Грета кивнула, по-моему, не вполне понимая, что ей говорят. Вампир удовлетворённо кивнул в ответ, поднялся, поцеловал руку моей сестры, взъерошил мне волосы, окончательно погубив таким образом причёску, и ушёл, не сказав больше ни слова.
— Скотина! — процедила Грета, как только за не-мёртвым захлопнулась дверь. Я уронила голову на руки и разрыдалась. Он меня бросил. Но почему?! За что?! И... чего он хотел добиться этим визитом? Неужели только попугать Грету и обидеть меня? Но зачем ему это? Зачем?
— Эй, человек! — окликнула Грета официанта. — Принесите вина на наш столик... Нет, лучше в нашу комнату.
Официант почтительно наклонился к моей сестрице, уточнил заказ и ушёл.
— Вставай, Тирса, — жёстко произнесла Грета. — Хватит рыдать, слезами горю не поможешь.
Подталкиваемая сестрой, я безропотно позволила увести себя наверх, в нашу комнату, куда скоро и правда принесли вина. Я опустилась в кресло у кровати и погрузилась в совершенно безрадостные мысли. Он меня бросил. Бросил. Он. Меня.
Оставил с этой чужой бесстыдной женщиной, которая улыбается фальшивой улыбкой и смотрит на мир бесчувственными глазами. Почему? Что я ему сделала? Какой приказ нарушила, за что?!
Я глубоко вздохнула, подавляя вновь нахлынувшие рыдания. Грета права, надо взять себя в руки. Он вампир, он не человек. Было бы нелепостью полагать, что для него имеет значение кто бы то ни было, кроме него самого и вечной жизни. Нелепо.
Я вспомнила страшный путь с севера в столицу. Днём мы прятались, на закате он уходил искать для меня пищу, и всю ночь до рассвета гнал несчастную лошадь, которая чудом только не околела в дороге. Тогда мне казалось... казалось...
Что я дорога ему, что он всегда будет заботиться обо мне...
Дурёха! В какую непроходимую пропасть загнало меня тщеславие. Кто я такая, чтобы вампир помнил обо мне? Кто я такая, чтобы он нуждался в моём обществе? Он пил мою кровь и мог бы убить, но оставил в живых — и на том спасибо! Я сошла с ума, когда стала воображать, будто...
Тут мысли мои споткнулись. Глупо, нелепо, ошибочно... Но всё же я привязалась к нему. Он составлял часть моей жизни: необходимую часть. Именно необходимую. После всего, что было — и плохого, и хорошего, я начала думать, что так будет всегда. Мне казалось, он обещал беречь меня и заботиться обо мне. А если не обещал, то собирался. И такая забота, хотя и тяготила, хотя и требовала страшной платы кровью... Она вселяла уверенность в будущем. А теперь...
Внезапно виски вновь пронзила острая боль.
"Ами, глупая ты моя девочка. Я обещал только одно: ты будешь жить. Не бойся".
— Тирса? — окликнула Грета, которая всё то время, пока я предавалась отчаянию, разговаривала с принесшей вино горничной. — Что с тобой? Может быть, что-то болит? Мигрень? Или головокружение?
Я отняла руки от висков и отрицательно покачала головой.
— Тогда... — решительно произнесла сестра, поднося мне рюмку с вином, — перестань по нём убиваться. Не стоит он того.
Я сделала глоток и запротестовала.
— Не стоит! — отрубила Грета. — Он использовал тебя в своих интересах и подставил бы в любой момент. Радуйся, если удастся сейчас от него отделаться. Поверь мне, ты будешь намного здоровее и счастливее, если дальше будешь работать одна.
Смешок прозвучал так явственно, что я даже удивилась, почему Грета его не слышит.
— Одна? — горько переспросила я. — А на что я одна гожусь? Кто я такая одна?
— Не прибедняйся, Тирса, — потребовала сестра, подливая вина в мою рюмку. Свою она, кажется, успела уже осушить: я мельком заметила, что в ней ничего нет. — Неправда, что ты ничего не умеешь. Я ведь знаю о том деле на севере.
— Ты знаешь? — удивилась я. — Я думала... Мне казалось...
