— Кажется, да, — пробормотал Билон, его трясло. Приклад ружья был запачкан в крови.
Ему казалось, что сейчас на помощь поверженному агенту бросятся трое его напарников, но проходили секунды, а вокруг по-прежнему было тихо. Похоже, окружавшие этот пятачок хозяйственные постройки заглушили звуки.
Придя в себя, он с помощью Орны оттащил потерявшего сознание, но, вроде бы, живого агента в сарайчик, обмотал его веревкой и засунул ему в рот скомканную тряпку. Затем они пучками травы попытались затереть кровавый след.
— Все, лучше не будет! — Билон обнял прильнувшую к нему Орну. — Мне надо бежать, пока его не хватились.
— Береги себя! — прошептала Орна, обнимая Билона изо всех сил. — Я буду тебя ждать!
— Я вернусь, — сказал Билон, осторожно высвобождаясь из ее объятий. — Я обязательно вернусь!
Поцеловав ее, он решительно покатил велокат к делянке сагыза. Перед тем, как нырнуть в заросли, он оглянулся. Орна стояла и молча смотрела ему вслед. Он улыбнулся, она помахала ему рукой.
Солнце уже начало клониться к закату, но до темноты было еще далеко, и Билон, накручивая педали, пытался прикинуть свои шансы. Все зависит от того, как долго трое агентов будут ждать его приезда из Авайри, и как быстро их встревожит отсутствие четвертого. Найти его будет не так уж легко, а сам он, связанный, с разбитой головой, наверное, так просто не выпутается. Зато, как только они его отыщут, им станет ясно, что он сбежал на велокате. Тогда наилучшим вариантом будет перекрыть все дороги и поднять вертолеты, а затем, двигаясь от Сухой Балки по расходящейся спирали, садиться и проверять каждого, кто едет на велокате по степи.
Билон нахмурился. Он поймал сам себя. И самое главное, сделать ничего нельзя. Можно объезжать сопки, чтобы быть менее заметным, но в открытой степи он сверху виден как на ладони. Может, где-то укрыться до темноты? День ясный, скорее всего, и ночь будет такой же, можно будет ехать при лунном свете и ориентироваться по звездам и фосфоресцирующей стрелке компаса. Правда, он пока ни разу не оставался ночью в степи. Сможет ли он в темноте одолеть больше двадцати пяти километров и найти до утра Пеструю Шкуру? Может, к тому времени и его преследователи успеют выставить свои посты во всех окрестных поселках?
Он так и не пришел к окончательному решению, а потом все мысли выскочили у него из головы. Обернувшись, он увидел далеко вдали черную точку. Ему даже не было нужды доставать бинокль: он знал, что это они, и что они тоже его увидели и узнали.
Кажется, у них все же нет вертолета...
Билон наддал, еще сильнее разгоняя тяжелый велокат, хотя и понимал, что это бессмысленно: от автомобиля ему не уйти. Хотя... кто-то ему рассказывал, что у "Сагранны" слабая как для джипа подвеска...
Повернув, Билон помчался во весь дух, вкладывая в этот бросок все оставшиеся силы. Он еще не успел далеко уехать от Сухой Балки, пока вокруг тянулись знакомые ему места. Остается надеяться только на то, что его преследователей уже охватил азарт погони...
Черный автомобиль нагонял. Оглянувшись, Билон хорошо видел, как его трясет и мотает по неровностям, а кто-то, высунувшись в окно, размашисто машет рукой с зажатым в ней пистолетом. Преследователей отделяло от него не более трехсот метров.
Но сейчас это уже было не важно. Не обращая больше внимания на автомобиль у него за спиной, Билон вцепился в руль. Велокат затрясло как на стиральной доске, прямо из-под колес выскакивали коричневые комочки. Он въехал на территорию большой колонии луговых сусликов, земля здесь была покрыта дырами, словно сыр, и надо было крутить руль как на ралли, чтобы на такой скорости не влететь в чью-нибудь нору.
