Тень. Своя судьба

— Свежая кровь — это само собой, — согласился Ирье. — Так ведь в долине есть люди, происходящие из внешнего мира. В каждом поколении не менее одного-двух брачных союзов с пришедшими извне. Чаще всего мужчины приводят в долину жен. Редко когда бывает наоборот — все же отношение к чужакам всегда настороженное, но женщинам проще: родив детей, они становятся почти своими. Откуда, ты думаешь, взялся мастер Лист?

— Он из внешнего мира? — я, признаться, была удивлена — мне казалось, целитель считает клан родным.

— Нет, из внешнего была его бабка, кажется. И магический дар передался от нее же. У Теней нет своих магов. Маги — всегда от корней этого мира. Если у ребенка проявляются способности, его не проводят через ритуалы. Вроде бы когда-то были попытки, но успехом не увенчались — Теней из маленьких магов не вышло.

— Вот как... Бьярта кое-что об этом говорила, но не особенно внятно. А ты можешь мне рассказать, через какие ритуалы проводят будущих Теней в клане?

— Первый я помню смутно, мне тогда только девять было...

Как выяснилось, ритуалы, которые надо мной проводила чародейка, были похожи на те, которым подвергали детей в клане. Только Бьярта использовала алхимические составы там, где была необходима лишь капля родственной крови да участие самого родича. Ну и другие отличия, конечно, имелись. К примеру, не послушание конкретному человеку обещали, а верность клану. И после первого ритуала имя ребенка исчезало из памяти всех, кто не был связан с ним близкими родственными узами. А я просто не знала своего настоящего имени к тому моменту.

Ну и привязки к 'носителю' не было, зато с наступлением совершеннолетия проводился ритуал проявления, самый сложный из всех. В этом ритуале Тени не только обретали способность переходить в зримый облик, но и получали знания предков — не личную память, а то, что касалось семейных традиций и истории клана. И сразу после этого ритуала Тени приносили уже настоящую клятву верности клану взамен детского обещания.

Чем дольше я обдумывала услышанное, тем больше убеждалась: жизнь детей в клане была ничуть не лучше моей. Ну да, я была лишена родительской любви... Так ведь и в долине есть сироты. А Бьярта заботилась обо мне. Она хранила внешнюю холодность, но я верила — особенно теперь, по прошествии времени, — что эта холодность была показной, чародейка просто не хотела, чтобы я к ней привязалась и потом страдала. И только привязка к принцессе, отказ от собственной судьбы отличали меня от детей клана. Но зато я теперь была свободна, а они, обретая то, чего не было у меня, связывали себя клятвой, которая накладывала множество ограничений.

— Скажи... А такие, как я... Из разговора с Главой я поняла, что ему известно о случаях, когда маги создавали Теней...

— Ну да, это как раз не из области тайных знаний, наоборот, нам в школе это в головы вдалбливали... В прежние времена случалось, что мужчины клана заводили детей на стороне, вне долины. И этих детей, бывало, похищали маги, чтобы сделать из них привязанных Теней-телохранителей. Поэтому нам всегда твердили, что детей нельзя оставлять снаружи, что если отношения серьезные, то избранницу надо привести в долину.

— А откуда магам стало известно, как можно сделать Тень?

— Кто ж теперь знает? — пожал плечами Ирье. — Кто-то выдал тайну наших ритуалов, маги додумали, доработали на свой лад... Наши говорят — это все 'внешние', забывшие верность, проговорились... Честно говоря, я не задумывался об этом.

— Но я — не из украденных детей. Иначе с чего бы я в воспитательном доме оказалась?

— Так ведь и о привязанных Тенях никто уже пару столетий не слыхал. Твой случай — особенный.

— Что-то не радует меня такая уникальность, — хмыкнула я.

— Я все же думаю, ты происходишь из какого-то рода внешних... Строителей этих.

— Давай почитаем еще — вдруг о них есть упоминания и в других тетрадях.

