ты не допустил бы смерти своего лучшего ученика, а, господин ректор?

— Потом поговорим, — одёрнул нечистолога Балиор. — Оценка!

— Я ставлю Апиону четыре балла по десятибалльной шкале.

— Ты издеваешься, да? — в голосе ректора послышались грозные нотки.

— Отнюдь. Теорию Грант знает вполне сносно. Но для мага, особенно для боевого мага главное — практика. А с ней твой любимчик не справился.

— Что?! — хором произнесли мы с Балиором.

— Апион сумел справиться с призванным мной древнем. Но убил его не магией, а в ближнем бою. Он не сумел поразить магией вызванное существо. И я могу сделать вывод, что боевой маг из Апиона совершенно никакой.

— Может, проверим сейчас? — спросил я, глядя в глаза служителю Мары.

— Ах ты, нечистолог хренов! — крикнул присутствовавший на площади Громобой. В его глазах читалось бешенство. — Настоящий мужчина должен уметь драться, неважно, воин он, или маг! Может, мне следует преподать тебе урок, огнешар мне в за... В затылок, — Боевой маг осёкся, увидев смущённый взгляд ректора.

— Апион, Громобой, успокойтесь оба, — примиряющим тоном произнёс ректор. — А тебе, Земидар, рекомендую пересмотреть оценку.

— Господин ректор, ты не вправе изменять оценок, поставленных другими преподавателями. Таков устав академии, — прошипел Земидар.

— Да будет так, Земидар, — сказал Балиор. — Ты поставил Апиону оценку в четыре балла. Я ставлю десять. Среднее арифметическое — семь. Апион, оценка не самая хорошая, но ты благополучно сдал экзамен.

Земидар сплюнул на землю, зашипевшую после попадания его слюны и пошёл прочь с центральной площади.

— Последний экзамен, который предстоит Апиону Гранту перед получением статуса младшего мага — специальность.

На центральную площадь вышел Громобой и поклонился публике:

— Апион, именем Перуна, порази все пять мишеней серией несколькими шаровыми молниями!

— Будет сделано, учитель, — ответил я, взмахнув палочкой. С неё друг за другом слетели десять шаровых молний и поскакали по мишеням. Зал, как всегда, ликовал.

— Так держать, Апион! А теперь — разветвлённую молнию!

Я взмахнул палочкой, и с неё слетела сине-лиловая молния, разветвившись на пять частей, каждая из которых поразила мишень в самый центр.

— А теперь покажи Молнию Жизни!

Я повёл палочкой перед зачахшей яблоней, и с неё слетела оранжево-золотистая молния, после чего ствол деревца окреп и вырос, яблоня расцвела и покрылась листьями, несмотря на мороз.

— Покажи столб молний, Апион!

Я сделал пас палочкой над центром площади, и вверх ринулась гигантская колонна, полностью сплетённая из молний. Она поднялась выше самых величественных башен академии. Вновь зрители зааплодировали — стоя. Все, кроме Снежаны.

— Отлично! — удовлетворённо сказал Громобой. — Моя оценка — десять баллов! Ты — настоящий аргомант, Апион!

— Я тоже ставлю тебе десять баллов, Апион Грант, — сказал ректор Балиор. — И возьми это адамантитовое кольцо. Ты успешно сдал все экзамены, и отныне ты — Младший Маг!

Глава 9.

Истинная магия

Я прогуливался по сумеречному лесу; Снежана бросила меня, поэтому я ходил в одиночку. Кроны величественных деревьев дотягивали почти до небес. Невдалеке раздавался вой волков — может быть, простых, а может — волкодлаков, оборотней. Но я, будучи гордым обладателем кольца Младшего Мага, отныне не боялся ни диких зверей, ни чудовищ.

— Здравствуй, Апион Грант, светлый маг с тёмным прошлым! — окликнул меня сзади строгий голос на вестландском языке. Обернувшись, я увидел высокого мужчину, одетого в роскошную алую мантию, шитую золотыми нитками. У мужчины оказался строгий взгляд, острый нос и пепельного цвета волосы. На его спине висели закрепленные крест-накрест клинки, похожие на небольшие катаны. Судя по лицу, ему было около двадцати семи лет, но Истинные Маги, к которым, вне всякого сомнения, принадлежал ночной странник, стареют очень медленно.

— Иллиндил? Отец?! — сумел выдавить из себя я. Трудно передать словами чувства, которые я пережил, увидев отца. И обиду за уход от матери. И искреннюю сыновнюю радость от встречи с отцом, которого никогда не видел, и экстаз всепрощения, и обычное удивление от встречи с человеком, чью смерть я лицезрел собственными глазами.

— Да, сын мой. Мне давно хотелось пообщаться с тобой.

— Постой, ты разве не погиб?! Я своими глазами видел, как Зоран уничтожил твоё тело.

— Ты должен понять, Апион, что Истинные Маги, дети звёзд, бессмертны. Нам не грозит смерть не только от болезней или от старости, но и гибель в бою. Истинный Маг — не только человек. Это — дух, порождённый клатхой, астральная сущность, воплотившаяся в антропоморфном теле. С уничтожением тела наступает не смерть, а лишь новый этап в жизни Истинного Мага. Это не гибель — это развоплощение.

— Я думал, Истинные Маги тоже боятся смерти.

— Все, кроме архимагов, которым известно, что если ты не был поглощён Хаосом при жизни, ты будешь странствовать в астрале. В отличие от призраков смертных, которые являются не более, чем нежитью, лишённой своей личности — и большей части воспоминаний, мы после гибели тела полностью сохраняем свою память. Но не можем восстанавливать свои физические тела: мы хоть и сильны, но не всемогущи. Мы — маги, а не боги.

— Постой! — ответил я Иллиндилу, прикоснувшись к нему. — Ты не очень похож на бесплотный дух.

— Это потому, Апион, что ты сейчас спишь. Лишь во снах я могу являться в виде существа, наделённого плотью.

— Как ты меня нашёл?

— После того, как ты нащупал мой астральный след, я сразу же обнаружил тебя. Я немного наблюдал за тобой из астрала. Мне сильно хотелось с тобой поговорить.

— Мне тоже давно хотелось пообщаться с тобой, отец! Почему ты бросил меня и мою мать?! Из-за этого я в детстве стал вором, четыре года провёл в тюрьме и даже побывал в наёмниках у чёрного мага! Этого могло и не случиться, если бы мой папаша хоть немного помогал мне!

— Я не помогал тебе лишь по одной причине, Апион: я не знал о твоём существовании. Я догадывался, что во Внешних Мирах у меня могут быть дети, но мне было просто лень искать их. Прости меня, Апион, но в молодости у меня бывали промахи, о которых я до сих пор жалею. И мой тебе совет: никогда не связывайся с женщиной, если у вас нет ничего общего, кроме физического влечения. Я уже проходил такое. Да, ты Высокорождённый Маг, в тебе от рождения велика харизма, и благодаря твоим божественным корням, которые интуитивно чувствуют женщины, они будут стаями виться вокруг тебя, и сами будут пытаться затащить тебя в постель. Но нужна ли тебе такая популярность? За ней последуют скандалы, драки с ревнивыми мужьями и внебрачные дети.

Вот посмотри на княжну Снежану. Она чувствует в тебе хорошего друга, способного студента и сильного охранителя. Но она тебя не любит, по крайней мере, пока. Она просто испытывает к тебе физическое влечение, потому что Истинные Маги обладают врождённым магнетизмом, притягивающим противоположный пол. И вот ты показал себя нелояльным Эламу — и она бросила тебя. Любовь есть нечто большая, чем просто дружба с интимными отношениями. Любовь — это абсолютное доверие, понимание, уважение, готовность всегда быть рядом с человеком и, если надо, пожертвовать чем-то в его имя.

Я осознаю мои ошибки, Апион. И прошу, чтобы ты простил меня. Не обязательно прямо сейчас. Но и ты должен осознать свою ошибку — и согласиться спасать Элам.

— Я уже спасал свой родной мир, отец. А Элам — чуждый мне мир.

— Пойми, что Истинные Маги не принадлежат никакому из конкретных миров. Такова миссия нашего рода — бороться с Богами Хаоса. Я по молодости тоже хотел увильнуть от своего предназначения, но осознал, что это мой долг. И только мы способны справиться с Зораном. И должны сделать это. Отклонение от этого курса — предательство. Ты можешь считать меня предателем по отношению к себе за то, что я ушёл от твоей матери. Но если ты, последний из живых представитель рода Грантов, откажешься от своей миссии, то это будет предательством не только по отношению ко мне, но и по отношению ко всему нашему роду. И даже ко всему Ситтарасу. И к тем невинным людям, которые выросли под страшным диктатом Зорана, и к тем, кто ещё могут оказаться под его железной пятой.

— Я понимаю. Но я не могу выступить против неуязвимого бога, который убил даже тебя. Это самоубийство. Я не только не спасу Элам от ужасного тирана, но и погибну сам — совершенно нелепой и бессмысленной смертью.

— Зоран не такой уж непобедимый, каким он кажется, Апион. После манипуляций с сердцем Гашмана Зоран приобрёл божественную мощь. Чтобы никто не уничтожил сердце древнего титана, он, используя ситтарскую магию крови, зачаровал древний артефакт, сделав его неуничтожимым. Таким образом, Зоран решил, что сердце Гашмана может стать уязвимым лишь после того, как он вновь прибегнет к магии крови — и прольёт собственную кровь над сердцем. Но Зоран не учёл одного — помимо его самого, используя магию крови, снять неуязвимость с сердца могут и его родственники. Какими и являемся мы.

— Но я не владею магией крови.

— Я могу обучить тебя. Я могу передать тебе все знания по магии Ситтари, которыми владею сам. А знания архимага, входящего в Совет Двенадцати, ценятся в Универсуме очень высоко, поверь мне.

— Я буду благодарен тебе, если освою силу Истинных Магов.

— По первой специальности я — маг воздуха, хотя с отличием овладел и остальными стихиями. В аспирантуре я изучал теорию надмировых структур. Перед тем, как начать обучение, я хочу предупредить тебя: запомни, Апион: никогда не выступай против Зорана лицом к лицу, пока не уничтожишь сердце Гашмана.

— Но почему ты сам напал на Зорана в ближнем бою?

— Я не знал, где находится сердце Гашмана. К тому же в молодости кажется, что ты способен свернуть горы — и я ошибочно подумал, что смогу собственноручно убить Зорана.

Тебе придётся прорываться сквозь ряды вражеских воинов и магов — и тебе потребуется знание боевой магии Ситтари.

— Если ты обучишь меня, я выступлю против империи Айрос.

— И ещё: берегись архимага Земидара. Я лично был знаком с ним — ещё во время службы в Сумеречных Клинках. В прошлом Земидар был некромантом. После того, как Солнцеградское княжество приняло веру в Искупителя, и некромантия была запрещена, он переметнулся к хаотическим магам Зорана. Уже в молодости Земидар выглядел совершенно непривлекательным: в твоём возрасте он уже был седым, и в его побелевших глазах не читалось жизни. Наши осведомители из академии рассказывали, что он был слишком тихим и нелюдимым. В отличие от остальных студентов он не проводил время с девушкам. У него даже не было друзей. Но ты сам знаешь, кто водится в тихом омуте.

После того, как заговор служителей Зорана был подавлен — не без моего участия — Земидар вернулся в академию, сказав, что полностью раскаивается в содеянном — но лично я ему совершенно не верил. Он сказал, что оставил некромантию — и стал обычным стихийным магом, а затем устроился преподавать алхимию и нечистологию.

— Я тоже никогда не доверял этому типу.

— Нужно быть либо круглым идиотом, либо невероятным оптимистом, если ты веришь, что Земидар оставил свои занятия тёмными искусствами — и служение Зорану. Похоже, ректор Балиор принадлежит ко второму типу — ни за что бы не поверил, что он — идиот.

— Я всегда побаивался Земидара. И предчувствую, что мне придётся встретиться с ним в бою. Поэтому, я прошу тебя, отец: обучи меня магии народа Ситтари.

— Сила — не привилегия, Апион, а дар, необходимый для того, чтобы нести свет истины и справедливости. Я обучу тебя магии Ситтараса — но лишь при одном условии: ты должен обещать, что будешь сражаться против Зорана и его империи Айрос.

Я на некоторое время задумался. Полученная сила Истинного Мага может стать великим преимуществом, но в таком случае я буду должен сражаться против Зорана. Но если я хорошо ей овладею, то уничтожение Бога Хаоса станет вполне возможным. И Элам обретёт долгожданную свободу.

— Да! Я клянусь, что буду использовать Истинную Магию против Зорана и его приспешников!

— Отлично, Апион! Слово Истинного Мага нерушимо, и вскоре большинство волшебников Ситтараса — не говоря уже о магах Элама — будут завидовать твоим силам.

И ещё: завязывай с алкоголем! Пьянство никак не поможет тебе стать архимагом!

Первым заклинанием, которое тебе предстоит изучить, является Свет Ситтари, называемый также Небесным Пламенем. Свет Ситтари наносит огромный урон нежити, демонам, и вообще всем хаотическим созданиям. Также эта способность исцеляет раненых служителей добра и снимает проклятия. Смотри и учись! — Над рукой Иллиндила возник шарик синего пламени размером с яблоко.

— Отец, я уже могу использовать Небесное Пламя, — сказал я, достав из ножен меч. Клинок покрылся слоем голубого огня. — Мой меч является проводником, черпающим светлые силы клатхи.

— Нет, Апион. Твой меч из Небесной Стали — всего лишь железяка. Использование артефактов — дурной тон для Истинного мага. Ты сам — проводник клатхических энергий. Зажги силой воли огонь своей души. Ты сам — хранитель света Ситтари! Просто сконцентрируйся — и неси свет Эламу и другим Внешним Мирам!

Я поднял вверх руки, и над каждой из них появился шарик, сияющий синим пламенем.

— Видишь, сын мой! Ты сам — Небесное Пламя. Ты порождён клатхическими энергиями. Следующее заклинание, завязанное на Свете Ситтари — Астральный Протектор. Твоя клатхическая энергия воплощается в аватаре, принимающем облик животного, наиболее близкого твоей сущности. Моё животное — ястреб, поэтому я и выбрал такой псевдоним в Сумеречных Клинках.

Пойдём же глубже в лес. Там мы должны встретить немало нечисти, — я последовал за отцом вглубь леса, а точнее, в глубины собственного подсознания, на тёмных задворках которого водились чудовища. За деревьями нас поджидало несколько прямоходящих волкодлаков с огромными когтями и зубами, светящимися зелёными глазами и капающей с пасти слюной.

— Здесь, в этом сюрреалистическом мире все чудища — ни что иное, как тёмные, иррациональные составляющие твоей собственной личности. Сон разума рождает чудовищ, таких, как сомнения, неуверенность, эгоизм, страх, гнев. Все они несут куда больше вреда, чем монстры из плоти и крови. Освободи свой разум — и научись бороться с реальными и ирреальными чудовищами. Акситус Протекторас! — выкрикнул Иллиндил, взмахнув руками над головой. И с его рук слетел огромный сгусток синий энергии в виде птицы отряда орлиных. Птица, следую ментальной указке мага, полетела прямо на оборотней. Она пролетела насквозь враждебных тварей, и те попадали на землю замертво. Но за дальними деревнями находилась нашему взгляду приоткрылась ещё пятёрка оборотней. Я совершенно не боялся их, потому что теперь осознавал, что всё происходит во сне, и я не просто учился магии, а освобождал свой разум, изгоняя из него иррациональные элементы.

— Акситус Протекторас! — выкрикнул я, и с моей палочки сорвался большой бесформенный сгусток клатхи и, пролетев пару метров, растворился в воздухе.

— С первого раза ни у кого не получается, — прокомментировал мою неудачу Иллиндил. — Даже у меня. Попробуй ещё раз!

— Акситус Протекторас! — уже увереннее произнёс я, и сгусток светлой энергии, соскочивший с моей палочки, принял форму гигантской кошки — и поскакал к одному из оборотней. Проскочив сквозь волкодлака и убив его, призрачный зверь растворился.

— Отлично, Апион! — произнёс Иллиндил. — Не останавливайся!

— Акситус Протекторас! — я вновь произнёс заклинание, и кошачья фигура, состоящая из светлой энергии, уверенно понеслась на стайку оставшихся оборотней. Волкодлаки в страхе ринулись дальше, вглубь леса, но призрачный кот излучал мощную энергетику, и нечисть замертво падала, столкнувшись с одним его облучением.

— Великолепно! После практики в вызове протектора ты сможешь использовать это заклинание невербально и даже без палочки. А теперь я научу тебя нескольким заклятиям Истинных Магов, относящимся к твоей основной специальности, чтобы ты стал могущественным аргомантом.

Что за грозовой маг, неспособный вызвать грозу? И что за аргомант расы Ситтари, неспособный ей управлять? Я научу тебя создавать грозовую тучу, которая пускает молнии, поражающие лишь врагов — и не трогающие союзников.

Отрешись от всего. Обрати свои мысли и чувства к небесам. Направь свой собственный поток клатхи в небесные потоки. Очерти палочкой над собой семиконечную звезду — и произнеси заклинание: "Акситус Темпестас". Разумеется, когда ты хорошо освоишь это заклятие, не потребуется очерчение семиконечной звезды — и вербальное произношение.

— Акситус Темпестас! — произнёс я, размахивая руками над головой. Над сумеречным небом начали сгущаться клубящиеся тучи.

— Как мне спустить молнии?

— Не останавливайся. Концентрируй на грозовой туче потоки клатхи. Представь, что туча — небесная проекция твоей сущности. И ты находишься на небесах — и пускаешь молнии. Попробуй!

Я сконцентрировал всю свою клатху на туче. И представил, будто пускаю молнию на землю. С тучи действительно сорвалась молния — и ударила рядом со мной и Иллиндилом. С серых небес хлынул дождь.

— Научись прицеливаться, Апион! Представь себе, что ты стреляешь из лука — и порази вон ту ёлку.

Я очертил воздух палочкой — и молния ударила в указанную отцом ёлку, с треском сломав её надвое.

— Отлично! А теперь попрактикуемся, — Иллиндил взмахнул руками, и из-за каждого дерева выскочило небольшое существо, похожее на чёрта. — Это — сатиры. По одному и маленькими группами они не слишком опасны, но эти подлые твари любят нападать большой кучей. Не бойся, это лишь сон, тренировка. Подай грозе ментальную команду испепелить всех сатиров!

Нечисть помчалась на меня. И я телепатически приказал туче зажарить её. Молнии слетали по две или по три, но неисчислимое количество сатиров просто поражало мой дремлющий разум. Я ощущал себя недостаточно сильным для одновременного командования большим, чем три количеством молний.

— Не могу прикончить всех! — пожаловался я. — Их слишком много!

— Научись контролировать небесную силу, аргомант. Вызови в своём мозгу мыслеобраз сатира, и задай клатхическим энергиям установку: это — образ врага! И все существа, подходящие под этот мыслеобраз, должны быть уничтожены!

Я сосредоточился на туче и телепатически отправил к ней мыслеобраз сатира. Грозовое облако промолчало, словно переваривая полученную информацию, а через три секунды с него разом ударили десятки молний, испепелив на месте сразу всю нечисть.

— Поздравляю! Но, как ты знаешь, не все враги уязвимы к молниям — и вообще к стихийной магии. Ты сможешь создавать и големов-элементалей, которые помимо стихийного урона, неплохо сражаются врукопашную.

По твоему профилю пойдёт создание грозовых элементалей. На языке Ситтараса они называются Этронахами.

Найди камней, подходящих для формирования тела голема.

— Как они должны выглядеть?

— Камни нормальной круглой формы. Только большие. Самый крупный из них пойдёт на живот этронаха. Камень поменьше — для груди, ещё меньше — на голову. Самые маленькие камни пойдут для рук и ног.

Я силой мысли породил камни — всё-таки, это был мой сон.

— А теперь подними их в воздух клатхическими силами. Вот так! На самый верх подними головной камень, пониже — основу для груди, ещё ниже — для живота. А по бокам от туловища — ступни и кулаки. Между ними и туловищем выстрой камни под конечности голема. Хорошо! Теперь пусти в эту конструкцию обе молнии — мёртвую и живую. И произнеси заклинание "Креатио Этронахас"!

— Креатио Этронахас! — крикнул я, направив руки на висящие в воздухе камни. С моей правой руки слетела золотисто-оранжевая молния, а с левой — сине-лиловая. Молнии, ударив в камни туловища, слились в единую фиолетовую электрическую дугу. Затем они пошли от туловища этронаха к его голове, и через камни рук и ног — к ступням и кулакам.

— Отпусти его, Апион, — сказал Иллиндил, и я освободил подвластные потоки клатхи. Этронах зашагал по лесу.

— Он слушается твоих ментальных команд, как и астральный протектор. А теперь я обучу тебя созданию и остальных элементалей, ибо без этих навыков ты никогда не сможешь называться стихийным магом. Также тебе не повредит ещё парочка заклятий Ситтари. Я научу тебя подчинять своей воле людей и магических существ.

* * *

Пять часов Иллиндил обучал меня магии Ситтараса.

— Постой, отец, я чувствую опасность! — внезапно крикнул я. — Реальную, смертельную опасность!

— Я тоже. Она исходит из внешнего мира. Ты должен проснуться, Апион! Угроза нависла над твоей жизнью!

Но вместо того, чтобы проснуться и выйти из мира сновидений, я, находясь в нём, потерял сознание.

Глава 10.

Рыцарь Грома и Молнии

— Проснись! Эй, Апион, проснись! — услышал я над головой голос Красномира. Я попытался встать, но тело почему-то не особо слушалось. — Слава богам, ты жив, дружище!

— Что происходит? — спросил я, воспалёнными глазами обводя комнату. Рядом с кроватью помимо Красномира стояла Владана.

— Пока ты спал, кто-то подсунул тебе под нос платок с непонятным веществом. Как определила Владана, это — очень сильнодействующий яд, мгновенно убивающий человека. Но ты, похоже, здоров, как бык, потому что яд не убил тебя, а лишь усилил твой сон — и неслабо загрязнил твоё тело.

С трудом преодолев тяжесть в ногах, я присел.

— Я приготовила тебе это противоядие, Апион, — произнесла Владана, протянув мне колбу с зелёным раствором. — Пей.

Я, борясь с судорогой в руке, наклонил колбу и сделал пару глотков:

— Такое чувство, будто я вчера с Громобоем выпил литров пять пива, — произнёс я.

— Если ты шутишь, это — хороший знак, но тебе повезло, что ты вообще выжил, — наставительным тоном сказала Владана. — До вечера такое мощное тело, как у тебя, должно восстановиться.

— Но зачем кому-то надо было меня убивать? — недоуменно спросил я.

— Я не хочу тебя расстраивать, Апион, но Снежана пропала, — сказал Красномир, — ты не догадываешься, кто мог её похитить?

— А ты как думаешь, кто? Разумеется, Земидар! Раньше он был в союзе с хаотическими магами, служащими Зорану!

— Откуда ты знаешь?

— Неважно! Мне нужно десять минут уединения для медитации, и я попрошу вас пока оставить меня одного. А уж потом я займусь поиском астрального следа Снежаны.

Владана и Красномир вышли из моей комнаты, и я, с трудом приняв позу лотоса, призвал светлые энергии клатхи и приказал им очистить организм.

* * *

Минут через пятнадцать я выскочил из своей комнаты:

— Я нашёл астральный след Снежаны! Она находится в сосновом лесу!

— Сварог всемогущий! — воскликнула Владана. — Ты выглядишь здоровым, Апион! Абсолютно здоровым!

— Мне знакомы методики быстрого исцеления. Я побежал за Снежаной!

— Подожди! — сказал Красномир. — Это может быть ловушка! В том месте может сидеть множество врагов! Я пойду с тобой.

— Благодарю за помощь, но я уверен, что справлюсь один! Я уже младший маг, ты помнишь? — уверенно произнёс я, выскочил из коморки, пробежал по винтовой лестнице, стрелой вылетел из башни, дошёл до врат академии, и, преодолев их, двинулся в направлении соснового бора.

* * *

Я нёсся по лесу. Чётко ощущалось присутствие нечисти, а точнее — нежити. Единственной живой душой, чьё присутствие я увидел в матрице Абсолюта, оказалась Снежана.

— Эти идиоты выставили против меня одну лишь нежить, безо всяких живых врагов?! — возбуждённо крикнул я. — Сейчас эти мертвяки получат сполна!

— Помогите! — услышал я голос Снежаны.

Девушка сидела на ветвях сосны в глубине леса. Внизу копошилась нежить — одиннадцать умрунов, которых в мире Эрты называли зомби — и трое вурдалаков. Умруны тупо кружились вокруг сосны, а вот вурдалаки попались поинтеллектуальнее — они пытались забраться наверх. Конечно, до шакировских полярных вурдалаков им оказалось далеко, но всё равно они являлись опасными противниками. Снежана пыталась отбиться от лезущей наверх нежити, используя сосновую ветку.

Не уверен, что так просто справлюсь со всеми, — подумал я. — Молнии — не самая эффективная боевая магия против нежити, которая не чувствует боли, имеет атрофированную нервную систему и тяжело испепеляется, как вчерашний древень. Надо пойти другим путём. Хорошо, что отец обучил меня одному из заклятий Ситтари, позволяющему переподчинять вызванных другими магами, да и созданных богами магических существ.

— Субергенте мортус! — я выкрикнул заклинание, направив палочку на вурдалака, который залез выше всех. Внутренним зрением я ощутил фиолетовую астральную нить, дотянувшуюся прямо до головы нечисти. Теперь между этим вурдалаком и мной установилась ментальная связь, и, хотя я сам и не был некромантом, то ощущал, что вурдалак готов подчиняться моим ментальным командам.

"Напади на своих собратьев", — мысленно приказал я вурдалаку. И умертвие, неспешно спустившись, впилось когтями в шею другому вурдалаку. Медленно соображающая нежить не поняла, что к чему, и её голова вскоре оказалась оторвана. Третий вурдалак, похоже, почувствовав враждебные флюиды в своём собрате, атаковал его. Мой вурдалак проиграл в сражении, но я подчинил своей ментальной сущности победившего — и приказал ему броситься на простых умрунов.

Вурдалак разорвал своими зубами и когтями двоих умрунов, но остальные сломали ему хребет, поняв, что более развитая нежить выступает против воли истинного хозяина.

Осталось девять умрунов, водящих хороводы вокруг сосны, на которой уселась Снежана. Мне уже надоело по одному подчинять себе отдельных мертвяков, более слабых, чем уничтоженные вурдалаки.

— Акситус Протекторас! — я выкрикнул заклятие, и передо мной материализовалась гигантская кошка, полностью состоящая из синей энергии. Клатхический аватар побежал к дереву. Проскакивая сквозь умрунов, он рассыпал на части их тела. Через полминуты ни одного умруна не осталось. И астральный протектор растворился в воздухе.

Я подбежал к сосне, на которой сидела Снежана.

— Апион! Как я рада тебя видеть! — радостно крикнула девушка, хотя её лицо выглядело заплаканным и всё ещё до конца не отошедшим от шока. — Прости меня! Я была с тобой так резка несколько дней назад!

— Нет, это ты меня прости! Это я был не прав! Я должен был согласиться сражаться с Зораном и его прихвостнями. И я согласился. Я дал клятву Истинного Мага.

— Ты действительно герой, Апион! — всхлипнула Снежана, не найдя что больше сказать.

— Ты должна успокоиться, — произнёс я, проведя рукой перед лицом девушки. Плоды обучения у Иллиндила дали о себе знать: Снежана перестала плакать, и её лицо приняло гораздо более спокойное выражение.

— А как же все эти разговоры о том, что ты не выдержишь ни одного удара Зорана? — уже уверенно спросила княжна.

— Во сне со мной заговорил один человек, который взялся обучать меня истинной магии Ситтараса.

— Это был твой отец, не так ли?

— Да, именно он.

— Тогда пойдём в академию. Кто же именно тебя похитил?

— Не знаю. Похоже, меня усыпили магией.

— Меня тоже. Точнее, меня хотели отравить, но моё тело выдержало это испытание.

* * *

Мы со Снежаной подходили к академии. Внезапно я, ощутив опасность, крикнул своей спутнице:

— Ложись! — и повалил её на землю.

— Не время для это... — ответила княжна, но тут же замолчала, увидев то, из-за чего я повалил её.

По воздуху над нами пролетел призрак, в глазницах которого читалась ненависть. Я выхватил палочку, и с неё слетел луч яркого синего света, ударивший в призрака. Нежить растворилась после столкновения с лучом Света Ситтари.

— Со стороны академии также веет опасностью. Похоже, на неё напали, — задумчиво произнёс я.

— Не хочешь ли ты сказать, что меня похитили чтобы отвлечь твоё внимание от предстоящей атаки?

— Всё может быть. Я ощущаю присутствие Хаоса на территории академии. И немалое количество нежити.

— Что же нам делать?

— Я не знаю. Для начала надо посмотреть, что там происходит.

— И как ты это сделаешь?

— Я превращу в воздушного элементаля весь воздух между нами и академией. И посмотрю его глазами.

Я сделал несколько взмахов палочкой перед собой, сел в позу лотоса и закрыл глаза:

— Я вижу большой отряд хаотических магов на территории академии. Их возглавляет Земидар. Маги академии взяты в плен — они не рискуют первыми нападать на оккупантов, поскольку у тех — количественное преимущество. Да и большинство магов академии — студенты, ещё толком не умеющие колдовать.

Также на территории присутствует много нежити. Маги Хаоса взяли в плен какого-то аристократа! О, Боги! Это же — твой отец! А рядом с ним — Балиор, Громобой, другие боевые маги и агенты Сумеречных Клинков.

— Мой отец?! Что же нам делать?!

— Я создаю этронаха, то есть грозового элементаля, затем запускаю ментального протектора, который спас тебя от нежити, а уже после этого перехожу в Тень Абсолюта.

— Куда?

— Грубо говоря, я стану невидимым. И пройду на территорию академии. А дальше — следи за моими действиями.

— Действуй, Истинный Маг.

Я, осмотрев деревья, стоявшие за нами, отыскал груду камней — и поднял их силой воли. Затем я пустил в центральный камень одновременно две молнии — и произнёс: "Креатио Этронахас"! Из центрального булыжника вышли нити молний, связывающие камни в единое магическое существо. Снежана ахнула, впервые увидев настоящего грозового элементаля.

Я молча взмахнул руками, и рядом материализовался гигантский кот, состоящий полностью из синей энергии. Княжна уже не так удивилась, ибо имела возможность лицезреть протектора ранее. А сам я перешёл в тень. Снежана, похоже, уставшая удивляться чему либо в этот день, двинулась поближе к академии — туда же, куда и невидимый я. Призрачный кот и грозовой элементаль двинулись за мной. Так! Надо приготовить оккупантам сюрприз.

Представляю, какой ужас они ощутили, когда внезапно увидели следующую картину: над академией сгустились тучи. Совершенно из ниоткуда в светлом небе появились облака — и почернели, превратившись в клубящиеся грозовые тучи. Призрачный кот побежал к академии. А тучи над академией всё сгущались и сгущались. Гигантский кот, состоящий из синего света, тронулся дальше — за мной.

Дождь с градом спустился на академию. С небес буквально лил водопад: никогда ещё такого мощного ливня не видали в Солнцеградском княжестве. Могучий ветер со свистом летал вокруг стен. Призрачный кот же проскакивал сквозь скопления нечисти. Маги Хаоса задрожали от холода, вызванного дождём и градом. Впрочем, маги академии тоже.

— Трусы! Всем стоять! — приказал Земидар, не догадываясь, что рядом в Тени стою я.

— Ты заманил меня в ловушку, архимаг Земидар, — услышал я сквозь Тень слова Драгомира. — Что ты сделал с моей дочерью?

— Её труп пожрут умруны, князь, — ответил архимаг, безуспешно пытаясь закрыться рукой от дождя. — Если ты не согласишься на вассалитет империи Айрос. Соглашайся — и ты сохранишь и правление Солнцеградом, и свою дочь. Не согласишься — и вы оба погибнете. И мы со служителями Зорана не оставим камня на камне от этой академии. Солнцеградское княжество всё равно станет нашим.

Громобой умоляюще смотрел на князя, мол, только прикажи, государь, и мы вступим в бой. Конечно, я внутренним оком не видел его глаз — но ощущал колебания в ауре учителя.

По моей команде этронах со всей силой ударил во врата. Часть магов Хаоса рванулась к ним. А врата всё трещали и трещали. Маги прижались к ним, чтобы не дать открыться.

Но всё же ворота в академию с треском отворились — размазав по стене прислужников Зорана. Во двор ворвались два магических существа — гигантский призрачный кот и ходячая груда камней, соединённых фиолетовыми молниями. Тварь из камней пошла бить магов Хаоса в рукопашную, в то время, как призрачный кот, пробегая сквозь их ряды и сваливая колдунов на землю, бежал по направлению к нежити. Когда он проходил сквозь мертвяков, на его спине вспыхивали фиолетовые искры.

— Что это за тварь?! — взвизгнул Земидар, увидев призрачного кота, уничтожавшего очередного умруна.

Неожиданно рядом с князем Драгомиром, Громобоем, боевыми магами и агентами Сумеречных Клинков и появился я, окружённый сферой, состоящей из переливающихся с бешеной скоростью сине-лиловых молний. И не простых молний, а шаровых. Капли дождя и градины падали и на мой электрический щит — но, только столкнувшись с ним, со звучным шипением испарялись. В воздухе распространился запах озона.

— Ты жив, аргомант?! — изумлённо воскликнул Земидар. — И тебя не взял мой яд?!!

— Я так и знал, что это твои проделки! — гневно ответил я, делая взмах палочкой в сторону небес. Земидар кинул в меня несколько сгустков проклинающих чар, но я силой воли сжёг их ещё в полёте. Я сделал ещё три взмаха палочкой, и ливень превратился в грозу. Небеса расколола лиловая молния — и с треском ударила в нечистолога. От мощного раската грома содрогнулась земля. Но зловещий архимаг не покинул этот мир: молния столкнулась с ледяным щитом, который успел создать вокруг себя Земидар. Я же, взмахнув рукой, послал грозовой туче мыслеобраз мага Хаоса с приказом: испепелить всех.

— И ты думал, что твои жалкие потуги смогут победить меня, архимага? Ты смешон, аргомант!

— Зато я учился у настоящего архимага! — я освободил тучу, ментально приказав ей разобраться с магами Хаоса самостоятельно. — Вот тебе раз! — я кинул в Земидара шаровую молнию.

— Вот тебе два! — тёмный маг сделал пас руками, и с каждой слетело по черепу, состоящему из энергий ядовито-зелёного цвета. Один из них столкнулся с шаровой молнией, и два снаряда магической энергии эффектно взорвались, оставив после себя запах электричества и яда. Второй зелёный череп летел навстречу мне, но я выставил перед ним волшебную палочку, пустив мощный поток Света Ситтари. Но зелёный череп успел долететь до моей палочки и лишь возле неё взорвался, превратив моё магическое оружие в кучку пепла.

— Ха! Ты и раньше был слабаком, — усмехнулся Земидар. — А теперь ты — ноль без палочки!

— Истинный маг может прожить и без артефактов, — услышал я в голове голос Иллиндила. — Забудь про эту палочку! Ситтари могут фокусировать клатху глазами, ладонями и кончиками пальцев.

Я пошёл на Земидара, обнажив меч из Небесной Стали и заставив его гореть, наставив на небеса левую руку, по прежнему контролируя грозовое облако, даже без палочки. Молнии, сорвавшиеся с небес, как стая голодных собак с цепи, по моей ментальной команде испепеляли служителей Зорана. Но самые сильные из них закрылись хаотическими щитами, которые гроза не смогла пробить.

— Думаешь победить меня врукопашную, Грант? Не выйдет! Тебе не пройти сквозь мой ледяной щит. Ты замёрзнешь!

— В атаку, — приказал в это время князь, и преподаватели боевой магии вместе с Сумеречными клинками бросились на оставшихся магов Хаоса. Их примеру последовали и студенты.

— Ты меня недооцениваешь! — произнёс я, метнув пылающий меч во врага. Меч из Небесной Стали стукнулся о ледяной щит нечистолога. Но я поддержал свое оружие потоками клатхи, и меч принялся кружить вокруг Земидара, периодически ударяя его защиту.

— Ты уверен, что твоя железяка поможет одолеть меня?! — как всегда, с издёвкой спросил некромант.

— Не уверен. А вот мой протектор сможет!

— Твой кто?

Со спины на Земидара запрыгнул призрачный кот, пробив ледяной щит служителя Мары. Встретившись с мощными потоками отрицательных энергий, кот растворился, но щит Земидара оказался уничтожен. Я взмахнул руками, и нечистолога поразили две цепи шаровых молний, тут же испепелив его тело, дабы служитель Мары не воскрес в качестве морозного лича.

Обрадовавшись победе над Земидаром, я вернулся к контролю над грозой. Стоя и подняв руки к небесам, я медитировал. Я был един с небесной стихией. Да, в Ситтарасе дураков и слабаков не держат. Спасибо архимагу Иллиндилу за заклятие грозы третьей степени!

Кое-кто из хаотических магов пустил в меня ледяной глыбой, но она расплавилась, только соприкоснувшись со щитом молний.

Через три минуты всех хаотических магов перебили, а потери среди магов академии и Сумеречных Клинков оказались нулевыми. Если конечно не считать этронаха, которого хаотические маги всё-таки смогли расколдовать. И башен самой академии, изрядно подразрушенных магической битвой.

Я сделал пас руками в направлении неба, и гроза прекратилась, а клубящиеся тучи превратились в облака, а потом и вовсе рассеялись.

— Да здравствует наш спаситель-аргомант! — выкрикнул Балиор. — Апион, я знал, что ты — способный студент, но никак не мог догадаться, что твои силы настолько велики!

— Ты льстишь мне, архимаг Балиор.

— Нет, Апион! Это — даже не уровень мастера магии. Это — аспирантура!

— Что ты хочешь сказать, архимаг?!

— Тебе нет смысла оставаться студентом. Ты — настоящий специалист в области аргомантии, не нуждающийся более в обучении.

— Что?!

— Разумеется, если ты хочешь обрести статус архимага, мы будем рады видеть тебя в аспирантуре. Но набор туда состоится лишь летом, так что пока можешь быть свободным. И держи амулет мастера магии, — ректор засунул руку в бездонный карман своей мантии, а затем протянул мне медальон с выгравированными двумя молниями. — Теперь ты — дипломированный аргомант. Многие здания академии лежат в руинах, но не пройдёт и месяца, как мы их восстановим! И держи новую палочку.

— Благодарю, господин ректор, но палочка мне больше не нужна. Я сам могу сфокусировать любое заклятие.

— Болотные черти! — услышал я голос своего учителя по специальности. — Даже у меня никогда не получалось так быстро организовать такую мощную грозу! Эти молнии бьют точно по врагам, огнешар мне в глотку! Ты превзошёл даже меня — и воистину достиг вершин аргомантии! Клянусь Перуном!

— Благодарю, господин ректор! Благодарю, учитель!

Внезапно во двор академии вбежала запыхавшаяся Снежана:

— Здравствуй, отец!!!

— Снежана! Девочка моя! Я так рад, что ты жива! Я был сильно опечален, когда ты исчезла накануне собственной свадьбы. И оказался в шоке, когда получил сообщение от Земидара, чтобы приходил в академию, иначе тебя убьют. Было ясно, что злобный некромант пытается заманить меня в ловушку.

После того, как я вызвал из храма Сумеречных Клинков Даромира, он сказал, что ты — студентка магической академии, и что Апион тебя охраняет. Я сильно недоволен твоим поведением, но, поскольку ты выжила после всех этих злоключений, я тебя прощаю.

— Полагаю, я должна собирать вещи и ехать к своему жениху Тиверлею?

— Нет, Снежана — отныне я дарую тебе свободу. Ты сама можешь выбрать, за какого князя или дворянина выйти замуж.

— Я хочу выйти замуж за моего охранителя, аргоманта Апиона!

Я разинул рот от этой фразы, но, слегка собравшись с мыслями, вспомнил высказывание отца, что надо завязывать с беспорядочными связями — и заводить семью.

— Я согласен, — тогда я не нашелся, что сказать поумнее.

— Но, Снежана, — промолвил князь Драгомир. — Ты — княжна, а Апион — сын ремесленника с Севера. Он тебе не пара.

— Отец, на самом деле, Апион — высокорождённый маг не из нашего мира.

— Всё равно — он не является эламским аристократом, — парировал князь. — Хотя — это можно исправить. Апион, ты верно служил мне и Солнцеградскому княжеству. Ты исправно охранял мою дочь — и спас её. Также ты спас и всех студентов и преподавателей академии. Не говоря уже о том, что ты второй раз спас меня. Во второй раз я — твой должник. Твоя преданность княжеству безгранична. И ты — аргомант, мастер магии. Достойный получить почётноё звание в своём ордене. Самое высокое изо всех званий среди боевых магов.

Преклони правое колено, Апион Грант, — сказал Драгомир. Я последовал этому приказу. Драгомир достал из ножен свой меч и коснулся им сначала до моего правого плеча, потом левого, а затем — снова правого.

— Отныне ты — аристократ, Апион Грант. Присуждаю тебе новое звание — Рыцарь Грома и Молнии.

— Благодарю, государь.

— Это ещё не всё, рыцарь! Когда ты станешь мужем моей дочери, ты будешь для меня как сын — мне всегда хотелось иметь сына. После моей смерти именно ты станешь новым князем Солнцеграда.

Конец первой части.

Часть вторая

Глава 11

Путь на Восток.

У нас со Снежаной прошёл медовый месяц. Мы почти не вылезали из своей башни. Конечно, Снежана иногда выходила на сдачу экзаменов, а я в дневные часы тратил много времени на подтягивание своей соученицы — а теперь и жены — по многим предметам, в том числе и по специальности. Снежана сдавала экзамены на отлично — но не так впечатляла комиссию, как я в своё время.

После сессии незаметно подкрались и Рождество Азариэлево, а за ним — новый, тысяча сто тридцать шестой год. Конечно, в академии магов, главном оплоте язычества, Рождество не праздновали, но на Новый Год гуляли вовсю.

Но нам со Снежаной было не до праздников — мы оказались поглощены друг другом. В общем, сам Новый Год мало отличался от подобного праздника в Гиперборее, моей родной стране — и с возрастом любимые праздники детства мне поднадоели. Во время медового месяца я даже забыл про собственный двадцать четвёртый день рождения. Даже не забыл — просто поначалу не осознал, что должен теперь справлять его в декабре — я покинул родной мир в двадцать три с половиной года осенью — и переместился в Элам, где наступило лето.

Академия сильно пропиталась духом праздника; помимо предвкушения Нового Года студенты буквально сходили с ума: с ненавистной сессией было покончено, а восстановленные башни академии вновь радостно сияли под золотистыми лучами декабрьского солнца. Многие студенты вновь ударились во вселенские пьянки. Впрочем, отдельные преподаватели от них не отставали. В неделю перед Новым Годом, называемую у последователей Азариэля святками, можно было часто увидеть Громобоя, выходящего из кабака "Весёлый Лось" со словами:

— Новый Год к нам мчится! Скоро пивом примемся лечиться!

Хотя я и бросил пить, пару раз я составлял преподавателю по специальности компанию в кабаке. Эх, Элам, грубый мир — зато очень интересный, — подумал я, сидя за одной стойкой с Громобоем. — Где это ещё видано, чтобы студенты с преподавателями на равных сидели в кабаке и рассказывали матерные анекдоты! Впрочем, я уже не студент — никак не могу привыкнуть к этой мысли.

— Апион! — сказал Громобой, наливая себе следующую кружку красного вина. — А ты в армии был?

Я, налив себе кваса вместо пива, посмотрел на учителя. Громобой одним залпом осушил кружку — правда, чуть ли не треть вина стекла мимо по его взлохмаченной бороде.

— Нет, учитель. Но я был рыцарем в ордене Утренней Звезды.

— Едрить-колотить! — крикнул Громобой, стукнув со всего размаху опустошённой кружкой о питейную стойку. — Что это за орден такой?

Вот ты и снова проболтался, профессиональный шпион, — мысленно сказал себе я. Ладно, Громобою доверять можно, пускай знает обо мне правду.

— Я — иномирянин, учитель.

— Едрёна-зелёна! — широко раскрыл глаза Громобой.

— Я родился и вырос в мире Эрта. С детства я был вором — а с шестнадцати лет сидел в тюрьме. После того, как я оставил воровство, мой друг Ларратос Мельд принял меня в орден рыцарей Утренней Звезды, специализирующийся на Первозданной Магии, которой очень мало в моём родном мире, а также на боевых искусствах Востока. В моём родном мире восточные техники фехтования — самые сильные, особенно для бездоспешного боя.

— Ого! — боевой маг продолжал смотреть на меня с нескрываемым изумлением. — А как ты попал в наш мир, Апион?

— Переместился, скрываясь от демонических воинов в Тени Абсолюта. Меня выдавило в Межреальность. Пришлось искать пригодный для обитания мир. И мне повезло, что я вышел в Элам, имеющий так много общего с моей родиной.

— И тебе повезло, что ты попал в нашу академию, едрён батон! — слегка успокоившись, Громобой вернулся к привычным выражениям.

— И повезло с тестем — не каждому доводится стать зятем князя.

— И с тёщей повезло! Уже давно как в могиле, едрить её коромыслом!

В разговоре возникла пауза: я смущённо замолчал.

— А ты был в армии, учитель? — через некоторое время я нарушил тишину.

— Конечно! Даже два раза! Я — потомственный военный!

— Два раза, учитель?

— Апион, не называй больше меня учителем, едрён батон! Ты — боевой маг, такой же, как и я — зови меня по имени. Первый раз я служил простым солдатом — с восемнадцати до двадцати лет. После армии я пошёл в академию. Закончив её, я пошёл на пять лет служить офицером — боевым магом во флоте. После армии я два года странствовал по миру, а затем решил осесть в родной академии.

— Ты странствовал по миру, учи... Громобой? Что же интересного ты увидел?

— Да так, ничего особенного, — боевой маг, отведя глаза в кружку, сделал ещё один мощный глоток. Было ясно, что он увиливает от ответа. — Слушай, Апион! Может, ты станешь преподавателем? — спросил Громобой. — Аргомант из тебя очень толковый, и думаю, мы сработаемся.

— Благодарю за приглашение, Громобой, но не думаю, что задержусь в академии надолго. У меня есть собственная миссия, которую я поклялся выполнить: я должен убить Зорана.

— Мать твою за ногу! Ты меня пугаешь, Апион!

— Я происхожу из расы Истинных Магов, как и сам Зоран — и поэтому я способен с ним справиться. Буду способен, — поправил я, поймав взгляд бывшего учителя. — После того, как мой отец во сне передаст мне необходимые знания, — но Громобой смотрел на меня ещё более удивлённо.

— А... — боевой маг задумался, что сказать. — Что же ты собираешься делать сейчас?

— Служители Зорана уже атаковали академию. Мы не можем дожидаться, пока они объявят войну всей Мойрении: чтобы предотвратить атаку, нам надо первыми напасть на Айрос. Я должен поговорить с князем насчёт войны — и насчёт союзников, которых мы можем найти.

* * *

Мы со Снежаной миновали охрану главных врат замка, прошли внутренний двор, а затем, войдя во внутренний замок, миновали холл, где на стенах висели древние мойренские мечи и восточные ковры: как кедмийские, так и гэнни-джунские. Мы двинулись по ковровой дорожке к трону князя.

Оглядывая вытянутый тронный зал ставшего родным княжеского замка, я вспомнил собственную свадьбу: месяц назад там собрались почти все дворяне Солнцеграда и большинство магов из академии. Из столов, стоявших в обеденном зале, мы тогда составили огромный стол на сто двадцать персон, который было негде разместить кроме как в тронном зале. Нас обвенчал высший архимаг Огнезар, высший жрец Огня в Солнцеграде, заведующий кафедрой огненной магии на стихийном факультете. Из дворян пришли почти все, вне зависимости от вероисповедания: аристократии Солнцеграда никогда не была свойственна излишняя религиозность или нетерпимость, на чём сказывались светские традиции, привезённые моряками из акнийского города Рэдрига. Не пришёл только особо религиозный азариэлец герцог Велигор и его супруга Адалина.

Во главе стола на свадьбе сидел сам князь Драгомир, чей резной тисовый трон мы с Громобоем дотащили до центра зала. Напротив же, в другой главе стола сидели мы со Снежаной.

На шестом часу свадьбы Громобой, сильно напившись, начал петь непристойные песни и танцевать на столе. На песни никто внимания не обратил, как и на то, что Громобой своими сапогами из кожи дракона затоптал зелёные шёлковые ткани, привезённые из Кедмии, потому что он был слишком ценным преподавателем. Но вот после того, как князь испугался, что под девятипудовым аргомантом провалится стол, он приказал троим агентам Сумеречных Клинков спустить его на пол. С дубовым столом ничего не случилось, но Громобой, до этого ведший себя относительно мирно, начал отбиваться от агентов — пока что кулаками, без магии. И держался вполне уверенно. Ректор Балиор кинул в моего бывшего учителя усыпляющий клатхический заряд; здоровяк Громобой оказался слишком крепким, чтобы свалиться от заклятия, которое сразу вырубало даже быка или медведя. И он, не соображая, что делает, успел кинуть в ректора шаровую молнию. Балиор, вместо того, чтобы силой воли погасить магический снаряд, рефлекторно отразил его. Шаровая молния полетела в золотой канделябр, стоящий в углу: тот упал, свечи загорелись, и подожгли висящий на стене кедмийский ковёр, где был изображён кедмийский храм с тремя минаретами, а шаровая молния полетела к портрету Годимира, покойного отца Драгомира. По счастью, портреты оказались зачарованны, огонь им не грозил. Балиор взмахнул рукой, и с неё слетела толстенная струя воды, потушившая ковёр. А через пять секунд Громобой всё-таки потерял сознание.

— Эй, Апион, о чём это ты задумался? — прервала мои воспоминания Снежана, и я вернулся к реальности. Мы стояли перед князем Драгомиром, сидевшим на своём тисовом троне. По бокам князя стояли два стражника из Сумеречных Клинков.

— Будь славен, великий князь Драгомир, — поклонился я. Вслед за мной поклонилась отцу и Снежана.

— Не нужно формальностей, Апион. Можешь называть меня отче. Что привело тебя в мой дворец?

— У меня дело государственной важности, вели... отче.

— Охрана, оставьте нас! — приказал Драгомир. Агенты Сумеречных Клинков покинули тронный зал и направились наверх, в помещение стражи.

— Снежана уже говорила, что я — высокорождённый маг, отче, — сказал я, — представитель расы Истинных Магов, о которой тебе должно быть известно, ибо к ней принадлежал Велизар, первый царь Мойрении. Только я один могу справиться с Зораном, чьи приспешники уже атаковали академию.

— Что?! Только ты?! О, Боги! — когда князь волновался, в его речи проскальзывали языческие выражения, хотя он и крестился. — От тебя зависит судьба нашей страны! И всего мира! Также я уверен, что если ты пойдёшь, ничто не может удержать мою дочь, чтобы она не двинулась вслед за тобой! И ты подвергнешь опасности её жизнь. Неужели нельзя найти в нашем мире других Истинных Магов?

— Не знаю. Среди жителей Элама могут встречаться люди, рождённые местными женщинами от Истинных Магов, но искать их по всей стране — всё равно, что иголку в стоге сена. Похоже, после поражения архимага Иллиндила Гранта, моего родного отца, от руки Зорана, Совет Двенадцати — правящая организация Истинных Магов — решил, что победа над Богом Хаоса — гиблое дело.

— Почему же, Апион?! Я чувствую, что ты что-то скрываешь.

— Хорошо, отче. Я скажу правду. Зоран черпает хаотическую силу из сердца Гашмана, падшего титана. А сердце он защитил магией крови: зачаровал его на самого себя. Но не только сам Зоран способен снять защитные чары, это может, в ком течёт кровь его рода. А я — его двоюродный правнук, последний из рода Грантов. Если я не справлюсь с Зораном, его не одолеет никто.

— Тогда чем же я могу помочь тебе?

— Я хочу, отче, чтобы Мойрения объявила войну Айросу до того, как служители Хаоса первыми нападут на нас. Война привлечёт к себе всё внимание Зорана — и в это время я постараюсь незаметно пробраться в Эльтон — и уничтожить сердце Гашмана.

— Я не уверен, что цель оправдывает средства. Наши воины могут пасть на поле брани вместе с тобой. Есть ли у тебя конкретный план?

— После объявления войны я поплыву на запад вместе с нашими солдатами. Затем я незаметно подкрадусь на один из вражеских кораблей, уплывающих на родину. Питание себе обеспечу сам, буду наблюдать за солдатами Айроса — и изучу их язык, то есть айросский диалект акнийского языка. Нашей расе свойственны феноменальные лингвистическими способностями.

После этого я украду у одного из солдат доспехи — и под видом городского стражника доберусь до столицы. В случае чего, я обладаю способностями гипнотизёра. Затем я вырублю одного из магов Хаоса — и, приняв внешность, похожую на его облик, пройду во дворец Зорана. Сердце Гашмана должно находиться в Святая Святых — под многочисленными замками. Но меня они не остановят. Пробравшись в Святая Святых, я уничтожу сердце Гашмана — и Зоран потеряет свои божественные силы.

— План кажется неплохим, Апион, хотя надо продумать его поподробнее. Я же смогу объявить войну Айросу, лишь тогда, когда мы можем собрать достаточное количество союзников. Союзниками могут выступить другие мойренские княжества и кочевники Гэнни-Джуна, с которыми у нас ранее было единое государство.

Княжества Мойрении, если это потребуется, без лишних вопросов станут под одними знамёнами с Солнцеградом: именно наш город когда-то был столицей единого царства, и Мойрения до сих пор едина, когда идёт речь о войне с общим врагом. Я сегодня же направлю в столицы княжеств послов. Но восточные кочевники, после того как обрели независимость, постараются не вмешиваться в войны Мойрении, если они не затронут сам Гэнни-Джун. Надо убедить кочевников, что война может коснуться их.

— Ты не уверен в своих дипломатах?

— Нужен посланник, обладающий особым даром убеждения. И я думаю, для этого сгодишься ты.

— Я?!

— Ты — Истинный Маг. Про представителей вашей расы ходят легенды, как о хороших дипломатах с фантастическим даром убеждения, способных применить меч и магию там, где не подействуют слова.

— Это значит, что я должен собираться на Восток?

— Да. Я выпишу тебе дипломатические полномочия.

— Ура! Мы едем в Гэнни-Джун! — радостно закричала Снежана и пустилась в пляс.

— Нет, Снежана, — строго ответил Драгомир. — Я не разрешаю тебе ехать в Гэнни-Джун. По пути вам могут встретиться опасные животные, чудовища и разбойники. Ты слишком слаба, чтобы защитить себя!

— Отец, ты меня знаешь! Если не хочешь меня отпустить, я сбегу сама! Я — не простая княжна, а будущий боевой маг!

— Вот именно, что будущий, — нахмурил брови князь. — Пока ты слишком слаба, и если хочешь стать настоящим боевым магом, возвращайся обратно в академию! А может, мне стоит-таки выслать тебя к Тиверлею? Для него, верного Азариэлю, брак, заключённый языческими жрецами не имеет силы.

— Апион защитит меня от опасностей, подстерегающих в пути, — ответила Снежана. — Пускай я сама ещё слаба, у меня есть сильный охранник — и учитель.

— После того, как Апион стал твоим мужем, он больше не должен тебя охранять. В академии сейчас и так много охранников.

— Послушай отца, Снежана, — произнёс я, и княжна увидела в моих глазах странный блеск. — Я не хочу, чтобы мы с твоим отцом всерьёз рассорились. А в академии, чья охрана многократно возросла за последний месяц, тебе будет куда безопаснее, чем по пути в Гэнни-Джун.

— Я согласна, — ответила моя жена.

— Отлично, — хитро улыбнулся князь, догадавшись, какую именно методику я применил. — Снежана, возвращайся в академию. А я пока найду подходящую карету для Апиона.

— Я провожу Снежану в академию, — сказал я. — К тому же, я должен попрощаться со своими друзьями.

* * *

Почти вся академия собралась на центральной площади, на той самой, где ещё месяц назад я досрочно сдавал экзамены на Младшего Мага. Среди присутствовавших я заметил и странно улыбающуюся библиотекаршу Алисию.

— Увидимся, Апион! — улыбаясь, произнёс ректор Балиор. — Мы все ждём твоего возвращения. Без тебя наша академия — и не академия вовсе. Мы ждём, когда ты пойдёшь в аспирантуру. Если хочешь стать у нас преподавателем, только скажи.

— Апион, ученик мой, — эти слова произнёс архимаг Артемий. На этот раз аристократичный маг разговаривал со мной как с равным себе. — Ты — великий аргомант, но можешь стать и не менее великим теоретиком магии. Я буду рад, если ты решишь продолжить свои навыки грозового мага — но ещё больше я обрадуюсь, если ты пойдёшь в аспирантуру ко мне — и займёшься изучением надмировых структур.

— Я благодарен тебе, профессор Артемий, — поклонился я. — Но я вообще не уверен, что пойду в аспирантуру. Поскольку чувствую, что судьба может завести меня далеко отсюда.

— Удачи тебе, Апион, — произнёс Красномир. — Ты был моим лучшим другом в Академии. Может быть, и я стану великим боевым магом.

— Я не считаю себя великим, — улыбнулся я. — По крайней мере, пока. Бывай, Красномир. И ты бывай, Громобой, — обратился я к преподавателю по специальности. — Ты был мне не только учителем, но и другом, и старшим братом. Именно благодаря тебе я стал тем, кем являюсь сейчас. И мне будет скучно без тебя в землях Гэнни-Джуна. Хотя... ты не против поехать со мной?

— Не против, огнешар мне в глотку! — произнёс Громобой. — Клянусь Перуном, мне не будет скучно! Потому что я еду с тобой!

По площади прошла волна изумлённых возгласов.

— Давненько я не странствовал по миру! — продолжал Громобой. — Пора бы и отдохнуть немного от преподавательской работы, которой я занимался пять лет! Ибо изначальное предназначение боевого мага — странствовать по миру и сражаться со злом, а уж затем — передавать свои знания последующим поколениям! Уже три дня, как я решил, что пойду с тобой, Апион!

— Но, учитель! Кто же будет преподавать аргомантию?

— Мы уже всё решили! — ответил Громобой. — Алисия!

— Я давно хотела получить преподавательский пост, — ответила рыжеволосая девушка. — И мы с Громобоем договорились, что он передаст этот пост мне, после того, как пойдёт сопровождать тебя в Гэнни-Джун. Прощай, Апион!

— Счастливой работы, Алисия, — крикнул я и помахал новой преподавательнице рукой. В ответ Алисия послала мне воздушный поцелуй. Я резко направил свой взгляд на Снежану, но к счастью она не заметила прощального жеста Алисии, иначе скандала было бы не избежать.

— Апион, это ещё не все перемены в преподавательском составе, — площадь вновь озарил умиротворённый баритон ректора Балиора.

— Неужели нашли нового преподавателя нечистологии? — изумился я.

— Именно, — Эти слова принадлежали Владане. — Новым нечистологом стала я. — Алхимия и нечистология — во многом смежные области, потому что нечистология изучает в том числе и травы и камни, позволяющие справиться с магическими существами. Поэтому любой нечистолог должен быть алхимиком, как им и был Земидар. Вот меня и выбрали.

— Постойте... — произнёс я. — А кто же тогда будет преподавать алхимию?

— А на должность алхимика я назначил нового преподавателя, — улыбнулся Балиор. — Апион, я думаю, вы с ним знакомы! А остальным лучше не видеть его лица, поскольку некоторых это зрелище может шокировать.

При этих словах открылась нижняя дверь ближайшей из башен, и оттуда неспешно с достоинством вышла огромная фигура в чёрной мантии. На голове этой фигуры величественно сидела золотая маска, ярко блестя под лучами январского солнца. На поясе у существа в чёрной мантии я заметил огромную шипастую булаву. Конечно же, я знал того, кто вышел из башни. Но остальным эта личность оказалась незнакома — и все уставились на носителя чёрной робы с не меньшим подозрением, чем на Земидара. Но большинство побоялось подходить близко к странному и страшному существу.

-А ты кто такой, огнешар мне в глотку?! — крикнул на незнакомца Громобой. Чужак промолчал. Аргомант молча и агрессивно посмотрел в красные глаза фигуры, проглядывающие за маской. Носитель чёрной робы не произнёс ни слова. Громобой и чужак подошли поближе друг к другу, и все увидели, как их фигуры между собой похожи — они были одинаковыми по ширине плеч и росту.

Никто из них не желал первым нарушить молчание. Но я явственно ощущал, что в обоих закипает гнев. Я одним прыжком одолел расстояние в пять метров и приземлился между ними:

— Эй, вы оба, успокойтесь! Я не хочу новых кровопролитий на территории нашей академии!

