— Вы постараетесь помешать моим планам? — подхватил сын синдика. — Но, Ивона, чего же вы хотите? Ваша очаровательная подруга мила, тонка, прекрасно воспитана, но, чёрт возьми, до чего же наивна! Один танец, несколько комплиментов вам, вашей дружбе с ней, её прекрасным глазам — и вот мы уже друг для друга "Дрон" и "Аманда", я прижимаю её руку к груди и шепчу на ушко то, что в ваших книжках называется "вечными пустяками"!
— Со мной вы себе подобного не позволяли, — признала я.
— Вы шарахались от каждого прикосновения, — со смехом напомнил авантюрист. — А ваша подруга боится оттолкнуть человека, который был столь добр к вам. Именно к вам, прошу заметить.
— Ещё один повод держать её подальше от меня, — проворчала я. — Эй! Послушайте, сударь, что означает ваше поведение?!
Как я уже говорила, за разговором мы покинули бальную залу, прошли через комнату для бутербродов и свернули по коридору в сторону подсобных помещений. Дрон Перте, непринуждённо поддерживая разговор, завёл меня в небольшой закуток с диванчиком и второй дверью сразу за ним. Мой возглас относился к тому, что авантюрист, вместо того, чтобы пропустить меня в эту дверь, быстро её захлопнул, так же, как закрыл перед тем и ту, в которую мы вошли. Таким образом, закуток превращался в тесную комнатушку, большую часть которой занимал диван, и которая не оставляла возможности для какого бы то ни было манёвра.
— Я полагал, вы не откажетесь со мной поговорить, сударыня, — хладнокровно заявил сын синдика.
— Мы с вами не раз и не два имели возможность побеседовать как наедине, так и в обществе, сударь, — холодно ответила я. — Не вижу никакого смысла в вашей выходке.
— Ну, скажем, мне захотелось выкинуть что-нибудь эдакое, — примирительно проговорил сын синдика и знаком предложил мне сесть на диван. Я отрицательно покачала головой. — К тому же днём рядом с нами слишком много... общества, вы столь предупредительно не соглашаетесь остаться со мной вдвоём. А ночью... ночью мне не улыбается сделаться жертвой вашего зубастого приятеля.
— Послушайте, сударь! — гневно воскликнула я, но сын синдика взмахнул рукой, словно отстраняя любые возможные возражения.
— Дрон, — мягко поправил он и с размаху уселся на диван. — Просто "Дрон", прошу вас. И садитесь рядом, разговор будет долгий и... занимательный.
— Мне нечего с вами обсуждать, — отчеканила я, пытаясь повернуть ручку и открыть дверь. Разумеется, из этой попытки ничего не вышло. Я могла бы воспользоваться отмычками, но это означало бы выдать себя... даже если проигнорировать тот очевидный вывод, что Дрон Перте непременно постарается мне помешать. — Немедленно откройте дверь и выпустите меня!
Дрон только улыбнулся и похлопал по дивану возле себя.
— Я закричу.
Дрон улыбнулся ещё шире. Потом поднялся, сделал шаг ко мне (я неудобно упёрлась спиной в дверную ручку) и опустился на колени.
— Сударь! — запротестовала я, но сын синдика, не обращая на мои слова никакого внимания, взял мои руки в свои и поднёс к губам.
— Ивона, — прошептал он и поднял на меня глаза — совершенно шальные, такие были у моего напарника, когда тот шептал о своей жажде. Только у вампира глаза тёмные, а у Дрона светлые, холодные... были холодными, пока их не затуманила страсть.
— Сударь, оставьте эти жесты для своих любовниц! — произнесла я, к собственному удивлению, далеко не так громко и не так решительно, как мне бы хотелось. Сын синдика вместо этого принялся покрывать мои руки поцелуями, а после заявил нечто и вовсе несусветное.
— Ивона, любовь моя! Дорогая, любимая, самая прекрасная женщина на земле!
— Сударь! — пролепетала я в неубедительной попытке высвободиться. — Дрон! Пожалуйста!
