Кто ты, Каору?

— Дай угадаю — что-то из разряда мотоциклов?

— Икари, почему ты такой догадливый когда не надо?

— А когда именно я должен быть догадливым Кстати, по-моему, это парни, узнав, что им подарили мотоцикл, должны хватать на руки девушек и кружить, а не наоборот. И вообще... Аска, ты только что нанесла ущерб моей офицерской репутации. Разве можно так позорить своего командира?

— Хватить нудеть, солдафон несчастный. Лучше скажи, что сейчас по расписанию?

— Тренировки на стадионе, затем занятия по рукопашке. А потом всё — мы свободны.

— Y-y-es-s-s!!! Отлично, нечего стоять, пошли! — ухватив меня за рукав, Аска устремилась дальше по коридору.

— Э-э, Аска, откуда у тебя такой энтузиазм!

— Оттуда! Сейчас мне предоставляется прекрасная возможность отвести душу! На тебе!

— Склонность выражать радостные эмоции через насилие над окружающими является признаком опасного психического растройства.

— Син, зануда, я тебя сейчас покусаю!

— Я вонючий и потный! К тому же меня толстая шкура и жилистое вонючее жёсткое мясо, пропитанное желчью и ЛСЛ.

— Как вы там с МиниМи любите говорить? Что не съем, то понадкусываю, да?

Ну и за что мне всё это? Я же не выдержу. О Небеса, услышьте мои молитвы и ниспошлите нового пилота — смазливого плейбоя, мачо и обаятельного казанову, не пропускающего ни одной юбки!

* * *

Местонахождение капитана Баскакова сообщили его бойцы — сейчас как раз была смена его "убивцев". Как оказалось, капитан и его бойцы размещались в казармах охраны, расположенных в паре шагов от штаб-квартиры и арсенала. Впрочем, от казармы, тут было только название — на деле это была полноценная элитная общага. По уровню комфорта не уступающая той, в которой сейчас жили пилоты. Но, какой бы элитной и навороченной общага не была, если в ней поселяются наши люди, числом более десяти, она тут же становится классической русской общагой. И обиталище военных от норы рабочих или студентов отличается лишь большей чистотой и меньшим хаосом. А вот степень шума и суеты в нём практически такая же.

Всего взвода наших земляков оказалось достаточно, чтобы совершенстве создать в упрятанной в глубины японского Геофронта целый кусочек далёкой России. Я продвигался вслед за бойцом из "охранки" чувствуя как душа воспаряет в заоблачные выси — я дома, я среди своих. Блин, вот уж не думал, что можно купаться в звуках родной речи, пусть даже на половину состоящей из матерно-армейских терминов.

— А, капитан, заходи, гостем будешь. — Баскаков поднялся, с нескрываемым наслаждением пошевелив плечами.

— А тут у вас весело и уютно. — я пожал крепкую ладонь спецназовца.

— Хех, без здоровой атмосферы и нормального уюта гарнизонная служба не служба, а каторга.

Своё временное обиталище капитан (как,уверен, и его подчинённые) всего за пару недель умудрился превратить в довольно уютное домашнее гнездо. Сразу виден опыт кочёвок по гарнизонам. Кстати, а ведь нагисин дядя трижды прав, назвав свою нынешнюю службу гарнизонной — как ни крути, а бойцы СБ НЕТВ-Япония и есть тот самый основной гарнизон Геофронта. Последняя надежда НЕРВ в случае атаки Сил Самообороны или НоДовцев. И, если уж по правде сказать его первый рубеж — на полицию особых надежд мало, а миротворцам требуется немало времени, чтобы добраться до нас со своей базы.

— Чаю будешь? — просто и по-домашнему осведомился хозяин жилища.

— Конечно буду. — не вижу смысла корчить сейчас из себя кошерного японца — о моих славянских заскоках Баскаков осведомлён как никто другой. Ибо главный источник информации (любимая племянница) — сослуживица капитана Икари и почти что живёт в его квартире.