— Незнакомец, почему ты ходишь в маске, словно вор?! — выкрикнул Громобой. — Не думаю, что ты — друг нашей академии, чёрт тебя забери!

— Уже забирал! — ответил незнакомец с лёгким акцентом. — Что же, хочешь увидеть моё лицо — нате! Только не вздумай сразу в слезах бежать к мамочке! — незнакомец взмахнул возле своего лица рукой, и маска с шипением растворилась в воздухе. Само же лицо оказалось зелёным.

— Орк?! Говорящий по-мойренски орк, едрить твою мать! — выругался Громобой, от возбуждения забыв, что на него смотрит много людей. — Или ты просто человек, по чьему лицу очевидно, что мне пора бросать пить?!

— Мать мою не трогай, хотя она была далеко не святой. Я действительно орк, но бросить пить тебе бы не помешало!

Разве есть в уставе Академии пункт, запрещающий принимать орков на должность преподавателя? — чужак строго оглядел всех присутствующих. — Нас, орков, считают низшими существами — потому что мы не говорим на мойренском языке.

Но Апион помог мне встать на ноги в чужой стране и обучил местному языку, за что я ему сильно благодарен.

— Могу ли я узнать твоё имя? — спросил у орка Громобой, уже не так гневно.

— Я — Ирвэн, мастер алхимии, магии призыва и ближнего боя. Я уже имел честь разговаривать с господином Балиором, и он, ознакомившись с моими алхимическими навыками, убедился, что лучшего преподавателя по алхимии не найти во всей Мойрении.

— Я рад, что ты нашёл своё место в этой стране, Ирвэн, — ответил я. — Мне бы очень хотелось, чтобы ты пошёл с нами, но, насколько тебя знаю, ты не бросишь только что полученный пост. Так что я желаю тебе хорошо прижиться в коллективе академии, Ирвэн.

— И тебе хорошего путешествия, друг Апион, — ответил алхимик.

— Прощай, любимый! — поцеловала меня Снежана.

— Я скоро вернусь, дорогая! — я обнял свою жену.

— Всем счастливо оставаться! — радостно крикнул Громобой. — Дорога ждёт! Но я надеюсь, профессор Балиор, что ты не ошибся с выбором нового алхимика, как уже было с Земидаром!

— А может быть, ты ошибся, с выбором профессии, Громобой? — ехидно спросил у аргоманта Ирвэн. — Думаю, тебе стоило пойти на рынок торговать пряниками!

— Это, мать твою за ногу, лучшее занятие, чем учить студентов варить палёный самогон!

Я, глядя за этими словесными баталиями, убедился, что две родственные души нашли друг друга.

* * *

После того, как со сборами было покончено, мы с Громобоем ехали на карете на восток, к землям Гэнни-Джуна, а если быть точнее — то в Джум-балл, столицу гэнни-джунского ханства. Карета, расписанная гэнни-джунскими орнаментами, запряжённая тройкой рыжих степных рысаков, ехала по дорогам зимней Мойрении. Невысокие, но крепкие лошади кочевников, привыкшие к невыносимым степным условиям, дрожали на мойренском холоде как заяц при виде волка. Но извозчик, явно принадлежащий к расе гэнни-джунцев, сидел совершенно спокойно. На нём красовалась соболиная шуба, а под ней мой меткий глаз обнаружил мойренский красный кафтан, который, как правило, носили богатые купцы и ремесленники. Очевидно, этот человек только подрабатывал извозчиком, а также он немало прожил в Мойрении, раз привык к морозам. Приглядевшись к его груди, я заметил медальон с восьмиугольником, изображающим солнце — гармонично переплетённые ромб и квадрат. Служитель Хорса. Маг Огня, выпускник академии. Судя по лицу, гэнни-джунец недавно разменял четвёртый десяток, а значит, закончил академию около десяти лет назад.

Несмотря на январь и холодный по местным меркам воздух, над княжеством ярко светило солнце, игриво отражаясь в лежащем снегу. Мне, выросшему на Севере, десятиградусный мороз не доставлял никаких неудобств, но Громобой от него сильно матерился. Чтобы согреться, он приступил к активному употреблению белого вина, запасы которого в карете насчитывали три ящика. Он предложил и мне, но я отказался.

— Ядрёное винище, — с похвалой произнёс Громобой после того, как, выражаясь его языком, "раздавил" третью бутылку. — Я, кажется, догадываюсь, как гэнни-джунцы приобрели свой облик, — Спились они, мать их! От злоупотребления алкоголем их лица и стали жёлтыми, а глаза — окосели! Чувствую, к тому моменту, как мы доедем к Джум-Баллу, нас уже нельзя будет отличить от местных аборигенов!

— Эй, там, поосторожнее со своими высказываниями! — крикнул с козел извозчик. — Я всё-таки боевой маг.

— Приношу извинения за поведение моего боевого товарища, — голосом сказал я. — Он просто пошутил.

Насколько я знал своего бывшего учителя, тот не принадлежал к людям, заявляющим, что больше всего ненавидят расизм и чужаков — но вот шутки у Громобоя иногда бывали злые. Особенно после третьей бутылки.

— Ладно, с кем не бывает, — ответил гэнни-джунец.

— А ты хочешь со мной выпить? — спросил Громобой.

— Нет, нет, я не пью.

— Могу ли я полюбопытствовать, каково твоё имя? — спросил я.

— Джумаш.

— Я — Апион, а это — мой учитель Громобой. Мы — аргоманты.

— Вижу.

Я пересел на козлы к Джумашу.

— Скажи, Джумаш, почему так много ваших учится в мойренской академии? Неужели у вас своей нет? Откуда же тогда в Гэнни-Джуне берутся маги?

— Нет в Гэнни-Джуне академии. Да и магов тоже нет. У нас одни шаманы. Я сам чуть не стал одним из них — и не по ярому желанию, а по праву рождения. Но силы, которыми с шаманами делятся духи, действуют слишком медленно и неэффективно. Поэтому многие гэнни-джунцы решают стать магами и едут в Солнцеград. В нашем мире есть только три магических академии — одна у вас, в Мойрении...

— А вторая — в Грэндоре, самом крупном городе Акнии, — подхватил фразу Громобой. — А третья — в кедмийских землях, в городе Бейт-Хазак. Если конечно, не считать магическими академиями Высший Храм Хаоса в Эльтоне, Высшую Школу Инквизиции в городе Марит в Илунии — и Храм Единого Бога в городе Бейт-Кадиш — опять же, в кедмийских землях.

— А почему нет академии в Илунии? — изумился я. — Неужели магия там находится под запретом?

— Эта страна — оплот Азариэльства, — ответил Громобой. — Магов там сжигают на кострах.

— Высшая Школа Инквизиции готовит элитных церковных кадров, проповедующих свою религию в иных землях и искореняющих среди уже обращённых инакомыслие, — сказал Джумаш. — Азариэльцы со всего света съезжаются в Марит, чтобы вернуться на родину в рясе инквизитора — и установить или укрепить дома веру в Искупителя — и в конечном счету объединить весь мир под железной пятой Папы Маритского, главы Церкви.

К счастью, цепкая лапа Инквизиции не добралась ещё до нашей родины, потому что Папа Маритский считает нас Богом проклятым народом.

— Я не понимаю, — спросил я. — За что Бог — или боги могли проклясть ваш народ, и в чём это выражается?

— Вопрос немного бестактный, — насупился Джумаш.

— Прошу прощения.

— Ну так и быть, я отвечу на него. Когда-то мы были точно такими же людьми, как и вы, только желтолицыми и узкоглазыми.

Но поступок Бахар-Хана, объявившего себя богом, оскорбил истинных богов — и те прокляли Бахара — и весь наш народ. Вот мы и приняли такой облик, — извозчик показал на знак солнечного диска на лбу. — И ничего, живём.

— Я так и не понял, Джумаш, что у вас на лбу? Это татуировка? Родимое пятно?

— Ни то, ни другое. Это Божественное Клеймо. Метка, знак, говорящая о нашем проклятии. По этой причине гэнни-джунцы почти не вступают в смешанные браки: их потомки, не важно, по отцу, или по матери, наследуют Божественное Клеймо и всё, что ему сопутствует. Мало кто согласится, чтобы его дети были навечно прокляты.

— Что это сопутствует Божественному Клейму?

— Мне... — замялся Джумаш. — Мне не хочется говорить на эту тему.

По глазам извозчика я понял, что тема проклятия болезненна для него и задал следующий вопрос:

— И что было дальше с Бахар-Ханом?

— Да... Бахар-Хан... В результате переворота он был убит. Хаосом, что воцарился в наших землях, воспользовались кедмийцы с юга — и завоевали нас. Через три века Бареш, по легенде являющийся сыном небожителя, объединил кочевые племена — и изгнал чужеземцев из Гэнни-Джуна. Его стали величать Бареш-Хан. В ходе войны с Мойренией, произошедшей шесть веков назад, Бареш погиб. Но наши шаманы предсказали его возвращение.

— Реинкарнацию? — спросил я.

— Именно. Звёзды предрекли шаманам, что в самый тяжёлый час Бареш-Хан вернётся, прогонит чужеземцев из Гэнни-Джуна и снимет проклятие с нашего народа.

— И ты веришь в эту чушь, Джумаш?

— Да! — гневно ответил мне гэнни-джунец. — Думаешь, учёба в вашей академии вытравила из меня наши традиции?! Вера наших предков — далеко не предрассудки! Вскоре враги покинут Гэнни-Джун, и проклятие будет снято с нашего народа!

— Какие ещё чужеземцы? Власть Мойрении над вашей страной пала сто лет назад!

— Номинально, Апион. В Гэнни-Джуне остался мойренский язык, многие мойренские обычаи, ваша система торговли и правления. И много ваших купцов, воинов и магов. Но на это лично я не жалуюсь. В Гэнни-Джун начали сходиться маги Хаоса.

— И что же они там искали? — изумился Апион.

— Я не знаю, — ответил Джумаш. — Но я уверен: Бареш-Хан вернётся и прогонит их!

* * *

Карета продвигалась всё дальше на восток. Через два дня после того, как равнинные пейзажи временно сменили горные, мы пересекли Вукоту, вторую по значению реку Мойрении после Бажены. Воды этой мирной равнинной реки не казались морской гладью, как почти бескрайняя Бажена, но всё равно, Вукота была широководной рекой, а в полусотне вёрст к югу, в устье Вукоты согласно карте, располагался город Пальмоград, столица княжества. На берегах величавой незамерзающей реки росли банановые и финиковые пальмы — несмотря на то, что Пальмоград находился ненамного южнее Солнцеграда, климат здесь оказался потеплее: ощущалось влияние тёплых течений, затёкших в Синее Море из Гэнни-Джунского. Слабый морозец подбодрял нас: царила температура чуть пониже нуля, берега реки и пальмы стояли, покрытые мокрым снегом. Мне ещё не доводилось увидеть заснеженные субтропические леса, но Джумаш прояснил, что зима для Гэнни-Джуна — явление редкое, но не диковинное, особенно на востоке страны. А уж в чумах на севере вообще живут малочисленные племена оленеводов и охотников за тюленями — сказываются холодные течения Моря Спокойствия.

Постепенно заснеженные пальмовые леса сменялись бамбуковыми рощами, а вскоре появились безграничные степи, в которых уже не стоял мороз. Снег больше не шёл, уступив место дождю. Вместо него степные рысаки ступали по слякоти. И без того ухабистая дорога перешла в полностью непроходимое состояние — но лошади, на которых я наложил заклятие всепроходимости, скакали по разухабистым дорогам мойренской глубинки не хуже, чем по деревянным мостовым Солнцеграда.

При дальнейшем продвижении на восток зачахшие мойренские кустарники уступили место вечнозелёным колючкам Гэнни-Джуна. Джумаш не был на родине уже около полугода — и он заверял, что гэнни-джунская степь летом — невероятно красивое зрелище, и что мы с Громобоем потеряем полжизни, если её не увидим. Вскоре простая равнинная степь сменилась плато, горной степью.

Я убедился, что князь Драгомир оказался прав: путь в Гэнни-Джун действительно очень опасен. На карету чуть ли не десять раз на дню нападали хищники. Иногда попадались степные волки или ящеры, но чаще всего это были гэнни-джунские кондоры, самый маленький из которых мог схватить своими лапищами человека, а самый крупный — и целую карету. Мы по очереди отбивались магией от надоедливых хищных птиц, которые пытались напасть, при этом издавая ужасные крики.

— Уиииу! — взвизгнула громадная серая птица с орлиным клювом и куриными лапками, ринувшись на карету. Но тут же кондор столкнулся с фиолетовой молнией, и траектория его полёта резко сменилась на вертикальное падение, после чего я подхватил хищника клатхическими силами.

— Красиво зажарилась, — мечтательно произнёс я. — Учитель, почему же мы не додумались до использования этих тварей в пищу? Уж эти птички-то будут получше нашего сухого пайка!

— И неплохая закуска, мать их! — подтвердил Громобой. — Раньше плохо жарились, вот мы и не додумались.

* * *

Через три дня к карете слетелась целая стая кондоров — в ней насчитывалось птиц пятнадцать. Сгруппировавшись, половина хищных птиц закружила на высоте пяти саженей от кареты, другая же половина ринулась вниз.

— Куда нам так много мяса?! — изумлённо крикнул Громобой.

— Другие хищники сожрут, — ответил Джумаш. — Чем ближе Гэнни-Джун, тем больше кондоров! Придётся нам объединить силы!

Карета остановилась. Мы с Громобоем выскочили из неё, обнаружив, что гэнни-джунец уже кидает в огромных голодных тварей огнешары и пламенные стрелы. Мы взмахнули руками — и с них с треском слетели разветвлённые лиловые молнии. Как будто диковинный кустарник, состоящий полностью из молний, мгновенно вырос над дорогой. Десяток кондоров замертво свалился. В воздухе чётко ощутился знакомый мне с детства запах куры-гриль.

Но в воздухе оставалось ещё несколько злобных кондоров. Один из хищников подлетел близко к карете, и, воспользовавшись тем, что мы отвлеклись на стаю, прокусил вожжи и взлетел с лошадью в лапах.

— Ах ты, гад! — Войдя в состояние аффекта, крикнул Джумаш, и, не осознавая, что творит, выхватил палочку и произнёс заклинание, после чего по воздуху стремительно пронёсся огромный сгусток огня в форме листа.

— Нет! — одновременно крикнули мы с Громобоем, но оказалось, что слишком поздно. Поскольку, подлетев к кондору, лист пламени обернулся вокруг него и поглотил хищника вместе с пленённой лошадью. В воздухе запахло не только курятиной, но и кониной. Хищник вместе с добычей замертво рухнул на землю.

— О, боги! — вознеся руки к небесам, воскликнул кочевник! — Что я наделал?! Я сам убил свою лошадь! Как же мы поедем дальше?!

Наш отряд с небывалой яростью принялся извергать шаровые молнии и огнешары на хищников, как вдруг до меня кое-что дошло. Я задумался, а потом произнёс:

— Учитель, а почему простые молнии сразу испепеляют птиц, а шаровые — иногда отскакивают.

— Так ведь многие магические животные обладают частичным иммунитетом к колдовским сферам! — яростно ответил Громобой, кидая в очередного грифона обычную молнию.

— Магические животные! — радостно воскликнул я. — Попросту, нечисть! Подожди с боевым колдовством, учитель! И ты, Джумаш! Я догадался, как нам побыстрее добраться до Гэнни-Джуна.

* * *

Ехавшая по плато повозка столкнулась с пограничным пунктом. Карету окружила троица желтолицых солдат в кольчугах. Таможня.

— Вот мы и дома, — улыбаясь, произнёс Джумаш. — Что?! Тут что-то не так! Не может быть!

Вслед за тремя гэнни-джунскими воинами вышли двое бледнолицых в чёрных рясах, и у каждого на поясе висел серебряный кинжал, а на груди — цепь с огромным крестом, также выполненным из серебра. Присмотревшись, мы заметили небольшие серебряные крестики и на гэнни-джунских солдатах.

— Инквизиция! — выдавил из себя Громобой.

— Так-так, — ответил пожилой бледнолицый, сжимая в руке белый кристалл. — Как мило. Я вижу сквозь Созерцающий Камень вашу сущность. Вы — колдуны, служители Дьявола! Да ещё и едете в карете, куда помимо двух лошадей запрягли аж три особи нечисти!

Глава 12

Инквизиция

На нас с осуждением глядели пять пар глаз. Особенно сильно читалась неприязнь в глазах инквизиторов, старший из которых недавно вышел на шестой десяток, а младший выглядел моим ровесником.

— Мы — не колдуны, а маги! — с достоинством произнёс Громобой, глядя прямо в глаза пожилому инквизитору. — И вообще, какого хрена инквизиция делает в Гэнни-Джуне? Папа Маритский считает гэнни-джунцев проклятым вашим Искупителем народом, мать вашу за ногу!

— Вот пропащая душа! Мало того, что ты приспешник Дьявола, так ещё и сквернословишь! Маг, колдун — какая разница, на костре горят одинаково! Назови кошку древесным тигром, всё равно будет мяукать и ловить мышей. И колдун, если его назвать магом, от связи с Дьяволом не избавится. А предыдущий Папа Маритский, Альберт Пятый, уже месяц, как отправился к Искупителю. Из кардиналов избрали нового Папу, Аврелия Второго. Он издал буллу, признающую кочевников народом, достойным избавиться от проклятия. Эта Булла разрешает проповедовать среди них Слово Божье и обращать в Истинную Веру. Акжар-Хан сам принял веру в Искупителя — и выдал инквизиции разрешение на пребывание в сей стране. В отличие от Илунии, мы не сжигаем колдунов. Пока. И даже не принуждаем колдунов, уже осевших в Гэнни-Джуне, покинуть страну. Но приспешников Дьявола, прибывших извне, не пускаем. Таков приказ отца Светозара, кардинала Гэнни-Джунского.

— Вы обязаны пропустить меня! — требовательно произнёс Джумаш. — Гэнни-Джун — моя родина!

— Мне не нравится твой тон, колдун! — недовольно произнёс инквизитор.

— Джумаш, Громобой, успокойтесь, — сказал я. Похоже, отсутствие навыков дипломатии у спутников придётся компенсировать самому. — Господа инквизиторы, попрошу пропустить нас. Мы — посланники Солнцеградского княжества. Прошу вас взглянуть на мои бумаги. Наше образование и наша специальность не имеют никакого отношения к миссии, возложенной князем Драгомиром, и не отменяют дипломатической неприкосновенности.

— Твоя профессия имеет значения... Апион Грант, — просматривая бумаги, ответил инквизитор. — Я не хочу допустить, чтобы прислужники Дьявола сбивали новообращённого хана с пути истинного!

— Что ты всё заладил о прислужниках Дьявола, инквизитор?! Прости, не знаю твоего имени.

— Отец Казимир.

— Отец Казимир, мы — светлые маги. Мы служим не Дьяволу, а великим мойренским богам, Перуну и Хорсу.

— Существует только один Бог — Искупитель.

— Ты не сталкивался с магами, святой отец?! Если языческих богов не существует, то каким же образом мы используем их силы?

— Я не говорю, что твоих богов не существует, пропащая душа, — наставительным тоном произнёс отец Казимир. — Я хочу сказать, что они — не боги. Ваши боги — ни кто иные, как демоны. А светлых магов не бывает, потому что вся магия от Дьявола. Даже та, которая позиционирует себя, как светлую.

— Значит, вся магия от Дьявола, святой отец? — насмешливо ответил я. — А разве вас, инквизиторов, Азариэль не наделил магическим даром?

— Это совсем другое, колдун, — Похоже, отец Казимир разгневался. — Мы используем не магию, а Божественную Силу.

— И какая между ними разница? — инквизитор увидел на моём лице ещё более чёткую ироническую улыбку. Похоже, моя излишняя самоуверенность повела нить разговора в неправильное русло.

— А такая, что колдуны опираются на дьявольские силы, а мы — на божественные! — Гнев отца Казимира был силён. — А ты, пропащая душа, сейчас погибнешь за святотатство!

— Следи за руками, инквизитор! — прокричал я. — Я — аристократ! Я — рыцарь Грома и Молнии. Я — зять князя Драгомира и наследник Солнцеградского престола! Моя особа священна, и тебя повесят на центральной площади нашего города, если ты посмеешь дотронуться до меня!

Отец Казимир слегка успокоился:

— Ты меня не запугаешь, колдун! Твой тесть не имеет власти в Гэнни-Джуне, а инквизиция подчиняется только папе Маритскому. Но поскольку ты дипломат, мы разрешаем тебе проехать. Только при условии, что ты снимешь заклятие подчинения с запряжённой в карету нечисти.

— Что, прямо сейчас? — хмыкнул я. Я прекрасно понимал, что если снять с кондоров контролирующее заклятие, то они бросятся на лошадей и людей, так что и самим инквизиторам достанется немало.

— Озадачил ты нас, пропащая душа. Если отпустишь сейчас, подвергнешь опасности всех нас. А если пообещаешь, что отпустишь, когда минуешь заставу, откуда нам знать, что ты не соврёшь?

— Ты не веришь слову рыцаря, инквизитор? — спросил я, не моргая, глядя прямо в глаза Казимиру. — Ладно, будь по-твоему. С кондорами разберусь прямо сейчас, не снимая заклятия. — Я выставил правую руку, и с неё слетела молния, разветвившись на три электрических потока, каждый из которых испепелил по кондору.

— Хорошо, можешь проезжать, посланник, — удовлетворённо улыбнулся отец Казимир. — С прибытием в Гэнни-Джун, князь Апион! И не испепели дворец хана на переговорах!

* * *

Приближался конец января. Карета, запряжённая двумя лошадьми, медленно проехала заставу и двинулась дальше, на восток по горным степям Гэнни-Джуна. В повозке царило молчание. Громобой и Джумаш сидели огорошенными очередной потерей тяговых животных: Громобою даже не хотелось выпить. А я задумался о религиях Элама. Вера в Искупителя, называемого в мире Эрты Камриэлем, совершенно не отменяла многобожия, хотя называть эту религию язычеством нельзя — поскольку язычество — это вера языка, то есть народа, и этот термин не применим к религии, насчитывающей последователей по всему миру. Везде Искупитель воплощался в землях Востока. Но в Эрте он воплотился среди многобожников-мизрахийцев, а в Эламе — среди кедмийцев, очень на них похожих, за исключением одной детали: большинство кедмийцев придерживалось строгого монотеизма. Монотеистами же стали и последователи Искупителя, поэтому они не так ладили с язычниками, как в Эрте. Отныне вера в Искупителя для язычников — не более, чем нелепая выдумка, а язычество для сторонников Азариэля — самое настоящее поклонение Дьяволу.

У всего этого есть политические причины. Поскольку азариэльство претендует на истинность и не терпит конкурентов, его существованию необходимо, чтобы язычники стали преступным народом. Азариэльское духовенство демонизирует язычников, а в особенности их жрецов, магов, чтобы испугать всех колеблющихся и внушить им, что принадлежность к Церкви — единственный путь к спасению души после смерти, и что они попадут в ад лишь за то, что исповедуют веру своих предков, даже если ведут себя праведнее Папы Маритского. Именно так церковь и набирает себе толпы приверженцев. И многие находятся в плену этих заблуждений, полностью отвергнутых Абсолютным Законом. Даже многие из самих инквизиторов верят в положения, придуманные Папой Маритским и кардиналами.

Первым молчание нарушил Джумаш:

— Не могу поверить, Апион, что ты пошёл на поводу у этих святош и зажарил кондоров, которых сам же и подчинил! Ты совсем недавно рассказывал, что можешь подчинять только одно существо, и думаю, ты затратил много времени, чтобы усовершенствовать этот навык! Мы не доберёмся до столицы и за две недели! Хотя должны за четыре дня!

— Успокойся, Джумаш! По-твоему, я должен был снять заклятие и освободить птиц? Или нарушить своё слово? Всё очень просто — мы лишились кондоров, мы подчиним и новых, как только появится такая возможность.

— О, боги! Как же до меня самого это не дошло?!

* * *

Через шесть часов карета Джумаша колесила по дорогам Гэнни-Джунна, будучи вновь запряжённой двумя степными рысаками и тремя кондорами. Чем дальше наша повозка продвигалась на восток, тем теплее становился воздух. Вскоре зимняя погода Гэнни-Джуна напоминала осенний Солнцеград: довольно тёплый воздух и вечные дожди.

— Поздней весной и летом дожди в западном Гэнни-Джуне — редкость, — сказал Джумаш. — Поэтому степь в южной части страны может ненадолго превратиться в пустыню, от чего все кочевники сдвигаются на север. Только зимние дожди позволяют нашей растительности сохраниться.

Я осмотрел степь. Помимо огромных, непроходимых зарослей различных трав, на нагорьях Гэнни-Джуна произрастали знакомые по пустыням южных земель Эрты кактусы, способные расти без воды. Также в глаза бросилось множество огромных красно-зелёных цветков. Возле одного из них летал стриж: очевидно, запах растения казался пташке вкусным. Неожиданно цветок поднялся ввысь, к птице — и со скрежетом закрылся. Хищное растение! — догадался я. Похоже, в степях Гэнни-Джуна много опасностей. Если не явных, таких как кондоры, то хорошо замаскированных.

По нагорьям бывшей мойренской провинции скакали серые зайцы и тушканчики. Впрочем, последние, как я и предполагал, оказались нечистью. Хотя бы потому, что любой виданный им кот уступал местным тушканчикам в размере. Как выяснилось, к нечисти принадлежали и степные зайцы. Однажды к такому зайцу подкрался койот и попытался запрыгнуть со спины. Зайчишка увернулся от зубов хищника, после чего из его рта вылетел длинный язык, как у хамелеона — и обвил шею ни о чём не догадывающегося койота. Хищник, оказавшийся добычей, вскоре задохнулся, а заяц расцарапал когтями шею супостата и впустил в неё свои острые зубы. Как мне показалось, двуличная зверюга посмотрела в направлении лошадей и облизнулась. Впрочем, это только показалось.

Вскоре солнце зашло и наступил вечер. Утомлённый яркими картинами гэнни-джунского дня, я заснул...

* * *

Мне снилось, что я прогуливался по солнечным горам летней Мойрении, как вдруг внезапно солнце погасло, а я оказался в кромешной тьме. Со всех сторон веяло опасностью, и я попытался бежать к деревне, лежащей в долине. Но тут же мои руки и ноги обхватили не то змеи, не то верёвки, не то лианы, и я не мог пошевелиться. Я попытался вырваться из цепких лап невидимого врага, но нечто ещё сильнее вцепилось в меня. Моё сердце бешено забилось, а дыхание участилось. Я в ужасе закричал и проснулся.

— Апион! Апион, что с тобой случилось? — изумился Джумаш.

— Да ничего, — отдышавшись, произнёс я. — Просто кошмар приснился. Как будто я ходил по горам, вдруг солнце погасло, меня обхватили какие-то змеи, и я не могу пошевелиться.

— Не может быть, — выдохнул Джумаш.

— В чём дело, — изумился я.

— Этот ночной кошмар снится помимо прочих снов каждую ночь всем гэнни-джунцам старше двенадцати лет. Именно он сопутствует божественному клейму, это — часть проклятия нашего народа.

— Но как же я смог увидеть этот кошмар? — спросил я, — я же не гэнни-джунец.

Хотя в голову уже пришёл вариант ответа: из-за повышенной чувствительности к всемирному информационному полю.

— Я не знаю, — пожал плечами Джумаш.

— Может быть, оттого, что я приехал сюда, я и увидел кошмар, прописанной в эгрегоре страны. Проще говоря, люди видят гэнни-джунский кошмар только в Гэнни-Джуне.

— Нет, Апион, — ответил Джумаш. — Гэнни-джунцы видят такие кошмары не только у себя на родине, но и в других странах. А чужеземцы, живущие у нас, никогда его не видели. Может, ты был в прошлой жизни одним из наших?

— Может быть. Но что же теперь делать? Неужели меня теперь всегда будут мучить подобные сны?

— Нет, — ответил Джумаш, доставая из-за пазухи небольшую бутылочку. — Это — настойка травы мертвосплюна. Выпьешь на ночь, и спи как убитый: кошмары отступят от тебя. Как и все остальные сны. Ты будешь спать так крепко, что не увидишь ни одного сна.

— Значит, всякий гэнни-джунец обречён либо на жизнь без снов, либо на вечные кошмары?

— Да, друг мой.

Карета продвигалась всё дальше, к столице. По пути встречались аулы местного населения. Большинство зданий составляли обычные строения кочевников, которые можно быстро собрать, погрузить на телегу, и поехать дальше — шатры. В центре поселений всегда находился шатёр, над входом которого висел череп буйвола — как рассказал Джумаш, в такой постройке всегда жили шаманы. А крупный шатёр, над которым висела катана, принадлежал вождю. Кочевникам Гэнни-Джуна было свойственно разделение власти на духовную, власть шамана, и военную, власть вождя, называемого ханом.

— Джум-Баллом и другими городами тоже управляют ханы, только они не военные вожди, как в племенах, а аналоги князей Мойрении, — произнёс Джумаш. — Акжар-хан, правитель всего Гэнни-Джуна — потомок династии ставленников царей Мойрении. Он не настоящий хан, вроде тех, что были Бахар-хан и Бареш-хан. Хотя номинально Гэнни-Джун больше не принадлежит Мойрении, Акжар-хан лоялен мойренским князьям. Даже крещение принял. Настоящий хан — лидер кочевников, однако, какой же ты кочевник, если ты осел, а тем более родился в городе? Несмотря на наши названия, гэнни-джунские города были построены мойренскими оккупантами. И до сих пор у большинства жителей столицы родной язык — мойренский.

— А у тебя какой родной язык, Джумаш?

— Гэнни-джунский. Я — истинный кочевник, и происхожу из рода шаманов. Но я решил стать не шаманом, а магом. В поисках магов я пошёл в Джум-Балл, где выучил основы мойренского языка и познакомился с Урджаром, магом Огня. Урджар обучил меня азам пиромантии, и я направился в Солнцеградскую академию, где успешно прошёл испытание.

— А как зовётся твоё племя?

— Уштобе. Именно из нашего племени вышел Бареш-хан, и наше племя больше всех сохранило верность его культу. Ибо мы знаем, что Бареш-хан после смерти стал богом — и что вскоре он вновь примет человеческий облик — и вернётся в наш мир.

— Как я понимаю, главные в этом культе — шаманы? Надеюсь, твои родители не отреклись от тебя после того, как ты заявил, что станешь магом?

— Нас было двое братьев: старший, Осибай, и младший — я. Согласно нашей традиции, хотя бы один сын шамана и шаманки должен стать "Внимающим Духов" — так у нас зовутся шаманы. А желательно, чтобы стали все. Осибай хотел стать шаманом, а я — нет. Поначалу родители устроили скандал. Но всё обошлось мирно: Осибай стал очень сильным шаманом и превзошёл в мастерстве общения с духами нашего отца, и тот решил, что одного Внимающего Духов, достаточно, если он так силён — и разрешил мне покинуть Уштобе, чтобы стать магом.

* * *

Повозка подъехала на версту к кирпичным вратам Джум-Балла, столицы Гэнни-Джуна. Я сделал рукой знак Джумашу, и тот остановил карету. Я направил длань на кондоров, и нечисть, запряжённая в карету, попадала зажаренной на землю. Джумаш понукнул двух лошадей, и повозка тронулась дальше, ко вратам.

Когда наша дипломатическая миссия доехала до входа в город, врата открылись, и нам навстречу вышло двое местных стражников в кольчугах. По счастью, инквизиторов при входе в город не было. Джум-Балл сильно напоминал города Мойрении, за исключением того, что на его белых вратах красовались местные орнаменты. И дома Джум-Балла выглядели точно так же, как и мойренские городские постройки, то есть так же, как и вестландские дома Эпохи Мрака. Не могут же городские здания выглядеть как гэнни-джунские шатры, — отметил я. — А собственных городов до этого кочевые племена не строили.

— Кто такие? — спросил один из узкоглазых стражников.

— Дипломатическая миссия от Солнцеградского княжества, — произнёс я, показав привратнику бумагу. — Надеюсь, вы умеете читать?

— Нет, не умею, — ответил гэнни-джунец. — Мой напарник Ахрам тоже. Как-то руки не доходят научиться.

— Что же, мужики, когда будет время, купите себе буквари и подтяните грамотность, — сказал я, кинув стражникам по серебряной монете. — Полезный навык, в жизни пригодится.

— Уж как-нибудь купим, друг! Проезжай!

Повозка заехала в город, и я продолжил осмотр столицы. Помимо домов мойренского типа я увидел множество лавок, принадлежащих совершенно различным торговцам: как местным гэнни-джунцам, так и смуглым кедмийцам, очень похожих на мизрахимов, и бледнолицым мойренцам. В северо-западной части города возвышались фиолетовые башни квартала магов, и там же находились многие храмы мойренских богов. Впрочем, найти их можно было по всему городу. Как и минареты кедмийских храмов Единого Бога. Но вот незадача: в столице Гэнни-Джуна я не заметил ни одного местного храма!

— Ищешь наши храмы, Апион? — догадался Джумаш по моему взгляду. — Что же, их отсутствие вполне естественно. Местные язычники не имеют общей религии, у каждого племени есть свой бог. И поэтому каждая семья имеет свой собственный домашний алтарь, посвящённый родовому или племенному богу. Даже у нас, гэнни-джунцев, обращённых в мойренскую веру — магов и их почитателей. Хорс, которому я служу — небесный бог, а Бареш-хан — бог нашего племени.

В квартале магов я увидел и башни языческих кедмийских храмов. Среди кедмийцев также встречались маги, но из-за конфликта со служителями Единого Бога их было мало.

Повозка, проезжая мимо квартала магов и рыночной площади, подъехала к замку хана. Он оказался мало отличим от крепостей феодальных правителей Мойрении: ведь кочевые гэнни-джунцы не строили собственных замков — замок построили мойренцы. Справа от обители хана стояла огромная церковь Азариэля, покрытая строительными лесами. Под лесами проглядывалось пять высоченных шпилей, выше, чем башни ханского замка. После постройки церковь должна была стать главным собором Гэнни-Джуна.

— Вот они добрались и до Джум-Балла, — меланхолично произнёс Джумаш. — Нас, истинных кочевников, обратить в новую веру невозможно. Но оседлые гэнни-джунцы, родившиеся в столице, могут легко попасть в цепкие лапы инквизиторов!

Карета остановилась возле замка, и мы вышли из неё. Тут открылась входная дверь, и из неё в сопровождении двух здоровяков в палаческих капюшонах вышел бледнолицый мужчина, которому недавно перевалило за тридцать — сверстник Джумаша. По мойренским, а тем более по гэнни-джунским меркам он выглядел высоким, его светлые длинные волосы были аккуратно зачёсаны назад и приглажены. Над орлиным носом сидели большие зелёные глаза, в которых ощущалась великая харизма. Лицо мужчины оказалось гладко выбрито, а из одежды он носил чёрную рясу инквизитора. На груди незнакомца висел огромный крест, а на поясе — серебряный молот, про который я читал в библиотечных книгах об истории Церкви — самый настоящий Молот Апостола, право на ношение которого получали только высшие чины церкви — сам папа Маритский и кардиналы. Всего было двенадцать Молотов — и каждый из них в своё время носил апостол Азариэля.

— Я слышал, вы сказали что-то нелестное о нашем ордене, или мне показалось? — мягким голосом произнёс инквизитор, но я сразу почувствовал, что эта мягкость наигранна. — Отец Казимир уже предупредил меня о вашем прибытии, служители Дьявола. Я — отец Светозар, кардинал Гэнни-Джунский, глава местной Церкви и инквизиции.

— Что-то ты молодо выглядишь для кардинала, парень! — снисходительно произнёс Громобой.

— Новой церкви — молодого кардинала, — ответил Светозар. — Месяц назад папа Аврелий Второй издал указ о создании новой церкви в Гэнни-Джуне, и решил назначить кардиналом молодого епископа, ещё не проникшегося интригами маритского двора. Меня.

— Рад за тебя, отец Светозар, — ответил я. — Но мы, посланники от Солнцеградского княжества, спешим на приём к Акжар-хану

— Думаете, слуги Дьявола, что я буду к вам снисходителен только оттого, что вы — мои земляки? Я тоже родился и вырос в Солнцеграде. Но когда моё княжество приняло крещение, я отроком сбежал в семинарию от фанатичного отца-язычника, а после того, как окончил её, уехал учиться в Марит, в Высшую Школу Инквизиции. Я сам когда-то был язычником, колдуны! И я исправился, приняв крещение! Вы ещё молоды, Дьявол мог не до конца овладеть вами! Ещё не поздно пойти по пути спасения души!

Глядя на инквизитора, я вновь убедился, что повзрослевшие дети ведут либо такой же образ жизни, что и их родители, либо противоположный ему. Также как самые фанатичные последователи любой религии — как правило неофиты, новообращённые. По той причине, что они подсознательно чувствуют себя неполноценными представителями своей новой религии — и стараются доказать себе и окружающим, что ничуть не хуже исконных носителей этой веры.

— Колдуны — не только служители Дьявола, но и его дети, — продолжил отец Светозар. — Ибо Азариэль когда-то говорил колдунам: "отец ваш Дьявол". Языческий храм — жилище демонов, так говорил Искупитель. Дьявол — человекоубийца, а значит и служители его — демоны!

— Азариэль не имел в виду, что Дьявол действительно отец всех магов. Это был обычный полемический приём, распространённый и среди наших политиков!

— Ты думаешь, будто знаешь замыслы Господни лучше нас, пропащая душа?! Он и имел в виду, что отец всех магов — Дьявол! Но я вижу по вашим лицам и глазам, что вы — люди молодые. Дух дьяволизма ещё не очень крепко отравил ваши души. Я уверен, старшие маги ещё не посвятили вас во все тайны своего ордена. И вы можете обрести спасение.

— И какие же тайны ты имеешь в виду, служитель Азариэля? — как можно тактичнее спросил я.

— Значит, ты не знаешь, что колдуны отравляют колодцы, после чего мирное население болеет чумой?! Ты не знаешь, почему колдуны живут дольше обычных людей и гораздо медленнее стареют?!

— Насчёт чумы — полная чушь. А про медленное старение знаю, отец Светозар. Маги медленно стареют, потому что в их жилах помимо крови протекают и энергии, называемые клатхой и манной, продлевающие жизнь.

— Ответ неверный, юный колдун! Старшие колдуны обманывают вас! — фанатично произнёс инквизитор, и его глаза разгорелись зелёным огнём, как у знакомой мне Зарины. — Они долго живут, потому что проводят демонические ритуалы, в которых используют кровь крещёных младенцев!

Я слышал о магии крови, которая основывается на том положении, что кровь — великий источник магических энергий, особенно кровь мага. Эта отрасль знаний была запретна в Академии, но её практиковали маги Хаоса и некроманты. Отец также рассказывал мне во сне, что только магия крови поможет справиться с Зораном. Но чтобы её практиковали все немолодые маги?! Похоже, у святого отца здорово сорвало крышу! Хотя, слегка напрягши мозг, я вспомнил, что похожие мифы про орков долго ходили по Эрте. Похоже, очерняющие мифы про иноверцев и инородцев одинаковы во всех мирах!

— Ну и почему именно крещёных младенцев? — засмеявшись, спросил я. — Самой великой силой обладает кровь магов. Инквизитор тоже сгодится. Шучу, шучу, — слегка смутился я, увидев хищный блеск в глазах кардинала.

— Не угрожай мне, служитель Дьявола! А не то мигом запеку тебя в подземелье, и там мы с тобой пообщаемся в другой обстановке, плевать, что ты аристократ! А кровь младенцев требуется вашим потому, что они чисты и непорочны. Детская, невинная кровь обладает огромной силой!

Фанатичного инквизитора, похоже, тяжело было переубедить. Его совершенно не волновало, что детская кровь очень слаба.

— Однако, ваши собратья, — отец Светозар произнёс это слово, как будто плюясь, — обитающие в Холмоградском княжестве в 1096 году убили и взрослого азариэльца. Они выкупили монаха Аркадия, похищенного гэнни-джунцами и торжественно повесили его на кресте, после чего взяли у трупа целый таз крови.

— Наветы и диффамация, — ответил я. — Зачем, по-твоему, магам нужна кровь?

— Колдуны приносят детей в жертву демонам. А азариэльская кровь нужна вам для изготовления колдовских лепёшек, которые поддерживают в вас жизнь, здоровье, то есть излечивают от особых колдовских заболеваний и ради поддержания человеческого облика, потому что опытный колдун полностью уничтожает свою душу и превращается в демона, которому очень тяжело принимать нормальный облик. Рассказывают и о слепом колдуне, который прозрел, смазав глаза кровью убитых монахов.

— Я догадываюсь, о ком ты говоришь, отец Светозар, — произнёс я. — Мне был знаком некромант с пустыми глазами, и в то же время зрячий. Но не надо переносить подобные вещи на всех магов!

— Колдун не может служить Азариэлю, а значит, что он служит Врагу рода человеческого! — рявкнул инквизитор. — Помимо убиения праведных слуг Искупителя, ваши собратья оскверняют гостию!

— Церковные лепёшки? — спросил я.

— Не святотатствуй, пропащая душа! Гостия, которой мы причащаемся — плоть и кровь Господа нашего. Колдуны издеваются над гостией, протыкают её ржавыми гвоздями, и гостия истекает кровью. Вот, смотри! — кардинал достал из-за пазухи свиток и развернул его.

Я глянул на свиток. Там находилось несколько картинок с подписями. Смысл их был таков: Еретик крадёт из Церкви гостию, а затем продаёт её карикатурно изображённому магу в остроконечном колпаке со звёздами. Маг проводит над гостией непонятные ритуалы, и она начинает истекать кровью. Вскоре в дом мага врываются несколько крестоносцев — воинов, на кольчугах которых изображён крест. Они хватают мага, связывают руки и рот, чтобы не мог колдовать, а затем вешают вниз головой на рыночной площади.

— Ну как, правдоподобная картинка? — спросил отец Светозар.

— Полный бред, — ответил я. — Будь всё по-твоему, маги верили бы в силу гостии и прочих ваших священных предметов, не так ли?

— Именно так!

— А значит, если маги верят в силу церковных предметов, то они — не менее правоверные азариэльцы, чем сам папа Маритский!

— Молодец, Апион! — произнёс Громобой. — Ты прирождённый дипломат! Уверен, этому святоше нечего сказать тебе в ответ!

— Есть что! Будьте вы все прокляты, колдуны! И советую больше не попадаться мне на глаза, а не то посажу вас в подземелье! Убирайтесь с глаз моих!

Я оценил обстановку. Нападать на кардинала в центре столицы было бы самоубийством. К тому же, он фанатик — но не злодей! Пропаганда промыла его мозги! Поэтому надо расстаться с ним как можно более мирно.

— Ладно, как хочешь, — ответил я Светозару. — Громобой, пойдём, нанесём визит Акжар-хану!

Инквизитор, сплюнув через левое плечо, поплёлся к строящемуся храму. А Джумаш повернул повозку на юго-запад:

— Прощайте, господа аргоманты! С вами было очень приятно иметь дело! Если вам потребуется моя повозка, вы найдёте меня в торговом районе, в трактире "Голова Буйвола". Я живу там, содержу конюшню и преподаю боевую магию.

Глава 13

Ханы Гэнни-Джуна

Подойдя к вратам замка Акжар-Хана, мы с Громобоем невольно прониклись уважением к зодчим, потратившим не мало сил и терпения для того, чтобы соорудить подобную громаду посреди голой степи. Гигантский донжон, возвышающийся на многие метры вверх, был способен, казалось, вместить в себя небольшую армию. Зубчатые стены, сложенные из больших, шероховатых блоков, опоясывали замок по всему периметру и, несмотря на отсутствие обычного для подобного рода замков рва, даже и мысли не возникало о том, чтобы можно было сходу взять эту твердыню. Сами врата, почти в два человеческих роста и ширины достаточной, чтобы без труда могла проехать крытая повозка, сложенные из блестящих, крепких досок, окованных монолитными стальными пластинами, охраняли всего два узкоглазых стражника. Облачённые в типичные мойренские короткие кольчуги, стражи мало походили на своих собратьев — кочевников. Скрестив алебарды, они перекрыли проход, недоверчиво глядя на нас.

— Подожду-ка я тебя тут, Апион, — Громобой развёл руками, — Я больше привычен к языку огня и меча, нежели дипломатии.

— Хм, — я пожал плечами, повернулся к стражникам, доставая свиток послания к хану, — Я — посланник Солнцеградского княжества, — я протянул свиток, отступил, дожидаясь, пока гэнни-джунец развернёт и прочтёт бумаги. — Я прибыл на переговоры к великому хану Акжару. Да храни Искупитель его душу, — быстро добавил я, заметив серебряные кольца с выгравированными крестиками на руках гвардейцев.

— Проходи, посланник! — стражник, дочитав свиток, аккуратно свернул его обратно и отдал мне, кивнув второму стражнику. Как я и ожидал, ради меня врата открывать не стали, вместо этого отворив практически незаметную дверцу, — Прошу сюда. Протиснувшись сквозь проход следом за охранником, я нос к носу столкнулся с ещё одной парой стражей, судя по злым и заспанным лицам мирно дремавших в ожидании своего дежурства. Знаками показав следовать за ними, стражники повели меня через кордегардию дальше, во внутренний двор. Я, по началу удивлённый подобным сопровождением, вскоре удивляться перестал.

За время своих странствий по Эрте и Эламу я повидал немало замков и крепостей, но то, что я увидел здесь, поражало воображение. Хану явно не было чуждо понятие прекрасного, да и особой скромностью и проблемами с казной он не страдал. Обычный мойренский внешний двор, но с каменными, не деревянными, хозяйственными постройками. Чудесный сад с карликовыми деревьями. Не кустами, а самыми настоящими деревьями! Хотя рост этих деревец не доставал и до метра, на их вершинах красовались густые кроны, а при взгляде на стволы гэнни-джунских растений, я вспомнил величественные леса Сельвина. Также среди диковинных кустарников попадались и известные по книгам Академии бутылочник, фиолетовый куст, обвешанный зелёными плодами, напоминавшими вытянутые и слегка морщинистые груши, кошачий ус — растение, напоминающее лук, но растущее строго пучками по двенадцать травинок и лапчатник — куст, увенчанный плоскими красными цветочками. Пройдя через волшебный сад, я, наконец, подошёл ко входу в донжон. И если издали центральная пузатая башня выглядела огромной, то вблизи донжон, казалось, упирался своей крышей прямо в небо. Здесь, как и у входа в замок, по обеим сторонам ворот стояло по стражнику, но сами ворота были гостеприимно распахнуты. Я вспомнил охранника, убежавшего вперёд — значит, меня уже ждали. Поклявшись себе больше ничему не удивляться, я шагнул внутрь...

...И вместо лесов Сельвина оказался в охотничьем домике. На стенах небольшого коридора, судя по количеству застывших истуканами воинов в закрывающих почти всё тело шлемах, ведущего прямиком в тронный зал, висело множество трофеев — головы убитых ханом животных. Среди них я заметил и птиц и зверей: как знакомых по поездке степных кондоров, шерстистых носорогов, койотов, так и невиданных тварей, больше напоминающих гигантских хомяков и богомолов-переростков. Центральное же, почётное место, прямо над входом в зал, занимала старая, но ухоженная и тщательно оберегаемая голова гигантского паука. Я, не понаслышке знавший, каково это, столкнуться в бою с подобной тварью, невольно преисполнился почтением к хану. Не спеша преодолев коридор, сопровождающие стражники меня не торопили, как и я, во все глаза рассматривая трофеи. Наконец-то я вошёл в тронный зал.

Всё ещё находясь под впечатлением от всего увиденного ранее, я даже немного опешил. Тронный зал — просторная комната, в которой без труда могло уместиться человек пятьдесят, являла собою прямую противоположность тому великолепию, которым был полон весь замок. Вдоль стен, покрытых шкурами, стояли простые деревянные скамьи, над которыми висели алебарды. Зелёная ковровая дорожка, тянущаяся ещё из коридора с трофеями, обрывалась у самого входа, а дальше шёл простой каменный пол, укрытый, опять-таки, шкурами. Вопреки ожиданиям, присущего противного запаха я не почувствовал — или шкуры постоянно обновляли, или же на них были наложены специальные заклинания. Трон, стоящий у дальней стены и похожий больше на большой деревянный стул, покоился на распростёртой шкуре гигантского паука, раззявленной пастью встречавшего любого входящего. На троне, охраняемый двумя гвардейцами в полных пластинчатых латах, сидел сам Акжар, великий хан и номинальный правитель Гэнни-Джуна. На его довольном лице красовались щегольские усики и заострённая бородка по последней мойренской моде. Роскошный камзол, вышитый золотыми нитями, облегающие ноги трико, вычурно-фантазийное жабо — если бы я не знал, что передо мной сидит хан далёкого Гэнни-Джуна, то принял бы Акжара за мойренского аристократа. И, тем не менее, на Акжаре такие одежды смотрелись как само собою разумеющиеся. Выражаясь языком великосветских кругов Стейнгарда, хан Акжар выглядел вполне гламурно.

Судя по взгляду, читавшемуся в немного раскосых карих глазах, этот пожилой мужчина, как и его сверстник Драгомир, придерживался веры в Азариэля лишь на словах. Похоже, он вообще не придерживался никакой веры, и был если не атеистом, то агностиком. Я понял, что он мог верить в каких-либо богов, при этом религиозного образа жизни не ведя.

— Приветствую, великий хан, да хранит Искупитель твою душу, — по-восточному поклонился я, низко опустив голову, вознеся к небу руки и преклонив правое колено. Простолюдины при этом ритуале должны были приклонять оба колена. — Я — Апион Грант, рыцарь Грома и Молнии, зять князя Драгомира и его официальный посланник.

— Апион, весьма польщён твоим присутствием, — заулыбался Акжар. — Мы с Драгомиром старые знакомые — и я уверен, что он не позволил бы своей дочери выйти замуж за недостойного человека. Что привело тебя в наши края, зять Драгомира? — Хан озабоченно затеребил бородку, — До нас доходили ужасные слухи с запада, уж не они ли послужили причиной столь неожиданного визита?

— Империя Айрос планирует атаковать Солнцеградское княжество. Жрецы Зорана уже предприняли попытку уничтожить нашу академию магии. Мойрения должна первой нанести удар.

— Первой нанести удар, — эхом повторил хан, отведя взгляд и уставившись куда-то за мою спину, — Как я понимаю, ты хочешь, чтобы я предоставил Драгомиру своих воинов?

— Ты как всегда прав, о великий хан, — я снова поклонился, — Как алодиум Мойрении...

— Властитель алодиума не несёт никаких вассальных повинностей, кроме обещания сохранять лояльность и не наносить вреда сюзерену, — перебил меня Акжар.

— Но, великий хан...

— Тем не менее, — несколько задумчиво продолжил Акжар, — Хотя алодиум и не принуждает к вассальным повинностям и уплатам, но и не исключает их, — хан, оставив в покое бородку, встал, приблизился ко мне, и жестами приказал встать, — Несмотря на независимость, мы, оседлые гэнни-джунцы, всегда останемся лояльны Мойрении. Ибо мы благодарны мойренскому народу, который научил нас читать, колдовать, плавить сталь, возделывать землю; народу, который построил наши города и одел наших воителей в кольчуги. Мы более не колония Мойрении — но по-прежнему её друзья, соседи и союзники. Города Гэнни-Джуна не могут спокойно смотреть, как их старых друзей атакуют приспешники Зорана. Честно признаться, мы и сами, в последние годы, часто сталкиваемся с магами Хаоса, устраивающими свои капища недалеко от наших городов — и если объединёнными силами мы покончим с Зораном и его прислужниками, то обезопасим и собственную страну. Мой ответ однозначен — да, я отправлю на помощь Мойрении воинов из Джум-Балла и других городов Гэнни-Джуна!

— О, великий хан, от лица князя и от имени всего мойренского народа я благодарен за столь мудрое решение, — я, никак не ожидавший столь успешного и быстрого результат переговоров, не смог сдержать радостную улыбку, — Позволь же мне незамедлительно отправиться обратно в Солнцеград, дабы сообщить князю Драгомиру о твоём ответе.

— Не торопись, посланник, — Акжар отвернулся, поднялся на трон, — Я сказал — воинов из Джум-Балла и других городов Гэнни-Джуна, а это лишь малая часть того, что ожидает от меня Драгомир. Воины кочевых племён, составляющих большую часть населения нашей страны, мне не подчинены. Моя власть распространяется только на города, но никак не на племена истинных кочевников, у каждого из которых есть свой хан. И, несмотря на то, что они, до сих пор, ещё ни разу не пытались эту власть оспорить, я не могу оставить своих подданных без защиты не только от угрозы внешней, но и внутренней.

— Власть опирается на силу, о великий хан, — улыбка сама собою сползла с моего лица, — Почему бы тебе не показать этим кочевникам, кто настоящий повелитель Гэнни-Джуна?

— Не всё так легко, Апион, как кажется на первый взгляд, — Акжар устало вздохнул, — Мой народ испокон веков ведёт традиционный, кочевой образ жизни. Мы, горожане, большей частью являемся потомками тех кочевников, что перешли на сторону мойренских завоевателей, в то время как прочие до сих пор считают Мойрению захватчицей, а нас — предателями. Мойренцы построили в Гэнни-Джуне рудники, посадили поля с гэнни-джунскими травами, используемыми алхимиками, а рядом с ними построили города, в которых можно было складировать добытые ресурсы, а потом — вывозить на родину. Мойренский царь выбрал себе наместника из осевших в городах воинов и оставил в покое кочевые племена — а племена оставили в покое царя и его наместника, чьим потомком и являюсь я. Пока что, мне удаётся удерживать кочевников в относительном спокойствии, но кто скажет, что случится, если я нарушу негласное перемирие. Ханы кочевых племён ни за что не пойдут за "предателем", предпочтя открытую войну переговорам.

— Неужели никто не способен объединить кочевые племена? — в моём голосе послышалось недоверие, смешанное с горечью. Похоже, хан из этого человека, как из балерины — катапультист, — Должен же быть выход!

— Увы, никто. — Акжар сокрушённо покачал головой, — Только Бареш-Хан, изгнавший чужеземцев из Гэнни-Джуна. Если, — скептически произнёс хан, — боги сотворят чудо и вернут Бареш-Хана, как предсказывают шаманы племени Уштобе, тогда шанс есть. Вернись Бареш-Хан, племена сплотились бы под его знамёнами и даже, быть может, по его воле присягнули на верность Джум-Баллу.

— Кажется, я начинаю понимать тебя, о, великий хан, — Как мне показалось, глаза Акжара хитро блеснули. — Если Бареш-Хан вернётся и объединит кочевников, заставив их примириться с горожанами, Мойрения может рассчитывать на особую помощь Гэнни-Джуна?

— Именно так, именно. Я вижу, Драгомир не ошибся в выборе зятя, — Акжар довольно потёр ладони, — Я думаю, мы друг друга поняли, Апион.

— Я тоже, о великий хан, — вот теперь-то я не сомневался, что в глазах Акжара разгорелся лихорадочный блеск предвкушения, — Позволь же мне покинуть тебя и... воздать молитву богам о скором возвращении Бареш-Хана.

— Ступай, Апион, — Акжар величественно махнул рукою, — И да прибудет с тобою благословение Азариэля.

* * *

— Ну и как переговоры? — спросил Громобой после того, как я вышел из замка. — Увенчались успехом?

— Увенчались, но неполным. Хан согласился на предоставление войск, но кочевые племена никак нельзя убедить присоединиться к нам — пока Айрос не нанёс по ним удара. У меня зародилась мысль, как это сделать, но пока она болтается по моей голове бесформенным комом. Так что пора возвращаться домой, в Солнцеградское княжество. Надо снять на ночь комнату в каком-нибудь трактире, а с утра закажем повозку.

— Можно остановиться в трактире "Голова Буйвола", который нам порекомендовал Джумаш, а поутру заказать его же карету.

— Джумаш? Джумаш! Громобой, идея, посетившая меня после разговора с ханом, начала обретать форму! Давай обсудим её там, где нас не могут подслушать! Например, в комнате в той же "Голове Буйвола". Пойдём побыстрее!

Мы двинулись к торговому району, не обращая ни малейшего внимания на лавки с мясом гэнни-джунских зверей, диковинными фруктами, кинжалам, катанами и луками местного производства, экзотическими драгоценными камнями, и магическими травами, являющимися редкими алхимическими компонентами.

А вот и он! Трактир, где содержит конюшню Джумаш! На деревянной дощечке перед трактиром красовалась надпись "Голова Буйвола" на двух языках: мойренском и гэнни-джунском — мойренскими же буквами. Над надписью висело изображение головы степного быка, а ещё выше — кружка пива — сообщение для безграмотного населения, что здесь находится не книжный магазин.

Я открыл дверь, и мы шагнули в трактир. Тут же нам ударил в нос запах перебродившей сивухи, тухлой рыбы и перезрелых фруктов. Намётанным взглядом бывшего вора я окинул трактир. Обстановка, мягко говоря, небогатая — что можно сказать и о клиентах, и о владельце трактира. По немытому полу небрежно ступали официанты, от которых несло той же сивухой. Похоже, обслуживание тут не высшего уровня, но народ не жалуется. Кто-то из официантов курил под лестницей дешёвую махорку. Я с отвращением отвернулся от этого запаха: сам я бросил курить почти год назад, с тех пор, как вступил в орден паладинов, и то в своё время предпочитал дорогой табак. Хотя почему этот официант курит под лестницей, а не за столом, как посетители? И почему так воровато оглядывается? Внимательно принюхавшись, я ощутил в запахе, шедшем от самокрутки подозрительного официанта помимо махорки, примеси одурманивающих трав, называемых в мире Эрты наркотиками. Похоже, среди трав, которыми славится Гэнни-Джун, распространены и такие.

Сам же я сильно волновался, ожидая предстоящего разговора с бывшим учителем, но мне удалось совершенно не показывать этого беспокойства на лице: с детства мне был свойственен великий артистизм. Мы подошли к питейной стойке, за которой стоял невысокий, коренастый и лысеющий трактирщик в возрасте около сорока лет. Взглянув на его засаленный халат, я вспомнил грязь, царившую в нашей кладовке, куда в детстве за малейшую провинность меня сажала мать.

— Что же вам надо, господа маги? — спросил трактирщик.

— Мы бы хотели снять комнату до следующего утра, — ответил я.

— А ещё поставь два кувшина медовухи! — потребовал Громобой.

— Один, — поправил я. — Я не пью, мне сока.

— Десять медных монет, господа. Комната — третья слева на втором этаже.

— Вот, — я положил деньги на прилавок. Трактирщик поставил перед собой два заскорузлых сосуда: один — со слегка перебродившей медовухой, второй — с мутным яблочным соком, а затем протянул мне протёртый тусклый ключ, который, как определил мой взгляд бывшего вора, ещё пару лет назад блестел серебряным светом под лучами яркого гэнни-джунского солнца.

Мы, взяв кувшины, помчались по лестнице, чуть не расплескав по пути половину их содержимого.

— Апион! В чём же заключается твоя идея? — взволнованно спросил Громобой.

— Сейчас, учитель! Расскажу, когда доберёмся до комнаты!

Пройдясь по трухлявым доскам второго этажа, мы дошли до третьей двери слева от лестницы. Облезлая, словно помойная кошка, дверь нуждалась как минимум в покраске, а как максимум — в замене на новую. Но мы не уделили ей особого внимания: я вставил ключ в скважину, провернул его и открыл дверь. Затем, зайдя вместе с бывшим учителем в комнату, я запер замок с обратной стороны. Каморка мало отличалась от остальных помещений трактира: тот же трухлявый пол, два взлохмаченных кресла, пожранный молью ковёр на полу и две кровати, в которых радостно копошились клопы.

Громобой сделал перед своей кроватью пас руками, и с них слетели небольшие электрические искры, ринувшись прямо в скопление клопов. Трусливые насекомые пытались покинуть поле боя, но вспышки небесного огня преследовали их без устали. Я последовал примеру наставника и тоже запустил в мерзких кровососов пучок искр. Клопы не могли сбежать от самонаводящихся вспышек огня

Война с клопами завершилась полным разгромом кровососов. Враг был повержен. Обгорелые трупики паразитов дождём посыпались с кроватей. Громобой с чувством глубокого удовлетворения отхлебнул немного медовухи из кувшина:

— Ну и что же ты задумал, мой бывший ученик?

— Я решил пуститься в одну авантюру, граничащую с аферой. Давненько я не проворачивал такое хитрое дельце.

— Ты не только был вором, но и участвовал в преступных махинациях? Клянусь Перуном, похоже, твое прошлое таит для меня ещё много загадок!

— Как и твоё для меня, учитель, — услышав эти слова, Громобой слегка смутился, но потом произнёс:

— Что же ты конкретно задумал, Апион?

— А вот слушай...