— Я люблю тебя! Ты как солнце, ты осветила мою жизнь, я дня не могу провести, не видя твоего лица, не слыша твоего голоса, я никто, если не могу целовать твои руки, краешек платья, ноги, землю, по которой ты ступаешь!
Слова сына синдика не расходились с делом, и он в самом деле склонился к моим ногам, чтобы целовать сначала подол платья, а после и ноги, которые он так аккуратно разул, что я даже не пыталась сопротивляться.
— Дрон, прошу вас! — простонала я. — Сюда могут войти, нас могут услышать!
— Не бойся, любовь моя, — ответил Дрон Перте, проводя руками по моим ногам. — Никто сюда не войдёт, я запер дверь, и нас никто не услышит...
— Вы не раз проверяли это, сударь, не так ли? — резко спросила я, внезапно почувствовав отвращение при мысли, что я далеко не первая (и тем более не последняя) оказалась заперта наедине с авантюристом в этой комнатушке с диванчиком. — Уберите ваши руки, сударь, и давайте прекратим этот нелепый фарс! Отпустите меня немедленно, иначе я буду кричать и стучать в дверь. Учтите, я не шучу!
Дрон Перте наконец-то послушался и, отпустив мои ноги, медленно поднялся... чтобы тут же заключить меня в свои объятия.
— Вы, кажется, не верите мне, сударь? — сердито спросила я, упираясь руками в грудь авантюриста. Несомненно, в этом положении я была лишена возможности стучать в дверь руками, но, в конце концов, у меня есть ещё и ноги! — Я последний раз предупреждаю и сейчас закричу. Ну же!
— Ивона, любовь моя! — прошептал вместо ответа сын синдика, придвинувшись ко мне так близко, что его губы едва не касались моих. — Поверь мне, я никогда ничего подобного не испытывал. Да, ты не первая, но я ведь никогда не скрывал этого от тебя!
— Попробовали бы вы это скрыть, — с затруднением произнесла я, не сумев ни оттолкнуть авантюриста, ни отодвинуться самой. Моя голова упиралась в выступ на двери так же неудобно, как спина в дверную ручку.
— Ты знаешь всё, — так же жарко шептал Дрон. — Ты знаешь, кем я был, и как зарабатывал деньги. Ты знаешь, как я развлекался, и даже знаешь, с кем. Но, Ивона, поверь, я устал от всего этого! Знаю, я кажусь тебе подлецом, мерзавцем, негодяем, и, знаю, я и есть всё это, но, молю, послушай меня, сжалься, пощади! Я люблю тебя, ты моя жизнь, никто и никогда не был для меня так дорог, как ты! Ивона, прошу...
Его губы были тёплые и мягкие, а поцелуи жаркими, и вскоре моё лицо пылало, как в огне. Голова кружилась не меньше, чем от власти вампира, и я едва осознавала, что в спину мне больше не упирается дверная ручка, а в голову — фигурный выступ двери, и я как будто сделалась невесомой и не касаюсь ногами пола... а потом чужие руки уверенно распустили шнуровку корсета, и я почувствовала под спиной мягкую поверхность дивана.
В этот самый момент, как в плохом романе, с шумом повернулась ручка двери, но дверь, разумеется, не поддалась. Сразу же за этим томный мужской голос проговорил, как будто задыхаясь от страсти:
— Я уверен, дорогая, про это место никто не знает! Дурак лакей, забыл ключи. Сейчас, я живо его приведу и заставлю открыть!
Дама, по-видимому, что-то ответила, но её голос не проник в наше с Дроном убежище. А мужчина поспешил её заверить:
— Откроет, любовь моя, не сомневайся! Я обещал ему два талера за труды, и кому захочется отказываться от такого?
Потом за дверью раздался неприлично громкий звук поцелуя, заставивший меня выпрямиться от ревности и оттолкнуть сына синдика. Ему мужчина, быть может, и был незнаком, но я-то хорошо узнала этот голос! Что он, чёрт возьми, делает днём в доме синдика?! И кто это с ним?!
Дрон Перте превратно понял мой жест как знак боязни разоблачения и поспешил окликнуть незваного гостя.
— Хозяин! Прошу прощения, не знаю вашего имени!
