Несколько минут я стояла без движения, переживая открывшуюся моим взглядам драму. Ничего подобного я и представить себе не могла, соглашаясь ночью выйти из дома. Чтобы на женщину могли напасть в её доме, избить, связать и увести неведомо куда! И один лишь Господь знает, какие ужасы ожидают бедняжку впереди! А я ничего, ничего не могла сделать, и вынуждена была затаиться, опасаясь для себя столь же печальной участи!
Однако увиденное было причиной не оставаться на месте, а пойти дальше, в полной мере соблюдая, разумеется, всю необходимую осторожность. Ни в коем случае не приближаться к фонарям и освещённым улицам, проходить перекрёстки по тёмной стороне и постараться ступать как можно тише — вот те решения, которые мне оставалось принять. Ни Мастер, ни напарник не отвечали на мыленный призыв, оставив мне защитой лишь ночную темноту и собственную мою осмотрительность.
И осторожность, в отличие от вампиров, не подвела, удержав меня вдалеке от тех улиц, с которых доносились пьяные крики, и от тех, где раздавался металлический звон, изредка заглушаемый проклятьями. Таким образом я отказалась свернуть, наверное, на три широких улицы, одна из которых показалась даже мне смутно знакомой, и теперь гадала, доберусь ли я когда-либо до дома. Наконец, четвёртая улица показалась мне вполне безобидной, хотя и не была так хорошо освещена, как мне хотелось, и я покинула уже осточертевший переулок. Тишина и спокойствие, царящие на выбранной дороге, заставили меня расслабиться; тем неприятнее была встреча, которую я едва сумела избежать. Трое мужчин с удобством расположились под одним из немногих фонарей: один держал нож у шеи второго, а третий стоял напротив, поигрывая тонкой верёвкой.
— Не надо! — молил несчастный. — Не убивайте, я всё скажу!
— Перед хозяином петь будешь, — процедил негодяй с верёвкой. — А перед нами помалкивай, пока не прирезали.
— Вязать его собираешься? — как-то лениво поинтересовался мерзавец с ножом.
— Да, а ты так вести собрался? — уточнил разбойник с верёвкой и хрипло захохотал. Его товарищ выразил несогласие плевком, который попал не дальше чем на пять линий от сапог негодяя с верёвкой.
— Вот болван! — начал разбойник с ножом своё объяснение. — Хоть в карманах поройся, хозяин-то не поделится!
Даже зная, что обращение "хозяин" заменяет устрицам дейстрийское "господин" и "сударь", я не могла не поразиться, с каким уважением и даже опаской произносили что эти грабители, что встреченные мной ранее похитители девушки. Один и тот же главарь или в тихом курортном городке орудует несколько банд отъявленных мерзавцев?
— Велено всё его при нём оставить, — засомневался мерзавец с верёвкой.
— Дубина! Личные вещички мы оставим, бумаг не тронем, а монеты-то хозяину зачем? Неужто своих не хватает?
— Отпустите! — взмолился несчастный. — Все мои деньги, и я расскажу, где прячу ещё! Отпустите, добрые хозяева, вы не пожалеете!..
Он был прерван ударом в живот, заставившим его согнуться (разбойник еле успел отвести нож, чтобы не зарезать нечаянно свою жертву). Я охнула от жалости и неожиданности удара. Разбойник с верёвкой тут же обернулся в мою сторону и даже сделал два шага ко мне, заставив застыть на месте от ужаса.
— Эй, ты чего? — окликнул его подельник.
— Н-ничего, — как-то растерянно отозвался мерзавец, возвращаясь к подельнику и жертве. — Показалось...
— Договаривались же не пить перед делом! — возмутился грабитель с ножом, заставляя свою жертву разогнуться и снова приставляя к шее несчастного своё оружие. — Обыщи его и связывай, некогда дальше возиться!