* * *

Поутру мы с Громобоем стрелой вылетели из своей комнаты, попутно ругая персонал и весь трактир. Громобой, матерясь, пытался вставить засаленный ключ в проржавевший замок, но безуспешно. Я отобрал ключ у наставника и решил запереть дверь, прибегнув к воровской магии. Я небрежно взмахнул двумя пальцами, и замок со звонким щёлканьем закрылся. Громобой удивился моим способностям, но промолчал. Мы помчались по сгнившей лестнице вниз. Я спустился без проблем, но под ногой моего наставника, обладающего в два раза большим весом, одна из ступенек провалилась — и нога боевого мага чуть не стукнула по голове вчерашнего официанта, который, как заметил я, по-прежнему курил самокрутку с примесью дури. Но если вчера он активно оглядывался по сторонам, то сегодня не обратил ни малейшего внимания на пролетевшую рядом с лицом здоровенную ногу.

Я бросил трактирщику ключ и взволнованно выскочил на улицу. Громобой последовал следом. Никто из лучших мойренских театральных критиков не смог бы догадаться, что моё волнение большей частью наиграно — на самом деле я слегка нервничал из-за возможной неудачи будущей аферы, но за ночь сильно успокоился.

Мы заскочили в конюшню.

— Джумаш! — дрожащим голосом крикнул я, и гэнни-джунский пиромант не замедлил ответить:

— Апион?! В чём дело?! Почему ты так взволнован?

— Я забыл выпить настойку мертвосплюна, и меня вновь мучил кошмар про змей и полный мрак. Но помимо него мне приснился ещё один сон, Джумаш, очень странный! Я ехал на крепком вороном коне к военному лагерю врагов, а за мной скакали сотни и тысячи гэнни-джунцев. "Веди нас, великий хан!" — кричали они.

— Тебе приснилось, что ты — гэнни-джунский хан? Странный сон для чужеземца! Хотя я начинаю верить, что ты мог быть одним из наших в прошлой жизни. Ты запомнил, как выглядел?

— По пути к вражескому лагерю мой конь остановился у озера — попить воды. Я увидел в озере собственное отражение — два локона возле ушей, закрученные в косички, чуб, усы, свисавшие на несколько сантиметров ниже лица, небольшую бороду, и... — я прижал ко лбу пальцы, делая вид, что стараюсь вспомнить. — на правой щеке у меня была отметина.

— Ничего себе!

— В чём же дело?!

— Отметины на щеке — ещё одно божественное клеймо, встречающееся у очень сильных воинов, избранных богами. А как выглядело твоё клеймо?

— Сейчас, — я снова прижал ко лбу пальцы. — Оно было похожим на молнию.

— Не может быть! Если тебе верить, во сне ты был Бареш-Ханом, величайшим героем гэнни-джунского народа и богом нашего племени!

— А может ли это значить, что я и есть Бареш-Хан, точнее его реинкарнация?

— Апион, уж не имеешь ли ты в виду, что именно ты должен исполнить пророчество о возвращении Бареш-Хана? Всё может быть, я начинаю верить в твою духовную связь с Гэнни-Джуном, но я не верю, что наш Великий Хан, наш бог, вернулся в облике чужеземца. Скорее всего, это был просто сон. А может, ты сошёл с ума? Или ты — плут, решивший подчинить себе наши племена из корыстных целей? Откуда мне знать, что ты меня не обманываешь?

— Вопрос не в том, сможешь ли ты мне поверить. А в том, позволишь ли ты себе не поверить мне, если я говорю правду.

— Не знаю, что делать, Апион. Ты меня озадачил. Скажи мне, почему ты до этого не сообщал мне о снах, где ты — Бареш-хан? Только не говори, что не видел их раньше: если у тебя действительно были предыдущие воплощения, тебя должны были с детства преследовать странные сны.

— В детстве я действительно видел сны, где я веду в бой странных узкоглазых людей. Но как ты знаешь, с возрастом человек может перестать видеть сны о прошлых жизнях. Став отроком, я подзабыл об этих снах — и не ассоциировал этих людей с вашим народом: у нас на Севере, в Древгородском княжестве с роду не видели гэнни-джунцев. Конечно, в моей деревне ходили слухи о них, но в одних ваши люди представлялись синими, в другом зелёными, а в третьих были наделены пёсьими головами. Так что с вашими я впервые столкнулся лишь в академии.

Прошлой ночью я увидел впервые сон, посланный богами в проклятие гэнни-джунцам. А этой ночью сны, где я хан, вернулись. Помнишь лекции Артемия по теории магии? Реинкарнированный может видеть сны о своей прошлой жизни в местах, где жил раньше. Эти места вытаскивают из подсознания воспоминания, и возвращают их через сны.

— Я не знаю, можно ли тебе верить, Апион. Поэтому надо обратиться к тому, кто лучше, чем я разбирается в вопросов реинкарнации, и сможет определить, настоящий ты Бареш-Хан, сумасшедший или аферист-самозванец. К моим родителям и брату Осибаю. Мы немедленно отправимся в племя Уштобе, Апион!

— Я буду благодарен, Джумаш!

* * *

Повозка, вновь запряжённая тремя лошадьми из конюшни Джумаша, опять колесила плоскогорья Гэнни-Джуна. И снова на козлах сидел Джумаш, а мы с Громобоем — в самой карете. На этот раз лошади мчали нас на юго-восток. Стояло начало февраля — но с юга дул тёплый и сухой ветер, и погода соответствовала середине октября в Солнцеграде.

— Далеко ещё ехать до твоего племени, Джумаш? — спросил я.

— Три дня, — ответил гэнни-джунец. — Осенью и зимой наше племя живёт на юге. А с наступлением весны отправляется на север, подальше от жары. К шаманам племени Уштобе всегда приходили воины со всей страны — как из других племён, так и из городов. Каждый из них объявлял себя новым воплощением Бареш-Хана. Но ни один не выдерживал испытаний, способных доказать истинность намерений.

Громобой строго посмотрел на меня. В его взгляде читалось: не выйдет вся твоя затея. Давай признаемся, что ты — не настоящий Бареш-Хан и повернём обратно. В моём ответном взгляде учитель прочитал: попытка не пытка. Мы должны попытаться.

— Как именно звучало пророчество о возвращении Бареш-Хана? — спросил я.

— Я не помню. Я не пошёл по пути шамана в отличие от брата. Но смысл мне не забыть никогда. Всякий гэнни-джунец знает, что Бареш-Хан, изгнавший кедмийцев, носил прозвище "Воин-Молния". В пророчестве говорится, что в аул нашего племени ступит Избавитель, который вновь спасёт Гэнни-Джун от чужеземцев, снимет с нашего народа проклятие. Это будет Воин-Молния, овладевший небесными силами, бессмертный и способный в одиночку справиться с полчищами врагов.

— Думаю, Джумаш, мне будет интересно пообщаться с твоей семьёй — и выслушать весь текст пророчества.

— Я уважаю тебя, как сильного аргоманта, Апион. Даже если ты — не настоящий Бареш-Хан, я с радостью выступлю твоим переводчиком!

— Благодарю, Джумаш. Но я хотел бы попросить тебя об ещё одной услуге: пока мы едем, начни учить меня вашему языку.

— Но мы будем в ауле племени Уштобе уже через три дня!

— Главное, начни. И я смогу сам общаться с вашими, пускай и на самом простом уровне.

Во время одной из встреч с отцом во сне я узнал от него, что маги расы Ситтари способны в совершенстве выучить любой язык за считанные недели. Боевые маги Ситтараса странствовали по десяткам населённых миров — и вступали в войска, сражающиеся против чёрных магов, захвативших власть демонов или обычных преступников — и опытный боевой маг свободно владел десятками, а то и сотнями языков. Пускай я сначала потрачу на изучение гэнни-джунского три дня — я многое смогу понять, учитывая немногочисленный словарный запас варварских племён — и гэнни-джунцы смогут понять меня.

* * *

Повозка Джумаша подъехала к очередному аулу кочевников, располагавшемуся посреди бескрайней степи. Навстречу ей вышло всё племя — мужчины в лёгких кожаных доспехах, женщины в льняных платьях и дети. Похоже, это и было село Уштобе.

— Джумаш! Джумаш вернулся! — закричал мужчина, на голове которого был надет череп буйвола. — Рад видеть тебя, брат! Духи предков сообщили мне во сне, что ты скоро приедешь! И вот, ты вернулся!

— Здравствуй, Осибай! — Джумаш соскочил с козел и обнял брата-шамана. — Как сам? Как родители?

— Мать сидит в шатре. А отец три дня назад ушёл на Священную Гору Фергана — дабы внимать самым великим духам нашего племени — и узнать, не начнётся ли в ближайшее время война.

Дверца кареты открылась, и мы с Громобоем ступили на землю племени Уштобе.

— Могу ли я познакомиться с твоими спутниками? — спросил Осибай.

— Моя — Апион. Моя — мага, — на ломанном гэнни-джунском произнёс я. — Это — моя учителя, Громобой.

Сам Громобой понимал смысл лишь по интонациям и знакомым именам. До моих языковых способностей ему было далеко.

— Апион считает, что именно он — перевоплощённый Бареш-Хан — и настаивает на прохождении испытания.

— Любопытно, — произнёс шаман. Бареш-Хан — чужеземец! Пойдём же к нашей матери, Апион. И выслушаем, что она думает по этому поводу. Следуй за мной!

Мы последовали за шаманом и его братом к грандиозному шатру, над входом в который висел череп буйвола. Вчетвером мы зашли в шатёр. Внутри висели шкуры убитых койотов, а весь земляной пол занимали несколько шкур степных медведей. По бокам шатра стояло несколько столов. Перед одним из этих столов стояла пожилая женщина в синем льняном платье, в чьих волосах красовался десяток перьев степного кондора. Она что-то варила — не то зелье, не то обед. Согласно непонятному запаху, это могло быть что угодно. Но я решил не задавать напрямую вопроса, зелье это или еда — вдруг шаманка обидится.

— Здравствуй, мама! — радостно крикнул Джумаш.

— Наконец-то ты вернулся, сынок! — ответила женщина и обернулась. — О, духи предков! Ты привёл мойренских оккупантов!

— Это не оккупанты, мама! Это — маги, такие же, как и я.

— Здравствуй, добрая шамана, — поклонился по-восточному я. — Моя — мага Апион, это — моя учителя Громобой.

— Меня зовут Шураба. Если ты не оккупант, маг, что же вас привело к нам, в селение Уштобе?

— Мама, маг Апион считает, что он — реинкарнация Бареш-Хана, и что он сумеет объединить наш народ. Апион требует прохождения испытаний.

— Я лично была знакома с тремя претендентами на это имя — и все они оказались фальшивками. Но где это видано, чтобы Бареш, наш вождь и бог, воплотился чужеземцем?! Я не хочу обижать тебя, Апион, но я тебе не доверяю! Знаешь ли ты, почему Бареша называли Воином-Молнией.

— По двум причинам. Во-первых, он был очень ловок, быстр — и двигался с молниеносной скоростью, — ответил я на мойренском языке, поскольку мой гэнни-джунский лексикон был пока слишком скуден. Джумаш переводил. — А во-вторых, у него было на правой щеке божественное клеймо, похожее на молнию.

— Правильно. Но знаком ли ты с полным текстом пророчества об Избавителе, о пришествии Воина-Молнии?

— Нет, моя не знакома, — честно ответил я.

— Так и думала. Тогда слушай:

"Небесной силой овладев,

Пришелец в Уштобе явился.

"Я, Воин-Молния, узрев:

От небожителя родился!

Не властно время надо мной!

Не властны смерть и все хворобы!

И я пылающей волной

Испепелю врагов до гроба.

Узнал, что Избавитель я,

Избавлю от проклятья племя;

Останутся в стране друзья

И нас покинет злое бремя".

— И в чём моя испытание? — спросил я, со своим знанием гэнни-джунского языка весьма смутно представив себе смысл пророчества.

— Я разве сказала, что ты можешь пройти испытание, чужеземец? В пророчестве ясно сказано, что, хотя Избавитель и не родился в Уштобе, он — гэнни-джунец! Любой представитель нашей расы может настоять на прохождении испытания, но ты — мойренец!

— Джумаш, переводи всё, что я скажу! — произнёс я. Джумаш кивнул головой.

Я прекрасно помнил свои странствия вместе с Ларратосом по миру Эрты, и первобытные племена кальтукки, живущие в дружески-соседских отношениях с орками. Люди из этих племён враждебно относились к чужеземцам из людской расы, но любой чужак мог пройти инициацию и стать Братом Племени — то есть переставал быть чужаком. Одна надежда, что так же обстоит и у кочевников Гэнни-Джуна.

— Джумаш, скажи, что я хочу пройти инициацию. Обряды перехода. Я хочу, чтобы меня приняли в ваше племя!

— Ты можешь рискнуть пройти инициацию, — произнесла Шураба. — Но я не уверена, что ты её выдержишь, потому что не ведёшь с детства кочевой образ жизни. Но если пройдёшь, тогда станешь братом племени. И даю слово, что я позволю тебе в таком случае пройти испытание на истинность воплощения.

Глава 14

Испытание болезнью

"По степным плоскогорьям Гэнни-Джуна на спинах рыжих крепких коней скакали два кочевника — желтолицый Джумаш и бледнолицый Октобай. Полуденное мартовское солнце светило им в глаза, но глаза обоих кочевников, коренного гэнни-джунца и сильного мага Октобая, приспособленные к степному солнцу, спокойно любовались багровыми полосами, исколовшими небо. Как показалось бледнолицему всаднику, они способны превратить степь в пустыню даже ранней весной. Небо и солнце Гэнни-Джуна особенные: нигде больше в полдень не увидишь багрового оттенка дневного светила. Несмотря на март, погода стояла сухая, почти что безжизненная и безветренная. Но плащи на спинах всадников, так же, как и их косички развевались под встречным ветром, а кожаная броня цвета выцветшего сена, несмотря на коней, делала кочевников почти незримыми в бескрайних степях Гэнни-Джуна.

Скакуны стремились на восток, к селу Уштобе. В небе промелькнуло невнятное пятно, но намётанный глаз Октобая определил, что это — степной кондор. Бледнолицый кочевник молниеносно достал из-за спины лук, затем стрелу из колчана и, посмотрев на траекторию полёта птицы, стрельнул в небо.

— Редко машет крыльями. Значит, к пасмурному вечеру, — произнёс бледнолицый Октобай на чистом гэнни-джунском языке без малейшего акцента.

Степной кондор, поражённый тисовой стрелой, камнем рухнул к земле. Всадники поскакали к нему. За плечами Октобая и Джумаша висело по катане — и, судя по потёртости рукояток, оба кочевника знали толк в этом оружии".

— Неплохая летопись получается, не так ли, брат Октобай? — поинтересовался Джумаш.

Всадником Октобаем был никто иной как я, известный как вор Неуловимый, агент Барс, уроженец Стейнгарда Апион Бейн — и грозовой маг Апион Грант. При инициации кочевники нарекли мне новое имя. Ни за что не забуду инициации в племя Уштобе. Я три недели жил в племени на правах гостя, изучая язык и обычаи степного Гэнни-Джуна. Громобой не выдержал и трёх дней, двинувшись в Джум-Балл, чтобы оттуда взять путь обратно в Мойрению.

Я научился орудовать катаной и стрелять из композитного лука. Потом хан Актубек сказал, что я должен пройти Испытание Ловкости вместе с тремя юношами, которые должны стать мужчинами. Нам вручили по луку, и мы охотились на кондоров, и каждый из нас принёс хану по голове гигантской птицы. Затем хан отправил нас на Испытание Силы. Каждому из кандидатов в мужчины племени Уштобе требовалось сразить опасного хищника; мне достался медведь. Хан выдал нам по катане и я с лёгкостью одолел зверюгу в ближнем бою: с моей ловкостью это было раз плюнуть. Я принёс Актубеку голову медведя, и следующее испытание назначил шаман Акалтын, отец Джумаша: я должен был забраться в пещеру в скалах недалеко от племени, некоторое время пробыть там в одиночестве и не сойти с ума. Акалтын сказал, что если я силён духом, медитация укрепит меня, и мне откроются видения, а это значит, что я потом могу стать шаманом.

— Сколько же времени я там должен прожить? — поинтересовался я.

— Сколько потребуется, Апион, — отрезал шаман. — Духи сообщат мне.

Вход в пещеру закрыли огромным камнем. Я оказался в полной темноте, без доступа к пище. Я прибегнул к огненной магии, создал блуждающий огнешар, исполняющий роль светильника, и принялся осматривать пещеру. В ней не нашлось ни намёка на пищу, зато присутствовала подземная речка, полная чистой пресной воды. Жажда мне не грозила, но вот сильный голод дал о себе знать уже через полдня. Впрочем, я не мог определить время: от наручных часов я избавился ещё в доме Антипа, потому что они очень странно смотрелись в этом варварском мире, а посмотреть на небо я не мог. Чтобы не сойти с ума от одиночества, я принялся практиковать аргомантию. Мне казалось, что я не потерял счёт времени, и через двадцать условных дней Акалтын выпустил меня. Оказалось, я провёл в уединении всего неделю.

— Твои глаза полны решимости, — сказал тогда Акалтын. — И дух твой крепок. Ты принят в Уштобе, Брат Племени, и возможно, потом станешь Внимающим Духов. Твоя мантия полностью запачкалась в пещере, но я принёс тебе новую одежду, — при этих словах шаман протянул мне кожаные доспехи степняка. — Этим утром я вошёл в контакт с духами предков. Они сказали, что ты прошёл испытание, и велели наречь тебя в честь моего деда именем Октобай.

За месяц, прожитый среди кочевников, мои волосы удлинились, и, после того, как я надел кожаный доспех, шаман сплёл мне небольшую косичку. Шураба нарисовала на моём лбу несмываемой солнечный диск, "божественное" клеймо гэнни-джунцев, чтобы показать, что хотя я и не являюсь гэнни-джунцем по крови, стал настоящим кочевником, таким же, как и все остальные.

К реальности меня вернул звук удара тушки кондора об землю. Джумаш подобрал добычу и положил на спину своего коня, сзади сидения. Я спешился и приложил к земле ухо:

— Слышу тихое подкрадывание степных саблезубов, брат Джумаш. Эти твари идут с юга — прямо к нашему аулу!

— Рад за остроту твоих чувств, брат Октобай. Так покажем этим тварям, кто хозяин в степях Гэнни-Джуна! Они встретятся с кочевниками, знакомыми с мощью мойренских богов!

Вскоре на горизонте показалась стая степных саблезубов — грозы всего живого и проклятие степей Гэнни-Джуна. Если бы не оберегающие ритуалы шаманов кочевников, люди давно были бы истреблены этими жестокими и кровожадными хищниками, даже утолив жажду голода, не способными заглушить в себе жажду убийства. Небольшие и жилистые, в отличие от своих огромных, предпочитающих жить и охотиться в одиночку сородичей с северных гор Эрты, степные охотники выглядели не столь внушающе и грозно как полярные тигры. Но менее опасными от этого не становились. Обладающие невероятной выносливостью, сбиваясь в стаи, именовавшиеся на языке кочевников "гуртом", саблезубы не боялись никого и ничего, всем гуртом нападая на добычу, размером многократно превосходившую их самих. Длинные, выпирающие из пасти, похожие на изогнутые клинки клыки саблезубов пробивали любую, даже саму толстую и прочную шкуру, а превосходящее количество и умение развивать невероятную скорость бега не оставляли добыче ни единого шанса. Благодаря окрашенной в грязный, серо-жёлтый цвет шкуре, саблезубы были почти неразличимы на фоне степи, атакуя внезапно и молниеносно.

Заметив нас, саблезубы торжествующе заревели, ускорили бег, на ходу рассыпаясь в цепочку, окружая, отрезая любые пути к бегству. Кони, при виде хищников, испуганно заржали, переступая с ноги на ногу, топчась на месте и не подчиняясь командам, грозясь сбросить с себя всадников. Я, не дожидаясь, пока саблезубы подойдут достаточно близко для прыжка, взмахнул рукой, посылая в ближайших зверей сноп электрических искр наподобие тех, что мы с Громобоем использовали против клопов в трактире, только значительно крупнее. Громыхнуло. Шкура саблезубов, угодивших под заклинание, затрещала, вспыхнула электрическими всполохами. Запах озона, смешанный с вонью палёной шкуры, ударил в нос. Саблезубы, поражённые заклятьем, спотыкаясь и оглашая степь полным боли и ярости воем, повалились на траву, покатились по склону вниз.

Мой конь, совсем рядом с которым остановилась бездыханная, исходящая паром и зловонием туша саблезуба, заржал, встал на дыбы, гарцуя на задних ногах. Я, не сумев удержаться в седле, свалился на землю, чертыхаясь и проклиная всех и вся. Перевернулся, выпрямился, выхватывая катану. Рядом снова жахнуло, да так, что у меня на мгновение заложило уши, а сам я с трудом устоял на ногах. Слева, там, где стоял Джумаш, полыхнуло жаром. Пламя, жадно пожирая высушенную солнцем траву, волной прокатилось от исходящего дымом чёрного, обугленного кратера, оставленного огненным шаром кочевника. Едкий смог, наполненный умопомрачительной смесью ароматов горелой шерсти, жжёного мяса и тлеющего ковыля, моментально заполнил всё вокруг так, что разглядеть что-либо на расстоянии вытянутой руки стало абсолютно невозможным. Я закашлял, прикрыл лицо рукавом, побежал, стараясь как можно скорее выйти за пределы смога.

Напавших саблезубов я скорее услышал, чем увидел. Лезвие катаны, просвистев в воздухе, вонзилось в тело ближайшего зверя, едва не перерубив его пополам. И тут же, следом, не давая добыче опомниться, прыгнули ещё трое.

Против подобного противника были бесполезны любые фехтовальные приёмы и хитрые комбинации. Бесполезно было пытаться парировать удар когтистой лапы. Оставалось только нападать, быстро и беспощадно — так, как это делали саблезубы. Нужно было самому стать зверем. Первого саблезуба я рубанул коротко, практически без замаха, прямо по клыкастой морде. Не останавливаясь, я ввернулся между двумя оставшимися, широко ударил сверху, перерубая зверю слева позвоночник. Сила удара была такой, что катана, с лёгкостью преодолев кость и плоть, описала понизу полукруг, вонзившись в живот второго зверя и дальше вверх. Мне, чтобы завершить удар, пришлось встать на одно колено, подталкивая оружие, не давая лезвию в потерявшем инерцию замахе завязнуть в теле саблезуба. Это и спасло мою жизнь. Последний из уцелевших хищников напоролся на выставленное вперёд острие, щёлкнув клыками перед моим лицом и повалив меня массой тела на дымящуюся землю.

— Ты жив, Брат Племени! — Джумаш, ведя под уздцы наших коней, подошёл ко мне, заляпанному кровью с копотью и злому как тысяча чертей. Я не ответил. С трудом выкарабкавшись из под туши саблезуба, я перевернул тело и, упёршись ногой вытащил вонзившуюся по самую рукоять катану.

— Ого, — только сейчас кочевник заметил убитых хищников, восторженно присвистнув, — Ловко, ничего не скажешь. Признаюсь, ты удивляешь меня всё больше, брат Октобай. Поначалу, мне вообще не верилось, что ты пройдёшь посвящение, но теперь... Ты стал истинным кочевником — и, вижу я, ты более чем достоин носить своё новое имя!

— Спасибо за доверие, Джумаш, — ворчливо откликнулся я, вытирая лезвие катаны о шкуру лежащего зверя и пряча оружие в ножны. — Жаль, что учитель Громобой не видел моего прогресса, — достав флягу с пивом, я с блаженством вылил почти всё её содержимое на голову, вытер лицо, — И хорошо, что не видел меня сейчас, — чуть тише добавил я про себя, забираясь в седло.

— Не стоит жалеть, Октобай. Твоему учителю нечего делать в нашем племени — я чувствую, что он никогда не станет кочевником! Поэтому лучше для нас и для него будет, если он вернётся в Джум-Балл — а ещё лучше, если в академию.

— К тому же он должен вернуться к моему тестю и доложить о моих успехах на переговорах. А всё-таки, Джумаш, веришь ли ты, что я и есть Бареш-Хан возрождённый, Избавитель, Воин-Молния?

— Не знаю, брат. Месяц назад я бы сказал: "Вряд ли! Чужеземец не может быть реинкарнацией Бареш-Хана!" Сейчас я верю, что ты можешь быть Бареш-Ханом. Но можешь и не быть.

Степные кони въехали в поселение Уштобе. По нашей команде они сбавили шаг и двинулись к шатру шаманов.

— Я уверен, что в пророчестве говорится именно обо мне. Ибо сказано: "от небожителя родился"! Моим отцом, как и отцом Бареш-Хана, был небожитель!

— Да иди ты! — изумлённо крикнул Джумаш по-мойренски, потому что в гэнни-джунском языке такого выражения не было.

— Моим отцом был представитель расы Ситтари, Истинных Магов, хотя я не знал этого до последних времён. Именно их, как рассказывал Артемий, называли небожителями.

— Опять же не знаю, верить тебе, или нет!

— А почему бы и не поверить? Пророчество называет Избавителя "воином-молнией". Меня можно тоже так назвать — благодаря моей молниеносной реакции и возможностью управлять этими самыми молниями. А что касается клейма в виде молнии, то мне кажется, что такие детали необязательны. В пророчестве сказано, что Избавитель бессмертен, и над ним не властны болезни и старость. Как представитель расы Истинных Магов, я бессмертен и не подвержен болезням.

— В это тяжело поверить, Брат Племени! Но думаю, моя мать лучше разберётся, действительно ли ты бессмертен и не подвержен болезням, или это всё твои фантазии.

Кони дошли до шатра шаманов, и мы спешились, после чего зашли в шатёр: сначала я, потом Джумаш. Шураба варила очередное зелье, но я, проживший месяц среди племени, по тонкой струйке пара, идущего от котла, определил, что это — противоядие от укуса степных гадюк.

— Здравствуй, Октобай, — сказала мне шаманка — она по одному звуку шагов могла определить, кто именно зашёл.

— Здравствуй, Шураба, — ответил я. — Я пришёл поговорить насчёт пророчества. Я верю, что я — Бареш-Хан возрождённый, и именно я изгоню враждебных чужеземцев и сниму проклятие с Гэнни-Джуна. Для этого я должен подробно узнать, как именно ваш... наш народ попал под это проклятье — и вернуться к его истокам, чтобы совершить попытку с ним покончить.

— Гэнни-джунцы оказались прокляты после того, как Бахар-Хан объявил себя богом и заявил, что все старые боги умерли. Бахар провозгласил себя императором мира, правителем расы совершенных людей, достойных править всем Эламом. После провозглашения богом Бахар обрёл нечеловеческие силы — и колдовские навыки.

— Очень похоже на Зорана, правителя Айроса!

— Мне это имя ни о чём не говорит, Октобай!

— Проехали. И что же произошло потом?

— Боги разозлились на Бахара: в придачу к своим силам, наш хан приобрёл божественное клеймо в виде солнечного диска на лбу, и его начали мучить кошмары о западне, лишённой света и наполненной змеями. Через месяц то же самое произошло и со всеми гэнни-джунцами: боги наказали и их за пособничество предателю.

— Я не верю, Шураба, — сказал я. — Боги не могли наказать целый народ за поступок одного хана. Боги не дикари, которые воспринимают человека только как представителя племени, а не как личность!

— Что-что? — То ли обидевшись, то ли не поняв, переспросила шаманка.

— Боги знают, что каждый несёт ответственность лишь за свои поступки. И поэтому они могли наказать самого хана, его окружение, тех представителей народа, которые поддерживали политику Бахара — но никак не весь народ!

Я понял: здесь что-то нечисто. В течение последних тысяч лет боги (истинные боги, правящие Межреальностью, а не местные вроде Зорана) не вмешиваются в дела смертных. И тем более они не могли за преступление одного хана (за которое того же Зорана вообще не наказывали) проклясть целый народ. Варварский народ гэнни-джунцев придумал вписываемую в его менталитет легенду. Как всё обстояло на самом деле — пока не известно. Но я обязательно узнаю!

— Ты не прав, Октобай! — прервала мои размышления шаманка. — Весь народ виноват — поскольку позволил этому тирану воцариться — и не оказал вооружённого сопротивления.

— Включая женщин, детей и стариков?

— Не богохульствуй, Октобай! Пути богов неисповедимы! И этот человек ещё хочет доказать, что он — возрождённый Бареш-Хан!

— Милостью богов и волею судьбы я — Бареш-Хан возрождённый. Я бессмертен, мне не страшны никакие болезни и старость!

— Громкие слова, Брат Племени! Но чем ты их докажешь?

— Я никогда ничем не болел. А что касается бессмертия — может, поговорим на эту тему лет через триста? — иронически хмыкнул я.

— Это не смешно, Октобай. Но кажется, я придумала, как ты можешь доказать нам, что ты бессмертен и не подвержен болезням.

— И как же?

— Выйди в степь и позволь искусать себя степным крысам. Эти твари — самые опасные переносчики заразы. Причём одни лишь боги знают, что ты от них подцепишь. Если продержишься два дня здоровым и не помрёшь — значит, ты выполнил ещё одну часть пророчества. Однако ты станешь заразным! И потому не вздумай подходить к нам в течении этих дней!

* * *

Я, Джумаш и Шураба шли по степи на запад к холму, в котором, судя по овальной дыре, должна располагаться нора гэнни-джунских крыс. Эти твари, как и прочие местные грызуны, должны быть значительно крупнее, чем их мойренские собратья — и обладать песчаным оттенком. Шураба достала из-за пояса запечатанный кувшинчик, стукнула по его донышку, и крышка с шипением выскочила. Шаманка полила меня этой жидкостью, и я ощутил в воздухе терпкий запах, очень похожий на запах тухлого сыра в трактире "Голова Буйвола". Шаманка вместе с сыном отскочила от норы, и тут же из неё вышел отряд из пятерых крыс песчаного цвета. Каждая крыса выглядела не меньше средней собаки, и, глядя на них, я вспомнил подземных крыс, обитавших в катакомбах родного города Стейнгарда.

Зверюги жадно всасывали носами воздух. Ощутив, что запах тухлого сыра исходит от меня, бледнолицего человека, грызуны обнажили зубы и бросились в атаку. Я рефлекторно выхватил из-за плеча катану.

— Стой, Октобай! — крикнул Джумаш. — Ты должен позволить крысам искусать себя, иначе не подцепишь никаких болезней!

Я вложил катану обратно в ножны, закрыл глаза и попытался расслабиться. Тяжело было позволить грызунам искусать себя, не применив против них силу, но приходилось терпеть. Через минуту я не выдержал боли, царившей после укусов, открыл глаза, вновь выхватил из ножен клинок, и провернувшись вокруг своей оси, одним ударом порезал всех крыс пополам, после чего пустив шаровую молнию в нору грызунов.

— Достаточно! — сказала шаманка. — Учитывая, как долго они тебя кусали, ты уже должен заразиться. Если ты действительно устойчив к болезням, за два дня с тобой ничего не случится. Только не приближайся в течение этого времени к нашему аулу!

— А чем же мне питаться?!

— Ты же кочевник, Октобай! У тебя есть навыки выживания в степи! К тому же, тебе подвластна магия. Так что, ты не пропадёшь, если ты — Бареш-Хан, а не самозванец.

* * *

Я остался один в степи — но нечего было бояться. Укусы местных крыс не наносили никакого урона здоровью. Питаться приходилось степными ягодами и свежим мясом зажаренных лиловыми молниями гэнни-джунских зайцев. Я устроил ночлег на голой траве — в детстве мне приходилось спать и в более жёстких условиях. Если на меня, спящего, пытался напасть какой-либо из степных хищников, чувство опасности будило меня — и приходилось уничтожать супостата магией.

Но под первое утро пришла более интересная мысль: я мысленно воззвал к охранным заклятиям аргомантии, наполнив их в нагрузку элементами магии Ситтараса — и передо мной возникли незримые глазами энергетические ловушки, способные читать ауру. В случае, если приблизится агрессивное животное — ловушка разрядится выхлопом разветвлённого пучка молний.

На следующий день я вновь питался зажаренным мясом гэнни-джунских зайцев и степными ягодами. Вскоре до меня дошло, что к этим ягодам, можно применять заклятие увеличения — и превратить их в огромные ёмкости с соком.

Днём я практиковался в аргомантии и контроле клатхических энергий. Вечером, поужинав зажаренным зайцем и запив его выдавленным в самодельную чашку соком из степных ягод, я направился в объятия бога сна. Ночью мне снилось, что я восседаю на троне в деревянном дворце города Тааневера, а в моих объятьях лежит королева Треиля, моя жена, одетая в облегающие чёрные кожаные доспехи. Внезапно дверь в тронный зал отворилась — и вошла одна из стражниц:

— Ваше величество! Король Апион! К вам посетитель!

— Пусть проходит, — ответил я, кивнув головой.

Вслед за стражницей зашёл человек в чёрной робе Сумеречного Клинка, в капюшоне, закрывающем лицо — а на его поясе висели две зачарованные катаны.

— Здравствуй, Апион! Опять ты с девушками шашни крутишь, даже будучи женатым! Это, конечно, сон, но через подсознание он показывает твою истинную сущность.

— Отец?! Здравствуй! Рад тебя видеть!

— Я тоже рад, — ответил Иллиндил, и взмахнул рукой. Королева Треиля, стражница, весь дворец и гигантские деревья Тааневера исчезли, уступив место лесостепям Гэнни-Джуна. — Вижу, ты делаешь успехи в налаживании союзов!

— Да, отец! Я предчувствую, что Айросу придётся несладко после столкновения со всеми нашими войсками!

— Но не забывай, что с Зораном должен справиться ты! Поэтому тебе надо продолжить своё обучение!

— Я готов!

— Чтобы тебе не были страшны вражеские маги, ты должен уметь справляться с ними их оружием — и подчинять их заклятия себе. Заклятия любого мага, используй он хоть мощь Искупителя, хоть силы Смерти, могут быть перехвачены тобой, осесть в твоём мозгу — и быть использованными против своего владельца.

— Как мне это сделать?

— Выстави руку навстречу летящему магическому снаряду, вытяни вот так пальцы, как будто ты собираешься схватить мяч — и примени заклятие "Интерцепто магнус". Магический снаряд, направленный к тебе, растворится в воздухе — и в твоей голове осядут компоненты заклятия — вербальные, мыслеобразные и жестовые.

Иллиндил взмахнул рукой — и с неё слетела идеально круглая ледяная сфера. Я выставил в ответ правую руку, вытянув пальцы, и крикнул: "Интерцепто магнус"! Тут же я ощутил, что из моей руки вышла невидимая глазами астральная нить, долетев прямо до сферы льда. Через некоторое время эта нить мгновенно растворилась в воздухе. Тут же в моём мозгу осели все фрагменты чары: необходимый жест, мыслеобраз и вербальная формулировка заклятия: "Орбитум Глэйтум!"

— Теперь ты сможешь учиться не только у меня или у наставников! Ты сможешь учиться и у врагов!

— Выходит, мне теперь не страшны никакие маги, ибо ни одно заклятие не проскользнёт мимо моего разума?

— Не совсем. Видишь ли, сын, у магии существуют уровни. И знаешь, сколько их вообще?

— Четыре! Жестовый, вербальный, мыслефраза и мыслеобраз.

— Я имею в виду другие уровни. Уровни, которыми измеряется могущество магов Ситтараса. Всего их двенадцать. Конечно, в эту шкалу легко вписываются и маги Внешних Миров. Самый слабый из уровней магии — разумеется, первый, уровень младшеклассника магической школы. Двенадцатый — уровень архимага Ситтари, которым, собственно говоря, владею я. Никакой маг не может перехватывать заклятие, сложность которого превышает его собственный уровень магии.

— И у кого примерно какой уровень магии?

— Самые могущественные из магов Мойрении, местные архимаги, обладают седьмым уровнем. А самые сильные из магов Хаоса будут посильнее, у них восьмой уровень — поскольку они черпают силу у бога, находящегося неподалёку. Боевой маг Ситтари, закончивший академию, владеет заклятиями десятого уровня. Твой уровень я бы оценил как пятый — он соответствует первокурснику магической академии. Конечно, не той сельской школы, которую ты закончил экстерном в Солнцеграде (было бы удивительно, если бы человек с твоим интеллектом там подзадержался.), а настоящей академии, которая располагается на Ситтарасе. Двенадцатый уровень, как я уже говорил, соответствует архимагу. Есть и тринадцатый уровень, хотя официальная позиция Ситтараса не признаёт его существования. Нечистое число, дюжина Хаоса! Как ты думаешь, кто в Эламе владеет тринадцатым уровнем?

— Конечно же, Зоран!

— Да! Тринадцатый — божественный уровень, к которому примкнул Зоран. Зоран может создавать и использовать заклятия, пока что недоступные уровню архимага. Например, заклятие абсолютной левитации — способность свободно летать по воздуху быстрее ветра. Конечно, я могу зачаровать любой ковёр на абсолютную левитацию — но это не то. Истинный Маг лишь тогда может сказать, что овладел заклятием, если не использует вообще никаких артефактов. Только собственное тело и клатхические резервы — и никаких безделушек вроде посохов или волшебных палочек!

Зоран обладает и абсолютным бессмертием. И, будучи богом, он может делиться силами со своими последователями. Маги — жрецы Зорана, а самые ловкие и сильные из них могут совмещать колдовство с боевыми искусствами Айроса, становясь почти что непобедимыми воинами.

— Вроде шеддитов в Эрте?

— Да. А как думаешь, много ли тебе ещё предстоит испытаний, чтобы показать кочевникам, будто ты — Бареш-Хан?

— Не знаю. Меня отправили на покус к степным крысам, разносящим заразу, и хотят убедиться, что я не заболел. Но истинные маги вообще ничем не болеют!

— Это не совсем правда, Апион! Существует одно заболевание, которое может подхватить истинный маг — причём только он — это клатхоголизм.

— Зависимость от клатхи? — я изумлённо вытаращил глаза.

— Именно так, — ответил Иллиндил. — Никогда не злоупотребляй внешними источниками Силы — а ради восстановления или усиления — не важно! Если будешь часто и помногу поглощать клатхические энергии, твоя система энергетических каналов перегрузится, и в твоём организме нарушится выработка собственной клатхи.

— И что?

— А то, что заболевший не сможет жить без внешних источников Силы — а без них он будет сходить с ума, как алкоголик без бутылки. Особенно часто эту болезнь приобретали те маги, которые жаждали великих сил. Если клатхическую зависимость не излечить на ранней стадии, то может развиться хронический клатхоголизм — и выработка собственной клатхи прекратится вообще. У истинных магов, в отличие от магов смертных рас, клатха является основой сущности — наша душа состоит из неё, и связана с телом клатхическими же нитями. Вместо обычных флюидов по нашим нервам течёт клатха — именно она и обеспечивает нечеловеческую реакцию. Если выработка собственной клатхи прекратится — сущность Истинного Мага начинает таять — он теряет силы, память и координацию. Тело дряхлеет на глазах, и мозг резко сжимается, пока не наступит полное истощение. Это хуже, чем смерть — это Ничто, не-бытие.

— Ты хочешь сказать, что в случае болезни клатха ест мозг?

— Мозг ест не клатха, а её отсутствие. Заболевание хроническим клатхоголизмом носит три исхода — и все они неблагоприятны. Про первый я уже рассказал: маг превращается в Опустошённого, его сущность тает, а тело разваливается на глазах. Во втором случае клатхоголик соглашается на добровольное развоплощение, после чего, будучи сам клатхическим духом, летает вокруг Ситтараса в потоках клатхической энергии, пытаясь удовлетворить свой вечный голод. А третий исход — самый страшный: клатхоголик ищет вечные неиссякаемые источники — причём, не простых энергий, а более крепких, поскольку с развитием клатхоголизма простая клатха уже не так удовлетворяет его, как раньше...

— ...и поглощается Хаосом?!

— Да, Апион! Многие клатхоголики попали под влияние демонических артефактов. Я подозреваю, что одним из таких больных и был Зоран.

— Ты имеешь в виду, что Зоран — не злодей, а несчастный больной?!

— Я не знаю, был ли Зоран клатхоголиком, но мой отец, Ферендел Грант, рассказывал, что в своё время услышал от деда: боевой маг Зоран Грант поначалу был не злодеем, а вполне добрым, умным и честолюбивым гражданином Ситтараса. Он даже выставил свою кандидатуру в Совет Двенадцати, но не набрал нужного количества голосов. Зоран искал новых путей к власти. Когда Зоран со своим братом Глариндилом прибыли в Элам в роли боевых магов, призванных положить конец войне между Мойренией и Илунией, им пришлось устранить несколько генералов обеих сторон, а затем провести переговоры с правителями государств. С войной было покончено. Глариндил вернулся в Ситтарас, а Зоран решил остаться в Эламе — и принялся изучать местные артефакты Хаоса.

Мой дед тогда не догадывался, что его брат уже мог быть клатхоголиком — и искать способ навсегда утолить свой голод, используя артефакты Хаоса, поэтому он не потащил Зорана домой силой.

Потом выяснилось, что найдя в землях Гэнни-Джуна сердце титана Гашмана, он с тех пор принялся черпать из него силы. Хаос поглотил Зорана, и он стал деспотичным правителем. Объявив себя богом, Зоран устроил теархию, уничтожив прежнюю систему власти Айроса, и набрав себе последователей, с которыми поделился хаотическими энергиями, подчинил своим стальным кулаком весь Новый Свет, захватив аборигенов в рабство.

— А как это одна из мощей бога может выжить, если остальное тело погибло?

— Очень просто. Боги — в первую очередь сущности, а не организмы. С гибелью тела сущность многих богов продолжает жить. Если бог хаотичен, его сущность можно уничтожить, используя способность Хаоса к самоуничтожению. С уничтожением мозга Гашман потерял свой разум, свою личность. Но его сущность продолжала жить вместе с сердцем. Узурпировав сердце Гашмана, Зоран поглотил его безличную сущность — сущность бога Хаоса. И сам стал богом Хаоса.

Знаю, ты интересуешься вопросом проклятия гэнни-джунского народа. Я могу с большой уверенностью сказать тебе, что это — не проклятие, а скорее дар. Дар погибшего бога Сканды.

— Откуда такая уверенность?!

— Перед посещением миров наши маги изучают традиции, менталитет, историю и мифологию всех местных народов. Тебя же не удивило, что я знаю про шеддитов! Древние люди, жившие в Эламе около шести тысяч лет назад, поклонялись трём местным богам-титанам: Сканде, богу Небесного Огня, Гашману, богу Тьмы и Хаоса, правителю подземного царства — и Авузлу, богу Равновесия, покровителю Воды. Шесть тысяч лет назад Гашман совратил Авузла на сторону Хаоса — и они решили вдвоём узурпировать власть над миром, убив своего брата Сканду. На земле Гэнни-Джуна свершилось сражение трёх братьев. Сканда был самым сильным — и, перед тем, как падшие братья нанесли ему удар в живот, бог Небесного Огня снёс своим пылающим мечом голову Гашману. Авузл остался победителем, но Небесные Боги, правящие Межреальностью, прокляли морского титана Авузла — и он превратился в чудовище, обладающее головой, похожей на осьминога, увенчанной петушиным гребнем. Авузл породил множество морских чудовищ, в том числе и своих уменьшенных копий. Ещё через тысячу лет боги усыпили Авузла вечным сном — и он будет спать до конца мира.

— Да, помню! "На пороге своего дома в Хер'Льене мертвецки пьяный Авузл спит, ожидая своего часа". Только причём тут гэнни-джунская раса?

— А ты не догадался, как выглядел титан Сканда?

— У него на лбу был знак в виде солнечного диска?!

— Правильно, он же был богом небесного огня! А Бахар-Хан, которого в гэнни-джунской традиции считают злодеем и предателем, на самом деле жаждал всемирного господства не только для себя, но и для всего своего народа. Достав одну из мощей Сканды, Бахар впитал часть его сил — и приобрёл соответствующий облик. Затем он решил преподнести дар своему народу — те же самые силы, только в меньшей доле. Он создал заклятие, распространяющее сущность Сканды на весь свой народ — и это действительно породило новую человеческую расу, только её особенностью стала не небесная сила, а божественное клеймо на лбу.

— Хорошо хоть, что Бахар использовал не мощь Авузла, — усмехнулся я. — Только откуда вторая составляющая проклятия — кошмары про пленение в темноте?

— Я предполагаю, что всё идёт от той же мощи Сканды: личность этого бога могла быть повреждена, а вот сущность осталась. Пока мощь бога существует в Эламе, дух Сканды мог застрять между мирами. Я думаю, Сканда страдает, что находится в ловушке, и гэнни-джунцы во сне сталкиваются с его переживаниями.

— Выходит, чтобы вернуть гэнни-джунцам нормальный облик и спасти их от кошмаров, придётся найти артефакт Сканды и уничтожить его?

— Да. Но тебе в твоих странствиях потребуется помощник.

— А откуда мне взять этого помощника?

— Создать его искусственно. Мы — богоподобные существа. Истинный маг может сам создавать жизнь из клатхи. Твой уровень магии, как я уже говорил, соответствует первокурснику нашей, ситтарской академии. А у нас в академии первокурсников учат создавать фамильяров.

— Кого?!

— Фамильяр — компаньон Истинного Мага, порождённый клатхическими энергиями, обёрнутый в живую плоть, и осознающий себя как личность. Короче говоря, существо, порождённое магией.

— И как мне создать фамильяра?

— Будь осторожен с выбором. Фамильяр даётся тебе на всю жизнь. Другого ты призвать не сможешь — потому, что Истинный Маг вкладывает в фамильяра часть собственной сущности. Ты произносишь заклятие "Акситус фамильярос" — и добавляешь название магического существа. В это время ты формируешь клатхический сгусток, примерно так же, как и при вызове протектора — и черпаешь астральные энергии из-за пределов реальности. Клатхическое существо соприкасается с памятью создателя — и заимствует оттуда знания о системе мироздания, известные языки. После чего маг использует заклятие "Креатио корпус", и фамильяр наделяется плотью — и на лбу фамильяра проявляется знак создателя. После того, как маг нарекает фамильяру имя, он из магического животного превращается в личность.

— Согласно легендам, первочеловек нарёк имя всем животным.

— Да, нарекая им имя, первочеловек стал со-творцом. Нарекая фамильяру имя, ты даёшь ему разумную сущность. Чем более могущественным магом станешь ты, тем сильнее будет твой фамильяр. Если фамильяр падёт в бою — не беда. Ты можешь облачить его в новую плоть.

— Выходит, и клатхическую сущность погибших ситтарских магов тоже можно наделять новой плотью?

— Увы, Апион, нет! Клатхическая сущность истинного мага устроена во много раз сложнее сущности фамильяра — и даже двенадцатый уровень магии не позволяет вернуть меня и мой отряд в мир живых.

— А тринадцатый?

— Я не знаю. Думаю, тебе надо выбрать фамильяра, которого ты можешь создать.

— Я бы хотел создать крупного фамильяра, способного за себя постоять. Чтобы был поинтеллектуальнее. И умел быстро летать — потому что мне необходимо транспортное средство.

— Думаю, Апион, тебе надо обзавестись говорящим драконом.

— Драконом? Как я устал от постоянных выходок этих язвительных, наглых и агрессивных тварей, когда путешествовал с паладинами! Не время для драконов, отец! Я бы хотел другое животное — но также способное летать.

— Кажется, я знаю, кто тебе подойдёт. Шунра — крылатая пантера. У меня был такой же фамильяр. В твоём сне я могу призывать и её. Вот смотри, мой фамильяр, Таэра — Иллиндил щёлкнул пальцами, и в воздухе материализовалась крупная чёрная пантера с блестящими зелёными глазами и аккуратно сложенными на спине крыльями, как у нетопыря. На лбу пантеры красовалось изображение в виде пылающего меча, рога которого стремились ввысь. Мускулистые и упругие лапы фамильяра, а так же яркий зелёный блеск глаз дали понять, что животному не страшен возраст. Также в зелёных глазах читалась детская радость от встречи с создателем.

— Здр-равствуй, хозяин! Как я р-рада тебя видеть! — махая хвостом, произнесла гигантская чёрная кошка и уселась возле его ног.

— Если хочешь создать летающую пантеру, создай её заклятием "Акситус фамильярос — шунра"!

Внезапно я услышал, что голос Иллиндила начал удаляться, его образ постепенно растворился в воздухе — и я обнаружил, что проснулся от лучей утреннего Гэнни-Джунского солнца.

* * *

Я лежал на траве в степи. Ловушка не сработала ночью — похоже, хищники уже знали, что связываться даже со спящим аргомантом опасно. Потянувшись, я взмахнул руками и произнёс:

— Акситус фамильярос — шунра! — И тут же ощутил, что из моего астрального тела выходят нити за пределы реальности Элама — и черпают клатху. Вскоре рядом со мной сформировалась гигантская призрачная кошка, очень похожая на моего протектора, разве что с крыльями.

— Креатио корпус! — я произнёс заклятие — и кошка, втягивая окружающий воздух и землю, начала обрастать плотью. Закон сохранения материи не позволял сотворить живое существо из ничего, а земля и воздух содержали те же алхимические соединения, что и живой организм. Вскоре передо мной стояла такая же чёрная пантера, как та, которую призывал Иллиндил — и точно также на её лбу красовался направленный вниз, пылающий меч. Кошка, мурлыча, смотрела прямо в мои глаза.

— И чего мы молчим? — спросил я. — Ты же фамильяр! Ты должна разговаривать!

Пантера недовольно посмотрела немигающими зелёными глазами в мои глаза и мявкнула.

— А, понял! Тебе нужно имя! Так. Я создал тебя в марте. Значит, ты теперь зовёшься Марта!

— Спасибо, дор-рогой хозяин! — довольно промурлыкала Марта по-вестландски и принялась вновь сверлить меня глазами, при этом облизываясь.

— Марта, я не понимаю, чего ты опять хочешь?

— Не понимаешь? — на морде пантеры читалось искреннее изумление. — Специально для тупых, неспособных читать по глазам, я облизнулась. Жр-рать давай!

Вот он, ещё один зверь с ужасным характером, — подумал я. — Ничуть не лучше, чем Руханнур с Миридой.

— Какое жрать, Марта? Ты же — дух, порождённый клатхическими энергиями и обёрнутый в плоть!

— Вот именно, что обёр-рнутый плотью. Между нами не такая уж большая рразница, хозяин! Твоя клатхическая сущность, называемая у смер-ртных душой, устроена чуть посложнее, да и создан ты более тр-радиционным путём. А в остальном между нами нет рразницы. Так что, не ломай комедию, хозяин, и давай мне жр-рать!

Похоже, от меня, помимо знаний о мире, Марта унаследовала и манеру иронизировать.

— Ну так налови себе сама!

— Спасибо за совет, хозяин! — радостно крикнула Марта, подняв хвост и трусцой побежав по траве. — Я побежала ловить степных крыс!

— Марта, стой! Степные крысы разносят заразу!

— И кому ты это объясняешь? Я создана тобой по твоему обрразу и подобию, так что болезни мне, как и тебе, не стр-рашны!

— Да! Болезни не страшны! Два дня прошло, а со мной ничего не случилось! Пора возвращаться в племя Уштобе.

Марта, ушедшая далеко, не слышала меня.

— Марта, кошка драная! — крикнул я во всё горло. — Когда закончишь с охотой, полетим к Шурабе!

Глава 15

Пещера Бареш-Хана

На спине Марты, своего фамильяра, я пролетал над степями Гэнни-Джуна. Мы держали путь в поселение племени Уштобе — не терпелось рассказать Шурабе о прохождении испытания болезнью. Правда, в голове возникла и мысль о том, что шаманка может не признать меня воплощением Бареш-Хана даже убедившись, что я не подвержен болезням — и потребовать прохождения новых испытаний. Марта летела на восток, навстречу плывущему по небосводу багровому диску Солнца. С появлением дневного светила жизнь начала пробуждаться на холмах и плоскогорьях Гэнни-Джуна. Цветы, включая хищные растения, раскрыли свои лепестки. Я оглядел бескрайнее поле, изрытое множеством огромных нор. Ветер тревожно трепал раскрывшиеся лепестки цветков, когда из одной из дыр с душераздирающим визгом выпрыгнул большой тушканчик, спешно нырнувший в другую нору. Преследователь появился немедля — огромный белый заяц, с красными глазами и острыми зубами, воплощение божественного гнева. Почему же местные зайцы такие кровожадные? — изумился я. — В остальном — зайцы как зайцы — и мясо на вкус такое же. Что же повлияло на эволюцию местной флоры и фауны? Неужели хаотические энергии, оставшиеся от Гашмана и Авузла?

Через минуту показалось селение Уштобе: на время испытания мы не особо удалились от племени. Я дёрнул Марту за уши, и она ринулась вниз. Вскоре крылатая пантера приземлилась возле шатра шаманов, и я с неё слез.

— Что здесь происходит?! — послышался голос Джумаша, и вскоре его лицо высунулось из шатра. — О, Боги! Нечисть! — Узрев гигантскую крылатую чёрную кошку, на морде которой кровожадно горели зелёные глаза, испуганный Джумаш даже не обратил внимания на меня.

— Не бойся, Джумаш! Это — Марта, мой фамильяр. Она тебя не тронет.

— Кто-кто?! — кочевник вышел из шатра, и я заметил в его руках чашку гэнни-джунского кофе с кобыльим молоком. — Октобай, неужто эта тварь пришла с тобой?

— Фамильяр. Магическое животное, созданное мной для защиты — и для перемещения по воздуху.

— Не забывай, что я ещё — хор-роший собеседник! — муркнула Марта.

— О, Боги! Она ещё и говорит! — чашка кофе выпала из рук Джумаша, и он поспешно отвернул лицо от блестящих зелёных глаз пантеры.

— Почему ты меня боишься, др-руг? — изумлённо спросила Марта.

— Твои глаза! Кровожадные, зелёные глаза.

— Пр-росто я хочу жр-рать! — при этих словах кочевник вздрогнул. — Не др-рожи, людей я не ем!

На этот раз мне пришёл черёд удивляться:

— Марта, опять жрать?! Ты уже ела пять минут назад!

— А я хочу ещё!

— Ещё?! Ты же хищник! А хищник может питаться раз в три дня и чувствовать себя нормально!

— Сам попр-робуй поголодать тр-ри дня, а потом пр-ридумывай диету др-ругим! — насмешливо произнесла Марта.

— Я же не хищник, — парировал я.

— Но твоя рраса тоже может целыми днями обходиться без пищи и выживать — но ты же не обр-рекаешь себя на добр-ровольное голодание.

— Похоже... твоя зверюга... обладает... здоровым аппетитом, — Джумаш начал приходить в себя. — Как ты собираешься её кормить?! Я не хочу, чтобы наш трёхмесячный запас конины истощился за три дня!

— Фамильяра можно временно развоплотить, — ответил я и взглянул на Марту. От одного этого взгляда Марта превратилась в синий призрак — а ещё через мгновение растворилась в воздухе.

— Ты... Убил своё животное...

— Нет, не убил. По моей воле Марта может вновь обрести плоть.

— Да! Октобай, так ты же... Ты здоров, значит испытание пройдено! — похоже, Джумаш уже пришёл в себя. — Давай же, зайдём в наш шатёр!

Джумаш залез в шатёр, а я последовал за ним.

— Здравствуй, Октобай, — раздался голос шаманки. — Я слышала твой разговор с моим сыном. По твоему голосу и облику очевидно, что ты не подцепил от крыс никаких болезней.

— Значит, испытание пройдено? Ты веришь, что я — возвращённый богами Бареш-Хан?

— Я всё ещё не знаю. Шансы повысились — но устойчивость к болезням ещё не доказывает, что ты — это он.

— И что же мне делать?

— Тебе предстоит ещё одно испытание, Октобай.

— Сколько же всего я их должен пройти?! — не выдержал я.

— Обещаю тебе, что это испытание — последнее. Если ты успешно пройдёшь его, никто не усомнится, что ты — Бареш-Хан возвращённый.

— А если не пройду.

— Умрёшь во время испытания! У Бареш-Хана был браслет, унаследованный от отца-небожителя. Браслет, защищавший Великого Хана от враждебных заклятий. Ты должен надеть его.

— Всего-то? Что это за браслет? Давай же его мне!

— Не торопись, Брат Племени. Я не могу дать тебе браслет Великого Хана, потому что он лежит не в моём шатре, а в пещере Бареш-Хана. Браслет прозвали молнией — после того, как Бареш-Хан приказал нашим кузнецам выгравировать на нём свой знак.

— И куда мне следует держать путь?

— На юго-запад, к озеру Айдар. Пройдёшь пятнадцать вёрст по лесостепи — и обнаружишь озеро, наполненное кристально чистой водой. Посреди этого озера находится скалистый остров, а внутри скалы — пещера Бареш-Хана. Ты же знаешь, что такое пещера хана, Октобай?

— Не совсем.

— Каждый хан кочевого племени имеет пещеру, где может уединиться, дабы помедитировать — или войти в контакт с духами. После смерти хана его хоронят в личной пещере — и она превращается в гробницу.

— Значит, всё, что от меня требуется — это зайти в пещеру — и надеть браслет, не так ли?

— Так. Но если ты — не Бареш-Хан, браслет убьёт тебя. Молния пришла от отца Великого Хана — и магия, заключённая в артефакте, убивает всякого чужака, осмелившегося надеть его. Один из солдат Великого Хана попытался украсть браслет у спящего Бареша — ему удалось незаметно снять Молнию с запястья хана, но, нацепив трофей на руку, он свалился замертво, не дойдя до выхода. А после смерти Бареша Молнию положили на подставку рядом с его гробом. Множество самозванцев и сумасшедших, объявляющих себя Бареш-Ханом, заходило в гробницу — но все они погибали, едва нацепив браслет. Подумай, Октобай, действительно ли ты хочешь пройти это испытание? Если ты не Бареш-Хан, браслет убьёт тебя. Ты и так Брат Племени — и можешь оставаться у нас — но последнее испытание — вещь опасная.

— Я знаю, что делаю, — произнёс я. — Ибо милостью богов и волею судьбы я — Бареш-Хан возрождённый.

— Что же, Октобай! Удачи тебе! Надеюсь, мы ещё увидимся.

— Увидимся, Шураба, — я направился к выходу.

* * *

Я летел на юго-запад на спине вновь материализованной Марты. Разогнавшись, крылатая кошка увеличила свою скорость до невероятных величин — казалось, даже драконы Элиддина и Ларратоса не могли угнаться за ней.

— Ничего удивительного, дор-рогой хозяин, — промурлыкала Марта. — На любого кр-рылатого звер-ря можно наложить заклятие ускор-рения. Но я в нём не нуждаюсь. Потому что я и так пор-рождена ситтар-рской магией.

— Марта, ты читаешь мои мысли?

— Рразумеется, хозяин. Как и ты можешь читать мои. Но если тебе пр-роще, хозяин, можешь общаться со мной вер-рбальным путём.

— И как быстро ты можешь летать?

— Моя скор — рость может достигать пяти вёр-рст в минуту.

Ого! — изумился я. — Похоже, Марта полна сюрпризов. Равно как и гэнни-джунский народ. Значит, у каждого хана была своя пещера? Интересно... Значит, можно найти и пещеру Бахар-Хана! И я уверен, что в ней смогу найти ключ к снятию проклятия кочевников! Наверняка Бахар наделил божественным клеймом свой народ, прибегнув к одной из мощей Сканды! Если я найду пещеру Бахара, возможно, применив ситтарскую магию к данному артефакту, получится вернуть гэнни-джунцам нормальный человеческий облик и избавить от кошмаров!

— Вполне возможно, хозяин! — произнесла кошка. — В таком случае ты исполнишь пр-рор-рочество об Избавителе даже не являясь воплощением Бар-реш-Хана. Вот! Пр-рилетели.

Перед нашими глазами появилось озеро — вне всякого сомнения, это и было озеро Айдар. В его кристально чистой воде отражалось и лиловое утреннее небо Гэнни-Джуна вместе с багровым степным солнцем. Марта ринулась вниз, к центру озера и я ещё раз глянул на водоём: поверхность не только кристально чистая, но и зеркальная. В ней отразились и мы сами. Посреди озера находился остров, покрытый фиолетовыми гэнни-джунскими кустарниками. А в центре острова возвышалась скала кроваво-красного оттенка — только я никак не мог заметить входа. Внутри скалы ожидала личная пещера Бареш-Хана. Марта приземлилась лапами в траву, позволив мне спешиться. Я неспешно закрыл глаза и оглядел остров сквозь призму Абсолюта, внутренним зрением: вот Марта бегает в траве и ловит местных птичек, вот скала, пропитанная эманациями гэнни-джунских дЩхов. Их вызвали шаманы — дабы охранять пещеру от незваных гостей. А вот и дверь в камне — незаметная простым глазом, но сразу ощутимая внутренним зрением.

