— Ух! Синдзи, паршивец! Ты что, творишь, а? Сам таращишься на Аску, а тискаешь меня? И не стыдно?!
Кацураги в своём репертуаре. С таким грозным противником действенна только одна тактика — атакуй и беги!
— Мисато, зуб даю — это ты сейчас специально подстроила!
— Синдзи, за кого ты меня принимаешь?!! — возмущённый вопль слышится, наверное, по всему зданию.
— За молодую и очень красивую озабоченную девушку, страдающую недо... недостатком витаминов.
— Ты на что это намекаешь, негодяй малолетний?! Да как ты можешь такое о своём опекуне и командире говорить?!! — хотя по мордашке видно, что сама очень даже не прочь, чтобы её потискали чьи-то мужские руки. Ну, или сильные мальчишеские...
— Мисато, может ты всё таки наберёшься храбрости или пива и осуществишь свою мечту? — едко осведомилась Вторая,
— И это я слышу от тебя, Аска?! Это же твой суженый! — пошлая муза Кацураги вздёрнула своего Пегаса на дыбы. — И вообще, ты чего это в таком виде выскочила? Никак хочешь жениха соблазнить?
Розовый цвет девичьих щёчек начал быстро приближаться к багрово красному:
— Ещё чего! Не собираюсь я Синдзи соблазнять! Да и, вообще, причём тут мой вид?!
— Не причём, а в чём... — не выдерживаю я. — Ты серьёзно считаешь ночной рубашкой этот прозрачный намёк на одеяние?
— Ну, вообще-то, это камисоль.
— Мне от этого не легче. Мало мне Мисато со своими провокациями, так теперь ты в неглиже.
— И ты теперь разрываешься между двумя соблазнами? — Лэнгли с торжествующим видом поправила непослушную прядь — Икари, может, всё таки определишься: меня взглядом ощупывать или с Мисато зажиматься?— Подруга, поверь, руками Синдзи ощупывает куда более приятно. Прямо сейчас в этом убедилась. — опекун за словом в карман не лезет. Особенно в таких ситуациях.
— Мисато-сан, прекратите пошлить!
Ну да как же, прекратит она. Это же всё равно, что просить алкоголика бросить пить.
— Синдзи, неужели ты предпочтёшь её мне? — трагически заломленные руки, театрально-трагическая поза и страдальческий тон голоса ну ни как не вязались с весело блестящими глазами опекуна.
— Увы, но это так, командир... не судьба нам соединить наши сердца...
— Си-ин, ты разбиваешь моё сердце...
— Ничего, утопишь свою печаль в пиве — я тебя знаю.
— Синдзи, паршивец!!!
— Клоуны! Причём, ещё и озабоченные. — забираясь с ногами в кресло, вынесла окончательный вердикт Сорью. — Первая не пропустит мимо ни одного неженатого парня, второй готов броситься на любую симпатичную девчонку уже спустя всего две недели после предложения руки сердца.
— Аска, чья бы корова мычала! Из тебя получается порой клоунесса похлеще Мисато с МиниМи вместе взятых.
— Скоморох ты несчастный, Икари! Как и все твои дружки. — тут же огрызается рыжая красавица.
— Уии-ии...!! — вселенская скорбь в карих очах чернобривой паршивки уступает место такому же вселенскому умилению. — Вы ссоритесь как молодожёны! Аска, ну, пожалуйста, скажи прямо сейчас: "Да". А я вас тут же объявлю мужем и женой! И учитывая, что сейчас выходной, то у вас достаточно времени на...
— Ми-иса-ато-оо...
— Не поддавайся на её провокацию, Аска. Она просто завидует тебе.
— Конечно, завидую! Было бы мне пятнадцать или был бы Синдзи понаглей...
Нет, ну это совсем, целомудренная ты наша! И так не знаешь, куда от её приставаний (да Нагисиных провокаций) деваться!
— Увы, Мисато, но я свой выбор сделал ещё в госпитале, когда решил связать свою судьбу с прекрасной фройляйн Лэнгли.
Прекрасная фройляйн Лэнгли с рычанием огляделась в поисках чего-то, чем можно было запустить в своего суженного. Так и не обнаружив ничего подходящего, немка взялась было за подушку, но передумала — видимо, комфорт для японо-американки всё оказался важнее мести.
