Тень. Своя судьба

А мы с братом оказались предоставлены самим себе. Вернее, нам предложили сопровождающего для знакомства с дворцом, но мы отказались и решили погулять самостоятельно. Ирье уже неплохо здесь ориентировался, знал, что где находится, и охотно мне показывал и рассказывал. Никто не обращал на нас внимания — слуги Теней не видели, а те, кто на это способен, были осведомлены о нашем присутствии. О Владыке и предстоящем нам путешествии мы, не сговариваясь, избегали упоминать. Словом, остаток дня был посвящен отдыху.

Я полагала, что утром придется подняться рано, но нам позволили выспаться и проснуться самостоятельно, а после завтрака пригласили в кабинет Владыки.

— Готовы? — только и спросил он.

Мы дружно пожали плечами. Вот что тут скажешь?

— Во всяком случае, отказываться от возможности вернуть память не собираюсь, — ответила я.

— Тогда, — Владыка поднялся и отворил узкую дверь, ведущую из кабинета в маленькое помещение без мебели и окон, — добро пожаловать на мой путь. Я предпочитаю отправляться отсюда, если обстоятельства позволяют.

Мы коснулись Владыки, перешли в теневую форму и позволили ведущему увлечь нас за собой. Мгновением позже мы обнаружили себя на лесной поляне. Как ни странно, здесь пока не чувствовалось наступление осени, было по-летнему тепло и солнечно.

— Где мы?

— Заповедные леса, как их обычно называют.

— Те самые?..

— Да-да, те самые, которые я должен был получить в приданное за принцессой Тауналя.

— Значит, мы сейчас в Таунале, — вздохнула я, не порадовавшись очередному возвращению в эту страну.

— В княжестве Риатана, — исправил меня Владыка.

Сердце кольнуло — то ли предчувствием, то ли смутной тенью воспоминаний.

— Но почему?..

— Почему я хотел получить именно это место? Потому что оно наше.

— Что значит — ваше?

— Наше. Оно принадлежало Теням с самого их появления в этом мире. Именно здесь грань между мирами наиболее тонка. Отсюда начинался наш путь, когда мы оставили за спиной прежнюю жизнь. И именно сюда должны приходить юные Тени, чтобы провести свой последний ритуал.

— Сюда? — удивился Ирье. — Значит, клановые Тени тоже здесь бывают?

— Нет, — мотнул головой Владыка, — клан давно оторвался от корней. Я даже не уверен, что в клане помнят об этом месте. А если помнят, то верно ли толкуют его значение для всех нас. Что ты знаешь о проявлении?

— Не очень много, — признался брат, — знаю, что в процессе ритуала происходит приобщение к памяти предков.

— Память, — со значением произнес Владыка. — Собственно, ради этого мы сюда и пришли. Приобщение к памяти возможно и отдельно от проявления, просто чаще их объединяют, и Тень становится совершеннолетней во всех смыслах. Здесь, — Владыка неопределенно махнул рукой куда-то в сторону, — у вас есть возможность прикоснуться к грани и впитать в себя знания, которыми обладали ваши предки, шагнувшие через эту грань, и те их потомки, что сохранили традиции Теней. Потому что от каждой Тени тянутся ниточки сюда, к этому месту. Оно нас всех объединяет. Без той памяти, которую оно хранит, никто из нас не бывает полноценной Тенью. И я спрашиваю: вы хотите приобщиться к этой памяти?

— Да! Да! — с готовностью откликнулись мы.

Владыка рассмеялся:

— Хорошо поете!

— А что с проявлением? — решился спросить Ирье. Владыко хитро улыбнулся и извлек из кармана уже знакомый нам предмет. Солнечные лучи услужливо высветили памятные по рисунку мастера Листа символы на браслете.

— Значит...

— Значит, после приобщения к памяти предков я сам надену на вас 'обруч' и помогу проявиться. Браслет несет на себе отпечаток наших общих прародителей и позволяет не использовать для зова родственную кровь.

— Я только не поняла, как это приобщение поможет вернуть мою собственную память.

— Оно просто вернет тебе всю память, которая принадлежит тебе по праву. Грань снимает с памяти любые запреты, нет проклятий, которые контакт с гранью не способен преодолеть.

— А зачем все это нужно вам, Владыка? — подозрительно осведомился братец.

— Ну, я мог бы сказать, что не считаю себя вправе лишать Теней — любых! — того, на что они имеют право в силу своего происхождения... И это было бы правдой. Нечасто, но случалось, что к нам приходили молодые люди из клана в надежде воспользоваться артефактом — кто-то являлся с просьбой, другие, как вы, пытались украсть браслет и попались. Но мы никому не отказывали в помощи — браслет принадлежит всем Теням, мы его только храним.

— Почему же в клане говорят, что никто из посланных за браслетом не вернулся? — недоверчиво прищурился Ирье.

— Потому что никто не захотел возвращаться. Потому что они узнали больше, чем готовы были узнать, и поняли, что уже не смогут жить так, как раньше... Да, мои предки давали такую возможность всем, кто к ним обращался. Но у меня в этом деле есть и личный интерес, — лицо Владыки стало жестким. — Я хочу знать, какое отношение я сам имею ко всей этой истории и почему оказался в нее втянут. А для этого нужно снять полог забвения.

— Втянут? — вычленила я зацепившее меня слово.

— Об этом потом, — отрезал Владыка, — если все окажется так, как я предполагаю... Ну что, вы решили?

— Это можно делать двоим одновременно? — уточнила я.

— Можно, но нежелательно. Мне одному будет трудно контролировать вас обоих.

— Тогда я первый, — заявил брат.

Спорить я не стала, только спросила:

— А посмотреть мне можно будет?

— Смотреть — пожалуйста. Но я не думаю, что вы сумеете что-нибудь разглядеть. Это... не особенно зрелищно.

— Неважно. Я просто хотела бы быть рядом с братом и видеть, что с ним происходит.

— Что ж, тогда идемте.

Пройти надо было совсем немного, шагов двести или чуть больше — до еще одной поляны, в центре которой высоким столбом клубился серебристый туман.

— Это — грань между мирами? — Ирье был поражен необычным зрелищем.

— Она самая, — усмехнулся Владыка, — отсюда можно... впрочем, вы сейчас все узнаете сами. А обычные люди могут попасть в это место? — поинтересовалась я.

— Они вообще не способны зайти в лес дальше опушки. Собственно, именно поэтому здешние леса называются заповедными или зачарованными. Хотя, конечно, никакие это не чары, просто грань таким образом хранит свои тайны, чтобы те, кто не приспособлен к хождению между мирами, не могли сюда попасть.

— Вот как... а я думала, все это крестьянские сказки...

— Не будем тянуть, — вновь заговорил Ирье. Что я должен делать?

— Всего лишь подойти к грани и погрузить ладони в туман. Я буду присматривать, чтобы вы не зашли слишком глубоко. Вы ведь не имеете цели отправиться в далекое путешествие прямо сейчас?

— Ни в коем случае, — Ирье нервно передернул плечами и шагнул к туманному столбу.

Владыка проследовал за ним, а я тихонько уселась на траву и стала наблюдать. Владыка был, конечно, прав — увлекательным это зрелище при всем желании не назвать: брат стоял с закрытыми глазами, погрузив кисти рук в туманную дымку, а наш проводник страховал его, готовый в любое мгновение подхватить и оттянуть подальше.

Длилось это не менее часа, и я даже начала сочувствовать Ирье, все же неподвижное стояние на одном месте — весьма утомительное занятие. Но лицо брата было спокойным, и сам он оставался недвижим, словно усталость сейчас не имела для его тела никакого значения.

А потом он пошатнулся, отступил на шаг назад, почти упав в объятия Владыки Нимтиори, и резко открыл глаза — смятенные, потрясенные, шальные....

— Ты в порядке? — глупо спросила я, шагнув к брату.

Ирье тряхнул головой, приходя в себя, а потом кивнул:

— Да. Кажется, да. Просто это... действительно очень много. Что теперь? — повернулся он к Владыке.

— Теперь я могу помочь вам проявиться. Или хотите сначала передохнуть?

— Нет, — выдохнул парень, — лучше сразу.

— Что ж... давайте.

Ирье протянул Владыке левую руку, и тот сомкнул артефакт у него на запястье. Сначала ничего не происходило, и я уж было решила, что опять не увижу ничего особенного, а потом... черты лица брата словно затвердели, лишаясь привычной размытости, проступая из серой тени.

И я поймала себя на мысли, что знаю это лицо — именно таким я и ожидала его увидеть. И вспомнила, что и Дрозда сразу узнала, встретив впервые после проявления. Выходит, Тени видят друг друга истинными, даже если не подозревают об этом.

А спустя несколько минут передо мной стоял мой названный брат во плоти — обычный парень, симпатичный, темноволосый и сероглазый. Мой Ирье.

И я, радостно пискнув, повисла у него на шее.

Потребовалось всего полчаса, чтобы Ирье освоился с новым умением и научился без усилий переходить в любую из трех форм, которые были ему теперь доступны.

О том, что он узнал, соприкасаясь с гранью, я расспрашивать не стала — догадалась, что эти тайны тоже из тех, которые сами себя хранят. И те знания, что предназначены именно мне, я получу сама, коснувшись грани.

— Готовы? — обратился ко мне Владыка.

Я нервно сглотнула, кивнула и приблизилась к туманному столбу. Делать действительно ничего не пришлось: стоило мне погрузить руки в серебряную дымку, как я провалилась во тьму, наполненную чужими мыслями и голосами. А еще — картинами, которые разворачивались перед чужими глазами. Иногда я помнила, что я — это я, а иногда переставала себя осознавать, погружаясь в чью-либо память и переживая события, которые происходили за многие тысячи лет до моего появления на свет.

Тени... Избранные Безликой богиней, как они еще себя называли. Обычные люди, наделенные необычным даром — пересекать грани между мирами. Дар передавался по наследству, и Тени привыкли считать себя особыми, исключительными, забывая, что дар этот должен служить познанию. Они вовсю пользовались своим умением становиться невидимыми, чтобы интриговать, а иной раз и присваивать себе чужую собственность.

А потом маги изобрели амулеты, позволяющие видеть Теней, и тем пришлось умерить свою наглость, а потом и вовсе изменить свое отношение к людям. Разумеется, вовсе от использования своих способностей они не отказались — все же дар давал немалые преимущества в борьбе за власть и богатства, — но старались не злоупотреблять, чтобы не привлекать к себе внимание. Однако люди не забыли об их прежних прегрешениях и нет-нет да и поднимали ропот, а потому Тени стали таиться, скрывать свой дар.

Но магия — наука, которая не стоит на месте. И за амулетами последовали новые изобретения, позволявшие видеть тех, в ком был дар Тени, даже спящий, и тогда люди взялись за поголовное истребление избранников Безликой. Тени поняли, что в этом мире им больше не жить, и отправились к грани, чтобы найти себе новый дом.

И нашли. Но вот дальше их пути разошлись. Потому что одна часть ратовала за то, чтобы, во-первых, не удаляться слишком от места перехода, а во-вторых, поселиться среди местных жителей, и, пользуясь своими умениями, но избегая прежних ошибок, построить здесь государство и встать во главе его. Их и прозвали 'строителями'. Другие же Тени считали, что в таком случае есть опасность раствориться бесследно среди прочего населения и потерять себя. Они избрали путь изоляции, ухода в недоступные места, они желали сократить общение с окружающим миром, насколько это возможно.

Что ж, правы оказались и те, и другие. Обе группы утратили часть себя. Первые создали новое государство и дали ему свой язык. И в жилах почти всех аристократов Нимтиори течет кровь Теней... но не все об этом помнят. Сначала кровь была разбавлена смешанными браками, потом во многих семьях перестали проводить через ритуалы девочек, рассудив, что это им ни к чему — ведь отношение к женщинам в новом мире было совсем иным, чем в родном мире Теней... Словом, произошло то, чего и следовало ожидать. Осталось лишь несколько родов, которые продолжают воспитывать своих детей, да и то не всех, Тенями.

Тени же, решившие сохранить себя в изоляции, из-за удаленности от источника знаний постепенно утратили представление о предназначении своего дара, забыли, что это в первую очередь искусство ходить между мирами. И прежде встречались наемники среди Теней, но никогда это не было занятием целого народа...

Были и мои предки среди тех, кто однажды шагнул со своим народом через грань. Род хранителей, из которого происходит и Ирье. И этот род разделился после перехода — младшая ветвь ушла, старшая осталась 'строить'.

У хранителей с самого начала был особый статус, им выделили отдельные земли, ставшие вскоре самостоятельным государством, соединенным с Нимтиори многочисленными торговыми и политическими связями. Именно хранителям было доверено право проводить молодежь в Заповедные леса за знаниями предков.

Эта традиция прервалась, когда отец моего прадеда погиб прежде времени, а мать, по рождению к Теням не принадлежавшая, отказалась проводить над сыном ритуалы. Да, кое-какие знания в семье сохранились, но о воспитании Теней речи уже не шло.

... А потом мне показалось, что незримая оболочка вокруг меня истончилась и лопнула, и в меня хлынули мои собственные воспоминания...

Маленькая княжна, младший ребенок, балованный и любимый. Оказывается, у меня было два старших брата, но их лиц я не видела в своих снах. Теперь я их вспомнила. А еще бабушку, мать моей матери, хрупкую невысокую женщину с идеальной осанкой и пронзительным взглядом темно-серых глаз.

Я побаивалась этого ее взгляда, избегала встреч, когда это было возможно, а женщина словно и не замечала моего страха. Она не стремилась наладить со мной отношения, не расточала родственных ласк... просто иногда смотрела на меня — внимательно и чуточку тревожно.

А однажды она поманила меня за собой — и я пошла, несмотря на свой страх. Ибо что-то внутри придавало мне уверенность, что так будет правильно. А еще я была заинтригована подслушанным накануне разговором, который состоялся между моим отцом и этой женщиной. Бабушка в чем-то горячо убеждала его — я никогда прежде не видела ее в таком волнении, — а отец только повторял, что бегство — это бесчестье, он не может обречь страну на гибель, а семью — на изгнание, даже если поверит в то, что сейчас услышал.

— Спрячь хотя бы регалии. Сейчас, сразу — и так, чтобы найти их мог только тот, в ком есть твоя кровь.

— Смысл? — горько усмехнулся отец. — Если все сложится так, как вы говорите, в этом мире не останется никого, в ком есть моя кровь.

— Есть шанс. Крохотный. Я не уверена. Но я могу попробовать спасти хотя бы ее. Ты доверишь мне свою дочь?

— Да, — твердо ответил князь, — доверю.

Вот еще и поэтому я пошла за ней, ведь папа ей меня доверил.

Я вспомнила, как мы ехали в карете, потом, бросив вещи, кроме тех, что могли унести на себе, пробирались своими ногами через леса. Время от времени я принималась ныть и жаловаться на усталость, но бабушка даже не одергивала меня, просто вздыхала и тащила за собой.