Я двинулся к этой двери — и, дойдя, провёл по ней рукой. Закрыто! Но ничего! После вручения Абсолютной Отмычки я в совершенстве овладел открывающей магией. Моя рука прошлась по двери — и та открылась. Магическая защита была снята — и я зашёл в пещеру. Марта последовала за мной.

Я оглядел склеп, находящийся в пещере: в центре лежал гроб, выполненный из магического гэнни-джунского лесостепного бука, неспособного гнить. Вокруг гроба лежало около десяти скелетов. Сверху над гробом находилась деревянная подставка, на которой покоилась гигантская бронзовая рука. Я присмотрелся к ней. Ничего! Неужели браслет Бареш-Хана пропал? Я намётанным взглядом оглядел трупы. Так и есть! На руку одного из них напялен браслет с выгравированной молнией. Реликвия Бареш-Хана! Я взволнованно стянул артефакт с запястья мертвеца — и ощутил внутри браслета мощные пульсации клатхических энергий. Но чувство опасности не говорило, что реликвия может убить меня. Внутренним зрением я просмотрел артефакт: выкован на Ситтарасе. Клатхические энергии, которыми наполнен браслет, взаимодействуют с сущностью Истинного Мага — и, очевидно, замыкают на ней божественные энергии из-за пределов Элама. Но поток, похоже, слишком силён для смертного: любой простой человек, нацепив браслет, не выдерживает сил, изливающихся на его душу — и от того погибает. Всё ясно: браслет может носить не только Бареш-Хан, но и любой представитель расы Истинных Магов.

— Да помогут мне Абсолют, Перун, Хорс и все светлые силы! — воскликнул я, надевая Молнию на левую руку. И тут же свалился, завизжав как степной заяц от удара моей же молнии.

— Хозяин! Хозяин, ты умир-раешь?! — взволнованно крикнула Марта. — Неужели?! Неужели и я тогда отправлюсь в небытие?! — и крылатая пантера превратилась в клатхический призрак, после чего растворилась в сыром воздухе пещеры Бареш-Хана.

* * *

Я очнулся. Рядом стояло с десяток обезображенных непонятными силами зеленоватых фигур. От них шёл отчётливый запах смерти. Кто же вы? — подумал я. Вскоре в голову пришла догадка: призраки! Неужели?.. Неужели я умер?!

— Он всё-таки нашёлся! — произнёс гудящим голосом один из призраков, и эхо разнесло эту фразу по всей гробнице.

— Ты сумел надеть браслет Бареш-Хана и выжить, чужак! — вторил ему другой дух. — После смерти я потерял почти все воспоминания, но я помню, как велика была в мои последние дни жажда объединить все племена Гэнни-Джуна и изгнать чужеземцев. Но я погиб. Браслет погубил меня. Лишь ты — истинный Бареш-Хан.

— Так я жив?! — прокричал я. Я потрогал себя: тело цело. Попытавшись встать, я ощутил совершенно незнакомую боль: мышцы вроде бы и не болели, но казалось, на них сверху обрушили великую массу, с которой они не смогли справиться — и надорвались. Будто бы меня ударило вражеской молнией, в то же время не задевшей жизненно важных органов. Великие энергии явно влились в мою астральную сущность, и я, не сумев сразу справиться со всеми, отрубился. Схватившись руками за спину, я всё-таки встал. Получилось. Взгляд упал на браслет. Сидит на запястье, как кошка на коленях. И я ощутил в себе великие потоки клатхи, почерпнутые из-за пределов мира. Даже более могучие, чем раньше.

На меня смотрело десять пар призрачных глаз. Если я жив, почему же не видел призраков раньше? Я протёр глаза, попытавшись прогнать это наваждение. И оно поддалось! Не может быть! Похоже, браслет усилил клатхическое начало — и позволил наслаивать внутреннее зрение на обычное. Я сосредоточил взгляд на внутренних помещениях гробницы — и призраки появились снова. Я повёл рукой в воздухе — и передо мной появилась Марта.

— Ррада видеть тебя, хозяин! — произнесла крылатая кошка, и её хвост поднялся вверх — и загнулся колечком. В фамильяре также ощущались великие клатхические энергии — гораздо мощнее, чем поутру.

— Пойдём домой, Марта! — в пещере мой голос отразился троекратным эхом. Я пошёл, и пантера побежала вслед за мной, радостно махая хвостом и что-то муркая себе под нос.

После того, как я вышел из пещеры, то заметил на острове ещё одного призрака — на этот раз, состоящего из крепких клатхических энергий цвета индиго.

— Отец! Рад тебя видеть! Но мне казалось, я могу видеть тебя только во сне!

— Здравствуй, Апион! Во сне я могу являться в антропоморфном облике — но могущественный маг может видеть меня и наяву — в виде призрака.

— Я не понимаю! Раньше я не мог тебя видеть!

— Ты надел браслет Бареш-Хана, лишающий жизни смертных — и замыкающий потоки клатхи на Истинного Мага. Твоя мощь и мощь фамильяра резко возросли после того, как ты перегрузил свои энергетические каналы клатхой.

— Выходит, я теперь клатхоголик?!

— Нет. Конечно же, нет. Точно так же как от бутылки вина, выпитых за один вечер ты не сопьёшься. Но это может создать предпосылки зависимости. Ты пока не клатхоголик — но я советую не черпать извне мощных потоков Силы — теперь ты представляешь себе, каково это. Кстати, отныне — ты маг не пятого уровня, а шестого. Такими темпами ты мог бы потягаться и с самим Зораном через недельку-другую — но гораздо лучше будет, если ты дойдёшь до более высоких заклятий традиционным путём — через обучение и практику!

— Я постараюсь!

— Удачи тебе, Апион. А я направлюсь в Фантомный Мир! Увидимся в твоём сне этой ночью! Отныне я буду ежедневно встречаться с тобой — и обучать новым заклятиям Ситтараса! — клатхический дух растворился в воздухе, как это проделывала Марта при развоплощении.

* * *

Марта приземлилась в поселении племени Уштобе, и я торжественно спрыгнул с неё:

— Племя! Приветствуйте вернувшегося Бареш-Хана! Я вернулся, дабы сплотить свой разрозненный народ!

Из шатров повылезали кочевники. Из шатра шаманов вышла Шураба, а за ней — её сыновья — Джумаш и Осибай, и Акалтын — муж Шурабы, отец семейства шаманов. Даже Актубек, вождь племени Уштобе, хан поселения, вышел из шатра, с подозрением уставившись на меня.

— Так ты снова утверждаешь, что ты — Бареш-Хан возрождённый, чужезе... Брат Племени? Ты хочешь забрать у меня власть над племенем? Я не потерплю самозванцев, и если ты, вместо того, чтобы пройти испытание, надел поддельный браслет, я тебя...

Я молча выставил левую руку с надетым браслетом. Молния ярко блеснула под багровыми лучами утреннего гэнни-джунского солнца. Всё поселение попадало на колени.

— Октобай?.. Великий... Хан... — выдавил из себя Джумаш.

Актубек, увидев, что всё Уштобе стоит на коленях передо мной, последовал примеру своих соплеменников. Взгляд хана остановился на Молнии — и принялся её изучать. Он вздрогнул:

— Не может быть! Молния! Настоящий браслет Бареш-Хана! Я видел его в юности, когда, будучи молодым воином, только прошедшим инициацию, зашёл в пещеру Бареш-Хана, дабы вознести ему молитву. Ты — не чужак! Ты — Бареш-Хан возрождённый, волею судьбы и милостью богов! Я поведу своё племя хоть на край света! Клянусь! Куда прикажешь вести Уштобе, Великий Хан?

— Веди племя на запад, к мойренской границе, вождь Актубек! Я отправлюсь по стране собирать племена — и дам всем кочевникам приказ идти на запад! Там и встретимся!

— Мы будем ждать тебя, Великий Хан! — в экстазе воскликнул Джумаш.

— Прощайте, жители Уштобе! За этот месяц вы стали для меня семьёй. Напоследок у меня есть вопрос: знает ли кто-нибудь, где я могу найти пещеру Бахар-Хана?

Никто не ответил. Даже Акалтын, старший шаман — ему как хранителю мудрости племени, было известно больше всех. Если не знал старший шаман, — значит, не знал никто.

Я залез на спину Марты.

— Подожди! — крикнула Шураба. — Брат Племени, ты Бареш-Хан возрождённый, и все должны знать об этом. Подожди минуту, я схожу за краской.

Шаманка зашла в шатёр и скоро выскочила оттуда с кистью и несмываемой краской. Она нарисовала на моей правой щеке молнию, божественное клеймо Бареш-хана:

— Да помогут тебе боги в твоём путешествии, великий хан!

— Помогут, я уверен, — крикнул я в ответ. Марта взмахнула крыльями — и вскоре укрылась в неизвестных небесных далях.

* * *

За две недели на спине Марты я облетел все крупные племена Гэнни-Джуна — фамильяр передвигался значительно быстрее, чем повозка Джумаша. Во всех племенах вожди признавали меня реинкарнацией Бареш-Хана — если не сразу, то после непродолжительной беседы. Мой талант к дипломатии вкупе с браслетом-Молнией делал своё дело: племена внимали моим командам — и войска направлялись на запад, к мойренской границе. Во всех племенах я задавал вопрос: где может быть пещера Бахар-Хана, но никто не знал на него ответа. Даже жители городов, куда я залетал по пути, не знали чётко, из какого же села происходит хан, считавшийся губителем собственного народа. Похоже, традиция стирала из памяти народа всё, что касалось правителя, объявленного тираном и предателем расы.

Вскоре я прибыл на самый восток Гэнни-Джуна — в приморский район города Гаурдак, окружённого землями пятерых племён. В четырёх племенах из пяти меня без вопросов признали воплощением Бареш-Хана — но никто чётко не ответил, где же можно найти пещеру другого известного хана — Бахара. Правда, хан одного из племён и шаман другого сказали, что, согласно легенде, Бахар родился в селе Шахбуз — пятом селе в гаурдакском районе, куда я и наметил свой путь — и самым последним из племён, которое вообще следовало посетить.

Марта приземлилась в центре поселения Шахбуз.

— Внимайте, кочевники! — громогласно произнёс я. — В ваше село прибыл Бареш-Хан возрождённый!

Кочевники повылезали из своих шатров.

— Значит, ты считаешь себя воплощением Великого Хана? — спросил местный шаман. — Меня зовут Риштан, я — Внимающий Духов. А могу ли я узнать твоё имя, чужеземец?

— Я не чужеземец, а Брат Племени, — с достоинством ответил я. — А зовут меня Октобаем.

— Тебя зовут Октобай, Брат Племени? А каково же твоё настоящее имя, данное при рождении? Уж не Апион ли Грант?

— Как ты узнал? — выдавил я из себя.

— Мы получили уведомление от доброжелателя, — раздалось в ответ. Шаман достал из-за пазухи свиток и развернул его:

— Вот оно, уведомление — получено сегодня голубиной почтой. Написано на мойренском языке. Не удивляйся, что я его знаю — я три года жил в Гаурдаке:

"Сей бумагой сообщаю, что в землях Гэнни-Джуна появился хитрый чужеземец, провозгласивший себя реинкарнацией Бареш-Хана. Этого разбойника зовут Апион Грант, и он собирает под своими знамёнами всех кочевников, которых встретит. Заявления сего разбойника заведомо ложны — ибо он обладает криминальным прошлым — и самое главное, состоит в мойренской шпионской организации, называемой Сумеречными Клинками. Самозванный Бареш-Хан — ни кто иной, как агент Мойрении, посланный с заданием вновь завоевать Гэнни-Джун — и не только оккупировать города, но и поработить кочевников!

Возможно, разбойник будет предупреждать об опасности, нависшей над Гэнни-Джуном, но всё это — лишь для того, чтобы пустить пыль в глаза.

Доброжелатель".

— Да эта бумага сама лжива! — пафосно произнёс я. — Я не собираюсь порабощать кочевников — я собираюсь воспользоваться предназначением, данным мне по праву рождения — и объединить войска, способные защитить наш народ.

— Значит, ты не состоишь в организации, называемой Сумеречными Клинками? — последовало в ответ. — Говори правду!

— Я раньше состоял в Сумеречных Клинках, — произнёс я. Это действительно было правдой. — Но сейчас я действую не от имени этой организации — а ради сохранения всеобщего мира. Так что я предлагаю вам свои услуги. Вы со мной или нет?!

— Позволь мне осмотреть твой браслет, Октобай — я взову к духам — и они сообщат мне, настоящий ли он, — произнёс шаман. Я протянул ему браслет, и шаман взял его указательным и большим пальцами. Риштан закрыл глаза и впал в транс. Похоже, он входил в контакт с духами.

— Так что тут смотреть? Это подделка, как и сам чужеземец! — рядом с шаманом возник местный хан. — Молнию может носить только Бареш-Хан, а это — чужеземец! Поскольку "великий хан" не настоящий — то и его браслет фальшивка! — вождь выхватил браслет из рук шамана. — Ну посмотрите — самая настоящая подделка! Потому что со мной ничего не произойдёт, если я нацеплю браслет, выкованный шпионами в Мойрении для этого проходимца!

— Нет!!! — крикнул я, резко прыгнув к хану — но было уже поздно. Вождь надел Молнию — браслет Бареш-Хана — и тут же судорожно задрожал. За доли секунды я ощутил, как сильнейшие потоки клатхи прорывают тело самоуверенного вождя. Хан вспыхнул, как спичка — и я не успел воззвать к контр-заклятию, позволившему спасти хана. Через три секунды артефакт упал с обугленного тела. Весь аул ахнул.

— Боги наказали наглеца, посмевшего надеть браслет Бареш-Хана! — произнёс шаман. — Духи сообщили мне, что браслет настоящий! Я более не сомневаюсь! Мы в твоём распоряжении, Великий Хан.

— Племя! Слушай мою команду! Я приказываю всем собирать оружие и коней — и направиться на запад, к мойренской границе!

— Мы с тобой, Великий Хан!!! — почти стройным хором раздались голоса кочевников.

— Риштан, я ищу пещеру Бахар-Хана, — сказал я. — Не знаешь ли ты, где я могу её найти?

— Знаю, Великий Хан. Она находиться в восьми верстах к югу от нашего селения — в скале, возвышающейся на Кибартайском плоскогорье.

* * *

Я вновь летел на спине Марты — на этот раз — на юг, к той самой скале, в которой мог быть ключ к снятию проклятия с гэнни-джунского народа. Неужели всё так просто? — изумился я. — Войска из городов направлены на запад, племена объединились моей рукой — и вскоре я уничтожу артефакт, изменивший местный народ! Да я стану величайшим героем — и смогу подчинить весь Гэнни-Джун! Я мог стать королём намейрусов — и до сих пор могу им стать — если вернусь в Эрту. Я — престолонаследник Солнцеградского княжества — и возможный будущий правитель Гэнни-Джуна.

— Да пр-ри таких темпах ты, скор-ро станешь пр-равителем импер-рии нескольких мир-ров, хозяин, — произнесла Марта. — И сможешь ор-рганизовать свою импер-рию пр-ротив демонической импер-рии Укбуфур-ра!

— Марта, неприлично отвечать вслух на мои мысли — если я не озвучил их! Да, помечтали и хватит. Впереди — артефакт, в котором заключено проклятие — и спасение гэнни-джунского народа!

Только непонятно, кто же меня предал? Кто написал письмо, где сказано, что я самозванец?!

— Ясно, хозяин, что жр-рецы Зор-рана!

— Не думаю, Марта. Кто-то меня предал. А предают только свои. Возможно, кто-то из моих бывших союзников и подался к Зорану. Но это был кто-то, знавший, что я служу Сумеречным Клинкам.

— И кто это мог быть, хозяин?

— Не знаю, Марта! О том, что я принадлежу к Сумеречным Клинкам, кроме самих агентов этой организации, знают Снежана и князь Драгомир. Я предполагаю, что в ряды Сумеречных Клинков затесался двойной агент!

— И ты не мог его вычислить?

— Нет. О, Абсолют! Я чую внизу присутствие Хаоса! Это хаотический маг, причём очень сильный! Он похож ауре на шеддита! Откуда...

Договорить я не успел, потому что голову Марты полоснула красная молния, пущенная незнакомцем, стоящим внизу. Крылатая кошка ринулась вниз. Я, упав в кувырке, приземлился — и мой взгляд остановился на человеке в чёрной робе — на его поясе висела катана, а в глазах горел хаотический огонь.

Глава 16

Кольцо сжимается

Передо мной стоял высокий человек в чёрной робе, похожей на робу Сумеречных Клинков, хотя аура больше напоминала мне ауры встреченных шеддитов. На поясе незнакомца висел меч, но я, внимательно рассмотрев его, убедился, он не выкован из Небесной Стали, который обычно носят шеддиты, это обычная катана, клинок, распространённый в землях Гэнни-Джуна.

Мне не удалось разглядеть лицо незнакомца: оно не было видным под чёрным капюшоном типа, смахивающего на шеддита — но под ним виднелись глаза, пылающие красным огнём. Это был маг Хаоса, причём очень сильный, где-то седьмого уровня.

— Боевой маг Зорана... — выдавил я из себя.

— Ты догадлив, агент Барс. Я — святой воин Зорана, — издевательски поклонившись, прогудел человек в чёрной робе. Я прислушался к голосу служителя Тьмы — несмотря на низкий, гудящий тембр, в нём слышались странные интонации, вызывающие ассоциации с чем-то знакомым.

— Кто ты, служитель Хаоса? И откуда тебе известно моё гильдийское имя?!

— Ещё не узнаёшь меня, изжарь тебя огонь Хорса?

Не может быть! Я пригляделся к фигуре чернокнижника, прислушался к интонациям его голоса — и к словам, которые произносил незнакомец. А точнее, не незнакомец, а...

— Арданис... — промолвил я, и при этих словах противник снял капюшон. — Как же ты, агент Сумеречных Клинков, подался в стан своих врагов?! Ты поклялся верно служить князю!

— Поклялся. Но я был тайно влюблён в его дочь, княжну Снежану. А ты женился на ней, изжарь вас огонь Хорса!

— И ты пошёл в жрецы Зорана из-за банальной ревности? Как тривиально! — иронически хмыкнул я.

— Не насмехайся надо мной, придурок! Зоран обратился ко мне с предложением: он даст мне силу — и власть, а я в свою очередь приму вассалитет Айроса. Я убью тебя — и женюсь на Снежане, молодой вдове — после этого я устрою Драгомиру несчастный случай — и унаследую власть над княжеством. Я объявлю княжество провинцией империи Айрос — и Зоран назначит меня наместником.

Но для осуществления нашего плана следует покончить с тобой. Поначалу я не хотел марать о тебя свои руки и решил прибегнуть к помощи иной стороны.

— Так анонимное письмо, рассказывающее, что я агент...

— Наконец-то ты додумался, идиот. Да! Это я его написал. После того, как Зоран завербовал меня, я выяснил, что ты планируешь привлечь на свою сторону гэнни-джунцев — и объединить их против Айроса. Было очевидно, порази меня огонь Хорса: если ты преуспеешь, нам придётся туго! Я двинулся в Гэнни-Джун — и узнал у местных агентов Сумеречных Клинков (не удивляйся — наша организация сохранилась здесь ещё с царских времён), что ты, согласно сведениям племенных информаторов, объявил себя реинкарнацией Бареш-Хана, дабы сплотить племена. Вот я и написал это письмо.

— А откуда ты узнал о моём криминальном прошлом?

— Не забывай, что я хорошо разбираюсь в людях, агент! Ты хороший актёр, и сейчас, прожив несколько месяцев магом и аристократом, ты можешь скрыть свои старые тёмные делишки — но когда я только увидел тебя, всё читалось на твоём лице.

— Но как ты так быстро стал магом седьмого уровня?! Ещё два месяца назад ты был простым агентом!

— Ты не один, кому хорошо даётся учёба! Зоран провёл ускоренное обучение. И он рядом, а не в Межреальности, как Перун, которому служишь ты, поэтому я получаю больше сил! А сейчас я покончу с тобой — и твой план провалится...

— Ты опоздал, Арданис! Я объединил большинство племён — и даже в случае моей смерти Мойрения и Гэнни-Джун дадут достойный отпор Айросу!

— А это мы посмотрим, агент! Приготовься предстать перед своими богами! — чёрный маг выставил правую руку, и в неё прыгнула катана, которой он издевательски отсалютовал перед моим лицом. — Ты хороший воин, агент Барс, но в первую очередь ты — маг, а не воин. А я служу в Клинках уже десять лет, и как воин я с лёгкостью одержу над тобой победу!

Наивный Арданис! Он не знал о паладинах в мире Эрты — и об Истинных Магах Ситтараса, также обладавших повышенными силой и ловкостью. Ему следовало преподать урок. Обучение у Ларратоса резко увеличило мои силу и ловкость. Конечно, я и так был Истинным Магом — и с рождения обладал сверхъестественной ловкостью. Но родился я не на Ситтарасе, где пересекаются клатхические потоки Универсума, а в Эрте — и поэтому поначалу был слабее, чем отец. Но единение с Абсолютом, вызванное инициацией в паладины, увеличило мои силу и ловкость до уровня могущественных ситтарских боевых магов.

Я также сделал пас рукой — и меч из Небесной Стали гордо прыгнул в неё. Я взмахнул им — и клинок покрылся толстым слоем синего пламени. Катану я решил пока не задействовать. Махая клинком над головой, хаотический маг подпрыгнул мне навстречу. Я со всей силы ударил мечом из Небесной Стали по катане Арданиса — и та погнулась. Но от одного взгляда неприятеля клинок принял свою обычную форму. Ничего. Большого количества ударов он не выдержит, рано или поздно сломается! Арданис приподнял пальцы левой руки, и с его ладони слетела красная молния. Я в ответ кинул сине-лиловую молнию, и два электрических снаряда столкнулись, эффектно взорвавшись в воздухе. Ощутился сильный запах озона.

Арданис сделал пас руками, и я ощутил внутренним зрением, что неприятель вытягивает мою клатхическую сущность. Так и есть! Энергетический вампиризм. Силой воли я создал вокруг себя плотный щит из клатхических энергий, а затем — и щит молний. Меня окружила сфера, состоящая из непрерывно вращающихся мигающих фиолетовых шаровых молний. Враг не отставал: его окружил щит Хаоса. Сфера из непрерывного красного пламени вспыхнула вокруг бывшего агента Сумеречных Клинков.

— Попробуй, подойди ко мне! — злостно крикнул Арданис. Со спины на него налетела Марта, но неприятель, грациозно взмахнув катаной, разрубил крылатую кошку — и передняя и задняя половинки вечно голодного хищника упали в двух шагах от агрессора.

— Марта! Нет! — гневно выкрикнул я. — Ты заплатишь за убиение моего фамильяра, мразь!

Внезапно в голове я услышал голос Иллиндила:

— Успокойся, Апион! Неужели ты забыл наши уроки?! Фамильяра нельзя убить — если он падёт в бою, можно призвать его заново. Твоя Марта жива! Она тут со мной, в Фантомном Мире! Но сейчас у тебя нет времени воскрешать её! Добей врага сам.

Да! Впав в состояние аффекта, я забыл, что падший фамильяр может быть призван заново.

— Порази же меня своим мечом, великий аргомант, — издевательски произнёс Арданис.

— Ну уж нет! — ответил я и устремил взгляд на небеса.

— Что ты хочешь увидеть на небе, агент Барс? Уже присматриваешь место в чертогах Сварога, а?

Я ничего не ответил. Через секунду небеса потемнели — и над ними распахнула свои крылья чёрная как ворон, туча. Хлынул ливень. Я взмахнул руками — и десятки молний рухнули с небес на голову агенту-отступнику.

— Не выйдет, Апион! Мой щит Хаоса поглотит любые твои чары!

— Кроме основанных на чистой клатхе, — раздался в моей голове всё тот же уверенный голос Иллиндила. — Призови Протектора!

Я сделал небрежный пас правой рукой — и передо мной материализовался гигантский кот, состоящий из энергий чистой клатхи. Я повёл глазами в сторону чернокнижника — и протектор ринулся в атаку. Арданис оказался готов к этому: он запрыгнул на сосну, достав из-за пазухи странный оберег. Неприятель потёр его рукой — и в воздухе появился скорпион, полностью состоящий из красных энергий. Протектор. Подпитанный энергиями Хаоса.

— Зоран предупреждал меня, что ты можешь создать протектора, Апион, — ухмыльнулся Арданис. — И снабдил меня защитой, сделанной его руками. С помощью этого талисмана я могу призывать собственного протектора. Я видел, что ты можешь призывать и ходячие груды камней. Но им не пробить мой щит Хаоса, — при этих словах красный протектор Арданиса ринулся на моего кота. А кот — на скорпиона. Синий и красный протекторы столкнулись — и взорвались в воздухе, оставив после себя кучу красных, синих и фиолетовых искр.

— Неплохой фейерверк получился, изжарь тебя пламя Хорса! Призовёшь ещё одного протектора — я отвечу тем же.

— Тогда приготовься отправиться в ад, капитан, — произнёс я, вновь зажигая меч из Небесной Стали, и поднимая его над головой — для удара после прыжка.

— А не пошёл бы ты сам к чёрту! — крикнул Арданис, резко поднимая руку. — Мне уж сильно приглянулся твой клинок! — Мой меч взмыл вверх, прямо к дереву, на котором сидел неприятель. Но поскольку моя рука была сильной, он взлетел вместе со мной. Арданис явно не ожидал, что я полечу к его дислокации. Я достал левой рукой из-за спины катану, приготовившись к бою на ветвях сосны. Служитель Зорана повёл руку направо — и меня стукнуло об сосну. Поняв, что если я не отпущу меч, Арданис забьёт меня в котлету, я раскрыл руку. Меч полетел к неприятелю. Я попытался силой воли притянуть клинок обратно — но тут вновь услышал в голове голос Иллиндила:

— Оставь меч в покое, Апион! Использовать артефакты для истинного мага — дурной тон. Помнишь, что я тебе говорил? Ты сам — проводник клатхических энергий! Ты можешь создать клинок чистой клатхи — только сосредоточься на своей руке и произнеси заклятие "Акситус Энсис"! Вложи всю свою клатху в кулак. Не жалей энергии.

— Акситус Энсис! — выкрикнул я.

— Что это ты там колдуешь, Апион? — с любопытством произнёс Арданис, — вижу, и маг из тебя весьма посредственный.

— Акститус Энсис! — после второй попытки из правой руки вылетел клинок, состоящий из энергий чистого синего цвета. Точнее даже, не клинок, а столб шириной с ветку и длиной около метра. Столб небесной энергии с электрическим треском истекал прямо из моего кулака.

Я подпрыгнул — и оказался на одной ветке с Арданисом. Вложив всю силу в столб энергии, я ударил по хаотическому щиту неприятеля. В пылающем багровом энергополе образовалась здоровенная дыра, в которую я и засунул новообретённый световой клинок. Конечно, энергетический меч не нанёс Арданису физического вреда: мечи из Небесной Стали объединяют металлические клинки, наносящие урон противникам из плоти и крови — и те самые столбы клатхи, уничтожающие бесплотных противников — и вредящие носителям Хаоса.

— Что такое?! — на лице мага читался ужас. Я в ответ усилил собственный поток клатхи, вливающийся в Арданиса — и вскоре ощутил внутренним зрением, что мои светлые энергии изнутри разрывают хаотическую сущность служителя Зорана. Выхватив левой рукой из-за спины катану, я снёс противнику голову. После этого я отпустил поток клатхи, формирующий световой клинок.

— Порядок, — произнёс я через некоторое время, отдышавшись. Силой воли я призвал меч из Небесной Стали — а затем мысленно произнёс заклятие призыва фамильяра. И действительно, на опушке леса появилась синяя крылатая фигура, которая через несколько секунд приобрела физическую оболочку.

Марта жива!

— Жива то я жива, хозяин — но помню все муки смер-рти.

— Марта, фамильяры опытных Истиных Магов привыкают к смерти. И вообще, хватит отвечать на мои мысли без согласия.

— Хор-рошо, хозяин, — Марта умолкла.

Только клатхи осталось очень мало. Придётся ждать её возобновления. Можно, конечно почерпнуть и энергий из-за пределов мира — главное не перегружать энергетические каналы — и не злоупотреблять этим способом.

Я сел в позу лотоса, обратив ладони вверх, и отправил свои ментальные потоки за пределы Элама, черпая оттуда клатху. В бою с Арданисом — вместе с созданием грозы, использованием энергетического клинка и возрождением Марты было потрачено слишком много клатхи, — подумал я. — И сейчас, пока я не восстановлюсь, любой из простых боевых магов Элама с лёгкостью меня одолеет. Может и не с лёгкостью — но имеет шанс.

Внезапно я ощутил внутренним зрением на горизонте серый прямоугольник. Карета. А внутри — три фигурки. Две серых и одна небесно белого цвета. Обладатель этой ауры исповедует принципы абсолютного добра. Но по отблескам ауры чувствуется, что он очень фанатичен. Я не любил такое абсолютное добро — потому что любое добро, которое насаждают силой, само превращается во зло.

— Это он! — раздался знакомый голос. — Тот самый колдун, которого разыскивают в Гаурдаке! Я сам видел его в столице! Как всегда в окружении нечисти. Похоже, черпает тёмные энергии!

Я открыл глаза и встал, мысленно приказав Марте подготовиться к возможной агрессии. Через минуту карета, запряжённая тремя вороными конями, остановилась у дерева, под которым я медитировал — и из неё вышло двое палачей с гигантскими крестами на груди — а вслед за ними — отец Светозар, кардинал Гэнни-Джунский.

— Попался, голубчик! — кровожадно крикнул инквизитор, и его глаза заблестели зелёным огнём.

— Я?! За что это, святой отец?!

— Не притворяйся идиотом, колдун! Епископат Гэнни-Джуна вынес тебе смертный приговор!

— У вас пр-роблемы, господа?! — перед троицей инквизиторов встала Марта, и её глаза тоже загорелись зелёным огнём — более ярким, чем у Светозара.

— Брысь! Сгинь! Сгинь, нечистая! — кардинал неистово крестился, глядя на моего фамильяра. Марта же и не думала испаряться. Она мурлыкнула, свернулась в клубок и, придав своей морде как можно более флегматичное выражение, принялась вылизывать у себя под хвостом. Я слегка хихикнул, глядя на красноречивый ответ своего фамильяра инквизитору.

— Господа, ваш смертный приговор не может быть исполнен, — с достоинством произнёс я. — Я — аристократ, рыцарь Грома и Молнии, зять князя Драгомира и наследник Солнцеградского престола. Не говоря уже о дипломатической неприкосновенности. Меня нельзя казнить иначе чем по решению суда. Верховного суда, осуществляемого дворянским собранием или советом магической академии.

— Ах ты, колдун нечистый! — крикнул один из палачей. — Нам некогда с тобой возиться! Мы должны тебя грохнуть!

— Да неужели?! — иронично ухмыльнулся я, схватившись левой рукой за амулет со знаком Перуна, и над моей правой дланью образовалась шаровая молния. — Вы втроём пришли убить выпускника Солнцеградской академии — да к тому же аргоманта?!

— Ты енто... Не умничай, — сказал второй палач. — Арка... Алко... — сразу чувствовалось, что парень неграмотен. — Агроном! Кирдык тебе!

— Успокойся, Кыртан, — промолвил Светозар. Судя по имени, палач был гэнни-джунцем. — Этого колдуна действительно нельзя так просто казнить! Хотя он и служитель Дьявола, но он наследует солнцеградский престол. Мы устроим над этим, — Светозар хмыкнул, — "агрономом" показательный суд. Я не отдам его мирским властям. А что касается Верховного суда, колдун, мы поедем в Гаурдак, и я сам буду судить тебя — ведь я духовный правитель всего Гэнни-Джуна.

— Благодарю за столь щедрое предложение, господа инквизиторы, — я по прежнему держал на лице ироническую улыбку — но у меня нет времени ехать с вами. Но ради приличия хотелось бы узнать ответ на вопрос: в чём же меня обвиняют? Что я такого натворил? Призвал Авузла и воскресил Гашмана? Или же в результате моих неосторожных действий погиб целый город, а?!

— Не отрекайся от своих грязных делишек перед представителями Истинного Бога! Ты хотел сознательно погубить целый город, служитель Дьявола — но это тебе не удалось. И не вздумай отбрыкиваться — у нас есть свидетель. Новообращённый кочевник Хуртан видел на месте преступления тебя — и твоего прислужника-скелета. Я сразу понял, что всё затеял истинный мастер некромантии! Что подтвердил и твой соучастник Джерай. И мы нашли тебя!

— Мастер некромантии?! Ты, господин кардинал, может, помимо любви к церковному вину покуриваешь крепкие гэнни-джунские травы?! Я — стихийный маг!

— Ты ответишь за эти слова, чернокнижник! Тебя обвиняют в попытке отравления города и разжигания ненависти между представителями крещёного населения.

— Делать мне больше нечего!

— Ты попросил у гаурдакского язычника Джерая компоненты для колдовских операций, включая, — тут Светозар сделал театральную паузу, — человеческое сердце. Сердце азариэльца. Но Джерай, хотя и был мерзким язычником, не решился на такое — и принёс свиное сердце, выдав его за человеческое. Затем ты провёл серию обрядов, сварил зелье, и слил его в колодец. А на следующий день все свиньи города собрались на центральной площади и поубивали друг друга.

— Ты хочешь сказать, что если бы Джерай принёс человеческое сердце, все азариэльцы перебили друг друга?!

— Да, чернокнижник! Тебя и обвиняют в попытке уничтожить всех последователей нашей религии.

— Очевидно, вы меня с кем-то спутали, господа. Было приятно с вами поболтать, — я иронично поклонился. — Но мне пора. Дела ждут.

Я сел на спину Марты, и приготовился к отлёту — как вдруг один из палачей достал из кармана пучок травы — а Светозар поджёг его — похоже, огнём Искупителя. Инквизиторы кинули этот горящий пучок в меня. Я принюхался: похоже, одна из дурманящих гэнни-джунских трав. Наводящая сон, ибо глаза Марты призакрылись.

— Не дыши, Марта! — приказал я, и, прибегнув к оставшейся клатхе, задержал дыхание.

Но дальше полететь фамильяр не смог: я понял, что местные святоши применили к нему какой-то непонятный артефакт, и Марта рухнула вниз. Сам же я ощутил, как затупляются все мои чувства. И тут же всё тело пронзила страшная, нечеловеческая боль. Марта постепенно превратилась из обладающего плотью животного в синий призрак.

— Что, служитель Дьявола, не нравится?! — злорадствовал отец Светозар. — Это — гаситель клатхи, недавнее изобретение Церкви. Он подавляет в твоей сущности магическое начало, и ты не сможешь колдовать.

Как это простые инквизиторы смогли создать артефакт, гасящий магию?! Не важно, похоже, Светозар говорит правду. Ничего, я и без магии хороший воин! Дойти до инквизиторов, достать катану — и вступить в бой.

Но организм не слушался сознания: ноги подкашивались — и тело отказывалось даже ползти.

Всё понятно, — успел подумать я. — Я — Истинный Маг — и клатха не просто содержится в моей сущности, а составляет её основу — и при временном погашении клатхи я не могу не только колдовать — но и драться. И связно думать.

— Готов, голубчик! — ухмыльнулся отец Светозар. — Так ребятки, кладём его в карету — и накуриваем травами, чтобы он не пришёл в себя!

Последним, что ощутил я перед тем как потерять сознание был запах гэнни-джунской травы.

Глава 17

Падение святого

Я очнулся уже в Гаурдаке — в здании суда. Суда инквизиции — поскольку место присяжных занимали монахи, в качестве судебных приставов и стражников по залу прохаживались палачи, экзекуторы. Большинство присяжных, как и людей в зале было бледнолицым — гэнни-джунцы не активно принимали веру в Искупителя. Место судьи занимал сам отец Светозар. Вообще, если не считать висящего на стене плаката "их разыскивает инквизиция" с моим портретом посередине, суд как суд. Окончательно придя в себя, я обнаружил, что сижу на скамье подсудимых, на мне надеты наручники и кандалы. Только острота чувств поубавилась — и я не мог включить внутреннее зрение. Значит, где-то рядом — гаситель клатхи. Сбежать не удастся. Ничего страшного, — подумал я. — Надо держаться поувереннее. Это далеко не первый суд надо мной.

— Мы собрались здесь, — громогласно объявил Светозар, — чтобы совершить справедливый суд над этим человеком. Судьёй, прокурором и председателем присяжной комиссии выступаю я, Светозар, кардинал Гэнни-Джунский.

— Протестую! — уверенно произнёс я. — Судья обязан быть непредвзятым — и подходить к вынесению приговора беспристрастно, а не подрабатывать на полставки прокурором!

— А ты сомневаешься в моей беспристрастности, служитель Дьявола? Может быть, ты и адвоката попросишь? Не выйдет!

— Тогда я сам себе буду адвокатом. Буду и адвокатом и обвиняемым. Только мне не нравится весь этот фарс — я требую справедливого суда — основанного на презумпции невиновности!

— Да кто ты такой, колдун, чтобы от нас что-то требовать?! — разгневанно рявкнул отец Светозар.

— Наследник Солнцеградского престола, вот кто! Ты же не хочешь проблем с нашим княжеством, а, Светозар? — при этих словах зал испуганно ахнул. Похоже, мне удалось слегка испугать инквизицию.

— С проблемами мы разберёмся сами, колдун, — мрачно произнёс Светозар. — Итак! Заседание верховного суда инквизиции по делу колдуна Апиона Гранта объявляется открытым! — при этих словах кардинал стукнул Молотом Апостола по столу.

Служитель Дьявола Апион Грант, ты обвиняешься в отравлении колодца и попытке уничтожения крещёного населения Гаурдака. Признаёшь ли ты себя виновным?

— Нет. Категорически не признаю.

— Что же. Так я и думал! Позавчера утром все свиньи города собрались на площади у ратуши — и перебили друг друга. Насмерть. Светские власти сильно заинтересовались этим делом — и по горячим следам нашли свидетеля — новообращённого кочевника по имени Хуртан. Он сообщил властям, что видел возле главного городского колодца колдуна, проводящего непонятные обряды. Хуртан описал колдуна — это явно был Апион Грант. Дело передали инквизиции. В это время я прибыл в Гаурдак — проповедовать Слово Божье. Но понял: есть дела и поважнее. Глашатаи объявили народу нашу волю: каждый, кто знает что-либо о данном деле, должен сообщить всё, что знает представителям инквизиции.

Вскоре с повинной явился гэнни-джунский язычник Джерай — и сообщил суду, что имеет прямое отношение к делу колдуна-отравителя. Он признался, что был соучастником данного преступления, сообщником колдуна. Джерай решил изгнать из Гаурдака оккупантов, — при этом слове инквизитор поморщился. — И искоренить их религию. Поэтому он нашёл могущественного колдуна — и тот сказал, что во многом разделяет взгляды Джерая — и сам ненавидит веру в Искупителя, поскольку служит врагу рода человеческого. Колдун сказал, что с радостью уничтожит всех азариэльцев в городе — если Джерай принесёт компоненты для зелья, включая сердце азариэльца. В последний момент Джерай испугался убивать человека ради добывания сердца — и достал сердце свиньи. Колдун не заметил подвоха и провёл свой мерзкий обряд. А назавтра случилась битва свиней.

— Так я не понял: Джерай — подсудимый или свидетель?

— Попрошу не перебивать суд, колдун! Да, мы ведём против него отдельный процесс. Поскольку Джерай чистосердечно признался в совершении преступления — и согласился сотрудничать, мы сохраним ему жизнь. Но данный процесс — против тебя, Апион Грант — и на нём Джерай присутствует в качестве свидетеля.

Джерай тоже описал колдуна — и даже нарисовал его портрет. И я более не сомневался — это ты, Апион Грант! Среди всего Гэнни-Джуна прошёлся слух, что ты объявил себя воплощением Бареш-Хана, и в Гаурдаке слух поддерживали навещавшие город кочевники. Ты действовал в сёлах недалеко от Гаурдака. Кто-то из кочевников сообщил, что ты направился в аул Шахбуз. По горячим следам мы двинулись за тобой — и к югу от села и нашли тебя.

— Я не мог совершить это преступление! — пафосно произнёс я. — Всё это время я ездил по стране и собирал союзников в войне против нашего общего врага, бога Хаоса Зорана.

— Не кощунствуй. Бог только один. А Зоран — попросту демон.

— Не важно, святой отец. Как принято говорить среди ваших, если кошку назвать древесным тигром, она не перестанет мяукать и ловить мышей. Нам не надо ударяться в мышиную возню вроде травли ведьм и колдунов — надо объединиться против истинного врага рода человеческого.

— Не уходи от темы, колдун, — насмешливо произнёс инквизитор. — Чувствую, тебе более нечего сказать. Поэтому переходим к допросу свидетелей. Свидетель первый, Хуртан! Что у тебя есть сказать по этому поводу? Ты узнаёшь этого колдуна?

Из зала вышел и встал напротив судьи худощавый гэнни-джунец среднего возраста. Он носил красный кафтан — а на его безымянном пальце правой руки красовалось кольцо с крестом. Неофит. Что же, — подумал я. — Он может быть подкуплен Светозаром.

— Да, узнаю, святой отец. Это он! Точно он! Тот самый колдун, что три дня назад проводил какой-то обряд возле колодца на центральной площади — и сливал туда зелья! Я испугался его — и убежал!

— И ты не сообщил властям, что колдун проводил у колодца непонятные обряды? И что он может отравить город?

— Нет! Я же говорил: я испугался этого колдуна — и убежал. Лишь назавтра, когда городские свиньи перебили друг друга, я подумал, что же может быть причиной столь странного поведения четвероногих. Лишь после того, как городская стража принялась опрашивать население о том, видело ли оно в последние дни у колодца что-то странное, я догадался, что тот колдун и мог отравить свиней! Только я удивился: зачем ему это надо?

— А колдун был один?

— Нет. С ним присутствовал помощник из гэнни-джунцев, явно неискушённый в колдовстве, а рядом с ними был...

— Был кто? Или что? — сверлящий взгляд Светозара встретился с дрожащими глазами Хуртана.

— Скелет! Колдуну помогал ходячий скелет! — выдавил из себя кочевник.

— Благодарю тебя за показания, свидетель. Итак, господа присяжные, мы убедились, что Апион Грант, называющий себя светлым магом — хотя что это за бред — светлый колдун — самый настоящий некромант, травящий город и призывающий нежить. Переходим к допросу следующего свидетеля. — При этих словах Хуртан ушёл в зал, а его место занял другой гэнни-джунец — невысокий, с косичкой. — Скажи нам, Джерай, видел ли ты подсудимого?

— Да, господин судья.

— Тогда расскажи суду, где, когда и при каких обстоятельствах ты первый раз его увидел.

— Я нашёл его четыре дня назад по пути домой, господин судья. Точнее, он нашёл меня, когда я шёл домой с работы. Я — торговец травами и прочими алхимическими ингредиентами. Зарабатываю мало, а торгую по двенадцать часов. К тому же, нас, языческих торговцев в последнее время вытесняют азариэльцы. Вот и шёл я, обиженный на весь мир, а в особенности — на сторонников Искупителя. В моей голове промелькнула крамольная мысль: а что, если попробовать избавиться от них? Тут от толпы и отделился этот колдун, — Джерай кивнул головой в моём направлении. — И, как будто прочитав мои мысли, предложил свою помощь.

— Что именно сказал подсудимый?

— Он глянул на меня и ехидно произнёс: "По глазам вижу, парень, ты хочешь изгнать из Гаурдака сторонников новой веры. Я могу предложить тебе кое-что поинтереснее: смерть всех азариэльцев". При этих словах я ахнул, а он в ответ: "да не бойся, тебе убивать никого не придётся. Они сами перебьют друг друга. Только скажи, что ты согласен". Ну я и согласился. А колдун продолжил: "От тебя ничего сложного не потребуется. Принеси мне необходимые ингридиенты: три травы — степянник, дымчатую говорушку и чёрную ослянку. Затем — два десятка жабьих лап, шесть змеиных голов и пучок конских волос. Об остальных компонентах я позабочусь сам. Ах, да, — добавил колдун как бы невзначай. — Ты ещё принесёшь мне сердце азариэльца. Как ты его добудешь, меня не волнует. Встретимся завтра у колодца на центральной площади — в десять вечера".

— И что же было дальше, Джерай?

— На следующий день, как мы и договаривались, я пришёл в десять вечера к колодцу — и принёс все ингридиенты.

— Все?

— Кроме сердца азариэльца. Я не решился пойти на убиение человека — или на разграбление могилы — и убил на своём дворе свинью, взяв её сердце. Очень похоже на человеческое. Колдун не заметил подвоха — и принялся готовить свои зелья.

— С колдуном кто-то был?

— Никого. Никого живого. Только скелет-приспешник.

— Ты испугался этого скелета, Джерай?

— Не особо. Гораздо больше я испугался глаз колдуна — этих бездонных, бесчувственных, мёртвых глаз, в которых ощущалась пустота — и холод!

Я тихо засмеялся. По особо живым и вороватым глазам некоторые опытные городские стражники в Стейнгарде могли распознать во мне преступника — но чтобы у Апиона Гранта были мёртвые холодные глаза — это нонсенс.

— Протестую, господин судья! — крикнул я. — Какие же у меня бесчувственные глаза? Свидетели явно обознались. Они видели не меня, а другого человека — только очень похожего на меня.

— Может ты был под действием какого зелья или травы, Апион, что и изменило твой взгляд, — равнодушно произнёс Светозар. — Не отнекивайся от правды. Оба свидетеля тебя опознали. Ещё скажи, что у тебя нет приспешника-скелета!

— У меня нет приспешника-скелета, святой отец. И ты сам никогда не видел его.

— Это так. Но ты — чернокнижник, мастер некромантии. Ты искушён в призыве нечисти. Я видел с тобой демоническое создание — гигантскую чёрную кошку с крыльями, как у нетопыря! Этого ты не будешь отрицать?

— Я действительно могу призывать это существо. Но оно не демоническое создание, а мой фамильяр — магическое животное, привязанное к своему творцу. Фамильяр может принимать только один физический облик, и если мой компаньон похож на кошку, облик скелета ему уже не принять. К тому же, я — не некромант. Я закончил факультет стихийной магии — и кафедру аргомантии, — я показал свой амулет с двумя молниями. — А некромантия вообще запрещена в Солнцеградском княжестве.

— Протестую, — встал один из бледнолицых присяжных инквизиторов в возрасте около сорока лет. — До крещения я сам был колдуном — и ничего не слышал о призыве так называемых "фамильяров".

— Но ты не мог познать все области магии, — парировал я фанатичного неофита.

— А это может значить, колдун, — презрительно продолжал бывший маг, — что ты мог познать скрытые от меня области. Ту же некромантию, которую вполне мог изучать подпольно. И призывать помимо своего фамильяра ещё адскую кучу демонов.

— Имеются ли у суда ещё вопросы? — оглядел зал Светозар. — Похоже, вопросов не имеется. Подсудимый, тебе предоставляется последнее слово.

— Я утверждаю, что невиновен! — произнёс я. — А что касается того колдуна-отравителя — то отныне я уверен, что он принял мой облик — ибо мастера магии иллюзий могут принять облик любого человека. Колдун преследовал цель не уничтожить крещёное население, а подставить меня. Потому что я представляю серьёзную опасность его хозяевам — империи Айрос. А если вы пошли у него на поводу, вашей доверчивости можно посочувство...

— Довольно! — прервал меня Светозар. — Суд удаляется в совещательную комнату для постановления приговора.

* * *

Я предчувствовал, что присяжные признают меня виновным — иначе и быть не могло. Хотелось сбежать — но не было возможности — наручники и кандалы мешали, да к тому же где-то рядом находился гаситель клатхи.

Через пять минут присяжные во главе со Светозаром вернулись — и на лице инквизитора читалась такое довольное выражение, будто бы он только что провёл ночь с первой красавицей города.

— Итак, после небольшого совещания, — приторным голосом произнёс инквизитор — суд признал колдуна Апиона Гранта виновным в отравлении колодца — и покушении на уничтожение крещёного населения Гаурдака. И сей колдун приговаривается к немедленной казни через повешение! Казнь состоится на центральной площади!!!

Я попытался двинуться навстречу выходу — но куда уж там. Руки и ноги почти не слушались — а кандалы не давали даже проползти.

— И куда ты направился, дьявольское отродье? — Издевательски сказал подбежавший отец Светозар. Не уйдёшь! — Он достал из кармана амулет со странным светящимся зелёным камнем — и повесил его на мою шею. — Парни, схватите его!

Подбежали двое здоровенных экзекуторов — и схватили меня за руки и ноги, потащив к выходу. Сам я после того, как инквизитор нацепил этот зелёный кристалл, почувствовал себя из рук вон плохо. Похоже, гаситель клатхи. Я не только потерял свою магию, силу, реакцию и остроту чувств, но и почти ничего не соображал. Весь мир, исказившись, поплыл перед моими глазами — и я почувствовал, что скоро упаду в обморок. Не было сил не то чтобы сопротивляться, а вообще, думать о сопротивлении.

Меня несли по улицам Гаурдака — но я, обладавший ранее фотографической памятью, совершенно не мог запомнить облика улиц. Вот меня поставили ногами на эшафот. Точнее нет... Не на сам эшафот, а на табуретку на нём. Вот на шею надели петлю. Вот к здоровякам-палачам подошёл ещё один, более здоровый, очевидно, старший по званию, потому что после пары слов те палачи ушли. К тому палачу присоединился ещё один, худощавый, судя по глазам — гэнни-джунец. Они жестами приказали толпе отойти подальше. Глашатай о чём-то оповещал город. О чём же ещё, как не о казни опасного колдуна! Что-то ощущалось знакомое в этой парочке — но у меня ослабли чувства и рассудок, поэтому никак не получалось узнать их. Рядом с площадью стояла смутно знакомая повозка.

Двое палачей окружили меня, загородив от толпы. Один из них кивнул другому головой — и второй кивнул в ответ — похоже, договаривались о выбивании табуретки. Худощавый резким движением выхватил из-за спины катану, которой рассёк верёвку. Здоровяк же не менее резко сорвал с моей шеи гаситель клатхи — и разбил его вдребезги об деревянную мостовую. Я понял, что палачи почему-то помогают мне вместо того, чтобы убить — но естественно, народу и присутствовавшим инквизиторам это не понравилось.

Инквизиция окружила эшафот. Я ощутил, что ко мне начали возвращаться ясность чувств, рассудка, и способности к магии. Гэнни-джунский палач взмахнул рукой — и над ней вырос из воздуха гигантский огненный шар. А над правой рукой здоровяка появились три шаровых молнии.

— Назад! Назад, мать вашу! — возбуждённо прокричал здоровяк, и публика пошатнулась. — Разойдитесь! А то познакомитесь с гневом Перуна!

— Великий Хан, ты в порядке? — спросил худощавый палач, отпирая ключом наручники и кандалы.

Теперь уже не узнать эту парочку было невозможно:

— Громобой! Джумаш! Как я рад вас видеть!

— В пути поговорим, хан Октобай, — ответил Джумаш, держа силой воли огнешар. — А сейчас пора бежать! Карета ждёт!

Внезапно отец Светозар достал из-за пазухи гигантский зелёный камень — и потёр его. Камень загорелся. О, Абсолют! Ещё один гаситель клатхи! Огнешар Джумаша и шаровые молнии Громобоя потухли — и я вновь почувствовал упадок сил.

— Ходу, ходу! — крикнул Громобой, схватив меня и положив на левое плечо. Он выхватил с пояса зачарованный топор, блеснувший серебристым светом под лучами Гэнни-Джунского солнца и с криком истинного берсеркера ринулся сквозь толпу — прямо к карете. Публика начала разбегаться, но между Громобоем и повозкой встал отряд из четырёх палачей. Мой бывший учитель, размахивая секирой, бросился на них, а за ним следом прыгнул Джумаш с катаной. Один из палачей получил в лоб от Громобоя — и не топором, а кулаком, и, похоже, упал с сотрясением мозга. Остальные экзекуторы в страхе поубегали. Джумаш выхватил топор у упавшего палача — и кинул его прямо в отца Светозара. Точнее, в зелёный гаситель клатхи. После чего Громобой закинул меня в карету и залез сам, закрыв дверь, а Джумаш сел на козлы, попутно воззвав к заклятию огненного щита, который тут же окружил карету и лошадей. Джумаш пришпорил лошадей — и повозка тронулась.

* * *

— Джумаш, за нами направлена погоня! — крикнул Громобой. — Что же делать?!

— Возьмёмся за руки — и применим заклятие, ускоряющее лошадей, — ответил кочевник. Громобой перешёл с повозки на козлы — и взялся левой рукой за правую руку Джумаша. Маги взмахнули свободными руками, невербально воззвав к силам клатхи — и лошади помчались как ошпаренные.

— Друзья! — устало, но счастливо выдохнул я. — Друзья! Как же я рад вас видеть! Как же вы узнали, где меня искать? И что мне вообще нужна помощь.

— Я разузнал, где находится пещера Бахар-Хана, в которой и должно всё завершиться, — ответил Джумаш. — Тут я и поехал в Гаурдак. А в городе я встретил Громобоя, который, только увидев меня, сообщил, что над тобой скоро состоится суд — и тебя необходимо спасать. Вдвоём мы поймали парочку экзекуторов, приглушили их — и одолжили одежду. А дальше ты и сам видел.

— А ты, Громобой! Как ты узнал, что меня надо спасать? Как ты оказался здесь? Ты вообще был в академии? В Солнцеграде? Как там?

— В Солнцеграде всё хорошо. Алисия превосходно справляется с ролью преподавателя аргомантии. Ирвэн стал лучшим алхимиком в академии — и метит в проректоры. Похоже, этот зелёный хмырь имеет планы и на власть во всей академии, мать его!

— А как Снежана?

— Учится отлично. Скучает по тебе. И ещё...

— Что — ещё?

— Снежана беременна.

Я ощутил целую гамму чувств — изумление, желание подготовиться к ответственности — и радость.

— О, боги! — выдавил из себя я.

— Алисия тоже. Судя по тому, что она рассказывала, от тебя.

— Едрить твою налево! — выругался я.

Около трёх минут все молчали.

— Итак, Громобой, — я нарушил молчание. — Как ты узнал, что я — тут?

— Профессор Артемий обладает некоторыми артефактами, благодаря которым он может заглядывать в будущее. Точнее, предвидеть не само будущее, а...

— Один из его вариантов, — ответил я. — Самый вероятный.

— Именно так. Он предвидел, что война с Айросом начнётся в пределах четырёх месяцев! Мы поняли, что медлить нельзя ни минуты — и способность Мойрении отразить атаку неприятеля напрямую зависит от успеха твоей миссии — и мы попросили Артемия посмотреть, или хотя бы попробовать посмотреть, что же будет с тобой. Он сказал, что двадцать восьмого марта тебя повесят. И мы решили отправить кого-либо спасать тебя. Поскольку я — опытный боевой маг — и к тому же, твой бывший учитель, то я и вызвался добровольцем. И я прибыл в Гаурдак в последний день. Хорошо, что подоспел Джумаш — и мы сели в его карету.

Утомлённый судом и длительным контактом с гасителями клатхи, я некоторое время сидел молча. От усталости и потрясений — как приятных, так и неприятных, я задремал. Мне снилось, что я нахожусь в Стейнгарде, в башне Азиза Шакира на верхнем этаже, в его кресле, только самого Шакира рядом нет. На верхний этаж поднялся Иллиндил:

— Здравствуй, Апион! Во-первых, поздравляю тебя с будущим прибавлением в семействе. Значит, родятся ещё два представителя нашего рода, способные справиться с Зораном. Если тебя сейчас настигнет инквизиция!

— Не смешно, отец, — ответил я.

— А вот об этом я и хочу с тобой сейчас поговорить. Гаситель клатхи — довольно распространённый во многих мирах артефакт, используемый для борьбы с магами. Но маг, поднявшийся до шестого уровня, на котором и находишься ты, может выработать устойчивость к гасителям клатхи. Слушай, что надо делать...

* * *

— Всё! Приехали, друзья! — радостно крикнул Джумаш. — Пещера Бахар-Хана.

— Что? Уже?! — Недоверчиво произнёс я, оглядываясь. Действительно, внутренним зрением в пещере виделось огромное синее сияние — это означало присутствие могущественного артефакта Абсолюта. На его фоне с трудом проглядывалось нечто тёмное. Рядом с артефактом, бывшим, очевидно, мощью Сканды, оно казалось каким-то незначительным.

— Там что-то есть, — задумчиво произнёс я. — И кто-то. Поэтому заходим в пещеру все вместе. С моим фамильяром, — я повёл глазами, и перед каретой материализовалась Марта.

И наша троица вместе с фамильяром зашла в пещеру. Она ничем не отличалась от личной пещеры Бареш-хана — такая же усыпальница вождя, такая же металлическая рука рядом с гробом. Только никаких артефактов.

"Маг! Истинный маг! Помоги мне!" — раздался в моей голове громогласный голос. Я огляделся. Голос, похоже, никто кроме меня не слышал.

"Я Сканда, бог небесного огня", — продолжал голос. — "Гашман и Авузл убили меня, сохранив лишь мой мозг, который также сильно деформировали. Моя сущность повреждена, и я не могу восстановить тело. Но я не могу и покинуть этот мир, пока жив мой мозг. Я застрял между мирами".

— Ты что-нибудь видишь, Апион? — спросил Громобой, глядя на меня, закрывшего глаза. Я повернулся к рисунку на стене, изображавшему человекообразное существо с шестью руками и солнечным диском на лбу.

— Я вижу внутренним зрением магический замок очень сложного уровня.

— Что же делать?

— Мне доводилось справляться и не с такими, — я сжал пальцы правой руки — и провернул длань под небольшим углом. — Готово!

Часть стены пещеры неспешно открылась. За ней находился проход. Я двинулся туда, а следом и Громобой с Джумашем.

— Да, ты действительно — опытный взломщик, — изумился мой бывший учитель.

— Конечно, Громобой, — с достоинством улыбаясь, ответил я.

Внутри следующего отсека склепа находилась стела — а на ней лежал мозг, раза в три больше человеческого.

"Спаси меня! Уничтожь мой мозг!" — раздался тот же голос в моей голове. — "Избавь меня от этого межмирового плена! И я смогу вернуться в виде духа на божественный план бытия, а потом возродиться!"

— Неужели мы нашли его? — изумился Джумаш. — Ключ к спасению нашего народа?! Действуй же, Избавитель!

— Не так быстро! — услышала наша троица сзади знакомый голос. Оглянувшись, мы увидели отца Светозара, стоявшего в окружении ещё двух инквизиторов.

— Как ты умудрился догнать нас? — изумился я.

— Отец Иннокентий — бывший колдун, он и применил к нашим лошадям заклятье ускорение.

— Неужели инквизитору позволено колдовать? — иронично ответил я. — И заимствовать силу у Дьявола?

— В исключительных случаях — можно, — ответил Светозар. — Экстренные ситуации требуют экстренных мер. Приготовьтесь к смерти, колдуны!

Я усилием воли толкнул Светозара, и из-за его пазухи упал гаситель клатхи, разбившись вдребезги.

— Не претендуй на мою добычу, святоша! — услышали маги и инквизиторы надменный баритон. Из подземелья вышел человек в синей одежде аргоманта — и он оказался похож на меня, как брат-близнец. За исключением холодно-мёртвых глаз. — Это — мои маги!

— Самозванец! — выкрикнул я. — Ты! Ты выдал себя за меня! Из-за тебя меня чуть не казнили!

— Конечно! Зоран никогда не ограничивается лишь одним планом. Он всегда подстраховывается, — ехидно ответил самозванец знакомым голосом.

— Покажи своё истинное лицо, мразь! — повелительным тоном произнёс я.

— Да без проблем! — ответил колдун и пробормотал некое заклятие, покрывшись дымом. Когда он рассеялся, перед нашим взором предстал бледный седой человек с абсолютно белыми глазами. Сказать, что он был худощавым значило ничего не сказать. Бледная кожа обтягивала настоящий скелет.

— Не может быть! Земидар! — выдавил из себя я. — Я же убил тебя!

— Зоран дал мне новое тело! Он возродил меня в виде морозного лича и дал новые хаотические способности — при условии, что я помогу ему расправиться с тобой. И я согласился. Здесь, в Гэнни-Джуне, как знаешь, участились нападения магов Хаоса. Культистов Зорана. Именно я и организовал их. Я возглавил местный культ Зорана! А сейчас мы решили обратить в Хаос мозг Сканды. Я — человек слова, Апион — и я убью тебя, как и обещал Зорану. Но после того, как я сдержу своё слово — ничто не будет связывать меня с ним. Используя силу мозга Сканды, я стану вторым живым богом Хаоса в этом мире!

— Заткнись, проклятый мертвяк! — яростно ответил я, вытаскивая из ножен меч, запылавший синим огнём. — Ты уже давно не живёшь! Покончим же с твоим существованием навсегда! К оружию! Марта, в атаку!

