Тень. Своя судьба

— Какую?

— Я могу объяснить, как выбраться из долины. Ты видишь магию и потому легко сможешь пройти этим путем. Ты ведь хочешь уйти? Одна или...

— Мы уйдем вместе, — подтвердил его предположение Ирье.

— Хотите попасть в Нимтиори? — догадался мастер. — А что вы знаете об артефакте?

— Почти ничего, — хмуро отозвался Ирье. — Даже не знаю, как он выглядит.

— Да-а... — вздохнул целитель. — Жалко, что ты не успел получить знания хранителей. Я сделаю для вас рисунок. Не очень точный, но символы, которые должны быть на браслете, я смогу воспроизвести. Собственно, они куда важнее внешнего вида, по ним вы узнаете артефакт... С этого места десять шагов на закат — там есть дерево с дуплом. Завтра оставлю в нем карту долины, где отмечен выход, схему пещер с расположением и описанием ловушек и изображение браслета. Когда уходить, решите сами. Будет лучше, если вы не станете обсуждать это со мной.

С этими словами мастер Лист поднялся и пошел прочь.

— Как думаешь, стоит ему верить? — спросила я.

— Знаешь, если ему не верить, то тогда и вовсе никому. Мастер Лист... он... справедливый. И очень честный. Да ты и сама слышала его разговор с Главой.

— Да. Но я и раньше почему-то была уверена, что от этого человека не стоит ждать зла.

Целитель не подвел — следующим вечером мы нашли в дупле все, что он обещал, да еще и запас целебных снадобий и алхимических зелий. О них мы не договаривались, и такая забота тронула мое сердце.

Уходить мы собрались на исходе ночи, задолго до рассвета. Поеживаясь от предутреннего холода, я стояла за воротами школы, ожидая Ирье — отсюда мы должны были шагнуть почти к самой пещере, брат заранее присмотрел там подходящую точку выхода. Ирье появился, но одновременно с ним из темноты выступила еще одна фигура.

Дрозд! Неужели?!. Но парень поднял руки с открытыми ладонями, словно бы показывая, что пришел с миром.

— Я хочу помочь, — торопливо проговорил он.

Мы с братом переглянулись.

— Чем ты можешь помочь?

— Отвлеку стражей у пещеры.

Стражи были единственным слабым местом нашего плана, ведь мимо такой охраны не проскользнешь запросто бесплотной тенью — засекут. Нет, они не стояли истуканами у самого входа, а наблюдали за ним с удобной полянки под навесом, но бдительности не теряли, а потому помощь Дрозда пришлась как нельзя более кстати.

К пещерам мы шагнули втроем, но Дрозд тут же отделился, скользнув куда-то за деревья, а через некоторое время, стоило нам приблизиться к посту охраны, из чащи раздались пронзительные резкие звуки, похожие на визг какого-то животного, и треск ветвей. Разумеется, охранники туда не бросились, но нам хватило и тех нескольких мгновений, когда они отвлеклись. Никто не заметил двух Теней, мелькнувших у черного зева пещеры и исчезнувших в его глубине.

— Что это было?

— Дрозд — он любому зверю и птице запросто подражает.

В пещере пришлось вернуться в телесную форму, чтобы не пропустить ловушки. Нам предстояло идти день и ночь напролет, длительных стоянок мы себе позволить не могли, перенестись во внешний мир прямо из пещер — тоже: пещеры входили в зону влияния Хозяина теней. Главы.

Первые часы пути измотали меня настолько, что когда Ирье предложил остановиться и перекусить, я буквально рухнула на каменный пол: ловушек было столько, что, даже имея в руках схему мастера Листа, я не могла расслабиться ни на мгновение, тем более что оценить в темноте расстояние до источника опасности было очень непросто.

Наученная опытом последнего задания, я уговаривала Ирье вернуться в теневую форму, чтобы обезопасить себя хотя бы от механических ловушек, которых тоже было немало, но мой упрямый брат заявил, что не желает прятаться, когда его сестра подвергает себя опасности.

