— Геологи-шмуёлоги! — какой-то смуглолицый бородатый детина надвинулся на Билона. — Попался, кирстеновский прихлебатель!
Протянув руку, он ухватил Билона за ворот. Билон рванулся, пуговицы брызнули в сторону, знак, подаренный в Ридентале господином Таншубасом, выскочил и закачался на цепочке.
— А ну, прочь!
В ярости Билон отбросил нападающего в сторону. Он никогда не считал себя хорошим драчуном, но здесь и сейчас струсить означало погибнуть, и он сам двинулся прямо на толпу с перекошенной и злобно оскаленной физиономией.
— А ну, молчать! — заорал Билон. — Кто здесь посмел назвать нас кирстеновской шушерой?! Мы честные геологи, а не какие-то там... Кто здесь главный?!
Кто-то из середины толпы отдал неразборчивый громкий приказ на кайи. Люди подались в стороны, и перед разъяренным Билоном появился высокий худой старик, одетый несмотря на жару и пыль в черные брюки, почти чистую белую рубашку и наброшенный на плечи черный пиджак.
— Откуда это у вас? — старик показал знак, болтающийся на цепочке поверх распахнутой рубашки Билона.
— Дал господин Таншубас. Из Риденталя. — Билон начал немного успокаиваться, но сердце продолжало бешено колотиться в ребра.
— Кто вы такой?
— Майдер Коллас. Помощник начальника геологической партии. Мы ищем полезные ископаемые. Нам нужно обследовать и картографировать эту долину. А кто вы такие?! Почему вы здесь?!
— Это свои! — старик развернулся к толпе, в которой как по волшебству стали появляться прорехи и пустоты.
Люди начали расходиться.
— Пусть ваши люди разобьют лагерь подальше от нас, за источником, — приказал старик Билону. — Вы не откажете пройти со мной?
— Нет. И я, наконец, смогу узнать, что здесь происходит?!
Это произошло около трех недель тому назад, возмущенно рассказывал, эмоционально размахивая руками, невысокий человек в очках с гладко выбритым смуглым лицом — известный писатель и публицист Агим Рагови, совершенно не узнаваемый без своего нелепого полосатого шарфа, с которым он ранее никогда не расставался. Ночью район Зейгалапа, в котором проживали, в основном, выходцы из Заморья, был оцеплен полицией и войсками Внутренней армии. Затем начался погром. Вооруженные до зубов солдаты врывались в дома и квартиры, всякое сопротивление жестко и безжалостно подавлялось.
Кое-где ночные налетчики были настолько добры, что давали поднятым с постели хозяевам пятнадцать минут на сборы и позволяли взять с собой продукты, воду и кое-какие вещи. Другие молча вышвыривали перепуганных полуодетых людей прямо на улицу, разрешая им забрать только документы. Грабили, впрочем, и те, и другие. Деньги, драгоценности, украшения, золотые сертификаты — практически ничего не ускользало от их внимания, многим показавшегося профессиональным.
Задержанных под крики, выстрелы, женские причитания и детский плач запихивали в грузовики и автобусы, стоявшие наготове на перекрестках, и везли по темным пустым улицам на железнодорожную станцию. Там всех прогоняли через фильтр. Обыскивали, попутно освобождая от колюще-режущих предметов и чудом сохранившихся ценностей, отбирали документы и вместо них выдавали картонки с наклеенными фотографиями, вырезаемыми прямо из изымаемых паспортов. Затем плотно, как сельдей в бочку, набивали людей в товарные вагоны и куда-то везли.
Они ехали четверо суток. Днем эшелон, как правило, выстаивался в тупиках каких-то заштатных станций, и летнее солнце превращало запертые вагоны в раскаленную печь. Воду приносили два-три раза в сутки, ставя в переполненные людьми теплушки по несколько жестяных ведер. Кормили за все время только дважды, выдавая на всех по два десятка буханок черствого, кое-где заплесневевшего хлеба. Кто-то не выдерживал, но умершие оставались вместе с живыми. Отдохновение приходило только ночью, когда к поезду прицепляли паровоз, и эшелон без остановок мчался вперед, погромыхивая на стыках.