Земидар оказался готов к наличию у меня фамильяра — и сделал небрежный жест в направлении нижнего этажа гробницы. Дверь, ведущая в нижнюю секцию склепа, открылась, и из коридора выбежал десяток скелетов с мечами, топорами, луками и алебардами. Похоже, помимо самого Бахар-Хана здесь хоронили и его сподвижников. А вслед за мертвяками — выскочило восьмеро культистов Зорана.

— Атакуйте белобрысого аргоманта! Он главный! — приказал Земидар.

И началась битва. Сам того не ожидая, отец Светозар сотоварищи оказался по одну сторону баррикад с нами, магами. Марта бросилась в атаку. Часть нежити принялась обстреливать неприятеля из лука — а все остальные скелеты бросились в ближний бой. Культисты Зорана взялись за руки и, произнеся непонятное заклятие, пустили волну хаотического огня в магов и инквизиторов. Но эта волна разбилась о выставленный мной клатхический щит, равно как и стрелы, пущенные мертвяками. Громобой принялся обстреливать врагов шаровыми молниями, а Джумаш — огнешарами.

— Вы заплатите за нападение на кардинала! — провозгласил отец Светозар и перекрестил воздух перед собой. Тут же перед ним в воздухе возник горящий белым огнём крест, и, вращаясь с бешеной скоростью, полетел в самое скопление нежити — и, перебив троих скелетов, растворился в воздухе.

Интересное колдовство, — подумал я, перехватывая по фрагментам заклятие Светозара. — И действует против нежити не хуже протектора. А попробую-ка и я его запустить.

Я резко перекрестил воздух перед собой, воззвав к новому заклятию — и там материализовался горящий белый крест, причём раза в полтора побольше, чем у Светозара. Завращавшись с нечеловеческой скоростью, крест тоже полетел в самое скопление нежити. Но, в отличие от креста кардинала, он не растворился, справившись лишь с тройкой мертвяков. Крест взорвался, испепелив все скелеты, и ослепив яркой вспышкой культистов.

— О, Азариэль! — изумлённо выкрикнул Светозар. — Я ошибался в тебе, Апион! Я чуть не казнил святого!

— Святого? — удивился я, парируя в это же время мечом из Небесной Стали удар хаотического культиста.

— Слуги Дьявола не могут пользоваться силой Азариэля. И только святые могут создавать такие крупные кресты, как у тебя!

Отлично! Теперь инквизитор будет считать меня своим! Я осмотрел поле битвы. Громобой направил ярость своего топора на Земидара, окружённого хаотическим щитом. Джумаш продолжал кидать огнешары, как и инквизитор Иннокентий. Сам Светозар набросился на одного из культистов, выхватив Молот Апостола. Значит, дерущимся теперь не до меня. Потеряв меня из виду, они не особо удивятся, — подумал я, и, перейдя в Тень Абсолюта двинул к стеле, где лежал сам мозг Сканды.

— Уничтожь его, Апион! — раздался в моей голове голос древнего бога небесного огня. — Достань свой меч, вложи в него всю свою клатху — и нанеси сверху рубящий удар.

Я так и сделал. Мозг, сначала пронзённый, а затем разрубленный мечом из Небесной Стали, взорвался — и я ощутил резкий выброс клатхических энергий — и сильное преобразование клатхи во всём мире. Такой мощный выхлоп не мог не сказаться на моей собственной клатхической сущности: он временно перегрузил мои энергетические каналы и выдавил меня из Тени Абсолюта.

Мои глаза еще не до конца оправились после клатхической вспышки, и фигуры двоились, однако я сумел разглядеть Джумаша который начал резко преображается. Кочевника покрыла вспышка лилового света, и я заметил, что солнечный диск, божественное клеймо Джумаша постепенно растворяется на лбу. А значит — проклятие снято! Джумаш приобрёл нормальный человеческий облик — как и все гэнни-джунцы. Кочевник снёс голову очередному культисту.

— Великий Хан! — в восторге пробормотал Джумаш, осматривая своё отражение в лезвии катаны. — Ты — настоящий! Ты пришёл! Ты вернулся! Ты исполнил своё предназначение! Кочевники никогда не отвернутся от тебя!

В это время я ощутил, что Земидар готовит против меня какое-то неизвестное хаотическое волшебство — слишком высокого уровня, чтобы его можно было понять, погасить, а тем более — перехватить. Отныне Земидар — служитель Зорана, а как рассказывал Иллиндил, среди самых могущественных колдунов, служащих Зорану, может встретиться не только седьмой уровень магии, но и восьмой.

Я спешно окружил себя щитом молний — и призвал протектора, вложив в него всю свою клатху. Призрачный кот подбежал к Земидару со спины — и напрыгнул, но служитель Хаоса успел кинуть в меня шар тёмных энергий. Тут же Земидар покрылся сгустком тумана, а когда он рассеялся, я понял, что некромант лишился человеческой внешности — и принял свой истинный облик, облик морозного лича — скелета, окружённого ледяным ореолом. Протектор запрыгнул внутрь лича — и взорвал его изнутри. Останки лича разлетелись по пещере.

Но я ничего не успел сделать с плотным шаром чёрной энергии, летящим ко мне. Долетев до щита молний, окружающего меня, шар взорвался, породив в воздухе чёрную взрывную волну и откинув меня до противоположной стены пещеры. Стукнувшись головой об стену, я ощутил непередаваемую словами боль во всём теле. Налившимися кровью глазами я успел осмотреть поле битвы. Маги с инквизиторами побеждали: осталось только два культиста.

Перед моими глазами воцарилась тьма. Я ощутил, что моё сердце больше не бьётся. Последним что я услышал, был диалог Громобоя и Джумаша:

— Он не дышит, Джумаш! Сердце не бьётся. Похоже... Похоже у нас труп! Едрить вашу мать, проклятые культисты! — Громобой с остервенением набросился на оставшихся магов Хаоса.

— Не-е-ет! — с гневом и сожалением прокричал кочевник, и я ощутил, что из его раскосых глаз, потекли слёзы. — Великий хан! Великий хан, ты не можешь умереть! Ты спас наш народ, но ты должен жить, друг! Я... Я отомщу Зорану за твою смерть!!!

Конец второй части

Часть третья

Глава 18

Фантомный мир.

Всё моё тело охватила непередаваемая словами боль. Мир темнел в моих глазах. Но через секунду всё кончилось: боль прошла — и я ощутил небывалую лёгкость во всём теле. Хотя теле ли? Я попытался открыть глаза — но не ощутил их; проведя перед лицом рукой, я осознал, что она превратилась в столб чистой синей энергии. Я завис в темноте — обычное зрение отказало, работало только внутреннее. И я ощутил внутренним зрением астральные нити, связывающие мою сущность. Они начали разрываться. Вот оно, развоплощение, новый этап жизни Ситтари. Обратного пути уже нет — рвутся астральные нити, соединяющие клатхическую сущность и физическую оболочку Истинного Мага в единое существо.

Внезапно я увидел — точнее, ощутил яркий синий свет — нечто, похожее на облако, засосало меня. Я оказался внутри туннеля, начавшего переливаться всеми цветами радуги — и даже ярче, чем она. Думаю, при жизни моё цветовое зрение было поярче, чем у простых людей — в связи с повышенной остротой чувств, но симфония красок туннеля оказались гораздо насыщеннее чего либо, виденного мной. Оказавшись внутри непонятной сферы, я упал на землю. Постепенно ко мне вернулись обычные пять чувств: раздалось журчание воды, зашелестели листья, в нос — или что у меня стало вместо него — резко ударил запах неведомых цветов — и я почувствовал влажную почву под собой. Вскоре вернулось обычное зрение! Я лежал возле кристально чистого горного озера, из которого вытекала речка, превращавшаяся в разветвляющийся водопад. В центре озера находился островок, на котором виднелись кипарисы, сосны, цветущие папоротниковые кустарники и непонятное хвойное дерево, увенчанное мягкими иголками и цветками, похожими на оранжевые розы. По зеркальной глади озера неспешно проплывали золотистые лебеди. Я приподнялся и посмотрел в воду. Оттуда смотрело родное лицо, а не синий клатхический призрак. Я окунул руки в озеро и зачерпнул воды, чтобы попить. Вода оказалась студенистой, но в то же время ободряющей. Я прислушался: кто-то ещё пьёт воду. Оглядевшись, я увидел справа Марту, жадно лакающую из озера.

— Добро пожаловать в Фантомный Мир, — услышал я сзади голос Иллиндила.

— Отец? — спросил я, обернувшись и увидев его в красной робе ситтарского архимага, вышитой золотыми нитками. — Я уже умер?

— К нам неприменим этот термин. Ты развоплотился. Помнишь, что я тебе говорил? Истинным Магам не ведома смерть. Ты перешёл на иной, клатхический план бытия. У многих Внешних Миров есть планы бытия, называемые Фантомными Мирами. Мы, Истинные Маги, создали этот план веками назад — и существуем здесь в виде энергетических созданий.

— Почему же я вижу себя — и тебя не в виде сгустков энергии, а в человеческом облике?

— Потому что такова твоя ментальная самоидентификация. Ты видишь себя таким, каким представляешь. Весь этот мир — иллюзия, воспринимаемая нашими пятью несуществующими более, но оставшимися в разуме чувствами. Тебе кажется, что ты стоишь здесь, дышишь воздухом, и разговариваешь со мной — хотя мы оба теперь — магические духи, и общаемся телепатически через клатху. У тебя, как и у всех нас, сохранилась антропоморфная самоидентификация. Этот мир — искусственное подобие рая, где развоплощённые Истинные Маги могут созерцать вечность. Так что, поздравляю тебя с началом нового этапа жизни.

— Хм, созерцать вечность. Скучноватое занятие, — ответил я с пренебрежением. Тогда я не осознал до конца, что мне предстоит — скучное существование в ограниченном пространстве и полное отсутствие телесных удовольствий, и отнёсся к этому как к очередной отсидке.

— Помимо этого можно и овладеть знаниями ситтарской магии — только тебе не представится более возможности её использовать. Но ты можешь выходить на план бытия смертных и созерцать его. И впоследствии сможешь обучить Истинной Магии своих детей — которые потом, возможно, смогут справиться с Зораном. Но я сильно разочаровался в тебе — ты, будучи Истинным Магом шестого уровня, не сумел справиться с Земидаром. Придётся нам ждать взросления твоих детей — а за это время Зоран может успеть захватить весь континент Дейлос.

— Земидар, возрождённый Зораном в виде морозного лича, оказался слишком силён для меня. Ты же сам рассказывал, что самые сильные из магов Айроса могут достигать восьмого уровня. А я — на шестом.

— Теперь нет. Взрыв такого мощного артефакта, как мозг Сканды, сопровождаемый мощным выбросом клатхи, не мог не повлиять на твою энергетическую структуру. Он повысил тебя до седьмого уровня. Если ты продолжишь обучение, то сможешь, будучи клатхическим существом, дойти и до двенадцатого.

— Не уверен, что это мне понадобится в таком состоянии. Кстати, отец, ты упоминал других магов, принимавших участие в создании Фантомного Мира. Значит, мы тут не одни?

— Далеко не одни. Нас тут восемьдесят шесть человек. Точнее, с тобой — восемьдесят семь. Кроме нас тут отряд, сопровождавший меня, первый царь Мойрении Велизар, его сыновья и дочери — принадлежность к Истинным Магам, как я говорил, присутствует в двух поколениях потомков. А также другие Истинные Маги, рождённые под небесами Элама после визита наших путешественников. Пойдём же за мной.

Иллиндил пошёл по горной тропинке вверх, а я последовал за ним. Воздух благоухал прохладой, вокруг тропинки росли развесистые дубы и буки. Мы неспешно прошли половину версты — и перед нами открылся вид на долину, где стояли домики из красного дерева. Мы подошли к круглой красной беседке — и там сидели три мага. Я узнал их: мне уже доводилось видеть эту троицу в запомненной информационным полем Элама битве за Эльтон. Высокий худой черноволосый маг, мускулистый рыжий чародей и невысокий блондин.

— Апион, позволь мне познакомить тебя с моим отрядом, — произнёс Иллиндил. — Это Нейвил, маг воды — показал он на блондина, — Салундир, маг земли — показал на черноволосого, — и Эльдерт, маг огня, — на рыжего. — А это, господа, мой сын Апион.

Я пожал руки магам из отцовского отряда, как вдруг сзади ощутилась опасность. Резко обернувшись, я увидел низкого кареглазого человека с косичками, чью правую щёку рассёк знак, похожий на молнию.

— Не ожидал видеть тебя, самозванец! — выкрикнул он, кинув ледяную глыбу в моё лицо. Я отлетел на пару метров — но не ощутил боли, поскольку перешёл в иное состояние бытия.

— Так ты... — начал я.

— Да! Бареш-хан! Собственной персоной! Думал прикрыться моей личиной ради своих корыстных целей?

— Послушай, Бареш, — я начал не извиняющимся, а обвиняющим тоном. — Я объявил себя твоим воплощением не в корыстных целях, а ради спасения мира — и твоей собственной страны.

— Ты хотел послать войска моего народа на войну вместе с чужаками — и от моего имени! Я бы ни за что не поступил так! Я ненавижу чужеземцев — а ты отдал им в рабство нашу армию!

— Я спас от проклятия твой народ. Я — не ты, но я — настоящий Избавитель! Я — воин-молния! Именно я изгнал культистов Зорана — и уничтожил артефакт, изменивший внешность твоего народа!

— Только я — воин-молния. Только я, Бареш-хан, — Избавитель. А остальные не могут так просто узурпировать мой титул лишь на том основании, что они выполнили ложное пророчество, в чём помогло их происхождение от одной расы со мной. Я тебя...

— Что — ты меня? — спросил я. — Убить меня ты не сможешь, потому что мы оба уже умерли. И вообще не сможешь нанести мне физического урона. Разве что будешь постоянно капать мне на мозги...

— Не будет, — пообещал Иллиндил, небрежно взмахнув рукой. Над ней появился светящийся зелёный шарик — и полетел к Барешу. Я, обладая уже седьмым уровнем магии, сумел перехватить заклятие — и оно осело в моём мозгу. Точнее, в моей сущности, поскольку физического мозга у меня больше не было. — Заклятие усыпления действует и на бесплотных противников.

— Как же так?

— С тобой же бывало при жизни, что ты терял не только контроль над телом, но и сознание. Такое было ещё во времена харруков, самых первых существ, созданных богами.

— Ты имеешь в виду Перворождённых?

— Нет. Энергетических существ, которые были ещё до них. Харруки состояли из чистой клатхи — также, как и мы сейчас. Лишь затем появились существа, наделённые плотью — Перворождённые. Среди биологического вида Перворождённых выделялись две расы: Рухтум — бессмертная раса магов, считавшая себя высшей — в общем, это были те же харруки, только наделённые плотью — и Бушрун, раса, не наделённая Первозданной Магией. Соответственно, выделялись и два вида души — Нэфаш, обычная душа, и Нэшам, клатхический дух. Однако в ходе экспериментов Перворождённые полностью превратили себя в расу магов. Люди и прочие расы были созданы без способностей к Первозданной Магии — но Ситтари, рождённые от людей и Перворождённых, являются человеческой расой, обладающей душой класса Нэшам — и наделённые Первозданной Магией. Конечно, в открытых мирах вроде Элама начали самозарождаться люди со способностями ко клатхической магии, но они сильно уступают Истинным Магам.

— Значит, после развоплощения мы превратились в создания, подобные этим самым харрукам?

— Да. Лишь за одним исключениям: мы знаем, как выглядит человек — и представляем себя антропоморфными существами.

— А что ты думаешь об Авузле, отец? У меня появились чувства, что скоро Авузл проснётся.

— У меня тоже. Скоро он проснётся — и попытается разрушить мир. Этим же займутся и культисты Авузла, и родственная ему раса эшхарготов.

— А что может думать Зоран по поводу пробуждения Авузла? Боится ли он его — или считает, что способен справиться с ним?

— Чего Зорану бояться какого-то Авузла? Да я уверен, что Зоран считает его обычной перекормленной креветкой! Авузл некогда был великим богом Равновесия, но после того, как его поглотила Бездна, это — полуразумное чудовище, растерявшее свою личность, все мысли которого направлены на разрушение.

— Что такое Бездна?

— Бездна — один из хаотических миров, но в отличие от Геенны Огненной, это — полностью водный мир, и там обитают демоны воды. Бездна — один из источников Хаоса. После того, как Авузл обратился к ней, Бездна поглотила его душу — и изменила его тело, превратив в гигантское морское чудовище. А Зоран был магом. Он закончил аспирантуру на Ситтарасе — и почти умудрился войти в Совет Двенадцати. Зоран — очень сильная и волевая личность.

— Значит, он не боится Авузла?

— Что за глупые вопросы?! Скорее всего, он попытается подчинить Авузла своей воле. Запрячь непокорное хаотическое создание — и заставить работать в нужном ему, Зорану, русле. Я уверен, что даже моих сил хватило бы на подчинение Авузла. Даже маги смертных рас в принципе могут подчинить себе титана, утратившего личность. Не говоря уже о его приспешниках, Эшхарготов. С подобными тварями я уже сражался в твоём возрасте, и они очень слабы для нас, хотя и жрут мозг.

— Да, в Эрте был маг Азиз Шакир, собиравшийся подчинить погибшего титана Карерона.

— Согласно слухам, за долгие тысячи лет до безумного монаха аль-Хазари, написавшего книгу "Некрофиликон" ещё немало человек. услышало Зов Авузла. Некто, возможно даже живший в Эквитании до затопления, написал следующую книгу — "Сила Авузла". В ней по слухам и содержится способ подчинить Авузла своей воле.

Если бы я сейчас был жив, то справился бы с Зораном и его прихвостнями, используя в том числе и окольные пути. Но увы, я пятнадцать лет, как существую в виде клатхического призрака — а взросления твоих детей ждать ещё долго.

— Что происходит! — удивлённо воскликнул я. Я испытал чувство, похожее на боль — и непонятное ощущение, будто бы кто-то потянул меня за астральную нить. Фантомный мир поплыл перед глазами.

— Я ощущаю в тебе колебания клатхи, — услышал я отдаляющийся голос отца, но вскоре его сменил другой голос, кардинала Светозара:

— Разряд! — и я ощутил электрическую вспышку.

— Громобой, давай ещё разряд! — продолжил голос инквизитора. — Во мне уже кончаются силы поддерживать в нём жизнь!

В мою сущность впряглись нити, и я ощутил, что это — астральные нити, сшивающие дух Истинного Мага и его тело воедино. Затем я услышал шипение электрической дуги, и равномерные громкие удары. Вскоре я понял, что это — биение моего собственного сердца. Затем меня сдавила великая сила, назвать которую болью не повернулся бы и язык — ни одна боль ещё не стояла рядом с тем, что ощутил тогда я. Чувствовался ушиб. Ушиб всего тела. Я скорее догадался, чем ощутил, что застонал — и тут же закашлялся.

— Ты жив, святой Апион. — раздался голос инквизитора. — Поздравляю! Рождаясь, человек велением Искупителя выпадает из Небытия — и с крика начинается его жизнь. Так что можно сказать, ты заново родился. Ещё никому не удавалось выжить после ушиба мозга, за которым последовала пятиминутная остановка сердца. Но учитывая то, что рассказывали про твою выносливость, я уже ничему не удивляюсь, святой Апион.

Я попытался встать. Подкатывала тошнота, весь мир дрожал перед глазами. Невероятно! Недооценивал я в своё время отца Светозара. Он смог достать меня даже из фантомного мира! Похоже, пока моя сущность развоплотилась, моё тело пережило явление, называемое в Эрте клинической смертью.

Я оглядел присутствующих: Громобой и Светозар стояли утомлёнными, и их уже ничем было нельзя прошибить. Джумаш — и двое инквизиторов тоже стояли слишком потрясёнными, чтобы что либо сказать. Слишком много все пережили за этот день. Нам всем необходим отдых...

* * *

Шесть часов прошло с того момента, как я вернулся из Фантомного Мира. Моё состояние можно было оценить, как относительно нормальное, но всё равно я туго соображал. Двое инквизиторов, прибывших со Светозаром, своим ходом направились домой, в Гаурдак. А ставшая уже родной повозка Джумаша колесила на запад. Вместе с нами ехал отец Светозар.

— Я сильно извиняюсь за все трения произошедшие между нами, — кающимся тоном произнёс инквизитор, — за этот суд и травлю...

— Да полно тебе, святой отец, — ответил я. — Ты ни в чём не виноват. Это всё Зоран и его приспешники... устроившие целую кампанию... против меня, потому что... лишь я способен справиться с ним.

— И я ему этого так не оставлю! — не менее фанатично, чем раньше, прокричал Светозар. — Подставлять святого! Зоран поплатится за это!

— И как же? — поинтересовался Громобой.

— Я объявляю ему священную войну! Как кардинал Гэнни-Джунский, я поведу войска в крестовый поход на Айрос — и на Зорана. И я выступлю в Марите — сообщу Папе, чтобы объявил всеобщий крестовый поход против Айроса — ведь Зоран есть земное воплощение Дьявола!

— А как насчёт Мойренской церкви? — спросил я.

— Когда прибудем в Солнцеград, я поговорю и с отцом Велимиром, кардиналом Мойренским. Уверен, что он согласится объявить крестовый поход нашим врагам! Помимо армий Мойрении к войне против Зорана присоединятся и монашествующие ордена.

Отлично! — отметил про себя я. — Всё складывается гораздо лучше, чем я ожидал. Вся Мойрения с нами, Гэнни-Джун — тоже, а скоро к нам присоединятся и войска Священного Престола. Все союзники встретятся в Солнцеграде. А на границе к нам присоединятся гэнни-джунцы.

* * *

За последнее время я несколько раз терял сознание в карете Джумаша — и опять приходил в себя, взывая к резервам клатхи, чтобы они меня исцелили. Всё-таки, меня контузило. Ушиб мозга — вещь серьёзная, даже если ты Истинный Маг. Побывав несколько минут в относительно вменяемом состоянии, я снова отрубался. Хотя и замечал, что есть положительные сдвиги. И вот я снова проснулся, ощутив резкий стук колёс и шум дождя. Ушиб мозга прошёл, острота чувств возвращалась ко мне, и я ощутил, что становлюсь сильнее: наконец-то сказалось продвижение к седьмому уровню магии. Колёса стучали со страшной скоростью: похоже, Громобой с Джумашом наложили на карету заклятие ускорения. Как это я раньше умудрялся не заметить этого?

— Вижу, святой Апион, тебе стало лучше? — раздался голос отца Светозара. Похоже, инквизитор заметил в моих глазах полностью вменяемый взгляд. — Твои друзья ускорили лошадей, так что мы доберёмся до Солнцеграда значительно быстрее, чем планировалось.

— И по пути мы возглавим все гэнни-джунские войска, осевшие у границы.

— Не все, святой Апион! Ещё есть войска, подчиняющиеся Церкви, крестоносцы. По пути мы заглянем в Джум-Балл. Там я прикажу епископам послать гонцов по всей стране с требованием собраться всем крестоносцам в Солнцеграде! Также мы должны будем поговорить насчёт объявления священной войны и с Велимиром, кардиналом Мойренским, проживающим в Солнцеграде, чтобы организовал мойренских крестоносцев! И послать гонцов в Марит, чтобы Папа объявил общий крестовый поход! Как жалко, что даже со всеми ускоряющими заклятьями мы не доберёмся до вашей столицы быстрее, чем за неделю. Мне бы хотелось поскорее пообщаться с кардиналом Велимиром.

— Святой отец, а что, если я побыстрее сгоняю в Солнцеград — и сам поговорю с Велимиром?

— Как ты можешь добраться туда быстрее нас?

— Не забывай, отец Светозар, что у меня есть фамильяр — летающее животное. Я быстро доберусь до Солнцеграда!

— Что же, действуй, Святой Апион! Ступай с благословением Искупителя! — Инквизитор перекрестил воздух передо мной.

Я приоткрыл дверцу кареты. Дождь оказался гораздо сильнее, чем я представлял: как будто тонкая плёнка небес сдерживала целый океан воды, и эту плёнку прорвало. Я мысленно воззвал к заклятью водоотталкивающего щита, а затем призвал фамильяра. Марта материализовалась на крыше кареты, куда я тут же вскочил. Я дотронулся до пантеры, и она тоже покрылась тоненькой светящейся серебристой плёнкой водоотталкивающего щита.

— Здр-равствуй, хозяин! Р-рада тебя видеть, — жизнерадостно муркнула Марта, закрутив хвост колечком.

— Что же, Марта, я тоже рад тебя видеть. Вижу, ты вместе со мной стала сильнее, и это не может не радовать. Теперь полетим на запад, к мойренской границе!

— Хор-рошо, хозяин! А ты дашь мне жр-рать?

— В пути наловишь себе в полёте птичек... Хотя, учитывая, какая сейчас в воздухе влажность, могут попасться и рыбки...

Глава 19.

Нашла коса на камень

Я вновь летел на спине фамильяра. Вот оно, старое доброе ощущение полёта, с которым больше ничего не сравнится! Марта со свистом пролетала под облаками, и мы обгоняли стаи грозовых туч.

Через некоторое время мы подлетели поближе к Мойрении. Климат похолодал: чем больше мы удалялись от Гэнни-Джунского моря, тем меньше до нас доходило тёплых океанических течений. Вскоре плоскогорные степи сменились равнинными, а за ними наметилась узкая полоса границы. Перед ней стояли, выстроившись в десятки рядов, бесчисленные войска гэнни-джунцев, преображённых после моих махинаций с пророчеством и сердцем Сканды. Конных воинов набирались тысячи: здесь собрались как кочевники в кожаных доспехах, с длинными луками и катанами за спиной, так и городские стражники в кольчугах с палашами и стальными луками. Я потянул Марту за уши, и она ринулась вниз. После того, как мой фамильяр спустился, я предстал возле гэнни-джунских воителей, подняв вверх левую руку с браслетом-"Молнией".

— Ура! — раздались крики солдат степной страны. — Да здравствует Бареш-хан! Славься, Великий Хан, Избавитель, спасший наш народ! Мы пойдём за тобой и на край света!

— Воины! — выкрикнул я, прибегнув к изученному у отца заклятию усиления голоса. — Я, Избавитель, Бареш-хан возрождённый, воин-молния, приказываю вам: следовать в Солнцеград. Там вы ступите под моё командование! А я улетаю впереди вас, — я вскочил на спину Марты, и мы двинулись дальше.

— Да здравствует Великий Хан! — удаляясь, я услышал продолжающиеся крики гэнни-джунцев и нарастающий топот копыт.

* * *

Наконец-то! Наконец-то показались красные черепицы и оранжевые башни, ставшие ещё более яркими под закатным солнцем теперь уже родного мне города. Солнцеград! Здесь, в апреле вовсю распускались оранжево-чёрные полосатые цветы тигрянки, используемой для создания противоядий, цветковая пихта; показались под землёй твёрдые корнеплоды черепашьей капусты. Раскрыли свои серые ворсистые лепестки цветки мышанки. Уже появились фиолетовые ягоды на стеблях чёртового ландыша, которые используют для зелий трансмогрификации. В общем, запах стоял бодрящий, а к аромату флоры южной Мойрении присоединился другой запах — свежей морской воды.

Мы перешли в Тень Абсолюта, и Марта пролетела над городскими стенами Солнцеграда. Фамильяр, плавно спустившись, приземлился перед вратами замка. Я приказал Марте развоплотиться, и она исчезла. После этого я скинул с себя кокон Тени Абсолюта и предстал перед дворцовыми стражниками.

— Рад видеть тебя, князь Апион, — Поклонился один из них. — Великий князь Драгомир и Снежана ожидают тебя.

Я зашёл во внутренний двор, и, пройдя его, в сам замок. Пройдясь по коридору, я добрался до тронного зала, где сидел князь Драгомир. Он радостно вскочил, едва заметив моё присутствие:

— Апион! Ты вернулся! Как я рад тебя видеть! Громобой уже прибывал в Солнцеград — и доложил, что ты убедил хана Акжара выслать нам на подмогу городские гарнизоны. А что с кочевыми племенами?

— Всё отлично, отче, — поклонился я. — Все крупные племена на нашей стороне. Правда, путешествие по Гэнни-Джуну стоило мне конфликта с инквизицией: меня чуть не казнили.

— О, Боги! — воскликнул Драгомир. — В смысле, Искупитель Всемогущий! — поправился он. Да, как ни натягивай князь маску верующего азариэльца, язычество из него не вытравить.

— Но всё закончилось гораздо лучше, чем мы предполагали, — продолжил я, не обращая внимания на оговорку тестя. — Я исполнил пророчество о спасении расы гэнни-джунцев...

— Да! Посмотрев на кочевников, имеющих наше подданство, я понял это: они изменились, и теперь выглядят, как обычные люди.

— ... Покончил с гнездом магов Хаоса в Гэнни-Джуне, уничтожил Земидара, возрождённого Зораном в виде морозного лича, и подружился со своим заклятым врагом — Светозаром, кардиналом гэнни-джунским, который не просто амнистировал меня, но и причислил к лику святых, объявив крестовый поход против Айроса.

— Ничего себе! — князь задумался, переваривая всё сказанное. — Да ты — настоящий герой, Апион! К нам уже пришли гонцы из прочих княжеств Мойрении: через несколько дней все мойренские воины соберутся в Солнцеграде, и когда прибудут все союзники, можно будет отправляться на войну.

— А по поводу войны я хочу пообщаться с кардиналом мойренским.

— Можешь попытаться поговорить с ним, Апион. Но я не уверен, что тебя к нему пустят...

Внезапно дверь отворилась и в тронный зал ворвалась Снежана:

— Апион! Ты уже вернулся! Я не могла жить без тебя! — княжна бросилась ко мне в объятия. — Как твоя миссия?

— Увенчалась полным успехом, — ответил я, обнимая Снежану. — Вскоре я отправлюсь на войну с приспешниками Зорана. Но пока... Я давно тебя не видел. — Я ещё крепче обнял свою жену и только сейчас обратил внимание на то, какой у неё крупный живот. — Когда может родиться ребёнок, Снежана?

— Месяца через четыре.

— Уже знаешь, родиться ли мальчик или девочка?

— Да, знаю. Я говорила на эту тему с архимагом Артемием — и он заглянув в недалёкое будущее, увидел, что будет мальчик.

— А ты не решила, как его назовёшь?

— По нашей традиции отец должен давать ребёнку имя. Выбирай ты.

— Хм... Думаю, надо назвать его Иллиндилом — в честь моего отца, то есть его дедушки...

— Это отличное имя, Апион! Сейчас наши повара устроят великолепный ужин в честь твоего возвращения!

— Давненько я не ужинал нормально! В последние недели я питался, как кочевники. А сейчас готов слона съесть!

— Только наши повара и официанты в обморок упадут, если заметят тебя в таком виде. Ты выглядишь, как степной разбойник, и в столовой замка тебе не место! Ну-ка, иди в гардероб!

Я двинулся в гардероб. Там я снял одежду кочевника, в которой прибыл в Солнцеград, и переоделся в костюм мойренского аристократа: фиолетовый камзол, вышитый золотыми нитями, фиолетовые же вычурные штаны, и красный плащ с вышитым на спине солнцем. Я положил в шкаф катану и лук, оставив на поясе только меч из Небесной Стали. Я подозвал парикмахера, и он состриг мою косичку.

Когда с обликом степняка было покончено, я пошёл в столовую. Снежана и Драгомир уже ждали меня за столом. В общем, ужин выдался на славу. Нам подали кальмара, пойманного в Синем Море, апельсины, древесный батат и выведенную магами Академии четвероногую курицу.

— Не начали ли маги в моё отсутствие разрабатывать такую науку, как паленгенезия, позволяющую создавать и изменять живую природу? — спросил я у Снежаны.

— Нет, — ответила она. — Просто наши алхимики забыли слить отходы после экспериментов, и курицы, скакавшие возле свалки, наглотались этой дряни, и у некоторых из них повылуплялись цыплята о четырёх лапах. И маги, применив половой отбор, сделали четвероногих куриц большинством.

— С отходами алхимии шутки плохи, — сморщился я. — В катакомбах моего родного города они превратили крыс в разумную и агрессивную расу.

— Что же, надеюсь, в Эламе такого не будет, — улыбнулась Снежана.

Под конец ужина подали десерт — грандиозный торт, почти такого же размера, как был на нашей свадьбе, а затем — чёрный чай, собранный на лучших плантациях Солнцеградья. Поев торта и выпив сладкого чая, я понял, что жизнь прекрасна, и, дойдя до спальни, счастливо заснул.

* * *

Я встал вместе с солнцем. Впереди предстояла большая работа. Я вышел из замка во внутренний двор, потом — за врата, покинул территорию замка. Пройдя мимо торгового квартала и миновав квартал зажиточных горожан, я двинулся к собору Святого Даниила, главной вотчине азариэльства в Мойрении, цитадели Велимира, кардинала мойренского. Собор грандиозно возвышался над городом: выше его оказался лишь княжеский замок. Церковь увенчали пять золотых куполов: один — самый крупный, в центре, а по бокам — четыре купола поменьше. Они блестели под утренним солнцем так ярко, что я невольно зажмурился, глядя на них. На каждом куполе красовался громадный крест, под котором виднелся барельеф в виде солнца. На центральном куполе я заметил скульптуры крылатых львов и ангелов с пылающими мечами. Знали бы святоши, лепившие эти скульптуры, что они запечатлели магическую, а значит, сатанинскую в их представлении расу Перворождённых, и крылатых львов-херубов, состоящих в дальнем родстве с моим фамильяром, а значит, с позиции Церкви являющихся нечистью. Я в душе посмеялся над скульпторами, и мой взгляд остановился на барельефе, красовавшемся перед входом — над колоннами, выполненными в илунийском стиле. На нём был изображён воитель в кольчуге, плаще, с мечом и с ореолом на голове, явно Искупитель, ведший армию против приспешников Дьявола, обычных чертей с копытами, рожками и свиными рыльцами. Только сам Дьявол оказался уж больно антропоморфным: нормальные руки и ноги, длинные волнистые волосы, прямой нос, немного потусторонний окосевший взгляд, как у гэнни-джунского шамана, обкурившегося трав, вводящих в транс, бородатое лицо, увенчанное изогнутыми рогами. Более всего он мне напоминал Зорана. Похоже, создатель барельефа, как и многие азариэльцы, отождествлял Дьявола и Бога Хаоса. Что же, надеюсь, это поможет мне убедить кардинала объявить крестовый поход против империи Айрос.

Я открыл грандиозную дубовую дверь и под звучное эхо собственных шагов зашёл в собор. В нос мне ударили запахи мирра и ладана, шедшие от алтаря. Справа находился орган, на котором молодой священник играл какую-то церковную симфонию. У входа висело распятие, а возле стен собора стояли скульптуры ангелов. В храме ощущалась жара: горело множество свечей, а рядом с алтарём полыхал вечный огонь, взятый из собора святого Ильи в Марите, который, в свою очередь, пришёл из Бейт-Кадиша, где, согласно Священному Писанию, его зажёг сам Искупитель: "Пока горит огонь мой, нерушимым стоять будет мир сей". На стенах висело стояло множество икон, а в окнах виднелись двенадцать витражей с изображением всех апостолов. Сверху же находилось самое грандиозное и величавое из изображений: в окружении ангелов с небес смотрел смуглый бородатый мужчина в белом хитоне и красном плаще, голова которого была окружена солнечным ореолом. Вне всякого сомнения, сам Искупитель, Азариэль, вознёсшийся на небо.

Подле алтаря в окружении инквизиторов стоял и Велимир, кардинал мойренский собственной персоной. Судя по лицу, ему недавно перевалило за шестьдесят лет, он полностью облысел, но в его голубых глазах огонь жизни далеко не потух. Он носил такую же чёрную рясу, как и отец Светозар. На груди кардинала висел огромный крест, а на поясе — Молот Апостола.

Я подошёл к инквизитору и поклонился:

— Приветствую тебя, святой отец Велимир. Я — князь Апион, зять князя Драгомира. И я пришёл с посланием от кардинала Светозара. Церковь Гэнни-Джуна объявила крестовый поход против империи Айрос — и отец Светозар предлагает церкви Мойрении присоединиться к священной войне.

— Передай отцу Светозару, князь Апион, что я не доверяю в таких вопросах посланникам, какого бы знатного происхождения они не были, — строго ответил Велимир. — Я буду говорить только с самим кардиналом. Можешь быть свободен!

Кардинал уже собирался махнуть рукой, мол, уходи, Апион, как вдруг резко сунул руку в карман — и выхватил оттуда белый кристалл:

— О, Искупитель! Он горячий! Ты — колдун! Созерцающий камень нельзя обмануть! Убирайся из нашего собора, пока мы тебя не схватили!

— Я требую выслушать меня!

— Проваливай, колдун! Мы не будем тебя выслушивать! Светские правители не имеют власти над нами! Только священный престол в Марите! Живо убирайся из собора!

Я развернулся, покинул собор и направился в замок Драгомира. Что же, я потерпел неудачу. Придётся ждать приезда Светозара. Проходя мимо торговой площади, я услышал слова глашатая:

— Без вести пропал трёхмесячный ребёнок, сын герцога Велигора и герцогини Адалины. В краже подозревают представителей тёмных сект. Возможно похищение с целью ритуального убийства. Согласно слухам, кровь младенцев и зародышей обладает великой силой. Настоятельно рекомендуется не оставлять без присмотра детей и беременных жён.

Я не обратил особого внимания на это заявление. Кому как не мне, Истинному Магу, немного знакомому с теорией Магии Крови, знать, что ритуальное убиение младенца, ещё не осознающего себя как личность, не несёт сильных выбросов энергии Хаоса. Только взрослые люди (и нелюди) при пытках и ритуальном убийстве выделяют мощные хаотические энергии. Наиболее сильной является кровь магов. А уж о крови Истинных Магов, являющейся, в сущности, жидкой клатхой, и говорить нечего.

* * *

Последующие три дня я сидел в замке и штудировал книги по теории магии, предназначенные аспирантам. Я взял их в библиотеке академии. Похоже, домой, в Эрту, мне путь заказан, но если я одержу победу над Зораном, и выживу, надо будет найти своё предназначение в этом мире. И я решил поступать в аспирантуру к профессору Артемию — и стать преподавателем аргомантии. Возможно, после аспирантуры я смогу преподавать на вторую ставку теорию магии. Конечно, я престолонаследник; но надо и сейчас найти себе занятие, пока я не стал правителем Солнцеграда.а

Внезапно моё чтение прервал голос лакея:

— Князь Апион! Князь Апион! Все глашатаи разносят новость! Найден труп пропавшего ребёнка!

Я, забросив книги, выскочил из комнаты и помчался к выходу из замка. Глашатай перед вратами зачитывал новость:

— Под башней магов, находящейся в купеческом квартале, найден зверски истерзанный труп младенца. Герцог Велигор и его супруга опознали в нём своего пропавшего сына. На трупе обнаружены следы ритуального мучительства: двадцать три колотые и тридцать две режущие раны. На груди трупа выцарапана пентаграмма с глазом. БСльшие подробности могут повергнуть вас в ужас. Подозрение пало на магов. Отныне указом кардинала Велимира крещёному населению запрещаются всяческие контакты с магами.

— Враньё! — крикнул я. — Кровь младенцев не обладает силой. Это не ритуальное убийство! Это — провокация!

— А откуда ты знаешь о силе крови? — подозрительно спросил глашатай. — Ты — тёмный колдун?!

Вся площадь перевела взгляд на меня. Я не хотел рассказывать о магии крови, известной от отца, но молчать было нельзя. Внезапно пришло спасение: на горизонте появился гонец на белом коне. Тотчас же внимание толпы перешло на него. Он подскакал к глашатаю и вручил запечатанный свиток. Глашатай сорвал печати и зачитал новость:

— Свежие подробности! Найден человек, виновный в ритуальном убиении ребёнка. Как и предполагал кардинал, это — колдун. А именно, колдун, подчиняющий себе адское пламя, пиромант! Пойманный колдун — студент первого курса из Академии. Его зовут Красномир...

Ничего себе! Красномира, моего лучшего друга за полгода учёбы в академии, поймали по нелепому обвинению в ритуальном убийстве! Конечно, Красномир иногда мог съехидничать или хитро подшутить, но в целом это добрый парень...

— ...казнь состоится немедленно на рыночной площади, — мои размышления оказались прерваны словами глашатая.

Нет! Я не должен допустить этой казни, как Громобой с Джумашом не допустили моей!

Народ хлынул к рыночной площади. И туда же последовал я. Хорошо, что воровская юность подарила мне умение лавировать в толпе! Я дошёл до площади раньше остальных зевак, болтавшихся у замка. Но там уже собралась целая куча народа. На эшафоте торчал крест, а на нём висел Красномир, чьи руки и ноги оказались связаны лентами с церковными письменами, а во рту торчал кляп. Рядом с ним стоял кардинал Велимир и какой-то епископ. Народ жаждал зрелищ, а именно, медленной и мучительной казни. Но сквозь толпу начали пробиваться маги, и Велимир понял, что если он затянет казнь, ненавистные ему колдуны могут попытаться спасти осуждённого, что испортит всё зрелище.

В толпе магов я услышал голоса Балиора и Артемия, обращённые, очевидно, к магам:

— Назад! Все назад! Это провокация!

Но маги оказались разъярены предстоящей казнью невинно осуждённого коллеги. Сквозь толпу пробились Ярополк, старший брат Красномира, и архимаг Огнезар, самый главный из пиромантов Академии. А за ними и остальные маги.

— Мой брат невиновен! — крикнул Ярополк. — Он оказался возле башни, поскольку назначил свидание одной девушке. Маги же пользуются популярностью у девушек...

— Молчать! — рявкнул Велимир.

— Немедленно отпустите мага! — повелительным голосом произнес Огнезар. — Иначе познаете гнев Хорса!

— Не познаем! — Велимир достал из-за пазухи зелёный шар и потёр его, затем положив на пол эшафота. Это оказался гаситель клатхи. Какое счастье, что я научился противостоять этим штукам! — Теперь вы не страшны нам без магии! А ты, колдун Красномир, встречай свою смерть!

Второй инквизитор достал серебряный кол и приготовил его для удара в сердце Красномиру. Я метнул молнию в сторону эшафота, но эманации гасителя клатхи уничтожили её. Тогда я сжал руку в кулак, концентрируя силу вокруг гасителя. За долю секунды он рассыпался в щебень. Но время уже было проиграно. Велимир успел ударить Молотом Апостола по серебряному колу, который пронзил сердце Красномира. Толпа восторженно вскрикнула.

— О, боги! Они убили Красномира! — гневно выкрикнул архимаг Огнезар.

— Сволочи! — рявкнул Ярополк, кидая огнешар в Велимира.

Кардинал взмахнул рукой, и его окружил переливающийся серебристый кокон, судя по тому, как он отразил огнешар, дающий неуязвимость ко многим чарам. Огнезар же пустил целую волну огня во второго инквизитора, похоже, епископа. Тот упал, испепелённый огнём Хорса.

— Так! — произнёс Велимир, и его глаза загорелись. — Враги рода человеческого найдены! Это — колдуны! Колдуны всегда служили Дьяволу! Мы полагали, что только один из них свершил богомерзкое убийство, а они организованными бандами атакуют наместников Божиих! Не выйдет!

Отныне я, Велимир, кардинал мойренский, объявляю крестовый поход против колдунов! Увидите колдуна — убейте его! Очистите нашу землю от дьявольской мрази! Убиение неверного не есть грех! Это — путь на небеса! Бей колдунов, спасай свою душу! Все ваши грехи будут отпущены за убиение колдуна! Уничтожьте этих порождений Дьявола, во имя Азариэля! Все беды Мойрении от колдунов!

Я воззвал к силам клатхи, и меня окружил щит шаровых молний. Огнезар и Ярополк вызвали огненные щиты. Половина толпы, состоящая из язычников, не захотела нападать на магов, собственных жрецов. А что касается азариэльцев, то большая их часть попросту побоялась атаковать могущественных чародеев. Но один из солдат ополчения кинул топор прямо в Огнезара. Тот пустил в ответ силовой шар, и топор отбило в землю.

— Народ! — разгневался Огнезар. — Время действовать — и скинуть бремя азариэльства с нашей Родины! Мы терпели священников Искупителя, но настало время нанести удар! Нечего адептам чуждой веры, пришедшей с Востока, отравлять душу нашему народу! Мы терпели их бредни о Едином Боге, но, напав на нас, эти вероотступники зашли слишком далеко! Очистительный огонь Хорса да поглотит иноверцев! Да покарает их Перун — и заберёт их Мара! Убивай азариэльских жрецов, братья! Нечего им топтать нашу мойренскую землю — и хозяйничать на ней! Мойренские боги нанесут ответный удар!

И другой солдат городского ополчения выстрелил из лука в Велимира. Но серебристый щит инквизитора не позволял навредить не только магии, но и стрелам.

— Братья-азариэльцы! — крикнул Велимир. — Выходит, не только колдуны — наши враги, но и все язычники! Я объявляю крестовый поход против всех неверных — как колдунов, так и простых язычников! Помните: если язычник может покаяться, он не виноват! Его душу испоганили колдуны, наши главные враги. Но если язычник не согласится принять веру в Искупителя, можете смело убивать его: ибо это — не грех, а святое деяние!

— Люди! Братья! — огласил площадь Огнезар. — Сторонники Азариэля -враги наших богов! Убивайте священников! Но и не забывайте выбивать азариэльскую дурь из сердца наших братьев, павших под влияние этих жрецов ложного бога! Если дурь засела глубоко, можете убить их!

Тут же рыночная площадь превратилась в место битвы всех со всеми. Горожане поломали лавки торговцев и вооружились палками. И тут же язычники набросились на азариэльцев, а азариэльцы — на язычников. Я почти вышел из себя, но самоконтроль, приобретённый после тренировок у Ларратоса, позволил мне слегка успокоиться. И я не стал нападать на азариэльцев. Мне не хотелось оказаться втянутым в войну, поскольку убиение невинных граждан — страшный грех. Я вошёл в Тень Абсолюта и ринулся к замку князя. Но по мере удаления от площади битва не стихала, напротив, разгоралась и набирала силу. Внутренним зрением я ощущал, что Балиор и Артемий покинули поле боя. Они решили действовать так же, как и я.

Похоже, в Солнцеграде началась гражданская война. Ни азариэльцы, ни язычники не отпускали своих позиций. Да, нашла коса на камень. Но князь старше и мудрее меня, он должен подсказать, что делать...

Глава 20.

Война разгорается

Я домчался до замка Драгомира и скинул кокон Тени Абсолюта. Стражи, отобранные из горожан, далёких от вопросов религии, проявляли нейтралитет к конфликту. Это были профессиональные гвардейцы, и у них имелся приказ: не пускать в замок посторонних. Но штурмовать твердыню князя пока никто не собирался, поэтому они не заперлись во внутреннем дворе.

— Проходи, князь Апион. — Стражи пропустили меня, открыв врата. Я заскочил во внутренний двор, открыл дверь во внутреннем замке и побежал к тронному залу. Князь невозмутимо восседал на своём месте, рядом с ним стояла Снежана.

— Отче! Что нам делать?! — возбуждённо выкрикнул я. — Я не могу принять ни одну из сторон, поскольку пришлось бы атаковать невинных! Но и спокойно смотреть на конфликт, оставаясь безучастным, я не могу!

— Я, как правитель Солнцеграда, вынужден занимать нейтралитет. Потому что я не могу позволить себе разорвать мой народ на две части! Моя гвардия и Сумеречные Клинки тоже придерживаются нейтралитета. А городская стража раскалывается: кто-то принимает сторону азариэльцев, кто-то — язычников, но я надеюсь, что нерелигиозные стражники тоже займут нейтральную позицию — и не будут вмешиваться. Тебе же я советую занять позицию выжидательную.

— Эта война вызвана провокацией!

— Именно, — спокойно ответил князь, — и это скоро выяснится. И народ успокоится. Поэтому я не хочу, чтобы ты подвергал опасности свою жизнь — и жизни моих подданных, которые ты можешь забрать. Так что...

Мои глаза закрылись, и я ощутил, что проваливаюсь. И мне явилось видение: карета Джумаша въезжает в Солнцеград, и азариэльцы нападают на Громобоя и Джумаша, потому что они маги, и на кардинала Светозара, потому что он с ними. Как говорится, друг моего врага — мой враг.

— Апион! Что с тобой?! — изумлённо спросил князь.

— У меня видение! Громобой и гэнни-джунский маг скоро въедут в город вместе с кардиналом Светозаром — и азариэльцы, захватившие дорогу, могут убить их!

— Тогда скорее седлай свою крылатую зверюгу, лети к ним — и предупреди, что в городе опасно!

— Нет, отче! Думаю, кардинал Светозар сможет убедить Велимира, что эта война — провокация, и её надо завершить.

— Тогда предлагаю тебе замаскировать Громобоя и твоего друга-кочевника, чтобы азариэльцы не признали в них магов. Пойди в склад и потребуй у кладовщика кожаные доспехи егеря для кочевника и самую большую кольчугу — для Громобоя. Тебе же самому рекомендую, чтобы не оказаться втянутым в конфликт, надеть робу Сумеречных клинков...

* * *

Я сделал всё так же, как и сказал Драгомир: пришёл в склад, переоделся в робу Сумеречных Клинков, взял две брони, вышел во внутренний двор, призвал Марту — и, разместив комплекты брони на спине пантеры, полетел к восточным вратам Солнцеграда. Пролетев пару вёрст на восток, фамильяр по моему невербальному приказу завис над дорогой.

А вот и они! На бешеной скорости к городу неслась карета, запряжённая тройкой степных лошадей. Я дёрнул Марту за уши, и она ринулась вниз. Я спрыгнул на козлы. Джумаш рефлекторно потянул вожжи, и повозка остановилась.

— О, хан Октобай! Рад видеть тебя! — учтиво поклонился кочевник. — Я до сих пор не могу прийти в себя от счастья, что ты снял проклятие с нашего народа! Я бросил пить настойку мертвосплюна — и у меня прекрасный здоровый сон, безо всяких кошмаров.

А проехав несколько сотен вёрст, от границы я увидел наши войска, едущие в Солнцеград! Всё будет отлично!

— Не будет, Джумаш! — парировал я. — Всё уже идёт из ряда вон плохо. В Солнцеграде совершенно спонтанно началась гражданская война.

— Война?! Что же случилось, Великий Хан?! — вскричал Октобай.

— Кто-то устроил ритуальное убийство младенца, и обвинили моего бывшего сокурсника. Инквизиция казнила его, а маги нанесли ответный удар. Инквизиция ответила тем же, и вскоре весь народ оказался втянут в конфликт.

Только отец Светозар может убедить кардинала Велимира прекратить это безумие!

— Да, я уговорю Велимира! — раздался голос Светозара. — Это снова проделки врага рода человеческого Зорана и его приспешников! Мы должны доехать до церкви святого Даниила!

— А для этого, отец Светозар, твоим спутникам нужна маскировка! Джумаш, надевай броню егеря! А тебе, Громобой, я достал в складах княжеского замка самую большую кольчугу! — я протянул броню Джумашу и кинул кольчугу в карету Громобою. Маги принялись переодеваться, и Джумаш, сняв заклятие ускорения с лошадей, приказал им двинуться.

Через некоторое время Джумаш стал неотличимым от гэнни-джунцев, устроившихся егерями в Солнцеградском княжестве. Гэнни-джунцы издревле славились как меткие лучники и хорошие охотники. Громобой же, натянув кольчугу, выглядел, как опытный матёрый вояка.

Карета подъехала к восточным вратам города, которые уже оккупировали азариэльцы. Нас окружил десяток воинов, ради отличия вытащивших из-под одежды цепочки с крестами. Большинство носило кольчуги, и лишь один — латы, явно командир отряда.

— Кто такие? — спросил латник.

— Я — Кардинал Гэнни-Джунский, — показался из кареты отец Светозар. — И я прибыл в оплот азариэльства Мойрении для переговоров с его святейшеством, кардиналом Велимиром.

— Проезжайте! Но учтите: город охвачен гражданской войной. Кардинал может не быть в храме Святого Даниила. И ещё: объезжайте стороной язычников, — произнёс латник, и карета въехала в город.

Мы попали в Верхний Город Солнцеграда. Нам открылся вид на Нижний Город, полностью охваченный гражданской войной. Мало кто оставался в стороне. Отец шёл на сына, брат на брата: в Солнцеграде многие семьи были разделены разным вероисповеданием. Женщин в основном, насиловали, хотя, некоторые из них тоже пытались принимать участие в бою, особенно магички.

В Верхнем Городе тоже происходило немало боевых действий: одну из башен магов окружили священники и крестоносцы, а с ними — и простые горожане, вооружённые чем попало, жаждущие разобраться с ненавистными им магами, и их приспешниками, язычниками. Азариэльцы громили лавки, принадлежащие язычникам, и выхватывали оттуда оружие. Но всё равно, простые азариэльцы были вооружены не так, как крестоносцы. Один из крестоносцев достал арбалет и выстрелил прямо в одно из окон башни, и стекло с дребезгом разбилось. Маги, запертые в башне, пустили сверху каскад огнешаров, молний, ледяных глыб и шаров взрывающейся энергии. Крестоносец зарядил арбалет и вновь выстрелил в окно, уже разбитое. Оттуда вывалилось бездыханное тело мага, пронзённое болтом. Подогретая собственным успехом, толпа выбила дверь башни и ворвалась внутрь, сметая всё на своём пути. Маги хорошо владели стихийными энергиями, но в ближнем бою большинство их представляло мало угрозы. Через некоторое время тела магов посыпались из башни как конфетти из хлопушки. Некоторые из них выпали из башни ещё живыми, и применили заклятье замедления падения, вполне благополучно приземлившись, но тут же на них набросились крестоносцы, повытаскивав мечи. Магов искромсали в капусту, а на магичек разъярённая толпа набросилась, принявшись насиловать их.

Да, грубый мир и дикое время! Но разве не похожая ситуация происходила в Гиперборее во время последней гражданской войны между республиканцами и монархистами?

Карета двинулась дальше. Мы въехали в район, где доминантную силу представляли язычники.

— Везут инквизитора! — крикнул один из них.

— Смерть им! — вторил другой.

Да, чего мы не учли, что если мы будем своими для азариэльцев, то сразу же становимся врагами язычников. Джумаш применил заклятие ускорения, и карета помчалась к собору святого Даниила с бешеной скоростью: никто не разглядел даже мерцания колёсных спиц. В нас полетели стрелы, но они терпели неудачу при попытке попасть в кого-нибудь из нас. Но из окна кареты я всё-таки успел разглядеть подробности.

Мы проезжали мимо поместья герцога Велигора, того самого аристократа, с пропажи чьего ребёнка и началась эта заварушка. На усадьбе уже хозяйничали язычники: герцогиню держали двое мужиков, а третий её насиловал, и, как я заметил, к ней выстроилась длинная очередь. Рядом с ними стоял маг огня, чуть постарше меня: ему было лет двадцать пять-двадцать шесть. На лице пироманта читалась похотливая ухмылка: похоже, он уже изнасиловал герцогиню. Весь интеллект и образование уже были отброшены у этого мага: остались только низменные страсти. Присмотревшись, я увидел, что маг держит туфель на шее латного воина, лежащего на животе, и отчаянно рыпающегося. Только высшая аристократия могла носить такие доспехи! Да это же был сам герцог, подготовившийся к войне! Если рыцарь в тяжёлых латах упадёт, он не сможет самостоятельно встать. Пиромант неспешно пускал в сторону герцога волну пламени. Да он заживо жарил аристократа на медленном огне! Судя по глазам мага, жечь было наслаждением. Именно тут, на гражданской войне, обнажались взаимные обиды магов и священнослужителей, магов и аристократии, и просто язычников и азариэльцев. А в глазах пироманта читалось совершенно зверское выражение.

— Да они как животные! — с омерзением промолвил Светозар.

Я понял, что выходит, правы психологи Эрты, утверждающие, что в критические моменты человеком правят только похоть и тяга к разрушению.

Вскоре, когда мы проехали дальше, я понял, что слова Светозара про животных можно понимать и в более буквальном смысле: в следующем квартале природный маг аки друид принял облик медведя и с группой других магов и разъярённых язычников ворвался в церковь с целью совершить погром.

Рядом с церковью стояла часовенка. Возле неё болталась группа язычников, которую возглавлял мой коллега, аргомант. Грозовой маг взмахнул рукой, и с неё слетела цепь молний, попав прямо в крест, который рухнул вниз, повалив всю часовню.

Наша карета домчалась до главной церкви города и страны, собора Святого Даниила. Там баррикадировались азариэльцы, не пропуская язычников на расстояние ближе пятидесяти шагов. Повозка Джумаша проехала слишком быстро, чтобы её успели расстрелять. Когда она оказалась у входа в храм, инквизитор вышел из неё. Увидев своего, крестоносцы опустили луки.

— Мы хотим поговорить с кардиналом, — повелительным тоном произнёс Светозар.

— Да кто ты такой?! — спросил один из крестоносцев, и тут его взгляд упал на Молот Апостола, висящий на поясе инквизитора, и сменился в лице. — Ой, прошу прощения, пресветлый кардинал! Путь открыт!

Мы зашли в храм. Там нас ждал кардинал мойренский.

— Светозар! Рад, что ты смог прорваться в собор сквозь хаос войны! — вознёс к небу руки Велимир.

— Останови это безумие, Велимир! — крикнул Светозар. — Казнённый маг не мог быть виновным, ибо он был другом Святого Апиона!

— Да твой Апион — злой колдун!

— Я тоже так считал, пока не лицезрел его способность использовать силу Искупителя! Он святой, и его подставили! Также подставили и его друга! Враг рода человеческого преследует нас и клевещет на наших союзников. И этот враг — Зоран!

— Апион — слуга Дьявола! А если он, по-твоему, может пользоваться силой Искупителя, то это — дьявольский морок, иллюзия! Жаль, кардинал кардинала не может отлучить от церкви, а не то тебе бы не поздоровилось!

— У меня нет времени на конфликты с тобой, Велимир! Мы должны объявить Крестовый Поход против нашего общего врага, наместника Дьявола в Эламе — Зорана!

— Нет, Светозар! Пока я не получу достаточных доказательств!

— Ты не веришь слову кардинала, за чью кандидатуру проголосовал сам?

— Апион, — шепнул мне Громобой. — Похоже, они тут устроят диспут часа на три. Нам лучше отсюда свалить!

Мы зашли в карету и она на бешеной скорости двинулась к замку князя.

— Господа, нам лучше не вмешиваться в боевые действия! — крикнул я Громобою и Джумашу. — Я не хочу убивать половину горожан только за то, что они исповедуют иную религию, — произнёс я.

— Апион дело говорит! — согласился Громобой. — Если прибудут захватчики из Айроса, я им покажу! Но на своих солнцеградцев у меня рука не поднимется!

Наша повозка доехала до замка князя. Мы открыли дверь и выскочили перед вратами. Громобой и Джумаш пошли в замок; похоже, там им будет лучше. Карету окружили агенты Сумеречных Клинков:

— Рады видеть тебя, агент Барс, — раздался голос Даромира. — Мы получили сообщение, что в городе началась гражданская война — и пришли через систему подземных ходов. Согласно указу князя, мы не должны вмешиваться в междоусобный конфликт. Но война принесла в Солнцеград хаос. Люди грабят магазины. Городская тюрьма разрушена, и из неё сбежали преступники! Согласно сообщениям городских осведомителей, их главное гнездо находится в портовом районе: сбежавшие заключённые оккупировали маяк, и осматривают с него весь город, обстреливая всех, кто подходит к маяку ближе чем на сто шагов! Ты известен как мастер скрытности, агент Барс, и мы с тобой можем прокрасться в башню и нанести исподтишка удар этим бандюгам.

— Мы?! — изумился я. — А как ты, агент Куница, собираешься туда проникнуть?

— У меня есть плащ-невидимка. Подарок от Сумеречных Клинков Лунограда. А у них он оказался от агента Ястреба, которым ты так сильно интересовался.

Даромир достал из заплечного мешка серебристый плащ, надел его... И исчез! Похоже, стал невидимым. Я перешёл на внутреннее зрение, и вполне чётко увидел ауру старшего шпиона. Даромир двинулся к портовому району. Я перешёл в Тень Абсолюта и тронулся за ним.

— Видишь меня? — спросил Даромир.

— Да. Я владею внутренним зрением, оно видит твою сущность.

Так, минуя орды сражающихся солнцеградцев, мы вышли в портовый район. Там тоже происходили уличные бои, но не так активно, как в верхнем городе. Возле берега возвышался маяк высотой метров в тридцать. Мы подошли к нему. Даромир, подойдя вплотную, достал из-за пазухи набор отмычек и принялся подбирать замок.

— Предоставь это дело мне, — сказал я, сжав руку. Язычок замка провернулся сам и раздался характерный щелчок. Замок открылся, и я взмахнул рукой, после чего за дверью раздался тихий взрывчик. Так я и думал! Магическая ловушка! Открыв дверь, мы зашли внутрь.