Наверно, без него я этот путь не прошла бы — постоянное напряженное ожидание, все эти ухищрения, чтобы преодолеть опасное место, не задев ни одну из бледно светящихся нитей...

Не знаю, как там ходил мастер Лист — да, у него был амулет, по которому защита распознавала его как своего, но ведь тут была не только магия... Моим же амулетом — или оберегом — был Ирье: идеально послушный, когда надо было, следуя моим указаниям, лезть, ползти или прыгать, он становился неумолимым, замечая, что мне требуется отдых. Сажал, вливал мне в рот глоток воды из фляги, кормил с рук, потому что мои собственные руки тряслись от напряжения. И гладил по голове, прижав к своему плечу, когда я однажды не выдержала и разревелась.

Это случилось, когда мы оставили за спиной особенно сложную ловушку, при активации которой пещера наполнялась ядовитым газом — и этой напасти мне нечего было бы противопоставить...

Мне казалось, мы идем по этим пещерам уже вечность, и конца им не предвидится. А потом они внезапно кончились...

Часть V. ВЫЙТИ ИЗ ТЕНИ

Мы вышли из пещеры в предрассветных сумерках. На радость — настоящую — не было сил. Еще ничего не кончилось — мы по-прежнему в опасности, пока не уберемся отсюда подальше.

Или все-таки кончилось? Осталась позади очередная прожитая жизнь. Начинается новая. При этой мысли я нервно хихикнула.

— Ты чего? — обеспокоенно обернулся на меня Ирье.

— Подумала... Новая жизнь начинается... До сих пор всякая моя жизнь начиналась с ритуала. Впрочем, нет. Последняя — с огня и перехода в долину. Хотя в этом действе тоже было нечто сродни ритуалу.

— И в этот раз был переход, — подсказал брат, — и ритуал тоже — наше братание.

— Выходит, — глянула на него с сомнением, — новая жизнь началась для меня не сегодня, а раньше.

— Да, — твердо ответил Ирье, — с тех пор как ты больше не одна.

Но расслабляться было покуда рано — следовало уходить как можно дальше и желательно не пешком, а тенями.

— Куда пойдем? У тебя есть точки выхода... поближе к Нимтиори?

Нельзя сказать, чтобы мы не пытались обговорить это раньше. Просто все разговоры о дальнейшем пути казались обсуждением чего-то нереального — то ли будет, то ли нет. Словом, мы не пришли ни к чему конкретному.

— Ты же знаешь, оба моих задания были в Илмайе, а это далековато. Но я не думаю, что нам обязательно нужно сразу в Нимтиори. Да и те точки, куда мы выходим с заданиями, думается мне, не подходят — о них знаем не только мы. У тебя ведь должны быть на примете какие-нибудь другие места...

О да, одно такое местечко у меня точно имелось — заброшенный дом на окраине одного из бесчисленых городов, которые попадались мне на пути. Дом этот обладал двумя великими достоинствами — он стоял на отшибе за высоким забором, а кроме того... Каким-то чудом в строение, в котором долгое время никто не жил, продолжала поступать по трубам вода. Я провела там целых три дня и осталась бы, пожалуй, еще, если бы не опасалась преследования.

Я зажмурилась, пытаясь воскресить в памяти подзабытую картинку, потом протянула руку брату... Впервые я шла самостоятельно на такое расстояние, да еще и вела кого-то за собой. Но у меня всё получилось: мы очутились в углу просторного чердачного помещения. Здесь я, перепуганная, пряталась, когда мне послышались голоса с улицы. Тогда выяснилось, что звуки эти не несут никакой опасности — просто группа людей проходила мимо заброшенного строения. Но в моем сознании запечатлелся вид на чердак именно из этого угла.

Мы немного постояли, прислушиваясь, но дом молчал — он по-прежнему оставался пустым.