Вот казалось бы что такого особенного в обычном крепко заваренном чёрном чае? Подобный ему я каждый день пью в нервовской столовой и у себя дома... Ан нет, у того что заварил Баскаков вкус совершенно иной. Родной, давно забытый, навевающий воспоминания о доме и университетской общаге. Может всё дело в технологии заваривания? Или в том, что его заварил мой земляк?

Я оторвался от объёмистой кружки и неожиданно для себя наткнулся на небольшую фотографию, скромно примостившуюся на краю книжной полки. Молодая женщина лет двадцати пяти, с явно азиатскими чертами лица беззаботно улыбалась держа на руках девочку три, от силы четыре года. Красивые. Женщина чем-то неуловимо похожа на Мисато и Нагису.

- Кто это?

Баскаков проследил за направлением моего взгляда:

— Ира — моя жена, и дочка. Олеся.

Жена и Дочка?! Странно, ведь у него нет семьи! Точнее, была когда-то. Жена и дочь, но с ними что-то случилось в начале двухтысячных — Каору об этом мне как-то говорила... Причём, через силу с большой неохотой и я тогда не стал развивать эту тему. И эта фотография...

— Что с ними случилось?

— Погибли во время войны с китайцами в две тысячи втором. Дочке как раз два года исполнилось и Ира к матери, в Улан-Удэ ездили... Прямо перед началом войны... — голос капитана был сух и бесстрастен. — И уезжали как раз в тот день, когда китайцы первый удар нанесли. Состав уже за Иркутском был, когда звено китайских Ту-шестнадцатых прорвалось сквозь первые эшелоны ПВО. Вот они в спешке и отбомбились по первому, что на глаза попалось — по составу. Почти все в поезде погибли...Сейчас бы она ровесницей Нагисы была... Вместе бы росли, вместе бы бедокурили...

Всё окончательно становится на свои места — Нагиса, так похожая на покойную жену Баскакова, служила живым напоминанием о том, какой бы могла вырасти его дочь. И МиниМи, сама потерявшая отца, заменила Сергею Фёдоровичу родную дочь.

В комнате повисла могильная тишина. Я смотрел на небольшой глянцевый прямоугольник, а перед глазами были мои родители и Юй. Боль утраты волной прокатилась по нашим с Младшим душам. Я знаю, что ты чувствуешь, капитан, я понимаю, как тебе тяжело и какая боль сжимает твоё сердце. Так же, как и сердца Аски, Мисато и Нагисы. Ибо мы все в одночасье, в один миг потеряли самое дорогое.

— Моя мама... она погибла прямо у меня на глазах... в жутких мучениях... Аска... она тоже потеряла маму... У Мисато на глазах погиб отец... Нагиса...

Плечо сжимают сильные пальцы.

— Вот поэтому нам нельзя отступать, Синдзи... Ради них мы должны идти вперёд и не скатываться в яму от отчаяния... Ради них, капитан...

Мне, как японцу, сейчас полагается отдать дань вежливости, сказать слова сожаления. Но я молчу, пытаясь проглотить комок в горле. Какой смысл в пустых словах.

— Царствие им Небесное...Сергей Фёдорович, извините, что так получилось.

— Ничего, ничего... Синдзи. Тебе-то за что извиняться? Это я тебе по гроб благодарен, за то, что Гиса осталась жива.

— Как и Нагиса... Я её знаю — она ради тех кто ей дорог на всё пойдёт в том числе и на смерть...

Мы снова погрузились в молчание. Боль и отчаяние постепенно отступали, уступая место тихой печали.

— Синдзи.

— Это точно, Сергей Фёдорович.

Баскаков хлопнул себя по коленям и рывком поднялся:

— Ну, тогда займёмся делом.

— Вот, гляди! — он вытащил из шкафа и продемонстрировал два мешка. Один, (с зелёными и синими полосками) из шёлка, а второй (красный, с верхом из белого искусственного меха) из чего-то явно хлопчато-бумажного.

— Та-ак, дайте ка уадаю: в сине-зелёном — подарок для Рэй, в красно-белом с меховым горловиной, " санта-клаусовском" — для Габриэллы?