— Не знал, что ты владеешь такой мощной магией, — шепнул Даромир. — Веди, Барс-Чародей.

Я осторожно приподнялся, прощупывая маяк внутренним зрением на предмет магических ловушек. Ничего! Только на двери висел замок, зачарованный примитивной воровской магией. Я повёл рукой, и он открылся. Мы открыли дверь.

— Так-так, кто к нам пожаловал? — раздался за этой дверью сердитый голос. Войдя внутрь, мы заметили восемь бандитских фигур. На столе лежали алхимические реагенты и сосуды. Самый мускулистый бандит сжимал в руках камень. Гаситель клатхи! Бандит потёр его, и мощная вспышка выбила меня из тени Абсолюта. А плащ Даромира потерял свои чудесные свойства. Надеюсь, временно...

— Ни с места! — крикнул Даромир, выхватывая клинок. — Именем князя Драгомира вы все арестованы! Сдавайтесь правосудию Солнцеграда, и мы пощадим ваши жизни.

— Харэ разводить бодягу, легавые. Решили вдвоём зашугать восьмерых? Валитесь обратно, — усмехнулся бандит с гасителем клатхи в то время, как я делая пас руками, пытался разрушить этот самый артефакт. — Ты что — магик? Не вкурил, орёл? Твои фокусы здесь не работают!

Тем временем я сжал руку посильнее, и гаситель клатхи с треском взорвался, оставив после себя в воздухе шарообразное облако серебристой пыли, которое неспешно растворилось. Бандиты, слегка испугавшись, попятились.

— Ты здесь — пахан? — спросил я у типа с гасителем клатхи.

— Ну я, — пренебрежительно ответил тот.

— Сидеть! — твёрдым, но спокойным тоном произнёс я, взмахнув рукой, и великая сила приподняла главаря, а затем резко опустила на стул. Бандит попытался привстать, но я пустил на него молнию, которая его слегка парализовала. — Я сказал, сидеть, фраер!

— Ты совсем отморозок, легавый?! Не вкурил, на кого батон крошишь?

— Фильтруй базар, бабан, — ответил я. — Мне по боку, кто ты, но тебе пора вкурить, кто я такой. А базарить так со мной — не по понятиям. Или у тебя начнутся большие проблемы! Сейчас ты соберёшь своё бакланье, и вы свалитесь в тюрягу на посадку. Я понятно изъясняюсь?

Один из бандитов попытался двинуться ко мне, но я сделал небрежный жест правой рукой, и между нами материализовалась Марта.

— Жр-рать давай! — начала она старую песню.

Бандиты вскрикнули, ибо они никогда ранее не видели подобного существа.

— Значит, хочешь жрать? — хитро улыбнулся я и подмигнул фамильяру. — Вот тебе ответственное задание, Марта: проводи этих фраеров до тюряги. А если будут рыпаться, можешь сожрать любого из них!

Всё это был спектакль, поскольку фамильяры никогда не едят людей, но Марта хищно оскалила зубы, облизнулась и промурлыкала:

— Мар-рш за мной! — и двинулась вниз по лестнице. Банда пошла следом за ней.

— Где ты научился так разговаривать с бандитами? — изумился Даромир.

— Поверь мне, тебе совершенно не хочется этого узнать, — ответил я.

— Ладно уж. Что же ты собираешься делать дальше, агент Барс?

— Надо подумать, — я выглянул из окна маяка. Бои уже приближались к портовому району. — Как хорошо, что владелец маяка по совместительству был алхимиком и оставил кучу колбочек, пробирок и реагентов! Можно сварить успокаивающее зелье.

Около двадцати минут я варил зелье успокоение, которое можно было сублимировать в газ, способный успокоить воюющие стороны. Вскипятив зелье, я открыл колбу, и, сделав пас руками, призвал поток воздуха, развеявший лиловый газ по воздуху.

И воины стали более вялыми, но биться не прекратили.

— Магик! — крикнул один из инквизиторов, показав пальцем на меня, и в мою сторону полетело несколько стрел. Я увернулся. А воины всё прибывали и прибывали в портовый район. Чувство опасности нарастало. На всех успокаивающего газа не хватало. Надо было срочно что-то делать.

И тут у подножия башни приземлилось самое настоящее горящее каменное ядро! Высунувшись в противоположное окно, выглядывающее на Синее Море, я обомлел! На горизонте виднелись десятки линкоров под чёрными парусами. Но это были не пиратские корабли! От них веяло Хаосом. А на флагах вместо обычных черепов и костей виднелись изображения скорпионов.

Вторжение Айроса!

А многие солнцеградцы впали в полусонное состояние! По моей вине!

В башню полетело следующее горящее ядро. Я выставил руку и пустил в него молнию. Оно разлетелось, упав в десятке метров перед башней. А с кораблей спускались морские десантники: пехотинцы в чёрных кожаных доспехах. Солнцеградцы тотчас же позабыли о гражданской войне и плечом к плечу бросились биться против пехотинцев Айроса. Правда, у многих это не особо получалось, поскольку они буквально падали с ног.

Я ощутил ещё одну надвигающуюся к Солнцеграду опасность: с кораблей веяло смертью! Там некроманты! Кто-то из них готовился использовать очень сильное заклинание. Мой мозг быстро перехватил его по фрагментам. Я условно окрестил новую чару "волной смерти". Я, произнеся заклятие, пустил его по тем же кораблям. Некроманты и солдаты неприятеля, попав под расходящиеся кольцеобразные волны, сразу попадали замертво.

Как хорошо, что сейчас никто из инквизиторов не видел, что я практикую некромантию, а не то, даже в случае победы, скандала было бы не избежать. Только вот дальше я не представлял, что делать: пехотинцы Айроса, вступившие в бой с солнцеградцами, перемешались с ними, и использование "волн смерти" погубило бы многих наших солдат. Придётся лично поучаствовать в бою!

Я выскочил из башни, применив заклятие замедления падения, и оказался в самой гуще битвы. Я обратил свои потоки клатхи к небесам, и вызвал грозу, приказав ей испепелить всех воинов Айроса, задав установку, что это — образ врага. Но с флагманского корабля неприятеля спрыгнул маг в чёрном плаще, и, призвав непонятное заклятие, окружил клатхическими щитами всех своих солдат. В нём ощущалась великая сила, побольше моей. Но не сверхъестественная. Значит, это не Зоран. И уровень его магии тогда должен быть восьмым.

— Здравствуй, Апион, — ухмыльнулся он, говоря с неизвестным мне акцентом, должно быть, айросским. — Зоран, мой господин, много рассказывал о тебе. Я — Эдгар, один из тринадцати верховных магов Хаоса. Ты давно был занозой в руке Зорана. И он послал меня чтобы убить тебя — и завоевать эту страну. Как говорит Зоран, "Разделяй и властвуй". Это я похитил и убил ребёнка, чем посеял крупный конфликт в вашем городе! И теперь, когда вы ослабли, вас можно взять голыми руками!

— Не дождёшься, — ответил я и пустил в неприятеля молнию. Но с тем ничего не случилось из-за крепкого клатхического щита, опиравшегося явно на Хаос. Тогда я пустил в неприятеля целый пучок светлых энергий клатхи, света Ситтари. Вражеский маг отступал к морю. И тут из морских пучин вышла новая сторона, участия которой в бою я никак не ожидал. Трое кальмароголовых существ, называемых эшхарготами, выскочили из моря, и, напав со спины, пронзили Эдгару шею странным трёхлепестковым оружием, похожим одновременно на кинжал, топор и якорь:

— Мы с-слыш-шали с-сов Авус-ла, маг! Он чуял с-квозь паутину Хаос-са, ш-што С-соран сслоумыш-шляет против него! Смерть прис-спешникам С-сорана! Ваш-ш план провален!

Эдгар не был Истинным Магом, поэтому не успел ощутить атаку или увернуться от неё. Содрав с головы кожу и проломив череп посланца Зорана пальцами, кальмароголовые с жадностью набросились на его мозг. Даже я, с детства привыкший к различным ужасам, зажмурился.

Но внутренним зрением я ощутил, что клатхические щиты перестали покрывать солдат империи Айрос. Тогда я вновь взял под свой контроль грозу. Через минуту от армии неприятеля не осталось и следа. Кальмароголовые же спешно скрылись под водой, поскольку солнцеградцы не стали бы встречать их хлебом-солью даже после помощи в бою.

— Планы Зорана насчёт Авузла начинают терпеть крах, — услышал я в голове голос Иллиндила. — Сквозь призму Хаоса Зоран видит Авузла и ощущает его импульсы. Но и Авузл ощутил во сне эманции, исходящие от Зорана — и готовит своих приспешников к войне.

Я осмотрел портовый район. Народ стоял, утомлённый боями, и довольный победой и в то же время пребывал в состоянии страшного стыда. Единицы кричали что-то вроде "Ура!", но большинство молчало, опустив глаза. От толпы язычников отделился ректор Балиор, а от азариэльцев — кардинал Велимир. Они подошли друг к другу и на протяжении почти что минуту молчали, смотря друг на друга одновременно с чувством вины и подозрительностью.

— Ну что, мир? — опустив глаза, спросил кардинал.

— Мир, — нехотя ответил ему ректор. И они пожали друг другу руки.

Вслед за Велимиром, нервно дрожа, последовал и другой кардинал, Светозар:

— Святой Апион... я рад... что война закончилась, — заплетающимися губами пролепетал кардинал гэнни-джунский. — Но я... имею важную весть... вечный огонь... в храме святого Даниила... Он погас!

— "Пока горит огонь мой, нерушимым стоять будет мир сей" — я процитировал Священное писание азариэльцев. — Вечный огонь потух! Да и оживились эшхарготы, дети Авузла... Скоро и Авузл проснётся... Значит... Значит, скоро наступит апокалипсис!

* * *

В замке мы долго обсуждали с ректоратом академии, двумя кардиналами, князем Драгомиром, Снежаной, Ирвэном, и моими вечными спутниками Громобоем и Джумашем, что же следует делать в сложившейся ситуации. Наконец постановили, что до Зорана надо справиться с Авузлом. А точнее, мы не должны допустить того, чтобы Авузл проснулся. Поскольку он сам по себе очень опасен, а подчини его Зоран, Авузл превратится в грозное оружие возмездие, поэтому Авузла надо уничтожить. Боги Хаоса Авузл и Зоран видят весь мир сквозь призму клатхи, поскольку клатха есть всемирное информационное поле. А сквозь призму тёмной клатхи, она же — Хаос, они могут чувствовать друг друга. Авузл даже сквозь сон ощущает, что Зоран пытается его подчинить. Мы — не хаотические создания, поэтому Авузл не может на расстоянии ощущать наши намерения. И это радует. Скорее всего, уничтожением Зорана придётся заняться мне.

Я имел небольшой опыт с титанами Хаоса: я читал книгу Шакира, посвящённую вызову Карерона. К несчастью, она написана на мизрахийском языке, которым я владею очень слабо, поэтому я не смог полностью вникнуть в заклятия. Но общий смысл мне понятен, поэтому я высказал теорию, что тело Авузла можно уничтожить, используя способности Хаоса к саморазрушению.

Решено было направить экспедицию к берегам Эквитании, где нашёл свой покой Авузл, и не допустить, чтобы этот покой был прерван.

— Но Эквитания окружена барьером хаотических энергий! — сказал архимаг Артемий. — Уже шесть тысяч лет как туда не ступала нога человека из-за пределов этого барьера! Только кальмароголовые эшхарготы могут преодолевать барьер под водой, на большой глубине. Но мы даже не знаем, что за существа обитают там, кроме этих кальмароголовых...

— Учитель, я уверен, что, используя свои знания магии Ситтари, я смогу если не разрушить барьер, то хотя бы сделать в нём дыру, позволяющую проникнуть внутрь. И также я уверен, что как только мы покончим с Авузлом, барьер исчезнет навсегда!

— Ты хочешь туда сплавать?!

— Да, учитель. Захватчики с Айроса любезно подарили нам свои корабли, и грех не воспользоваться их флагманом "Жало Скорпиона" для визита в неизвестность! Чем раньше мы отправимся в путь, тем лучше! Вскоре прибудут войска других княжеств — и конники Гэнни-Джуна. Но мы можем отправиться сейчас же, не дожидаясь, пока в Солнцеграде соберутся все союзники.

— Что же, смелость твоя велика, Апион! И мне нравится ход твоих мыслей. Кто ещё хочет поплыть с ним?

Руки подняли Снежана, кардинал Светозар, Ирвэн, и, в чём я не сомневался, Громобой и Джумаш.

— Громобой, твоя помощь нам сильно понадобится, — произнёс я, когда совет разошёлся. — Насколько помню, ты был морским офицером.

— Да, Апион! Сначала я был офицером Мойрении. А потом... Я был пиратским капитаном!

Все присутствующие разинули рты.

— Да! — продолжал боевой маг, доставая из-за пазухи треуголку. — В четырёх странах слышали про пирата Громобоя, грозу пяти морей! Включая империю Айрос! Лишь затем я ушёл на покой — и стал преподавателем! Флот Айроса и сам Зоран забыли, что значит настоящий пират?! А мы им напомним!

Глава 21

Враг из глубин

Ночь распахнула свои крылья над морем Кораллов. Волны горделиво рассекали наш флагман, "Жало Скорпиона". Но в паре вёрст от нас воды просто бушевали: отчётливо виднелся барьер хаотических энергий, оградивший Эквитанские острова. Барьер напоминал громадный стеклянный колпак, только состоял он из переливающихся красных молний. Под этим колпаком вздымались огромные воды, и бушевали ураганные ветра. Похоже, один из ветров подхватил наш флагман и потянул его к барьеру.

— Нас убьёт! — взвизгнула Снежана.

— Успокойся, — хладнокровно ответил я. Уж я-то знал, что если в смертельно опасной ситуации начнёшь паниковать, или впадёшь в ступор, это ничем хорошим не кончится. Я обратил свою волю к водам, и волны возле барьера притихли. Затем я взмахнул руками, повелительно произнеся:

— Хаос, расступись! — и в колпаке тёмных энергий образовалась внушительная дыра: полоса красных энергий расступилась, как две занавески под порывами ветра. Через эту дыру наше судно и проплыло. Чтобы её поддерживать, требовались колоссальные усилия воли, и я приказал волнам, чтобы толкали корабль далее быстрее. Когда мы миновали дыру, я с облегчением расслабился.

— Именно из этой страны, Эквитании, пошла мифология Элама, — произнёс Ирвэн. Похоже он хвалился своей начитанностью и знаниями местной мифологии. — Закон Триады гласит: Зевс творит мир, Аид разрушает его, а Посейдон сохраняет. Ибо Аид — бог Абсолютного зла, Зевс — Абсолютного добра, а Посейдон, главный бог Эквитании, покровитель воды — бог Равновесия. Ибо Эламу всегда покровительствовали три бога: созидающий, разрушающий и сохраняющий. Авузл, предыдущий бог Воды, впал в Хаос и заснул, Сканда и Гашман погибли — и люди выбрали новую Триаду — не из наших исконных эламских богов, а из небесных. Только у разных народов этих богов зовут по-разному.

— Тысяча каракатиц! Мы одолели барьер! — радостно воскликнул Громобой. — Далее надо отправить кого-нибудь на разведку на острова, чтобы мы знали, что делать дальше!

— На разведку, говоришь? — улыбнулся я. — Выходит, как главному разведчику и обладателю летучей животины, отправляться придётся мне. Ну-ка, Марта, иди сюда!

— А жр-рать дашь? — поинтересовался фамильяр.

— В море наловишь, — ответил я, залезая на спину пантеры. — Полетели!

И Марта, с бешеной скоростью рассекая небеса Элама, полетела на юг. Через пять часов перед нами предстал городок, у входа в который висел плакат. Я глянул на плакат, прочитав надпись: "??????, ??? ????? ??????". О, Абсолют! Очень похоже на язык Илунии, который я начал изучать недавно у отца Светозара! В таком случае, фраза должна переводиться "Лэндис, столица острова Наксос".

Сам же городок напоминал типичные античные поселения: рыночная площадь, храмы со множеством колонн, крылатые статуи богов — то есть статуи Перворождённых. Я спустился на площадь и развоплотил Марту.

Ко мне подошёл солдат городской стражи, патрулировавший город, он явно был навеселе. Его серебристый нагрудник поблескивал под лучами луны, медная каска съехала набекрень, а на копьё он опирался, как старик на посох.

— Над-до чего, парен-нь? — спросил он на чистом илунийском языке. Правда, акцент был не такой, как у инквизиторов, обучавшихся в Марите, но язык был таким же. — Ты, брат, арг-гомант, служитель Зев-вса?

Так и знал. Тут, как и в древней Илунии, аргоманты называют своего покровителя Зевсом.

— Я ищу колдуна, разбирающегося в демонологии и истории древних богов, — ответил я. — Нет ли такого в этом городе?

— Теб-бе повез-зло, брат! В город-де колдун-на нет, но извес-стный колд-дун, гидроман-нт и демоннолог живёт в лес-су, к вос-стоку от города.

Что же, делать нечего. Мой путь лежал через кипарисовый лес. Ночной запах кипарисов Эквитании сильно отличен от запаха кипарисов южной Мойрении. Наверное, мы обязаны этим странной магии самих островов. Несмотря на недавнее весеннее равноденствие, уже расплодились вредоносные москиты. Идя по тёмной лесной дороге, я ступил в лужу, и чуть не запачкал мантию аргоманта. Надо смотреть повнимательнее!

Внезапно я ощутил могущественные колебания клатхи. И это были не простые колебания клатхи. А тёмные! Хаос! Лучше здесь не останавливаться! Я ускорил шаг. Хаотические энергии всё прибывали и прибывали. Через полчаса я наткнулся на реку шириной в десять саженей, пересекающую тропу. Что за демонщина?! Внутреннее зрение показывало, что сами воды реки опираются на хаотическую магию. Если попробую переплыть, могу и утонуть! Я ощутил, что магия создателя этой реки значительно сильнее, чем моя: очевидно, её зачаровывало несколько магов. Расколдовать реку, приказав водам плыть обратно, не удастся. Придётся её обойти! Я пошёл по другой тропинке, на север.

Но хаотические энергии не затихали. Вскоре на севере носители Хаоса вполне чётко проявились моим внутренним зрением. Пять точек. Четыре тусклые окружили одну яркую. Я крадучись, подошёл поближе, выглянул из-за кустов... У устья новообразованной реки стоял высокий человек — на первый взгляд лет ему было около сорока пяти, однако глаза принадлежали существу, прожившему не один век. У него была коротко остриженная борода, голубые глаза и чёрные волосы. Незнакомец держался против своих противников весьма уверенно.

А окружало его четверо эшхарготов! Они есть и здесь. Мало кто рассказывал, что видел их живьём — потому что очевидцы редко выживают! Тех самых кальмароголовых монстров, тушку чьего малька обязательно препарируют молодые маги воды! У этих четырёх зелёных созданий ростом с человека виднелось по пять щупальцев возле рта, окружающих птичий клюв, петушиный хребет на голове и огромные красные глаза. Все они носили кольчуги из чешуи морского козла. В руке каждого солдата армии нечисти находилось уродливое проржавевшее оружие, напоминающее одновременно якорь, топор и кинжал. Гигантское оружие имело три клинка, смахивающих на кинжальные, только более толстые, широкие и массивные — позволяющие наносить не только колющие, но и рубящие удары. Три лезвия торчали как три языка якоря.

От каждого эшхаргота тянуло водорослями и перетухшей рыбой — но я не обратил внимания на эти запахи. Гораздо страшнее оказалось равномерное хаотическое излучение, шедшее от морских тварей. От человека, в глазах которого читались мудрость и сила, тоже шли эманации Хаоса, только его аура как-то странно мигала и вращалась. Казалось, хаотические энергии никак не могут добраться до её центра. На поясе воителя висел странный клинок, рукоятка которого оказалась выполненной в виде спаянных основаниями полумесяцев: да он напоминал меч из Небесной Стали, а конкретнее — меч, принадлежащий моему старому наставнику Элиддину.

— Нет! Ты не прав! Он придёт! Ты недооц-цениваеш-шь мощ-щь Авус-сла, ш-шеловек, — прошипел эшхаргот по-эквитански. — Не откас-сывайся от с-своего предназнащ-щения. Мы и ты — мы все орудия Авус-сла, поэтому ты не смош-шешь его победить. Здесь, в море Кораллов ты подч-чинён Авус-слу, потому ч-что ты нос-ситель Хаос-са. И ты не смош-шешь выс-ступить против с-своего повелителя!

— Вам не ведом потенциал человеческого духа, — аристократично ответил воитель, выхватив из ножен клинок. Я обратил внимание на его странный акцент. — И сейчас я докажу вам, что я свободен от влияния Авузла, копчёные креветки!

— Тупиц-ца, — ответил эшхаргот, и я обнаружил в его словах некое подобие насмешки, — ес-сли ты и выбилс-ся ис-с под влас-сти Авус-сла, мы убьём тебя, ис-сорвём твои ос-станки, а потом с-съедим твой мос-ск!

Человек ничего не ответил. Он молча взмахнул своим клинком, и поверхность оружия покрылась красным пламенем. Один из эшхарготов попытался подкрасться сзади к голове человека, но тот ударил клинком за спину, и щупальца чудовища попадали. Обрезки щупальцев на голове существа начали истекать густой голубой кровью.

— Что же, — ухмыльнулся я. — Пора вмешаться и мне! Сдохните, моллюски, — я выхватил меч из Небесной Стали, покрывшийся синими язычками пламени.

— Маг! Убейте мага! — крикнул один из кальмароголовых и вместе со своим дружком побежал на меня. Я взмахнул рукой, мысленно воззвал к заклятие шаровой молнии, и, когда электрический шар появился над моей ладонью, запустил ей в эшхаргота. Тот замертво рухнул на землю. Во второго я кинул меч из Небесной Стали, и тот отсёк моллюску голову. После чего хаотический воитель сделал небрежный пас руками, и в речке вырос огромный водный столб высотою в пять саженей. Столб вырвался из водного потока и закрутил двух оставшихся кальмароголовых, затащив их в реку. Хаотическая река двинулась к морю, освобождая лес от своего присутствия. Невозможно! Никто из знакомых мне эламских магов воды, даже архимагов, не мог так играючи управляться с речным потоком! Похоже, этот тип, как и я, не местный.

Я и незнакомец на протяжении минуты молча смотрели друг на друга. Похоже, ни один из нас не ожидал встретить этой ночью в лесах другого. Наконец, воитель решился нарушить молчание первым:

— Могу ли я узнать твоё имя?

— Апион. Апион Грант, аргомант.

— А меня зовут Арктур. Генерал Арктур Коринфос.

— Не может быть! — крикнул я по-вестландски! Тот самый генерал Коринфос! Правая рука Арастиора!

— Ты из Эрты, парень?! — изумился Арктур. Ты знаешь про Арастиора?!

— Конечно, знаю! Арастиор жив, и я много чего могу о нём рассказать! Только для начала я хочу узнать побольше о вас, хотя бы, как вы оказались в этом мире?

— Я не только шеддит, но и маг воды, поскольку учился на мага воды в юности, в Эрте. Но в то же время я — воин Хаоса. Шеддит, генерал хаотических армий. Но я не служу Хаосу — он служит мне. В Лэндисе меня знают как могущественного колдуна и борца с нежитью. У меня есть много чего рассказать. Пойдём лучше ко мне, у меня и переночуешь — я живу в двух лигах к северу отсюда, в хижине на болоте.

— Хорошо, пойдём.

— Технически на тот момент, когда я очутился здесь, то есть четыре века назад, Эрта ушла очень далеко от Элама — а на каком уровне она сейчас — и представить страшно.

— Эрта сейчас на очень высоком уровне, поверьте мне, генерал.

— Но я не знаю, есть ли сейчас люди на континенте Дейлос. Может, они обошли нас по уровню техники? И даже догнали Эрту?

— Разумеется, люди Дейлоса, откуда я прибыл, обошли эквитанцев по уровню развития. И сейчас Дейлос находится примерно на том же уровне, что была Эрта, когда вы её покнинули.

— Если бы не зона аномалий окружающая Море Кораллов, я бы приплыл на континент Дейлос — и начал бы искать там возможность вернуться домой. Но, увы. Эквитания окружена такими же аномалиями, как и остров Сельвин в моём родном мире. Даже мой дракон не может одолеть эти возмущения полей.

— Генерал, я могу одолевать Барьер. Я и сам искал в Дейлосе возможность вернуться домой. Но маги Академии, хотя и могут вывести нас из Элама, не гарантируют возвращения в Эрту. Путешествие между мирами — игра вслепую, ты не знаешь, куда выведет тебя тропа Межреальности.

— Что же, друг мой, обидно, что мы не сможем вернуться.

— И же вы сюда попали, генерал Коринфос?

— Мы с Арастиором путешествовали по демоническим мирам с целью... эээ... исследования!

— А как вы вышли за пределы родного мира? — я сразу смекнул, что генерал что-то скрывает.

— Мы с Арастиором изобрели устройство, называемое Разрывателем Реальности — оно и позволило нам покинуть Эрту. В него был встроен Астральный Навигатор. После смерти повелителя вылетел я в один из таких миров с драконом — и целый отряд демонов напал на меня. Я убил пятерых из них, но остальные связали меня, и потащили в темницу в остроконечную демоническую башню. Мне удалось чудом сломать клетку, выкрасть Разрыватель Реальности — и сбежать в первый попавшийся мир. И Абсолют вытолкал меня в Элам. Здесь я и живу триста восемьдесят два года.

Я не мог вернуться домой: мой Разрыватель Реальности разрядился — и мне негде было взять здесь клатхический кристалл, способный зарядить его.

— Разве вы не находили руины Перворождённых, правящих Эквитанией тысячи лет назад? Или руин древней эквитанской цивилизации?

— Увы. Перворождённые покинули этот мир восемь тысяч лет назад, оставив Эквитанию и плоды своей цивилизации людям. А шесть тысяч лет назад великая эквитанская цивилизация погибла, потому что прогневала небесных богов, вместе со своим богом Авузлом перейдя на сторону Хаоса — и заставив его покарать себя и утопить остров Эквитания. Все пещеры, содержащие информационные кристаллы, затонули.

— А что такое информационные кристаллы?

— Древняя эквитанская цивилизация использовала кристаллы для хранения информации и обучения. Также древние маги были способны общаться на телепатическом уровне — через клатху.

Но древний горный остров затонул — вместе со своими технологиями. Остались только вершины гор, ставшие новым архипелагом. И выжили только неграмотные горные пастухи, от которых потом и произошла цивилизация новых эквитанцев. Но после катастрофы, имевшей место шесть тысяч лет назад, аномалии окружили море Кораллов — ко всем четырём сторонам от Эквитании, и этот архипелаг оказался отрезан от всего остального Элама. Я не могу поплыть и к северным землям, чтобы искать кристаллы там. Теперь я и живу тут — отшельником, вот в этой хижине на болоте.

— Я могу вместе с вами поискать эти кристаллы в Дейлосе, но это после того, как справлюсь с Зораном. Неужели... Неужели мы уже пришли? — выдавил из себя я.

Увлекшись разговором, я не замечал ничего вокруг, и опомнился только вступив во что-то вязкое, и чуть не поскользнувшись. Подняв глаза, я увидел, что мы стоим на опушке леса, и перед нами простирается болото. Арктур жестом пригласил меня первой в дом. Я зашёл.

— Генерал Коринфос, а почему вы живёте в таком, — я слегка замялся, пытаясь подобрать слова покорректнее, — неблагоприятном районе?

— Потому что я — отшельник. А сюда редко кто заглядывает — поскольку про болото ходят разные слухи — про нечисть, про призраков — и про высокую концентрацию хаотических энергий. Последнее, кстати говоря, правда.

— Эй, Арктур, мать твою! Чё не даёшь мне спать! — раздался откуда-то сверху грубоватый хриплый бас, и я от неожиданности вздрогнул. Оглянувшись, я увидел бронзового дракона с небольшой козлиной бородкой. Да. Тот самый говорящий дракон! Танин, похожий на Руханнура, только с ещё более скверным характером.

— Опять собутыльников водишь, старый хрен? — съехидничал дракон. — А меня чего не зовёшь выпить?

— Прошу простить поведение моего друга, — слегка смущённо поклонился генерал Коринфос. — А ты, Коготь Ветра, не встревай, когда я разговариваю с гостем.

Я тоже смущённо замолчал. Арктур щёлкнул пальцами, и по углам хижины загорелись факелы. Я осмотрел комнату. Куча склянок с зельями, самописных книг, самокруток из болотной травы — и сундук, запечатанный сильной магией. Очень сильной. Скорее всего, там и лежал Разрыватель Реальности — больше такому артефакту было негде находиться. Затем мой взгляд остановился на мече Арктура.

— Я могу взять тебя в ученики. Ты, как я понял, уже познал путь паладина. А чтобы хорошо справляться со слугами Авузла в их среде, чтобы черпать мощные энергии из Хаоса, ты должен познать путь шеддита.

— Я ценю ваше предложение, генерал. Но зачем же вам нужен ученик?

— Потому что мы должны спасать мир.

— Вы уже догадались, что...

— Да! Времени у нас осталось очень мало. Возможно, несколько месяцев. Авузл... Авузл скоро проснётся!

— Я знаю!

— Один я не справлюсь. Я чувствителен к Хаосу — и я слышал зов Авузла. Времени у нас, считай, нет. Пробуждение Авузла — само по себе трагедия, однако, я знаю, что на самом деле это лишь предвестник истинного Апокалипсиса!

Глава 22

Путь шеддита

Я послал на корабль Марту с сообщением, чтобы подождали меня несколько дней: я нашёл полезного союзника. Потом я лёг спать. Поутру генерал Арктур Коринфос сидел на табуретке и на пару с драконом раскуривал самокрутку из болотной травы. Похоже, прикурили от огня самого дракона.

— Приветик, Апион! — прохрипел дракон. — Хочешь с нами затянуться?

— Нет, спасибо, — как можно вежливее постарался ответить я. — В юности у меня был опыт курения травы, но, прокурив её около года, я решил завязать, ибо понял, что страдает интеллект. — Расскажите поподробнее о себе, о ваших путешествиях.

— Когда разразилась революция, а за ней и гражданская война, я встретил Арастиора, когда был в девятнадцатилетнем возрасте таламидом, учеником паладина второго года. Мы долго странствовали с Арастиором. Он показал мне, как черпать силы Хаоса, не становясь его рабом.

— Расскажите поподробнее об этом знакомстве.

— Слушай же дальше. Во время революции я познакомился с самым юным паладином — таламидом по имени Арастиор Скайрис. Ему тогда только стукнуло четырнадцать: он был младше меня на пять лет. В четырнадцать лет он стал таламидом, хотя закон разрешал брать учеников с восемнадцати. Арастиору хотели отказать, предложив прийти через четыре года — но он ответил, что через четыре года революционные войска могут проиграть. Арастиор вступил в паладины — несмотря на столь юный возраст, он уже был великолепным стратегом. За считанные годы мы стали офицерами — и героями революции. К концу войны он стал майором, а я — капитаном. Да, Апион, за эти годы он отличился сильнее, чем я.

Моя родина приняла республиканский строй, а я стал ближайшим другом и советником Арастиора. Вскоре, когда Арастиору исполнилось двадцать два года, а мне двадцать семь, мы, взяв брата Арастиора Петера, отправились в кругосветное путешествие — с целью найти древнее оружие, способное уничтожить Хаос, который мы тогда отождествляли со вселенским злом. Арастиор сделал ужасающее открытие: уничтожить Хаос нельзя, поскольку он — одна из основ мироздания. И можно только бороться с его носителями — демонами. В пути Арастиор потерял брата и нашёл жену. И Арастиор сам пустил Хаос на поверхность своей души. Я последовал его примеру. Арастиор научил меня, что сильную волю не сломить Хаосом — и можно суметь принять его в свою душу, не рискуя быть поглощённым этой сущностью.

— Я не знал, что вы приняли Хаос лишь поверхностно. Я думал, что вас убил Баал Хаммон, и он, а не вы был правой рукой Арастиора.

— Ты не прав, Апион. Мы вернулись в Масхон через три года после начала странствий. Арастиор сказал мне, что разочаровался не только в возможности покончить с Хаосом, но и в демократии. И лучшим строем для нашей страны будет авторитарный, ненамного отличающийся от старого монархического, но дающий равные права всем гражданам, вне зависимости от происхождения и вероисповедания. Ибо наш народ, как сказал Арастиор, ещё не готов к демократии: получив свободу, он окунётся в анархию.

— И как вы решили сменить строй?

— Для этого мы решили прибегнуть к помощи изгоев, некромантов Масхона: тайно организовать их из группы разрозненных магов в великую силу, способную нанести удар по государству. Некромантов возглавил я. Арастиор нарёк мне имя Баал Мавет, Владыка Смерти. А сам ударился в политику, чтобы развязать войну против некромантов, и под видом военного положения ужесточить законы — и ввести в стране авторитарный режим. Плетя интриги, он стал министром войны, а затем и консулом. Вообще всё время я служил Арастиору главным советником, поскольку был величайшим в Масхоне стратегом — после него самого, разумеется.

А после на масхонской сцене появилась новая фигура: Канис Эсквилл, молодой, сильный и самоуверенный паладин. Арастиор сказал мне:

— Надо сделать Каниса ещё более самоуверенным — и обратить его на сторону Хаоса. А для этого можно пожертвовать ещё одной фигурой.

— Какой же?

— А ты так и не догадался? — хитро улыбнулся Арастиор. — Твоей.

— Что?! — выдавил из себя я.

— Ты разозлишь Каниса в бою, что приблизит его к Хаосу. Потом ты позволишь ему себя убить. Он убьёт тебя — владыку некромантов, и станет героем войны, а слава, ослепив Эсквилла, сделает его более податливым. Я вручу ему звание капитана — и приглашу в свой дворец. Там я начну обрабатывать его разум, и герой войны постепенно превратится в будущего предводителя армии Тьмы.

— Но убить меня?! Арастиор, ты шутишь?!

— В бою ты подыграешь Канису — и позволишь ему скинуть себя с башни. А я позабочусь обо всём остальном. Я буду стоять внизу в Тени Абсолюта — и подхвачу тебя силовыми потоками, когда будешь падать. Твоё тело не найдут — и на этом успокоятся.

Так мы с Арастиором и поступили. Все считали меня погибшим, но я по прежнему был самым близким из его советников. Арастиор назначил Каниса владыкой шеддитов и дал ему имя Баал Хаммон. Арастиор руками Каниса, получившего новое имя, изгнал из страны паладинов — а затем и некромантов, поскольку его план более не нуждался в услугах магов Смерти. Все считали именно Каниса правой рукой Арастиора, хотя на самом деле я играл эту роль. Никто не знал, что у консула есть тайный советник — я, и тайная жена, найденная на острове Сельвин. А Канис был обычным головорезом на побегушках, хотя и сильным головорезом. Арастиор был готов назначить Хаммона генералом, но перед этим он протянул мне вот это, — Арктур неспешно встал со стула, дошёл до сундука, вытащил из кармана шестиконечный гранёный фиолетовый камешек, блеснувший под проникнувшим в хижину лучом полуденного солнца, и вставил его в фигурное отверстие, находившееся на месте замка. Арктур повернул камень: сначала на три щелчка налево, потом на четыре направо, потом на два опять налево. Замок звучно щёлкнул, и вскоре сундук начал неспешно открываться.

После того, как он открылся, золотистое сияние озарило всю комнату. Я прищурил глаза, но Арктур смело потянул руку в сундук, совершенно не боясь за своё зрение. Я приоткрыл глаза: в руках шеддита лежал золотистый амулет с камнем, похожим рубин, а на камне красовался выгравированный знак, похожий на якорь.

— Да, Апион, это он, — не без гордости произнёс генерал Коринфос. — Разрыватель реальности, вершина технологии Перворождённых. После того, как мы получили этот артефакт, Арастиор усовершенствовал его. А потом его работу завершил я.

Разрыватель позволяет покинуть пределы любого мира — и перемещаться по Межреальности. В него встроен астральный навигатор, дающий возможность перемещаться в необходимые миры. Но, увы, если мы не найдём клатхический кристалл, то путь в Эрту можно считать закрытым. Но вернёмся к Хаммону. Вскоре Хаммон пошёл по приказу Арастиора искать древний артефакт — Шлем Тарадаша. Арастиор обещал Хаммону предоставить звание генерала, если тот принесёт названный артефакт — ибо в планах моего повелителя шлем играл просто огромную роль. Но Хаммон сам узурпировал шлем Тарадаша, и, обретя феноменальные силы, убил Арастиора. Жена похоронила его в родовой гробнице. Многие шеддиты, присягнувшие на верность Арастиору, бежали из страны вместе с паладинами и нелюдью, пока ещё было можно. Ибо авторитарный строй, воздвигнутый Арастиором, сменился более жестоким, тоталитарным строем Хаммона. Вскоре над страной возник так называемый "Стальной Занавес": никого не выпускали из Масхона, кроме, разумеется, шпионов — нежелательные элементы не изгоняли, а просто убивали. Убивали всех, чья позиция хотя бы чуть-чуть отличалась от официальной — а нелюдь убивали лишь за одно происхождение. Зато в страну пускали политических беженцев, близких по мировоззрению режиму Хаммона.

Вот мне и пришлось бежать со своей родины, используя Разрыватель Реальности. А что было дальше, ты и так знаешь. Но расскажи мне, что ты знаешь про Арастиора? Он жив и ждёт нас с распростёртыми объятьями?

— Арастиор жив, но он почти ничего не помнит о своей предыдущей жизни. Но что вы? Вы смирились с участью пленника Элама?

— Ну уж нет! — ответил Арктур, и в его глазах я заметил красную искорку. — Я собираюсь вырваться отсюда. У меня есть свой собственный план. И ты в нём сыграешь далеко не последнюю роль.

— Я?! Что же именно я должен сделать?

— Для начала ты должен постичь путь шеддита. И как можно быстрее. Нам повезло, что ты уже владеешь навыками паладина.

— Я готов, — уверенно ответил я.

— Для начала я покажу тебе, как вырабатывать в своей сущности крепкий стержень светлых энергий, несгибаемый Хаосом. Лишь после этого ты сможешь постичь путь шеддита.

* * *

Я сидел в позе лотоса и впитывал хаотические энергии болот. Арктур оказался прав: я смог быстро выработать в себе стержень светлых энергий, позволяющий поглощать эманации Хаоса без риска самой перейти в разряд демонических созданий. Хорошо, что я уже был инициирован в орден Утренней Звезды.

— Думаю, ты готов, Апион, — наставительным тоном произнёс Арктур, и я ощутил внутренним оком, что он стоит передо мной, а в его руках лежит меч из Небесной Стали. Он дотронулся клинком сперва до моего левого плеча, потом до правого, а потом снова до левого, а затем протянул меч мне.

— Встань, Апион, рыцарь ордена шеддитов. — приказал Арктур.

— Благодарю, наставник, — Я встал, приняв меч.

Вот это да! Я — шеддит!

— Многое из магии паладинов и шеддитов ты уже умеешь. Поэтому в ближайшие дни я буду заострять внимание на тренировках по фехтованию. Я обучу тебя основным боевым стилям шеддитов: стилю волка, стилю виверны и стилю вампира.

* * *

Я изучал техники боя паладинов и шеддитов, а также их магию. Магия шла довольно легко, да и про боевые искусства рыцарей Тьмы можно сказать то же самое. У нас проходили тренировочные бои, и я выиграл в трёх раундах из четырёх.

— Что же, три-один в твою пользу, — задумчиво произнёс генерал. — Да, потерял я форму. Но ты, ученик, вижу её только приобретаешь! И я ощущаю, что ты уже созрел для действий. Мы спасём мир от Авузла, и я смогу вернуться домой. У меня есть план...

— Конечно, у тебя есть план, — раздался хриплый голос Когтя Ветра. — Да у тебя много плана. Вот и ходишь постоянно обкуренный. И несёшь всякую фигню.

— Эй, замолчи, хвостатая жаба! — вступился за наставника я.

— Не вмешивайся, молокосос! Я не давал тебе слова!

Я рассвирепел. Хотя Арктур и научил меня вырабатывать устойчивость к воздействию Хаоса, приобщение к учению шеддитов сделало меня гораздо более раскрепощённым — и чуть более возбудимым. Я выставил пальцы обеих рук перед собой, соединил ладони, и с них, переливаясь различными оттенками красного, слетела хаотическая молния, попав прямо в хамоватого дракона. Танин прокричал что-то неприличное, свернулся калачиком на подстилке и притворился спящим.

— Так вот, у меня есть один план — как нам спасти мир от Авузла и убраться отсюда, — аристократично улыбнулся Арктур, не обращая внимания на недовольно ворочающегося на подстилке дракона. Похоже, для него подобные ситуации были в порядке вещей. — Отныне ты достаточно силён, чтобы принять в нём участие.

Зона аномалий, окружившая Эквитанию, наверняка связана с падением Авузла и его превращением в бога Хаоса.

— Возможно, — ответил я. — Авузла поглотили силы хаотического мира, называемого Бездной. — Наверняка и барьер берёт свой источник оттуда.

— Вполне может быть. Раньше, когда Авузл был богом равновесия, никакой аномальной зоны не существовало, и корабли эквитанских путешественников бороздили все двенадцать морей. Но Авузл перешёл на сторону Хаоса, появилась раса эшхарготов, архипелаг окружил ореол тёмных энергий, и бСльшая часть острова ушла под воду. Не догадываешься ли ты, ученик, почему почти вся Эквитания шесть тысяч лет назад затонула?

— Авузл стал богом Хаоса. И небесные боги наказали наш народ за то, что тот продолжал ему поклоняться.

— Небесные боги предпочитают не вмешиваться в дела миров смертных, разве что в крайних случаях: у них своих забот достаточно. К тому же, боги — не деспотичные правители, наказывающие не за поступки, а за принадлежность к народу. Боги не могли за поклонение ставшему чудовищем Авузлу покарать всех эквитанцев, включая младенцев. Эквитанию затопило что-то другое. У меня имелось много времени, чтобы подумать об этом, и я родил гипотезу.

— Какую же? — заинтересованно спросил я.

Авузл превратился в демона, многие из его последователей тоже приняли Хаос — и это вызвало возмущение тёмных энергий на всём острове. В Эрте мы с Арастиором узнали о древнем оружии Перворождённых — ракетах Хаоса, создающих всплески энергий энтропии, способных потопить континент, уничтожить многие формы жизни и повлиять на эволюцию уже существующих. Такое же действие может вызвать любой мощный всплеск Хаоса, а не только вызванный взрывом. Да, Апион. Превращение Авузла в демона и переход многих его культистов на сторону Хаоса могли затопить Эквитанию. Эта твоя Бездна поглотила архипелаг и повлияла на эволюцию морской фауны, породив расу эшхарготов. И создала вокруг архипелага постоянные смерчи, цунами и воронки — и барьер Хаоса, не пропускающий никого за пределы. И не впускающий никого из Дейлоса.

— Так что же мы сможем сделать? — недоумённо спросил я. — И какова моя роль в твоём плане?

— Мы можем найти Авузла — и уничтожить его, — спокойно улыбнулся генерал.

— Говоришь так, будто речь идёт о выдирании сорняка!

— Это не так сложно. Особенно сейчас, когда Авузл ещё спит. Хаос обладает способностью к саморазрушению, и, составив определённый ритуал, мы можем уничтожить тело великого демона. Это спасёт Эквитанию от скорой погибели. А клатхические кристаллы, думаю, можно найти в подводных городах древних эквитанцев. Дальнейший план прояснится уже после того, как мы выполним означенные действия.

— Ты, конечно, говоришь убедительно, — согласился я. — Но как мы найдём Авузла, чтобы уничтожить его тело?

— Не забывай, что я — воин Хаоса. Как и все хаотические создания, живущие в Эквитании, я слышал зов Авузла. И примерно знаю, где его искать. Где-то на северо-востоке, чуть севернее острова Скифнос.

— Чуть севернее! Где конкретно мы можем его найти?

— Авузл спит на глубине, под толщей воды — и это затрудняет поиски. Но ответ мы можем найти у эшхарготов.

— Эшхарготов?! Этих неразумных чудовищ?!

— Полуразумных. Видишь ли, Апион, Эшхарготы — не животные в нашем понимании этого слова. У них есть своя древняя и самобытная, пусть и варварская культура — культура, ненамного уступающая своим возрастом человеческой. У эшхарготов под водой есть свои поселения: деревни и города. И у них даже имеются собственные храмы. И жрецы-маги! Угадай, какому богу они поклоняются!

— Разумеется, Авузлу!

— Конечно! Я в своё время прочёсывал океан в поисках источников Хаоса — и, представь себе, под водой к западу от того самого острова Скифнос нашёл город эшхарготов — и их храм. Мы можем попасть туда — и из книг эшхарготов выведать, где именно можно найти Авузла.

— Я готов.

— Отлично! Коготь Ветра, полетели на север!

* * *

Мы с наставником летели на север на спине его танина: Коринфос спереди, а я — сзади. Марта же сидела на нашем корабле. Как паладин, а теперь и шеддит, я мог на длительное время задерживать дыхание, что позволило бы мне выжить в подводном городе.

— Арктур, а какова моя роль в вашем плане?

— Ты поможешь мне выбить признание из эшхарготов-магов. Одному мне не справиться с ними, для этого мне и был нужен ученик. Я уже бывал в подводном городе, проскочив туда в Тени Абсолюта. Никто меня не засёк, однако, я ощутил, что жрецы в храме Авузла — мощные маги — и не рискнул напасть на них в одиночку. Мне ведомы некоторые изолирующие заклятия — так что, не бойся, что кто-нибудь приплывёт к магам на помощь! Если эти креветки признаются нам по-хорошему, где спит Авузл, мы уйдём с миром.

— А мне, что, опять висеть в воздухе? — раздался недовольный голос Когтя Ветра.

— Привыкай, танин, может, научишься хорошим манерам, — парировал Арктур.

Некоторое время мы летели молча. Наконец, генерал Коринфос нарушил тишину:

— Думаю, Апион, тебя всё время мучил вопрос: если я — защитник добра и справедливости, почему же я — тёмный воин, даже ставший Владыкой Тьмы.

— Вы последовали за своим повелителем, Арастиором.

— Да. Но я не рассказал, по какой причине Арастиор стал тёмным. Он сам скрывал это от меня, ссылаясь на авторитарный строй как на лучшую систему управления. Но я слишком хорошо знал Арастиора, чтобы понять: он что-то недоговаривает.

И однажды он поделился со мной, ближайшим из советников, самым тайным своим планом:

— Как ты думаешь, Арктур, зачем я организовал все эти мероприятия с установлением авторитарной власти? Думаешь просто ради установления порядка? Нет! Чтобы суметь беспрепятственно обучить армию шеддитов.

— А зачем тебе армия шеддитов, Арастиор?

— Демоны планируют вторжение во множество миров, Арктур, в том числе и в наш. Мы не можем позволить им дойти до Эрты — и должны первыми войти в их миры — и нанести по ним удар. Но светлые паладины не могут выжить в демонических мирах — поэтому я и перешёл на сторону Хаоса — и обратил в шеддитов паладинов, не подозревающих о своей новой миссии — повести войска под красными небесами демонических миров, чтобы зачистить их. Я нарёк Канису новое имя, и вскоре он станет генералом, способным повести наши армии в хаотические миры.

Да, Апион. Мы перешли на сторону Хаоса для того, чтобы иметь возможность защитить Эрту, ибо, оставшись светлыми, мы бы просто не смогли бы сражаться под небесами демонических миров.

* * *

Пока Коготь Ветра летел, я потихоньку переваривал всё услышанное. Раньше я думал, что Арастиор был политическим интриганом и узурпатором власти, а оказалось, что все мероприятия с обучением шеддитов он проделал ради спасения Эрты.

Пока мы держали путь, я телепатически связался с Мартой и приказал ей сообщить капитану Громобою, чтобы плыл к месту, где находимся мы. Вскоре мы прилетели к цели назначения. Арктур напряг внутреннее зрение и приказал дракону:

— Снижаемся, Коготь Ветра!

Танин опустился на воду, а мой наставник задержал в лёгких воздух — и нырнул, оставив после себя всплеск морских вод, блеснувших зелёным цветом под лучами Солнца. Я последовал за Арктуром. Закрыв глаза, я заметил внутренним зрением целый город эшхарготов, а в самом его центре — фигуру, напоминающую пентаграмму. Так сверху выглядели древние эквитанские и илунийские храмы: в учебниках по истории магии имелись похожие иллюстрации. Мы двинулись глубже под воду. Я открыл глаза: моё зрение постепенно адаптировалось к подводным условиям — вот он, щедрый подарок гидромантии.

Под водой мне открылось великолепное зрелище: город оказался выстроен в стиле древней Эквитании. Величественные дома с колоннами образовывали прямые улицы, пересекающие друг друга под прямым же углом. Между домами росли водорослевые деревья с настоящими стволами и ветками, своими кронами напоминающие кипарисы. Я заметил несколько складов и магазинов. Город окружала стена, на которой попадались сторожевые башни, выполненные в стиле классической Эквитании: башни из красного кирпича с закруглённой вершиной, на которой стояла статуя крылатого человека — вероятно, свидетельство о расе Перворождённых, правящей некогда Эквитанией. В центре города я заметил настоящую арену, а рядом с ней — здание, возле которого стояла статуя кальмароголового существа с завязанными глазами, весами в одной руке и мечом в другой. Статуя сильно смахивала на Фемиду, и я догадался, что здание играет роль суда. Выходит, не такие уж эти эшхарготы и дикари. Я бы не удивился, если бы увидел тут театр и библиотеку.

В центре рядом с рынком я и увидел искомый пятисторонний храм: он и был тем пятиугольным зданием, которое я поначалу заметил внутренним зрением. Мы с Арктуром спустились в его сторону. По дну шли эшхарготы, причём некоторые из них ехали верхом на настоящих морских конях. Я заметил даже колесницу, запряжённую тройкой морских коней: она везла какого-то важного эшхаргота. Хотя нет, когда она приблизилась ко мне, я присмотрелся и понял, что это не колесница, а... просто повозка: колёс у неё не было, морские кони плыли так быстро, что транспорт не касался дна. Население города не обращало на нас особого внимания. Разве что иногда показывали пальцем. Или щупальцем, или что там у них — но никто на нас не бросался. Похоже, если чужаков мало и они не настроены враждебно, эшхарготы их не трогают.

Мы дошли до храма. А вот перед его входом стражи, носившие кольчуги из чешуи морского козла, скрестили трезубцы.

— Кто вы такие? — прошипел один из них.

— Мы — жители поверхности, — ответил Арктур. — И мы услышали зов Авузла. Мы ощутили, что скоро Авузл проснётся — и решили присоединиться к культу.

— Мош-шете пройти, — ответил стражник. — Только бес-с глупос-стей!

Металлическая входная дверь храма, выполненная в виде ракушки, уже много лет, как заросла водорослями. Охранник взмахнул рукой, и дверь с громким лязгом отворилась; мы последовали внутрь, и она начала постепенно закрываться. Арктур прочитал на моём лице сильно удивлённое выражение.

— Полагаю, ученик мой, тебя интересует, как это я смог говорить под водой, — улыбнулся мой наставник, и я кивнул. — Что же, гидромантия Эрты может многое. Мысленно произнеси заклятие "Диббур Майя!" — и тоже сможешь говорить.

"Диббур майя!" — мысленно произнёс я, и почувствовал, что могу говорить под водой.

— Забавненько, — сказал я. — Только...

— Молчи, — приказал Арктур. — И плыви за мной.

Я понял, что лучше действительно промолчать — эшхарготы обладают хорошим слухом, особенно в своей родной стихии, и неосторожное слово может погубить всякую надежду на мирный исход.

Мы доплыли до золотого трона, тоже выполненного в виде раковины, на этот раз, открытой. На троне восседал архимаг народа эшхарготов, верховный служитель Авузла.

— Здравствуй, великий жрец! — поклонился Арктур. — Мы с учеником пришли потревожить тебя, дабы...

— Я с-снаю, — резко прервал учителя жрец эшхарготов, сверля нас неморгающими глазами. — Я слыш-шал, ш-што ты скас-сал страш-шнику у входа. У нас-с хорош-ший с-слух. Да, ты хочеш-шь прис-соединиться к культу Авус-сла. Любиш-шь быть вмес-сте с ведущ-щей с-силой? Какие ш-ше вы, люди, подхалимы! Что ш-ше именно хочеш-шь сделать в наш-шем культе?

— Мы хотим совершить паломничество к тому месту, где нашёл свой покой Авузл, дабы лично помолиться ему, — непринуждённо улыбаясь, ответил мой новый наставник.

— Похвальное ш-шелание, ш-шеловек, — последовало в ответ. — Авус-сл наш-шёл покой в подводном городе Хер'Льен, к с-северу отс-сюда.

— Как именно мы его найдём?

— Вос-сьми этот артефакт, ш-шеловек, — маг эшхарготов передал Арктуру медальон, на котором красовалась голова зелёного осьминога. — Мы одариваем таким каш-шдого паломника. Чем блиш-ше ты находиш-шься к Авус-слу, тем ярш-ше блестят красные глас-са на медальоне.

— Благодарю, — поклонился Арктур. — Мы уходим с миром.

— А полуш-шить благос-словение? — поинтересовался жрец.

Послать архимага далеко и надолго означало одно — настроить против себя весь храм, поэтому Арктур произнёс:

— Буду очень благодарен, великий жрец! — и незаметно вложил медальон мне в руку.

— Брат бес-счеш-шуйный, благос-славляю тебя и уш-шеника твоего. Да ведёт вас-с зов Авус-сла в Хер'Льен! Да полуш-шите вы в дар от Авус-сла шис-снь подводную и путём великих предков пойдётё!

— Что ты имеешь в виду? — изумился Арктур.

— Неуш-шели ты слыш-шал с-сов Авус-сла и не уяс-снил? — не менее сильно изумился жрец. — Ведь мы, эш-шхарготы, до того, как с-стать такими, какие ес-сть сейчасс, были людьми! Пришшём эквитанцами! Мы ос-стались верны Авус-слу, и получили от него дар Хаос-са и шис-снь подводную — даш-ше с с-сатоплением больш-шей час-сти Эквитании.

— Не может быть! — ахнул я. Меня чуть не вывернуло от отвращения той фразы, что сказал жрец Авузла, и от интуитивного ощущения, что это — правда, но показать неприязнь было бы самоубийством. Арктур, будучи мудрым и собранным человеком, прожившим не одну сотню лет, умудрился сохранить полное внешнее спокойствие.

— Идите ш-ше с миром, дети Авус-сла, — произнёс жрец и поклонился, соединив руки в молитвенном жесте. Мы направились к выходу: у меня закружилась голова от услышанных слов, и ноги с трудом тащили меня к двери-ракушке, наставник же держался на ногах абсолютно уверенно.

Внезапно дверь храма с громким и резким лязгом отворилась, и в святилище ворвалась шестёрка вооружённых до зубов эшхарготов, включая храмовую стражу. От группы отделился рослый кальмароголовый и произнёс:

— Да, это те люди. Мой сын их мне описывал! Он наблюдал на острове Наксос, как эти двое перебили нескольких эшхарготов. Высокий бородатый мужчина средних лет, и молодой человек слегка старше двадцати! Схватить их!

— Беги, Апион! — крикнул мне Арктур, вытаскивая из ножен меч, который даже под водой запылал красным пламенем. — Медальон у тебя, так что спасай его! Ты достаточно силён и сам сможешь составить ритуал уничтожения Авузла! Плыви в Хер'Льен!

— Нет, наставник, я вас не брошу! — крикнул я, выхватывая меч, и он покрылся слоем фиолетового пламени.

— Нет, беги! Плыви! Я уже много прожил, Апион! Миссия, ставшая твоей, важнее, чем я!

Я вложил меч в ножны и, стараясь не обращать внимания на битву и сильное головокружение, ринулся вверх. Троица кальмароголовых последовала за мной. Несмотря на то, что я с детства хорошо плавал, до них мне оказалось очень далеко: природа снабдила конечности шхарготов плавниками. Но Арктур невнятно пробормотал заклятие, и я поплыл в несколько раз быстрее. Эшхарготы всё равно догоняли. Уже показалась поверхность, а один из них своими мерзкими щупальцами схватил меня за ногу. Я крикнул, вскинув вверх руку. Тут её что-то схватило на поверхности. Две силы тянули меня в разные стороны: одна ко дну, другая, напротив, в воздух. Я понял, что если немедленно не предприму никаких действий, то сейчас же лишусь сознания, и две силы разорвут меня. Я сотворил заклятие ледяного копья и бросил созданный магический снаряд в преследовавшего эшхаргота. Вода окрасилась густой синей кровью, и кальмароголовый, заверещав, выпустил меня. Я взмыл вверх. Подняв голову, я заметил, что меня поймал танин, Коготь Ветра.

Я не вынес столь большого шока от событий произошедших в храме, а тут ещё и резкий перепад давления: я отрубился.

Глава 23

Аве Авузл

Я очнулся: голова всё ещё кружилась, а перед глазами ещё мелькали чёрные пятна. Я потряс головой и прищурил глаза: стало получше, чёрные пятна исчезли. Оглядевшись, я понял, что лежу на берегу. Рядом со мной пасся Коготь Ветра, дракон моего нового учителя... Арктур Коринфос! Он же наверняка погиб! Пал в бою с приспешниками Авузла, эшхарготами... Которые к тому же когда-то были людьми. Я подавил приступы тошноты, подкатившие от этой мысли. Собравшись с силами, я поднялся на ноги, а затем осмотрел свой медальон, который не успел как следует разглядеть там, в подводном храме. Позолоченный, с рельефом. Рельеф оказался подобен голове осьминога с алыми кристаллами вместо глаз, светящимися подобно глазам кошки во мраке ночи. Я повернул амулет ухмыляющейся рожей моллюска к лесу, и тут же глаза потухли. Нда, эти креветки действительно могут делать работающие магические навигаторы. Я повернул амулет обратно, мордой к океану, и зенки уродливого кальмара опять засветились, показывая местонахождение города Хер'Льен. Придётся всё делать самому. Что же, мне не привыкать. Но не могу поверить, что Арктура больше нет!

— Ты не знаешь этого старого пьяницу так, как я! — прокуренным голосом ответил дракон, похоже, последнюю фразу я произнёс вслух. — Он может выпутаться из любой передряги!

— Мерзкая ящерица! — крикнул я. — Мёртвых нельзя оскорблять! О, Абсолют! Дай мне сил смириться с потерей Арктура! Лишь бы наши приплыли побыстрее! — я упал на колени и принялся молиться.

— Что за нелепая поза? — раздался хриплый голос Когтя Ветра. — Вы, люди, странные существа. Мы, танины, когда молимся нашим богам, никогда не встаём на колени! Мы поднимаемся на передние лапы, и, балансируя крыльями, поднимаем вверх задние, полностью опуская морду...

— Да брось заливаться, — сквозь слёзы улыбнулся я. Похоже, ящер обладал талантом утешать несчастных. — Вы, драконы, вообще никому не можете молиться. Вы — нечисть, а нечисть не поклоняется богам.

— Неправда, — обиженно буркнул танин, и я почувствовал, что задел его за живое. — У нас одних только богов огня — пятеро.

— Тогда назови мне имена хотя бы двоих из них, — ещё более улыбнулся, а дракон слегка замялся:

— Ну, знаешь ли, во-первых, верховный, самый главный драконий бог огня. Его зовут... Также как и... Боги милостивы к тебе! Абсолют внял твоим молитвам! Вот и твой корабль на горизонте!

Поначалу я решил, что хитрый ящер придумал очередную глупость, чтобы увильнуть от ответа, но на всякий случай поднял глаза. О, Абсолют! Ты действительно услышал мои молитвы! Мимо острова проплывал наш флагман!

— Эй, ящер, полыхни огнём! — потребовал. — Пусти сигнал, что мы их ждём!

— Вот ещё! — буркнул Коготь Ветра. — Ты их ждёшь, ты и пускай сигнал.

Ну вот, опять всё делать самому! Я взмахнул руками, и из моря вылез небольшой столб воды. Ещё пас руками — и вода в столбе запестрила всеми цветами радуги. Думаю, это привлечёт наших.

И точно! Флагман поплыл к острову. Через несколько минут я уже видел весь экипаж. Первым в глаза бросился отец Светозар в чёрной мантии, со своим крупным крестом и Молотом Апостола. Затем показались Ирвэн и капитан Громобой. За этой парочкой по палубе прошёлся Джумаш. А на корме стояла Снежана. А на палубе сидела Марта и что-то с искренним удовольствием уплетала. Ну как всегда, жрёт, зверюга!

— Рад видеть вас, друзья! — приветливо крикнул я.

— И кого же могущественного колдуна ты нашёл, Апион, — поинтересовалась Снежана.