— Ты думала, о таких делах никому не рассказывают, — докончила за меня Грета. — Всё верно, но я люблю знать, с кем работаю.
Я кивнула: требование показалось мне справедливым.
— Итак, — проговорила сестра, заставляя меня допить вино в рюмке. — Подумай сама, кто виноват в вашем провале, ты или он?
— Я. Если бы я не поддалась чувствам и не вмешалась бы в замужество Аманды...
Грета покачала головой.
— Я просила тебя хорошенько подумать, Тирса, а не повторять слова твоего... господина.
— Он вовсе не... — возмутилась было я, но Грета не дала мне договорить.
— Итак?
— Но, Грета! — взмолилась я. — Кто ещё может?..
— Подумай, — жёстко произнесла сестра. — Какое задание ты лично получила в бюро?
— Слушаться напарника...
— Не притворяйся дурочкой, дорогая сестрица! — потребовала Грета. — Ну? Или напомнить?
Я пожала плечами.
— Если ты ставишь вопрос таким образом... Я должна была доставить напарника на север, вместе с барышней проникнуть в дом, сделать копии ключей и впустить в дом вампира. Но...
— Погоди, Тирса! — прервала меня сестра. — Давай по порядку. Ты это всё сделала?
— Да, но...
— Сделала?
Я нехотя кивнула.
— Вот видишь! — восторжествовала сестрица. — Ты выполнила приказ в точности. А он? Что он должен был сделать?
Я несколько смутилась. Очень уж... азартно прозвучал вопрос сестрицы, очень уж напряжённо она ждала ответа. Да и не просто пустая, а даже сухая рюмка Греты вызывала какие-то совершенно не располагающие к откровенности мысли. Мне внезапно показалось, что дорогая сестрица меня просто-напросто подпаивает... Зачем?
В ночи снова прозвучал смешок.
"Умница, Ами!"
— Тирса? — осторожно позвала Грета.
— А, прости, Грета, я задумалась, — спохватилась я. — Пытаюсь вспомнить в точности, что нам было сказано...
— И?.. — поддалась вперёд "сестрица".
Я покачала головой.
— "Впустить вампира в дом, и больше ни о чём не спрашивать", — едва удержавшись от злорадной улыбки, солгала я. Грета немедленно сникла.
— И всё? — недоверчиво спросила она. — Это всё, что тебе было сказано? А цели, причины, обстоятельства, наконец!
Я снова покачала головой.
— Ничего. Всем ведал напарник, моя задача была только сделать ключи и открыть окно.
— И всё? — уже разочарованно переспросила Грета. — Так тебя использовали как дурочку, "вслепую"... А я-то думала...
Я возмутилась. Кто дал ей право меня оскорблять?! Сама ведь только что...
Грета, казалось, поняла, насколько невежливо прозвучало её восклицание и поспешила загладить вину. Она плеснула вина нам обеим и примиряюще потрепала меня по руке.
— И с этим заданием ты блестяще справилась, сестрёнка, ведь так?
— Не сказала бы, что очень уж блестяще...
— Но дело было сделано, и никто ничего не заметил, верно?
Я кивнула, вспоминая, какими переживаниями обошлось это самое "никто ничего". Напарник даже не пытался таиться, и в любую минуту его могли обнаружить...
— А от чего ты делала ключи? — спросила Грета, отпивая глоток из своей рюмки и делая мне знак, чтобы я следовала её примеру. Я повиновалась, хотя от вина уже слегка шумело в голове.
— От всего, — коротко ответила я. — Я сделала копии всех ключей, какие только были в доме.
— И он все их использовал? — не отставала "сестрица".
Я пожала плечами.
— Откуда мне знать? Напарник мне не отчитывался.
— Но, может, он расспрашивал тебя о чём-то? Тирса!
— Не помню, — ответила я, непроизвольно потирая шею. — Он... Вампиры спрашивают... иначе. Не словами, как это делают люди.