Грабитель с верёвкой споро обыскал свою жертву, обнаружив в его карманах сразу два кошеля с серебряными монетами, которые они споро поделили с подельником, высыпав прямо на мостовую, и сколько-то медной мелочи, которую они после недолгих препирательств "благородно" оставили несчастному, после чего не мешкая связали тому руки за спиной и увели — к счастью, в ту сторону, откуда я сама недавно пришла, а не в ту, которой я собиралась последовать. Все трое прошли очень близко от меня, но никто ничего не обнаружил и, когда шаги, ругань и стоны стихли в отдалении, я едва дышала от страха.
Проклятая страна и проклятый город, проклятое Богом мест, где процветают разврат и насилие! Я могла бы долго ругаться, однако услышала позади какой-то шум и почувствовала настоятельную потребность немедля удалиться.
Начавшие чаще встречаться фонари уже меня не радовали, и благословенная тишина (подозрительный шум вскоре стих) казалась мне подозрительной, как настораживал и более яркий свет впереди. Не зная, куда бы свернуть, я дошла до его источника, и замерла на месте, горестно поражённая открывшимся зрелищем. Моя тихая светлая улица вывела меня прямиком к кладбищу, и яркие фонари, освещавшие всё вокруг, были установлены на столбах, поддерживающих ограду! Уже собравшись повернуть назад, чтобы немедля покинуть опасное место, я успела заметить светлый силуэт, взвивающийся в воздух над оградой и опускающийся на уличную мостовую. Силуэт — вернее, одетый в светлое мужчина — помедлил, оглядываясь по сторонам, а после устремился ко мне с такой скоростью, что, и найдись у меня силы бежать, это ни на ярд не отдалило меня от его смертельных объятий. Я, однако, и не могла шевельнуться, пригвождённая к месту паническим ужасом: ко мне стремительно приближалось то существо, от которого одного не защищали меня ни ночная тьма, ни статус воспитанницы Мастера: вампир, только недавно осознавший себя в этом качестве и ещё не знавший строгих законов не-мёртвых.
Смерть казалась неотвратимой, звать на помощь было некого, и мне лишь оставалось постараться принять свою судьбу с максимальным достоинством. Однако, увы, в последнее мгновение мужество покинуло меня, и я зажмурилась, вскинув руки в напрасной попытке защититься. Буквально сразу же меня смёл в сторону сильный толчок и чьи-то крепкие руки не дали мне упасть.
— Зачем вы пошли на кладбище? — укоризненно прозвучал женский голос. Я рискнула открыть глаза. Меня поддерживала незнакомая женщина в ярко-алом платье острийской дворянки и укоризненно улыбалась, качая головой, украшенной замысловатой высокой причёской. Свет фонарей мерцал на длинных белых клыках.
— Прошу прощения, — проговорила я, возвращая равновесие и отстраняясь. Женщина молча смотрела на меня и, улыбаясь, ждала объяснений. — Я не собиралась идти в эту сторону, но случайно сбилась с дороги.
Женщина медленно склонила голову, принимая объяснения.
— Ничего страшного, — проговорила она. — В нашем городе немудрено заблудиться. Мы приносим свои извинения за это недоразумение, — она кивнула на мостовую у ограды. Я, наконец, взглянула в ту сторону, от которой до того неосознанно отводила глаза. Две мужских фигуры — тёмная и светлая — боролись, катаясь по камням. Светлый издавал яростные визги, тёмный молчал, и это молчание было более зловещим, чем вопли светлого.
— Когда мы узнали, что вы идёте в эту сторону, тут же бросились сюда. Этот, — указала женщина на светлого, которого его противник как раз уложил на лопатки, — уже давно здесь промышляет. Мы, признаться, надеялись, что он попадётся кровникам... Однако, пока вы в нашем городе, он будет представлять для вас опасность...
Вампирша, казалось, задумалась, хотя логика подсказывала: решение было принято ею и вампиром в тёмной одежды заранее.
— Нам придётся взять его под своё покровительство.
— Покровительство? — растерянно переспросила я. Вампирша кивнула.
— Разумеется, я слишком молода для такой ответственности, но мой друг с удовольствием окажет вам такую любезность.