— Где мы? — шепотом спросил брат.

— В Таунале, — ответила я, — но не спрашивай, в каком именно городе. Все равно я не помню его названия.

Это правда. Просто город — один из десятков, слившихся в моем сознании. Единственным городом, для которого у меня было имя, остался Левкрас — там жил Райнер. Все остальные я и не пыталась запоминать.

Дом не подвел — из кранов в пыльной ванной по-прежнему текла вода, а в комнатах нашлись еще обломки мебели, чтобы натопить котел в подвале. И главное, я точно знала — никто не заметит, что дом ожил. Это я проверила еще в прошлый раз — снаружи, из-за забора, ничего не было видно.

Мы еще нашли в себе силы привести в порядок одну комнату, помыться и постирать одежду, прежде чем рухнуть на расстеленные одеяла. Засыпали в объятиях друг друга — спокойной и естественно, словно так и делали всю жизнь.

Проснулась я оттого, что рядом никого не было и это показалось мне неправильным... Я поймала это ощущение — и удивилась ему: в прежней жизни неправильно было бы, проснувшись, обнаружить кого-нибудь рядом с собой. Я еще помнила, как неловко мне было засыпать рядом с Дроздом.

Но встревожиться я не успела — Ирье был неподалеку. Я слышала его возню в соседней комнате: проснувшись раньше меня, брат поспешил позаботиться о завтраке.

За окном царил солнечный день. Который? Наверняка уже следующий того, когда мы здесь появились, судя по тому, насколько отдохнувшей я себя чувствовала.

— У нас заканчиваются припасы, — объявил брат, завидев меня на пороге.

— Не страшно, — откликнулась я, — позавтракаем — и выберемся на рынок.

Конечно, не страшно, когда в кошеле бренчат монеты и можно не воровать, а честно, хоть и незаметно, расплатиться за еду. А деньги у нас были — кое-что перепало за задания, в этом правила клана соблюдались неукоснительно, а кроме того, Ирье забрал накопления своего деда. Сбережений было не так чтобы очень много — старик давно уже не мог зарабатывать сам, — но все же кое-что нашлось, и это позволяло нам смотреть в ближайшее будущее с оптимизмом.

Еще Ирье прихватил из дома несколько мелочей в память о родителях и тетради, хранившие знания его предков. Не все знания, увы, а только те, что Тени решились доверить бумаге.

— Не страшно, — согласился со мной брат. — Но всё же — что мы делаем дальше? Куда идем?

— Я бы пока не стала никуда спешить. Это место кажется мне более-менее безопасным, здесь нас никто не станет искать. И нам с тобой надо многое еще обсудить и обдумать, прежде чем двигаться дальше. А еще за мной долг — рассказ о себе.

— Это необязательно. Если ты не захочешь рассказывать — я пойму.

— Я просто считаю, что это важно. Это скажется на наших планах.

— Хорошо.

Мы решили отложить важный разговор на вечер. Спокойно поели, потом выбрались в город, закупив провизии на ближайшие дни, прибрали наше временное жилище, а потом уселись в спальном углу на одеяла, прижались друг к другу, и я повела свой рассказ.

Я сама себе удивлялась — оказывается, за почти двенадцать лет, которые я себя помнила, со мной много чего произошло — такого, о чем я непременно хотела поведать брату. Кажется, всего этого я не рассказывала даже Видящему. Впрочем, старик и так знал обо мне едва ли не больше, чем я сама. Рассказ растянулся на несколько часов.

Мой брат — умница. Он слушал, не перебивая, не травил мне душу внешними проявлениями сочувствия, только под конец обнял и крепко прижал к себе. А потом выделил из моих слов главное — то, что могло повлиять на наши будущие решения.

— Ты не знаешь кто ты, откуда — есть только догадки. Зато известно, что по жизни тебя, пусть и не напрямую, ведет некая Плетельщица.

— Да.