— Я нашёл генерала Коринфоса!

— Ты имеешь в виду Арктура Коринфоса? — удивлённо выдавил из себя Ирвэн. Арктур Коринфос, покойный прислужник тёмного владыки Арастиора...

— Арктур не покойный. По крайней мере, не был им до этого дня. Они с Арастиором инсценировали смерть Коринфоса. А сам он перебрался в Элам лишь с гибелью Арастиора, его повелителя.

— Если бы они, два владыки, встретились, они бы столько друг другу рассказали! — возбуждённо произнёс Ирвэн. — Только я так и не понял с твоих слов, жив Коринфос сейчас или нет?!

— Не знаю, — я повёл плечами. — Ещё утром он был жив. Мы направились в подводный город расы эшхарготов, чтобы найти путь к городу Хер'Льену, где спит бог Хаоса Авузл. Мы с Арктуром хотели уничтожить тело Авузла, дабы спасти мир от возможной катастрофы. Арктур обучил меня основам шеддизма, после чего мы отправились в подводный храм. Мой новый учитель заполучил этот медальон, — я показал артефакт, что висел на моей шее, — указывающий путь в храм, и приказал бежать. Он прикрыл мой отход, рискуя своей жизнью, и я успел спастись. Я не знаю, выжил ли он в бою с десятками эшхарготов, но он крикнул, что миссия важнее, чем его жизнь — и наказал, чтобы я сумел справиться с Авузлом до того, как тот проснулся.

— Что же, Апион, — ответил капитан Громобой. — Поплыли же к Авузлу! Ящерку можешь взять с собой!

* * *

Несколько дней я усиленно ломал голову над возможностью победить Авузла, и составлял книгу заклинаний. За пару дней я исписал заклятиями и магическими формулами три десятка страниц. Помимо фраз и формул я исчертил фолиант встречались схемами, в основном, звёздами — снабжёнными лучами в количестве от трёх до восьми, и фигурами, напоминающие осьминогов.

— Что это за рисуночки? — полюбопытствовал Джумаш.

— В Истинной Магии почти не задействованы ритуалы, — пояснил я. — В основном я пользуюсь невербальными заклятиями, завязанными на мыслеобразы. Но такое сложное действие, как оживление или уничтожение древнего демона-титана одним заклятием не произведёшь. Тут нужны комплексы заклинаний. Жалко только, что тут нет книги моего бывшего повелителя Шакира. Она сильно пригодилась бы нам в проведении ритуала. Но она осталась в Эрте.

— Апион, ты не забыл? — пробасил дракон. — У Арктура дома было устройство, называемое Разрывателем Реальности, и оно позволяло перемещаться между мирами. Может, ты найдёшь зарядные кристаллы в руинах Дейлоса?

— Точно! — я хлопнул себя по лбу. — Пойдём же в дом Коринфоса и заберём его! После окончания миссии оно мне пригодится! А что до кристалла — так я знаю, где его можно найти. В руинах расы Перворождённых недалеко от Солнцеграда, города, в котором я осел...

— Похоже, нам придётся добраться до дома Коринфоса, — произнёс дракон. — Полетим же!

Я сел на дракона, и ящер, разбежавшись, взмахнул крыльями и взмыл ввысь.

— Ты уверен, что успеешь справиться с Авузлом, не разбудив его? — спросил танин.

— Уверен, — ответил я. — Я — маг седьмого уровня, и моих сил должно хватить...

— Но ты — не маг Хаоса! Ты — светлый маг! Как ты сможешь уничтожить Авузла?

— Легко, — твёрдо ответил я. — То, что я — светлый маг, в данном случае играет нам на руку. Авузл — бог Хаоса, так?

— Ну да, — ответил дракон, похоже, удивившись вопросу со столь очевидным ответом.

— Сквозь призму Хаоса Авузл может ощутить, если какое-то из существ, также использующих Хаос, начнёт против него злоумышлять. Агрессивные импульсы Коринфоса или Зорана...

— Кого?!

— Бога Хаоса, правящего континентом Айрос. Он ранее принадлежал к расе Истинных Магов, к той же, что и я. Так вот, их агрессивные импульсы не могут остаться незамеченными для Авузла. А я — светлый маг, мои могут. И тебе не советую много думать об этом, я со всем справлюсь сам.

— Значит, ты незаметно подплывёшь в Хер'Льен, прямо в пещеру Авузлу?

— Незаметно не получится. Даже сквозь сон Авузл всё чувствует. Но он не ощутит сразу моих импульсов, и у нас есть время на обряд — пока он не наслал хаотических тварей.

— И ты успеешь уничтожить Авузла?

— Да. Но сейчас у меня насчёт Авузла возникла идейка поинтереснее...

— Какая именно?

— Потом расскажу...

Ставший почти родным танин приземлился на болотах. Но я ощутил впереди опасность. Задумавшись, я принялся постукивать пальцами по своему лбу.

— Что это ты делаешь? — изумился Коготь Ветра.

— Я чувствую тварей Хаоса и поэтому сочиняю новое заклятие. А точнее, компилирую старые. И вывожу формулу, позволяющую переложить Крест Искупителя в разряд заклятий чистой клатхи...

— Эй, парниша, объясни попроще!

— Сейчас увидим. Двигай за мной, — я, спешившись, пошёл вперёд, к дому Коринфоса. Зрелище, открывшееся перед нашими глазами, просто ужасало: хижина шеддита стояла, полностью объятая пламенем. Языки огня злорадно плясали на соломенной крыши дома, и оттуда сползали вниз, к камышовым стенам, готовясь поглотить их. А вокруг горящей хижины устроили ритуальный танец эшхарготы. Этих тварей набрался десяток.

— Готовьтесь к смерти, креветки! — Я сначала взмахнул руками, затем произнёс заклятие и перекрестил воздух. Тотчас же передо мной возник огромный крест, пылающий синем пламенем. Он завращался быстрее рыбы-юлы и, пульсируя в озарённом пламенем болоте, ринулся в сердце скопления нечисти — и, перебив пятерых моллюсков, взорвался в воздухе. Взрывная волна синих энергий клатхи обошла дом Коринфоса — и выжгла оставшихся эшхарготов. Прикоснувшись к выхлопу чудесной энергии, твари заживо морщились и иссыхали.

"Мой дом! Моя болотная трава! Неужели она вся сгорела?!" — услышал я мысли танина.

— Да пёс с ней, с травой. Вырастишь новую, — произнёс я.

— А ты умеешь читать мысли?! — удивился дракон.

— Я научился этому искусству неделю назад. Но сейчас у нас есть дела поважнее, чем твои мысли! Дом Коринфоса горит! — я взмахнул руками, и до того безоблачные небеса поглотила иссиня-чёрная туча. Через несколько мгновений нагрянул мощный ливень, полностью погасив устроенный нечистью пожар. Я повёл рукой, и туча исчезла. А затем дверь в хижину открылась, и мы ворвались туда. Всё сгорело! И кровать генерала Коринфоса, и вся прочая мебель, и стойки для оружия, а в первую очередь сгорел алхимический стол, от которого тянулись клубы переливающегося всеми цветами дыма. Дым шёл и от сгоревших мешков болотной травы. Только оружие огонь не пожрал, как всё остальное, но оно оказалось сильно покорёжено им.

Я рванул к обугленному сундуку и выбил замок. Там лежал расплавленный амулет.

— Нет!!! — я упал на колени, вознеся руки к небу. — О, боги! Опять! Путь назад! Закрыт! Когда надежда вернулась! Не верю! Я не смогу вернуться в Эрту!

Дракон, похоже, впал в хандру оттого, что запасы его любимой травы сгорели, но он схватил меня зубами за шиворот, и понёс обратно на корабль.

* * *

Наш флагман плыл обратно, на север. Амулет, выбитый Арктуром для меня у эшхарготов, озарял ночную тьму своими алыми глазами. Казалось, кровь самого Арктура просачивается сквозь этот амулет...

Я уже успокоился после всех злоключений с Разрывателем Реальности и, как ни в чём не бывало, вернулся к своей книге ритуалов: мои руки вновь спешно исписывали страницы фолианта и рисовали геометрические фигуры вроде многоугольников, звёзд и голов осьминога.

— Ты больше не раздосадован тем, что отныне заперт в Эламе? — изумлённо произнесла Снежана.

— Существует множество способов покинуть реальность этого мира, и я уверен, что вскоре смогу открыть один из них — если меня, конечно, не убьют в Хер'Льене...

— Ты так спокоен? Ты не боишься смерти, аргомант? — раздался голос Ирвэна.

— Нет. Даже если меня убьют, слуги Авузла или Зорана, я попаду в Фантомный Мир, а через клатху вернусь в Элам.

— Что такое фантомный мир?

— Клатхический план бытия. Своего рода загробный мир для Истинных Магов...

— Постой, но что, если туда попадёт этот Зоран, бог Хаоса? Думаю, он начнёт там всех мучить, а то и энергию высасывать! Также он может начать поиски способа выбраться обратно, на обычный план бытия!

— Нет, так дело не пойдёт, — уверенно ответил я. — Зоран был поглощён Хаосом, а значит, после смерти тела Хаос потащит его в свои недра, называемые Адом, или Геенной Огненной. Зоран не навредит фантомному миру.

После этого разговора я вернулся к начертанию звёзд на страницах фолианта, не обращая ни на что внимания. Ирвэн, подошёл ко мне и что-то возбуждённо произнёс. Я, увлечённый написанием заклятий, не обратил внимания на слова тёмного владыки, даже не слушая их, и отмахнулся от своего спутника, но тот вырвал из моих рук зачарованное перо, резко перечеркнул начерченную семиконечную звезду и нарисовал восьмиконечную. Я ударил рукой по лбу, мол, ты прав, Ирвэн. Ирвэн, как я понял по глазам, удовлетворённо улыбнулся, и принялся строчить формулу под этой звездой. Я в экстазе выхватил перо у Ирвэна и нарисовал новую фигуру, Авузла: кальмароголовое существо, вписанное в пентаграмму, а справа от него — неправильный многоугольник, разделённый на три части. Ирвэн, где-то достав новое перо, начертил две стрелки: от многоугольника к Авузлу, и в обратном направлении, и над каждой из них надписал формулу.

"Похоже, у этого здоровяка имелся богатый опыт в ритуалах, связанных с хаотическими созданиями", — услышал я мыли дракона.

— Ирвэн был мастером призыва демонов, — ответил я, прочитав мысли танина. — Ибо он служил владыке Хаммону, а страна Масхон была алодиумом империи Укбуфур, которая часто представляла своим союзникам демонические войска. Их приёмом в нашем мире и занимались мастера призыва вроде Ирвэна.

— И что же вы сделаете с Авузлом? — не терпелось узнать дракону.

— Не торопи события, — хитро улыбнулся я. — Узнаешь.

* * *

И вот, наш корабль приплыл на место. Мы стояли над самым Хер' Льеном: ибо, куда не поверни амулет, алые глаза осьминога затухали. Они горели лишь после того, как я поворачивал артефакт к воде, глазами вниз. И ощущалось мощное присутствие Хаоса. Авузл...

— Что же, пора спускаться, — произнёс я.

— Собираемся же и поплыли вниз! — вторил мне Снежана. Опять ей не сиделось на месте!

— Нет, — ответил я. — Хер'Льен — не провинциальный городок эшхарготов. Это — их столица, бывшая столица Эквитании — и город Авузла. Авузл имел здесь собственный дворец-храм, когда ещё был богом Равновесия — и здесь же он нашёл свой покой. Так просто нам всем здесь не пройти. Нужна Тень Абсолюта! Да, Снежана, я могу одолжить тебе старый плащ-невидимку, доставшийся от Даромира. Ты можешь плыть со мной. И Ирвэн поплывёт со мной. А остальным под водой делать нечего!

Все остальные члены команды, похоже, расстроились, поскольку поняли, что для них путь в затонувший город закрыт.

Первым в воду ринулся Ирвэн. А там он исчез. Затем прыгнул и я с книгой, на которую уже успел наложить заклятие водоотталкивания, а последней в морскую пучину ринулась Снежана, накинув плащ. Я успел осмотреть подводный город обычным зрением: большей частью та же архитектура, что и в предыдущем. Только Хер'Льен обладал двумя уровнями: верхним городом, находившимся на холмах и, соответственно, нижним городом. В верхнем городе располагалось великое множество древних эквитанских зданий. Некоторые из них полностью покрылись илом, водорослями и оказались разъедены диким кораллом, и вследствие заброшены. Вместо тех зданий эшхарготы переселились в ракушки, сохранившиеся от гигантских крабов. От множества домов остались лишь руины и обнажённые колонны. Также сохранилось большое количество скульптур — в первую очередь, статуй Авузла той эпохи, когда он ещё имел антропоморфный облик — наружность атлетического воителя с трезубцем, и изваяний древнеэквитанских воинов с копьями, длинными клинками, и неизвестным оружием, напоминающим стальные трубки.

Это — магическое оружие, изобретённое Перворождёнными, — пояснил я. Но нам всем следует немедленно накинуть Тень, иначе нас всех засекут! Я перешёл в Тень Абсолюта, и, включив внутреннее зрение, поплыл вперёд. И только я закрыл глаза, как увидел внутри дворца огромную спящую тушу Авузла. И меня пошатнуло даже от одного контура этой фигуры высотой саженей в двадцать, и от тех энергетик Хаоса, которые от неё шли.

Он не так уж и страшен, как раньше, — раздался голос Иллиндила в моей голове. — Ибо растерял бСльшую часть своей личности — и энергетики.

Мы проплыли дальше, к дворцу-храму, шестиугольному, с огромными позеленевшими колоннами у каждой стены. У входа, здоровенной двери-ракушки стояло двое огромных стражей-эшхарготов в трезубцами. В этом оружии ощущалась мощная хаотическая магия. Я обогнул шестиугольный храм сзади, там где располагался чёрный вход. Но он оказался заперт. Я взмахнул рукой, и дверца со скрежетом открылась. Мы проплыли в храм. Там перед нашим внутренним взором и открылась фигура Авузла. Мы смело сбросили тени.

О, Боги мои! Что за мерзкое создание этот Авузл! Эшхарготы — и те выглядели красавчиками по сравнению с ним, хотя и были с ним связаны. Авузл оказался громаден, и щупальца, довольно мило смотревшиеся на головах "детей Авузла", в увеличенном варианте оказались куда страшнее любых морских змей. И гребень на голове морского титана, напоминающий петушиный, извивался под водой быстрее, чем любой скат. К тому же, на голове Авузла оказалась пара рогов, похожих на бычачьи. Отвратительная туша вздымалась и опускалась, перекачивая воду, которой дышала. Хотя нет, водой не дышат, дышат растворённым в воде кислородом.

Я взволнованно раскрыл книгу, достал из кармана мантии зачарованный кусок мела и принялся рисовать на полу пентаграмму. — Нам повезло, что в этом зале нет стражи!

— Гексаграмму рисуй, умник, — недовольно пробурчал Ирвэн. Я перечертил фигуру. Около получаса мы с Ирвэном рисовали вокруг гексаграммы непонятные символы. От Снежаны я потребовал стоять на шухере. Она поначалу не поняла этих слов, но я объяснил ей, что это значит "стоять на страже".

Когда с разрисовыванием гексаграммы было покончено, мы встали туда. Оказавшись в центре фигуры и повернувшись лицом к Авузлу, я начал читать заклятие, и мой голос, искажённый мировым океаном, разнёсся по всему дворцу. Но эшхарготы, не знавшие вестландского языка, не поняли смысла заклятия.

— О, Авузл Тёмный, заклинаю именем твоим! Приди в этот мир! Я стою пред тобой! Волей моей да воспрянут вновь твои мощи! Наполни щупальца свои жизнью! Да, Авузл, воспрянь! Вновь в этом храме, стань живым перед нами! Да, Авузл Тёмный, приди!

— Что же ты делаешь?! — возмущённо крикнула Снежана, подняв руку, над которой возникла шаровая молния. — Вместо того, чтобы уничтожить нашего врага, ты призываешь его в Элам?!

— Заткнись, дура! — крикнул Ирвэн, сжав кулак, и я ощутил, что хаотические силы, исходящие от него, парализовали Снежану. Какая она всё-таки недалёкая. Да и Ирвэн хорош — переходить на личности и оскорблять мою жену! Я с ними потом поговорю, сейчас не до этого. Я продолжил читать заклинание.

Тем временем грани гексаграммы засветились багровым пламенем, несмотря на то, что защитная фигура была начерчена под водой. Огонь, прошедшийся по периметру звезды, взмыл на сажень вверх.

— О, Авузл Тёмный, заклинаю именем твоим! Приди в этот мир! Я стою пред тобой! Волей моей свежая кровь да польётся по твоим венам! Волей моей да забьётся твоё сердце вновь! Да, Авузл, воспрянь! Вновь в этом храме, стань живым перед нами! Да, Авузл Тёмный, приди!

При этих словах пылающее фиолетовое многогранное геометрическое тело чистой энергии, похожее на бриллиант, образовалось над моей головой, втягивая в себя пламя с границ защитной гексаграммы. Я продолжал:

— О, Авузл Тёмный, заклинаю именем твоим! Приди в этот мир! Я стою пред тобой! Волей моей, Авузл, дыханье ночи, воздыши полной грудью! Пусти зов свой по океану! Вновь в этом храме, стань живым перед нами! Да, Авузл Тёмный, приди!

Искристая оранжевая дуга клатхических энергий прошлась из фиолетового бриллианта до головы Авузла. Многогранник начал таять.

— О, Авузл Тёмный, заклинаю именем твоим! Приди в этот мир! Я стою пред тобой! Мозг твой да подчиниться новому хозяину! Волей моей будешь движим ты! И моей лишь, пока жив я! А паду я — падёшь и ты! Вновь в этом храме, стань живым перед нами! Да, Авузл Тёмный, приди!

И с исчезновением многогранника Авузл ожил!!! Он вздохнул полной грудью и зашевелился. Я прочитал мысли Снежаны: "О, Боги мои, Ирвэн и Апион меня предали". Снежана более не могла двинуться. Авузл затрубил как слон, только значительно громче и противнее. Он зашевелил своими уродливыми конечности и открыл красные рыбьи глаза, тупо уставившись на всех нас.

— Отлично, — удовлетворённо улыбнулся я. — А теперь — на колени!

И древний бог-демон, падший титан, владыка Хаоса, упал на колени передо мной, магом. Я прочитал мысли Снежаны: "Теперь понятно, в чём же дело! Апион — вовсе не служитель Авузла. Он поработитель Авузла! Я никогда бы не додумалась, что падшие титаны могут служить людским магам". Я снял со Снежаны паралич.

— Встань, Авузл Тёмный, — приказал я, и чудовище приподнялось.

Тотчас же в зал, где стоял Авузл, ринулись гвардейцы, чтобы посмотреть, что происходит в Святая Святых. Судя по их мордам, насколько я разбираюсь в эшхарготах, никому из них поначалу не верилось, что владыка Авузл проснулся, но они пустили радостный клич, увидев его стоящим. В зал всё сплывались и сплывались эшхарготы, жители Хер'Льена. Я молчал и задумчиво смотрел на Авузла, передавая ему телепатическую команду. А падший титан в ответ загудел. Он в свою очередь явно передавал всем своим мои приказы.

— Всё сложилось прекрасно, — я откомментировал гудение древнего демона, — теперь нам подчиняется не только сам Авузл, но и все эшхарготы. И люди, способные слышать зов Авузла! А в Айросе, стране, подвластной Хаосу, таких очень много!

Авузл же взял нас троих в руки. Падший титан посадил нас к себе на голову, а сам неспешно пошёл к выходу дворца. Эшхарготы падали на колени, увидев оживление своего господина. Авузл же, покинув дворец, поплыл вверх.

— Пошлю-ка я Марту по воздуху в Солнцеград, — произнёс я.

— Хочешь доложить о новых союзниках? — поинтересовалась Снежана.

— Конечно. И что можно высылать войска на Айрос!

Авузл выплыл из-под толщи воды.

— О, нет! Авузл! — раздались на палубе испуганные крики. Команду охватил суеверный ужас. Похоже, никто не заметил нас, сидящих на голове древнего титана, и моего взмаха рукой. — Наступит конец света! Апокалипсис рядом! Искупитель, спаси нас! Спуститесь, боги!

— Всем привет! — радостно крикнул я, взмахнув рукой вновь под крики команды, на этот раз удивлённые. — Я подчинил Авузла! А теперь — Зорану и его прихвостням придётся несладко!

Глава 24

Возвращение воина-молнии

Наш корабль, "Жало Скорпиона", рассекал воды Моря Кораллов, принадлежащего Эквитанскому океану. Теперь, когда Авузл подчиняется моей воле, барьер перестал существовать. Путь на запад открыт, на север тоже. У меня будет много времени подумать о значении разрушения барьера для Элама, но сейчас главное — не это. Главное — выиграть морское сражение против флота Айроса, и в этом помогут наши союзники, в том числе, и скрытый от нашего взгляда Авузл, плывущий под водой, и его твари, эшхарготы. Многие воины Айроса испугаются, увидев, кто именно командует флагманом союзников: Одноглазый Громобой, Гроза пяти морей. Контрабандисты Гэнни-Джунского, Белужьего, Акбашанового, Синего морей и моря Сирен дрожали, услышав одно имя "Одноглазый Громобой".

Первое впечатление редко может обмануть такого человека, как я. Когда я первый раз увидел Громобоя, то подумал, что он может быть пиратом. Оказалось, был я прав. На самом деле наш Громобой, конечно, не одноглаз. Он надел эту повязку по двум причинам: во-первых, из любви к искусству, поскольку какой же это грозный пират без повязки на глазу, деревянной ноги или крюка вместо руки? А отсутствие глаза сымитировать легче, чем протез вместо конечности. Во-вторых, повязка на глазу затрудняла отождествление пиратского капитана и боевого мага из академии. И Громобой в кольчуге с повязкой и в треуголке, с зачарованным топором на поясе смотрелся устрашающе.

Ладно, нечего тратить время на отвлечённые мысли. Пора заняться и своими обязанностями — и отправить, наконец-то, в Солнцеград послание союзникам. Я достал из-за пазухи послание, написанное пять минут назад. Лучше всего для доставки подойдёт фамильяр. Я свистнул, и ко мне подлетела Марта.

— Доставь в замок князя Драгомира это послание, — приказал я, протянув фамильяру свёрнутый свиток.

— Да, хозяин, — ответила Марта. — Только как же я буду жр-рать?

— Не понял, — изумился я.

— Если я потащу свиток в зубах, я не смогу жр-рать. А где мне ещё нести свиток, как не в пасти?

— Озадачила ты меня, Марта. Может, вместо тебя послание доставит танин?

— А куда делся этот др-ракон?

Фамильяр своим вопросом загнал меня в тупик. Я оглядел корабль: танина нигде не было. Неужели этот ящер умудрился тихонько улететь, незаметно от меня, профессионального шпиона? Я осмотрел судно внутренним зрением: никаких тварей. Скорее всего, смотал, когда мы с Громобоем сверяли курс. Впрочем, это его, дракона, личное дело. Никому из нас он не принадлежит, значит, птица вольная. Поэтому я сказал Марте:

— Думаю, он полетел почтить память своего хозяина. А это уже значит, что послание придётся доставить всё-таки тебе.

При этих словах мой фамильяр недовольно начал бить хвостом по палубе. Тоже своевольное создание.

— А значит, послание надо будет положить в коробочку, — продолжил я. — Например, в мой ларчик. А коробочку повесить на ошейник, который мы наденем на тебя. Эй, Джумаш!

— В чём дело, хан Октобай? — поинтересовался кочевник.

— Будь добр, принеси из моей каюты ларчик и ремень покрепче.

— Я сделаю для тебя что угодно, великий хан!

Марта ещё недовольнее забила хвостом. Я, чтобы успокоить зверюгу, погладил её по спине. Марта перестала бить хвостом, и по глазам я прочитал, что она слегка утихомирилась. А я, прибегнув ко внутреннему зрению, нашёл в море рыбу покрупнее. Выждав момент, когда она подымится повыше, я поймал её силой воли. Рыба вылетела из воды и, слушая мою команду, зависла прямо над мордой фамильяра. Марта схватила её пастью и принялась пожирать. Тут и подошёл Джумаш с ремнём и ларчиком. Я положил в него свиток, закрыл ларец на замок, быстро нацепил его кольцо на ремень и начал завязывать ремень на шее фамильяра.

— Р-руки пр-рочь от моей ш-шеи! — зашипела Марта, прижав уши, но я строго посмотрел ей в глаза, и она, слегка испугавшись моего взгляда, попятилась назад. Тут-то я и закрепил ремень на шее зверюги. Фамильяр, поняв, что его закольцевали, недовольно взмахнул хвостом.

— А теперь лети, в Солнцеград! — приказал я. Зверюга разбежалась по палубе, взмахнула крыльями и взлетела. Учитывая клатхическую связь между нами, Марта найдёт меня и на обратном пути.

* * *

Мы продолжали плыть на северо-запад. Вскоре ветра усилились, и вода казалась темнее, чем в море Кораллов. Ветер доносил до меня в брызгах капельки океанической воды, и я ощутил на вкус, что она также и посолонее. Выходит, мы приплыли в открытый океан. Но наш огромный по меркам Элама флагман с лёгкостью выдерживал местные бури и шквалы. По рассказам моряков, этот океан значительно спокойнее, чем океан Штормов, омывающий континент Дейлос с востока, а Айрос с Запада. Единицы проплывали через весь океан. Почти везде там царили бури грозы, за исключением моря Спокойствия. Даже Громобой, бывший грозой пяти морей Эквитанского океана, рассказывал, что не совался в океан Штормов.

Эквитанский океан оказался щедрым на живность, в том числе и опасную не менее, чем ураганы океана Штормов. После того, как мы одолели треть пути, из воды начали выскакивать летучие рыбы. Причём не простые рыбёшки, а твари размером с половину акулы, но в то же время больше напоминающие сплюснутым телом, длинной мордой и синим окрасом ариадских пираний. По бокам туловища у здешних рыб торчали плавники, похожие на крылья гигантских ласточек. Марта бы с удовольствием устроила на них охоту, только её с нами не было. Я, чтобы защитить "Жало Скорпиона" от ужасных тварей, наложил на него заклятие щита молний. Огромная сфера вращающихся шаровых молний окружила наш корабль, обезопасив его от любых морских хищников.

Вскоре мы вышли к огромной колонии эламских океанических водорослей. Растения салатного цвета вовсю плавали по поверхности воды. Среди них попадались и хищные водоросли, поедавшие проплывавших рыб, и даже травоядные водоросли. Нда, похоже, я никогда не устану удивляться причудам природы.

Самым страшным существом, с которым нам пришлось столкнуться, оказался кракен — гигантский осьминог. Эти твари обитают и в Эрте, моём родном мире, где они даже дали название морю. Я видел родственный им вид, карликовых кракенов в стейнгардском океанариуме, но всё равно те твари выглядели пострашнее обычных осьминогов. Но одно дело: наблюдать за тварью за стеклом, а другое — когда она нападает на твоё судно. Кракен схватил щупальцами наш корабль и принялся тащить его ко дну. Щит молний не причинил ему вреда: он окружал наше судно сверху, а чудовище схватило его напротив, снизу. Я принялся судорожно перебирать в голове заклятия, позволяющие справиться с монстром без вреда кораблю. Жалко, что несмотря на осьминогоподобный облик эти твари не подчиняются Авузлу. Хм, Авузл! Древний бог Хаоса постоянно плавает под килем нашего флагмана! Я телепатически приказал падшему титану разобраться с нашим врагом. И он, схватив чудовище руками, порвал его и запихнул себе в пасть. Да, чтобы не бояться чудовищ, в охрану надо взять самое сильное из них!

* * *

Ещё через неделю мы, заметили на восточном горизонте флот союзников: плыли баркасы северных мойренцев, фрегаты и галеры южных. На последних помимо самих воинов Мойрении располагались и воители Гэнни-Джуна. А затем последовали величественные галеоны Илунии. Отлично! Крестовый поход против империи Айрос начался! Громобой замедлил ход судна, и вскоре корабли союзников догнали нас. Только где же Марта?

— Я здесь, дор-рогой хозяин, — раздалось у меня за спиной. — Я плыла вместе с союзниками. И умудр-рилась не попасть на глаза кар-рдиналам.

Я уже хорошо изучил эту четвероногую. Словосочетание "дорогой хозяин" она произносит только тогда, когда хочет жрать. Собственно говоря, жрать она хочет почти всегда. Эта зверюга хочет жрать даже когда жрёт.

Один из кораблей подплыл к нашему. От него отделилась шлюпка, в которой сидел кардинал Велимир. Шлюпка доплыла до нашего судна, и священнослужитель начал подниматься по скинутой Громобоем верёвочной лестнице к нам. Я развоплотил Марту во избежание инцидентов.

Кардинал Велимир поднялся по трапу, и предстал перед взором Светозара, кардинала Гэнни-Джунского.

— Здравствуй, Велимир, — поклонился Светозар. — У меня отличные новости. Богомерзкое создание, именуемое Авузлом, больше не будет вершить своих дьявольских козней. — Светозар решил опустить подробности, способные шокировать его коллегу. — Полагаю, милостью Искупителя, огонь его вновь загорелся в Соборе святого Даниила?

— Увы, — мрачно ответил Велимир. — Пламя Искупителя погасло и не собирается вновь всполохнуть. Оно иссякло не только в Солнцеграде, но и в Соборе святого Ильи в Марите. Это конец, Светозар. Конец мира. Конец азариэльского мира. Это приход Зорана!

— "Да явится князь Тьмы за морем", — процитировал Светозар проповедь Искупителя. — "И будет он сильнее всех царей земных. И протянет он длань свою с Запада и подчинит народы воле своей. Ибо есть он сын Дьявола, враг мой".

— Враг рода человеческого подомнёт под себя наш мир, и Искупитель вышлет своё воинство против него, и установит в нашем мире рай.

— Не факт, — вставил своё слово я. — В ходе этой апокалиптической битвы в бой вступят не только воинства, но и сущности. Битва светлых и тёмных сил всегда несёт разрушение, а учитывая мощности, которые столкнуться в этом вселенском сражении, битва способна уничтожить Элам. Это не конец азариэльского мира. Битва сущностей может обернуться настоящим концом света!

— Да кто ты такой, чтобы так говорить, колдун?! — возмутился Велимир.

— Он не колдун, а святой! — вступился за меня Светозар. — Но всё-таки, святой Апион, отец Велимир прав! Ни один человек не может знать о конце света больше, чем сам Искупитель! Кто же ты такой, чтобы так говорить?!

— Дело в том, что я и не совсем человек, — ответил я, не обращая внимания на удивлённые взгляды инквизиторов. — Я — Истинный Маг, представитель расы Ситтари, порождённой магией. И я прибыл из-за пределов этого мира. Мой отец, входивший при жизни в дюжину сильнейших магов Универсума, защитил диссертацию на тему борьбы светлых и тёмных энергий. Универсум наполнен безжизненными мирами земного типа. Мой отец и пришёл к выводу, что эти миры были разрушены конфликтом сущностей.

— Ты весь состоишь из магических энергий, Апион, и я ощущаю, что ты не лжёшь, — произнёс Велимир. — Уж я-то набил глаз и вижу, кто говорит правду.

— Значит, мы не должны допустить великого конфликта сущностей под небесами Элама! — крикнул отец Светозар, и его глаза заблестели зелёным огнём. — Надо остановить воинство Врага до того, как он попрёт мир — и прибудет воинство Искупителя!

Этот вариант устраивал всех.

* * *

Прошло ещё четыре дня. Мы уже приближались к Эльтонскому заливу, откуда до столицы империи было рукой подать. Вот тут-то мы и заметили на горизонте армаду с чёрными знамёнами. Войска Айроса уже ждали нас! Похоже, передвижение по морским просторам столь великого флота, как наш, не могло скрыться от всевидящего ока Зорана.

От вражеской армады отделился небольшой кораблик — обычная галера — и поплыл по направлению к нам. На кораблике висел белый флаг с красной звездой — в мире Элама это означало готовность к переговорам.

— Если враг не нападает первым, лучше пока его не трогать, — твёрдо сказал я. — Иначе, если мы атакуем посланника, именно нас обвинят в разжигании конфликта.

Никто из команды не оспорил этого моего предложения. Галёра подплыла ближе к нашему флагману, и перед нашим взором появился единственный её пассажир, желтолицый дипломат с меткой в виде солнечного диска на лбу, чьё лицо я где-то уже видел. Солнечный диск на лбу?! Череда мыслей пронеслась в моей голове за доли секунды: Это значит гэнни-джунец! Откуда они в Айросе! Но я же снял с этой расы проклятие, и они выглядят как обычные люди! Почему этот тип наделён божественным клеймом?!

Я оглядел посланца: Халат кочевника. Катана на поясе. А на лице — две косички, длинные усы, чуб, козлиная бородка, а на правой щеке — ещё одно божественное клеймо. В виде молнии. Не может быть! Вот почему я не узнал его сразу: мой разум отказался поверить, что он жив! Я видел его в Фантомном Мире!

— Здравствуйте, братья мои! — произнёс он на гэнни-джунском усиленным магией голосом. — А тебе здравствовать не желаю, Апион Грант, также называющий себя именем Октобай, и, — кочевник нахмурился, — присвоивший себе моё доброе имя.

По рядам гэнни-джунцев прошлись удивлённые вздохи и крики.

— Этот разбойник — самозванец, — продолжал кочевник. — Я — Бареш-хан! Я — Избавитель, Воин-Молния!

— Вы можете мне не верить, — ответил я, подняв над собой руку с браслетом, блеснувшим под лучами полуденного солнца. — Но именно я — Воин-Молния! Я — Избавитель! Я спас ваш народ от проклятия! И я ношу браслет, который меня не убивает!

— Разбойнику удалось сломать мой браслет! Но Избавитель — Я. Именно я спас нашу расу от проклятия ценой собственной внешности! Я, Воин-Молния, полностью принял проклятие на себя, очистив свой народ!

— Он врёт! — крикнул я, держа над собой руку с браслетом.

— Это он врёт! — крикнул Бареш, показывая всем свой знак на щеке.

Гэнни-джунцы с удивлением переводили взгляд с меня на настоящего Бареш-Хана и обратно, и так — по несколько раз.

— Ты — демонический морок! — вступился за меня Джумаш. — Это хан Октобай уничтожил мозг Сканды и спас наш народ. Я — свидетель! Бареш-хан много веков как умер. Если ты — действительно его реинкарнация, почему тебя никто не видел? Почему ты не представал перед Акжар-ханом и племенами?!

— Я — не реинкарнация! — с достоинством ответил отмеченный солнечным диском. — Я — сам Бареш-хан! Единственный и неповторимый. Зоран достал меня с того света!

Интересно, — подумал я. — Значит, боги могут полностью оживлять развоплощённых Истинных Магов? Логично: духи Истинных Магов, в отличие от духов смертных, сохраняются полностью. Неужели это значит, что некто, обладающий силой Зорана, может вернуть к жизни моего отца?!

— И что он у тебя потребовал?! — строго спросил я.

— Он потребовал убить тебя, Октобай! В этом наши с ним мнения совпадают. Также Зоран обещал мне, что даст войска, чтобы изгнать из Гэнни-Джуна чужеземцев! И, — глаза Бареша загорелись, — покончить с их ставленником, слабаком Акжаром, вообразившим себя ханом. — При этих словах волна возмущённых криков прошлась среди городских гэнни-джунцев. — После чего я верну свой законный престол, и сам стану ханом всея Гэнни-Джуна!

— Нельзя верить словам Врага рода человеческого! — вмешался в наш разговор разгневанный Светозар.

— Да, великий хан, — произнёс я. — Нужно быть идиотом, чтобы подумать, что Зоран не захочет отобрать у тебя завоёванную власть. А ты на слабоумного не похож. Ты сам, добровольно, согласился на вассалитет Айроса — и сам обманываешь своих соплеменников, что покончишь с игом чужеземцев, хотя на самом деле ты только создашь его! И ты не принимал участие в снятии проклятия с Гэнни-Джуна! А что касается твоего божественного клейма, то при воссоздании твоего тела Зоран опирался на твой ментальный образ, то есть на то, каким ты себя представляешь.

— Довольно! — похоже, у Бареша не имелось ответных аргументов. — Воины Гэнни-Джуна! Те из вас, кто верен мне, те, кто верен своему народу! Убейте этого самозванца! Убейте всех приспешников Акжара! Они служат мойренцам! Кто со мной?!

В ответ рявкнуло "я" большинство кочевых гэнни-джунцев — и некоторые горожане. Я услышал и голос одного из мелких племенных ханов: "я знал, что этот Октобай — фальшивка!"

— Это конец, великий хан! — услышал я голос Джумаша. Несмотря на явление настоящего Бареша, этот кочевник продолжал считать меня великим ханом-спасителем.

В нас полетело несколько каменных ядер с кораблей кочевников. Также кочевые гэнни-джунцы атаковали флот союзников, включая суда своих оседлых соотечественников. На кораблях, где имелся смешанный состав гэнни-джунских воинов, начались битвы между кочевниками и горожанами: большинство первых оказалось на стороне Бареша, а большинство горожан, соответственно, на моей. Так что те, кого оказывалось больше, просто скидывали своих противников в воду. А вот на тех кораблях, где кочевых и оседлых воинов было примерно поровну, начались ожесточённые бои.

Войскам союзников пришлось обороняться от предавших кочевников и атаковать их суда. Тут-то и подплыла армада Айроса и вступила в бой. Горящие алхимическим огнём каменные ядра полетели во флот союзников. И на просторах Эквитанского океана развернулась масштабная баталия. Корабли обменивались копьями и каменными ядрами. Когда одно из суден неприятеля двинулось к нашему, я телепатически приказал Авузлу вмешаться. Морская вода забурлила, и оттуда поднялась гигантская антропоморфная фигура с головой, похожей на осьминога, и загудела как слон. Войска Айроса закричали от ужаса, увидев гигантскую зелёную голову, увенчанную пятью щупальцами, окружающими петушиный клюв, петушиным же гребнем и бычьими рогами. Авузл ринулся прямо на таранное судно неприятеля. Он обхватил щупальцами корабль и потащил его на дно. Из глубин морских вышло и воинство Авузла, его последователи, эшхарготы. Многие из воителей Айроса в панике забегали по палубам, то же произошло и с войсками союзников.

— Спокойствие! Авузл и его твари — на нашей стороне! — громогласно объявил я. Войска союзников слегка угомонились. Но гэнни-джунские кочевые воители с криками: "За Бареш-хана!" вновь пустились в атаку.

— Братья! Опомнитесь! — крикнул Джумаш. — Октобай может не быть реинкарнацией Бареш-Хана, но он — настоящий Избавитель! Именно он снял проклятие с нашего народа! Именно он изгнал из Гэнни-Джуна враждебных чужеземцев! Тех самых сторонников Зорана, к которым теперь принадлежите и вы! Если вы не образумитесь, то останетесь предателями! Вы куда хуже чужеземцев!

Но большинство кочевников не желало слушать Джумаша. Их охватила боевая ярость, и они воевали на стороне Айроса. Чего только не придумает Зоран, чтобы остановить меня и союзников!

— "Разделяй и властвуй" — вот принцип Зорана, — Произнёс я. — Они охвачены хаотической яростью, Джумаш. Такова стратегия Зорана: сеять Хаос в стане врагов, а потом поодиночке их захватывать.

Ирвэн же спустил шлюпку, прыгнул в неё и поплыл в самую гущу скопления кораблей Айроса, ещё не доплывших до нас. Похоже, он решил в одиночку драться с айросскими моряками на палубах их собственных кораблей. Как это похоже на него!

— Ты проиграл, Октобай! — раздался со стоящей рядом с нашим флагманом галёры голос Бареша. Галёра оказалась окружена щитом Хаоса, который не пропускал наши каменные ядра и копья. — Тебе меня не достать!

— Разве?! — усмехнулся я, достал из ножен меч, и он загорелся синим пламенем. Я прыгнул в воду, и, доплыв до судна Бареша, стукнул мечом по щиту и задержал там руку. Щит Хаоса постепенно растворился в воздухе, а я взобрался на галёру. Мой меч из Небесной Стали смотрел прямо на шею Бареш-хана. Кочевник выхватил из ножен катану и напал на меня. Он был очень сноровистым воином, не менее ловким, чем я, но вот катана степняка оказалась не такой крепкой, как меч из Небесной Стали, и Бареш понял, что в ближнем бою ему справиться со мной тяжело, пока у меня есть такой меч.

— Ты не знал, что имеешь дело с великим магом воздуха? — произнёс Бареш, взмахнув рукой, и рядом с галёрой появилась воронка смерча. Она вертелась всё быстрее и быстрее, впитывая в себя воздух. Воронка чернела и росла, и через несколько секунд поглотила нашу галёру и подняла её в воздух на высоту пяти-шести десятков метров. Судно вращалось в воронке вихря всё быстрее и быстрее, и вскоре я уже не мог разглядеть, что же твориться внизу.

Порыв ветра вырвал из моей руки меч из Небесной Стали, и он ринулся вниз, в пучину океана. По счастью, у меня за спиной тоже была катана, которую я поспешил выхватить из ножен и сжать покрепче. Я встал по центру палубы, стараясь удержать равновесие в этой вращающейся посудине. Один неверный шаг — и я полетел бы вниз, вослед мечу. Что же делать? На помощь Авузла рассчитывать не стоит: он не достанет до корабля, летающего так высоко. Позвать Марту?! Не следует тратить время на телепатическую связь с фамильяром. Надо драться!

Стоя в центре палубы, я взмахнул катаной, стараясь держать баланс. Бареш же чуть ли не прыгал по палубе: похоже, у него уже был большой опыт в полётах. Супостат напрыгнул на меня, размахивая катаной. Я парировал его удар, но тот оказался настолько сильным, что я не устоял на ногах и ринулся к борту корабля. К счастью, в вихре успел пролететь трос, за который мне удалось схватиться. Навстречу мне уже летел Бареш-хан с блестящей под лучами вращающегося солнца катаной. Мы столкнулись в полёте и ударились клинками. При следующем же столкновении супостат ударил по моему канату, и я рухнулся на палубу. Схватившись рукой за штурвал, я силой воли выбил дверь в трюм, и, рассчитав центр равновесия, прыгнул туда. Отлично! Находясь в трюме, нельзя вылететь с корабля.

Тут же в трюм заскочил разъярённый Бареш-хан со зверским оскалом на лице. Я взмахнул катаной, но он нанёс такой сильный контрудар, что сразу выбил клинок из моих рук. Бареш-хан загоготал — и тут же застыл с тем же зверским оскалом и свалился лицом вниз. В его спине торчал меч из Небесной Стали,

— Ты заплатишь... за это... хан Октобай, — кашляя, произнёс Бареш. — Если ты... и выиграешь... это сражение... Зоран... уже ждёт тебя... и весь твой флот... лично... в морских вратах Эльтона.

Дыхание Бареш-хана остановилось — и его глаза закатились. За спиной погибшего предателя собственного народа стоял генерал Коринфос. Со смертью Бареша вихрь, подхвативший нашу галёру, исчез, и я телепатически приказал Авузлу подхватить её.

— Рад видеть тебя живым, Апион Грант, — улыбнулся генерал.

— И я рад видеть вас живым, Арктур.

— В таком случае, думаю, ты рад видеть целым и свой клинок, — генерал протянул мне меч из Небесной Стали. — Не теряй его больше.

— Постойте... — спросил я. — А как вы тут оказались? Как вы меня нашли?

— Мне удалось перебить половину воителей Авузла в подводном храме, а потом и сбежать, накинув Тень Абсолюта. Доплыв до берега и дойдя пешком до своего дома, точнее, до его руин, я телепатически позвал дракона, а затем прилетел сюда. Я прилетел на ваш флагман, где познакомился с экипажем. В это время проклятый желтомордый ублюдок поднял судно, где ты был, ветром, так что я взлетел сюда на драконе. А дальше ты знаешь. Что же, пойдём отсюда.

Мы с Арктуром вышли на палубу. Недалеко на слабых волнах качался наш флагман, "Жало Скорпиона". Я осмотрел поле битвы: многие гэнни-джунские корабли нашли свой покой в морской пучине. Остальные же союзники потеряли всего четыре корабля. А суден Айроса не было вообще. Наши уже выиграли морское сражение! Вот что значит заполучить на свою сторону Авузла!

Галера доплыла до нашего флагмана, и мы взошли на палубу "Жала Скорпиона". Ирвэн и Арктур, похоже, сильно обрадовались знакомству друг с другом. Также генерал оказался в восторге, узнав, что барьера более не существует, а Авузл теперь на нашей стороне и борется с другим богом Тьмы — Зораном.

— Это значит, мы можем найти выход из Элама в Эрту? — поинтересовался Коринфос.

— Пока не знаю, — ответил я. — Сейчас наша первоочередная задача — справиться с Зораном, а уже потом можно будет поломать голову над проблемой возврата в Эрту. Но помните ли вы, Арктур, что сказал Бареш перед смертью?

— Зоран лично ждёт нас у морских врат Эльтона.

— Отец предупредил меня, чтобы я держался подальше от Зорана. Я должен уничтожить сердце Гашмана, а вступать в бой с Зораном лично — самоубийство. Маг уровня моего отца имел шанс выжить в бою с ним, но никак не победить. А у меня даже нет ни малейшего шанса уцелеть.

— Что же ты предлагаешь? — спросили хором Ирвэн и Арктур.

— Пускай остальной флот по-прежнему плывёт на запад, в Эльтон, а наш флагман двинется окольными путями. В то время, как морская баталия отвлечёт Зорана, мы двинемся на юг и проплывём через Акбашаново море. В землях на побережье этого моря и к западу от них находится наибольшее количество городов акбашанов — инсектоидов, аборигенов Айроса. Мы пешком пройдёмся до Эльтона сквозь грибные леса акбашановых джунглей. А уже потом придумаем, как мне незаметно прокрасться во дворец Зорана.

Все единогласно одобрили этот план. Наше судно незаметно отделилось от армады и поплыло на юг, к Акбашановому морю...

Глава 25

Леса акбашанов

В то время, как армада, нагруженная войсками союзников, плыла на запад, к Эльтонскому заливу, наш флагман, "Жало Скорпиона", держал путь в ином направлении, на юг, к Акбашановому морю. Я планировал совершить высадку в самой восточной из бухт, Бухте Гунтвальда. Насколько я помню лекции архимага Артемия, она получила своё название от первооткрывателя. Не все представители нашего отряда остались на флагмане: Светозар поплыл вместе с кардиналом Велимиром, Ирвэн и Коринфос заинтересовались друг другом как тёмные владыки, и, похоже, задумали какой-то хитрый план. А Джумаш решил плыть вместе с гэнни-джунцами. Я полностью одобрял этот шаг: слишком большой отряд привлекает к себе внимание. Так что помимо Снежаны со мной отправился капитан Громобой.

При входе в море мы встретились с несколькими природными аномалиями: с воронкой в океане и двумя штормами. Но после той зоны аномалий, что окружала Эквитанию, они показались нам всплеском в стакане. Также по пути попадались и морские змеи, но создания Авузла, часть из которых поплыла с нами, расчищала нам путь. Сам же Авузл по моему приказу двинулся со всей армадой к Эльтону.

— По тропам нелюди мы незаметно прокрадёмся к Эльтону, не привлекая внимание Зорана, — задумчиво произнёс я.

— Тут много нелюди? — сзади ко мне неожиданно подкралась Снежана. — Ты же рассказывал, что правительство Айроса нелюдь ненавидит!

Пришлось мне рассказать жене, что я сам знаю про Айрос. Хотя мы и учились в одной академии, я прочитал гораздо больше книг. Когда-то Новый Свет почти весь был населён нелюдью. Семь веков назад Айрос открыли люди Дейлоса, а около шести с половиной веков назад начали заселять его, построив города Эльтон на берегу залива имени Карла Эльтона, Винглей на берегах великой айросской реки Винг'йа, впадающей в море Сирен, Лидленд на море Кальмаров и город Даггерон на берегу Лунного моря.

Первые четыре города были построены на землях, не заселённых нелюдью. Также часть территорий отвоевали колонисты под новые земли для короны Акнии. Через сто лет акнийские колонисты объявили войну за независимость, которую успешно выиграли, и в Айрос, состоящий из четырёх городов-государств, приехало множество мигрантов из Акнии, Илунии и Мойрении. В Новом Свете развился новый диалект акнийского языка. А ещё пятьдесят лет спустя к власти в Эльтоне пришёл Зоран и стальным кулаком объединил весь Новый Свет, создав государство Соединённые Штаты Айроса. Правительство Зорана принялось уничтожать нелюдь, представителей которой считало низшими существами. Многие расы оказались загнанными в резервации, где их постепенно вырезали. Из крупных рас выжили лишь инсектоиды акбашаны к югу от столицы и змеелюды хишшары на северном побережье моря Сирен.

Однако, Зоран не был идиотом. Он быстро осознал, что простое уничтожение нелюди не имеет смысла: из неё могут получиться хорошие рабы. Но даже Зорану оказалось не под силу тотальное порабощение нелюди: он не мог позволить себе начать масштабную войну против хишшаров и акбашанов. Поэтому он оставил их территории в относительном покое: войска и маги Айроса не атакуют поселения этих двух рас, но пускают по их территориям патрули, отлавливающие в рабство аборигенов, ходящих в одиночку или маленькими группами. На счастье Зорана акбашаны, люди-муравьи, на чью территорию мы сейчас приплывём, не обладают единым государством: у них есть только разрозненные города-муравейники, которые не могут дать отпора людям — поэтому войска Айроса и оказались на территории акбашанов. Но всё равно на континенте Айрос присутствует множество областей, неподвластных одноимённому государству.

От режима Зорана бегут инакомыслящие. Они прячутся в лесах нелюди, в том числе и в городах акбашанов. Тем, кто наделён деньгами, удаётся уехать в Дейлос: выход из Айроса относительно свободен. Именно от этих беженцев мы и наслышаны о режиме Зорана. Акбашаны были готовы с радостью приютить у себя людей, недовольных Зораном, но в последнее время под видом беженцев в их колонии внедрялись агенты, усыпляющие весь город и крадущие в рабство акбашанов. Поэтому теперь они ко всем людям относятся с настороженностью и опаской.

Пять-шесть веков человеческие путешественники исследовали расу акбашанов, когда те ещё доверчиво относились к людям. Именно от них мы много знаем об аборигенах. В обществе акбашанов — три касты: работники, воины и жрецы-маги. Маги — высшая каста, именно к ней принадлежат король и королева каждого города. Они могут общаться невербально, через клатху.

* * *

Вскоре, на крыльях сумеречного ветра мы проплыли в бухту Гунтвальда. Сам воздух, похоже, оказался напитан мистическими энергиями. Вдохнув его, я ощутил, что мои и без того острые чувства становятся ещё острее. На меня навалила яркая айросская луна, будто бы, выросшая и засветившая с неведомой силой в небесах Нового Света. В воздух ударил запах морской воды, гораздо сильнее, чем в океане, а уши услышали громкий всплеск волн. Я глянул за борт: обычные волны, только шумят значительно сильнее. И небо, иссиня-чёрное небо приобрело яркий цвет индиго. Звёзды загорелись с силой в половину луны. Правда, чем ближе мы плыли к берегу, тем явственнее в чарующем воздухе Айроса ощущались колебания чуждых энергий.

Под утро "Жало Скорпиона" подплыло к берегу. Капитан Громобой спустил трап, и мы ступили на красный песок айросской земли. Я осмотрел побережье: вся видимая нами земля оказалась покрыта местными, акбашанскими джунглями. Они не особо отличаются от обычных тропических лесов. За исключением того, что вместо привычных пальм здесь растут гигантские грибы. В основном, ближний к нам лес состоял из грибов, напоминавших увеличенные мухоморы и бледные поганки. Также, среди них попадались и шляпки гигантской болотницы: лиловые грибы, похожие на лисички, только светящиеся в темноте. Из-за шляпок мухоморов выглянуло солнце, и огонь болотниц начал растворяться, превращая грибы из лиловых в иссиня-чёрные. Небеса также поспешили перекраситься с появлением солнца: поначалу цвета индиго, они приобрели ярко-фиолетовый оттенок. Сказывалась близость Эльтона, города, покрытого багровыми небесами Хаоса.

Я приказал Марте взлететь и отыскать поселение аборигенов. Мой фамильяр поднялся в воздух и сообщил мне телепатически, что в трёх верстах к северо-востоку есть поляна, откуда отходят три тропинки. Марта приземлилась, и мы двинулись сквозь грибные заросли, надеясь, что сумеем добиться благосклонности аборигенов. Вблизи выяснилось, что у этих грибов оказались твёрдые стволы, как у настоящих деревьев. Я повёл по одному из них рукой: да хоть на дрова руби! Со шляпок некоторых грибов свисали лианы.

Наш отряд продвигался вглубь по грибному лесу. С приближением к поляне я ощущал всё более и более чёткие эманации страха. Живое существо испытывало ужас и отчаяние, убегая от могущественных противников. А в них ощущался Хаос. Я рванул к поляне так быстро, что надо мной засверкали шляпки древогрибов. Отряд последовал за мной: похоже, мои спутники тоже ощутили, что невинному созданию угрожает опасность.

Выскочив на поляну, я увидел аборигена, акбашана, за которым гнались три мага в робах служителей Зорана. Похоже, это и был патруль охотников за рабами. Этот инсектоид оказался высоким для своей расы: всего на голову ниже меня. Чем он ещё выделялся среди своих собратьев, я не понял: для меня все акбашаны на одно лицо. На аборигене красовались вычурные штаны и рубашка из кожи непонятного зверя. Из похожей кожи был сделан один из доспехов Громобоя, но этот инсектоид носил их не в качестве брони, так как имел хитиновый панцирь, рубашка и штаны составляли его одежду. Антенны акбашана с бешеной скоростью дрожали от страха. Абориген испуганно моргал огромными фиолетовыми глазами. На его поясе в ножнах висели четыре клинка, похожие на кинжалы, а на спине был закреплён магический посох. Также на шее инсектоида висел амулет.

— Цидди! Цидди! — испуганно кричало существо, и я понял, что это, должно, быть, означает, "помогите"! Я включил лингвофон, положил его в правый карман мантии и показал Громобою и Снежане открытую ладонь, мол, ждите здесь. Они кивнули, мол, поняли.

Я выскочил из грибных зарослей, вытаскивая на ходу из ножен меч из Небесной Стали, засиявший синим пламенем под оранжевым солнцем Айроса. За мной бесшумно последовала Марта. Остальной отряд, пока занял выжидательную позицию на краю леса. Все были готовы к возможной с моей стороны команде атаковать магов Хаоса.

— Оставьте аборигена в покое! — произнёс я, и лингвофон продублировал моё требование.

— Ни за что, — ответил один из магов, подняв на меня посох с навершием в виде головы кобры. — Этот акбашан — наша добыча, и мы ни за что не поделимся им с посторонним.

Нельзя было позволить магам Хаоса захватить невинного мураша в рабство, но также не хотелось убивать чернокнижников, и уж тем более я не мог допустить побега прислужников Зорана, которые могли сообщить своему господину о чужеземце, отбившем у них раба. Тогда Зоран может догадаться, что это я...

— Эй, парень, ты что... — прервал мои размышления маг Хаоса, с опаской разглядывая мою робу и амулет. — Аргомант? Служитель бога-громовержца? Зоран завещал, что у его народа нет иных богов, кроме него самого! Ты — диссидент, сбежавший из города! У нас есть приказ: арестовывать диссидентов, найденных в лесах, а в случае сопротивления аресту — приводить в исполнение смертный приговор!

Слава всем светлым и тёмным силам! Они не поняли, что я — чужеземец и приняли меня за местного инакомыслящего! Они не заметили в моём кармане лингвофон, который проговаривает мои фразы куда громче меня самого. Так что не стоит бояться, что они могут доложить Зорану о возможной поимке мага Апиона Гранта. Их можно и не убивать! Только что же делать, если не собираешься убивать противников, но хочешь, чтобы они оставили тебя в покое?

Тут мой взгляд остановился на посохе в виде змеи. Конечно! Большинство магов Элама, как и многих других внешних миров, использует эти артефакты, чтобы увеличить и сфокусировать свои силы, в то время как для Истинных Магов использование подобных артефактов — дурной тон. Истинный Маг может сфокусировать потоки клатхи и без артефакта, в то время, как многие обычные маги, лишившись посоха, становятся совсем беспомощными. Конечно, могущественным магам Хаоса тоже не нужны посохи, но эти — не диверсионный отряд, не гвардейцы, а обычный лесной патруль, уровень магии которого от силы пятый.

Я сосредоточил взгляд на посохе мага, который обратился ко мне с приказом сдаться — и главное орудие чародея, выскочив из руки своего не успевшего среагировать хозяина, прыгнуло в мою руку. Я сломал посох и кинул его обломки на землю. Маг, испугавшись, укрылся за спинами своих товарищей. Те взялись за руки и, подняв посохи наколдовали вокруг себя непроницаемую сферу красных энергий — щит Хаоса. Непроницаемую для обычного оружия, но никак не для магии. Я воззвал к собственному заклятию Креста Искупителя, переложенному на чистую клатху, и, крест пылающих синих энергий, вращаясь со скоростью беличьего колеса, столкнулся со щитом. Утренний воздух озарился взрывом красных и синих искр, и троих магов отшвырнуло, выбив у них посохи. Я тут же призвал их к себе и тоже поломал.

Испуганные и пришибленные маги Хаоса ничего не соображали.

— Благодарю... Благодарю тебя... человек... что спас меня, — произнёс инсектоид, и лингвофон продублировал его фразу. Похоже, убедившись, что ему более ничего не угрожает, абориген начал приходить в себя после потрясения.

— Не стоит благодарности, друг, — ответил ему я. — А вы, маги Хаоса, слушайте меня внимательно! Ни за что больше не попадайтесь мне на глаза, иначе я могу оказаться не таким добрым, как сегодня. А сейчас мне нужны ваши робы. Раздевайтесь и проваливайте. — Лишь один из магов Хаоса начал вяло снимать одежду. — Живо!

Побросав одежды на землю, маги помчались на север. Я крикнул своему отряду:

— Выходите! Я справился сам!

Из лесов вышли Снежана и раздосадованный Громобой:

— Мать твою за ногу, Апион! Ну почему когда я с тобой, мне не достаётся врагов! Сам всех убиваешь! А это что за х... — Громобой спохватился, поняв, что его слышит Снежана. — Хмырь?! Живой акбашан?!

— Бедненький, — было единственное слово, которое сумела выдавить из себя шокированная Снежана, столкнувшись с живым испуганным инсектоидом. Впечатлённая встречей с гигантским муравьём в кожаных штанах, она более ничего не могла сказать.

— Меня зовут Г'янок, — произнёс акбашан. Похоже, он уже успокоился. — Я — принц из колонии Т'йкаль.

— А меня зовут Апионом, — ответил я. — Я маг, а это — мой учитель Громобой, моя жена Снежана. Но ты... Что с тобой случилось? Почему ты оказался один в лесу, если знаешь, что он полон вражеских магов. Ты, уже не маленький...

— Мне десять лет, — ответил акбашан.

— Разве? — нахмурился я. — Выглядишь ты вполне взрослым.

— Эх, люди, — вздохнул человек-муравей. — Судите обо всех существах по себе, хотя сами вы раса отсталая, долго развивающаяся...

Вот тебе и благодарность!

— Мы, акбашаны, живём пятьдесят лет, а половой зрелости достигаем в пять. Так что я уже половину жизни взрослый. Пошёл я не один: меня сопровождали десяток солдат и шестеро магов. Но внезапно на наш отряд напал отряд воителей и магов Айроса. Развязался бой. Восьмерых захватили в плен, остальные пали в бою. Я бросился бежать оттуда. От отряда отделились три мага и помчались за мной. Наш маг бессилен против мага Хаоса, Апион. А дальше меня спас ты.

— Что же ты делал в лесу с отрядом?

— Я собирался основать собственный город. У нас, акбашанов, так принято: старший принц наследует колонию отца, а остальные уходят и основывают новые колонии. Вот мы и ходили в поисках места для будущего города, где можно поначалу построить заставу. Потом мы зашли бы в отцовскую колонию и забрали несколько десятков работников, а потом я пошёл бы в иную колонию искать себе жену.

— Что же, принц Г'янок, я рад, что сумел помочь тебе, — поклонился я акбашану. — Но наш отряд держит долгий путь на север...

— Апион! Ты спас мою жизнь, мою свободу! Согласно нашей традиции, я не могу тебя так просто отпустить!

— Почему это?

— Отныне мой дом — твой дом! Ты можешь оставаться у меня когда хочешь. А сейчас я приглашаю тебя на ужин, в свой родительский дом.

— Но... — начал я.

— Отказать акбашану, когда он приглашает тебя на ужин — оскорбление. Вижу, тебе надо на север. Мой дом — по пути. Пойдём же, — акбашан углубился в лес.