Мисато тут же возмущённо взвивается:
— И от кого это я это слышу?!! Разве не с тобой моя непутёвая сестрёнка на той вечеринке прилюдно целовалась?
Scheisse, опять осенний сабантуй мне боком выходит!
— Это была инициатива МиниМи в невменяемом состоянии — на пьяную голову!
Сорью фыркнула. Майор же мгновенно выставила новый аргумент:
— А не тебя ли мы с Аской вместе с Габриэллой в одной постели в августе застукали?
Сорью хрюкнула.
— Это была инициатива Габри, невменяемой после ранения!
— А не ты ли на следующий день после поцелуя с МиниМи страстно целовался с Аской.
Сорью поперхнулась.
— Командир, я... э-э
— Вы оба были невменяемыми, так и не отойдя от пьянки? Ню-ню...
Ну, теперь, хоть, пыхтеть и краснеть в одиночку мне не придётся. Есть, значит, справедливость в этом мире.
А неугомонный наш командир же уже наносила контрольный удар.
— А не у тебя Аска ночевала в день приезда нагисиной мамы?
Сорью закашлялась. Упс, в десяточку, с накрытием и попаданием. Значит, Мисато знала и молчала! Вот паршивка!
— М-мисато-о ...
— И после этого ты ещё и отвечаешь отказом на предложение руки и сердца нашего Сина? И после такого ещё хватает наглости утверждать, что ты приличная девушка? — торжествующая Кацураги снова мгновенно преобразилась в страдающую. — Как же ты так можешь, Аска?!
Лэнгли метнула в меня свой коронный бешенный зырк.
— Ничего такого не было!!!
Ржала Кацураги долго и от души.
— Ох, не могу. — вытирая слёзы, опекун снисходительно оглядела подопечных. — Ребята, неужели вы думаете, что я не способна заметить то, что у меня под носом происходит?
— Между нами ничего такого не было! — поняв, что отпираться бесполезно, Аска тут же сменила тактику. — Я как и Габриэлла...
— Ню-ню... — приподняв правую бровь, майор коварно поинтересовалась. — А ты к Сину не в этой ли ночнушке завалилась?
Есть контрольный выстрел! Казалось, ещё чуть-чуть и из акуратных ушек немки со свистом наружу рванут струйки перегретого пара.
— Mein Gott!! Между нами ничего не было!
— Серьёзно, командир, мы с ней не гм... ничем таким не занимались.
— Да знаю я, знаю, ребята. — взгляд Мисато, секунду назад полный коварства и ехидства, стал спокойным, понимающим. — Думаете, я не догадываюсь, что вам в тот вечер не до веселья было. У нас ведь у всех тогда на душе хреново было.
— Да... Мисато, мне тогда было так тоскливо... одиноко... и меня замучили кошмары... поэтому... поэтому, я и пошла к Синдзи. — представляю, скольких усилий стоило Сорью это признание.
— И правильно сделала. — одобрение в голосе Кацураги было совершенно серьёзным. — Было бы куда хуже, если бы ты осталась одна. Как я...
В комнате повисло неловкое молчание. Прерванное грустным вздохом Мисато:
— Если бы ты знала, Аска, как я тебе тогда завидовала... да и сейчас завидую. У тебя ведь есть тот, к кому ты можешь прийти, поплакаться, кто тебя просто обнимет и прижмёт к себе, поможет пережить одиночество.
И снова командир права — Аске в свои четырнадцать куда проблематичней справляться с нахлынувшими проблемами, переживать одиночество и боль душевных ран. Недостаточно для этого ни жизненного опыта, ни выработанной годами выдержки и терпения. В четырнадцать всё видится чёрно-белым, а неисправленная несправедливость запросто может стать причиной добровольного ухода из жизни... или внутрь себя...
— Эх. — снова вздохнула опекун и, беззаботно улыбнувшись, продолжила провокацию. — Но всё же, ты могла бы и не останавливаться на полпути.
— Мисато!!! — Лэнгли вскочила, словно под задницей стартовый ускоритель сдетонировал. — Я приличная девушка!!!
Стоп, а где же мантра "Я люблю только Кадзи!"?!! Это что же — она уже охладела к этому горе-шпиёну?
— Надо же! А мы ведь и не знали!
— Так, хватит препираться! У меня есть предложение — выбраться сегодня на прогулку.
Надо как можно скорей выбраться из общаги, пока Мисато в раж не вошла. А при наличии её малолетней копии этот выходной запросто может стать сущим кошмаром — застебут до смерти паршивки!
Красавицы же, услышав моё предложение, мигом притихли, явно заинтересованные новой идеей. Надеюсь здравой и результативной.
Ладно, продолжим агитацию:
— Да-да, прогуляться по окрестностям, подышать свежим воздухом. Мы ведь две недели подряд провели либо в ЛСЛ, либо в четырёх стенах, и, уверен, что такой режим продержится ещё две недели. А ведь через неделю новый год. По мне, так надо нам встряхнуться и развеяться, поднять себе настроение.
— Прогулка? — Сорью задумалась. — Хм... а почему бы и нет?
— Отлично! Командир, скажи, нынешними мерами безопасности допускается выгул особо ценных экземпляров, таких как пилоты Ев, в окрестностях штаб-квартиры?
Майор задумалась — в ней явно шла борьба между полезным и хорошим:
— Допускают. Но только в секторе, примыкающем к штаб-квартире. И в сопровождении охраны.
— У-ууу... — недовольно скривилась немка.
— Так-так, значит, уединения захотелось? Романтической обстановки для общения тет-а-тет? В лесу, на природе... ню-ню...
Лэнгли тут возмущенно засопела.
— Мисато, боюсь, закончишь ты либо тем, что твои же подчинённые тебя либо пристрелят, либо насильно замуж выдадут. Ну или продадут в гарем какому-нибудь арабскому султану, заслужившему смерть за деспотизм.
— Ах ты ж паршивец! — Мисато попыталась меня сцапать. Неудачно, к счастью. Но, будучи девушкой упорной (и упрямой), от задуманного не отказалась — резво метнулась к Сорью, одним махом выдернув из-под растерявшейся немки подушку.
Scheisse! Аска, растяпа несчастная!... Атас! Бежать, бежать, бе...
— Х-хек!... — большая синтипоновая подушка, сама по себе не увесистая, будучи пущена умелой и сильной рукой, по убойности становится эквивалентна мешку с цементом.
— Командир, ну как ты можешь? Я же выздоравливающий раненый.
— Да ну?! Совсем недавно ты меня тискал как абсолютно здоровый.
— Опять твоё пошлое воображение, Мисато. Давай ты успокоишься и начнёшь звонить безопасникам, а?
— Ну хорошо, хорошо... А то я не вижу, как не терпится с суженой уединиться.
— Гррр-рр!!!
— Хи-хи... — внезапно, майор замирает у телефона и с коварной рожей поворачивается к нам. — Син, губу не раскатывай — с вами для прикрытия Габри пойдёт... Так что боюсь, полюбезничать наедине вам не получится.
— Ты звонить будешь? Или мне самому безопасников дёргать?...
* * *
— Господи, Аска, ты можешь есть помедленней? Подавишься, ведь, нахрен! — при виде Лэнгли, с хрустом и чавканьем хомячащей завтрак, внутренний взор услужливо нарисовал картину: "Голодный лев в мясной лавке".
— Удивительное угрм... у тебя... чавк... Синдзи... хрумк... спокойствие...
— Да потому, что я всё, что мог сделал, как мог подготовился. Да и вас заставил. Аска, ты помнишь, что должна делать?
— Да, помню, я, Икари! — проглотив очередной кусок, отмахнулась Сорью. — Вывалить комиссии всё что знаю по телепатии, отчитаться по электронике Ев и не лезть на рожон.
— Последнее особенно важно, Аска. Ты у нас сейчас безлошадная, в топ-листе лучших не числишься, так что начальство может тебя для внушения и на страх остальным на время и отстранить от пилотирования.
Вторая с лязгом захлопнула челюсть и подозрительно покосилась на меня:
— Ты уверен, что они на это способны?
— Есть вероятность такого итога, Лэнгли. Ты ведь только в последнем бою показала себя достойно, а до появления Чихиро и вовсе была в аутсайдерах.
— Р-ррр... Икари...
— Он самый, Лэнгли. Или я в чём-то не прав?
— Пхе!
— И не надо на меня кукситься, я сейчас делаю всё, чтобы тебя не отправили скамейку запасных.
— Надеюсь, у тебя получится.
Наша беседа была прервана грохотом и топотом — на кухню, хрипя загнанной лошадью, вломилась Каору. Растрепанный вид Четвёртой в сочетании с увешанным медалями парадным кителем (всеобщим собранием, с моей подачи, вчера вечером было решено предстать перед трибуналом в "парадке") создавал мозговыносящий эффект.
— Народ! Всё пропало!
— Что пропало, Нагиса? — твою ж мать, что ещё стряслось в этом долбанном мире?!
— Нам конец! В составе комиссии оказывается ещё и "Царь" будет!!!
— К-кто?!! — Аска вытаращила глаза, поперхнулась и чуть было не подавилась, но, с чудовищными усилиями, всё же проглотила откушенное. — Какой ещё нахрен "тцар"?!
Русское "царь" у Второй получилось с таким явным немецким акцентом, что в памяти мгновенно всплыли кадры старого советского фильма о Петре Первом — сцену внезапного визита царя-реформатора на верфь (или в полк), где всем заправляли иноземцы. Вот же блин, в такой момент! Я с трудом подавил рвавшийся наружу нервный смех.
— Такой! Вы что забыли что я вам говорила?! — вошедшая в раж МиниМи заметалась (точнее — попыталась) по кухне, энергично размахивая руками. —
"Царь" — генерал Романов, Александр Александрович, командующий НЕРВ-Россия!
Оба-на, вот это новость! Даже если хотя бы четверть того, что рассказывают о свирепости и беспощадности командующего российским филиалом правда, то у нас действительно, серьёзные проблемы. Решив нас "утопить", он запросто сможет реализовать задуманное. А если "Царь" ещё и перетянет батю на свою сторону...
С другой стороны, если создать в его глазах положительное впечатление, то, наоборот, у взвода будут все шансы выбраться сухими из воды. Гм, стоит подумать над этим. И, вообще, если уж я к Гендо притерпелся, то и к Романову сумею. Но это потом, а сейчас надо утихомирить Нагису и не позволить разразиться панике.
— Взводный, нам сейчас устроят утро стрелецкой казни!
— Отставить скулёж! И вообще, на, глотни, полегчает. — я сунул Мисато-штрих кружку с кофе. — Только осторожней — он горячий. Какая ворона накаркала, что Романов в составе трибунала?
— Дядя Серёжа, взводный! — одним махом ополовинив тару с почти кипящим содержимым (девка видимо в таком шоке, что и горячего не чувствует). — Уф-фхс... Хух... Парни дяди, что сегодня нас стерегут, только что мне передали, что, оказывается, ещё ночью к нам прилетел Романов со своими и настоял на участии в трибунале.
— Ушлый у тебя дядька, МиниМи, уважаю. — я бросил взгляд на в конец растерявшуюся Лэнгли. — Гм, то, что он решил принять участие в порке провинившихся, понятно — де-юре ты его подчинённая. Кто-то ещё, кроме царя появится?
Каору, более менее успокоившаяся, плюхнулась на стул напротив Аски:
— Ну да, ещё Федосеев будет.
— И Федосеев здесь? — ну это ещё куда ни шло — Федосеев мне, в принципе, достаточно знаком и, надеюсь, топить меня с напарниками не станет. Другое дело, что, похоже, за нас решили взяться в серьёз. Надо будет Мисато потом отдельное спасибо сказать за то, что не предупредила перед уходом.
И ведь могла, негодница, предупредить, Зуб даю, собираясь на службу, уже была в курсе всех изменений.
Итак: Икари, Фуюцки, Кацураги, Акаги, Марченко, плюс Романов и Федосеев. Мда, хреново... слишком много народу будет с нас шкуру снимать. Если начнут один за другим сыпать вопросами, то мало не покажется.