Утром пятого дня двери вагонов отперли на маленькой станции посреди полупустынной равнины. Солдаты в той же проклятой форме Внутренней армии приказали выходить. Мертвых унесли. Живых выстроили в неровные колонны и снова отфильтровали, в очередной раз обыскав и проштамповав картонки. После этого им, наконец-то, дали попить и покормили водянистой кашей из больших железных баков.
— Потом нам сказали, что мы теперь спецпереселенцы и должны здесь жить, — добавил старик, приведший Билона. Его звали Дшедд, и он был мировым судьей. — Нам дали несколько подвод, на них посадили маленьких детей и беременных женщин, и люди поволокли их за собой, туда, куда указывали солдаты. Они пригнали нас сюда, в эту долину, и сказали, что наш новый дом будет здесь, и нам запрещено покидать это место.
— Там уже были эти навесы и палатки? — спросил потрясенный Билон.
— Нет, — покачала головой полная пожилая женщина с отвисшими щеками и болезненно-потным лицом — госпожа Шани, ранее владевшая небольшим цементным заводом в Зейгалапе. Билон даже помнил, как видел в том городе окрашенные в яркие красно-желтые цвета бетономешалки с надписями "Бетон от тети Шани". — Нам пришлось купить их.
— Купить?!
— Мы собрали все ценности, какие мы смогли уберечь от ночных грабежей и двух обысков. И только тогда этот гнусный негодяй, это отродье вонючей гиены шар-лейтенант Канидец выдал нам палатки, которые нам и так были положены, и тряпье, которое мы использовали для навесов. А сейчас нам грозит голодная смерть.
— Что?!
Билону вдруг показалось, что в большой десятиместной брезентовой палатке стало невыносимо душно.
— В лагере более шести с половиной тысяч человек, из них около полутора тысяч детей до пятнадцати лет, — устало сказал судья Дшедд, опустив голову. — Нам нужно несколько тонн продовольствия в день. Слава Пресветлому, у нас есть топливо: один из наших людей нашел выходы горючего сланца, который нам приходится ломать руками, потому что у нас нет инструментов. У нас есть вода — по крайней мере, мы не умираем от жажды. Но проклятый Канидец не дает нам еды. Он хочет, чтобы мы купили ее, как купили палатки. Нам не жаль золота ради жизней наших жен и детей, но у нас уже ничего нет. А он не хочет нам верить...
— Но он же один, а вас много! — не выдержал Билон.
— Продовольственные склады на станции, в пятнадцати километрах отсюда, — скривился Агим Рагови. — Но ее охраняет рота убийц из Внутренней армии, усиленная пулеметной командой и пятью бронемашинами. Не знаю, может, действительно, нас хотят уморить голодом или довести нас до такого отчаяния, чтобы мы сами пошли на пулеметы!
— Из любой тюрьмы можно убежать...
— Куда? — горько спросил Рагови. — Смотрите, что у нас вместо паспортов? Карточка ссыльно-переселенца с указанием участка и зоны. Некоторые из нас пытались бежать. Здесь нет охраны. Но мы слишком заметны, а во всех поселках есть отделения ТЭГРА и повсюду разъезжают патрули из Внутренней армии. Кто-то хотел уйти через горы и пустыню, но им пришлось вернуться. Там нет ни воды, ни пищи, а никто из нас не знает здешних мест.
— Чем же я могу вам помочь?! — воскликнул Билон. — К сожалению, мы всего лишь геологи. Мы можем отдать вам все наши припасы, но их не хватит вам и на один раз. Что мы можем сделать для вас?!
— Там, на станции, нам обещали, что нам скоро дадут работу, чтобы мы могли зарабатывать себе на жизнь, — с усилием произнесла госпожа Шани. — Обещали, что дадут нам возможность построить себе настоящие дома. Я не могу поверить, что нас привезли сюда, только чтобы убить. Это можно было сделать раньше. И проще. Я надеюсь... мы надеемся, что проклятый Канидец не выполняет приказ своего начальства, а только пытается нажиться на нас. Это значит, что на него можно пожаловаться, его можно запугать или перехитрить... Вы — первые люди из внешнего мира, которых мы увидели здесь. Вы, конечно, только геологи, а он — из всесильной ТЭГРА, но вы ведь тоже государственные люди и прибыли сюда для выполнения задания правительства. Пожалуйста, попытайтесь помочь нам!