Ну что же. Я последовал за ним.

— Надеюсь, мы не станем на этом ужине главным блюдом, — прошептал мне на ухо Громобой.

— Конечно, не станем, — ответил я. — Акбашаны травоядны, они питаются в основном фруктами и грибами.

* * *

Наш отряд шёл вслед за принцем Г'яноком. Три робы магов Хаоса, аккуратно сложенные, лежали в моём рюкзаке. В нём лежало и кое-что ещё, но об этом — позже. Полчаса мы шли за акбашаном, как вдруг на горизонте показался муравейник высотой с небольшую гору — метров так сотни в две. Или две с половиной.

— Вот он, Т'йкаль, мой родной город, — задумчиво произнёс Г'янок. Никогда не забуду его внутренних апельсиновых плантаций, грибных аллей, цветущих папоротников и подземного озера!

Пока мы приближались к муравейнику, я осмотрел его. Сверху на горе попадались строительные леса, на которых ютились работники. Похоже, они делали ремонт: под ветрами и дождями муравейник должен был терять свой облик. На подступах к горе другие акбашаны выращивали грибы-деревья. Но если верить Г'яноку, большинство плантаций и садов должно находиться внутри.

Мы подошли ко входу в колонию. Муравейник оказался снабжён огромной круглой дверью-вратами из железа. Привратниками были двое инсектоидов, в синих одеждах, державших крест-накрест алебарды. Вполне обычное зрелище, если не считать того, что у них было по четыре руки, и перекрестили они четыре алебарды — попарно.

— Принц Г'янок! Ты вернулся! — прокричал один из алебардистов! — Да пребудет с тобой дух Дэккора! Но кто эти чужаки с тобой?! Это человеки?

— Это — маги, сражающиеся с Зораном, — ответил принц. — Они наши друзья, и они спасли мне жизнь. Я пригласил их на ужин.

— Мы не вправе останавливать твоих спасителей, принц Г'янок, — ответил воин, убирая обе своих алебарды. Его напарник поступил точно так же. И мы прошли внутрь.

Я ожидал увидеть в недрах горы нечто, похожее на внутренний двор замка, но то, что я там обнаружил, потрясло моё воображение: это оказался настоящий пещерный город, протяжённый в трёх измерениях, к тому же, совмещённый с шахтой на нижних уровнях. На первом уровне я увидел грибные аллеи, протяжённые на десятки метров. По бокам аллей росли цветущие папоротники. Впрочем, я уже насмотрелся на такие папоротники в Мойрении. Но на втором уровне города я заметил апельсиновые плантации! Ещё никогда мне не доводилось увидеть такие крупные апельсины! К тому же в пещере, куда никогда не заглядывает солнце. Я ощущал, что всё дело в магии, которой пропитан местный воздух. Местные апельсины оказались размером с человеческую голову. Работники-акбашаны деловито перевозили их на тележках и складывали в сарайчиках. По улицам, заставленным глиняными домами, прохаживались солдаты — городские стражники, и каждый имел вдвое больше оружия, чем воины людей: всё понятно, у акбашанов по четыре руки. Глянув вниз, я обнаружил и шахты. Работники усердно добывали руду кирками. Причём у каждого из них в руках имелось по две кирки, так что производительность труда у них была повыше, чем у людских шахтёров.

— А кто такой Дэккор? — поинтересовался я.

— Наш бог огня, — ответил принц. — Наш клан поклоняется огню, а правящая каста клана — маги огня.

Мы подошли к механическому подъёмнику, перевозящему пассажиров между уровнями города, на вершину муравейника и в подземелье.

— Думаю, тронный зал твоих родителей — в верхнем городе, — предположил я.

— Ни в коем случае, — последовало в ответ. — Располагать королевские апартаменты наверху опасно. Могут пострадать при атаках чудовищ или армии Айроса.

Наш механический лифт принялся неспешно спускаться. Как я догадывался, его механизмом управляли рабочие акбашаны. Проезжая вниз, я присмотрелся к шахте. Внизу располагалось подземное озеро, возле которого, росли удивительные хамелеонские цветы, светящиеся в темноте и меняющие свою окраску в зависимости от времени суток. Рядом с проезжающим лифтом стояло двое шахтёров. Но они больше не добывали руду, а сидели на табуретках и что-то пили из кувшинов. Судя по запаху, что-то очень вкусное, сделанное из апельсинов...

Мы достигли самого нижнего уровня города и ступили на землю квартала магов. По левую руку от меня плескалось озеро, по правую же простилалась ковровая дорожка, вышитая из материала зелёного цвета. Мы двинулись по этой дорожке. И она остановилась перед железными резными вратами, на которых оказались изображены сцены из повседневной жизни акбашанов: выращивание апельсинов, добыча руды, патрулирование улиц города. Верхняя часть резных ворот была выполнена в виде языков пламени. И перед этими вратами тоже стояли двое стражей с четырьмя алебардами крест-накрест.

— Проходи, принц Г'ьянок, — сказал один из них и со страшным лязгом отворил железные врата. Мы прошли во внутренний двор, добрались до деревянных, точнее грибных дверей, открыли их и оказались во внешнем коридоре замка. Стены коридора оказались, как и большинство домов города, выполнены из глины. Висели на этих стенах алебарды, короткие клинки, портреты акбашанов, и головы побеждённых королём представителей местной фауны: шерстатых бегемотовидных существ и зверей, похожих на носорогов, только с тремя рогами. Из коридора по красной ковровой дорожке мы прошли в тронный зал. Обстановка там оказалась, мягко говоря, скромной: четыре глиняные статуи аборигенов-воителей каждый о четырёх оружиях, шкура шерстатого бегемота на полу и карта акбашановых лесов на стене. Там нас ожидало с десяток акбашанов: пожилой абориген с женой, оба в алых мантиях. Очевидно, король и королева. Остальные же инсектоиды оказались молодыми: явно принцы и принцессы.

— Г'янок! Сын мой! — радостно воскликнул король. — Ты жив! Один из твоих солдат сумел сбежать от айросских захватчиков. Он вернулся в наш город и сообщил, что тебя преследует троица магов Хаоса.

— Но меня спасли друзья, маги: Апион, Снежана и Громобой. Они воюют против зловещего тирана Зорана и его приспешников, — ответил Г'Янок. — И я обещал им, что устрою ужин.

— Да будет так, — ответил раздалось в ответ, — добро пожаловать в Т"йкаль, мой город, господа маги! Я, король Грау'Бат, приветствую вас! Скоро состоится ужин в вашу честь!

* * *

Уже через десять минут нас пригласили к столу. На ужин подали жареные гигантские грибы, приправленные местными ароматическими травами и дольки огромных апельсинов. Запивать всё это дело приходилось апельсиновым же соком.

— Поведай мне, Апион, брат-маг, — промолвил король, отрезая часть гриба, — что магам людей делать в акбашановых лесах? Вы сбежали из Эльтона?

— Нет, — ответил я. — Напротив, мы прибыли с континента Дейлос и хотим незаметно проникнуть в Эльтон. Я должен выполнить там одну миссию.

— Какую же?

— Я должен убить Зорана.

— Что?! — король чуть не подавился грибом, но через несколько секунд всё-таки вернул самообладание. — Могу я тебе в этом помочь, брат-маг?

— Спасибо за предложение, великий король, но я полагаю, мы справимся сами. Победив троицу магов, гонявшихся за принцем, я заставил их раздеться. Думаю, в одеждах магов Хаоса мы проникнем в столицу довольно легко.

— А хорошо ли ты владеешь айросским наречием, брат-маг?

— Долго объяснять... Короче говоря, великий король, моё устройство-лингвофон, позволяющее общаться с тобой, дублирует мои разговоры на любой язык.

— Так не пойдёт, брат-маг. Если ты не владеешь языком в совершенстве, это может выдать в тебе чужака. Тебе нужен другой план.

— Ты имеешь что предложить? — я частично перешёл на воровской жаргон.

— Если ты покончишь с Зораном и его режимом, то все акбашаны будут пред тобой в неоплатном долгу, брат-маг. Ради победы над нашим общим врагом я готов без колебаний пожертвовать своим городом. И не им одним. Акбашаны могут отвлечь Зорана, объявив ему войну.

— Альянс Дейлоса тоже воюет с Айросом.

— Отлично! Взбудораженные войной на два фронта, войска Зорана не обратят внимания на отряд из трёх человек, входящий в столицу. А узнав, что мы нападаем, эльтонские акбашаны-рабы тоже присоединятся к нашей битве. И если ты исполнишь свою миссию, мы одержим общую победу.

— Благодарю, король Грау'Бат! Я согласен с твоим предложением.

— Но есть одна неувязка, брат-маг. Мы, маги акбашанов — телепаты, и можем общаться со своими непосредственно через клатху. Я мог бы связаться с королями-магами во всех городах наших джунглей, и мы могли бы, одновременно совершить нападение на Эльтон.

— И как я полагаю, тебе что-то мешает?

— Разве ты не ощущаешь, брат-маг? В воздухе есть колебания энергий клатхи, чуждых нашим лесам. Это Хаос! Он не мешает нам общаться через клатху в пределах города, но блокирует низкочастотные клатхические волны, что делает невозможным общение с иными колониями. Приспешники Зорана установили на болотах кристалл-блокатор, гасящий длинные волны клатхи по всем лесам.

— Разделяй и властвуй.

— Что-что?

— Такова стратегия Зорана. Он разделяет племена и кланы, чтобы все вместе не могли противостоять ему и его режиму. Известно ли, где конкретно находится этот кристалл?

— На болотах к северо-востоку отсюда.

— Почему бы тебе не собрать всех солдат, не пойти на болото и не уничтожить этот дьявольский кристалл?

— Не всё так просто. Этот кристалл охраняет отряд из двенадцати магов Хаоса, а наши маги очень слабы по сравнению с ними.

— В таком случае я и сам могу справиться с отрядом хаотических магов.

— Я пойду с тобой, Апион.

* * *

Перед отходом на болота я лёг вздремнуть. Всё-таки, я не спал всю эту ночь на корабле. Мне снился ставшая уже родной академия Солнцеграда. И среди собравшихся архимагов я увидел Иллиндила.

— Отец?! Значит, я сплю?!

— Да, Апион. Твоё путешествие подходит к концу, и я не уверен, что в случае победы над Зораном ты захочешь оставаться в Эламе.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что додумался, как же мне вырваться из Элама домой?! — я чуть не подпрыгнул от радости.

— Да. Конечно, мне подвластны заклятия перехода, но пока их уровень слишком велик для тебя.

— Это значит, что пока мои внутренние силы слишком слабы, и мне нужно довольствоваться артефактами?

— Правильно. В нашем особняке в Ситтарасе оставался Амулет Спасения, позволяющий тому, кто находится дома, телепортировать туда того человека, которого пожелает, причём из любой точки Универсума.

— Ты хочешь сказать, что...

— Да. Я уверен, что в нашем особняке до сих пор живёт тётя Ная. Она сможет вытащить тебя с помощью Амулета Спасения.

— Но...

— Знаю, что ты хочешь спросить, Апион: Как с ней связаться? Вот здесь твой уровень уже позволяет прибегнуть к связи непосредственно через клатху. Клатха пронизывает весь Универсум, и Истинные Маги могут связаться с кем угодно и где угодно. Конечно, с артефактами это легче, поскольку не тратит твою силу, но у тебя их нет.

— Отец, но кристалл, поставленный Зораном, прерывает низкочастотные волны клатхи. Я не могу по пробуждению связаться с Ситтарасом.

— Я понимаю, Апион. Поэтому ты должен будешь связаться с ней после того, как уничтожишь кристалл. А для этого ты должен выучить следующие заклятия...

* * *

После того, как я проснулся, мы двинулись на северо-восток к городу, на болота. Вместе с нашим отрядом из троих аргомантов отправились король и принц. Мы шли около шести часов. Грибы по пути постепенно сменялись на гигантские копии наших, эртийских болотных грибов. Вскоре мы уже шагали по лесотопи, покрытой зарослями гигантских моховиков и подберёзовиков. А гигантская болотница вскоре стала самым распространённым грибом.

Под конец пути я ощутил колебания Хаоса. На болотистой равнине, заросшей небольшими кустарниками, на мраморном постаменте высотой в метра три стоял фиолетовый кристалл, напоминающий бриллиант размером с человеческую голову. Он неспешно мерцал, порождая низкочастотные колебания волн клатхи. Вокруг кристалла стоял отряд из двенадцати магов Хаоса. Первой идеей было на расстоянии, прибегнув к магии, уничтожить кристалл и бежать, не связываясь с колдунами, но я осознал, что это было бы слишком просто. И впрямь: кристалл оказался окружён плотным кольцом энергий Хаоса, которые питали эти самые маги. Так что поначалу надо было разобраться с ними.

— Отряд, как только я использую заклятие грозы, атакуйте неприятеля любыми возможными способами! — приказал я.

Я взмахнул руками и объединил свою клатхическую сущность с небесами. Тотчас же над фиолетовым небом распростёрла свои крылья иссиня-чёрная туча. Я задал ей ментальную команду: образ мага Хаоса есть образ врага. Три молнии тотчас же испепелили троих адептов Зорана. С небес полетели ещё молнии, но оставшиеся девять чёрных магов перевели щиты Хаоса с кристалла на себя.

Эти щиты не позволяли чуждым чарам наносить урон магам. Но Громобой, искушённый и в ближнем бою, выхватил с пояса свой зачарованный топор и ринулся в битву, размахивая им налево и направо и раскидывая по болоту тела хаотических магов. Акбашаны же поняли, что пускай щит Хаоса не пропускает магию, но он должен пропускать обычный огонь. Они пустили сноп гигантских искр по болоту, и топи загорелись. Пламя набросилось на магов Хаоса. По счастью, воздух болота так активно подпитывал пламя, что его не гасила даже моя гроза. Я пустил в скопление магов Хаоса Крест Искупителя, который взорвался, оставив после себя волну чистой клатхи, которая выжгла оставшихся адептов Тьмы. Тут со служителями Зорана было покончено.

Я призвал водного элементаля, создав его из воды болота. Такой мощный поток не мог не погасить пламя, вызванное акбашанами. Затем я пустил шаровую молнию в кристалл, и после того, как он разлетелся на осколки, я ощутил, что колебания клатхи прекратились.

Король Грау'Бат закрыл глаза и привстал на колени. Похоже, он телепатически связывался с другими королями акбашанов. Я же встал в позу лотоса, и отправил свою клатхическую сущность за пределы Элама. Заклятие поиска респондента обнаружило свою цель: Ситтарас, столица, город Фаларандель, "Долина Рассвета" в переводе с языка Истинных Магов. Вскоре нашёлся и родовой дом Грантов, где в последние пятнадцать лет уже не обитали представители нашего рода, а жила Наййара Архелла, она же тётя Ная — сводная сестра моего деда по матери, которая к нашему роду не принадлежала.

В виде клатхического духа я предстал перед ней. Мне казалось, что Истинные Маги вроде неё не стареют, хотя за последние пятнадцать лет она резко изменилась. Если раньше ей можно было дать около тридцати пяти лет, то теперь — сорок пять, а то и все пятьдесят. На её лицо появилось множество морщин, а в волосы прокралась седина. Ясно, что именно смерть Иллиндила, единственного близкого ей человека состарила её.

— Здравствуйте, тётя Ная, — произнёс я, на ситтарском языке, основам которого меня научил отец. Она от неожиданности вздрогнула.

— Кто?! Кто вы, молодой человек?!

— Меня зовут Апион Грант. Я... Я — внебрачный сын Иллиндила, я сейчас нахожусь в Эламе, в Айросе.

— Значит, у Иллиндила всё-таки был сын... И значит, ты — последний представитель рода Грантов?!

— Да! Иллиндил явился мне в виде клатхического духа и обучил многим заклятиям Ситтараса. Я собираюсь справиться с Зораном!

— И ты уверен, что справишься?!

— Нет. Но у меня к вам просьба: в случае своей победы я хочу, чтобы вы телепортировали меня отсюда, используя Амулет Спасения.

— Хорошо, Апион. Я обещаю, что вытащу тебя отсюда, как только...

Дальше я расслышать не успел, поскольку у меня не хватило клатхи на поддержание связи, и контакт оборвался.

Рядом со мной стоял Грау-Бат:

— Брат-маг, я связался через клатху с некоторыми из королей акбашанов, а те обещали связаться с другими. Уже сейчас началась война акбашанов с Айросом. И Зоран не обратит внимания, если из лесов сбежит небольшой отряд магов Хаоса, потому что некоторые уже должны будут начать вывод войск в связи со вторжением аборигенов в предместья Эльтона: объединённые акбашаны — великая сила.

— Отлично, — ответил я. — Теперь переодеваемся в робы чёрных магов и идём в Эльтон. Только нам надо как-то побыстрее достичь его...

— У тебя же есть фамильяр, Апион, — ответила Снежана. — На нём и долетишь.

— Но как же вам добраться туда? — изумился я. — На спине Марты я прибуду туда один.

— Только ты можешь справиться с Зораном, — ответила она. — Мы же будем тебе обузой, особенно учитывая, в каком я положении. Мне сейчас на войне делать нечего.

— Ты права. Но я связался с Ситтарасом. Меня телепортируют отсюда, как только я справлюсь с Зораном. И я не хочу покидать Элам один!

— Разве на Ситтарасе тебя не обучат контролируемому путешествию между мирами?

— Должны обучить, — я сделал пас руками, и передо мною материализовалась Марта. — Обещаю, что как только научусь, я вернусь за тобой!

— Удачи, Апион, — ответила Снежана и поцеловала меня, — покончи с этой войной и освободи Айрос!

— Ступай, ученик мой! — громогласно произнёс бывший наставник, пожав мою руку. — Да пребудет с тобой благословение Перуна!

Я запрыгнул на спину Марты, и она, разбежавшись, взмахнула крыльями и тронулась на север, к столице. Там, отгорожённый от остального мира стенами замка и божественными силами, меня ожидал Зоран, бог Хаоса...

Глава 26

Избранник Зорана

Марта стремительно летела на север, рассекая со свистом небеса Айроса, которые по мере приближения к столице постепенно меняли цвет на багровый. Сущность Хаоса так твёрдо засела в Эльтоне, что окрасила даже небесную твердь. Я оглядывал землю с высоты полёта своего фамильяра: аборигены пошли в наступление. Некогда разрозненные племена теперь объединялись и атаковали заставы Айроса. Инсектоиды всё бежали и бежали на север, и похоже, маги и воины оказались не готовы к такому масштабному нашествию. Многие из них дезертировали, и бежали в разных направлениях.

Через шестнадцать часов я подлетел к Эльтону; приближался полдень. В воздухе ощущалось присутствие мощных носителей Хаоса, также, как и колебания клатхических энергий. Могущественные носители Хаоса бились между собой. Я осмотрел Эльтон, высокогорный приморский город. Абсолютно такой же, как и в сцене сражения Иллиндила с Зораном, произошедшего пятнадцать лет назад. Те же остроконечные шпили хаотических храмов, те же городские стены и башни из белого кирпича, те же бульвары, засаженные кипарисами и эвкалиптами и те же цветущие папоротниковые и хвойные кустарники. Но некоторые отличия всё-таки имелись: гора, на которой ранее стоял дворец Зорана, превратилась в настоящий вулкан, из которого неспешно текла лава. Правда, на город магма не попадала, так как внизу она постепенно застывала благодаря замораживающим заклятиям. Но сам дворец о шести башнях, вполне обычный, если не считать красно-чёрных шипов, которыми он был покрыт, висел в воздухе, на высоте метров ста над вулканом. Вот это да! Зоран не только сам мог использовать заклятие абсолютной левитации, но и сумел наложить его на своё логово.

По улицам вовсю шли бои: рабы-акбашаны нападали на солдат и магов, а со стороны лесов в город бежали всё новые и новые волны инсектоидов. К ним присоединялись и люди, одетые в красные балахоны. Похоже, какие-то культисты. Да это же служители Авузла, тайно поклонявшиеся не Зорану, а иному богу Хаоса! Нижний, портовый квартал, тоже оказался охвачен битвой. С кораблей союзников, уже успевших доплыть до Эльтона, спускались сотни и тысячи солдат, а за ними следовали эшхарготы. Авузл уже потопил большинство судов Айроса, но бои в бухте всё равно продолжались. И помимо перестрелки, охватившей корабли, я заметил ещё одно сражение, которое уже давно ощущал: Авузл дрался с огромным скорпионом, длиной, наверное, метров в шестьдесят.

Я спешно приказал Марте приземлиться на крыше первого попавшегося дома в верхнем квартале, откуда можно было бы наблюдать за битвой гигантов, а самому оставаться относительно незаметным. В скорпионе ощущались мощнейшие потоки Хаоса, гораздо более интенсивные, чем в самом Авузле. Неужели это и есть Зоран, принявший зооморфный облик?!

Авузл попытался обхватить своими щупальцами голову скорпиона. Наверное, чтобы сожрать мозг, как и его детища, эшхарготы. Но скорпион изловчился и откусил щупальца Авузла. Тот закричал неестественным воплем ужаса. Это был самый ужасный, громкий и отвратительный звук из тех, что я слышал, как будто гудит тысяча умирающих слонов. Скорпион же повернулся хвостовой частью и ужилил Авузла в грудь, после чего отсёк клешнями его голову.

Авузл был убит: одно из сильнейших существ в мире, подчинявшееся мне, прекратило своё существование, и тысячи обезумевших от погибели своего повелителя эшхарготов набросились на всех без разбора, как на айроссцев, так и на союзников Дейлоса. А я без Авузла уже не мог контролировать кальмароголовых.

Гигантский скорпион, не обращая ни малейшего внимания на копья и горящие ядра, летящие в него, встал на задние лапы. Его хитиновый покров постепенно превратился в блестящую под лучами Солнца чёрную чешую, шея вытянулась, равно как и передние и задние лапы, в то время, как остальные шесть конечностей уменьшались, и вскоре вовсе исчезли. Клешни преобразились в когти, голова вытянулась и приобрела рептилоидную форму, а на спине выросли огромные крылья. По колени в воде стоял настоящий чёрный дракон! Тварь взмахнула крыльями и взлетела по направлению к верхнему кварталу. Опустившись на землю, дракон уставился на меня и произнёс на мойренском языке:

— Так-так, Апион Грант. Я ждал твоего прихода, и знал, что ты придёшь сейчас. Неужели ты был таким дураком, что думал, будто сумеешь незаметно прокрасться в столицу? Не забывай, что я — бог. Я вижу сквозь призму Хаоса весь мир, но могу следить и за нехаотическими созданиями. Я един с информационном полем Элама, со всей его клатхой, и мне ведомы все языки Элама и все его тайны. Я всегда знал где ты находишься, Апион. Я наблюдал за тобой с момента самого твоего прихода в Элам.

— Ты — Зоран? — прозвучала единственная фраза, которую я сумел выдавить из себя, еле справившись с шоком. Если я буду драться с такой громадиной, то не продержусь и секунды.

— Ты догадлив, — иронично хмыкнув, ответил дракон. — Полагаю, ты хочешь со мной сразиться. В таком виде я мог бы прихлопнуть тебя как жука, но если ты думаешь, что я это сделаю, ты глубоко ошибаешься. Я — не такое чудовище, каким меня многие представляют. Я не бездушный тиран, и мне ведомо понятие чести. А битва простого мага с гигантским драконом — несправедливо. Поэтому я предоставлю тебе шанс сразиться со мной, как с противником одной категории, но для начала я хочу с тобой поговорить.

Дракон покрылся облаком красного дыма. После того, как оно рассеялось, я уже не видел гигантского ящера: Зоран принял свой антропоморфный облик. На улице стоял высокий широкоплечий человек с длинными тёмными волосами и бородой. Он был одет в чёрный мундир и красный плащ. Глаза Бога Хаоса источали фанатичный и немного потусторонний взгляд, хотя и не безумный. Зоран бесшумно поднялся в воздух и долетел до крыши, на которой стоял я.

— Ты можешь напасть на меня, Апион, я принял удобную для этого форму. Но у меня есть предложение получше. Я хочу, чтобы ты присоединился ко мне.

У меня отвисла челюсть: я был готов услышать всё что угодно, но только не это.

— Присоединиться к тебе? — тупо переспросил я, не найдя, что ответить.

— Да, Апион, — наставительно произнёс Зоран, и я ощутил, что он строит из себя доброго дедушку. — Ты — Истинный Маг, а найти представителей нашей расы в Эламе очень тяжело.

Я попытался телепатически просверлить Зорана, чтобы понять, не задумал ли он какую хитрость. Но невозможно пробить телепатический щит Бога Хаоса. Зоран также пытался прочитать мои мысли, однако, и мой щит оказался тоже слишком крепким для него.

— Буду с тобой максимально откровенным, — произнёс Зоран. — Мне давно хотелось заполучить в союзники Истинного Мага, потому что они наиболее сильные, а следовательно, если я завербую тебя, то моя собственная власть укрепится. Но и ты получишь много власти. Это взаимовыгодная сделка, Апион. Я не скрываю, что я — эгоист, но честь я всегда ставил высоко. Присоединяйся ко мне, стань моим учеником! Я прямо сейчас передам тебе силу Хаоса, а потом подтяну тебя до двенадцатого уровня, и ты станешь одним из сильнейших магов в Универсуме! Со мной тебе не будет страшно развоплощение: если враги и убьют тебя, я восстановлю твоё тело. Если же ты докажешь свою лояльность, то потом, даю слово, я поделюсь с тобой частью энергий сердца Гашмана — и ты достигнешь тринадцатого уровня и сам станешь богом! Соглашайся!

— Я тебе не верю, Зоран! Почему ты думаешь, что я к тебе присоединюсь, если ты — мой враг? Кто натравил на меня Арданиса, Земидара и Бареш-хана? Кто восстановил против меня церковь Гэнни-Джуна и организовал гражданскую войну в Мойрении?

— Ты прав, Апион, это сделал я. Но всё это были испытания, которые я тебе уготовил. Ты успешно прошёл их. Ты даже сумел подчинить своей воле Авузла, так что из тебя получился бы отличный бог Хаоса. Я восхищаюсь тобой. Пораскинь мозгами, Апион, почему бог Хаоса, который может всё и знает всё про всех в этом мире, не явился в Солнцеград, чтобы убить тебя, как только ты решил, что будешь сражаться с ним? Ответ очевиден, Апион! Он всегда находился на расстоянии вытянутой руки от тебя. Я, как только твоя нога ступила на землю Элама, понял, что ты — тот, кого я ищу. Ты нужен мне, Апион. А я нужен тебе, — Зоран протянул мне руку.

Я задрожал от шока. Зоран предлагал мне силу и власть. Божественную власть, о которой я никогда не мечтал и мечтать не мог. Но я поклялся, что покончу с Зораном и его режимом. А слово Истинного Мага нерушимо.

— Неужели ты так и не догадался, Апион, что весь твой успех в Эламе, вступление в Сумеречные Клинки, потом поступление в академию и досрочный выпуск — всё это моих рук дело?

— Невозможно... Ты хочешь сказать, что всё это время манипулировал мной?!

— Не люблю это слово, но можно сказать и так, — ухмыльнулся Зоран. — Хотя лучше сказать, что я готовил тебя к этой встрече. Я завербовал Арданиса вовсе не после того, как ты женился на Снежане. Арданис был моим "кротом" среди Сумеречных Клинков с самого начала службы. Уже прошло десять лет с тех пор, как он стал магом Хаоса. У него есть кольцо, гасящее ауры — и поэтому ты не заметил его истинной сущности. Именно он, именно по моей наводке принял тебя в Сумеречные Клинки!

— Не верю!

— Ради того, чтобы тебя приняли туда, я пожертвовал шестью своими жрецами, которые ни о чём не догадывались. Я подгадал, когда ты и князь Драгомир можете встретиться, и приказал шестерым магам атаковать князя и его охрану именно в это время. У Арданиса имелось отличное алиби: он возглавлял отряд защитников и сам бился с моими магами. А письмо в том конверте, что ты доставил Даромиру, Арданис написал исключительно для тебя, причём под мою диктовку. Я не сомневался, что вместе с тобой агенты перебьют моих служителей.

— Но зачем тебе надо было, чтобы я стал шпионом?

— Став разведчиком, ты наверняка бы услышал о ловком агенте Ястребе и версию о его принадлежности к расе Истинных Магов. Жаждая знаний, ты пошёл бы в академию и стал бы там студентом. Узнав о Ястребе, своём отце, ты вызвал его дух — и он рассказал обо мне. Ты узнал о родственной связи между нами. Также Иллиндил подтянул твои навыки, что, вкупе с нападением Земидара на академию повлияло на время твоего выпуска. Именно благодаря мне ты поступил в академию и закончил её за полгода. Тебе нужны были достаточные силы для того, чтобы ты сам ко мне пришёл. Как ты думаешь, зачем я развязал войну против Мойрении?

— Ради достижения мирового господства?

— Нет, Апион. Я подумывал о мировом господстве, но к этому шагу я ещё не готов. Моя страна слишком слаба, чтобы завоевать весь Дейлос. Я развязал эту войну лишь с одной целью, чтобы ты прибыл сюда и состоялся этот разговор. Согласись стать моим учеником, и тогда, уже вместе мы начнём строить планы укрепления нашей армии и мирового господства.

— Но если тебе нужен могущественный союзник, почему ты не мог завести кучу детей?

— Потому что мои дети будут изначально обладать божественной силой, а следовательно, окажутся слишком опасными для меня. Поэтому я и хочу, чтобы ко мне присоединился ты.

— Нет, я не присоединюсь к диктатору!

— Ты меня ещё плохо знаешь, Апион. Ты — самый лучший изо всех союзников. Я и не мечтал, что судьба закинет в Элам человека вроде тебя. Ты — Истинный Маг, но ты родился и вырос не на Ситтарасе, а в одном из внешних миров. А это значит, что твои мозги не так промыты ситтарской пропагандой, как у прочих Истинных Магов, которые с самого детства воспринимают меня, как одно из воплощений вселенского зла. Присоединяйся ко мне, Апион, и я докажу тебе, что все они не правы. Я буду тебе учителем, другом, отцом, дядей, дедушкой и старшим братом!

— Не смей упоминать при мне слово "отец", Зоран! Ведь это ты убил моего отца!

— Значит, вся твоя неприязнь ко мне упирается лишь в это?! Банальная месть?! Хорошо, Апион, если это для тебя так важно, я верну твоего отца к жизни. Я — бог, и могу оживлять погибших Истинных Магов, как ты и сам убедился. Я воскресил Бареш-Хана, а если потребуется, то воскрешу и твоего отца! Тогда, если он будет жив, твоя месть потеряет всякий смысл. Кроме убиения Иллиндила лично тебе я не причинил никакого вреда. Ты со мной или нет?

Я покрылся потом. Ещё никогда передо мной не стоял такой сложный и ответственный выбор. Я не могу позволить себе помешать воскрешению отца. Но и не могу стать на сторону врага Ситтараса!

— Если я соглашусь, — выдавил из себя я. — То не мог бы ты оживить отца до того, как я присоединюсь к тебе?

— Ты мне не доверяешь, Апион? Думаешь, я тебя обману только оттого, что я — бог Хаоса? Запомни, Хаос не есть зло, это — высочайшее благо, которое освобождает тебя от рабства традиций и воспитания. Ну, хорошо. Если ты хочешь, чтобы я сначала оживил Иллиндила, то я согласен. Сначала оживлю его, а потом ты дашь мне руку, и я наполню тебя энергиями Хаоса. Если ты обманешь меня, я убью вас обоих. Вот теперь ты согласен или нет?

— Я... Я не знаю... Можно... минуты три подумать? — взволнованно спросил я.

— Разумеется. У нас впереди целая вечность. А пока ты думаешь, я призову из Фантомного мира сущность Иллиндила.

Я пребывал в размышлениях. Передо мной появился дух Иллиндила, призванный Зораном с клатхического плана реальности.

— Не соглашайся, Апион! — крикнул Иллиндил. — Зоран не врёт, но я не позволю тебе присоединяться к нему даже ценой моей собственной жизни. Свобода Элама и справедливость в Универсуме куда важнее, чем моя жизнь! А если ты присоединишься к Зорану, то станешь предателем нашего рода! Таким же, как и он сам!

— Нет, Зоран, — отрезал я. Внешне казалось, что я держусь уверенно, однако, произнёс я это, скребя на сердце. — Я отказываюсь присоединяться к тебе! И это окончательное решение! Ты — тёмный владыка, такой же, каким был Баал Хаммон!

— Молодец, Апион! — раздался голос Иллиндила. — Ты сделал правильный выбор.

— Да будет так, Апион! — рявкнул Зоран, засылая дух Иллиндила обратно в Фантомный мир. — Отныне ты — мой враг! Но прежде чем начать сражаться, я бы хотел кое-что узнать. Я не могу читать твои мысли, и поэтому у меня есть один вопрос к тебе.

— Задавай — и покончим с этим!

— Допустим, ты убьёшь меня и получишь доступ к древнему артефакту — сердцу Гашмана и станешь богом. Что же ты сделаешь после этого? Организуешь теархию, также как я? Или же попробуешь пустить силы Сердца на весь свой народ, чтобы создать расу совершенных людей, как пытался Бахар-хан? А может, ты решишь добиться мирового господства? Или же заляжешь на дно, пока не придумаешь новый план?

— У меня уже есть мой собственный, тайный план насчёт сердца, — хитро улыбаясь, ответил я.

— Что же, думаю, вряд ли тебе удастся его реализовать. А может быть, ты вообще блефуешь. Твои мысли закрыты, и мне этого пока не узнать. А сейчас, защищайся, маг Апион Грант!

Зоран взмахнул рукой, и в ней материализовался огромный антрацитово-чёрный фламберг. Его рукоять по-прежнему была выполнена в виде козлиной головы. Да, тот самый адский клинок, которым Зоран сражался против моего отца.

— Марта, взлетаем! — крикнул я, прыгнув на спину своего фамильяра. Крылатая пантера взмыла в воздух. Зоран же последовал за нами. Он летел не медленнее Марты. Я помнил слова отца, что драться с Зораном в ближнем бою — самоубийство. Бог Хаоса почти догнал нас, как я тут же шарахнул по нему цепью молний. Но тот даже не покрылся дымом: тёмный владыка действительно оказался не таким уязвимым, как люди. Я кинул в Зорана пылающий меч, но тот силой воли запустил его в меня обратно. Я телепатически приказал Марте чуть спуститься, что она и сделала. Клинок пролетел рядом с моей головой, слегка поранив моё плечо, откуда потекла кровь. Но я успел схватить его за эфес и упрятать в ножны.

Мы пролетали над вулканом. Теперь уже Зоран запустил в меня свой антрацитовый фламберг. Я, вложив всю силу в удар, отбил его своим мечом из Небесной Стали обратно в супостата, а затем бросил и собственный меч. Зоран пригнул голову, увидев, как собственный меч летит в его направлении. Но я силой воли направил свой меч пониже, и он пронзил голову бога Хаоса насквозь, войдя через лоб и выйдя через затылок.

Зоран, и не думавший расставаться с миром живых после пронзания мозга, разгневанно посмотрел на меня, и багровые небеса приобрели цвет раскалённой лавы. В глазах повелителя Айроса читалось бешенство, и, разгневавшись, он направил на меня ярость стихий. Я ощутил сотни и тысячи взглядов, устремлённых к небесам. В моей голове мимолётно произнеслась мысль, что гражданское население, оставшееся в стороне от войны, не просто глядит на источающее эманации Хаоса небо, а наблюдает за нашей битвой, и причём большинство болеет явно не за Зорана.

Бог Хаоса резко выхватил из своей головы мой меч, и его сквозная рана заросла. Супостат кинул клинок в меня, ускорив великими потоками клатхи. Я попытался замедлить полёт оружия, но наши силы оказались несопоставимыми. Не было времени думать, и пригибаться не имело смысла, ибо собственный меч летел мне в живот. Я резко дернул Марту за уши, и она ринулась вверх. Но не успела увернуться от летящего меча сама, поскольку мой клинок поразил её в грудь.

— Умир-раю! — прокричал мой фамильяр, и ринулся вниз, пытаясь размахивать крыльями, чтобы я не разбился. Марта приземлилась на склоне вулкана, свободном от лавы. Я спрыгнул, вынул из груди зверюги клинок, и тут же мой фамильяр обратился в сгусток синей энергии, который тотчас же испарился. Тут внезапно и подлетел Зоран, а с кроваво-красных небес хлынул метеоритный дождь. Ливень из камней диаметром в сажень каждый прошёлся над вулканом и частью города. Я скорее ощутил, чем увидел, что один из валунов придавил насмерть аж троих зевак, стоявших внизу, у подножия. Народ в панике ринулся в центр города.

Небесные камни летели в меня, и я прыжками уворачивался от них, сосредоточив всю свою волю. Зоран, лавируя между метеоритами, облетел меня и спустился, выхватывая фламберг:

— Тебе не избежать ближнего боя со мной, Апион! Будь мужчиной, а не трусом! Сражайся со мной!

Делать нечего. Я силой воли зажёг небесным пламенем свой меч и гигантским прыжком набросился на озверевшего бога Хаоса. Он резко полетел на меня, и наши клинки в полёте столкнулись. Моя сила никак не могла сравниться с зорановой: могучим ударом тёмный владыка отбросил меня на пару десятков метров в сторону, но я силой воли подчинил ветер, и он, подхватив развевающуюся мантию, замедлил моё падение. Я приземлился на ноги, и тут же с неба в моём направлении полетел метеорит. Силой воли я расщепил его на части, посыпавшиеся вокруг меня.

И внезапно на меня нахлынул невероятный прилив сил. Я поначалу не понял, в чём дело, но ощущалось, что его источник в городе. Пока Зоран не подлетел, я внутренним зрением охватил с высоты вулкана столицу. Светлые силы исходили от простых людей. Да они же молились за меня! Прав был Зоран: клатха — ни что иное, как всемирное информационное поле, а значит, все мысли людей порождают в ней колебания. И прав был отец, что мысль материальна.

А вот и подлетел Зоран. Подпитанный верой и надеждой простых жителей Эльтона, я, увернувшись от летящего метеорита, оттолкнулся от земли и прыгнул, размахнувшись мечом. Зоран полетел навстречу мне, и вновь наши клинки столкнулись в полёте, но на этот раз, я, поддержанный эманациями надежды эльтонцев, пересилил Зорана, и он полетел вверх, подкинутый моим мощным ударом. Тело Зорана пробило стену вулкана и на пару метров углубилось внутрь. Я уверен, Зоран ещё выберется из горной породы, поэтому нельзя терять ни секунды.

"Акситус Фамильярос" — мысленно воззвал я к заклятию, и передо мной материализовалась Марта, пережившая уже несколько смертей. Тут же из завалов стрелой вылетел помятый и искровавленный Зоран. Он восстанавливался на глазах, и я ощутил в его взгляде куда более страшный гнев, чем минуту назад, и с небес вновь пошёл метеоритный ливень. Надо перехватить инициативу в свои руки! Я прыгнул, налету махая мечом. Зоран полетел на меня, и, похоже, гнев преумножил его силы. После того, как наши клинки в очередной раз столкнулись, Зоран откинул меня куда дальше и выше, чем раньше. Ударенный Зораном, я с огромной скоростью летел вверх. Ветер не успел бы подхватить меня. И я чуть не упал в жерло вулкана, но вовремя подо мной пролетела Марта, и я приземлился на её спину. Мы, маневрируя между летящими валунами, ринулись вниз, и почти у подножия Зоран догнал нас. Он выставил вперёд правую руку и сжал её в кулак. Могущественная сила подняла меня со спины Марты и ударила об отвесную стену вулкана. Зоран не отпускал меня и стукнул об гору пять или шесть раз. В это время Марта выпустила когти и атаковала бога Хаоса со спины. Закричав от боли, Зоран отпустил меня, и я ринулся вниз, ощутив в это время, что многие из наблюдающих горожан дрожат от страха за меня. Меня подхватила Марта, и мы полетели к склону вулкана.

— Да я тебе хребет переломаю! — услышал я грозный бас Зорана. С этим шутки плохи: могущественный чародей может одной силой воли сломать позвоночник врага. Телепатически я приказал Марте лететь быстрее.

— Куда уж быстр-рее, — огрызнулась та. — И так выжимаю максимум.

Зоран кинул в нас копьё чистых хаотических энергий. Я подпрыгнул, а Марта, поначалу не заметив моего отсутствия, полетела дальше. Зоран подлетел поближе, и силой воли потянул меня к себе. Заклятия вроде перелома позвоночника с расстояния не наложишь, и я, чтобы выиграть время, пустил с пальцев правой руки несколько небольших сгустков клатхи, изрешетивших живот богу Хаоса. Он закричал от боли и перевёл свою энергию на восстановление. Я освободился и полетел к земле. Почти у самой поверхности меня подхватила Марта. Уворачиваясь от пролетавших камней, мы полетели наверх, поближе к вершине вулкана.

— Прячемся в Тени! — приказал я фамильяру!

— Думаешь, бог Хаоса не найдёт нас в Тени?!

— Найдёт. Но мы выиграем время!

Я вошёл в Тень, а за мной последовала Марта. Внутренним зрением я ощутил, что метеоритный дождь прекратился, а в паре десятков метров от меня пролетел Зоран.

— Я всё равно найду тебя, Апион! — услышал я разъярённый бас.

Приближаться к нему, даже в покрытии Тени оставалось опасно, как мне, так и Марте.

— Жалко, что у нас нет третьего члена отр-ряда, котор-рого Зор-ран не видит, — услышал я невербальную речь Марты. — Он ожидает нашей атаки, но нападение иного существа из Тени было бы для него сюр-рпр-ризом!

— Марта, мы не можем покрывать Тенью существ, находящихся в сознании... А что, если... Если ей можно обволочь неодушевлённые предметы?

— Напр-римерр, метеор-риты?

— В точку! Он может не заметить внутренним зрением простой неодушевлённый камень! — Я попытался накинуть кокон Тени на один из лежащих у жерла метеоритов. И получилось!

Мы с Мартой вышли из Тени, чтобы Зоран предпочёл внутреннему зрению обычное, и Марта, обнажив когти, ринулась в атаку.

— Трус! Ты прячешься за спиной животного! — усмехнулся Зоран и направил руку на Марту. Та превратилась в синий призрак и начала таять. — Да я не просто убью тебя, а поглощу твою сущность, тварь, чем ослаблю твоего хозяина!

Синие энергии, из которых состоял фамильяр, испарялись.

— Глупое животное! — раздался насмехающийся бас Зорана, одним глазом смотрящего на фамильяра, другим — на меня, поднявшего руку. — Ты думала, что сможешь меня победить?!

— Нет, — раздался еле слышный стон тающей Марты. — Но я выигр-рала вр-ремя.

— Что ты имеешь... — Бог Хаоса не успел договорить, поскольку его прижал невидимый валун, который тут же лишился незримости. Великолепно! Силой воли я его разрушил, дабы осмотреть тело врага. Расплющено в лепёшку! Пылающим мечом я для гарантии снёс трупу Зорана голову, а затем, вложив клинок обратно в ножны, мысленно призвал фамильяра. Марта оказалась жива, хотя и выглядела сильно ослабленной.

С отвращением я взял кровоточащее тело и голову, положив на спину Марты, сам сев на шею. Зверюга по моей ментальной команде взмыла ввысь, оказавшись над кратером. Я скинул останки вниз. Голова и тело с громким свистом упали в жерло вулкана, и я своими глазами убедился, что они расплавились.

— Великолепно! — радостно выкрикнул я. — Зоран, считавшийся бессмертным, убит! Мы победили!

— Ещё не до конца, — раздался в моей голове голос Иллиндила. — Даже со смертью Зорана Айрос покрыт пеленой Хаоса до тех пор, пока ты не уничтожил сердце Гашмана.

— Что же, ты прав, отец, — ответил я. — Марта! Летим вверх, во дворец!

Мой фамильяр ринулся вверх, но, долетев до дворца, мы обнаружили, что он окружён огромной сферой красных энергий. Щит Хаоса! Такого мощного щита я не видел никогда. И это значит, что я не смогу его пробить.

— Тебе удалось бы пробить этот щит, запусти ты более мощную волну Хаоса, — раздался в голове всё тот же голос Иллиндила.

— И я знаю, где её взять, — ответил я. — Марта, выше!

Моя зверюга отправилась в небеса, и, когда мы находились на высоте около версты, я расстегнул рюкзак и выхватил оттуда ракету Хаоса. Ту самую ракету, которую похитил, сбегая из Эрты. Я как-то уменьшил её магией в десять раз в каждом измерении, то есть в итоге — в тысячу раз. Погубить страну или даже город она больше не сможет, но волну Хаоса породит мощную. Я кинул ракету во дворец, ускорив её силами клатхи. Ударившись о красный щит, ракета сама породила багровую волну, которая смела этот щит вверх, и он растворился в воздухе. Ракета пригодилась! Я приказал Марте спуститься ко дворцу.

Мы спустились. Город совершенно не пострадал, а вот дверь во дворец оказалась выбита. Мы туда влетели и осмотрелись: холл был завален трупами магов Хаоса: ракета, почти не навредив дворцу, погубила всех, кто там сидел. А может, маги погибли со смертью Зорана? Не важно! А важно то, что уничтожению сердца Гашмана никто не помешает. Я слез с Марты и проскакал сквозь холл, не обращая ни малейшего внимания на трупы. Я выбил дверь, и оказалось, что она ведёт в тронный зал Зорана. А в зале рядом с троном находилась маленькая дверца, за которой я ощутил мощнейшие эманации Хаоса. Сердце Гашмана! Я подскочил к двери. Она оказалась закрыта несколькими десятками заклятий.

Но я был самым ловким вором в Стейнгарде, и мне вручили божественный артефакт, Абсолютную Отмычку, которая наделила меня возможностью вскрывать любой замок на свете. Я повёл рукой перед этой дверью, и тут же ощутил, что закрывающие заклятия рушатся. Выбив дверь ногой, я ворвался в огромный зал. Там, на колонне на высоте пяти метров, билось сердце Гашмана. Оно не особо отличалось от сердца Карерона, только вот излучало очень сильные эманации Хаоса.

— Так-так! — услышал я сзади знакомый надменный бас. Обернувшись, я увидел облако красных энергий, которое концентрируется и превращается в антропоморфную фигуру. Высокую, широкоплечую, бородатую, в чёрном мундире и красном плаще...

— Не может быть! Зоран! — выдавил из себя я. — Я же убил тебя! И убедился, что твой труп уничтожен!

— Что же ты за наивняк?! — произнёс уже не разъярённо, а раздосадовано и слегка издевательски Зоран. — Я — бог! Как ты можешь убить бога?! Ты плохо учился в академии? Боги — не организмы, а сущности, способные принимать антропоморфные и зооморфные облики, называемые аватарами. Даже если ты уничтожишь моё тело, моя клатхическая сущность создаст новое. Гашман лишился своей личности, а моя личность навсегда связалась с его опустошённой сущностью! Я воистину бессмертен, чего многие так и не осознали!

Прав был отец! Зоран действительно полностью непобедим, пока живо сердце Гашмана. Действовать надо срочно, и сейчас, когда он распинается передо мной, лучший момент. Я провёл рукой по своему кровоточащему плечу и зачерпнул горсть крови. Встав спиной к Зорану, я мысленно произнёс формулу заклятия "Венемис Сангвис", и горсть моей крови засветилась. Как хорошо, что Зоран не может читать мысли!

— Тебе ничего не светит в зале Сердца Гашмана, — продолжал Зоран. — Ты не можешь использовать силу Сердца, пока я сам этого не захочу. А после того как ты на меня напал, я не захочу этого никогда. — Я незаметно намазал своей светящейся кровью остриё клинка и невербально использовал заклинание "Конфирмер Сангвис". — Пускай ты отказался стать моим союзником, против тебя лично я ничего не имею. — "Оперейр Корколум". — Проваливай! Покинь мой дворец, пока не истёк час моего милосердия. — Я запустил меч в сердце Гашмана.

И артефакт засветился синими, красными, белыми и лиловыми энергиями. Я силой воли повернул меч на сто восемьдесят градусов.

— Постой! — нервно воскликнул Зоран. — Что ты делаешь? Что делаешь?!

Сердце Гашмана взорвалось, и клатхическая отдача, похоже, долетела до самих берегов Дейлоса. Я ощутил, что пелена Хаоса спадает с Айроса, а аура самого Зорана становится тусклее, в то время как и маги Хаоса слабеют, поскольку не могут более черпать силы у своего повелителя.

— Ты! — выкрикнул Зоран, и его глаза налились кровью. — Ты уничтожил сердце Гашмана! Ты лишил меня божественности! Ты погубил мой мир! Теперь тебе не избежать погибели! Ты думал, что с уничтожением Сердца я исчезну?! Как бы ни так! Я лишился многих сил, но я всё равно могущественный маг тринадцатого уровня, поскольку знания магии не могут уменьшиться. И ты мне не ровня! А теперь приготовься отправиться в Фантомный Мир!

Зоран взмахнул руками, и с них сорвался огромный выхлоп хаотического огня. Я воззвал к своей клатхе, и с моих рук слетел аналогичный щит светлых энергий. Аналогичный? Не совсем, поскольку мой уровень был гораздо слабее. Два выхлопа энергий столкнулись, и столб Зорана мигом подавил мой, и почти дошёл до меня, превратив мой пучок клатхи в щит, готовый вот-вот треснуть под напором пусть и не бога Хаоса, но очень сильного мага.

— Нет! Истинные Маги не сдаются! — крикнул я, выжимая последние соки из собственной силы воли, и мой столб клатхических энергий пошёл вперёд, на Зорана. — Я верю в этот мир, как и в прочие миры! Везде живут свобода, добро и любовь!

Пока люди могут любить, верят в свободу, и надеются на лучшую жизнь, захвати ты хоть весь мир, ты не станешь его настоящим правителем! Никогда!

— Ты надоел мне, Апион, — злобно ответил Зоран и вложил ещё больше энергий Хаоса в свой разрушительный столб.

— Держись, Апион! — Услышал я в голове голос Иллиндила. — От того, сможешь ли ты выстоять, зависит судьба этого мира! И долг нашего рода!

— Отец... — промолвил я. — Отец! — меня осенило. — Помоги мне! Поделись со мной своей силой!

— Мы поможем тебе, Апион! — я ощутил внутренним зрением, что клатхический призрак Иллиндила встал за моей спиной, положив руку на моё правое плечо. И я почувствовал резкий прилив клатхи. Вслед за моим отцом показались и клатхические фигуры других магов из его отряда: Нейвила, который также положил ладонь на моё правое плечо, Салундира и Эльдерта, опустивших руки на левое. Я ощутил, что великие потоки клатхи переполняют мою сущность. Похоже, я испытываю колоссальную перегрузку энергетических каналов, но сейчас не до этого!

— Нашей чистой клатхи может не хватить тебе в борьбе с Зораном, — услышал я голос Иллиндила. — Мы передадим тебе энергии стихий, которыми овладели в совершенстве.

И я ощутил, что в меня, помимо чистой клатхи четырёх магов, вливаются сила воздуха, сила земли, сила воды и сила огня. И мой знак, знак объединения стихий, исполняет своё предназначение: силы четырёх непохожих элементов объединяются в моём существе для решительного удара по супостату.

Мой магический столб стал значительно толще, и я, применив всю волю, прорвал защитный барьер Зорана. Колонна светлой клатхи, дополненной силами объединения стихий, ворвалась в него, и лучи серебристой энергии пошли во все стороны от бывшего бога Хаоса.

— Что происходит?! — недоумённо и испуганно выкрикнул Зоран.

— Отправляйся в ад! — произнёс я, и тут же Зоран разлетелся на сгустки красной энергии, растворившиеся в воздухе.

— Мы победили, — я стряхнул рукавом чёрной мантии ручьями струящийся по лбу пот. — Зоран по-настоящему убит, а значит, теперь можно смело возвращаться домо...

Резкий толчок не дал мне договорить. Пол не держался под моими ногами: меня отбросило вверх, а потом опять вниз, причём пол наклонился чуть ли не на прямой угол. До меня донеслись резкий запах гари и адская жара. С уничтожением Сердца и смертью Зорана заклятие левитации, державшееся на цитадели, спало. И дворец упал прямо в жерло вулкана! Если я не выберусь отсюда через минуту, то дом расплавится, и мне придёт конец! Но вылезать в город не рекомендуется: там со смертью Зорана воцарился полный бардак.

Я мысленно произнёс заклятие клатхической связи, сфокусировав его на Ситтарасе:

— Тётя Ная, это Апион! Я победил Зорана, но я сейчас почти что в жерле вулкана, и мне нужно срочно убраться отсю...

Дальше я ничего не успел произнести. Тьма предстала перед моими глазами, и я ощутил, что моя голова начала кружиться. Похоже, я отравился газом, и перед смертью ещё умудрился и сознание потерять.

Конец третьей части

Эпилог.

Я горжусь тобой, сын! Ты исполнил свой долг, святой Апион, воин-молния, Избавитель. Ты совершил правильный выбор: Элам и Ситтарас никогда не забудут твоего поступка. И я, архимаг Иллиндил Грант, с чистой душой и совестью отправляюсь в Фантомный Мир. Зоран побеждён, позор снят с нашего рода, как и его долг исполнен. Ты свободен, Апион. На Ситтарасе тебя обучат контролируемому путешествию между мирами. И дальше ты будешь волен выбрать: пойти моим путём, закончить академию в Ситтарасе, и возможно, стать архимагом. Или же захочешь вернуться обратно в Элам, где являешься наследником престола? А может, ты пожелаешь воротиться в Эрту, где ты родился, и вновь встретится с Ларратосом, Элиддином и другими своими друзьями и тоже стать королём? Решать не мне, это твой личный выбор, ибо каждый человек сам ответственен за свою судьбу. Мы свободны, и становимся тем, кем хотим быть, а не тем, кем хотят видеть нас окружающие. Но ты дал княжне Снежане слово, что вернёшься за ней, а слово Истинного Мага нерушимо.

Ты — не Бареш-хан, но всё равно ты и есть Избавитель, о котором говорилось в древнем пророчестве гэнни-джунцев. Ты избавил от врагов не только этот народ, но и весь Элам. А значит, ты не просто спаситель Гэнни-Джуна, а настоящий мессия, посланный всему этому миру.

Что же насчёт твоих друзей в Эламе? Я догадываюсь, что с ними будет, поскольку мощные выхлопы Хаоса, последовавшие за смертью Зорана, дали мне возможность увидеть будущее, точнее, его варианты. Ирвэн и Арктур Коринфос, два тёмных владыки, могут захотеть вернуться в Эрту, и с твоей помощью это у них получится. А может, они захотят прибрать к рукам пока что бесхозную власть над Айросом. Я не знаю, но всяко они не станут такими диктаторами, каким был Зоран. Народ акбашанов обретёт свободу. Твой учитель Громобой устал от преподавания и вернётся к старому занятию, пиратству. Джумаш вернётся в родной аул Уштобе и станет там ханом. Будучи образованным человеком, он принесёт в Уштобе множество знаний, и аул разрастётся до города. Отец Светозар же, который сумеет добиться мира между азариэльцами и язычниками, станет новым Папой Маритским. Прощай, сын мой. И удачи на Ситтарасе!

* * *

Апион очнулся на мостовой. Головокружение прошло, также не ощущалось запаха гари и непереносимой жары. Это был вовсе не дворец Зорана, а Фантомный Мир или Ситтарас. Апион поднял голову: на небе, судя по его иссиня-чёрному цвету, царила ночь, но взгляд мага не нашёл луны, только множество ярких звёзд. Фиолетовые полосы, напоминающие сгустки пара, в большом количестве летали по небесам, освещая землю. Апион понял, что это — потоки клатхи, обволакивающие Ситтарас. Расположенный в самом сердце Универсума, а точнее, плана его реальности, называемого Внутренним Космосом, Ситтарас лежит на пересечении космических потоков клатхи. Клатха пронизывала весь воздух, а благодаря фиолетовому сиянию её потоков не требовалось солнце: похоже, на Ситтарасе царили вечные сумерки.

Апион двинулся по улице, застроенной разноцветными мраморными башенками. Фаларандель, столица Ситтараса, город, в котором он ни разу не был, но зато дважды видел, находясь в телепатическом контакте, запомнил схемы виденных его районов. Маг находился на окраине столицы, центр же занимали высоченные башни длиной в три-четыре сотни метров. Подняв голову, аргомант увидел несколько магов в синих робах, пролетавших на спинах гигантских птиц, похожих на белых голубей. Также в воздухе Апион увидел... настоящие зависшие острова. На каждом из них росли диковинные сады, а маги в зелёных робах колдовали над растениями, возможно, привезёнными из внешних миров. А возможно, и созданными искусственно. Но скорее всего, среди этих растений попадались и те, и другие. На некоторых островах спаситель Элама заметил колпаки синих энергий — силовые барьеры, скорее всего, созданные для сохранения уникальных иномировых экосфер. Под этими куполами он увидел деревья, свойственные джунглям, и экзотических животных вроде шестилапых ящериц и крылатых зайцев. Стараясь ничему не удивляться, Апион последовал далее.

Аргомант обратил внимание на удивительную чистоту, царившую на улицах: мостовые просто блестели. Оказалось, чистоту тоже поддерживало волшебство: зачарованные мётлы сами по себе, без участия магов, подметали улицу, а затем мыли её. Неспешно и с достоинством к Апиону подошёл городской стражник, маг в яркой фиолетовой мантии и золотом шлеме, чьи глаза горели синим пламенем. В левой руке он держал глефу, а в правой — шестигранный башенный щит, выкованный из неизвестного Апиону серебристого волшебного металла.

— Ты ищешь определённое место, странник? — спросил он, и аргомант ощутил в его словах небывалую аристократичность.

— Нет, ничего, я знаю, куда иду, — на ломанном ситтарском ответил Апион и двинулся дальше. Внезапно в небе, прямо над центром столицы загорелся гигантский огнешар. Поначалу Апион испугался, что наступил апокалипсис местного масштаба, но вскоре успокоился: городской стражник воспринимал это самовозгорание как само собой разумеющееся явление. И тут небеса поменяли цвет с иссиня-чёрного на голубой. Сгустки клатхи, освещавшие до этого землю, стали похожи на облака. И Апион понял, что маги Ситтараса создали искусственное подобие Солнца.

Апион дошёл до фиолетовой башни средней высоты. Дверь бесшумно отворилась, и на пороге возникла рыжеволосая женщина, уже немолодо выглядящая, но безмерно обрадованная. Она обняла Апиона и ликующе воскликнула:

— Добро пожаловать домой, наследник звёзд!

Конец.

Декабрь 2006-Сентябрь 2007.

Ариада — страна на юге Вестланда в мире Эрты

Лингвофон — магическое устройство-переводчик

Единение с Абсолютом увеличивает силу и ловкость у паладинов. Подробности — в романе "Сталь и Пламя".

Напоминаю, что до 19 лет Апион носил фамилию матери. Подробности — см. в романе "Сталь и Пламя"

Хаотические воины, называемые шеддитами, обладают нечеловеческой силой и ловкостью. Подробности — в романе "Сталь и Пламя".

Баал — титул владык шеддитов. Подробности — в романе "Сталь и Пламя".

Подробности — в романе "Сталь и Пламя".

Магические существа, созданные для того, чтобы охранять колониальные правительства Перворождённых и общаться с жителями и гостями колониальных столиц. Подробности — в романе "Сталь и Пламя"

Напоминаю, что в родном мире Апион ознакомился с азами боевой магии, а также открывающими и закрывающими заклятиями.

Абсолютный Закон — универсальный закон для всех, вне зависимости от расовой и религиозной принадлежности. Подробнее о нём — в романе "Сталь и Пламя".

Зарина — девушка-паладин из расы намейрусов, персонаж романа "Сталь и Пламя"

Сельвин — географическая область из романа "Сталь и Пламя", родина расы Намейрусов. Славится деревьями высотой в несколько вёрст.

Подробности — в романе "Сталь и Пламя".

В романе "Сталь и Пламя" королева намейрусов Треиля предложила Апиону стать её мужем — и королём, но Апион отказался. До воцарения Треиля была асассинкой и возглавляла банду "Ночные Клинки" (не путать с "Сумеречными Клинками").

Руханнур и Мирида — персонажи романа "Сталь и Пламя", драконы Ларратоса и Элиддина.

В романе "Сталь и Пламя" архимаг Трейк Найгам вручил Апиону артефакт Абсолюта — отмычку, способную справиться с любым замком. Сила отмычки перешла к самому Апиону.

Паленгенезия — магический аналог генетики. Подробности — в романе "Сталь и Пламя".

Святой Даниил — один из апостолов Искупителя.

Святой Илья — апостол Искупителя, основавший Маритскую Церковь

Подробности — в романе "Сталь и Пламя"

Арастиор — персонаж романа "Сталь и Пламя", загадочный тёмный владыка.

Тарадаш — орк, прислужник демонов, принёс в Эрту некромантию и учение шеддитов.

2

206