Увы, больше о 'строителях' не было сказано ни слова. Уже со второй тетради речь шла исключительно о 'выбравших независимость'. Нет, там не излагалась в подробностях история клана, упоминались лишь некоторые ключевые события, да и то большей частью иносказательно. Нам не хватало знаний, чтобы из этих намеков воссоздать более-менее цельную картину. Ничего удивительного — эти записи хранители делали для себя или с расчетом на то, что их будет читать посвященный, получивший знания предков.

Понятно было только, что клан далеко не сразу обосновался в закрытой долине, да и наемничество как способ существования не было свойственно первым Теням, пришедшим в этот мир.

А еще в ранних тетрадях сквозило сожаление об утраченных возможностях — и эта утрата была связана с недоступностью 'врат грани'. Что такое эти 'врата', нигде, разумеется, не объяснялось.

Более поздние тетради велись уже на уствейском, и именно на этом языке говорили теперь в клане. И в них уже никаких сожалений не было.

— Что думаешь? — спросил Ирье.

— Ты знаешь, мне все больше и больше хочется пообщаться с Владыкой Нимтиори... — начала я и осеклась — уверенности, что я действительно готова к встрече с 'женихом' у меня не было.

— Не спеши, — остановил брат, — не стоит принимать решения с наскоку. Время еще есть.

Однако поспешить нам все-таки пришлось...

* * *

Здравствуй!

Другое дело, что даже после его отъезда я долго не решалась завести новую тетрадку для писем. Будто бы то, что теперь это не только наша с тобой общая тайна, поставило под угрозу эту связь. Но теперь меня отпустило. Буду писать. Если же ты теперь не можешь читать эти послания, что ж... всякое в жизни случается. Но я все-таки не теряю надежды.

* * *

Это послание я все-таки получила и даже успела порадоваться за принцессу, но и только...

Утром дверь дома, служившего нам таким надежным убежищем, распахнулась, и с крыльца послышались громкие голоса:

— Заноси давай! Да осторожней, дурень! Поцарапаешь — хозяйка шкуру спустит.

— А ты не ори под руку, сам виноват будешь, случись что.

— Да ладно, — уже более мирно, — ежели что, поставим так, что она и не заметит. Сколько у нас времени еще?

— К полудню заявится. И чего ее сюда понесло? Тут бы сперва армию служанок запустить — вон пылищи кругом сколько.

Ну да, мы-то в дом через дверь не заходили и не выходили, кроме первого раза, когда на рынок отправлялись, а потому и убирали только там, где сами обосновались. Но, похоже, наша спокойная жизнь здесь закончилась — дом обрел хозяев. Вернее, хозяйку, вот только нам это было совершенно без разницы.

Пока работники пыхтели и переругались внизу, мы сноровисто собрали наши мешки, уложили сверху скатки из одеял и несколько минут спустя уже стояли в безлюдном тупичке неподалеку от городского рынка и растерянно переглядывались — все же лишение убежища застало нас врасплох, и если вещи в мешки покидать было делом одной минуты, то внутренний настрой приказам не поддавался. Полюбовавшись на ошеломленную физиономию братца, я не выдержала и захихикала. Ирье с подозрением покосился на меня, а потом тоже расхохотался.

— И что теперь? — отсмеявшись, спросил он.

— На рынок, пополнить запасы провизии — и в путь. Раз уж нас из дома выжили, значит, точно пора. Выйдем из города, сядем где-нибудь в лесочке и все спокойно обсудим.

Ирье согласно кивнул.

Собственно, ничего особенного нам не требовалось — Ирье, в отличие от меня, был отменным охотником, и голодная смерть в летнем лесу нам точно не грозила. Купили только соли, хлеба и сыра на первое время — то, чем в лесу не разживешься.

Пару часов спустя мы расположились на лесной полянке, развернув на траве карту.