— Вот так дела! — притворился удивлённым мой напарник. — Да тут никак занято!
— Поверьте, мне очень жаль! — отозвался сын синдика, кусая губы.
— Что поделать! — очень натурально вздохнул вампир. — Такова жизнь! Кстати, милостивый хозяин, не вы ли, простите, Дрон Перте?
— Разумеется, нет, милостивый хозяин! — на всякий случай соврал сын синдика. — Я такой же гость, как и вы, и успел вперёд вас сунуть лакею два талера. А почему вы приняли меня за него?
— Да я не принял, только матушка молодого Перте потеряла его и теперь собирается искать по всему дому. Вот я и подумал: если его нигде нет, а тут кто-то заперся...
— Ха-ха-ха! — ненатурально рассмеялся сын синдика. — Вы правы, вывод напрашивается. Но я, право же, не он!
— Да я понял, приятель! Уж простите, что помешал вашему отдыху, ухожу уже!
За дверью воцарилось молчание: звук шагов не проникал в нашу комнатушку. Но Дрон Перте казался не расположенным к продолжению начатого разговора, он отстранился и поспешно пригладил волосы.
— Проклятье, Ивона! — прошептал он. — Матушка всё испортит! Сидите здесь, я найду её и успокою, а потом вернусь к вам!
— Но, послушайте! — запротестовала я — как и во всех других случаях, совершенно безрезультатно. Дрон Перте поспешно поцеловал меня, вскочил на ноги, распахнул дверь за диваном и выбежал из комнаты. Я осталась одна, и тут же почувствовала себя неуютно без корсета, со смятой блузкой и растрёпанной причёской. Стоило подняться и позвать горничную... я даже начала составлять вполне убедительное объяснение своему внешнему виду: усталость, обморок, отчаянные попытки вернуть меня в сознание... В глубине души я слишком хорошо понимала, насколько это мало похоже на правду и как мало мне поверит острийская горничная. Это заставляло меня лежать, не шевелясь и ждать решения своей участи. Откровенно говоря, "безумная страсть" мне представлялась несколько иначе. Наверное, потому, что даже самые нелепые сентиментальные романы, которые читала госпожа Кик, ничего не говорили о том, как следует себя вести, когда любовник убежал успокаивать свою почтенную матушку.
— Что же ты не зовёшь меня на помощь, хорошая моя? — прямо надо мной прозвучал тихий голос, который не сулил мне ничего хорошего. Дверная ручка не поворачивалась, дверь не скрипела, из чего я могла заключить, что вампир воспользовался своим даром проникать в любые помещения, если они не защищены рябиной.
— Что ты здесь делаешь?! — попыталась вскочить с дивана я, но жёсткая рука — ничуть не менее тёплая, чем руки недавно выбежавшего из комнаты человека, — удержала меня в прежнем положении. — Как ты здесь очутился?!
— По приглашению хозяйки дома, разумеется, — с кривой улыбкой отвечал вампир.
— Ты... её?!. — в ужасе спросила я, но напарник покачал головой.
— Нет, я удовольствовался маленькой служанкой. Даже двумя, если быть совсем точным... но к чёрту точность, моя дорогая! Ты ничего не хочешь мне сказать, а, Ами, хорошая ты моя девочка?
— Н-н-ничего, — пробормотала я, под злым взглядом вампира снова пытаясь поднять и отодвинуться от него как можно дальше. Напарник вновь удержал меня на месте.
— Лежи, Ами, не вставай. Твой замечательный кавалер теперь надолго... обезврежен. Сперва он найдёт свою мать, потом будет отвлекать её от этого коридора, потом ему придётся согласиться составить с ней и Амандой партию в карты, потом к нему подойдёт та маленькая стервочка с почты и попросит объявить следующий танец. Ему придётся согласиться и даже пригласить её на танец, потому что иначе он нарушит сотню незыблемых правил вежливости. Потом он вернётся к матери доиграть партию и сделать пару-тройку очень важных намёков Аманде. Потом вернётся его отец и объявит, что любит смотреть, как танцует молодёжь. Дрону Перте придётся выполнить его пожелание и пригласить кого-нибудь из дам. Готов поставить пару новых сапог, что позовёт он как раз Аманду, тем более, что отец, которому жена кое-что расскажет о твоих откровениях, будет необыкновенно счастлив доставить прекрасной гостье удовольствие. Когда, наконец, у сына синдика будет время вспомнить о тебе, ты давно уже закоченеешь, лёжа без одежды в прохладной комнате.