Сзади раздался громкий треск и лязг. Весь мокрый от пота, Билон, наконец, преодолел опасный участок и только тогда позволил себе обернуться. Его преследователям не повезло. Джип провалился правым передним колесом и глубоко засел, сильно накренившись на бок. Возле машины копошилась какая-то черная фигурка, других не было видно вовсе.
Отдалившись еще, примерно, километра на два и окончательно скрывшись за сопкой от глаз преследователей, Билон позволил себе сползти с велоката и рухнуть в изнеможении прямо на траву.
Ф-фух! Кажется, ушел!
— Добрый вечер. Вы Гэйдон Геллау? — Майдер Билон, буквально, рухнул в изнеможении на лавку перед небольшим столиком из потемневшего от времени дерева.
— Да, это я. Что привело вас ко мне?
Гэйдону Геллау на вид было от сорока до пятидесяти лет, загорелое обветренное лицо безошибочно выявляло в нем старожила. Глубоко посаженные темные глаза смотрели на Билона внимательно и чуть настороженно.
— Нужна помощь. Меня послал к вам Хари Кримел. Просил передать, что вы будете с ним в расчете, — вполголоса произнес Билон.
— Ясно, — Геллау коротко кивнул. — Я слушаю вас.
— У меня проблемы с властями, — Билон оглянулся через плечо, но, кажется, ни один из десятка людей, сидевших в таверне в этот поздний час, не прислушивался к их разговору.
— Какого рода проблемы?
— А это важно? — насторожился Билон.
— Успокойтесь, — Геллау миролюбиво выставил руки ладонями вперед. — Я в любом случае помогу вам. И я ни в коем случае не собираюсь выпытывать у вас ваши секреты. Просто проблемы могут быть разного уровня и, соответственно, требовать различных решений. Одно дело, например, если вас разыскивают за уклонение от налогов, и совсем другое, если на вас, скажем, висит свеженький труп.
— Надеюсь, не висит, — Билона передернуло. — Я журналист, сотрудничал с "Утренней Звездой". Попал в концлагерь, но мне удалось бежать оттуда. Пытался укрыться здесь, но меня обнаружили. Я сбежал из-под ареста и, боюсь, сделал это весьма грязно. Один из агентов тайной полиции получил прикладом ружья по башке, трое других попали в автомобильную катастрофу.
— Понятно, — Геллау, казалось, никак не отреагировал на хвастовство Билона, но его глаза весело блеснули. — "Движение", значит... Хорошо, я постараюсь вам помочь. Пойдемте. Вам, действительно, не стоит здесь долго отсвечивать.
Вслед за Геллау Билон вышел на освещенную лунным светом площадку перед таверной.
— У вас есть какие-то вещи?
— У меня есть целый велокат, — вздохнул Билон.
— Это он? Тогда возьмите то, что вам понадобится... Да, флягу обязательно... Пустая? Это не страшно, воду я вам дам... А ружье оставьте, оно вам не пригодится... О нем позаботятся, и о велокате тоже позаботятся, не беспокойтесь.
Завернув за угол, они оказались в небольшом дворике, где практически все свободное место занимали два автофургона с широкими рубчатыми колесами. Геллау залез в кабину одного из них и, покопавшись, протянул Билону пятилитровую канистру с водой.
— Держите. Сейчас полезете в укрытие. Вы не сильно боитесь маленьких закрытых помещений?
— Не знаю, — Билон пожал плечами. — Как-то не было случаев выяснить.
Геллау усмехнулся. Подойдя к одному из грузовиков, он засунул руку между кузовом и кабиной и что-то с усилием повернул. Передняя стенка кузова дрогнула и отошла чуть в сторону, Геллау приподнял ее вверх, открыв узкий лаз.
— Забирайтесь. Там низко и узковато, зато надежно и есть, где вытянуться во всю длину. Из удобств — нашарите там специальные пластиковые пакеты, с ними нетрудно обращаться. Вода у вас есть, еда — тоже. Обещаю время от времени выпускать вас на воздух.