Я явственно увидела, как Грету передёрнуло от отвращения и ужаса, после чего сестрица замолчала. Я воспользовалась наступившей тишиной, чтобы попробовать хоть как-то прийти в себя: голова гудела после мысленных обращений вампира и выпитого под влиянием Греты крепкого вина. Откровенно говоря, я была не очень уверена, смогу ли сейчас встать, если попробую, однако чувствовала: засыпать в этой ситуации несколько... небезопасно...
— Тирса! — позвала меня сестрица. — А как же пистолет? Зачем вы его украли?
Я почувствовала, как краснею. Кража пистолета казалась мне наиболее постыдным деянием: служба в бюро могла притушить угрызения совести относительно обыска и подслушивания (да и не чуралась я подобных "грехов" в своей прошлой жизни), но кража!
— Какой пистолет? — переспросила я.
— Пистолет "устрицы", который хотел жениться на твоей подопечной. С рябиновой рукоятью! Его забросили в то окно, из которого вы вдвоём выпали. Зачем он вам? Ну?
Этот разговор начал меня утомлять.
— Грета, клянусь тебе, я понятия не имею ни о каком пистолете и не знаю, откуда он там взялся! Честно!
— Не знаешь?.. — недоверчиво потянула сестрица. Я возблагодарила небо за то, что в комнате даже при свечах было темновато (газового освещения в гостинице не было), и вряд ли Грета заметила краску стыда, залившую мои щёки минутой раньше.
— Нет, — отрезала я. — Совершенно не представляю, кто мог швырнуть пистолет в окно. Я вообще не знала, что у "устрицы" было с собой оружие.
— А-а-а... — произнесла Грета и замолчала. — Что же, давай спать ложиться, завтра с утра поедем на станцию покупать билет на дилижанс до Остриха...
"Умница, Ами, — прозвучало у меня в голове. — Ты всё сделала как надо, я тобой очень доволен. Теперь ложись спать и ничего не бойся..."
Моё сознание уподобилось комнате, в которой потушили свет, я сладко зевнула и провалилась в глубокий сон без сновидений до самого утра.
Что касается следующего дня, он начался с хождения Греты по комнате, хлопанья дверей и невнятных разговоров. Когда я, окончательно разбуженная этими звуками, открыла глаза, сестрица сияла как солнышко, с умилением наклоняясь над большой корзинкой.
— Проснулась? — со светлой улыбкой спросила Грета, отрываясь от корзинки. — А ну-ка посмотри, кто к нам пришёл!
С этими словами она запустила в корзинку руки и извлекла на свет Божий маленькую смешную собачку, в которой я не сразу признала острийского мопсика (они немного крупнее и окрасом темнее дейстрийских).
— Доставили наконец! — радостно провозгласила Грета. — Эту собачку мне подарили в предпоследнем доме, где я работала, тогда ещё совсем щеночка... Ах, ты моя лапочка! — принялась она сюсюкать с мопсиком, поднося пёсика к самому своему лицу. — Теперь он поедет с нами! Ты ведь не против, Тирса, сестричка?
Спросонок ещё плохо соображая, я отрицательно покачала головой.
— Разумеется, нет, если он хорошо воспитан.
— О, он чудесно воспитан, привык всюду следовать за мамочкой в корзинке, никогда не шумит, и от него никогда не бывает неприятностей, правда, моя радость?
Я поморщилась: такая пылкая любовь к братьям нашим меньшим казалась мне слегка неестественной.
— Откуда он у тебя появился, сестрица? — спросила я.
— Я же сказала, мне его... — начала было Грета, но я устала от бесконечной игры и "сестру" перебила самым невежливым образом.
— Нет, Грета, на самом деле!
— Ах, на самом деле! — как-то неприятно засмеялась сестрица. — На самом деле всё почти так и было. — Она лукаво мне подмигнула. — Видишь ли, Тирса, дорогая, некоторые из моих рекомендаций — настоящие.
Мне почудился в этих словах не то упрёк, не то намёк на не самые приятные обстоятельства, и я отвернулась.
— Ну, полно болтать, пора и делом заняться! — преувеличено бодро воскликнула Грета, укладывая мопсика обратно в корзинку. — Вставай, сестрёнка, я приказала подать завтрак сюда, а после нам надо съездить за билетом.