— И то, что ты связана с Владыкой Нимтиори... Наверно, тебе не стоит соваться во дворец, чтобы не быть обнаруженной.

— Возможно, как раз наоборот. Ведь не зря Плетельщица добивалась от Главы, чтобы меня туда направили. Она знала, что мне нужен будет браслет.

— Значит, я постараюсь добыть его для себя.

— Один? Без магического зрения — в сокровищницу Владыки? — я скептически хмыкнула.

— Между прочим, под конец нашего пути через пещеры я и сам начал кое-что видеть. Просто не говорил тебе, чтобы не отвлекать.

Магическому зрению я пыталась обучить Ирье еще с зимы — со старшими мастер Лист не занимался, полагая, что подходящее для обучения время уже упущено. И после множества бесплодных попыток я склонна была согласиться с целителем. Но теперь выяснилось, что наши усилия были потрачены не зря — в обстановке, когда от этого умения зависела жизнь, зрение все-таки прорезалось.

— Это замечательно, Ирье! Я очень рада. Но все равно не хочу отпускать тебя туда одного.

— Я пока никуда не иду, — улыбнулся брат. — Нам действительно многое надо обсудить. А еще — как следует покопаться в тетрадях, потому что там могут найтись какие-нибудь подсказки.

Тут я была с ним совершенно согласна. Слишком мало мы пока знали о Тенях и их истории в нашем мире, чтобы соваться вслепую к неизвестному артефакту.

Вообще, никуда не спешить — это было замечательно. Разумеется, мы оба понимали, что вскоре нам придется покинуть гостеприимный дом и попытаться сделать что-то ради своего будущего, иначе нам предстояло рано или поздно, когда подойдут к концу денежные запасы, прийти к тому, чего я хотела избежать, — к воровству и бродяжничеству. Если я все это испытала на себе, то для Ирье такой образ жизни был едва ли приемлем, и пусть мы об этом ни разу не говорили, брат, несомненно, помнил и тревожился.

Но время у нас в запасе еще имелось, и я пользовалась им, чтобы найти ответы на вопросы, которые там, в долине, старалась не озвучивать, чтобы своим любопытством не разбудить ничьих подозрений.

Начали мы с тетрадей. Самые старые из них, в потрескавшихся кожаных переплетах, были исписаны на языке, похожем на нимтиорийский: та же письменность, разительно отличающаяся от принятых в остальных в королевствах, схожее построение фраз и даже слова знакомые, но... увы, не все.

По правде говоря, знакомых слов было не так уж много, да и те становились узнаваемыми, если только произнести их вслух, а потому смысл прочитанного мы скорее угадывали, чем понимали. Что за 'смерть, идущая по пятам'? Что подразумевали Тени под 'исходом'? Возможно, речь шла о том времени, когда они переместились в этот мир из своего прежнего, уходя от неведомой опасности.

А потом было 'размежевание'. Если ты мы правильно поняли, пришельцы разделились на две группы, одна из которых осталась 'строить' (где и что?), вторая же предпочла свободу и независимость, а потому выбрала иной путь. И сожалели ушедшие лишь о том, что 'обруч ликообразующий' остался у 'строителей'.

— Я думаю, это о браслете, — после некоторого раздумья заявил Ирье.

— Гм... А кто тогда такие 'строители'?

— Возможно, это Тени, оставшиеся вне долины, — предположил брат, — только я не знаю, почему их так называли. У нас вообще не принято о них говорить, а если упоминают, то... с оттенком презрения. 'Внешние' — это принявшие новый мир, а потому почти растворившиеся в нем. Считается, что на сегодняшний день от них остались лишь единицы, помнящие о своем происхождении.

— В то, что растворились, я легко могу поверить, это естественный ход событий. Гораздо менее вероятным кажется, чтобы другая группа полностью избежала смешения с местными. Невозможно все время вариться в собственном соку, это путь вымирания или вырождения, необходима свежая кровь извне, чтобы народ продолжал существовать.