Сенсорное голодание доконало меня уже к обеду. Придушить его удалось лишь походом в фойе для просмотра очередного выпуска новостей. Увы, но ничего мне по настоящему нужного зомбоящик не сообщил. Про веерное отключение электроэнергии в Геофронте, разумеется, не было ни слова. Зато развёрнули целую эпическую поэму о самоотверженности доблестных пилотов Евангелиона — героя Японии капитана Икари Синдзи и новобранца младлея О'Хары, которые храбро встретили врага в парализованном Токио-3 и в рукопашную сдерживали ангела до подхода напарниц.
Следующим сюжетом шло интервью начальника оперативного отдела НЕРВ-Япония Мисато Кацураги. Командир, сама соблазн и женственность, вдохновлено вещала сквозь густые заросли микрофонов, со вкусом расписывая героизм и профессионализм своих подчинённых. В приступе вдохновения майор объяснила моё пилотирование чужой Евы аналогией с подвигом Сабуро Сакаи в 41-м, когда тот прямо под китайскими бомбами запрыгнул в первый попавшийся А5 и понёсся валить бомберы.
Мда, товарищ Северов, не думал я что меня, простого российского студента японцы будут сравнивать со своим лучшим асом Второй Мировой. Синдзи Икари о таком и мечтать не смел.
Ну вот, Витя, можешь быть довольным: люли от ангела — получил, розовых слонов от общественности — получил, осталось теперь звездюлюлей от начальства огрести — за грехи мелкия и разгвоздяйство гусарское. Ну и медальку на грудь с нашивкой на рукав, да премию побольше.
Тем временем пошёл новый сюжет. И снова на экране фэйсы доблестных пилотов, плюс — краткая биография Чихиро О'Хара. Оказывается, бисёнен — это уже новый этап в подготовке пилотов Евангелиона, детище ускоренного курса молодого пилота для одарённых детей! То есть, не воспитываемые с младых ногтей универсальные солдаты, а невероятно способные суперпризывники. Во как! Что, ни говори, умеет наше начальство мозги публике коптить.
Остальные новости были не столь интересными — привычный постапокалиптический бардак и попытки его уладить на всем материках и континентах. На разделе экономики я откровенно заскучал и принялся рассматривать окружающий пейзаж. И вовремя — поймав на себе добрых два десятка восхищённых взглядов. В женском исполнении они были особенно смертоносными. Пришлось немедленно начать постепенную эвакуацию. То бишь, тихонько отходить вдоль стеночки, стараясь сохранить невинный вид и отчаянно борясь с нарастающей паникой и буйством Младшего. Братишка, гад, с гоготом катался по всему подсознанию, истерично выкрикивая: "Не убегать, не убегать, не убегать!"
Этого хватило на несколько часов. Как раз чтобы пережить очередной медосмотр, сеанс процедур и кормёжку. И снова подкралась скука, сволочь этакая.
На это раз спасение явилось в лице белокурого подростка четырнадцати лет.
— Привет, Син.
— Здорово, Чи.
Интересно чего он такой весёлый?
— Я гляжу у тебя настроение.
— Ага! — бодрый кивок Чихиро подтвердил мою догадку. — Мне утром доктор Кимура сообщил, что Акаги настояла на одновременной с тобой выписке из больницы.
— Понятно.
— Ещё бы. Я уже соскучился по общению с Рицко. — что сказать? Рыбак рыбака...
— Ты только смотри, при Рэй так не выразись. А то получишь сцену ревности в исполнении моей сестрёнки.
— Да ладно тебе, Рэй же не скандалистка. — ага, понял, что может лопухнуться.
— Зато — мастер пантонимы. Которая тебя проймёт похлеще любого девичьего ора. Да и зря ты радуешься — общаться придётся в статусе подопытного образца. В случае с доктором Акаги, славящейся своим упорством, это ничем хорошим не пахнет.
Младлей тут же взвился, преисполненный возмущения:
— Синдзи, два месяца работы с Рицко Акаги с успехом заменяют год в академии!
— Угу. Что-то я не заметил, чтобы за полгода общения с ней у меня появились знания магистра.
— Не думал, что ты низко себя оцениваешь. — ехидно фыркнул тот.
— О'Хара, я на тебя Аянами натравлю.
— Всё-всё, молчу, Син, молчу. Слушай, тут мне Айюми звонила, говорит наш подвиг по телеку та-ак расписали.
— Да я в фойе зомбоящик смотрел. Расписали нас по полной программе.
Блондин злорадно покивал:
— Ну-ну. Ай мне тоже все уши прожужжала. Прямо не верится, что мы все такие крутые . Ты вон, в камуфляжных памперсах разгуливал, а во мне талант вояки пробудился.
— И не говори. Я потом из фойе еле ноги унёс — народ на меня уж больно кровожадно поглядывать стал. Особенно — медсёстры молодые. Того и гляди, больничную пижаму на сувениры порвут.
Пятый начал давиться от хохота.
— А ты... хр... хоть представляешь хр... что в школе твориться будет?
— Ещё бы! Ни мне, ни тебе от девчонок проходу не будет.
Напарник тряхнул шевелюрой и коварно сверкнул глазами:
— Ну тебе-то, после помолвки легче будет. Тем более, что Нагиса с Айдой и Тодзи к тому моменту постараются чтобы все об этом знали.
— Эти могут. Что МиниМи, что этот папарацци школьный... Только вот прок от этого будет нулевой.
— Почему же?
Вот наивный ирландский парень.
— Потому. Знаешь, как Нагиса говорит? В чужого парня чёрт мёду кладёт.
Рэй навестила во второй половине дня. Правда, одна — Каору дежурила на "Максиме", Лэнгли "телепатила" в кабине нулевого в ангаре.
— Синдзи, привет. Как ты себя чувствуешь?
Удивительное дело — каждый раз она появляется с одним и тем же вопросом: "Привет Синдзи, как ты себя чувствуешь?" и, казалось бы, этот вопрос должен уже приесться и набить оскомину. Ан нет — как услышу, так сразу лучше становится — на душе легчает и в теле бодрячок. Скорее всего, потому, что один и тот же вопрос задаёт человек, искренне тебя любящий и за тебя по-настоящему беспокоящийся. Кроме меня у Аянами близких людей нет. А обожаемый Первой Командующий — это особая категория. Вождь, кумир, командир... Но не родственник.
Впрочем, тут впору беспокоиться за состояние Аянами — усталость Первой нереально скрывать даже за самой непрошибаемой флегмы.
— Неплохо, Рэй. Благодаря моей сверхрегенерации очень даже неплохо. Ты, сама, как?
— Нормально, только немного устала.
"Немного" это у Аянами, у других было бы "как собака" или "вымоталась до смерти".
— Ну, судя по твоему усталому виду, весьма серьёзно.
— Для меня это вполне привычно. — снова пожатие хрупкими плечами. — Только Лэнгли и Каору жаловались на усталость и загруженность.
— Ха, я бы больше удивился, если бы они промолчали.
— С их стороны весьма глупо. — Аянами, как всегда, сама прямота. — Обследования и тесты только-только начались и нет никакого резона жаловаться на чрезмерную нагрузку.
Ну да, в глазах сестры, эталона стойкости и неприхотливости, подобное поведение выглядит явно недостойным пилота Евангелиона.
— Чему ты улыбаешься, Синдзи? — удивлённо покосилась Аянами.
— Да просто представил, что было бы, если ты была сейчас помощницей Акаги. Девчонки бы волком взвыли.
— А они и так ноют без перерыва.
— Узнаю свою железную сестрёнку. Рэй, не стоит быть такой беспощадной. И Аска и МиниМи — отличные бойцы.
— Но это не повод постоянно выражать своё недовольство. — Аянами обиженно нахмурилась. — Та же Аска, больше всех говорит о том, что пилоты Евангелиона должны быть идеальными и, одновременно, больше всех возмущается.
— Рэй, не все же такие стойкие как ты. Надо всё же учитывать возраст и национальный менталитет. К тому же их манера побухтеть не мешает девчонкам быть отличными бойцами.
Аянами тут же нашла чем возразить:
— Но я, например, не заметила у О`Хары склонности к ворчанию и жалобам.
— Хе! Чихиро, по-своему, уникальный тип. Гений с манерами пофигиста. Его не колышет ни чего кроме физики и компьютеров. И — тебя, сестра.
Ага, засмущалась — со стороны этого хрен заметишь, но я-то это сразу понял.
— И уверен, ты — главная причина его стойкости и выдержки.
— Ты так думаешь, Синдзи? — во-от, алеет заря смущения на девичьем личике. И слава Богу! Сквозь флегму и невозмутимость Первого Дитя начинает проглядывает обыкновенная девушка, милая и добрая, честная и верная.
— Да-да, Рэй. Чи ни за что не позволит себе проявить слабость на твоих глазах.
— Именно из-за интереса ко мне? — любопытство в Рэй быстро перебороло смущение. — Неужели это так влияет на его... поступки и взгляды?
— Интереса? Мягко сказано, Рэй. Не удивлюсь, если теперь это уже настоящее обожание. И он отчаянно хочет быть достойным тебя.
Щёчки порозовели, а глазки загорелись. Ну-ну, прекрасная юная леди, всё с вами понятно. Ты подруга, похоже, тоже его того... обожаешь.
— Знаешь, Синдзи, чтобы быть достойным меня не надо стараться быть лучше, чем ты есть на самом деле. — Аянами явно чувствовала себя не в своей тарелке, обсуждая столь непонятную для неё тему. — Достаточно быть самим собой и выполнять свой долг полностью. Разве может быть как-то иначе?
— То есть выкладываться на все сто. — Аянами можно смело считать живым олицетворением ответственности, исполнительности и стойкости. Я уже с ней полгода и ни разу не припомню, чтобы Первая пожаловалась на усталость или загруженность. Зато, Аска с Нагисой (на деле — превосходные бойцы) каждый раз перевыполняют норму бухтения за весь взвод. Меня это впрочем не особо беспокоит — вон, гренадёров наполеоновской гвардии, отборных солдат, в пух и прах разносивших всю Европу и доставивших кучу проблем нам, русским, не просто так "ворчунами" прозвали.
— Ну, а ты, Рэй, как полагаешь — соответствует Чихиро твоим критериям или нет?
Похоже, попал в яблочко — вконец смущённая, Аянами даже отворачивается.
— Э-ээ... Да!
— Ну, вот и отлично, я рад за тебя! Вы же отличная пара!— ничего сестрёнка, "издевалась" надо мной за компанию с Мисато и МиниМи, теперь я немного "помучаю" тебя.
— Спасибо, Синдзи. — " ах, что так сердце радостно забилось?" — влюбилась дивчина по полной программе.
— Пожалуйста, сестрёнка. — ладно, нечего любимую сестрёнку смущать, других тем для общения хватает. — Кстати, как у вас дела? Акаги с Мисато сильно зверствуют?
— Ну, "зверством" я бы это не назвала, но нагрузка достаточно большая. — Рэй скопировала мой жим плечами. — Что касается доктора Акаги, то она с коллегами подошла к изучению нашей новой способности весьма серьёзно.
— И каков результат?
Аянами заметно оживилась — речь зашла о вещах связанных со смыслом всей её жизни:
— Эмпатия, то есть способность ощущать эмоции других пилотов, доказана стопроцентно. Доктор Акаги говорит, что удалось отчетливо зафиксировать синхронные изменения в ритме коры головного мозга при установлении эмпатической связи.
— Кстати, а как чистота эксперимента обеспечивается?
— Довольно просто — у каждого из пилотов Евангелиона связь только с командным пунктом, и оператор, работающий с пилотом надевает наушники. Каждый из пилотов сообщает о том, какие эмоции напарников он чувствует.
— Неплохо, первый шаг сделан. — гениально и просто, ничего не скажешь. — надеюсь, нашим научникам получиться выяснить, что с нами, точнее с нашими мозгами, произошло на самом деле и как к этому Евы причастны.
— Но, полноценной телепатии, как в бою с Сандалфоном и Маториилом, нам не удалось добиться. — девушка грустно вздохнула. — Ты был прав, Синдзи, когда предположил, что общаться мыслями удастся только в бою.
— Как и то, что мыслесвязь невозможна без нейроконтактов.
— Да. — альбиноска кивнула. — Это тоже озадачило доктора Акаги. Она проверила это в первую очередь.
— И каким же образом? — я устроился поудобней.
По губам Аянами скользнула едва заметная улыбка, которая заменяла собой ехидную ухмылку у других. Сестрёнка поведала мне очередную придумку Менгеле: в кабину одной Евы запихивается пара пилотов. Один надевает обруч с нейроконтактами и как обычно активирует Евангелион, а его напарник, вернее, напарница, усаживается рядом, но нейроконтакты не надевает и процедуру синхронизации не проходит. Из-за ЛСЛ оба пилота вынуждены общаться жестами или письменно. Пилотирующий Еву должен был передавать соседке по кабине полученные от начальства указания, записанные на специальном планшете. Тем временем, третий пилот в другой Еве пытается услышать мысли или эмоции напарниц. Ещё одной хитростью гениальной зелёноглазой блондинки было использование в данном эксперименте в тандеме Аянами и Лэнгли — исполнительная Рэй гарантировала максимальную чистоту эксперимента.
— Таким образом, подтвердилось всё, что мы им сообщили. — подытожила Первая и совсем неожиданно улыбнулась, шаловливой улыбкой обычной девушки. — Знаешь, Синдзи, было даже забавно наблюдать, как Аска, не имея возможности общаться с помощью нейросвязи, упорно пытается мне что-то сказать.
Картина Айвазовского маслом: контактная капсула Евы-00, в ложементе невозмутимая Рэй, рядом — размахивающая руками и что-то бурбулькающая Сорью. ЛСЛ гасит все звуки и изо рта вместо слов вылетают пузырьки и бульки, немка сердится, заводится и начинает ещё энергичней семафорить...
— Га-га... не мог-гу... Рэй, сестрёнка...!
Рэй, глядя на меня, тоже улыбку не скрывала.
— Уф-фхс... спасибо, сестрёнка, за поднятое настроение ... — утерев рукавом пижамы слёзы, поинтересовался. — А что потом?
— Потом? Потом мы поменялись местами и теперь я должна была "слушать", а Нагиса передавать инструкции Аске.
— И снова услышала одну Каору?
— Да. Я отчётливо почувствовала её злорадство и веселье. — Рэй озадаченно нахмурилась. — Но так и не поняла, по какой причине. Наверное, ей что-то сообщили по выделенному каналу связи — чтобы вызвать у пилотов отчётливую эмоциональную реакцию. Но, в этот раз тренировку очень скоро прекратили.
Снова начинаю давиться смехом, догадываясь почему:
— По команде Акаги?
— Да. — Аянами выглядела немного озадаченной. — Когда я вернулась в лабораторию, то там были доктор Акаги и майор Кацураги, которые о чём-то горячо спорили. Проходя мимо, услышала, как майор Кацураги говорила доктору Акаги: "А то ты, подруга, не знала, что этих холеричек, как паучих, нельзя в одну банку запихивать". И ещё я слышала, как Мисато называла Аску и Нагису: шмакодявки.
На этот раз я ржал до такой икоты, что рёбра хрустели.
— Синдзи. — Рэй терпеливо дожидалась, пока братик успокоится, явно желая поговорить о чём-то важном.
— Да, Рэй?
— Меня беспокоит Лэнгли.
— Что с ней?
— Знаешь, в течении последних двух дней я с Нагисой во время синхротестов постоянно чувствовали у Лэнгли сильную обеспокоенность и тревогу. Особенно сильно она ощущалась сегодня. А во время обеда Аска неожиданно пожаловалась нам, что не может дозвониться ни до отца, ни до капитана Рёдзи.
— Командир и Акаги знают об этом?
— Да, мы при тестировании сообщаем о всех эмоциях напарников, которые ощущаем.
— И что, они хоть как-то отреагировали? — зная, что с Сорью может произойти по сюжету, к этим вещам надо отнестись со всей серьёзностью. Да и Мисато стоит вмешаться — она же не только командир, но ещё и опекун.
— Да, майор Кацураги с ней о чём-то разговаривала наедине. Дважды. Один раз — в своём кабинете, второй раз — вечером, в общежитии.