Ее голос оставался твердым и спокойным, но в нем было столько отчаяния, что Билон содрогнулся.
— Мы сделаем все, что в наших силах! — уверенно сказал он. — Завтра мы и мой начальник и так собираемся ехать на станцию, так что мы еще посмотрим, что там за Гнидец!...
— Даг, не трусись! — Майдер Билон уже не скрывал своего раздражения. Бывший славный парень Даг, став начальником, заметно изменился, причем, не в лучшую сторону. — У тебя железная бумага с печатями, в которой черным по белому написано, что все местные власти обязаны оказывать тебе содействие. Какое ему дело до того, кто и как нас снабжает продовольствием?! Твоя задача — просто посмотреть, что он за человек, и, если будет возможность, поднять вопрос о лагере. Все!
— А если он начнет докапываться, кто ты такой? — Даг еще продолжал сомневаться.
— Да я ему вообще на глаза показываться на собираюсь! — вспылил Билон. — Даг, ты — нормальный законопослушный гражданин, ты делаешь важное государственное дело! Чего ты боишься?! Или ты хочешь, чтобы я повернул назад?! В лагере шесть с половиной тысяч человек, послезавтра им будет нечего есть! Ты хочешь оставить их на произвол судьбы?! Тогда нам надо сматываться из этой Проклятой долины и бежать куда подальше! Ты этого хочешь?!
— Нет! — Даг обиженно надулся. — Прекрати, Майдер! Ладно, я поговорю с ним. Едем дальше.
Высадив Дага у небольшого двухэтажного домика, в котором находилось местное отделение ТЭГРА, Билон отогнал вездеход в тень под навес у какого-то пристанционного пакгауза, покрытого в несколько слоев застарелым птичьим пометом. Сидеть внутри было все равно жарко и скучно, и он выбрался из машины, чтобы поразмять ноги.
— Майдер? Ты, что ли?! — вдруг услышал он поблизости смутно знакомый голос.
Билон повернул голову и оцепенел. К нему приближался его бывший начальник из лагерной канцелярии Крост Гарвонс в черной форменной рубашке с небрежно закатанными рукавами и широкополой шляпе с кокардой в виде горданского герба.
— Точно, ты! — Крост обошел Билона и небрежно оперся рукой о капот вездехода. — Ты что это тут делаешь?
— Да вот, в геологи подался, — одними губами пробормотал Билон, стараясь унять бешено заколотившееся сердце.
— В геологи — это дело хорошее, — Крост сплюнул сквозь зубы. — А ты в курсе, что до сих пор в розыске? Да подожди ты, не дергайся! Больно ты мне нужен! Тебя как сейчас звать?
— Майдер. Майдер Ролла, -Билон назвался фамилией, по которой он сейчас проходил по документам у Сентера. — Помощник начальника партии.
— У, карьерист! — Крост коротко хохотнул. — Вообще-то ты, Майдер, изрядная скотина. Я из-за тебя Новый год в каталажке просидел!
— Извини.
— Да, ладно! Может, это и к лучшему. Моего отца как раз под Новый год сняли и посадили. Так что, будь я тогда дома, тоже загремел бы как пить дать.
— А за что его...?
— Да было, в общем, за что, — нахмурился Крост. — Хотя все равно не за это. Похоже, его место просто кому-то приглянулось, из новых властей. Мать пишет, сейчас дома такое творится, что отца уже все вспоминают как защитника и благодетеля.
— А ты сам что здесь делаешь? — спросил осмелевший Билон.