С помощью Геллау Билон залез в узкий длинный закуток высотой не больше метра. Стенки и пол были обиты там какой-то мягкой тканью, что только усиливало не совсем приятное впечатление, будто он находится в некоем футляре на одного человека.
— Непривычно? Тогда выпейте это, — Геллау дал Билону небольшую плоскую металлическую фляжку. — У вас был тяжелый день, так что это будет вам вместо снотворного.
Билон покорно выпил горьковатый отвар, пахнувший травами и, вернув фляжку Геллау, улегся на неожиданно мягком полу. Доска вернулась на место, и в закутке стало совсем темно. Билон положил голову на руки и почти мгновенно провалился в глубокий сон без сновидений.
— Буремен!
— Да, господин президент!
— (распаляясь) Буремен, скажите, почему эту информацию я должен получать не от вас?!
— Э-э-э... Это только промежуточный вариант, господин президент! Поиски еще не закончены!
— Да?! А мне показалось, вы просто не захотели признаваться в том идиотизме, который проявили ваши люди. Решили, блин, проявить инициативу! Они бы еще на танке туда приехали! И мало того, что спугнули объект, да еще и ухитрились разбить автомобиль на ровном месте. А самый большой придурок схлопотал по башке! Сотрясение мозга! Кто бы мог подумать, что там есть, чему сотрясаться?! И что теперь?!
— (бодро) Поиски продолжаются, господин президент! Просто это, наверное, займет определенное время. Штандарт-комиссар Прейн считает, что объект забился в какую-то дыру и там затаился. Кроме того, определенные перспективы открывает слежка...
— (раздраженно) У вас что там, миллион народу и им больше нечем заняться?! Черт с ним, с этим Билоном, если забился в какую-то дыру, пусть там и сидит, лишь бы бумагу не марал. Прейну оставить его нынешний чин, но в ТЭГРА ему делать нечего! Пусть принимает пост начальника криминальной полиции дистрикта Авайри. Вы слышали, Салливой?!
— Да, господин президент! Все будет выполнено!
— Ладно... Идите, Буремен... Хотя, нет, подождите... Интересно, о скольких еще промахах вы мне не докладывали?!
— ( с чувством глубокого раскаяния) Господин президент! Ваша несравненная проницательность...
— (с гневом) Хватит! Убирайтесь! ... А вы чего ухмыляетесь, Салливой? Радуетесь унижению конкурента?!
— Да какой я ему конкурент, господин президент? Просто мне вот что подумалось. Ошибки подчиненных — это, конечно, очень неприятно, но когда даже ближайшие помощники начинают льстить и утаивать неприятную правду, это очень, очень нехороший признак.
— (в сердцах) Вам бы все только ерничать, Салливой!... Ладно, я подумаю над вашими словами, но как-нибудь попозже... Идите!
Глава 36. Серебряная ночь
— Следующая ночь будет необычной, — перевел Дауге слова Бон Де Гра. — Это будет серебряная ночь.
— Серебряная ночь? — с любопытством переспросила Териа. — А что это такое?
Ее очень интересовало все, что было связано с кронтами. В последние дни она проводила много времени с Бон Де Гра или одной из женщин, проживающих в его доме, — молодой кронтки по имени Тья Рин Кай, расспрашивая их с помощью Дауге или Хенны либо через автоматический переводчик, и отвечая на их вопросы. Итогом этого общения стало то, что Бон Де Гра выучил пару сотен баргандских слов и стал строить из них простейшие фразы, а Териа начала немного понимать язык пришельцев — к зависти Эргемара, который, увы, не обнаруживал у себя особого таланта к языкам.
— У родной планеты кронтов одна луна, — Дауге тем временем начал пересказывать объяснение Бон Де Гра. — Ее орбита не совсем круглая. Луна может выглядеть большей или меньшей. Бывает, когда она большая и полная. И если воздух чистый и прохладный, нет облаков, наступает серебряная ночь. Тогда кронты выходят на улицу, праздновать. Серебряная ночь — это ночь любви и мечты. Женщины танцуют особый танец ток и приглашают в круг тех, кого любят. И мужчина не может отказываться. Здесь луна не такая, но сегодня полнолуние, и нет облаков. Поэтому пусть будет праздник. Мы его заслужили. Мы все хорошо поработали.