— О, хозяюшка, мне так жаль затруднять вас, — неловко пробормотала я, с трудом выговаривая обычное в Острихе, но непривычное для себя обращение к незамужней женщине.
— Хозяйка, — с улыбкой поправила вампирша. — Вот мой муж.
— Который? — невольно вырвалось у меня. Я покосилась на мужчин: тёмный держал светлого за плечи и бил лопатками о камни мостовой.
— Оба, — рассмеялась женщина. Светлый уже не сопротивлялся, безвольной тряпкой мотаясь в руках тёмного. — Я была замужем вон за тем типом, пока не встретилась с Гарелем и, поверьте, это были самые ужасные годы в моей жизни. Гарель нашёл мне наставницу, мы поженились... Но, знаете ли, хозяюшка, хоть прежняя жизнь и теряет для нас смысл, я не смогла забыть мерзавцу загубленную молодость.
Вампирша говорила спокойно; лишённый эмоций голос никак не вязался со смыслом её слов. Гарель с хладнокровной жестокостью избивал её бывшего мужа; равнодушие их обоих потрясало и приводило в ужас. Встреченные мной не-мёртвые казались лишёнными обычных человеческих эмоций, чем чудовищно отличались от моего напарника, способного и вспылить, и улыбнуться и проявить любые другие соответствующие случаю чувства.
— Я думаю, вам пора, хозяюшка, — после паузы заговорила вампирша. — Не беспокойтесь, Гарель утихомирит этого типа, больше он вас не напугает. Прощайте.
— Но... — замялась я. — Прошу прощения, милостивая хозяйка, но я ведь не знаю дороги!
— Ах, да... Я и забыла. Что ж, идите по этой улице вдоль кладбища. Она закончится аркой, за аркой Змеиный переулок. Пройдёте по нему всё прямо и прямо до площади Трёх свечей. В неё вливаются три переулка с одной стороны (Змеиный — один из них) и три переулка с другой. Найдите тот, который проходит между домами с синим и зелёным фасадом и идите прямо по нему. Он закончится тупиком, но ближайший левый поворот от тупика выведет вас на улицу Свежих угрей. Вы меня поняли?
— Да, — растеряно согласилась я, уступая настойчивости, звучащей в голосе вампирши. — Но... Разве вы не проводите меня?
— Проводить? — поразилась моя собеседница. — Вас? Но зачем? Ведь я уже объяснила дорогу!
— Да, но на улицах неспокойно и ваше общество...
У вампирши дёрнулся уголок рта.
— Ни один не-мёртвый в городе вас не тронет! Это, — кивнула она в сторону своего бывшего мужа, избиение которого продолжалось, — досадное недоразумение, не больше!
— Что вы, хозяйка! — поспешила развеять сомнения вампирши я. — Я опасаюсь вовсе не ваших собратьев, а людей!
— Людей? — удивилась не-мёртвая. — Вы? Но почему?
Я торопливо пересказала вампирше о случайно увиденных сценах насилия, но, к сожалению, желания проводить меня у не-мёртвой не прибавилось.
— Ах, это! — успокоено произнесла она, едва я закончила свой рассказ. Не стоит так волноваться из-за пустяков. Вы, я полагаю, не были поставлены в известность, однако Мастер достаточно позаботился о вашей безопасности. Если человек не будет высматривать вас, точно зная, кого и где ищет, то ни днём в толпе, ни ночью в полумраке никто не обратит на вас внимания. Главное — не переживайте и не бросайтесь под колёса карет и копыта лошадей, могут быть неприятности.
— Но...
— Кто я такая, чтобы сомневаться в способности Мастера защитить свою воспитанницу? — риторически спросила вампирша и, отвернувшись, подошла к своему спутнику. — Прощайте, хозяюшка, и, поверьте, наше знакомство доставило мне и Гарелю истинное удовольствие.
— Прощайте, — ошеломлённо проговорила я, наблюдая, как троих вампиров окутывает густой туман. — Прощайте, приятно было познакомиться...