Городок, в котором мы остановились, как я уже говорила, при всей своей малой заселённости, являлся одним из транспортных узлов Дейстрии. Изначально компактный, к нашему времени за счёт гостиниц, каретных мастерских, постоялых дворов для кучеров и кондукторов, а также многочисленных стоянок он разросся настолько, что с одного его края на другой приходилось ехать на извозчике или в недавно пущенном омнибусе, чей единственный маршрут удачно захватывал и нашу гостиницу, и стоянку дилижансов. Узнав от прислуги о наличии общественного транспорта, я, естественно, предложила Грете воспользоваться его услугами и была сильно расстроена барскими замашками сестрицы, когда та высказалась в пользу наёмного экипажа: мол, там обойдёмся без толкотни, поедем как благородные барышни и так далее в том же духе. Мне пришлось приложить определённые усилия, чтобы настоять на необходимой экономии наших средств, а то, того и гляди, отдыхать в Острихе будет уже не на что. Уже отстояв свою точку зрения, я была поражена необычно радостной улыбкой, которую сестрица тут же попыталась скрыть, и которая навела меня на тягостные сомнения в правильности моего решения. Ничего не сказав, я решила в омнибусе быть настороже... И тут же устыдилась своей подозрительности. Грета при встрече произнесла условленный пароль, и, как бы она мне не нравилась, это не повод подозревать её в чём-то нехорошем. Желание выведать у меня сведения о напарнике легко объясняются простым любопытством и... подменить своим человеком кучера наёмного экипажа резко легче, чем кучера, кондуктора и пассажиров омнибуса.
И всё же, и всё же... Ей не доверял мой напарник, она его боялась и... Она мне не нравилась. Совершенно. А уж намёки на то, что вампир может меня в любой момент подставить и бросить, свалить на меня свою вину в провале операции... Подумав здраво, я сообразила, что господин Шерен и Аманда имели к заданию самое косвенное отношение, и разрушенный брак между ними нисколько не мешал планам нашего руководства, он мешал планам не-мёртвого. Намёки попали в цель, но я ещё не забыла, как напарник заботился обо мне в дороге, и как он вступился за меня перед начальством (наговорив наедине множество пренеприятных вещей).
Одним словом, Грета пыталась внушить мне подозрительное отношение к вампиру, а внушила подозрительное отношение к себе.
Панически боится вампира — раз. Расспрашивает о нём — два. Несмотря на страх, огорчилась, что он с нами не едет — три. Кого-то испугалась по дороге в гостиницу и ничего не объяснила — четыре, собака у ней острийской породы — пять...
Додумав эту мысль, я почувствовала сильнейший страх. Дорогая сестрица начала мне казаться чудовищно, вопиюще подозрительной и сама мысль о дальнейшем совместном путешествии... От бегства меня удержало только одно: напарник оставил меня с ней и посоветовал не бояться...
Но тут некстати вспомнился давнишний разговор, в котором вампир признавался, что спасать меня не будет ни в коем случае... Но он ведь мог бы просто посоветовать бежать, если всё так плохо! Ведь, дав такой совет, он ничем не рискует! Нет, нет ни малейшей причины так думать ни о ком из них и...
Сестрица Грета, и не подозревая о буре чувств, вызванных её поведением и словами, отвернулась от зеркала, у которого поправляла шляпку, и повернулась ко мне.
— Идём? — коротко спросила она и вышла из комнаты, давая возможность спокойно привести себя в порядок.
По дороге на станцию ничего выходящего из ряда вон не случилось, и я начала понемногу забывать свои страшные подозрения. Мы спокойно дождались омнибуса, доехали на нём до последней остановки, прошли на станцию и обратились за двумя билетами и местом для багажа. Здесь начались небольшие трудности, потому что на завтрашний дилижанс все билеты оказались раскуплены, послезавтра дилижанс не ходил в честь праздника, таким образом, уехать мы могли только через два дня. Это немного обескуражило нас обеих, но делать было нечего и, заплатив за очень хорошие, хотя и не самые лучшие места, мы отправились обратно в гостиницу, решив по пути купить самое необходимое в дорогу.