— Гари, послушай... — пролепетала я. Вампир скинул с плеч камзол и небрежно бросил его на спинку дивана, после чего подсел ко мне, явно не собираясь обращать внимание на мои слова.
— Что касается лакеев, то они уже подкуплены молодым хозяином, и не только сюда не войдут, но и проследят, чтобы никто не появлялся в этой части коридора. Итак, моя хорошая, чего ты боишься или кого ты ждёшь?
— Гари, я понимаю, как это выглядит в твоих глазах, — пробормотала я. — Но, пойми, я ничего...
— Не могла с собой поделать, — закончил вместо меня вампир. — Вот потому-то я, старый дурак, не ложусь спать, как все добрые не-мёртвые, а мчусь сюда, вызволять мою девочку из лап порока. Правда, у меня получается лучше, чем у твоей маленькой барышни?
— Чего ты хочешь? — сдалась я, осознав, что нет таких слов и оправданий, к которым Беренгарий пожелал бы прислушаться.
— О, это очень хороший вопрос, моя девочка! — не спеша проговорил напарник и окинул меня голодным взглядом, под которым я почувствовала себя начисто лишённой одежды. Вампир, по своей привычке, немедленно ответил моим мыслям. — А этому горю, как ты сегодня изволила заметить, помочь нетрудно. Иди-ка сюда, моя дорогая.
И я, совершенно неспособная овладеть своим телом, присела, поддаваясь навстречу напарнику, который принялся расстёгивать крючки на боку моей кружевной блузки.
— Пусти! — застонала я, понимая, что, коль скоро мне нечего было противопоставить человеку, перед вампиром я хуже, чем беспомощна.
— Вот уж нет, — зло ответил не-мёртвый, привлекая меня к себе и приникая к моим губам. Сознание затопил красный туман, но укуса не последовало, и мысли не-мёртвого не торопились смешаться с моими. — Ты моя девочка, Ами, только моя, запомни это. И я никогда никому не отдам тебя, слышишь, Ами, никому не отдам, ты понимаешь?! Никому!
Обивка дивана оказалась чуть шероховатой, когда я коснулась её голыми лопатками, а кожа напарника, сначала прохладная, с каждым поцелуем становилась всё теплее и теплее.
— Ты моя, Ами! — выдохнул он, уже не угрожающе, а скорее с торжеством, словно желая словами закрепить свою победу. Я согласно кивнула: спорить с этим мне не приходило в голову с тех самых пор, как вампир объявил мне мою участь в дейстрийском бюро безопасности. Теперь же и вовсе не было сил противиться желаниям не-мёртвого, таким близким и неожиданно понятным. Алый туман рассеялся, но разумнее я от этого, очевидно, не стала.
После званого вечера дни летели за ночами, а ночи сменяли дни, не оставляя времени остановиться и осмыслить произошедшее. Каждое утро к нам с визитом приходила Аманда, желающая как можно полнее возобновить знакомство со мной. Только поэтому синдик и его жена, уже разочаровавшиеся во мне как в возможной невестке, продолжали терпеть меня в своём доме как приманку для новой жертвы своих матримониальных комбинаций. На встречах Аманды с любимой подругой неизменно присутствовал Дрон Перте — всегда вежливый, внимательный и, казалось, начисто забывший и о дейстрийском бюро безопасности, и о вампирах, и о нашем разговоре в закутке с диванчиком. Казалось, никто не заметил моего отсутствия в бальном зале, как и не заметил возвращения рука об руку с вампиром, который настаивал, что не для Дрона Перте учил меня танцам и имеет право на этот знак внимания. После всего сказанного и сделанного у меня не осталось возражений, и я, никем не замеченная, покорно протанцевала с напарником пять танцев подряд, пока не свалилась с ног от усталости.