Что да, то да, машинально кивнул Эргемар. Полторы недели, которые они прожили в поселке кронтов, они провели в непрерывных трудах. Желто-оранжевые продолговатые плоды квухс длиной, примерно, с мизинец росли на невысоких раскидистых деревцах, где их, порой, было так много, что на их фоне едва просматривались листья, а земля вокруг была усыпана падалицей. Они собирали спелые, но еще не начавшие портиться плоды в большие корзины и носили их в поселок, где женщины мыли их, разрезали на половинки, выбрасывая твердую овальную косточку, и варили в больших кастрюлях и котлах. Получившуюся темно-оранжевую густую массу раскладывали толстым слоем и сушили в печи на противнях. В результате выходила темно-коричневая душистая пастила. Ее скатывали в трубочки, завязывали в пластиковые пакеты и подвешивали их под потолком в кладовых, чтобы не добрались крысы. Работы не прекращались даже ночью; как примерно подсчитал Эргемар, во время сбора урожая они переработали никак не меньше двух тонн плодов, из которых получилось несколько сотен килограммов сладкой пастилы.
После такой работы они отдыхали целый день и, кажется, отдохнули. Что же, теперь можно и отпраздновать.
Небольшая площадь перед поселком была полна народу. Филиты и кронты стояли вперемешку, совместный труд снял былую опаску и настороженность. Луна сияла высоко в небе, и высокие деревья отбрасывали резкие тени. Почти никто не разговаривал, вокруг чувствовалось напряженное ожидание. Может быть, ожидание чуда?
Внезапно со стороны поселка послышалась громкая ритмичная музыка. Люди подались в стороны, образуя большой круг и освобождая проход.
— Это музыка кронтов? — прошептала Териа, уцепившись за руку Эргемара.
Стоявший рядом Бон Де Гра покачал головой. Как и у филитов, у кронтов этот жест означал отрицание.
— Нет, — перевел его слова Дауге. — Это... музыкальная машина, передает музыку кээн. У кронтов больше нет своей музыки. Есть народные песни, но их никто не записывает.
Тем не менее, ритм, кажется, заводил кронтов. Они хлопали себя по плечам, что-то подпевая. Их уши дергались в лад, сопровождая мелодию.
Музыка на несколько секунд стихла, а затем снова зазвучала, но уже в более быстром темпе. Это была одна и та же короткая композиция, которая повторялась снова и снова, но почему-то она не надоедала, ее хотелось слушать еще и еще. Ожидание уже становилось нестерпимым, но тут на дорожке, ведущей к крайним домам поселка, появилась короткая процессия.
Женщины шли цепочкой друг за дружкой, что-то напевая и согласованно покачивая поднятыми руками. Они были в сандалиях, но почти обнаженными — из всей одежды на них были только короткие, выше колена, юбки из не скрепленных между собой серебристых ленточек.
Женщины одна за другой выплыли на площадь и встали в круг. Музыка стихла и зазвучала снова. Теперь это была медленная напевная мелодия — чистые звенящие звуки, и чуть хрипловатый женский голос, выпевавший незнакомые слова. Под эту музыку начался танец. Женщины, медленно поворачиваясь вокруг своей оси и притопывая ногами, шли по кругу. Их руки выделывали странные завораживающие фигуры, словно они танцевали самостоятельно, отдельно от остального тела.
Музыка убыстрилась, и танец тоже стал быстрее и динамичнее. Серебристые ленты будто струились вокруг ног танцовщиц, что-то приоткрывая и тут же пряча в лунной тени. Движения рук стали, наоборот, более плавными, замедленными. Эргемар глубоко вздохнул. В этом танце была какая-то магия, он будил какие-то смутные грезы, возбуждал темные желания. Эрегмар сильнее сжал руку Терии и почувствовал ответное пожатие.