Я проинспектировал содержимое.

— Лепота!

Спорю на свою Еву, девчонки будут в восторге!

— Ну вот, значит я не зря старался!. Сейчас достану шнурки, сургуч, завяжем и опечатем мешки как в тот раз.

— А дома твой баБардак хозяйничает, забыл? — вразумил меня капитан. — Думаешь, они позволят тебе сохранить тайну до вечера? Особенно моя племяшка со своей старшей сестрёнкой? Ты же замучаешься их одну за другой от мешков отгонять.

Аргумент — любопытства сестричек Кацураги хватило бы на всех белок и кошек Сибири и Дальнего Востока вместе Японией взятых.

— Убедили, Сергей Фёдорович! Только что в качестве печати использовать? В прошлый раз я орден использовал.

— Для Габри можно и гильзу от "Утёса" использовать, ну а для подарка твоей сестре... — Баскаков огляделся и шагнул к самодельным полкам. — Вот это подойдёт?

На широкой ладони капитана тускло блеснул значок с логотипом НЕРВ. А что? Символично получается — Аянами бескорыстно предана НЕРВ и его Командующему.

— И тут вы угадали.! Лучше варианта и не придумать.

— Ну, тогда за дело. Пошли в мастерскую.

Процесс запечатывания подарков происходил в приспособленном под оружейную мастерскую помещении, из которой Баскаков вытурил ("пойдите, перекурите, хлопцы, нечего вам тут под ногами путаться да под руки лезть") всех возившихся с "железом". По помещению поплыл специфический запах плавленого сургуча, тут же вызвавший некий ажиотаж среди свободных от дел подчинённых капитана.

— Теперь всё. — мы довольно разглядывали творение своих очумелых (в смысле очень умелых) рук.

— Кстати, Сергей Фёдорович, у Габриэллы родилась идея поставить рождественскую ёлку. И похоже, она уже где-то её присмотрела.

Капитан ехидно ухмыльнулся:

— Кажется, я догадываюсь где... Есть тут пара рощиц с хвойными реликтами ещё времён динозавров. Не ели или сосны, но похожи.

— Ну вот, теперь нас ещё и за браконьерство вздрючат!.

— Ты что, Синдзи, Габриэллу не знаешь? Зря, зря, капитан — уверен, у неё достаточно опыта, чтобы обтяпать всё без сучка и задоринки.

Воображение нарисовало итальянку, затянутую во всё чёрное, которая, оглядываясь и пригибаясь, тащит через весь Геофронт раскидистую трёхметровую ель. "В лесу родилась елочка, в лесу она красивая росла, и в вечном лете Геофронта зелёная была, Но вот срубили нашу ёлочку штыком под корешок, и вот по лесу белокурая красавица идёт, на плечике точёном ёлочку несёт..."

* * *

В квартире я застал только Кацураги с О'Харой. Опекун, вооружившись банкой кваса, вовсю наслаждалась каким-то сериалом с экрана ноутбука бисёнена. Сам же законный владелец в кресле у стены и смотрел на наглую экспроприаторшу укоризненным взглядом, безуспешно пытаясь пробудить спавшую беспробудным сном кацурагинскую совесть. Командир, как раз приложилась к банке с квасом, когда Чихиро обалдело уставился на мою скромную персону с хотулями.

— ...?!

— Хпрф-фшсх...! — мощный фонтан кваса обдал клавиатуру и экран ноута. — С-синдзи, что это?!!

— Мешки. А где все?

— Да только что вышли — им Габри позвонила и зачем-то позвала. — откликнулся Чихиро, вытирающий многострадальный ноутбук с видом монаха, на глазах которого святотатцы осквернили алтарь его монастыря,

— Син, что в мешках? — уже более спокойным тоном полюбопытствовала девушка. Хотя пламень в карих очах явно свидетельствовал о повышении уровня адреналина в крови их владелицы.

— Подарки для Габриэллы и Рэй.

— Подарки?!! — словно подброшенная стартовыми ускорителями "SS-20", Мисато одним махом перемахнула диван и устремилась вперёд. — Синдзи, дай взглянуть! Я никому не скажу, только покажи! Синдзи, давай я тебе помогу донести, а?

— Обломись, подруга.

— Что-о-о?!!

Ну вот скажите на милость, как можно так суметь скорчить одновременно возмущённое и умилительно-просящее выражение лица?

— Синдзи, я только одним глазком! Развяжу шнурок, взгляну и всё, Син!

— Не выйдет, шнурки уже опечатаны.

— Что? Как и тогда, на днюхе Аски?

— Как и тогда. Чтобы вы носы свои любопытные засунуть не сумели.

— Син, ну пожалуйста! Я только взгляну, а потом ты снова запечатаешь их.

— Ещё чего! — ох и трудная эта работа — переть бегемота из болота. То есть тащить два мешка при увивающейся вокруг тебя Кацураги, при этом неимоверными усилиями оберегая груз от жаждущих завладеть им изящных женских ручек.

Но даже дотащив подарки до комнаты, я не получил права на отдых — несгибаемое упорство японского солдата не позволило Мисато отказаться от своих намерений.

Бумц! Хлобысь! Брамц! Вихрем влетевшая в гостиную МиниМи мигом переключила всё внимание на себя.

— Народ, тут Габри ёлку нашла, мы сейчас её сюда занесём! Нужно срочно что-то, во что-то её можно поставить! — затараторила она, неистово заметавшись по квартире. — Взводный, сестра, Чи... тут есть ведро или что-то подобное?

— Что? Какая ещё ёлка? — Кацураги уперев руки в бока, свирепо уставилась на своего клона. — КАКАЯ ЕЩЁ, НА ХРЕН, ЁЛКА?!!

— Такая! — Каору тут же отзеркалила позу командира. — Рождественская! Могла и между прочим вспомнить что сейчас у католиков и протестантов Рождество.

— Та-ак... ну и чья это затея? — опекун вышла на середину гостиной и смерила присутствующих свирепым взглядом. — Синдзи. твоя?

— Не-а, Мисато, Габриэллы. Она ещё во время обеда нас на это сагитировала. — с чистым сердцем сдал я итальянку.

— Ну паршивка, я ей сейчас устрою.

Услышав подозрительное шуршание за спиной, я резко крутанулся. Ах ты ж... — Нагиса с задумчиво-детским выражением лица уже щупала мешки, пытаясь опознать их содержимое.

— А ну брысь, окаянная!!!

Отскочив на пару метров, Четвёртая спрятала руки за спиной и с невинным видом поинтересовалась:

- Взво-о-одный, а что в мешках? Подарки Габриэлле?

Схватив первое, что попалось под руку (а это оказался увесистый иллюстрированный справочник по японским клинкам — дорогое издание в жёсткой глянцевой обложке) я немедля атаковал попытавшуюся прошмыгнуть мимо напарницу, чья филейная часть оказалась в радиусе поражения. Звук столкновения добротного и красивого с изящным и красивым получился звучным и красивым. МиниМи с коротким взмявом вылетела в зал.

— И чтоб никто не смел носу к мешкам совать!

— А где ёлка? — вопрос Пятого заставил Каору замереть на полуслове.

— Ой, там же девчонки!

Грохот двери и топот удаляющихся ног.

— Шмакодьявка.

— Синдзи, Чихиро, а почему бы вам, как джентльменам не помочь девушкам? — совершенно невинным тоном предложила опекун после нескольких минут напряжённого ожидания.

Уга, мы помогать, а ты мешки потрошить? Не, подруга, плавали, знаем.

— Конечно, нужно, только...

Мы все смолкли, прислушавшись к приближающемуся по коридору шуму. Девичий гомон, шаги, пыхтение и явная возня с чем-то массивным и неудобным?

— Они, что решили баобаб вместо ёлки поставить? — голос Кацураги немного дрогнул. — Или искусственную, со стволом из рельсов и ветками из арматуры?

-... Аккуратней, Нагиса...