— Да после той истории сняли с меня одну полоску, так что я теперь не шар, а унтер-шар, по-старому, второй лейтенант. И отправили сюда, заместителем участкового начальника. И знаешь, Майдер, мне здесь лучше! Дыра, конечно, дырой, но с лагерем не сравнить! А захотел поразвлечься, садись на поезд, и через два часа уже в нормальном городе с барами и девочками. Так что, Майдер, расслабься. Я на тебя больше не сержусь.
— Слушай, а шар-лейтенант Канидец — это, случайно, не твой начальник? — поинтересовался Билон.
— Ага, — Крост скривился, словно съел что-то очень кислое.
— И что он из себя представляет?
— Да больной он! — раздраженно сплюнул Крост. — Законченный! Когда-то костоправом был и, похоже, от всяких шизиков заразился. Работал в какой-то больнице, так его оттуда за что-то выперли — кого-то лечить отказался, что ли? Или что-то не то отрезал у кого-то по пьяни... Сам из идейных, из этих... профессиональных борцов с черными. Как напьется, такое начнет нести, что у меня прямо уши вянут! Но ворует!... Я такого еще не видел! И главное, не делится! Только наверх что-то там отстегивает!
— Так тот лагерь со ссыльными должны снабжать или его приказано голодом уморить? — решился на прямой вопрос Билон.
— Ты чего?! Конечно, на него продукты выделяют, вон — целые склады забиты. Так этот придурок уже начал на сторону загонять. Только пока почти ничего не продал, все боится продешевить. У меня такое впечатление, что он вообще в первый раз в жизни к деньгам и власти дорвался, и у него от этого крыша поехала!
— Слушай, Крост, ты бы написал куда следует. А то его загребут, и тебе достанется, — осторожно предложил Билон.
— Да ты что, с ума сошел?! Да я только за последние две недели на него четыре донесения отослал! Только что-то начальство пока не мычит, не телится. Скорей бы его турнули, а то он уже раздражать меня стал!
— А хочешь сделать своему начальнику небольшую подлянку? — ухмыльнулся Билон.
— Ага.
— Тогда смотри.
Билон вытащил из багажника вездехода большой холщовый мешок с кусками пирита, который он так и не разобрал, и, покопавшись, вытащил из него небольшой красиво сверкающий камешек.
— Это что, золото?! — Крост, выпучив глаза, заглядывал в мешок.
— Ага, золото, — Билон протянул ему камешек. — Вот возьми. Сегодня как бы невзначай покажешь ему. Когда начнет допытываться, скажешь, что геологи нашли в той долине, где лагерь. И что скоро здесь будет не протолкнуться от всякого большого начальства. И посоветуешь, чтобы кончал свои махинации с продовольствием для ссыльных. А то возьмут же за шкирку.
— А ты мне его... это... даришь?! — Крост, не отрываясь, смотрел на лежащий у него на ладони камешек.
— Меняю. Спирт у тебя есть?
— Ага. Канистра. Литров пять.
— Тогда тащи ее сюда! А то в лагере даже царапины смазывать нечем.
— Ага... Тогда я еще йода принесу, хорошо?
— Хорошо.
Крост, все еще обалдело помахивая кулаком, в котором он по-прежнему зажимал "самородок", куда-то поторопился. Билон смотрел ему в спину, героическим усилием подавляя смех.
Загрузив в багажник небольшую пластиковую канистру и попрощавшись с Кростом, Билон вскоре дождался Дага.
— Ну и фрукт! — потрясенно сказал начальник партии, забравшись на свое место. — Представляешь, что он мне предложил?! Что он выпишет нам шесть мешков крупы, выдаст четыре, а два мешка мы поделим!
— И ты что сказал?! — Билон уже не сдерживал смех.
— Что я по таким мелочам не работаю. И если хочет, пусть выписывает пять и берет себе лишний мешок, я возражать не буду. Слушай, но откуда они таких берут? И кто его вообще поставил в начальники?!
— Видать, у них там бо-о-ольшой кадровый голод, — заметил Билон. — Ну что, поехали?
— Поехали. Только сначала на склад заедем, возьмем эти пять мешков, и один мешок ему завезем. Пускай он с этой крупой делает, что хочет.