— Как я понимаю, мы сейчас здесь, — Ирье ткнул пальцем в неприметную точку на юге Тауналя, — а надо нам сюда, — и брат провел незримую линию к северо-востоку — к границе с Нимтиори.

— Угу, — подтвердила я, — а точно надо? Я вообще-то приметила местечко в Уствее — то, где мы с Волком отбивались от нападающих. Густая тень даже белым днем и... это не общеизвестная точка выхода.

— Но Волк там был, — возразил брат. — Лучше не рисковать. Давай своим ходом до Нимтиори?

— А граница? Я ведь не могу пересечь границу Тауналя.

— Вот уж где точно никакой беды нет! — фыркнул парень. — Я пройду, а ты потом просто переместишься ко мне — и никакая граница не помешает.

— Ирье... А ты точно знаешь, что это возможно? Мы ведь еще ни разу...

— Кто нам мешает попробовать? Я сейчас отойду подальше, а ты прыгнешь ко мне тенями.

Так и поступили. Ирье, забрав часть вещей, скрылся за деревьями, а я... поняла, что мне страшно. И не только из-за того, что может не получиться. Просто осознала, как мало мы пока знаем и насколько неготовы к рискованным поступкам. При одной мысли о том, что я вот так же буду провожать взглядом брата, отправляющегося во дворец Владыки, сердце болезненно сжималось.

Выждав оговоренные пять минут, я шагнула в тень, представив себе Ирье и потянувшись к нему. И вышла из тени, едва не сбив брата с ног.

— В другой раз надо будет встать на свету, чтобы ты не выпрыгивала прямо на меня, — рассмеялся Ирье.

Мы экспериментировали до позднего вечера, прыгая друг к другу по очереди, страшно устали, но остались довольны результатом — если, конечно, не считать того, что за день мы нисколько не приблизились к своей цели.

Но сроки нас пока что не поджимали, а я вообще начала подумывать о том, не стоит ли потянуть время, втайне лелея надежду, что Владыка все-таки созреет расторгнуть помолвку и я смогу не думать хотя бы об этом.

Идти решили, не пользуясь для скорости торговыми обозами и избегая, насколько это возможно, поселений. Конечно, у лесной жизни были свои недостатки, главный из которых — невозможность нормально помыться и постирать одежду. Зато мы не привлекали к себе ненужного внимания и были всякий день сыты: Ирье охотился, а я, как выяснилось, неплохо наловчилась готовить, хотя далеко не все почерпнутые в доме Райнера умения можно было применить к походной кухне. Не было тут изысканных пряностей, которыми пользовалась кухарка Видящего, зато я успешно заменяла их лесными травами и корешками, вспоминая уроки Бьярты. Только теперь я осознала, что из наших с чародейкой лесных вылазок я вынесла не только познания в траволечении, но и представление о том, что из подножного разнообразия можно использовать в пищу. Бьярта не заостряла на этом внимание, просто упоминала то одну, то другую травку между делом, а сейчас все это начинало потихоньку всплывать. Странно, что не раньше, когда я скиталась по стране одна. С другой стороны, тогда мне было не до кулинарных изысков, я ощущала себя преследуемой беглянкой и большей частью топала, а не думала. Ирье искренне нахваливал мою стряпню, и сама я была собой вполне довольна. Даже жалела временами, что нельзя жить так всегда — в лесу, вдвоем...

А потом мы пришли к границе. Уже на подходе к невидимой преграде я опять начала нервничать: а вдруг не получится? а что если мы так и останемся по разные стороны?..

Умница Ирье не стал тратить время на бесплодные попытки успокоить, а просто чмокнул меня в щеку, прошептал:

— Все будет хорошо, — и сделал несколько решительных шагов, очутившись на территории Нимтиори.

Отойдя подальше, но все еще оставаясь в пределах видимости, брат крикнул:

— Смотри, какая удобная тень рядом со мной! Иди сюда!

Я зажмурилась, вдохнула судорожно, про себя беззлобно ругнувшись на этого оптимиста, и... шагнула к брату.