По улице вдоль кладбища я шагала быстро, стараясь держаться теней, но не особенно уже беспокоясь за свою безопасность: разговор с вампиршой в алом, как ни странно, меня успокоил. Широкая светлая улица уже не внушала прежнего страха, и до арки, открывающей вход в переулок, я дошла довольно быстро.
Арка была столь узкой, что её полностью могла бы перегородить нежно целующаяся парочка. Она и перегораживала: девушка стояла под правой опорой, прижатая к ней телом обнявшего её юноши, который, в свою очередь, упирался спиной в левую опору.
Сложно подобрать слова, чтобы в полной мере описать, чем они занимались; тесно обнявшись, влюблённые, казалось, пытались друг друга попросту съесть, так они прижимались широко открытыми ртами. Временами длинные клыки царапали губы и кожу вокруг рта, тогда целующиеся чуть отстранялись и принимались слизывать друг с друга кровь. Всё это мерзостное зрелище сопровождалось столь сладострастными и откровенными стонами, что они, пожалуй, могли бы шокировать даже опытную содержательницу публичного дома. При виде этой сцены я замерла на месте с чувством тоскливой покорности судьбе. Отвлекать вампиров друг от друга было бы, по меньшей мере, опрометчиво; ждать, когда они освободят проход, можно до самого утра, а искать другой путь слишком опасно: я могла снова заблудиться в этом безумном городе...
Я нерешительно кашлянула. Потом, когда они не обратили на это внимание, кашлянула громче и топнула ногой, надеясь ненавязчиво привлечь к себе внимание. Увы! Развращённые вампиры продолжали целоваться, прижиматься друг другу, совершать совершенно невообразимые телодвижения и сладострастно постанывать, нисколько не собираясь уступать мне дорогу. Ситуация становилась всё более и более неловкой, я почувствовала, как краснею, и не знала, куда девать глаза. Вампиры увлечённо целовались, полностью отдавшись своей страсти, и больше всего своей необузданностью походили на диких животных из каких-нибудь далёких южных стран. Мне казалось — до этого дня, разумеется, — что ни один человек или тот, кто когда-то был человеком попросту не способен на...на... такое. Это выглядело ещё более неприлично, чем напугавшая меня встреча вампира с девушкой, напугавшая меня, кажется, уже целую вечность назад. Я чувствовала глубочайший стыд и отвращение к происходящему и готова была провалиться сквозь землю.
Наверное, лучше попробовать обойти их стороной; надежда на прекращение разврата была, похоже, самой нелепой за всю мою жизнь. Я уже отвернулась, намериваясь уходить, как вдруг услышала:
— Куда же вы, хозяюшка? Вы ведь хотели в Змеиный переулок!
Я обернулась. Оба вампира стояли, слегка отодвинувшись друг от друга (насколько это позволяли размеры арки), и приветливо мне улыбались.
— Прошу прощения, если помешала, — проговорила я.
— Это вы нас извините, — возразил юноша. — Вам следовало окликнуть нас более решительно.
— Зачем же вы ждали? — покачала головой девушка.
Я не ответила, стесняясь смотреть в глаза этим существам, которые, казалось, вовсе не знали смущения и не испытывали неловкости от того, что их застали во время столь... личного общения.
— Проходите. — Оба вампира вышли из арки и встали так, что я с трудом могла пройти между ними. Было ясно: дальше они не разойдутся, даже если их попросить, и пришлось протискиваться. Когда я уже выходила из арки, девушка придержала меня за руку, а юноша бесцеремонно повернул в свою сторону.
— Передайте, пожалуйста, Мастеру наше искреннее уважение, — попросила девушка. — Мы воспитывались у него, и по сей день горячо ему благодарны.
— Рады познакомиться с нашей сменой, — поддержал её юноша.
Я промямлила, что непременно передам и очень благодарна, после чего не-мёртвые к моему несказанному облегчению позволили мне уйти. Змеиный переулок, открывшийся за аркой, был узок и безо всякой нужды изгибался то в одну, то в другую сторону, словно хотел оправдать название. Я не прошла и мимо трёх домов, как за спиной услышала озадаченный голос вампира, который даже не пытался скрыть от меня свой разговор:
